Текст книги "Операция «Шаровая молния»"

XI. ЧЕЛОВЕК ИЗ ЦРУ

Бонд вызвал такси и поехал в аэропорт: в час пятнадцать прилетал сотрудник Центрального разведывательного управления – некий Ф.Ларкин. Не хотелось бы, чтоб он оказался каким-нибудь мускулистым юнцом с модной стрижкой и пренебрежительным отношением к англичанам вообще и к их маленькой отсталой колонии в частности… Впрочем, наплевать, лишь бы привез рацию – для автономной связи с Лондоном и Вашингтоном, да счетчик Гейгера, тоже новейший, переносной: тем ЦРУ и ценно, что прекрасно оснащено… Так рассуждал Бонд, поглядывая в окно такси.

Нассау, столица Багам, располагается на песчаном острове Нью-Провиденс: здешние желтые пляжи считаются красивейшими в мире, но больше на острове ничего интересного нет – чахлый кустарник, казуарины, фисташковые деревья, ядовитые растения, большое солоноватое озеро. По побережью, в великолепных садах миллионеров, растут тропические цветы и пальмы, летают пестрые птицы – но все это вывезено с Флориды, и в глубинной части острова из выжженной бесплодной земли торчат лишь скорбные кресты ветряков…

Сам Бонд прилетел сегодня в семь утра. Приняв душ и позавтракав, он отправился, на встречу с полицейским комиссаром, начальником таможенной службы и заместителем губернатора. Лондонские сверхсрочные и совершенно секретные телеграммы возымели действие – все трое выразили готовность к услугам, однако Бонд ясно увидел, что занятие его они считают пустым. Рыжеусый заместитель губернатора Роддик блеснул пенсне и сказал осторожно:

– По нашему мнению, капитан Бонд, Такой огромный самолет в колонии спрятать невозможно. Единственное подходящее место для приземления – столичный аэропорт. Посадка же в прибрежные воды исключена – мы запросили все острова, нигде ничего не замечено. У нас постоянно работает радар…

– И ночью? – перебил Бонд.

– Резонный вопрос, – вступил в разговор полицейский комиссар Харлинг, подтянутый, военного вида мужчина. – Ночью, действительно, за радаром никто не следит, рейсы у нас все дневные, работники в основном из местных, сами понимаете… Да честно говоря, и на радар-то надежда плоха – старенький, маломощный…

– Комиссар, капитану Бонду вряд ли интересны наши внутренние проблемы, – поспешно перебил Роддик. – Мистер Питман, что вы можете сказать о гостях острова?

Начальник таможенной службы, холеный багамец с живыми карими глазами, тронул лежащий на коленях портфель:

– Вы просили представить данные за последние две недели

– вот, все анкеты у меня с собой… Подозрительных лиц нет.

– Меня интересует группа людей, европейцев, внешне ничем не выделяющихся, вполне благопристойных. Но держатся они, скорее всего, вместе, возможно, есть свое судно или самолет, – сказал Бонд.

– Такой группы не припомню… Разве что очередные искатели сокровищ?

– Бросьте, Питман, – поморщился Роддик. – Обыкновенные богатые бездельники…

Но Бонд все же ухватился за эту ниточку, прочел, обращая особое внимание на обитателей яхты, все анкеты и пошел погулять по городу…

Приехав на такси в аэропорт, он купил «Нью-Йорк Тайме»: заголовки кричали о пропаже «Защитника», Бонд увлекся передовой, и тут ему в самое ухо шепнули:

– Вас приветствует агент 000…

Бонд порывисто обернулся – да это же Фэликс Лейтер, старый знакомец! Копна белокурых волос, широченная улыбка, вместо правой руки

– металлический протез.

– Феликс, старина!.. Ты знал, что работаешь со мной?

– Пора запомнить: ЦРУ знает все!

Лейтера ждала заранее заказанная в бюро по прокату машина. За руль сел Бонд: Лейтер, видите ли, еще не привык к «проклятой английской манере водить машину задом наперед», как он обозначил левостороннее движение.

– Ну, выкладывай, Феликс, – потребовал по дороге Бонд, – ты же в частные сыщики ушел, почему спять в ЦРУ?

– Очень просто – призвали. В резерв ЦРУ, Джеймс, не записывают только в одном случае: если на грани провала не сожрал шифр-блокнот… Протрубили, понимаешь, тревогу: все бросить, явиться в двадцать четыре часа. Я уж думал, русские напали. Явился, а мне говорят: кидай в чемодан плавки, картишки и лети в Нассау. И что мне там делать, спрашиваю, играть в бридж и плясать танец «ча-ча-ча»? Нет, отвечают, работать с Бондом. Ну, я спорить не стал, раз этот ваш любимый Н. или М. послал тебя, значит, жареным пахнет. Рад тебя видеть, чтоб ты пропал!..

В гостинице «Королевская Багамия», в лейтеровском номере, они спросили два сухих мартини и меню. Обед, дорогой и невкусный, принесли только через полчаса.

– Это не отбивная, а подметка, и притом старая! – возмущался Лейтер. – А от луковых колец по-французски француза бы просто стошнило. Что будем делать, Ястребиный Коготь? – Он смотрел воинственно.

– Обедать где-нибудь в городе. – Бонд встал. – А сейчас – не посетить ли нам «Летучую»? Проверим, нет ли радиации. Ты счетчик-то привез?

– А как же! – Лейтер раскрыл чемодан. – Смотри: вроде бы обыкновенный фотоаппарат в футляре и столь же обыкновенные часы. Вешаешь фотоаппарат на левое плечо, надеваешь часы, проводочки от них тянешь вверх под рукавом, потом вниз вдоль тела и через дырку в кармане выводишь наружу, втыкаешь в гнезда аппарата. – Он расстегнул футляр. – Объектив, как у настоящего, даже кнопка есть, а начинка, конечно, другая. Эта штука реагирует на радиацию, а дополнительная стрелка на часах показывает, сколько единиц. Старые счетчики надо было слушать чуть не в наушниках, а тут – только посмотреть, который час… Короче, садимся в «Трясучую» и едем на «Летучую»…

– Трясучей» человек из ЦРУ обозвал моторную лодку, что давали на прокат при гостинице.

XII. МЕНЯ ЗОВУТ ЭГЛИЛИО ЛАРГО

Покинув гавань, они повернули на запад, миновали Серебряную и Долгую отмели, Шотландский остров, обогнули мыс Делапорт. Миль пять плыли вдоль побережья, любовались особняками.

– Участки на побережье страшно дорогие, – сказал рулевой, – четыреста фунтов за фут пляжа.

Обойдя мыс Старого форта, они сразу увидели сверкавшую на солнце бело-синюю яхту – она стояла вдали от берега, на двух якорях. Лейтер присвистнул:

– Вот это лодочка! Купи мне такую, мамуля, я буду пускать ее в ванне!

– Лодочка итальянская, на подводных крыльях, – сказал Бонд. – Раскладывает крылья, задирает нос и почти летит, в воде только винты, да часть кормы. Полицейский комиссар говорит, в штиль она делает пятьдесят узлов. Конечно, годятся такие яхты только для прибрежных вод, зато могут перевозить до ста пассажиров. На «Летучей» размещается около сорока человек, есть еще большая капитанская каюта, грузовой отсек. Стоит яхта, наверное, чуть не четверть миллиона…

– На Бухтовой болтают, будто она вот-вот за сокровищами уйдет, – вмешался рулевой. – Пайщики-то все съехались, да и выходили уж раз в море на всю ночь, видно примеривались… Затонувший корабль, говорят, лежит где-то у южных островов – у Мертвого или у Сан-Сальвадора. Там еще Колумб высаживался, слыхали, небось? В одна тысяча четыреста девяносто забыл каком… Вообще, у нас тут где хочешь сокровища можно найти – у Скалистых островов, скажем, или у Разбойничьего. Но яхта, та на юг выходила, даже на юго-восток. Сам видал. – И рулевой аккуратно сплюнул за борт. – Сокровища-то там, верно, и вправду есть, потому что сколько эта яхта денег жрет! Одна заправка – пятьсот фунтов.

– А когда же это она в море на ночь выходила? – как бы невзначай спросил Бонд.

– Два дня назад. Как заправилась, так вечером, часов в шесть и вышла.

Они уже различали поблескивающие иллюминаторы. Матрос, драивший медные перильца вокруг башенки капитанского мостика, через люк поднялся на мостик и сказал что– то в микрофон. На палубу вышел высокий человек в белых парусиновых штанах и просторной сетчатой майке, навел на лодку бинокль. Потом крикнул что-то матросу, и тот сошел с мостика, стал на правый борт, у лесенки. Когда лодка подошла ближе, матрос сложил руки рупором и крикнул:

– По какому вы делу? С кем хотите поговорить?

– С мистером Ларго, по поводу его участка в Пальмире. Меня зовут Джеймс Бонд, я из Нью-Йорка, а это мой поверенный.

– Сейчас доложу. – Матрос исчез и через минуту вернулся с прежним человеком в белых штанах и майке. Теперь Бонд узнал его по полицейскому описанию.

– Причаливайте! – радушно пригласил человек и махнул матросу. Тот спустился по лесенке, помог причалить. Бонд с Лейтером выбрались из лодки и поднялись на палубу.

– Меня зовут Эмилио Ларго, – протянул руку хозяин. – Мистер Бонд, не так ли? А вы, простите?..

– Это Ларкин, мой нью-йоркский поверенный. Сам я англичанин, но кое-какие денежные дела есть и в Америке. – Они пожали друг другу руки. – Извините, что побеспокоили, но мне хотелось бы поговорить об участке, который, если не ошибаюсь, вы снимаете в Пальмире у некоего Брюса.

– Не ошибаетесь. – Ларго добродушно улыбнулся, сверкнул безукоризненными зубами. – Прошу в каюту. Простите, что не одет. – Он смущенно махнул волосатой ручищей. – Если бы вы предупредили по телефону… А теперь уж не обессудьте. – Через низкий вход они прошли к лесенке, поднялись, он пропустил их в каюту и мягко прикрыл за собой дверь.

В каюте было просторно, красиво: стены обиты панелями из красного дерева, бордовый ковер, удобные синие кожаные кресла, большие квадратные иллюминаторы. Видно, что хозяин каюты занят серьезными мужскими делами: длинный стол завален бумагами, морскими картами; в застекленных шкафах – пистолеты и ружья; в углу повис безвольно, точно мертвое чудище, черный резиновый костюм для подводного плавания, рядом акваланг. Жужжал кондиционер, было прохладно, и Бонд с наслаждением почувствовал, как потная рубашка отстает от спины.

– Садитесь, закуривайте. – Ларго небрежно сдвинул карты, бумаги и бросил на стол пачку сигарет. – Выпьете чего-нибудь? – Он подошел к холодильнику. – Джин с тоником, пиво? Напрасно вы поехали в такую жару в открытой лодке. Позвонили бы – я бы выслал за вами шлюпку с тентом.

Оба попросили просто тоника.

– Извините, что не предупредили вас о приезде, мистер Ларго, – начал Бонд. – Я и не знал, что с берега на яхту можно звонить. Мы приехали на Багамы только сегодня утром, и всего на несколько дней, вот и решили сразу заняться делом. Видите ли, я хотел бы купить участок…

– Это правильно, тут места превосходные! – Ларго поставил на стол бокалы, бутылку тоника и сел. – Я прожил на острове полгода и готов остаться навсегда. Вот только цены!.. – Ларго воздел руки. – Ни стыда, ни совести у этих бандитов с Бухтовой улицы. И тем более, у здешних миллионеров. Правда, теперь конец сезона, спрос падает, и, возможно, продавцы образумятся.

– На это я и рассчитываю. – Бонд прикурил и откинулся в кресле; сиделось хорошо, уютно. – Вернее, на это рассчитывает мой поверенный, он наводил справки и выяснил, что в разгар сезона цены здесь сумасшедшие. – Бонд вежливо повернулся к Лейтеру, пусть тоже примет участие в беседе. – Не так ли, мистер Ларкин?

– Невиданные цены, просто невиданные! Таких не просят даже на Флориде. Соглашаться – чистое безумие…

– Да-да, конечно. – Ларго явно считал предмет исчерпанным. – Так что вы хотели узнать насчет Пальмиры?

– Ходят слухи, что вы скоро уезжаете. Знаете, на маленьком островке ничего не скроешь… А ваш участок мне вроде бы подходит, и, кажется, Брюс готов продать за сходную цену. Я вот о чем хотел попросить… – Бонд взглянул смущенно. – Позвольте нам как-нибудь осмотреть участок. Разумеется, когда вам удобно, ни в коем случае не хотелось бы помешать…

– Пожалуйста. В любое время! – широко улыбнулся Ларго. – Там живет только моя племянница со слугами, да и ее целыми днями нет, так что вы никому не помешаете. Позвоните ей, договоритесь. А участок в самом деле хорош, да и дом отличный. У Брюса и деньги есть, и вкус.

Бонд поднялся, за ним Лейтер.

– Вы очень любезны, мистер Ларго. А теперь мы откланяемся. Может быть, еще встретимся в городе, пообедаем вместе. Хотя, – Бонд старался говорить восхищенно, почтительно, – вам, наверное, и на берег сходить не хочется. Лучше вашей яхты, должно быть, во всей Атлантике кет. Кажется, яхта этой марки курсировала между Венецией и Триестом?

– Точно. – Ларго польщенно улыбнулся. – А еще на таких ходят в Италии на озерах. Теперь эти яхты покупают для Латинской Америки: очень хороши в прибрежных водах, осадка при работающих подводных крыльях всего четыре фута.

– Но, наверное, у вас тесновато?

Болезненная любовь к своим вещам – свойство скорее мужское, чем женское. Ларго был уязвлен.

– Тесновато?! Вы очень торопитесь? На борту как раз много народу – экипаж и все пайщики, мы ведь ищем сокровища, вы, наверное, слышали? – Он взглянул настороженно: не усмехнутся ли гости? – Ну да дело не в сокровищах, а в том, что на яхте сейчас сорок человек. Вот и смотрите, тесно нам или нет. Прошу. – Ларго указал на дверь.

Лейтер засомневался:

– Вы помните, мистер Бонд, что на пять часов у нас назначена встреча с Гарольдом Кристи?

Но Бонд отмахнулся:

– Кристи милейший человек, подождет нас немного. Я с удовольствием осмотрю яхту.

– Много времени это не займет. А Кристи я знаю, он мой приятель и действительно человек необидчивый… Прошу! – Ларго распахнул дверь.

Бонд так и знал, что их, гостей, будут пропускать вперед. Но тогда Ларго пойдет сзади и наверняка заметит, что Лейтер то и дело поглядывает на часы…

– Нет-нет, ведите нас, пожалуйста, – твердо сказал Бонд. – А то у вас и лоб расшибешь…

Ларго любезно улыбнулся и вышел первым.

В общем-то все суда, даже самые современные, похожи друг на друга: по обе стороны от моторного отделения тянутся коридоры, куда выходят двери душевых и кают (все каюты заняты, рассказывал Ларго); камбуз (где двое веселых итальянцев хохотали над шутками Ларго и с удовольствием отвечали гостям); огромное моторное отделение (главный механик с помощником, кажется, немцы, оживленно рассказывали о двигателях и гидравлике подводных крыльев) … Короче, именно это и увидит гость на любом судне, и так же побеседует с экипажем, и польстит хозяину.

На юте теснились маленький двухместный гидросамолет, сине-белый, как и сама яхта, шлюпка человек на двадцать и электрический подъемный кран. Бонд прикинул водоизмещение «Летучей», высоту надводного борта и спросил между прочим:

– А в трюме тоже каюты?

– Нет, грузовой отдел. Там же и баки с топливом. Яхта – дорогое удовольствие, топлива приходится возить с собой несколько тонн. На таких судах важен правильный балласт: если нос задирается, топливо перемещается к корме. Поэтому для равновесия у нас баки длинные, бортовые, – Ларго говорил уверенно, быстро. Они как раз проходили мимо радиорубки, и Бонд снова спросил:

– Значит, с берега на яхту можно позвонить? А еще какое у вас оборудование – наверное, обычные приемники? Можно посмотреть? Я очень интересуюсь радио.

– Знаете, как-нибудь в другой раз, – вежливо отказал Ларго. – Радист ждет метеосводку. Нам сейчас нужно точно знать погоду.

– Конечно, конечно…

Они поднялись на мостик, и Ларго коротко рассказал, как яхта управляется. Потом снова спустились на узкую палубу.

– Вот такая моя «Летучая»… И она, уверяю вас, и в самом деле, летает. Как– нибудь прокачу вас. Но это попозже, а пока мы очень заняты, – он заговорщицки подмигнул.

– Ну как же, из-за сокровищ! Твердо надеетесь найти?

– Твердо не твердо… Я бы вам подробнее рассказал, но, к несчастью, я, как говорится, нем. Вы понимаете…

– Разумеется: пайщики просили молчать… Я, кстати, и сам бы не прочь вступить в долю. Не возьмут, конечно?

– Увы. Паи, как они выражаются, полностью расписаны. Жаль, но взять вас никак нельзя. – Ларго протянул руку. – Я вижу, мистер Ларкин уже поглядывает на часы, вы опаздываете. Приятно было познакомиться, мистер Бонд. И с вами также, мистер Ларкин.

Распрощавшись, они спустились по лестнице к лодке и отчалили. Ларго махнул последний раз и исчез в люке, ведущем на мостик.

Они уселись подальше от рулевого.

– Счетчик не реагирует, – покачал головой Лейтер. – Есть немного радиации около моторного отделения и радиорубки, но это обычное дело. Да и вообще, ничего странного я не заметил, а ты?

– Я тоже. Членов экипажа, правда, почти не видать, но те, кого мы видели, либо тоже люди самые обыкновенные, либо великолепные актеры. Но две мелочи я все же заметил. Во-первых, нигде нет спуска в трюм. Может, конечно, туда ведет люк, спрятанный где-нибудь под ковром, но как тогда яхта загружается – ведь Ларго говорил, там грузовой отсек? Надо бы уточнить, сколько же на борту топлива… А во-вторых, мы не встретились ни с одним пайщиком. Приехали мы на яхту часа в три – неужели все девятнадцать как один спали после обеда? И даже еще одна, третья странность: ты заметил, Ларго не курит, и вообще на яхте нигде табаком не пахнет. Сорок мужчин – и ни одного курящего?! Между прочим, в крепких преступных организациях дисциплинка поставлена: не пьют и не курят. Но улик у нас пока нет: мало ли что, ну не курит никто на яхте… А систему наведения и эхолот заметил? Жутко дорогие штучки! На большой яхте они, конечно, нужны, ничего тут удивительного, но почему Ларго про них ни звука? Такими игрушками не грех и похвастать. Впрочем, это я уже придираюсь. На «Летучей» решительно нет ничего подозрительного… И все-таки, что у них в трюме? Как-то уж слишком бойко Ларго болтал о топливе и балласте, тебе не показалось?

– Пожалуй. Трюм-то у него с пол-яхты, какое топливо… Просто пускать не хотел. Но это можно объяснить: скажем, там устройства для подъема сокровищ, и он не хочет их показывать. А кстати, помнишь историю с торговым судном в Гибралтаре во время войны? Оно еще оказалось базой итальянских водолазов-разведчиков? В корпусе под ватерлинией был потайной люк…

– Помню эту историю. – Бонд пристально посмотрел на Лейтера. – Судно «Ольтерра». Самая крупная неудача нашего Управления во время войны. – Он помолчал. – «Летучая» стоит на глубине сорок футов. «Что если бомбы они закопали в песок под яхтой? Счетчик бы среагировал?

– Вряд ли. У меня есть и подводный, как стемнеет, можно сплавать, померить. Но знаешь, Джеймс, – Лейтер нахмурился, – это уж какая-то сумасшедшая идея: закопали в песок… Это уж – вор под кроватью мерещится. Против Ларго никаких улик, разве что одет по-пиратски и женщинам наверняка проходу не дает. Ты запросил Архивный отдел?

– Запросил… Послал срочную телеграмму из Правительственного дома. К вечеру получим ответ. И ничего не сумасшедшая идея… «Летучая» – быстроходное судно, на ней сорок никому не известных людей, и у них к тому же есть самолет. Больше во всей округе – ни одной мало-мальски подозрительной группы, ни одного человека. Правда, и на самой яхте в общем-то нет ничего подозрительного, обычная поисковая экспедиция. Но представь на минуту, что Ларго врет – тонко, складно, но у угонщиков и должно быть все до тонкостей продумано. Смотри, что выходит: все так называемые пайщики прибыли до второго июня – раз; в ночь на третье яхта вышла в море и вернулась только к утру – два. «Защитник» садится на мелководье, они встречают его, снимают бомбы и прячут их в надежном месте – хоть и в песок зарывают, под яхтой. Как тебе такая версия?

– Пока она ни на чем не основана, Джеймс, – угрюмо пожал плечами Лейтер. – Давай, конечно, потянем за ниточку… Но лично я скорей застрелюсь, чем доложу эти фантазии начальству. – Он усмехнулся. – Если уж валять дурака, то втихую. Ладно, что делаем дальше?

– Ты берешь рацию и налаживаешь связь, а я пока выясняю, сколько топлива у яхты на борту. Лотом звоню этой Домино, она приглашает, и мы едем смотреть Пальмиру. Потом в казино – поглядеть на пайщиков. А уж потом, – Бонд глянул на Лейтера, – я плыву с подводным счетчиком к «Летучей».

– Начинаются боевые выходы! Впрочем, Джеймс, я согласен, проверим твою версию. Только умоляю, не наступи на морского ежа, не повреди ногу! Завтра идем в танцевальный зал – надо выучиться танцевать «ча-ча-ча», а то, чувствую, о Багамах и вспомнить будет нечего…

Ожидавший в гостинице губернаторский курьер, увидев Бонда, ловко взял под козырек и протянул конверт. Бонд расписался в получении. В конверте была телеграмма Министерства колоний на имя губернатора с припиской «Для Бонда». Телеграмма гласила:

«ПО ЛИЦАМ УКАЗАННЫМ В ВАШЕМ ЗАПРОСЕ 1107 У АРХИВА НЕТ НИЧЕГО ПОВТОРЯЕМ НИЧЕГО ТОЧКА ПО ОПЕРАЦИИ ГРОМ ВСЕ АГЕНТЫ ДОКЛАДЫВАЮТ ОТРИЦАТЕЛЬНО ТОЧКА ЖДЕМ ВАШЕГО ДОКЛАДА».

Подписано: «ПРИЗМА», а это значит, что диктовал сам М.

Бонд показал телеграмму Лейтеру.

Тот прочитал и сказал:

– Видишь теперь, что я прав? Разваливается твоя версия. А нету нам на Багамах работы – будем отдыхать. Ну, я пошел, встретимся в баре «Ананас», выпьем по мартини – хоть там наверняка плавает маслинища величиной с кулак. А в Вашингтон я отправлю открытку с видом на море, да попрошу выслать доску для серфинга…