Текст книги "Человеческое, слишком человеческое"

3. Некоторые проблемы социального контроля над преступностью в обществе постмодерна

Социальный контроль – механизм самоорганизации (саморегуляции) и самосохранения общества путем установления и поддержания в обществе нормативного порядка и устранения, сокращения нормонарушающего (девиантного) поведения.

Во все времена общество и государство старались минимизировать нежелательные для общества виды поведения и их носителей. В каждой стране в этих целях создается система социального контроля над преступностью и иными проявлениями девиантности (пьянством, наркотизмом, проституцией, коррупцией и т. п.). Но ни одно из нежелательных, негативных социальных явлений, включая преступность, не удалось «ликвидировать», преодолеть ни в одной стране.

И это не удивительно. Ибо все сущее в обществе выполняет какие-либо социальные функции, а потому не элиминировано в процессе человеческой истории. «Все действительное разумно» (Гегель), «имеет основания», функционально. Многочисленные социальные функции преступности (инновационная, экономическая, политическая, интегративная – «еще теснее сплотиться в борьбе…») описаны в литературе, включая публикации А.М. Яковлева[88]88
  Яковлев А.М. Теория криминологии и социальная практика. – М.: Наука, 1985; Яковлев А.М. Социология преступности. – М., 2001.


[Закрыть]. Кроме того, «преступность» и другие виды «девиантности» – суть социальные конструкты, которые общество само «выдумывает» и само с ними «борется». Достаточно вспомнить преследование «ведьм» в средневековой Европе, смертную казнь в средневековой Испании за курение табака, уголовную ответственность в СССР за мужеложство, а в современной России за «оскорбление чувств верующих» и т. п.

«Кризис наказания» вполне осознан в эпоху постмодерна. Его начало (1970-е – 1980-е годы) совпало с пониманием «кризиса наказания», неэффективности его традиционных форм и, прежде всего, лишения свободы[89]89
  Mathisen T. The Politics of Abolition. Essays in Political action Theory // Scandinavian Studies in Criminology. – Oslo-London, 1974; Rotwax H. Guilty: The Collapse of Criminal Justice. – NY: Random House, 1996.


[Закрыть]. В настоящее время в большинстве цивилизованных стран осознается «кризис наказания», кризис уголовной политики и уголовной юстиции, кризис полицейского контроля.

Наказание неэффективно не только в отношении лиц, совершивших преступления. Неэффективно, вредно, а то и преступно наказывать физически детей и взрослых за «правонарушения» и аморальные поступки. Печально знаменитые российский «ремень» и казацкая плеть, «нагайка» совершенно недопустимы в современном цивилизованном мире. Мировой опыт учит, что позитивные санкции (поощрения, награды) за творческое или же конформное, законопослушное поведение намного эффективнее, но человечество привыкло к наказаниям…

Тюрьма еще никогда никого не исправляла. А вот искалечить (нравственно, психически и физически), повысить криминальную профессионализацию – да. «Известны все недостатки тюрьмы. Известно, что она опасна, если не бесполезна. И все же никто «не видит» чем ее заменить. Она – отвратительное решение, без которого, видимо, невозможно обойтись»[90]90
  Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. – М.: Ad Marginem, 1999. С. 339.


[Закрыть]. Да, пока не обойтись. Но стремиться к этому нужно.

В этом отношении весьма креативна мысль «культуральной криминологии» о том, что не только преступность есть порождение культуры данного общества, но и средства, методы социального контроля над ней[91]91
  Ferrell J., Hayward K., Young J. Cultural Criminology. – SAGE, 2008; Garland D. The Culture of Control. Crime and Social Order in Contemporary Society. – Oxford University Press, 2003; Presdee M. Cultural Criminology and the Carnival of Crime. – Routledge, 2000.


[Закрыть]. Поэтому есть тюрьмы Норвегии, Швеции, Финляндии и есть колонии России; отменена смертная казнь во всех европейских странах (кроме Белоруссии), но сохраняется в США, и тысячами казнят людей в Китае и странах мусульманского мира.

То, на что нацелен уголовный закон: сокращение преступности путем частной и общей превенции, а также достижение «социальной справедливости» – не срабатывает.

Цели и задачи уголовного законодательства в принципе не достижимы. «Действующая в современных условиях система уголовного права… не способна реализовать декларированные цели, что во многих странах откровенно определяется как кризис уголовной юстиции»[92]92
  Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен. Теоретико-инструментальный анализ. 2-еизд., переработанное и дополненное. – М., 2009. С. 31.


[Закрыть].

Осознание неэффективности традиционных средств контроля над девиантными проявлениями, включая преступность, более того – негативных последствий такого распространенного вида наказания, как лишение свободы, приводит к поискам альтернативных решений.

Во-первых, и прежде всего – повсеместный категорический отказ от смертной казни, как преступления, убийства.

Во-вторых, при полном отказе от смертной казни (а это непременное условие цивилизованного общества) лишение свободы становится «высшей мерой наказания», применять которую надлежит лишь в крайних случаях, в основном при совершении насильственных преступлений и только в отношении взрослых преступников[93]93
  Подробнее см.: Дикаева М.С. Уголовное наказание в России и зарубежных странах. – М.: Юрлитинформ, 2017.


[Закрыть].

Если в 1970 году в Германии безусловное лишение свободы приближалось к 28 %, то в 2004-м оно составило лишь 8 % (штраф – 70 %). В Японии в течение 1978–1982 годов к лишению свободы приговаривались лишь 3,5 % осужденных, к штрафу же – свыше 95 %. Это вполне продуманная политика, ибо «в результате этого не происходит стигматизация лиц, совершивших преступные деяния, как преступников. Смягчаются сложности ресоциализации преступников после их чрезмерной изоляции от общества, и таким образом вносится значительный вклад в предупреждение рецидива»[94]94
  Кан Уэда. Преступность и криминология в современной Японии. – М.: Прогресс, 1989.


[Закрыть]. В 2016 г. средний срок лишения свободы в европейских странах составил 1,8 года.

Расширяется применение иных – альтернативных лишению свободы – мер наказания (ограничение свободы, в том числе с применением электронного слежения; общественные работы).

К сожалению, российская уголовная и пенитенциарная политика строится на устаревших репрессивных представлениях о «пользе» наказания. Достаточно сказать, что Россия и США в течение десятилетий занимают первые места по уровню заключенных (на 100 тыс. населения) среди развитых стран.

В-третьих, в странах Западной Европы, Австралии, Канаде, Японии преобладает краткосрочное лишение свободы. Во всяком случае – до двух-трех лет, т. е. до наступления негативных изменений психики.

В-четвертых, поскольку сохранность или же деградация личности существенно зависят от условий отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях, постольку в современных цивилизованных государствах поддерживается достойный уровень существования заключенных (нормальные питание, санитарно-гигиенические и «жилищные» условия, медицинское обслуживание, возможность работать, заниматься спортом, встречаться с родственниками), устанавливается режим, не унижающий их человеческое достоинство, а также существует система пробаций (испытаний), позволяющая строго дифференцировать условия отбывания наказания в зависимости от его срока, поведения заключенного и т. п.

«Масштабы лишений, которым подвергает людей тюрьма, существенно разнятся. Одни заключенные живут в комнатах на одного с индивидуальным умывальником и туалетом, телевизором и персональным компьютером, возможно, проходя заочно университетский курс и раз в неделю встречаясь в приватной обстановке с супругами или партнерами. Другие живут в спартанских хижинах в лагере и трудятся на тюремных фабриках, внося свой вклад в экономику страны. Третьим просто нечего делать – только изо всех сил стараться выжить в грязном, лишенном необходимых санитарных условий тюремном бараке, не имея никакой другой пищи и лекарств, кроме тех, о которых могут позаботиться их семьи»[95]95
  Стерн В. Альтернативы тюрьмам: Размышления и опыт. – Лондон-Москва, 1996. С. 11.


[Закрыть]. Наиболее благополучное положение – в странах Западной Европы, существенно хуже – в США, самые неблагоприятные условия в пенитенциарных учреждениях ряда стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Африки. Исследованию неэффективности лишения свободы посвящен ряд исследований отечественных авторов[96]96
  Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. – М.: ИНФРА-М, 2001; Ромашов Р., Тонков Е. Тюрьма как «Град земной». – СПб: Алетейя, 2014.


[Закрыть].

В-пятых, все решительнее звучат предложения по формированию и развитию альтернативной, не уголовной юстиции для урегулирования отношений «преступник – жертва», по переходу от «возмездной юстиции» (retributive justice) к юстиции восстанавливающей (restorative justice). Суть этой стратегии состоит в том, чтобы с помощью незаинтересованного посредника урегулировать отношения между жертвой и преступником. Во многих случаях корыстных преступлений потерпевший больше заинтересован в реальном возмещении причиненного ущерба, нежели в том, чтобы «посадить» виновного. А лицо, совершившее это преступление, скорее будет готово возместить ущерб, чем «идти в тюрьму».

В целом речь идет о переходе от стратегии «войны с преступностью» (War on crime) к стратегии «сокращения вреда» (Harm reduction). «Уменьшить надежды на тюремное заключение и обратить больше внимание на общественное исправление» советует S. Barcan[97]97
  Barkan S. Criminology. A Sociological Understanding. – Prentice Hall. Upper Saddle River, 1997, p. 542.


[Закрыть].

В-шестых, приоритет профилактики. Под предупреждением (профилактикой, превенцией) преступности и иных форм девиантности понимается такое воздействие общества, институтов социального контроля, отдельных граждан на криминогенные (девиантогенные) факторы, которое приводит к сокращению и/или желательному изменению структуры преступности.

Общая историческая тенденция социального контроля: (1) сокращение числа деяний, запрещаемых под страхом уголовного наказания или административных санкций; (2) либерализация средств и методов наказания; 3) приоритет превенции.

Список литературы

1. Андерсон П. Истоки постмодерна. – М.: Территория будущего, 2011.

2. Волновые процессы в общественном развитии. – Новосибирск, 1992.

3. Гилинский Я. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 4-е изд. – СПб: Алеф-Пресс, 2018.

4. Гилинский Я.И. Генезис преступности. Проблема причинности в криминологии // Российский ежегодник уголовного права 2007, № 2.

5. Девиантность в обществе потребления/ред. Я. Гилинский, Т. Шипунова. – СПб: Алеф-Пресс, 2012.

6. Дикаева М.С. Уголовное наказание в России и зарубежных странах. – М.: Юрлитинформ, 2017.

7. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен. Теоретико-инструментальный анализ. 2-еизд., переработанное и дополненное. – М., 2009.

8. Жижек С. Размышления в красном цвете. – М.: Европа, 2011.

9. Зорькин В. Конституция против криминала // Российская Газета, 10.12. 2010.

10. Ильин В.И. Потребление как дискурс. – СПб ГУ, 2008.

11. Индекс восприятия коррупции // URL: https://gtmarket.ru/ ratings/corruption-perceptions-index/info (дата обращения: 18.07.2018).

12. Интернет-зависимость // URL: http://constructorus.ru/zdorovie/ internet-zavisimost.html (дата обращения: 30.09.2016).

13. Как игры влияют на преступность // URL: http://hronika. info/igry/33627-kak-igry-vliyayut-na-prestupnost.html (дата обращения: 27.11.2017).

14. Кан Уэда. Преступность и криминология в современной Японии. – М.: Прогресс, 1989.

15. Кравченко С.А. Сложное общество: необходимость переоткрытия морали. В: Проблемы теоретической социологии. Вып.8. – СПб: Скифия-Принт, 2011.

16. Леденева А. Блат и рынок: трансформация блата в постсоветском обществе. В: Шанин Т. (ред.) Неформальная экономика: Россия и мир. – М.: Логос, 1999.

17. Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии. Общая часть. Т. 1. – М., 2011.

18. Мануков С. Неравенство в доходах вышло из-под контроля // URL: http://expert.ru/2O15/1o/14/polovina-mirovogo-bogatstva-v-rukah-odnogo-protsenta-naseleniya-planetyi/ (Дата обращения: 14.10.2017).

19. Медведев Д.А. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ // Российская Газета, 01.12.2010.

20. Медведев С. Водка как национальная идея // URL: https://www.svo boda.org/a/28571712.html?ltflags=mailer (Дата обращения: 17.07.2017).

21. Нортон Б. Справочник по острейшему со времён Второй мировой войны кризису беженцев // URL: http://scepsis.net/library/ id_3669.html (Дата обращения: 16.10.2017).

22. Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. – М.: ИНФРА-М, 2001.

23. Поживилко С. Кушёвсканостра. Кущёвская мафия бессмертнее сицилийской // URL: https://versia.ru/kushhyovskaya-mafiya-bes smertnee-sicilijskoj (Дата обращения: 15.08.2017).

24. Портал правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ // URL: http://crimestat.ru/offenses_map

25. Преступность и правонарушения. Статистический сборник. – М.: МВД РФ, 2017.

26. Преступность и правонарушения. Статистический сборник. 1991. – М.: Финансы и статистка, 1992.

27. Ромашов Р., Тонков Е. Тюрьма как «Град земной». – СПб: Алетейя, 2014.

28. Состояние преступности в России. Ежегодники – М.: МВД РФ.

29. Стерн В. Альтернативы тюрьмам: Размышления и опыт. – Лондон-Москва, 1996.

30. Творчество как позитивная девиантность / ред. Я. Гилинский, Н. Исаев. – СПб: Алеф-Пресс, 2014.

31. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. – М.: Ad Marginem, 1999.

32. Яковлев А.М. Социология преступности. – М., 2001.

33. Яковлев А.М. Теория криминологии и социальная практика. – М.: Наука, 1985.

34. Aromaa K., Heiskanen M. (Eds.) Crime and Criminal Justice Systems in Europe and North America 1995–2004. – Helsinki, 2008.

35. Barclay G., Tavares C. International comparisons of criminal Justice statistics, 2001 // Home Office, 2003.

36. Barkan S. Criminology. A Sociological Understanding. – Prentice Hall. Upper Saddle River, 1997.

37. Ferrell J., Hayward K., Young J. Cultural Criminology. – SAGE, 2008.

38. Garland D. The Culture of Control. Crime and Social Order in Contemporary Society. – Oxford University Press, 2003.

39. Gilinskiy Y. Modern Terrorism: Who is to Blame and What can be done? In: Gilly T., Gilinskiy Y., Sergevnin V. (Eds.) The Ethics of Terrorism. – Springfield Ill.: Charles C Thomas Publisher, Ltd, 2009.

40. Gray J. Straw Dogs. – NY.: Farrar, Strauss & Giroux, 2007.

41. Harrendorf S., Heiskanen M., Malby S. (Eds.) International Statistics on Crime and Justice. – Helsinki, 2010.

42. Home Office Statistical Bulletin (London). Annual.

43. Humphrey J. Deviant Behavior. – NJ: Prentice Hall, 2006.

44. Mathisen T. The Politics of Abolition. Essays in Political action Theory // Scandinavian Studies in Criminology. – Oslo-London, 1974.

45. Polizeiliche Kriminalstatistik Bundesrepublik Deutschland (Wiesbaden). Jahrbuch.

46. Presdee M. Cultural Criminology and the Carnival of Crime. – Routledge, 2000.

47. Rotwax H. Guilty: The Collapse of Criminal Justice. – NY: Random House, 1996.

48. UNODC: Intentional homicide (1995–2011).

49. Wewer G. Politische Korruption. In: Politic-Lexicon. – Munchen, Wein: Oldenborg Verlag, 1994.

50. World Health Statistics. Geneve. Annual.

Преступность: что это? Кто виноват? Что делать?[98]98
  Опубликовано в: Вестник Казанского института МВД РФ. № 1 (35), 2019. С. 6–13.


[Закрыть]Crime: what is it? Who is guilty? What to do?

Аннотация: в статье предлагается анализ современного понимания преступности, ее генезиса и социального контроля над преступностью – как трех важнейших проблем криминологии. Представлена авторская позиция, нередко расходящаяся с господствующими взглядами.

Abstract: The article offers an analysis of the modern understanding of crime, its genesis and social control over crime – as the three most important problems of criminology. Presented the author’s position, often at odds with the dominant views.

Ключевые слова: преступность, генезис, социальный контроль

Keywords: crime, genesis, social control

Подвергай все сомнению.

Р. Декарт

Введение

Каждое высказанное мною суждение надо понимать не как утверждение, а как вопрос. Нильс Бор.

Предмет криминологии обширен: преступность как социальное явление, преступление как индивидуальный поведенческий акт, генезис преступности, механизм индивидуального преступного поведения, отдельные виды преступлений (насильственные, против собственности, должностные и др.), личность преступника, жертва преступления, социальная реакция на преступность, история криминологии и история преступности, методология криминологии и методики криминологических исследований[99]99
  Авторская точка зрения в: Гилинский Я. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. Авторский курс. 4-е издание. – СПБ: Алеф-Пресс, 2018. С. 9–10.


[Закрыть].

И все же среди прочих вопросов (проблем, тем), изучаемых криминологией, фундаментальными являются три: что такое преступность? Каков генезис (причины, факторы) преступности? Что делать с преступностью (социальный контроль, наказание, профилактика)?

По всем трем вопросам имеется бесчисленная литература, включая работы автора этих строк. Казалось бы, все, что можно было сказать, сказано и тысячу раз обосновано (каждым автором по-своему). Вместе с тем, последние годы как в отечественной, так и в мировой литературе все чаще и все настойчивее говорится о кризисе криминологии, о необходимости новых прорывных идей[100]100
  См., например: Жалинский А.Э. Избранные труды. Том 1. Криминология. – М.: ВШЭ, 2014. С. 44–78.


[Закрыть]. С этим трудно не согласиться. Современный мир постмодерна (постклассический, постсовременный, постиндустриальный) с его бесчисленными новеллами заставляет на многое посмотреть по-иному[101]101
  См., например: Гилинский Я. Девиантность в обществе постмодерна. Монография. – СПб: Алетейя, 2017.


[Закрыть]. При этом сохраняются и «обостряются» такие принципы науки (любой), как относительность знаний, полипарадигмальность в условиях неопределенности постмодерна[102]102
  См., например: Честнов И.Л. Постклассическое правопонимание // Общественные науки и современность. № 5. 2010. С. 157–162.


[Закрыть].

Почему бы и мне не внести вклад в многоголосие коллег-криминологов? Отнюдь не претендуя на большую истину. Тем более, что значительно фундаментальнее – из близких мне по содержанию – труды А.З. Рыбака (к сожалению, доступные пока, насколько мне известно, только в Интернете[103]103
  Рыбак А.З. Криминология в человеческом измерении: Новая методология. Постановка проблемы // URL: http://crimpravo.ru/blog/3784.html (Дата обращения: 30.12.2018) и др.


[Закрыть]).

Итак.

Преступность

Преступность – нормальное явление потому, что общество без преступности совершенно невозможно.

Э. Дюркгейм

Последние десятилетия большинству криминологов стало ясно: в реальной действительности нет объекта, который был бы «преступностью» (или «преступлением») по своим внутренним, имманентным, содержательным свойствам, sui generis, per se. Преступление и преступность – понятия релятивные (относительные), конвенциональные («договорные»: как «договорятся» законодатели), они суть – социальные конструкты, лишь отчасти отражающие некоторые социальные реалии: некоторые люди убивают других, некоторые завладевают вещами других, некоторые обманывают других и т. п. Но ведь те же самые по содержанию действия могут не признаваться преступлениями: убийство врага на войне (подвиг!), убийство по приговору (смертная казнь), убийство в состоянии необходимой обороны, завладение вещами другого по решению суда, обман государством своих граждан и т. п.

Осознание того, что многие привычные общественные явления ни что иное как конструкции, более или менее искусственные, «построенные» обществом, сложилось в социальных науках во второй половине ХХ столетия[104]104
  Berger P., Luckmann T. The Social Construction of Reality. – NY: Doubleday, 1966.


[Закрыть].

Между тем, преступление не является чем-то естественным по своей природе, а суть социальный конструкт, и по мнению Бенедикта Спинозы (1632–1677): «В естественном состоянии нет ничего, что было бы добром или злом по общему признанию… В естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, и где каждый должен повиноваться государству. Таким образом, преступление есть не что иное, как неповиновение, наказываемое вследствие этого только по праву государственному; наоборот, повиновение ставится гражданину в заслугу»[105]105
  Спиноза Б. Избранные произведения. – М.: Госполитиздат, 1957. Т. 1. С. 554.


[Закрыть].

Позднее П. Сорокин напишет: «Нет ни одного акта, который бы по самому своему содержанию был уголовным правонарушением; и акты убийства и спасения, правды и лжи, кражи и дарения, вражды и любви, половой разнузданности и воздержания и т. д. – все эти акты могли быть и были и преступлением и не преступлением в различных кодексах в зависимости от того, кто их совершал, против кого они совершались, при каких условиях они происходили. Поэтому причислять те или иные акты по самому их содержанию к уголовным правонарушениям… задача безнадежная…»[106]106
  Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. – М., 1992. С. 62.


[Закрыть].

И хотя применительно к нашему предмету такое осознание было присуще еще Древнему Риму (ex senatusconsultis et plebiscites crimina exercentur – преступления возникают из сенатских и народных решений), однако в современной криминологии признание преступности социальной конструкцией наступило сравнительно поздно, зато сегодня разделяется большинством зарубежных криминологов[107]107
  Barkan S. Criminology: A Sociological Understanding. – New Jersey: Prentice Hall, Upper Saddle River. 1997; Caffrey S., Mundy C. (Eds.) The Sociology of Crime and Deviance. – Greenwich University Press, 1995; De Keseredy W., Schwartz M. Contemporary Criminology. – Wadsworth Publishing Co.,1996, pp. 45–51; Gregoriou Ch. (Ed.) Constructing Crime. – Palgrave Macmillan, 2012; Hester S., Eglin P. Sociology of Crime. – NY., L.: Routledge., 1992, pp. 27–46; Muncie J., McLaughin E. (Eds.) The Problem of Crime. – SAGE, 1996, p.13.


[Закрыть] <sup>[108]108
  Hess H., Scheerer S. Was ist Kriminalitat? // Kriminologische Journal. 1997. Heft 2.


[Закрыть]</sup>. Это четко формулируют германские криминологи Х. Хесс и С. Шеерер¹¹: преступность не онтологическое явление, а мыслительная конструкция, имеющая исторический и изменчивый характер. Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность – социальный и языковый конструкт.

Об этом же пишет голландский криминолог Л. Хулсман: «Преступление не онтологическая реальность. Преступление не объект, но продукт криминальной политики. Криминализация есть один из многих путей конструирования социальной реальности»[109]109
  Hulsman L. Critical Criminology and the Concept of Crime // Contemporary Crisis. 1986. N10, pp. 63–80.


[Закрыть].

Н. Кристи (Норвегия) останавливается на том, что преступность не имеет естественных природных границ. Она суть продукт культурных, социальных и ментальных процессов.[110]110
  Christie N. A suitable Amount of Crime. – NY-L.: Routledge, 2004, pp. 10–11.


[Закрыть]А отсюда, казалось бы, парадоксальный вывод: «Преступность не существует» (Crime does not exist)[111]111
  Christie N. Ibid., p.1.


[Закрыть].

Подробно обосновывается понимание преступности и преступления как социальных конструктов, а также рассматривается процесс такого конструирования в Оксфордском справочнике (руководстве) по криминологии[112]112
  Maguire M., Morgan R., Reiner R. (Eds.) The Oxford Handbook of Criminology. Fourth Edition. – Oxford University Press, 2007, pp. 179–337. См. также: Young J. The Vertigo of Late Modernity. – SAGE Publications, 2007.


[Закрыть].

Итак, «термин преступление есть ярлык (label), который мы применяем к поведению, нарушающему закон. Ключевой пункт – это порождение преступлений уголовным законом, который создан людьми. Преступление как таковое не существует в природе; это выдумка (invention) людей»[113]113
  Robinson M. Why Crime? An integrated Systems Theory of antisocial Behavior. – NJ: Pearson. Prentice Hall, 2004, p. 2.


[Закрыть].

Все так. Равно как идеи культуральной криминологии (J. Ferrel, D. Garland, K. Hayward, J. Young)[114]114
  Garland D. The Culture of Control. Crime and Social Order in Contemporary Society. – Oxford University Press, 2003; Garland D. The Culture of High Crime Societies. Some Preconditions of Recent «Law and Order» Policies // The British Journal of Criminology. 2000, Vol. 40, N 3.


[Закрыть]. Преступность – порождение культуры, непременный элемент культуры, равно как средства и методы социального контроля над преступностью. Но не пойти ли нам дальше? Точнее, вернуться к Э. Дюркгейму: «Преступность – нормальное явление, потому что общество без преступности совершенно невозможно». А теперь снова вперед: «преступное» поведение «нормально», обычно, естественно. То, что общество (государство, власть) считает «преступным» совершается постоянно, всеми в едином процессе нерасчлененной жизнедеятельности.

Давно я заметил: «С нашей точки зрения, вся жизнь человека есть не что иное, как онтологически нерасчлененная деятельность по удовлетворению своих потребностей. Я устал и выпиваю бокал вина или рюмку коньяка, или выкуриваю «Marlboro», или выпиваю чашку кофе, или нюхаю кокаин, или выкуриваю сигарету с марихуаной… Для меня все это лишь средства снять усталость, взбодриться. И почему первые четыре способа социально допустимы, а два последних «девиантны», а то и преступны, наказуемы – есть результат социальной конструкции, договоренности законодателей «здесь и сейчас» (ибо бокал вина запрещен в мусульманских странах, марихуана разрешена в Нидерландах, Чехии, некоторых штатах США, курение табака было запрещено в Испании во времена Колумба под страхом смерти и т. д.). Иначе говоря, жизнедеятельность человека – пламя, огонь, некоторые языки которого признаются – обоснованно или не очень – опасными для других, а потому «тушатся» обществом (в случае морального осуждения) или государством (при нарушении правовых запретов)»[115]115
  Гилинский Я. Криминология: Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. – СПб: Питер, 2002. С. 33.


[Закрыть].

Пойдем еще дальше. Человек – представитель биологического рода Homo Sapiens, который существует наряду с тысячами других биологических видов – животных, птиц, рыб. Правда, человек – наиболее хищное из всех живых существ[116]116
  См. подробнее: Гилинский Я. Социальное насилие. 2-е изд. – СПб: Алетейя, 2017.


[Закрыть]: «Человек является единственным видом, в котором борьба носит уничтожающий характер» (лауреат Нобелевской премии по биологии Н. Тинберген); «Человек отличается от животных именно тем, что он убийца» (Э. Фромм[117]117
  Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М.: Республика, 1994. С. 23.


[Закрыть]). Известно, что львы нередко убивают львят, что самки богомола (а нередко и паука) убивают самцов, что иногда (не так часто, как люди) могут обезьяны в драке убить одна другую. А чем люди «хуже»? Если убийство представителей своего рода бывает в мире животных, то тем более оно распространено в мире людей. Известно, что звери нередко тащат куски еды друг у друга. А чем люди «хуже»? Стащить у другого (еду, деньги, одежду) – нормально! Ведь сама по себе «собственность – это кража» (П.-Ж. Прудон)[118]118
  Прудон П.-Ж. Что такое собственность? СПб, 1907.


[Закрыть]. В первобытном обществе не было понятия собственности. Убивать убивали, но не воровали – воровать было нечего, все было общее. Да, написанное выше – определенная гипербола, но всего лишь – гипербола, за которой скрывается нормальность всего, что делает человек – убивает, насилует, ворует, грабит, обманывает и т. п., и т. д. Нормальность не в смысле хорошо, правильно, а в смысле – естественно, распространенно, имеет место быть.

Написал и испугался: сколько возмущенных опровержений посыплется на меня! А если подумать? Долго-долго подумать? Еще раз: сказанное выше не оправдание того, что в большинстве обществ людей называется «преступлением», а понимание неизбежности всевозможных поступков, деяний людей, в том числе – очень опасных для других. Да я и не одинок: «Понимание преступности как особого явления также вызывает сомнения. Она не противопоставлена обществу, а сопровождает его».[119]119
  Жалинский А.Э. Избранные труды. Т. 1. Криминология. С. 65.


[Закрыть] Поэтому «сложившееся отношение к преступности должно быть демистифицировано. Она должна изучаться и оцениваться как имеющая подобно другим явлениям статистическую характеристику часть реального поведения (выделено мною – Я.Г.)»[120]120
  Жалинский А.Э. Там же. С. 63.


[Закрыть].

В то же время действующее уголовное законодательство многих стран, включая Россию – избыточно и делает каждого гражданина преступником. Вспомните, уважаемый читатель, не совершили ли вы в течение своей жизни что-либо из этого прекрасного набора: побои (ст. 116 УК РФ); понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 УК); нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК); фальсификация итогов голосования (ст. 142¹ УК); нарушение авторских и смежных прав (ст. 146 УК); нарушение права на свободу совести и вероисповедания (в т. ч. оскорбление религиозных чувств верующих – ст. 148 УК); неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних (ст. 156 УК); неуплата средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (неуплата алиментов – ст. 157 УК); кража (ст. 158 УК); уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ст. 168 УК); незаконное предпринимательство (ст. 171 УК); злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 177 УК); уклонение от уплаты таможенных платежей (ст. 194 УК); уклонение физических лиц от уплаты налогов, сборов (ст. 198 УК); неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования (ст. 212¹ УК); незаконное изготовление и оборот порнографических материалов или предметов (ст. 242 УК); незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов (ст. 256 УК); действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе (!), совершенные публично или с использованием СМИ… сети «Интернет» (ст. 282 УК); дача взятки (ст. 291 УК); мелкое взяточничество (ст. 291² УК); халатность (ст. 293 УК); оскорбление представителя власти (ст. 319 УК). А еще тьма «преступлений» в сфере экономической деятельности (глава 22 УК РФ); преступлений, связанных с приобретением, хранением, пересылкой наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (!). Что касается автора – да, совершал…

И может прав был крупнейший представитель уголовно-правовой мысли Германии профессор Х.-Х. Йешек, поставивший вопрос об отмене уголовного законодательства, несовместимого с правами человека и гражданина?[121]121
  Jescheck H.-H. Lehrbuch des Strafrechts. Allgemeiner Teil. 4 Aufl. – Berlin: Duncker&Humblot, 1988. S.3.


[Закрыть] (Воспользуюсь случаем почтить память профессора Йешека, блестящего ученого и прекрасного человека, с кем мне посчастливилось неоднократно беседовать во Фрайбурге, в Max-Planck-Institut fur aus-landisches und internationales Strafrecht, где он был директором). «Во всяком случае, должны быть по возможности уменьшены негативные последствия существования и действия уголовного закона»[122]122
  Жалинский А.Э. Избранные труды. Т. 1. С. 66.


[Закрыть].