Текст книги "Протекционизм"

Почему мы бедны

Мы бедны потому, что не умеем пользоваться громадными природными богатствами нашего отечества. Земледелие наше находится еще в первобытном состоянии. Поля в Англии дают в шесть раз больше продуктов, чем в России. Из Новой Зеландии снабжают Англию мясом, а мы не сумели еще этого сделать из Риги и Петербурга[136]136
  В 1887 г. перевезено из Новой Зеландии в Англию 2 600 000 овец, искусственно замороженных.


[Закрыть].

Страна, где землю обрабатывают самым усовершенствованным способом, где скотоводство достигает больших размеров, где правильно эксплуатируют леса, где извлекается доход из всех горных промыслов – железа, меди, угля, соли, ртути и проч. и проч., – такая страна может обладать самыми громадными богатствами и самым широким благосостоянием, без особенного развития промышленности. А какая страна на земном шаре могла бы лучше других вести такую экономическую политику, как не Россия!

Природные богатства России

Природа наградила нашу родину такими неисчерпаемыми богатствами, что мы пользуемся только незначительной их частью и многих не успели даже исследовать.

Разделение труда

Если в стране произведения земледелия дешевы и дешевы также произведения промышленности, то понятно, что в ней благосостояние достигнет возможного максимума.

Для того же, чтобы фабричные продукты были дешевы, надо их приобретать там, где они обрабатываются с наибольшей экономией.

Если спрос на английские изделия, например, будет расти в России, то их производство будет расти в Англии, и число промышленников будет увеличиваться в той стране. Для этого необходимо, или чтобы люди, которые там занимались раньше земледелием, стали заниматься мануфактурами, или чтобы народонаселение увеличилось в Англии иммиграцией или избытком рождаемости над смертностью. Во всех случаях Англия будет требовать больше съестных продуктов. Цены на эти предметы будут подниматься, и русские будут этим пользоваться. Выгода очевидно обоюдная.

Странная вещь! Никто не отрицает благотворных последствий разделения труда, пока оно происходит в пределах государства. Но многие отрицают пользу этого благотворного и законного принципа, когда вопрос переходит на международные отношения. На деле, однако, политические границы так же мало изменяют сущность законов экономических, как законов химии или механики.

Вывод

Из всего вышесказанного можно заключить, мне кажется, что народы могут быть очень богаты даже без особенного развития местной фабричной или обрабатывающей промышленности.

* * *

Фабрики дают занятие земледельцам зимой

Говорят, что фабричная промышленность необходима в России вследствие специальных условий нашего Отечества. Благодаря нашему суровому климату земледельцы, составляющие большинство народа лишены возможности исполнять свои работы в течение шести зимних месяцев, и в это время они могли прилагать свой труд к прибыльным занятиям на фабриках.

Такое мнение показывает поразительное незнание условий промышленности, и приходится только удивляться, когда его высказывают серьезные люди и администраторы.

По исследованиям г-на Фовиля видно, что в настоящее время во Франции перемещение километрической тонны[137]137
  Термин, аналогичный нашей пудо-версте.


[Закрыть] человеческими мускулами (стало быть, без малейших приспособлений) обходится в 10 фр., а железной дорогой – 6 сант., или в 166 раз меньше. Такое сравнение можно вывести для всех фабричных производств, причем удешевление продукта, ceteris paribus <при прочих равных>, прогрессирует со введением в употребление более разнообразных и усовершенствованных, а следовательно, и дорогих машин, увеличивающих основной капитал предприятия[138]138
  Так, если железная дорога устроена хорошо (два пути, большие градусы, малые подъемы, значительный подвижной состав, совершенная сигнализация и проч.), перевозка грузов обходится дешево. Но все эти качества, конечно, стоят денег.


[Закрыть]. Вот почему современная промышленность все более и более сосредоточилась в громадных заводах. Но понятно, что чем значительнее основной капитал, тем убыточнее всякая остановка в работе. Все фабриканты, а также и русские, стремятся работать круглый год, а в некоторых производствах – и день, и ночь[139]139
  Это уже исполняется на наших железных дорогах.


[Закрыть]. Ясно, что заводы, работающие 290 дней[140]140
  С нашими многочисленными праздниками выходит не больше рабочих дней в году.


[Закрыть], будут приносить больше процентов, чем работающие только 145 дней. А потому, несмотря на всевозможные пошлины, в силу экономических законов, при малейшем развитии нашей промышленности, первые заводы вытеснят вторые.

Фабрики не могут работать 6 месяцев году

Идея, что фабрики могут работать у нас только шесть месяцев в году, не выдерживает, следовательно, критики фактов.

Неконкурентоспособность русского земледелия

Говорят также, что земледелец наш, не имея более возможности бороться с иностранной конкуренцией, должен работать в убыток и что поэтому надо приниматься за промышленные предприятия. Во-первых, это невыгодное положение нашего земледельца еще далеко не доказано; напротив, исследования последнего времени показали, что наш хлеб с доставкой в Лондон обходится 2 коп. на пуд дешевле индийского и 8 коп. дешевле американского. Но положим даже, что существование факта невыгодной конкуренции справедливо. Какая этому причина? Очевидно, не естественные условия нашего Отечества. Пшеница наша по природным своим качествам лучше всякой другой. Если земледелие не дает у нас хороших барышей, то это происходит от того, что хозяйство ведется у нас самым первобытным образом, и от того, что торговля у нас очень плохо организована, – словом, во многом виновны не столько естественные условия страны, сколько люди.

В силу какого же чудесного явления можно ожидать, чтобы эти люди, проявившие так мало способностей в земледелии, вдруг проявят самые удивительные дарования в промышленности? Ведь фабричное дело несравненно сложнее: оно требует гораздо больше энергии, творчества и знаний, чем обработка полей. Какие данные доказывают, что промышленность будет больше процветать у нас, чем теперь земледелие?

Ограждение внутреннего рынка пошлинами

Протекционисты ответят: «Неумелость вести дело сводится на дороговизну продуктов. Так как мы можем увеличивать пошлины по нашему усмотрению, то, как бы ни был дорог русский продукт, мы все-таки можем ему обеспечить внутренний рынок». Согласен; но посмотрим на общий результат этой политики.

Не подлежит сомнению, что, как бы промышленность ни поощрялась, русские не бросят поголовно своих полей для фабрик. Страна без земледелия может существовать только в области чистейшей фантазии. Не только все русские не бросят своих плодородных полей, но большинство будет все-таки их обрабатывать.

Мы не можем установить цен по нашему желанию на вывозимые предметы: они зависят от международного рынка. Мы можем только увеличивать стоимость привозимых товаров посредством таможенных тарифов. Не будь пошлины, сахар стоил бы у нас не более двух рублей. Стало быть, за пуд пшеницы можно было бы приобрести 20 фунтов сахару. Но благодаря пошлине сахар стоит три рубля (не считая акциза); поэтому за пуд пшеницы можно получить только 13 фунтов сахару. Если мы обобщим это сравнение и распространим его на другие отрасли промышленности, окажется, что благодаря протекционизму громадное большинство русских будет поставлено в необходимость давать много земледельческих продуктов и получать мало мануфактурных. При таких условиях обмена количество полезных предметов, находящихся в распоряжении русского народа, будет несомненно меньше, т. е. он будет беднее.

Результаты такой политики

Обращаю внимание читателя еще на один весьма важный факт. Земледелец может прокормить сам себя. Многие мужики у нас почти ничего не покупают, – у них есть все свое. Промышленник не может этого сделать. Если завтра число сапожников учетверится в России, они будут умирать с голоду. Число промышленников не может превышать известной нормы населения, в зависимости от его экономического развития. Наоборот, пока есть земля, число земледельцев может расти в значительной мере, без ущерба друг для друга. Земледельцы составляют как бы основу общества. У нас земли сколько угодно. Если только считать одну треть территории нашего отечества удобной для земледелия и если предположить, что она будет иметь только 50 человек на квадратную версту[141]141
  В Бельгии 200; в Италии, где нет особенного развития промышленности, 103, в Японии 100.


[Закрыть], население России достигло бы 315 млн человек. Конечно, более трети русской территории годно для хлебопашества. Я нарочно уменьшаю цифры. Если же практиковать более усовершенствованное земледелие, эта территория могла бы легко прокормить сто душ на квадратную версту, и население дошло бы у нас до 630 млн.

Нецелесообразность нашей политики

Способствуя колонизации плодороднейших территорий, одна сибирская железная дорога принесла бы в сто раз больше пользы, чем всевозможные фабрики, заводы и таможенные тарифы. Мы ведем самую нецелесообразную политику. Главная забота наша должна была бы состоять не в искусственном поддержании чахлых отраслей нашей промышленности, а в скорейшем заселении нашего громадного и пустынного отечества.

Если у владельца имения, приносящего хороший доход, есть еще и фабрика, дающая большие барыши, то понятно, что он будет богаче, чем тот, у кого только одно имение. Само собой разумеется, что если какая-нибудь страна будет иметь самое усовершенствованное земледелие, да еще кроме того развитую промышленность, она будет богаче, чем если бы она занималась только земледелием.

Развитие промышленности весьма желательно. В этом протекционисты совершенно правы. Гораздо удобнее иметь под рукой все необходимые продукты, чем выписывать их из дальних стран. Это избавляет от скучной переписки, от излишней потери времени, от разных ошибок и недоразумений, от упаковки и перевозки, от порчи и пропажи товаров, словом, от массы непроизводительных расходов.

Аргумент младенческого периода отрасли

Да, очень желательно для всякой страны иметь развитую промышленность. До сих пор мы идем рука об руку с господами протекционистами. Но, говорят они, если вы хотите, чтобы промышленность развилась, надо сначала оказать ей некоторую поддержку. Молодому дубку дается подпора. Или они делают еще другое любимое сравнение: когда мы переносим растение на новую почву, его надо сначала подержать в теплице (охранительные пошлины), и только когда оно окрепнет, когда оно акклиматизируется, можно его уже сажать на открытом воздухе. Посмотрите на англичан, говорят протекционисты, еще в XVII в., при Кромвеле, они издали самые строгие охранительные законы для своего флота: теперь он первый в мире, в настоящее время он, конечно, уже не нуждается в покровительстве. Словом, протекционисты утверждают, что промышленность не может развиться в какой-нибудь стране, если она не будет в течение некоторого времени охраняема покровительственными пошлинами.

Контраргумент

Мы здесь окончательно расходимся с протекционистами, придерживаясь совершенно противоположного мнения. Мы постараемся доказать, что, наоборот, промышленность прекрасно развивается без охранительных пошлин.

Товары и услуги, не являющиеся объектами международной торговли

Никакое цивилизованное общество не может обойтись без портных, сапожников, кузнецов, слесарей и пр., и пр. С другой стороны, при самом лучшем желании трудно, например, привозить готовые каменные дома из-за границы. Отсюда целая новая отрасль ремесел: каменщики, штукатуры, столяры, плотники и пр., и пр. Дороги тоже надо делать на месте, и вот являются чернорабочие, каменотесы, мостовики, инженеры и пр. Наконец, если в стране есть минеральные богатства, которые извлекаются из недр земли, то необходимы рудокопы, если есть леса – пильщики и пр. Для того чтобы управлять всеми этими предприятиями, нужны подрядчики, архитекторы, инженеры, химики и техники всякого рода.

В стране, где никто никогда не подозревал о существовании таможенных пошлин, все вышесказанные специальности должны все-таки возникнуть неминуемо. Рядом с земледелием, в силу самих законов природы, должны будут существовать многочисленные ремесла, которые никакая конкуренция в мире не в состоянии уничтожить.

Поэтические сравнения промышленности с растением очень милы, но, к сожалению, они не что иное, как риторические приемы.

Фабрика начинается с мастерской

Дело в том, что каждая мастерская ремесленника – зародыш фабрики. Фридрих Крупп сам бил молотом по наковальне. Теперь его скромная кузница, после трех поколений, превратилась в один из самых колоссальных заводов земного шара.

Посмотрим ближе на работу какого-нибудь ремесленника, положим, слесаря. Он может начать самым скромным образом открывать замки, от которых потеряны ключи. Необходимые инструменты для этого дела он носит при себе. Затем он начинает чинить замки: ему нужны уже станок и несколько инструментов, с помощью которых он уже может делать небольшие вещи – крючок, петлю и пр. Если число этих работ увеличивается, слесарь может обзавестись некоторыми машинами: приобрести сверлильный станок, затем точильный и пр. Тогда он может уже предпринимать более сложные работы – делать, например, перила для лестниц, решетки и множество других вещей, необходимых при постройках, которые гораздо удобнее делать на месте. Наш слесарь ведет дела хорошо; заказы все увеличиваются. Вот он чувствует необходимость поставить паровой двигатель. Тогда его мастерская начинает уже принимать характер небольшого завода. Он видит, что открылся большой спрос на какой-нибудь предмет, положим, на петли, и узнает, что изобретена новая усовершенствованная машина, которая выделывает по тысяче петель в день при надзоре одного рабочего. Он высчитывает, сколько ему будет стоить материал этой петли, во что ему обойдутся паровой двигатель, рабочие, общие расходы производства, и видит, положим, что эта петля обойдется ему в 20 коп., на месте же она продается, положим, по 30 коп. Он выписывает машину. Здесь он уже не боится никакой иностранной конкуренции, ибо он тогда только завел новое производство, когда убедился, что оно будет прибыльно. Раз специальная машина пущена в ход, ему нет расчета, чтобы она стояла даром, и он заставляет ее работать целый день. Изделия, которые она производит, он складывает в свой магазин, не заботясь уже о том, есть ли у него заказы на этот предмет или нет. Наш слесарь переходит тогда в стадию фабричной промышленности[142]142
  Известно, что промышленность проходит две стадии: в первой работают только по заказу, нет заказов – работа прекращается. Это стадия, которую можно назвать ремесленной. Затем, когда техника совершенствуется, когда для изготовления отдельного предмета употребляются сложные и дорогостоящие машины, нет никакого расчета останавливать их движение. Тогда фабрикант работает на них круглый год даже без определенных заказов. Эту вторую стадию можно назвать фабричной.


[Закрыть].

Я спрашиваю теперь у читателя: в какой момент прогрессивного и естественного развития мастерской нашего слесаря необходима ему охранительная пошлина? Можно однозначно ответить – ни в какой! Переход от ремесла к фабричной деятельности происходит совершенно незаметно. Если смотреть на действительные факты, то необходимость в протекционизме исчезает, как призрак.

Пример этого слесаря можно применить ко всем другим ремеслам. Портной может превратиться в фабриканта готового платья, столяр – в фабриканта мебели и пр. Таким же образом и каждый подрядчик может пройти по тем же фазисам. Для постройки одного дома пришлось ломать камень. Сначала это делали самыми первобытными инструментами. Но спрос на камень увеличивается, является предприниматель, который выписывает машины для облегчения труда, и мало-помалу эта каменоломня может вырасти до громадного предприятия с дорогостоящим оборудованием.

Невыгодность перевозки сырья

Есть еще одна причина, которая неизбежно вызывает развитие промышленности. Сырье, рынки сбыта которого находятся далеко от места добычи, выгоднее перевозить в полуобработанном виде, для чего необходима известная подготовка, создающая в конце концов большие заводы, которым не страшна никакая конкуренция.

Известно, что наша пенька главным образом вывозится за границу в полуобработанном виде, а в меньшем количестве – в виде уже спряденных ниток. Ручное прядение стоит гораздо дороже машинного. Если же у нас навесить карды для очистки пакли, а затем установить и прядильные станки – можно создать громадное заведение, которое не будет бояться никакой конкуренции. То же можно сказать и относительно льна, кож, зерна, переработанного в муку, и т. д.

Я спрашиваю опять у читателя: в какой момент потребуется покровительство фабрикантам, обрабатывающим местные продукты? Ответ будет тот же самый: ни в какой! Все отрасли промышленности, которые возникают в силу естественных экономических условий, ни в какое время не нуждаются в охранительных пошлинах.

В самом деле, никогда свободная торговля нигде не служила препятствием возникновению новых фабрик. Доказательств – бесконечное число. Приведу здесь только два, чтобы не утомлять напрасно читателя.

Свобода торговли не мешает появлению фабрик

Когда нынешний Новороссийский край был завоеван Россией, он едва имел 90 000 жителей. В этом крае, где почти даже не было людей, о промышленности не могло быть и речи. В то же самое время Центральная Россия имела уже, относительно говоря, довольно развитую промышленность. На фабриках Тульской, Московской и Петербургской губерний обрабатывалось тогда немало продуктов. С тех пор как мы завоевали Новороссию, никогда не существовало таможенных преград между этим краем и Центральной Россией. Несмотря на то, одна Херсонская губерния производит уже теперь на 30 млн руб. разных продуктов, что составляет приблизительно пятую часть производства Московской губернии и на 7 млн руб. превышает производство Тульской. Читатель видит, что свободная торговля между Московской и Херсонской губерниями не воспрепятствовала возникновению и процветанию промышленности в этой последней.

Новороссия

То же самое случилось в Северо-Американских Штатах. Еще в начале нашего столетия западная часть Пенсильвании и территория, где возникли впоследствии штаты Огайо, Индиана и Иллинойс, составляли пустынные бесконечные луга, куда изредка заходил европеец. В то время штаты, лежавшие у берегов Атлантического океана, были уже заселены довольно густо и обладали промышленными заведениями, производительность которых достигала в 1810 г. до 198 млн долл.[143]143
  Около 346 млн руб., т. е. почти ⅓ того, что производят теперь все фабрики в России. См.: Vogel C. Le Monde Terrestre. Paris, 1884. Т. III. Pt. 3. P. 170.


[Закрыть]

США

Наши протекционисты утверждают, например, что Россия не может конкурировать с Францией. Общая производительность французской промышленности достигала в 1874 г. 13 млрд фр.2; наша же тогда была оценена Бушеном в 872 млн руб., т. е. около 3 млрд фр. (точно 2952 млн фр.; средний курс в 1874 г. был 350 фр. за 100 руб.). Французское производство относилось к нашему как 4,3 к 1, тогда как производство атлантических штатов относилось к производству западных, как 198 000 000 к 0. Между[144]144
  См.: ReclusE. Nouvelle Géographie Universelle. Paris, 1877. Т. III. P. 867.


[Закрыть] Массачусетсом, Нью-Йорком и Род-Айлендом, с одной стороны, и Пенсильванией, Огайо, Индианой и Иллинойсом – с другой, никогда не было никаких пошлин. Однако, несмотря на неравенство сил, гораздо большее, чем между французами и нами, промышленность развилась во всех этих штатах. Они покрылись всевозможными фабриками. В одной только Пенсильвании капиталы, помещенные в промышленных заведениях, в 1880 г. достигли 474 млн долл., тогда как в Массачусетсе они не превышали 303 млн долл. Как видно, промышленность старых штатов не помешала развитию промышленности в новых. Скажут, быть может, что в центральных и атлантических штатах производятся разные продукты. Во-первых, в этом нет никакого вреда и, вероятно, Северная Америка от этого ничего не теряет. Но все-таки можно привести доказательство, что тождественные <отрасли> промышленности могут возникать в новых местах без покровительственных пошлин.

Известно, что бумагопрядильное производство в Северной Америке сосредоточилось в штатах так называемой Новой Англии, т. е. главным образом в Коннектикуте, Род-Айленде и в Массачусетсе. В 1868 г. там было 664 бумагопрядильные фабрики с 6,36 млн веретен, тогда как в то же время в южных штатах (две Каролины, Джорджия, Алабама и пр.) было только 86 фабрик с 225 тыс. веретен[145]145
  Она больше, чем та, которая существует между английской и русской промышленностью. В 1885 г. было в Англии 42 млн веретен, а у нас 4,4 млн. См.: Schezer. Das wirtschaftlische Leben der Volker. Leipzig, 1885. S. 215.


[Закрыть]. Казалось бы, что штаты Новой Англии должны были подавить в зародыше всякую попытку возникновения бумагопрядильной промышленности в какой-либо другой части союза. Однако на деле вышло не так. Несмотря на отсутствие таможен, бумагопрядильная промышленность делает постоянные успехи в южных штатах. С 1880 по 1888 г. число фабрик возросло там от 179 до 300, а производство – с 21 млн до 43 млн долл.[146]146
  См.: Revue des deux mondes от 1 февраля 1889 г. C. 654. Причина этого явления объясняется самым элементарным образом. Заводы Новой Англии не уничтожают заводов южных штатов по той простой причине, что работа есть как для тех, так и для других. Новые заводы возникают по мере потребности, а потребность эта растет в Америке ежедневно.


[Закрыть]

Могут возразить, что мой пример неудачный, что американцы южных штатов народ энергичный и предприимчивый, способный на самые большие усилия, который может обойтись без покровительства; но народы более слабые, менее цивилизованные, где запас знания и капиталов гораздо меньше, не могут бороться с более передовыми. Прекрасно. Перенесемся и на эту почву. Никто не станет отрицать, что Индия ниже Англии как в отношении умственного развития, так и в отношении технических усовершенствований.

Индия

Англичане установили в Индии полнейшую свободу Индия торговли; они отменили решительно все привозные пошлины[147]147
  Этот факт даже часто приводится у нас в доказательство того, как беспощадно и бесстыдно англичане выжимают последние соки из Индии. Для того чтобы оказать покровительство манчестерскому ситцевому производству, англичане уничтожили всякую пошлину на этот товар и таким образом убили все индийское местное производство. Бедные туземцы живут теперь в самой страшной нищете, благодаря хищным бриттам.


[Закрыть]: тем не менее фабричная промышленность развивается в Индии. Там в одной бомбейской провинции уже 87 бумагопрядильных фабрик с 1964 тыс. веретен. В настоящее время строятся 12 фабрик с 250 тыс. веретен[148]148
  См.: Bulletin financier international de Rome от 9 февраля 1889 г.


[Закрыть]. В 1889 г. число веретен во всей Индии доходило до 1750 тыс. (⅖ того, что у нас)[149]149
  См.: Scherzer. Das wirthschaftliche Leben.


[Закрыть].

Фабрики в Индии были учреждены самими англичанами. Вовсе не заботясь о том, будет ли это вредно или полезно для Манчестера, когда они увидели, что в Индии можно зарабатывать хорошие деньги бумагопрядильной промышленностью, они пустились в это предприятие[150]150
  Каждый человек заботится о своем собственном благе
  Известно, что некоторые протекционисты, как, например, Фридрих Лист, приписывают Англии самые коварные замыслы. Они говорят, что англичане доходили даже до того, что продавали свои товары в убыток, чтобы уничтожить фабрики на континенте и затем наверстать потерянное с барышом. Вышеприведенные факты о бумагопрядильных фабриках в Индии показывают всю неосновательность этой клеветы. В действительности же в Англии делается то, что во всех других странах: каждый человек заботится о своем собственном благе.


[Закрыть]. Некоторые туземцы, видя пример, стали им подражать, и очевидно – отрасль эта делает быстрые успехи без охранительных пошлин.

* * *

Проверка следствия из тезиса «Пошлины содействуют развитию промышленности»

Если бы пошлины содействовали развитию промышленности, то при каждом их уменьшении промышленность должна была бы падать. Посмотрим, подтверждают ли факты это умозаключение.

Известно, что наш тариф 1857 г. был довольно либерального характера. По 59 статьям товары пропускались совершенно беспошлинно. Эти статьи включали все предметы, необходимые для промышленности, как в виде сырых материалов, так и в виде механических приспособлений: хлопок, все металлы, уголь, всякие машины, суда и прочее пропускались совершенно свободно. Этот тариф со значительными изменениями действовал почти до конца прошлого царствования <в 1894 г.>. Можно ли, однако, доказать, что русская промышленность перестала развиваться начиная с 1857 г. Все статистические сведения доказывают наоборот, что она делала постоянные успехи. Так, в 1866 г. в России была 23 751 фабрика с производством в 500 млн руб.[151]151
  См.: Павлов. Сравнительная статистика России. С.-Петербург, 1871. С. 133.


[Закрыть], а в 1884 г. – 83 182 фабрики с производством в 1,3 млн руб.[152]152
  См.: Сборник Центрального Статистического Комитета за 1884–1885. С. 139.


[Закрыть]

Аналогия с земледелием

Вышеприведенные факты и цифры доказывают, что отсутствие охранительных пошлин не мешает развитию многих отраслей промышленности. Нормальный ход этого развития тождествен с развитием земледелия. Когда колонизуется новая страна, самые лучшие земли занимаются прежде других. Затем, по мере того как увеличивается население, земли худшего качества тоже начинают обрабатываться. Может дойти до того, что, как в настоящее время в Бельгии, не пропадет даром ни одной пяди удобной земли. То же самое бывает и с промышленностью. Сначала она является в виде самых необходимых ремесел, затем начинают производить самые прибыльные продукты. Но именно оттого, что страна богатеет, количество капиталов увеличивается и нормальный процент, которого они требуют, делается меньше. Отрасли промышленности, считавшиеся ранее недостаточно доходными (как земли худшего качества), начинают привлекать охотников. Нет никакой надобности в протекционизме, для того чтобы достигнуть этого положения. Оно совершается в силу естественных законов природы.

Какие производства уничтожает свободная торговля

Но действительно, есть производства, которые свободная торговля уничтожает беспощадно. Это все те, которые не приспособлены к окружающей среде. Если бы, например, захотели теперь делать карманные часы в России, то, без сомнения, при отсутствии охранительных пошлин, промышленность эта была бы задавлена иностранной конкуренцией. Свободная торговля уничтожает во всех странах те отрасли промышленности, которые не могли бы возникнуть там без излишней расточительности экономических сил. Можно ли это назвать злом? Напротив, если бы свободная торговля не оказывала никаких других услуг человечеству, то и тогда она была бы большим благодеянием. Уменьшать всякую непроизводительную затрату сил – это сама сущность как биологического, так и социального прогресса. Некоторые рыбы должны отложить до 3 млн икринок, для того чтобы обеспечить продолжение своего рода. Человек достигает этой цели единичными рождениями. Первые паровые машины жгли до 20 ф. на силу в час, теперь они жгут только два[153]153
  См.: Thurston R. H. Histoire de la machine à vapeur. Paris, 1880. Т. II. P. 247.


[Закрыть].

Принцип экономии

Цель всех наших стремлений заключается в уменьшении расходов производства (т. е. в приобретении наибольшего благосостояния с наименьшим трудом), или в экономии. Свободная торговля способствует достижению этой цели лучше всяких других приемов, беспощадно искореняя всякую промышленность без задатков жизненности, т. е. непроизводительную при известной обстановке и в данное время.

Причины угольного кризиса 1887 г.

У нас в последнее время помешались на угольном деле. Чтобы продвинуть вперед добывание минерального топлива в Донецком крае, мы несем немалые жертвы. На иностранный уголь наложили громадные пошлины (в южных портах России они доходили иногда до 50 % его стоимости). Но это не помогло. Нашего угля не хватило даже для ближайших рынков, и в 1887 г. страшный угольный кризис разразился на юге России. Отчего русские копи не доставили достаточно угля? Стоит только поближе посмотреть на дело, и это станет совершенно понятным. Угля у нас мало, потому что «местные крестьяне в Южной России в значительной мере обеспечены; всякий имеет достаточное пространство земли, волов или лошадей, возы и арбы; многие из них, имеющие надобность в подсобном промысле для жизни, занимаются извозом, уклоняясь от шахтовых работ. С другой стороны, углепромышленники, желая получить возможно больше барыша с наименьшей затратой капитала, не сделали доселе никаких машинных приспособлений для обеспечения добычи угля»[154]154
  Из корреспонденции «Нового Времени».


[Закрыть].

Итак, видно, что угольная промышленность не развивается у нас потому, что жители тех местностей, где находится уголь, имеют более прибыльные занятия. Заставить этих жителей отказаться от земледелия, где они зарабатывают больше, и идти в шахты, где они будут зарабатывать меньше, значит практиковать ту непроизводительную трату экономических сил, которая разоряет как отдельных лиц, так и целые общества.

Главное несчастье человечества

Пренебрежение некоторыми основными началами науки составляет главное несчастье человечества. Для всех ясно, что человек создан для жизни в обществе, что только в отношениях к себе подобным он находит удовлетворение бытия, что отношения эти регулируются обществом и что умственные силы каждого отдельного члена общества развиваются благодаря взаимодействию всех других. Такое взаимодействие и регулирование отношений возможны лишь при условии тождественности законов, управляющих жизнью как общества, так и человека, а потому если часть целого есть организм, то логично возникает необходимость и целое, в проявлениях его жизненной деятельности, рассматривать как организм. Принимая этот вывод за основную истину социологии, мы поймем, что общество развивается органически, т. е. медленно, и что порядок последовательности общественных явлений не зависит от воли человека, а от естественных законов. Так, функции простые осуществляются ранее сложных. Напрасно требовать от ребенка, чтобы он умел читать раньше, чем он будет уметь говорить, нельзя также требовать от общества, чтобы в нем менее прибыльные занятия исполнялись раньше более прибыльных. Во всяком государстве промышленность разовьется непременно безо всякой посторонней и искусственной помощи, как скоро возникнут соответственные социальные условия[155]155
  См. по этому поводу прекрасную статью в июньской книжке «Русской Мысли» за 1889 г.


[Закрыть].

Ошибочная интерпретация Навигационных актов

Мы часто ошибочно приписываем явления совершенно посторонним причинам. Нам говорят, например, что если английский коммерческий флот один превышает ныне флоты всех других наций, взятых вместе, то это благодаря мероприятиям Кромвеля. Было бы действительно очень удобно достигать столь гигантских результатов с помощью только законодательных мер, т. е. нескольких строк, занесенных в свод законов. Увы, надо отказаться от таких розовых надежд! Если Англия имеет теперь самый большой флот в мире, то это не благодаря мероприятиям Кромвеля, а благодаря массе географических, топографических, этнографических, социальных и исторических причин. Англия имеет громадное протяжение берегов, прекрасные гавани, неисчерпаемое количество угля и руды около самого моря. В здоровом и ровном климате Англии развилась раса, одаренная высокими умственными способностями. В силу разных исторических причин в Англии лучше всего ограждаются личная свобода и неприкосновенность имущества каждого гражданина, и пр., и пр. Затем Англия нашла было страшного конкурента в лице Северо-Американских Штатов[156]156
  До междоусобной войны американский флот почти равнялся английскому.


[Закрыть], если бы не возникла междоусобная война в 1861 г. и если бы охранительные пошлины в Соединенных Штатах не тормозили развитие американского коммерческого флота. Немного лет спустя после знаменитого эдикта Кромвеля, Кольбер издал во Франции почти тождественные законы, которые действуют и поныне. И что же? Французский флот имеет в настоящее время 993 тыс. т, а английский – 7352 тыс.![157]157
  «Два коренных преобразования, – говорит г-н Уорд, – совершенно изменили условия коммерческого флота в наше время: деревянные суда заменены сначала железными, а потом стальными, и парусные суда заменены паровыми. Благодаря тому, что Англия обладала богатыми железными и каменноугольными залежами вблизи от прекрасных гаваней, она приобрела громадные преимущества в деле кораблестроения». См.: Ward T. H. The Reign of Queen Victoria. London, 1887. V. II. P. 116.


[Закрыть]

Провал французского Навигационного акта

«Для поощрения нашего коммерческого флота, – говорит г-н Аме[158]158
  Amé. Etude sur les Tarifs de Douanes. Т. II. P. 173.


[Закрыть], – испробовали всевозможные системы покровительства: привилегированные компании, колонии, премии на рыбную ловлю, громадные субсидии пароходным обществам, запрещение иностранцам производить каботаж, дифференциальные и якорные пошлины[159]159
  За товары, привезенные на французских судах, платили более низкие пошлины, чем за привезенные на иностранных. Иностранные суда несли больше портовых расходов, чем национальные.


[Закрыть]. Все-таки во Франции коммерческий флот развивался медленнее, чем другие отрасли промышленности. Но причина этого явления объясняется очень просто: во многих прибрежных департаментах и главным образом в южных, тяжелое морское дело привлекает очень мало охотников». Если французский коммерческий флот так туго развивается, то это только потому, что французы находят другие занятия, дающие больше барышей при менее тяжелом труде. Французы должны не сожалеть, а радоваться, что у них флот не развивается. Это доказывает, насколько велико у них благосостояние. Они живут себе спокойно на берегу, занимаясь прибыльными делами, в то время как несчастные англичане, итальянцы, норвежцы, в силу тяжелой необходимости, должны подвергать себя, как илоты, всем опасностям и всем лишениям морской жизни.

Наша кустарная промышленность тоже доказывает, насколько излишни бывают покровительственные пошлины. Кустарные промыслы выросли из недр нашей земли. Они не нуждаются ни в каких пошлинах, потому что все эти производства соответствуют самым совершенным образом местным условиям, как по приобретению материалов, так и по сбыту готовых продуктов.