Текст книги "Есть только миг. Книга 3"

По пути он высаживается на берег, собирает образцы растений и семена. Всё это он раскладывает по кувшинам и корзинам. Местным жителям он говорит, что он большой начальник из северной провинции. Люди с трепетом падают на колени перед такой важной персоной. Ему торопятся услужить и открыть кое-какие секреты.

На первой же чайной плантации он узнал важную вещь. Чёрный и зелёный чай, оказывается, вовсе не разные виды. Просто листья с одного и того же куста обрабатывают по-разному. Оказалось также, что чай, который продают британцам, опасен для здоровья. Этот чай китайцы подкрашивали, используя в качестве красителя одну из разновидностей цианида, и британцы много лет травились этим напитком.

Форчен изъявил желание самолично побродить по плантациям, уверяя, что ему нравится вдыхать аромат цветущих кустов. При этом он собирал образцы почвы, листья, семена и ветки. Ему даже помогали раскладывать всё это по ящикам и корзинам. Всего Форчен упаковал 10 000 чайных семян и 13 000 молодых кустиков.

Для того чтобы довезти всё это богатство в целости и сохранности, Форчен привёз из Британии специальные стеклянные коробки. Внутри лежал пепел от сожжённого риса, который обеспечивал необходимую влажность и предотвращал гниение. Тщательно запакованные коробки Форчен погрузил на судно, отправлявшееся из Гонконга в Индию.

В Калькутте запечатанные ящики отправили вверх по Гангу в город Аллахабад. Но один любопытный чиновник решил взглянуть на саженцы, так как сам по профессии был ботаником. Он вскрыл один за другим все ящики. Внутренняя экосистема была нарушена. По прибытии на место обнаружилось, что из 13 000 молодых растений выжило только 1000. Оказалось, что их всю дорогу ещё и поливали и держали в тени, что совершенно им противопоказано. Во всех коробках расплодилась плесень. Полностью здоровыми остались только 80 саженцев, а семена погибли все.

Форчен отправился в новое путешествие. На этот раз он держал путь на юг, где растёт чёрный чай. В этих краях постоянно вспыхивали мятежи против императора, бродили вооружённые до зубов подозрительные личности. Форчена это не остановило. Он исследовал склоны гор вместе с несколькими слугами. Те тащили на носилках сначала его, а потом собранные им растения.

В одном из монастырей добродушные южане ему рассказали, что чай нужно заваривать горячей водой, а не кипятком. Наливать чай нужно в подогретые пиалы и класть лучше крупные листья. Вместе с монахами Форчен собирал и сушил листья и вскоре стал знатоком чайного дела. Он собрал ценнейшую коллекцию, которую снова требовалось переправить британцам. Все семена Форчен перемешал с землёй, запрятал в стеклянную тару и приложил строгие инструкции не вскрывать и ничего не поливать.

За время пути 10 000 семян проросли и по прибытии были готовы к посадке. Вскоре на Гималаях зазеленели чайные плантации. Форчен привёз ещё и бергамот с жасмином в качестве приправы к чаю. Приехали с ним ещё восемь живых китайцев-экспертов, чтобы помочь вырастить чай в Индии. Индийский чай по качеству превзошёл китайский. При этом он оказался настолько дешёвым, что стал доступен не только богатым людям.

Но это был только один эпизод посещения Азии европейцем. Серьёзное же исследование этого континента провёл Николай Михайлович Пржевальский, который провёл в путешествиях более 20 лет, прошёл свыше 30 000 километров и сделал несколько десятков открытий. Среди русских путешественников трудно найти другой пример такой цельно прожитой жизни.

Пржевальские происходили из старинного казачьего рода. Отец будущего путешественника Михаил Кузьмич Пржевальский, выйдя в отставку с военной службы, поселился в имении жены, Елены Алексеевны, в деревне Кимборово Смоленской губернии. Здесь в апреле 1839 года и родился Николай. В 1846 году Михаил Кузьмич умер, оставив на руках жены трёх сыновей и дочь.

Из-за забот по хозяйству мать мало могла уделять внимания детям, ими больше занималась нянька Макарьевна. Николай вспоминал, что рос «дикарём». Однако этот «дикарь» в 1855 году с отличием окончил Смоленскую гимназию. Хорошим поведением, правда, он не отличался. Однажды его чуть не исключили из гимназии за то, что уничтожил классный журнал. Но мать уговорила начальство ограничиться изрядной порцией розог.

В это время русские войска обороняли Севастополь. Николай после гимназии решил поступить в действующую армию. Но на фронт он не попал, а разгульная жизнь офицеров-тыловиков ему была не по нутру. Разочаровавшись в армейской службе, Пржевальский стал задумываться о путешествиях, о которых с детства мечтал. Его интересовали малоисследованные районы России. Пржевальский подал рапорт о переводе на Амур, но получил трое суток гауптвахты.

Пржевальский понял, что добиться своей цели он сможет только окончив Академию Генерального штаба. В августе 1861 года он на отлично сдал экзамены и в числе первых был зачислен в Академию. Ещё во время учёбы он был избран членом Российского географического общества. К этому времени относятся его первые сочинения, в том числе и о Приморском крае.

После окончания Академии Пржевальский добровольно отправился в Польшу для участия в подавлении восстания. Позже он преподавал в Варшавском юнкерском училище историю и географию. И вот, наконец, долгожданное назначение в Восточносибирский военный округ. Глава Отделения физической географии Русского географического общества в Петербурге Пётр Петрович Семёнов предложил Пржевальскому отправиться в путешествие по малоизученному Уссурийскому краю.

Перед тем как отправиться в экспедицию, Пржевальский изучал в библиотеке Сибирского отделения Географического общества всё, что было известно об Уссурийском крае. Путешествовать по Приморью предстояло на свои деньги.

И вот в мае 1867 года его мечты начали сбываться. Уссурийская экспедиция продлилась почти два года, было пройдено более трёх тысяч километров. Пржевальский сплавлялся по таёжным рекам, ночевал в лесах, на морозе, сражался с шайками китайских бандитов. Была исследована долина Уссури, озеро Ханка и впадающие в него реки, побережье Японского моря, южная часть Сихотэ-Алиня. Доклад Пржевальского в Русском географическом обществе о результатах экспедиции был встречен с восторгом.

Ещё один эпизод в жизни Пржевальского связан с Дальним Востоком. В молодости Николай Михайлович был заядлым картёжником. На кон смело ставил 200–300 рублей и почти не знал проигрышей. Играл не с друзьями, а с купцами и офицерами. Выиграв тысячу рублей, игру обычно прекращал. Зимой 1868 года в Николаевске он выиграл огромную для того времени сумму в 12 000 рублей, а уезжая в Петербург, выбросил карты в Амур. На эти деньги в основном и снаряжалась его легендарная экспедиция в Монголию.

Пржевальский обратился к Русскому географическому обществу с предложением об организации экспедиции в Центральную Азию. Этот проект получил полное одобрение. Началась череда великих центральноазиатских путешествий Пржевальского. Караваны верблюдов экспедиции шли через Монголию, Северный Китай и Тибет. Экспедиционный отряд состоял из четырёх человек – начальника экспедиции Николая Пржевальского, его помощника поручика Михаила Пыльцова и двух казаков.

В январе 1871 года экспедиция прибыла в Пекин. Оттуда надо было отправляться к пустынному плато Ордос в излучине Хуанхэ и выйти к берегам озера Кукунор. Предстояло идти по землям, охваченным восстанием дунган. Кроме того, караванные пути контролировались отрядами бандитов. Пржевальский закупил ружья, револьверы, патроны, порох и дробь. Николай Михайлович даже устроил учения своим спутникам.

Из Пекина отряд вышел в середине мая 1871 года и к исходу сентября прибыл в город Диньюанинь (Алашань-Цзюци). Здесь участники экспедиции отдохнули и отправились в ближайшие горы Алашаня. До главной цели путешествия – озера Кукунор – было ещё 640 километров. Но денег осталось меньше 100 рублей. Их не хватало даже на обратный путь.

К тому же надвигалась зима. Пржевальский принял решение возвращаться. Там, где несколько месяцев назад путешественники страдали от жары, теперь их ожидали морозы. По ночам температура опускалась до 32 градусов. Единственным топливом в этих местах был сухой помёт скота – аргал, но настроенное враждебно местное население продавать его отказывалось. Самим же собирать не было времени.

В январе 1872 года отряд Пржевальского пришёл в китайский город Калган. Два месяца готовилась новая экспедиция к берегам озера Кукунор. Отряд шёл по местности, разорённой дунганским восстанием. Колодцы на его пути были отравлены. Дунгане нередко бросали туда убитых ими людей.

Об экспедиции распространялись среди местного населения самые невероятные слухи. Поскольку бесстрашная четвёрка русских не боялась вступать в стычки с бандитами, молва наделила их сверхъестественными способностями. Говорили, что это полубоги, заговорённые от пуль. Пржевальскому приписывалась способность управлять стихиями, напускать болезни на скот и людей, предсказывать будущее. На поклон к отряду съезжались толпы людей.

Чтобы достигнуть озера Кукунор, потребовалось несколько месяцев пути. После двухнедельной передышки отряд двинулся дальше. Больше двух месяцев экспедиция шла Тибетским нагорьем. Это была самая трудная часть пути. Изношенная одежда плохо защищала от холода. При разреженном воздухе каждый шаг давался с трудом, кончались запасы. В страшных лишениях отряд достиг конечной точки своего путешествия – верховий реки Янцзы.

На обратном пути внезапно разразившийся в горах Алашаня страшный ливень вызвал катастрофическое наводнение, которое едва не смыло все собранные коллекции и багаж экспедиции. Переход через Гоби сопровождался страшной жаждой, так как проводник не смог найти по пути ожидаемые два колодца. Сопровождавший экспедицию любимый пёс Пржевальского умер от жажды. Силы людей тоже уже были на исходе, когда наконец был найден третий колодец.

Путешествие закончилось 1 сентября 1873 года прибытием в Кяхту. Результаты экспедиции превзошли все ожидания. В январе 1874 года Пржевальский прибыл в Петербург. Его доклад в Русском географическом обществе проходил под гром аплодисментов. Об экспедиции много писали газеты. Пржевальский удостоился аудиенции у Александра II. Император осмотрел коллекции и распорядился приобрести их для Академии наук. Пржевальскому было присвоено звание подполковника. Русское географическое общество вручило ему свою высшую награду – Большую Константиновскую медаль.

В 1870–1885 годах Пржевальский провёл ещё три экспедиции. Ему удалось проникнуть в самое сердце Центральной Азии. Благодаря Пржевальскому эта географическая область не просто появилась на карте – весь научный мир получил представление и о её природе.

Наиболее плодотворной была третья экспедиция, начавшаяся зимой 1879 года и продолжавшаяся около двух лет. Отряд из 13 человек преодолел свыше 7 500 километров. При этом большая часть пути пролегала по ещё не исследованным районам Центральной Азии. Пржевальский стал первым европейским путешественником, проникшим во внутренние районы Тибета.

По возвращении их ждал триумф. Ещё по дороге в Петербург приходилось останавливаться и выступать с докладами. Русское географическое общество избрало Пржевальского своим почётным членом. Он удостоился ордена Святого Владимира 3-й степени. Он стал также почётным членом Венского, Венгерского, Дрезденского, Итальянского географических обществ. Королевское географическое общество в Лондоне наградило его золотой медалью.

Летом 1888 года Пржевальский начал подготовку к новой экспедиции по Центральной Азии. В этом путешествии должны были принять участие 25 человек. Правительство ассигновало на это предприятие 80 000 рублей. От экспедиции ожидали большого успеха, но сам Пржевальский отправлялся в путь с тяжёлым сердцем.

5 октября экспедиция прибыла в Пишпек. Во время охоты на фазанов в окрестностях города Пржевальский несколько раз пил сырую воду. 22 октября экспедиция прибыла в Каракол. Здесь Пржевальский почувствовал себя плохо. 29 октября его состояние настолько ухудшилось, что пришлось звать доктора. Прийдя в сознание, он попросил: «Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на красивом берегу. Надпись сделайте простую: „Путешественник Пржевальский“».

Далеко не каждому путешественнику удавалось организовать большие экспедиции. Да и не все этого хотели. К примеру, знаменитый русский антрополог, этнограф и путешественник Миклухо-Маклай предпочитал большую часть времени работать в одиночку. Николай родился 17 июля 1846 года в небогатой дворянской семье. Отец, Николай Ильич, был инженером-путейцем. Мать, Екатерина Семёновна, урождённая Беккер – полька по национальности.

20 декабря 1857 года Н. И. Миклуха скончался в возрасте 41 года. Материальное положение семьи было крайне тяжёлым, поскольку Н. И. Миклуха не выслужил пенсии, однако семейные сбережения были вложены в акции пароходной компании «Самолёт»; мать также подрабатывала черчением географических карт. Эти средства позволили дать детям образование. Мать сумела поднять пятерых детей.

24 сентября 1863 года Николай Миклуха воспользовался возможностью поступления в университет вольнослушателем без окончания гимназического курса и подал прошение о зачислении на физико-математический факультет. 26 февраля 1864 года в университете началась сходка, были беспорядки. Кончилось тем, что вольнослушателю Миклухе было запрещено посещать университет и вообще (как утверждал потом Миклухо-Маклай) поступать в российские университеты.

21 апреля 1864 года Николай выехал в Германию, где должен был обучаться доходному инженерному ремеслу. Но он поступает на философский факультет Гейдельбергского университета. Это приводит к конфликту с матерью, от денег которой он полностью зависит.

19 октября 1865 года Николай Миклуха подал заявление на медицинский факультет Йенского университета. Отчасти это произошло под давлением матери. Наставниками Миклухи в Йенском университете стали Карл Гегенбауэр и Эрнст Геккель. Геккель называет Миклуху «своим усердным и полезным помощником». В марте 1866 года научный руководитель Николая Э. Геккель закончил монографию «Общая морфология организмов» и, испытывая усталость от кабинетной работы, решил совершить поездку на Сицилию для изучения средиземноморской морской фауны. В команду он пригласил приват-доцента Рихарда Грефа из Бонна и двух своих студентов – Германа Фоля и Николая Миклуху.

Вернувшись в Йену, Миклуха вновь стал ассистентом Геккеля, но к тому времени его самооценка значительно выросла. Перед началом зимнего семестра 1867/1868 годов он, взяв рекомендательные письма Геккеля и Гегенбауэра, совершил поездку с целью ознакомления с крупнейшими зоологическими коллекциями европейских музеев. Дневников он тогда не вёл, но из отрывочных упоминаний в его научных статьях известно, что он побывал в Дании, Норвегии, Швеции и Франции. 6 июля 1867 года в редакцию «Йенского журнала медицины и естествознания» поступила первая статья учёного, посвящённая рудиментам плавательного пузыря у селахий. Примечательно, что она была подписана «Миклухо-Маклай».

В 1868 году Миклухо-Маклай закончил медицинский факультет Йенского университета; поскольку он не собирался становиться практикующим врачом, то отказался от сдачи государственных экзаменов. Продолжая ассистировать Геккелю, он занялся разработкой двух параллельных тем: морфологии губок и эволюции нервной системы животных. Летом 1868 года вышла его вторая статья – «Материалы к познанию губок». В июле 1868 года Миклухо-Маклай написал свою третью статью – «К сравнительной анатомии мозга», основанную на собственных полевых материалах по мозгу акул. Здесь он впервые обратился к теоретическим вопросам и критиковал тогдашнего авторитета в нейрофизиологии – академика Карла Бэра. В статье Николай Николаевич кратко изложил своё понимание механизма эволюции, отличное от взглядов своих учителей – Дарвина и Геккеля.

К тому времени у Миклухо-Маклая не было денег даже чтобы оплатить долги по жилью. В июле и августе он бомбардировал письмами брата Сергея, прося повлиять на мать, жалуясь на нездоровье и безденежье. У Миклухо-Маклая к тому времени долг составлял 463 талера (около 400 рублей серебром), поэтому пришлось бежать от кредиторов. Весь сентябрь 1868 года Миклухо-Маклай провёл в Италии как турист, переезжая из города в город. Вскоре ему удалось обнаружить новый вид известковых губок, который он назвал в честь учителя Astrospongia Heckelii.

В феврале 1869 года Миклухо-Маклай узнал из газет о завершении строительства Суэцкого канала. Он немедленно загорелся идеей изучить морскую фауну Красного моря, в те времена практически неизвестную. Кроме того, он решил воспользоваться последней возможностью описать фауну Красного моря до того, как она начнёт подвергаться воздействию средиземноморской фауны. Планам мешало хроническое безденежье: Николай рассчитал, что необходимая ему сумма составит минимум 500 рублей. Поскольку мать неодобрительно относилась к его занятиям наукой, он вновь писал брату Сергею. Наконец, в начале марта Е. С. Миклуха прислала 1000 франков, что соответствовало 300 рублям.

22 марта Миклухо-Маклай покинул Каир, направившись в Суэц. Там он испытал первый приступ малярии – болезни, которая будет преследовать его всю жизнь. Судя по инкубационному периоду, заразился он ещё на Сицилии, где в те времена болезнь была широко распространена.

Условия для исследований оказались тяжелыми: температура даже ночью не опускалась ниже +35 °C, чаще всего не было пригодного жилья, приступы малярии не прекращались, а от пыли пустыни у Николая развился сильный конъюнктивит.

С большим трудом Николай вернулся в Суэц, собрав тем не менее коллекцию роговых, кремневых и известковых губок, хранящуюся ныне в Зоологическом музее РАН. После пятилетнего отсутствия Николай Николаевич Миклухо-Маклай вернулся в Россию.

Путешествие Миклухо-Маклая на Красное море сыграло важную роль в судьбе учёного. Здесь проявились характерные особенности его деятельности: склонность работать в одиночку, предпочтение стационарных методов исследования. Он стал превращаться в натуралиста широкого профиля.

Ко времени возвращения Н. Н. Миклухо-Маклая в Россию материальное положение семьи Миклух несколько улучшилось: пароходное общество «Самолёт» стало выплачивать дивиденды по акциям. Но он отвык от России, и его раздражала окружающая действительность и люди. Кроме того, у него повторились малярийные приступы, сопровождавшиеся бредом и обмороками. В августе он добрался до Саратова, где благодаря заботам родных несколько оправился.

Прожив месяц под Саратовом, Миклухо-Маклай отбыл в Москву на Второй съезд русских естествоиспытателей, проходивший с 1 по 11 сентября 1869 года. Он записался на секцию зоологии и сравнительной анатомии, на которой были представлены 69 докладов. Два из них принадлежали Миклухо-Маклаю.

После съезда Миклухо-Маклай отправился в Петербург, где был нанят академиком Брандтом. Тому нужен был помощник для обработки и публикации коллекций губок, собранных К. М. Бэром и А. Ф. Миддендорфом.

Учёный быстро справился с этим заданием и опубликовал два сообщения на немецком языке в изданиях Петербургской академии наук. Это способствовало принятию его в ряды Русского географического общества (РГО). Уже 5 октября Миклухо-Маклай выступил на совместном заседании физической и математической секций РГО с докладом о путешествии на Красное море.

После знакомства с князем Кропоткиным, планировавшим большую полярную экспедицию, Миклухо-Маклай 8 октября представил в РГО собственный проект экспедиции на Тихий океан. Совет РГО, собравшийся 28 октября 1869 года, постановил «принять план г-на Маклая, включающий не только исследования животных, но и антрополого-этнографические наблюдения». Было решено обратиться в Морское министерство, чтобы доставить его в Тихий океан и обратно на военном судне.

После доклада Миклухо-Маклай сразу уехал в Йену готовить монографию об эволюции мозга у рыб. Параллельно с подготовкой монографии «Материалы по сравнительной неврологии позвоночных» он штудировал литературу об Австралии и Океании. Наибольший интерес вызвала у него статья А. Петерманна «Новая Гвинея. Немецкие призывы от антиподов», вышедшая в ноябре 1869 года. В феврале 1870 года Миклухо-Маклай писал Остен-Сакену, что намерен остаться на островах южной части Тихого океана по крайней мере на 3–4 года. Несмотря на опасения РГО, Совет Общества 11 мая 1870 года планы Миклухо-Маклая одобрил и назначил ему пособие в размере 1200 рублей. 21 мая морской министр адмирал Краббе сообщил, что получено Высочайшее разрешение принять Миклухо-Маклая на корвет «Витязь», но «без производства довольствия от морского ведомства». Отправление экспедиции назначалось на сентябрь.

11 марта состоялась встреча в Веймаре с Иваном Тургеневым и Полиной Виардо. Они довольно тесно сошлись. Контакты – очные и заочные – Миклухо-Маклая с писателем продолжались до самой смерти Тургенева в 1883 году.

В материальном отношении Миклухо-Маклай по-прежнему полностью зависел от матери, с которой предпочитал в тот период общаться через сестру Ольгу. Сдав в набор книгу, в апреле 1870 года учёный решил поехать в Лондон для консультаций со специалистами и закупки научного оборудования. Наделав в Йене долгов, на последние деньги Николай выехал в Лейден, где получил чек от матери с письмом, в котором заявлялось, что он больше не может ни на что рассчитывать.

В Лондоне он лично познакомился с Томасом Гексли. Гексли поделился воспоминаниями о своём путешествии в Австралию и Новую Гвинею в 1846–1850 годах, а также дал учёному рекомендацию для приёма в Адмиралтействе.

Но закупить оборудование не удалось в связи с британской дороговизной. 30 апреля Николай срочно покинул Лондон из-за обострения малярии и вернулся в Йену. Он не мог выехать в Россию из-за безденежья, и только 24 мая Екатерина Семёновна Миклуха в очередной раз прислала ему перевод.

В Новую Гвинею Миклухо-Маклаю предстояло добираться самостоятельно из Батавии, так как Морское ведомство не собиралось ради него менять маршрут «Витязя». Субсидии РГО в 1200 рублей было заведомо недостаточно: сам учёный оценивал бюджет своей экспедиции минимум в 5000 рублей. В этой ситуации он вновь обратился к матери с просьбой продать полагающуюся ему в счёт наследства долю акций компании «Самолёт». Но мать отказала. Учёный пытался одалживать деньги у знакомых, наконец, передал в Зоологический музей свои коллекции губок, но с условием компенсации расходов на «собирание, хранение и провоз этих коллекций», которые оценил в 300 рублей. Некоторые члены РГО снабдили его безвозмездно оборудованием. Академик Семёнов сумел заинтересовать предприятием Миклухо-Маклая известную меценатку – великую княгиню Елену Павловну. В результате удалось добиться изменения маршрута «Витязя».

19 октября 1870 года Миклухо-Маклай выступил на общем собрании РГО, сообщив, что планирует экспедицию продолжительностью в семь или восемь лет, но программа была довольно неопределённой, хотя и очень амбициозной. У части присутствующих это вызвало недоумение, поскольку исследования тропических островов казались ненужными для России. Однако по уставу РГО одобрения планов общим собранием не требовалось. Вскоре учёный получил открытое рекомендательное письмо для всех русских консулов в портах и на островах Тихого океана, а Министерство внутренних дел Российской империи прислало РГО заграничный паспорт на имя «дворянина Миклухо-Маклая, командированного с учёной целью». Так была легализована двойная фамилия исследователя.

29 октября «Витязь» навестил великий князь Константин Николаевич, который долго беседовал с Миклухо-Маклаем. Было решено, что через год после высадки русское военное судно посетит Новую Гвинею; в случае если исследователя не будет в живых, оно должно было забрать рукописи, упакованные в герметические цилиндры. Отплытие состоялось 8 ноября 1870 года. Миклухо-Маклаю было тогда 24 года.

В начале февраля корвет попал в экваториальную штилевую зону (капитан берёг уголь, и «Витязь» шёл под парусами). 3 февраля Миклухо-Маклай провёл эксперимент с измерениями температуры океанской воды на большой глубине. Эксперимент продолжался три часа, за это время было достигнуто дно на глубине 1829 метров (1000 морских саженей) и измерена температура воды, +3,5 °C, в то время как на поверхности она составляла +27,56 °C. Уже в 1871 году учёный написал по этому поводу статью и опубликовал её в «Известиях РГО».

7 февраля корвет пересёк экватор, а утром 20 февраля прибыл в Рио-де-Жанейро. В Бразилии Миклухо-Маклай сразу же устроился в городскую больницу, где имел возможность осмотреть несколько сот представителей чёрной расы обоего пола. Наиболее интересные с его точки зрения «образчики» он водил в фотоателье, где запечатлевал без одежды «с трёх сторон и в пяти положениях». Судьба этого антропологического фотоархива неизвестна.

9 марта 1871 года плавание продолжилось, 1 апреля «Витязь» вошёл в Магелланов пролив и через три дня оказался в Пунта-Аренас. Хотя резкий переход от тропиков Бразилии к холодам Патагонии привёл к болезни Миклухо-Маклая, он усердно изучал и зарисовывал патагонцев.

11 апреля «Витязь» продолжил путь. 16 апреля он вышел в Тихий океан и направился на север вдоль побережья Чили. В начале мая команда достигла Вальпараисо. Для изучения индейцев учёный поехал в Талькауано, где приобрёл у начальника местной тюрьмы более 200 карточек арестантов с фотографиями и описанием преступлений: он считал, что сможет установить связь между характером и формой черепа. Эти материалы также до сих пор не обнаружены.

Курс к Новой Гвинее был проложен по кратчайшей дистанции. 24 июня «Витязь» подошёл к острову Пасхи и лёг в дрейф у западного побережья. 21 июля команда прибыла на Таити. 11 августа «Витязь» зашёл в Апиа, это был последний пункт, где Миклухо-Маклай мог запастись продовольствием и нанять слуг. Учёный встретился с предпринимателем Теодором Вебером, который одновременно был германским консулом на Самоа. Открытое письмо немецкого правительства, предписывающее оказывать Николаю Николаевичу безвозмездные услуги, произвело впечатление. Вебер подыскал для путешественника двух слуг: шведского матроса Ольсена и юношу с острова Ниуэ по кличке Бой.

19 сентября 1871 года корабль достиг северо-восточного побережья Новой Гвинеи, войдя в залив Астролябия, и на следующий день встал на якорную стоянку примерно в 140 метрах от берега. Вскоре появились папуасы; их допустили на борт корвета, но когда после мирной встречи командир распорядился дать артиллерийский салют, перепуганные папуасы бросили подарки и поспешно ретировались. Миклухо-Маклай, отказавшись от охраны, с Ольсоном и Боем высадился на берегу и посетил деревню, всё население которой сбежало в джунгли. Самым смелым оказался папуас по имени Туй. Именно Туй стал в дальнейшем главным посредником при общении Миклухо-Маклая с обитателями прибрежных деревень.

Миклухо-Маклай при участии Туя выбрал для стационарной базы небольшой мыс Гарагаси, где была сооружена хижина для учёного (размером 7 × 14 футов), а в шалаше, принадлежащем Тую, устроили кухню. Из продуктов у Николая Николаевича было два пуда риса, чилийские бобы, сушёное мясо и банка пищевого жира. 27 сентября «Витязь» покинул залив.

Первый месяц на Новой Гвинее прошёл довольно напряжённо. Миклухо-Маклай пришёл к выводу, что его визиты чрезмерно беспокоят островитян, и вступал в контакт только с туземцами, навещавшими его на мысе Гарагаси. Поскольку он плохо знал язык и обычаи, то первое время ограничивался метеорологическими и зооботаническими исследованиями.

Уже 11 октября его свалил первый «пароксизм» лихорадки, повторные приступы продолжались во всё время пребывания учёного в заливе Астролябия. Постоянно болели слуги, особенно плохо было Бою, у которого Миклухо-Маклай диагностировал «опухоль лимфатических желёз в паху». Проведённая операция не помогла, 13 декабря мальчик умер. Тело Боя было захоронено в море, а папуасам исследователь внушил, что юноша «улетел в Россию».

К новому, 1872 году авторитет Миклухо-Маклая среди местного населения вырос, и 11 января он впервые получил приглашение посетить деревню Бонгу. Произошёл обмен подарками, но жён и детей новогвинейцы от учёного по-прежнему прятали. В феврале 1872 года Николаю Николаевичу удалось излечить Туя от тяжёлого ранения (на него упало дерево, рана на голове загноилась), после чего учёный был принят в деревне. Туй представил ему жену и детей; мнение о европейце как о злом духе было значительно поколеблено.

После этого учёный мог спокойно совершать дальние экскурсии по побережью и даже в горы. Наибольшую трудность создавал языковой барьер: к концу своего первого пребывания на Новой Гвинее учёный владел примерно 350 словами местного языка бонгу, а в окрестностях бытовало не менее 15 языков. Зачастую для того, чтобы выяснить значения самых обиходных слов, у Миклухо-Маклая уходили месяцы.

Исследованные территории, берега залива Астролябия и часть побережья к востоку от него до мыса Хуон Миклухо-Маклай назвал своим именем – Берег Миклухо-Маклая. 19 декабря 1872 года в залив вошёл паровой клипер «Изумруд». К тому времени Миклухо-Маклая считали погибшим, о чём даже была напечатана заметка в газете «Санкт-Петербургские ведомости» от 6 (18) июля.

Состояние здоровья и невозможность нормально обработать научные материалы побудили Миклухо-Маклая покинуть (хотя бы временно) Новую Гвинею. После двухдневных проводов в прибрежных деревнях Николай Николаевич погрузился на борт «Изумруда», который 24 декабря на рассвете поднял якорь и направился к Молуккским островам. Характерно, что после всего пяти дней пребывания в бухте Константина более половины команды заболели малярией.

В январе 1873 года «Изумруд» прибыл на Тернате, где простоял шесть недель – до полного выздоровления экипажа. Судовой врач залечил Миклухо-Маклаю нарывы на ногах, и, хотя приступы малярии не оставляли его, он был весьма бодр. На Тернате Миклухо-Маклай окончил предварительный отчёт о Новой Гвинее для РГО. В апреле команда отбыла в Гонконг, где Николай Николаевич впервые обратил внимание на свою известность, растиражированную английскими газетами. Затем он совершил поездку в Гуанчжоу.

В Гонконге антрополог заинтересовался феноменом наркомании и намеревался посетить опиекурильню, чтобы на собственном опыте испытать действие наркотика. Врач-англичанин Клоус отговаривал Николая Николаевича от этого шага, но в итоге согласился присутствовать при эксперименте и записывать ощущения, сообщаемые ему Миклухо-Маклаем. Опыт проводился в Китайском клубе, имеющем кабинеты для курения. За три часа исследователь выкурил 27 трубок (суммарно – 7 грамм опиума), то есть дозу, значительно превышающую обычную для китайских курильщиков. Пройдя все фазы наркотического опьянения, учёный впал в прострацию, а следующие два дня испытывал головокружение и тяжесть в ногах. По результатам опыта Миклухо-Маклай в 1875 году опубликовал в Батавии статью на немецком языке «Опыт курения опиума (физиологическая заметка)».