Текст книги "Бог, человек и зло. Исследование философии Владимира Соловьева"

Глубочайший смысл соловьевской концепции Абсолюта и его отношения к миру, человеку и злу можно выразить единственным утверждением, одним-единственным словом, и звучит это слово: “Любовь” “Бог есть любовь” (1 Ин 4:16), – цитирует философ слова из Первого послания ап. Иоанна[427]427
  См.: Соловьев B.C. Философские начала цельного знания. C. 349; Он же. Духовные основы жизни.


[Закрыть], и эти слова, как рефрен, повторяются почти во всех его произведениях. В своем понимании глубочайшей сути отношений между Богом и миром Соловьев следует за “любимым учеником” Господа, “Апостолом любви” за тем, кого православная традиция называет “Иоанном Богословом” “Бог есть любовь” – для него это означает, что Бог и мир остаются между собой в соотношении Один-многие, причем эта “множественность” не мешает, не противоречит “Единству” Бога и не поглощается, не уничтожается этим Единством. Бог любит мир, и все его множества, и все его разнообразие, принимает этот мир во всем множестве его творений, и мир как Другое Бога не является чем-то противостоящим Богу, ибо это Его другое Я. Однако единство, которым Бог одарил мир, находится в противоречии со “злой, дурной Бесконечностью”; “глупому” единству Бесконечности противостоит Единство “мудрое” и “доброе”, основанное на разнообразии, богатстве и множественности сотворенного мира. Это Единство противостоит и противодействует “дурному” злому, пустому, заполненному исключительно самим собой и “тождественному себе” неподвижному и мертвому Единству и злой Бесконечности {die schlechte Unendlichkeit) “школьных философий” и важнейшая суть этого противостояния заключается в том, что “мудрое” Единство обращается к свобод е[428]428
  “"Соловьев B.C. Россия и Вселенская Церковь. С. 278.


[Закрыть]. Понятие, которое соединяет любовь Бога к миру со всем творением, выражается словом “свобода” В нерасторжимости любви и свободы заключается также разгадка тайны “отлучения” отпадения мира от Бога, тайны Падения, тайны зла. Свобода[429]429
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 147. Также: Wenz-ler L. Die Freiheit und das Вцве nach Vladimir Solovrev. Freiburg, 1978.


[Закрыть] как выражение любви Бога с точки зрения творения и человека[430]430
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. C. 77.


[Закрыть], что только кажется парадоксом, является одновременно доводом, рациональной причиной возникновения мира и появления в мире зла. В этом смысле Бог-Абсолют Соловьева, будучи Воплощенной Любовью, предпочел появление мира с существующим в нем злом, то есть со всем его разнообразием и множественностью, а не отсутствие этого мира. Бог принял мир таким, каков он есть, и в этом было не что иное, как Жертва его бесконечной, – кенотической, – самой себя уничижающей Любви. Свободные человек и мир как “Другое” Бога – это и есть “вершина” Любви.

Часть вторая
Теократия

Раздел I Богочеловечество и зло

Идея Воплощения – мысль о том, что Бог однажды воплотился в человека, – представляется очень глубокой. Здесь завязан целый узел мыслей и выводов из жизненного опыта, в чем многие христиане еще не отдают себе отчета.

Ж. Герш

Философия Соловьева не является ни философией плоского оптимизма, ни философией отчаяния. Она находится на противоположном полюсе как по отношению к концепциям, которые отрицают “порчу” мира, его заражение Грехом и злом (Руссо, Л. Толстой), так и по отношению к концепциям, утверждающим, что сами основы мира во зле коренятся (например, Э. фон Гартман, А. Шопенгауэр). Хотя Соловьев и подчеркивает значение Евангельской истины о том, что “мир весь во зле лежит “ (Ин, 5:19)[431]431
  Соловьев B.C. Духовные основы жизни // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1966. С. 351. Эта мысль повторяется также в Чтениях о Богочеловечестве.


[Закрыть], его подход к проблеме зла определяется попыткой не разделять, а связать между собой “пессимистическое” и “оптимистическое” начало. Окончательный смысл истины о мире, “лежащем во зле” выявляется для него в свете еще более фундаментальной христианской истины о Воплощении Бога. Поэтому прав М. Здзеховский, который пишет, что Соловьев “противопоставлял злому началу религию истинного Бога как единственную силу, способную бороться со злом; сущность этой религии он сводил к тому, что Бог стал человеком”[432]432
  Zdziechowski М. Pesymizm, romantyzm a podstawy chrześcijaństwa. Kraków, 1914–1915. Т. 1. S. 317.


[Закрыть]. Личное Воплощение Бога, Вселение бога в человека как окончательное и полное Явление Бога человеку и основанная таким образом “религия Богочеловечества”, к которой постепенно приближались и которую подготовляли другие религии и теофании, – это, не говоря уже о чисто религиозном измерении данного события, истинный ответ Бога на вопрос о господствующем в мире зле. Бог сам вошел в человеческую историю, и своим Воплощением, этим “Богочеловеческим поступком”, как пишет Соловьев, призвал человека на борьбу со злом, в котором “лежит мир”.

“Положение о том, что Бог стал человеком, – писал Г.-У. Балтазар, – является несомненно центральным пунктом христианского послания. Для любой другой религии, как и разного рода “мировоззрений” это положение неприемлемо, в принципе невозможно. Оно выделяет христианство среди всех других концепций мира и вероучений”[433]433
  В а l l h a s a r H.-U. von. Bóg, stający się człowiekiem // Balthasar H.-U. von. W pełni wiary. Przeł. J. Fenrychowa. Kraków, 1991. Также: G o 11 i e r G. Jak Bóg staje się człowiekiem/ Przeł. L. Balter // Communio. Międzynarodowy Przegląd Teologiczny, 1983, Nr. 3.


[Закрыть]. Однако именно этот тезис, это “положение”, эта формула, содержащаяся в Прологе Евангелия от Иоанна, утверждает Соловьев, определяет сущность христианства, и только в свете этого “события” этого “факта” можно полностью и до конца понять другой “факт” о котором свидетельствует христианская традиция: “факт” падения, Греха, “факт” зла (“Зло есть всемирный факт, ибо всякая жизнь в природе начинается с борьбы и злобы, продолжается в страдании и рабстве, кончается смертью и тлением. Всеобщий факт мы считаем законом”)[434]434
  Соловьев B.C. Духовные основы жизни // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1966 (СПб.). С. 351.


[Закрыть]. Одним словом, согласно учению нашего философа, проблему зла невозможно понять и до конца осмыслить без соотношения ее с другой проблемой – о смысле Воплощения. И наоборот: окончательный смысл Воплощения является ключом к решению проблемы зла. Оба этих “факта” “факт” Воплощения и “факт” зла, в известным смысле как бы симметричны по отношению друг к другу, и вне этой связи друг с другом их невозможно понять.

Согласно Соловьеву, истинная новизна христианства по отношению к другим религиям заключается в том, что только христианство является религией Богочеловека. Суть христианства (говоря языком Фейербаха) для Соловьева – не христианское вероучение и не христианский моральный кодекс. Суть христианства для него – это историческое событие “вочеловечения” Бога: Воплощение, тот Факт, что “Бог стал человеком” (Verbum саго factum est; Λόγοςσάρξ έγένετο). Соловьев цитирует слова из Пролога к Евангелию от Иоанна: “И Слово стало плотию и обитало с нами”[435]435
  Там же. С. 73.


[Закрыть]. Именно в этом заключается феномен, неизвестный другим религиям и не имевший повторения ни в одной другой религии, придающий христианству его неповторимую собственную суть, которая не сводится ни к каким другим религиям. Вслед за великим современным теологом Г.-У. фон Бальтазаром, на которого мы уже ссылались выше, можно сказать, что в Воплощенном Боге окончательно проявляется то, что Ветхий Завет называл “Слава” (кавод) и что непосредственно относится к “образу” (Gestalt) Иисуса Христа, Богочеловека, ибо в нем “Слава” “Великолепие Бога” (Herrlichkeit)[436]436
  См.: Balthasar H.-U. von. Herrlichkeit. Eine Theologische Ästhetik. Einsiedeln, 1962. Band 2. Во втором томе этого сочинения, который назван Fächer der Stile, в третьей его части, озаглавленной Lokale Stile, автор посвящает Соловьеву обширный раздел (С. 647–718).


[Закрыть] проявились полностью и окончательно.

Учение о Богочеловечестве[437]437
  Среди современных польских исследователей наиболее решительно нашу точку зрения разделяет Я. Добешевский, который свое исследование о “началах идеи Богочеловечества” у автора Оправдания Добра открывает прямым утверждением: “Идея богочеловечества, по нашему убеждению, определяет собой всю философию Соловьева” (Dobieszewski J. U początków idei bogoczłowieczeństwa w filozofii Włodzimierza Sołowjowa // W kręgu idei Włodzimierza Sołowjowa. Red. W. Rydzewski i M. Kita. Kraków, 2002. S. 13.


[Закрыть] занимает центральное место в философской системе Соловьева, образует ее фундамент, “краеугольный камень”. Здесь собираются и отсюда расходятся, как лучи из центра круга, все другие основные идеи его теории: софиология, теория Всеединства, теория Абсолюта; учение о Богочеловечестве составляет основу его космологии, сотериологии, историософии, философии нравственности. В свете и в перспективе этого учения Соловьев рассматривает человеческие дела и всю человеческую историю; в идее богочеловечества, как писал Е. Трубецкой, сплетаются воедино все нити мысли Соловьева. Она составляет центр всего учения – философского и религиозного, основное содержание всей его проповеди, всего того, что он учил о жизненном пути человека и человечества[438]438
  См.: Трубецкой Е. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. Т. 1. М., 1995. С. 316.


[Закрыть]. Довоенный польский исследователь свящ. А. Павловский в своем исследовании софиологии Соловьева писал, в частности, что не софиологическая идея, а идея Богочеловечества “определяет непреходящую ценность его религиозной философии”[439]439
  Pawłowski A. Sofiologia Włodzimierza Sołowjowa // Collectanea Theologica. 1937. Nr. 18.


[Закрыть]. Эта идея, как подчеркивает в свою очередь А. Кожев (Кожевников), образует наиболее оригинальную и самостоятельную часть его системы[440]440
  См.: Кожев А. Религиозная метафизика Владимира Соловьева // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 113.


[Закрыть]. Н. Бердяев, столь критически настроенный по отношению к другим концепциям Соловьева, считал ее “гениальной” мистической идеей[441]441
  Бердяев Н. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании B. Соловьева // Сборник первый о Владимире Соловьеве. М., 1911. C. 106.


[Закрыть] (что не так-то легко понять на Западе).

В свете “факта” “Воплощения” которое Соловьев называл “прадогматом” Богочеловечества, ясной становится вся предыстория и история мира. И так же, как цель природы заключалась в создании человека, цель истории заключается в создании Богочеловека[442]442
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 160–161. Верно писал А. Балицкий: “Гносеологические концепции и этический порядок в системе философии религии Соловьева были неразрывно связаны с антропологией, космологией и философией истории. Ее центральным понятием является “Богочеловечество” В тайне “вочеловеченного” (“воплощенного в человеке”) Бога философ усматривал глубочайший смысл христианства. В своей истинной сущности (которую следует отличать от официальной теологии христианских Церквей) религия Богочеловечества, по мнению Соловьева, является высшей формой религиозного сознания, ибо вера в Бога тогда имеет свою наивысшую ценность, когда Бог может соединиться с человеком, не подавляя и не поглощая его. Богочеловечество заключает в себе истину Востока и Запада, истину всех религий, включая и атеистическую веру в человека. Идея Богочеловечества позволяла Соловьеву победить дуализм Бога и мира, проповедуемый традиционной христианской теологией, и охраняла его в то же время от впадения в пантеизм. “Вочеловечение Бога” (воплощение Бога в человеке) не позволяет примириться ни с последовательным дуализмом, исходящим из абсолютной трансцендентности Бога, ни с пантеистическим имманентизмом. Бог, однако, является одновременно трансцендентным и имманентным по отношению к миру, а звеном, связующим Бога с природой, посредником между богом и творением, формой, посредством которой происходит “обожение” (приобщение к Богу) тварного мира, является именно человек. Конечной целью космического процесса является соединение с Божеством, всеобщая реинтеграция в живом всеединстве. Вся природа тяготела к человеку, а все человечество несло в себе зародыш Богочеловека. Воплощение Бога в Христе было центральным событием не только в истории человечества, но и всего космического процесса” (W а 1 i с k i A. Rosyjska filozofia i myśl społeczna od Oświęcenia do marksizmu. Warszawa, 1973. S. 552–553).


[Закрыть]. В соответствии с этим своим убеждением Соловьев считал проявлением абсолютного непонимания Воплощения и шагом, “недостойным понятия Бога”[443]443
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. (Чтение одиннадцатое.) С. 163.


[Закрыть], попытку трактовать это событие – что имело место и на Западе со времен Ансельма Кентерберийского – в категориях “теологии восполнения” Правда, шаг, сделанный католическими средневековыми теологами, можно понять как попытку ответа на вопрос: Cur Deus homo? предпринятую в духе характерной для них юридической ментальности, как историческую необходимость, и все же последствия этого шага имели фатальный характер для понимания сущности Воплощения. Юридическая теория Искупления упустила из поля своего зрения истинный смысл спасительного подвига Христа и действительную цель его миссии в мире. За буквой закона и давлением юридической ментальности утраченной, непонятой оказалась вся глубина драмы Богочеловека, и глубочайший смысл Воплощения просто потерялся. Полемизируя с таким пониманием смысла Воплощения, Соловьев в начале своего XI и XII докладов Чтений о Богочеловечестве писал:

“Поистине, дело Христово не есть юридическая фикция, казуистическое решение невозможной тяжбы, – оно есть действительный подвиг, реальная борьба и победа над злым началом. Второй Адам родился на Земле не для совершения формально-юридического процесса, а для реального спасения человечества, для действительного избавления его из-под власти злой силы, для откровения в нем на деле Царства Божьего”[444]444
  Там же. А также: Соловьев Владимир (1853–1900). Электронное собрание сочинений. Библиотека русской религиозной философии.


[Закрыть].

Для Соловьева истинная цель Воплощения оказывается за теологическим горизонтом “вины” и “воздаяния”. В Духовных основах жизни мы читаем:

“Злой дух разлада и вражды, который, вечно бессильный против Бога и в начале времен осиливший человека, должен в середине времени быть осилен Сыном Божиим и Сыном Человеческим, как перворожденным всей твари, для того, чтобы в конце концов быть изгнанным из всего творения, – вот осуществленный смысл в о п л о щ е н и я” (разрядка автора. – Я.К.)[445]445
  Соловьев B.C. Духовные основы жизни // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1966 (СПб.). С. 366–367.


[Закрыть].

Принято считать, говорит Соловьев, что в наследство, оставшееся от дохристианского мира, христианство привносит то ли завет любви к ближнему, то ли принцип не платить злом за зло, то ли неизвестный античному миру моральный кодекс. Но ни учение о любви к ближнему, ни моральные каноны Нового Завета не раскрывают сущности того, что несет в мир христианство. Если бы вся новизна Евангелия сводилась к этим элементам, христианство давно разделило бы судьбу других религий и даже если бы не исчезло с исторической арены, наверняка не было бы тем, чем оно является, а именно “религией Спасения”, религией спасения для всех, ибо, как говорит философ, все нуждаются в спасении. Прочтение идеи Богочеловечества исключительно в перспективе философии религии, то есть только как историческое Явление Бога в мире, могло бы произвести впечатление, будто христианство – это только часть имеющих всеобщее распространение учений о явлении Бога и не обладает собственным, независимым от других религий содержанием. Но для Соловьева христианство, независимо от того, что оно является одной из многих религий, имеет, как сказал бы современный теолог, вместе с тем “абсолютный характер”[446]446
  См.: Ł u k a s z у к R. Absolutny charakter chrześcijaństwa // Encyklopedia katolicka. Lublin, 1985. Т. 1. S. 37–39. Также: Ra t z i nge r J. Jezus Chrystus // Ratzinger J. Wprowadzenie w chrześcijaństwo. Przeł. Z. Włodkowa. Kraków, 1994. S. 183–226; Kasper W. Jezus Chrystus. Przeł. B. Białecki. Warszawa, 1983; Kasper W. Bóg Jesusa Chrystusa. Przeł. J. Tyrawa. Wrocław, 1996; Waldenfels H. O Bogu, Jeyusie Chrystusie i Kościele dzisiaj. Teologia fundamentalna w kontekście czasów obecnych. Przeł. A. Paciorek. Katowice, 1993.


[Закрыть].

Примером непонимания истинного novum христианства является протестантизм, который хотел бы свести “суть христианства” к одному лишь учению Христа, минуя подвиг Спасителя. Однако такое понимание христианства, которое ради буквы Его учения теряет из виду Богочеловеческое дело (действие) Христа, расходится с истинной целью его миссии и искажает вместе с тем “истинный смысл Воплощения”[447]447
  Соловьев B.C. Духовные основы жизни. С. 367.


[Закрыть]. Спасительное служение Богочеловека, его дело имеет своей целью победу над господствующим в мире злом, а отнюдь не только моральное совершенствование, улучшение мира. В то время как другие великие наставники человечества несли с собой только новое учение и стремились к моральному усовершенствованию (“реформированию”) человека, Христос, Богочеловек, Своим Богочеловеческим поступком, Своим спасительным действием положил начало реальному избавлению мира от зла, в котором он пребывает.

“В настоящее время, – пишет Соловьев, – в христианском мире, особенно в мире протестантском, очень часто встречаются люди, называющие себя христианами, но признающие, что сущность христианства заключается не в лице Христа, а в Его учении. Они говорят: мы христиане, потому мы принимаем учение Христа. Но в чем же состоит учение Христа? Если возьмем нравственное учение (а его-то и имеют в виду в данном случае), развиваемое в Евангелии и все сводящееся к правилу: “люби ближнего, как самого себя”, то необходимо признать, что это нравственное правило еще не составляет особенности христианства. Гораздо раньше христианства в индийских религиозных учениях – в браманстве и буддизме – проповедовалась любовь и милосердие, и не только к людям, но и ко всему живущему”[448]448
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1966 (СПб.). С. 112.


[Закрыть].

Упоминаемые философом элементы других религий, а именно идея не платить злом за зло, понятие “Небесного Отца” и т. п., были известны уже античному миру. То, что в христианстве является истинно христианским и неповторимым, – это сама Личность его Основателя. Именно этот факт определяет то обстоятельство, что Послания Христа нельзя свести ни к этическому кодексу, ни к “нравственности” как таковой[449]449
  Ведь, как настаивал Достоевский, не “мораль Христа” не “учение Христа” спасут мир, но именно вера в то, что Слово стало плотью”


[Закрыть], а Его служение – к программе морального улучшения мира, к разделу из истории религии или этики. Этим-то и определяется, что О н С а м по себе, а не историческое содержание христианства формирует единую непреходящую и не подлежащую “замене” или “уменьшению” ценность христианства. Согласно Соловьеву замечает Трубецкой, взгляд, который видит сущность христианства в учении Христа, а не в его личности, основан на непонимании, ибо вся суть этого учения сводится к признанию Христа как Богочеловека[450]450
  См.: Трубецкой Е. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. Т. 1. М., 1995. С. 334.


[Закрыть]. Христианство, утверждает Соловьев, воистину является вершиной всех существовавших до него религий, причем это не просто их “сумма”

“Христианство имеет свое собственное содержание, независимое от всех этих элементов, в него входящих, и это собственное содержание есть единственно и исключительно Христос. В христианстве как таковом мы находим Христа и только Христа – вот истина, много раз высказанная, но очень мало усвоенная”[451]451
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 112.


[Закрыть].

Верно пишет исследователь философии Соловьева Э. Мюнцер: “От Чтений о Богочеловечестве до Оправдания Добра через всю мысль Соловьева красной нитью проходит одна идея, а именно та, что Христос является уникальным явлением в истории мира. В Нем сосредоточены все духовные токи и течения дохристианского прошлого, и от Него исходят лучи истинного избавления. Буддизм не свободен от излома и дефекта, поскольку он сосредоточен исключительно на отрицании несовершенства; недостаток платонизма в том, что он не в состоянии перекинуть мост между нашим несовершенным миром и царством идеи. Только Христос вмещает в себе всю полноту жизни "[452]452
  М u n z е г Е. Solovyev. Prophet of Russian-Western Unity. London, 1956. P. 94–95.


[Закрыть].

Из этого вытекает также, что религия Богочеловечества есть и должна быть признана за единственную истинную религию (двух истинных религий не бывает и не может быть). Если обратиться к словам Евангелиста, можно сказать, что единственная истинная религия – это познание истинного Бога (“Да знают Тебя, единого истинного Бога” – Ин 17:3)[453]453
  “Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа” (Ин, 17:3. С. 1152). См. в этой связи: Czerski J. Zycie // Egzegeza Ewangelii św. Jana. Red. F. Gryglewicz. Lublin, 1992; życie // Praktyczny słownik biblijny. Red. A. Grabner-Heider. Przeł. T. Mieszkowski, P. Pachciarek. Warszawa, 1994.


[Закрыть].

Соловьев пишет:

“Если мы рассмотрим все теоретическое и все нравственное учение Христа, которое мы находим в Евангелии, то единственным новым, специфически отличным от всех других религий, будет здесь учение Христа о Себе Самом, указание на Себя Самого как на живую воплощенную истину. “Я есмь Путь, Истина и Жизнь: верующий в меня имеет жизнь вечную” Таким образом, если искать характеристическое содержание христианства в учении Христа, то и тут мы должны признать, что это содержание сводится к самому Христу”[454]454
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 112–113.


[Закрыть].

Если этот вопрос рассмотреть в контексте проблемы зла, то novum христианства выявится в полную силу. Христианство в Личности Христа как в наиболее полной и завершенной, окончательной “теофании”[455]455
  См. там же. Также: Zdziechowski М. Włodzimierz Sołowjow // ZdziechowskiM. Pesymizm, romantyzm a podstawy chrześcijaństwa. Kraków, 1914–1915. Т. 1. C. 340.


[Закрыть] заключает и соединяет в себе опыт и знания прежних религий, но его исключительность вместе с тем выявляется через нечто такое, что ни с чем больше не сравнимо. Это нечто – Личность Христа, чья уникальность и неповторимость заключается в том, что только он победил величайшее зло, крайнее зло, а именно смерть, которая до Его Воскресения означала конец всем надеждам человека и мира.

Явление Бога человеку, говорит Соловьев, было, с одной стороны историческим фактом, который совершился в Личности Христа, или Богочеловека, а с другой стороны, в процессе исторического развития в религиозных и философских системах, предшествующих этому событию, шло приготовление к нему, или “Богочеловеческий процесс”, который в этом смысле “есть процесс положительный и объективный, это есть реальное взаимодействие Бога и человека – процесс богочеловеческий”[456]456
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 36.


[Закрыть]. По мысли Соловьева религия Богочеловечества должна быть признана в качестве единственной истинной религии, поскольку двух истинных религий нет и быть не может. Однако это не означает, будто другие религии безжизненны или ложны: это означает лишь то, что в этих религиях, если мы будем рассматривать их в отрыве от единственной полной и истинной религии – религии Богочеловечества, – неизбежно обнаружится их неполнота и недостаточность. По убеждению Соловьева, каждая из религий представляет собой определенный позитивный этап на пути постепенного приближения к религии Богочеловечества. “Фальшивых, ложных религий, – говорит философ, – нет и не может быть, ибо в основе любого религиозного сознания и любой религии лежит одна и та же “правда о Богочеловечестве”, которая только постепенно открывается в ходе развития религиозного сознания, но это та же самая правда, тот же самый “единый догмат Воплощенного Богочеловека”[457]457
  Соловьев B.C. История и будущность теократии // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 4. С. 293 i pessim.


[Закрыть]. Поэтому каждая религия, подчеркивает Соловьев, является “истинной”; “ложная религия” есть contradicto in adjecto; “религиозный процесс не может состоять в том, чтобы чистая ложь сменилась чистой истиной“[458]458
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 37.


[Закрыть].

Отметим, что Соловьев здесь разделяет одно из наиболее фундаментальных положений философии религии Шеллинга, а именно убеждение в том, что не существует каких-либо органических противоречий между “религией откровения” и “реальной религией”. “Религия откровения” согласно Шеллингу, является дополнением “реальной религии”, то есть такой, которая объединяет в себе элементы различных языческих религий; “мифологический процесс, – писал автор Философии откровения, – является неотъемлемой составляющей “теологического процесса”. Поскольку “религия откровения” по сути своей есть то же самое, что “действительная религия”, Шеллинг мог написать, что “христианство готовилось от начала мира”[459]459
  См.: Schel ling F.W.J. Urfassung der Philosophie der Offenbarung. Hrsg. v. W.E. Ehrhardt. Hamburg, 1992. S. 708; цитировано по книге: Franz A. Schellingiańska Filozofia objawienia i teologia // Idea. Studia nad strukturą i rozwojem pojęć filozoficznych. Studia z filozofii Schellinga. Red. K. Krzemieniowa. Białystok, 2000. T. 12. S. 181. Появилось издание первого тома сочинений Шеллинга в польском переводе: Schel ling F.W.J. Filozofia objawienia. Ujęcie perwotne. Przeł. K. Krzemieniowa. Warszawa, 2002.


[Закрыть]. Отсюда вытекает и то, что мифологическое откровение Бога невозможно “рационализовать”, как это пытались делать в эпоху Просвещения, или свести к какому-либо общему для всех религий рациональному “зерну”, к какому-нибудь одному всем понятному и общему содержанию. Поэтому “естественная религия” может быть правильно понята и истолкована только в ее интегральной связи с “религией откровения” (и наоборот). В своем Первичном понимании философии Откровения Шеллинг писал, что “христианское откровение, если можно так выразиться, падает не просто с неба, оно опирается на природу, естественную историю, развитую мифологию и достигает таким образом самого начала истории, начала творения всей действительности вообще, но при этом оно также проникает в будущее вплоть до того момента, когда “Бог будет всем и во всем”[460]460
  Там же. Также: Müller L. Schelling und Soloviev // Müller L. Soloviev und der Protestantismus. Freiburg, 1951. C. 93-122; Элен П. Идея Богочеловечества в философии Владимира Соловьева. Пер. с нем. И. Крекшкина // Соловьевский сборник. Ред. И.В. Борисова, А.П. Козырев. М., 2001.


[Закрыть].

Как подчеркивает Л. Мюллер, в “философии религии” Соловьева “множественность религий” не исключает абсолютного значения христианства как объективной религии (Die objektive Religion)[461]461
  См.: Müller L. Die objektive Religion // Müller L. Das religionsphilosophische System Vladimir Solovjevs. Berlin, 1956. S. 35–66.


[Закрыть]. В “морфологии” христианства эти многочисленные религии являются его естественным руслом, христианство формируется в них и вырастает на их почве, на их первоначальном фундаменте; таково значение “языческих” религий. И если бы человечество совершенно отбросило бы язычество, оно должно было бы также последовательно отбросить и христианство. Исходя из этого, Шеллинг писал, что мифологическое представление о Боге является элементом Его Откровения (Богоявления) в “одежде” свойственной данной эпохе и культуре; поэтому если бы попробовать целиком “отбросить язычество” от “религии откровения” то христианство лишилось бы тогда всей своей “реальности”[462]462
  См.: Schel ling F.W.J. Mitologia i objawienie // Filozofowie o religii. Przekłady. Oprać. A. Nowicki. Warszawa – Krakyw, 1960. S. 252. Это фрагмент сочинения Шеллинга: Schel ling F.W.J. Philosophie der Mithologie und Offenbarung //Schel ling F.W.J. Werke. Leipzig, 1907. S. 582–606.


[Закрыть].

Соловьев, для которого произведения Шеллинга были одним из важнейших, хотя и не названных explicite[463]463
  См.: К о ж e в A. Религиозная метафизика Владимира Соловьева // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 119.


[Закрыть] истоков, следует здесь за основными положениями “Философии Откровения”, но вместе с тем творчески их развивает, представляя “мифологический процесс” в перспективе “Богочеловеческого процесса” Согласно теории Соловьева, в “Богочеловеческом процессе” – самая полная “теофания” или Воплощенное Слово; Богочеловек соединяет в себе опыт предшествующих, прежних религий (индуизма, буддизма, религиозно-философских доктрин античной Греции, платонизма, иудаизма, умозаключений Филона Александрийского, неоплатонизма и т. д.), совершенно и полно синтезируя в себе три “первоосновы” каждой религии: природу, божественное начало и человеческую личность. “Первоначально мы имеем, – писал Соловьев, – три основных элемента: это, во-первых, природа, т. е. данная, наличная действительность, материал жизни и сознания; во-вторых, божественное начало как искомая цель и содержание, постепенно открывающееся, и, в-третьих, личность человеческая, как субъект жизни и сознания…”[464]464
  Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 40. Также: Tilliette X. Vladimir Sołowjow // Tilliette X. Chrystus filozofów. Prolegomena do chrystologii filozoficznej. Przeł. A. Ziernicki. Kraków, 1996. S. 183.


[Закрыть] Эти первоосновы различным образом соединялись друг с другом в истории религии, и характер их связей и взаимного расположения формирует “логичную” линию развития религиозного сознания: от господства природного начала над началом божественным и человеческим до их интегрального и гармоничного соединения в личности Богочеловека.

Этот процесс одновременно является процессом, в ходе которого развивалось осознание зла: начинаясь с противопоставления человеческого Я природе как злу (буддизм) через поиски истинного Добра и сущности человека в свете идеи (платонизм), через идею царства Божьего (иудаизм) к превращению идеального Добра и “царства идеи” Платона в Царство Божие (христианство).

На первом этапе, пока природа воспринимается и трактуется как среда зла, природное начало полностью поглощает божественное и человеческое начала. Это период самых первичных, первобытных форм религиозности, этап “природных религий”, в которых человек по отношению к “божеству” то есть к природе, не имеет никакого значения. Первый шаг в направлении преодоления этого религиозного сознания совершают религии Индии. В индуизме природа остается отождествляемой со злом, а материальное начало считается источником “заблуждения, обмана и иллюзий”[465]465
  “Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1966 (СПб.). С. 43. (Дальнейшие указания на страницы этого источника приводятся в тексте книги.)


[Закрыть]. Осознание недостаточности природы для удовлетворения важнейших потребностей человека ставит его уже над природой и свидетельствует о том, что человек превосходит природу является носителем над-природного, духовного фактора, представляет собой Я, личность. Эта личность может возникнуть только на том основании, что человек как субъект нравственности и истины возвышается над природой. “Если я признаю природу злом, – говорит философ, – то это только потому, что во мне самом есть сила добра, по отношению к которой природа является злом; если я признаю природу обманом и призраком, то это только потому, что во мне самом есть сила истины, по сравнению с которой природа есть обман” (С. 44).

Природа, которую сначала человек считал “всем”, перестала представляться ему Абсолютом, или божественным, абсолютным началом. Это начало искали теперь – путем отрицания – в том, что является абсолютной противоположностью природы. Так возникает понятие “ничто”. Выражением этого нового философского и религиозного сознания стал буддизм, “последнее слово” индуизма, с его “центральной идеей нирваны” которую можно определить только путем отрицания, то есть определения вещей и явлений не по сути, а по отсутствию их признаков (С. 45).

Соловьев определяет буддизм как негативную религию, “религию отрицания” которая представляет Абсолют как ничто. Это буддийское понимание “ничто” (“ничтожности”, “ничтожества”) было особенно характерным и необходимым для полного постижения Абсолюта, хотя его нельзя считать полным определением Абсолюта. Абсолют не является “чем-то” его нельзя никак определить, поскольку Абсолют свободен от любого возможного определения, но эта свобода от всякого бытия (“позитивное ничто”) не является ликвидацией, устранением бытия (“негативное ничто”), напротив, Абсолют, будучи свободным от всякого бытия, является одновременно “позитивной силой всякого бытия” В этом смысле “божественная основа является всем”[466]466
  “Абсолютный” означает “свободный от всяких частичных определений” а вместе с тем “совершенный” “завершенный”. Оба этих значения неотделимы друг от друга. См.: Соловьев B.C. Чтения о Богочеловечестве. С. 48.


[Закрыть].

Если теперь рассмотреть “позитивное” значение Абсолюта, то есть “в с ё”, то станет ясно, что оно не может представлять собой изменчивый мир, мир явлений не может составлять его суть, его содержания, что означает, что эта суть должна находиться за границами феноменального мира, в “царстве идей” (С. 49). Это сознание нашло свое выражение в центральном для греческой философии учении Платона, поэтому “учение об идеях, – пишет Соловьев, – как вечных и неизменных сущностях, лежащих в основе всех преходящих существований и явлений и составляющих подлинное содержание безусловного начала, или вечное, неизменное всё, – это учение, как известно, впервые развитое греческой философией в лице Платона, составляет дальнейший после буддизма шаг в откровении Божественного начала” (С. 55).

Однако ни понимание Божества как “ничто” (буддизм), ни позиционирование его как “идеального космоса”, предмета интеллектуального созерцания (платонизм) далеко недостаточны для соответствия религиозным потребностям человека, поэтому в религии древнего Израиля Бог осознается как индивидуальность, как “чистое Я” (С. 74). На следующем этапе “Богочеловеческого процесса” – вопреки сепаратистским и эксклюзивистским, сужающим идею Бога тенденциям иудаистской религии, – благодаря деятельности израильских пророков Бог является не только как бог “избранного народа”, но как “Бог всех народов и языков” Пророки “расширяют” понятие Бога, в проповедях пророков Бог является и открывает себя как универсальная идея и как всеохватывающая любовь, а это означает, что истинная религия должна была освободиться от национального эгоизма и стать общечеловеческой религией. Это и происходит в религии Воплощенного Бога, или в религии Богочеловечества. Учение пророков предвосхищает эту религию: у них идея “своевольного”, всесильного Бога Иеговы и внешний (полученный извне) Закон Ветхого Завета выступает вместо всеобщего Закона, основанного на “Богочеловеческом завете”, или закона “внутренней любви” (С. 77), а религиозный сепаратизм – вместо “универсальной, вселенской религии”.

“Эллинскому гению” Божество открылось как “идея” “древнееврейскому гению” – как “индивидуальность” Синтез этих двух начал, необходимый для полного познания Бога, произошел в Александрии, то есть там, где впервые встретились и полностью соединились античная греческая и иудейская мысль. Эти две идеи, то есть идея “абсолютной индивидуальности Бога” (иудаизм) и “абсолютной идеи Божества” (эллинизм), соединились в учении александрийских философов о Логосе. В конце “Богочеловеческого процесса” самая полная теофания, или Богочеловек, “явилась как факт, как историческая деятельность, – в живой индивидуальности исторического лица” (С. 81). Перед лицом серьезных религиозных стремлений человека поздней античности прежнее понимание Бога как “идеи” развитое в античном мире, оказалось уже недостаточным; человек почувствовал себя вдвойне потерянным и “одиноким” в чуждом и враждебном ему космосе и в мире, охваченном всеобщим сомнением в истине и утратившем чувство полноты жизни и само желание жить. Оказалось, что сами по себе идеи, вообще, “не достаточны в борьбе с жизненным злом, и появилась потребность в том, чтобы истина оказалась силой, воплощенной в живое существо, в личность” (С. 162). Явление Бога античному миру в виде конкретной, живой Личности было вместе с тем окончательным дополнением прежних теофаний, которое стало возможно лишь как непосредственное вмешательство Бога в дела человека. Поэтому только христианам Бог явился в окончательном виде, неизвестном в прежних религиях.

Христиане первые и единственные, пишет Соловьев, познали божественный Логос и Дух не в виде тех или иных метафизических категорий, под которыми они появились в александрийской философии, они познали Логос в своем Распятом и Воскресшем Спасителе (С. 162).