Текст книги "Елизаветинская Англия. Гид путешественника во времени"

Города

Стратфорд-на-Эйвоне лежит в самом сердце Англии, примерно в девяноста четырех милях к северо-западу от Лондона. Средневековая приходская церковь стоит в южной оконечности города – всего в нескольких ярдах от реки Эйвон, лениво несущей свои воды вдоль восточной его части. На вершине колокольни стоит невысокий деревянный шпиль. Если посмотреть на север, виден красивый каменный мост с четырнадцатью арками, построенный сэром Хью Клоптоном в 90-е годы XV века. На дальнем берегу реки широкий луг, где пасется скот; внизу по течению, где у сужения реки стоит водяная мельница, – небольшой деревянный мостик.

Стоя в этой части Стратфорда в ноябре 1558 года, в самом начале правления Елизаветы, вполне можно предположить, что город практически не изменился со Средних веков. Дойдя до центра, вы увидите, что большинство зданий – средневековой постройки. Прямо напротив церкви располагается каменный двор колледжа, основанного в 30-х годах XIV века самым знаменитым уроженцем Стратфорда, Джоном Стратфордом, архиепископом Кентерберийским. Миновав фруктовый сад и пару низких двухэтажных коттеджей с соломенной крышей, вы окажетесь на грязном перекрестке – направо будет Черч-стрит. Посмотрите вперед, и увидите типичную для того времени жилищную «иерархию». Большие каркасные дома, многие из которых шириной в полновесных шестьдесят футов, – их построили еще при заложении самого города, в XIII веке[4]4
  Планировка центра Стратфорда по-прежнему соответствует его хартии 1196 года, где говорится, что все городские лены должны быть стандартного размера – 3^1/2×12 перчей (17,4 х 60,4 м). См. Bearman, Stratford, p. 37.


[Закрыть]. Еще через сто ярдов справа – дома призрения средневековой Гильдии Святого Креста. Это линия каркасных двухэтажных строений с незастекленными окнами, черепичными крышами и балконами, выступающими над улицей на высоте шести футов. За ними – средняя школа и зал Гильдии, похожее на школу длинное, низкое здание из побеленных досок и с деревянными брусьями в окнах. По соседству стоит красивая каменная башня – часовня Гильдии. Ее часы как раз бьют в очередной раз, пока вы идете по грязной улице, вдыхая влажный осенний воздух.

Идите дальше. Справа, прямо через дорогу от часовни, стоит самый престижный дом во всем городе: Нью-плейс, построенный сэром Хью Клоптоном – тем самым, который возвел каменный мост. В доме три этажа, он тоже каркасный, но между досками проложен кирпич, а не ивовые ветки со штукатуркой. Ширина дома составляет пять пролетов; по обе стороны главного крыльца – по большому окну, на втором этаже – пять окон, и еще пять на третьем. Каждое из пяти окон на третьем этаже располагается в отдельном фронтоне; из них видно чуть ли не весь город. Все это достопочтенное здание – прекрасная дань уважения успешному бизнесмену. В 1558 году сэр Хью был вторым по славе уроженцем Стратфорда (после архиепископа), и горожане его искренне почитали. Мальчики, которые выходят из средней школы и возвращаются в центр города, считают это здание свидетельством успеха. Будущий ученик этой школы, Вильям Шекспир, в конце концов пойдет по стопам сэра Хью: заработает состояние в Лондоне, а потом вернется доживать свой век в этом самом доме.

Пройдя несколько дальше по улице, вы увидите несколько более узких зданий: старые владения разделили, и получились дома шириной в тридцать (половина надела), двадцать (треть) и даже пятнадцать футов. Более узкие дома растут в высоту: три этажа, с деревянными балконами на каждом из них, выступающими на фут дальше, чем на предыдущем. Впрочем, в отличие от некоторых городов, дома в Стратфорде не заслоняют свет верхними этажами. В торговых городах, тщательно спланированных в Средние века, главные улицы настолько широки, что в магазины и мастерские на первых этажах попадает достаточно солнечного света. Здесь, на Хай-стрит, вы найдете перчаточников, портных и мясников, а также продавца шерсти и пару богатых торговцев тканями. Шесть дней в неделю они выставляют около магазинов столы с товарами, чтобы привлечь внимание прохожих. У большинства лавок есть деревянные вывески с изображениями драконов, львов, единорогов, котлов или бочек, которые свисают на металлических крюках с деревянных перекладин. Стоит отметить, что символы, изображенные на вывесках, далеко не всегда соответствуют ремеслу владельца лавки: ювелир, например, может назвать свое заведение «Зеленый дракон», а перчаточник – работать под вывеской «Белый олень». Теперь справа от вас – Шип-стрит, ведущая к пастбищу на берегу реки. Там живут другие торговцы шерстью; кроме шерсти, на этой улице торгуют и животными. Слева от вас, на Или-стрит, торгуют свиньями. Пройдите еще ярдов сто по Хай-стрит, и выйдете на главный торговый перекресток: крытое место, где свои товары продают иголыцики, чулочники и другие ремесленники. Еще дальше – главная рыночная площадь Бридж-стрит. Это скорее большое прямоугольное открытое пространство, чем улица – по крайней мере, так было раньше: сейчас ее центр полон лотков и лавок на первых этажах и жилых комнат на этажах повыше.

Сейчас, если вы повернетесь вправо, то увидите величественный мост сэра Хью Клоптона через мелкую, но широкую часть реки. Повернувшись влево, вы увидите еще две улицы с каркасными домами. Одна из них носит название Вуд-стрит и ведет к рынку животных. Другая, идущая на северо-запад, называется Хенли-стрит. Пройдите туда, и справа найдете дом перчаточника Джона Шекспира, его жены Мэри и их первой дочери Джоанны. Как и почти во всех остальных домах в городке, каркас здесь проложен смесью штукатурки и прутьев, а три пролета покрыты низкой крышей. Именно в этом доме в 1564 году родится их одаренный сын.

В конце Хенли-стрит практически заканчивается и весь город. Пройдя еще сто ярдов, вы уже окажетесь на дороге к Хенли-в-Ардене. Как и на окраине любого города, вы почувствуете зловонный запах мусорных куч, которые с течением времени пополняются больше и больше. Известно, что Джон Шекспир использовал под свалку часть собственной территории; кроме того, на заднем дворе у него оборудована дубильня, где он готовит кожу для перчаток – а ничто другое не издает такой вони, как дубильня. Обойдя сзади дома на Хенли-стрит, вы увидите, что мистер Шекспир не одинок в использовании собственной территории под свалку. Многие его соседи поступают точно так же, выбрасывая внутренности рыб и животных, фекалии, остатки овощей и старые камышовые подстилки в ямы на краю огромного поля. Если вы внимательно приглядитесь к неопрятным задним дворам покрытых белилами домов, то увидите там огороды, навозные кучи, яблочные, грушевые и вишневые сады, курятники, сараи для телег и амбары – места, где избавляются от гнилой пищи и вместо нее выращивают новую. Можно даже сказать, что Стратфорд – в одинаковой мере город фермеров и ремесленников. Многие хозяйственные постройки покрыты соломой: какой резкий контраст с изящной штукатуркой, которую видно с улицы! Стоит еще заметить, что у некоторых старых домов есть в саду кухонная пристройка; кое в каких садах бегают свиньи, питающиеся помоями с кухонь.

В этот момент вы, наверное, снова подумаете, насколько же «средневеково» выглядит город. Помойки в Стратфорде воняют так же, как двести лет назад, а дома по-прежнему строятся из деревянных каркасов. Многим из них больше сотни лет. Границы и планировка городка практически не менялись с 1196 года. Рынки тоже никуда не перемещали. Так что же изменилось?

Самые главные перемены трудно, а иногда и невозможно увидеть глазами. Например, в 1553 году Стратфорд получил от Эдуарда VI хартию об инкорпорации, так что сейчас, пять лет спустя, городом управляют бейлиф, олдермен и несколько выдающихся горожан. До 1547 года все дела города вела Гильдия. Но сейчас ее распустили, а всю собственность передали новым городским властям. Несмотря на то что в 1558 году город выглядит так же, как в 1500-м, система управления резко изменилась. Более того, вопрос даже не в том, что изменилось, а в том, что меняется. Большая часть средневековых домов, еще стоящих в 1558 году, – это «зальные» дома: одна или две комнаты на первом этаже (холл и спальня) с полом из утрамбованной земли и крышей, а посередине холла стоит очаг. Там нет печных труб. Но просто представьте, как все меняет печная труба: она позволяет построить одну отапливаемую комнату над другой. Таким образом, на той же территории, что и один старый холл, можно построить множество комнат. Нет никаких сомнений в том, что здание, когда-то стоявшее на территории Джона Шекспира, было «зальным» домом; теперь же там стоят два очага с печной трубой, проходящей через весь дом и отапливающей две комнаты на первом этаже и две – на втором. Еще одна печная труба высится в дальнем конце здания, обогревая мастерскую и спальню над ней. Многие соседи Джона до сих пор живут в одноэтажных домах, но уже в ноябре 1558 года Стратфорд, как и многие другие маленькие английские города, начал расти – больше не вширь, а ввысь.

Вы увидите, насколько быстро изменился Стратфорд, если вернетесь туда через сорок лет, в 1598 году – незадолго до окончания эпохи Елизаветы. Церковь по-прежнему стоит, дороги не поменялись, здания Гильдии и школу тоже не тронули – но более половины зданий в городе перестроены. Отчасти это случилось благодаря двум разрушительным пожарам в 1594 и 1595 годах, которые уничтожили 120 домов и оставили почти четверть населения без крыши над головой. В городе стало намного больше кирпичных печных труб и, соответственно, больше высоких домов. Собственно, один из главных ключей к переменам – это как раз кирпичи. Дешевое производство прочного и огнеупорного материала для печей позволяет строить двух– и трехэтажные дома даже там, где мало камня и каменная кладка дорога. Пройдите обратно по Хенли-стрит, через рынок и на Хай-стрит, и увидите, что контуры города совершенно изменились. Почти все дома справа от вас – трехэтажные; деревянные конструкции стали намного элегантнее и симметричнее, а балки, которые видно с улицы, украшены резными узорами. В окнах некоторых из этих домов на сетке закреплены – промасленная бумага или ткань, пропускающие свет, но удерживающие сквозняк; впрочем, в других домах окна застеклены. Стекло, очень редкое для городских домов в 1558 году, стало намного доступнее для зажиточных горожан в 70-х годах[5]5
  Platt, Rebuildings, p. 20, цитата из «Описания» Гаррисона.


[Закрыть]. Не все новые здания будут изначально ориентированы на стеклянные окна, так как в 1598 году достать стекло все еще трудно; но большинство людей, у которых есть лишние деньги, попытаются приобрести оконные стекла – даже завозя окна в уже собранном виде, с рамами, из Бургундии, Нормандии или Фландрии, если английского стекла не досталось. Кроме того, домовладельцы не обязательно вставляют стекла абсолютно во все окна: чаще всего стекла устанавливают в холле и гостиной, а другие, не такие важные комнаты оставляют незастекленными. В 1558 году «статусной» вещью, которой хвастались перед соседями, была печная труба. В 1598 году это оконные стекла.

Менее привлекательный аспект изменений, происходящих в Стратфорде, – жилье для бедняков. Вы наверняка считаете что до переоборудования амбаров в жилые помещения додумались только недавно, но один взгляд на задние дворы некоторых домохозяйств вас тут же переубедит. Немалое число старых амбаров сдают внаем беднякам, которым больше просто некуда податься. Население Стратфорда в 1558 году составляло около 1500 человек; к 1603 году оно увеличилось до 2,500. Причем вторая цифра, скорее всего, не учитывает количество бедняков и бродяг в городе и вокруг него – в одном докладе 1601 года говорится, что городскому правительству с трудом удается справиться с 700 нищими. Теперь вы понимаете, почему богатые живут в нарочито красивых, застекленных домах: это отделяет их от неимущих. Вы понимаете, почему Вильям Шекспир, сын перчаточника, так гордится тем, что в 1597 году ему удалось купить Нью-плейс с его кирпичной кладкой, стеклянными окнами и печными трубами – это огромная разница с тем зловонным домом, где он провел все детство (и где до сих пор живет его постаревший отец). А еще вы понимаете, почему жена Вильяма Анна радуется, что живет в Нью-плейсе, а не в двухкомнатном крестьянском домике в Шоттери, где она выросла. Там прямо над холлом виднелись стропила, пол был земляным, а спальню приходилось делить с семью братьями и сестрами. Да, в Нью-плейсе ей приходилось мириться с тем, что ее муж часто и надолго уезжает в Лондон, но за шестнадцать лет брака, заключенного в 1582 году, качество ее жизни невероятно преобразилось: отчасти из-за того, что у нее стало больше денег, отчасти из-за изменений, которые можно себе на эти деньги позволить.

То, что справедливо для Стратфорда и его обитателей, вполне подходит и к другим городским поселениям. В 1600 году на территории Англии и Уэльса существует двадцать пять «сити» (городов с кафедральными соборами) и 641 торговый город. Перестройка, которой они все подвергаются, делает невозможным прямое сравнение их размеров, потому что население городов быстро меняется. Число жителей Лондона, например, в 1558 году составляло 70 тысяч человек, а в 1603-м – уже 200 тысяч; он стал уже не шестым (после Неаполя, Венеции, Парижа, Антверпена и Лиссабона), а третьим (после Неаполя с 281 тысячью жителей и Парижа с 220 тысячами) по населению городом Европы[6]6
  Ванесса Хардинг предполагает, что население Лондона, которое, как согласно большинство историков, составляло 55 000 в 1524 году и 200 000 в 1600 году, в 1550 году могло уже составлять 75 000. См Harding, ‘London’, p. 112.


[Закрыть]. Некоторые другие английские города растут с не менее впечатляющей скоростью. Население Плимута, например, в начале правления Елизаветы составляло 3–4 тысячи человек, а в конце – 8 тысяч. Население Ньюкасла в 1600 году удвоилось по сравнению с 1530-м. С другой стороны, в некоторых городах показатели застыли на месте: в Эксетере на протяжении всего XVI века жило около 8 тысяч человек. Некоторые города даже уменьшаются, например Солсбери и Колчестер: в обоих этих городах в 1600 году стало на 2 тысячи душ меньше, чем в 20-х годах XVI века. Но общий рост населения заметен по тому, что в тех же самых 20-х годах лишь в десяти городах жило более 5 тысяч человек, а к 1600 году количество таких городов выросло до двадцати.

Из этой таблицы можно сделать несколько выводов. Во-первых, хоть Стратфорд-на-Эйвоне и нельзя назвать большим городом – его население в 1600 году составляло всего 2500 человек, – лишь у двадцати городов во всей Англии население вдвое больше. Таким образом, можно сказать, что Стратфорд действительно репрезентативен для выборки из всех городов Англии и Уэльса. Во-вторых, в таблицу входит лишь половина английских епископальных «сити». Остальные одиннадцать – Винчестер, Карлайл, Дарэм, Эли, Линкольн, Херефорд, Личфилд, Рочестер, Чичестер, Питерборо и Уэллс – имеют население менее 5 тысяч человек, так что не стоит думать, что «сити» – это обязательно густонаселенное место. В-третьих, одиннадцать из двадцати самых населенных городов – порты (двенадцать, если учитывать скромный причал в Йорке). Собственно, самые быстрорастущие крупные города – Лондон, Ньюкасл и Плимут – это морские порты, что напоминает нам, что благодаря длинной береговой линии острова и его географическому положению жителям елизаветинской Англии открываются бескрайние возможности. В Средневековье люди считали море преградой или границей. При Тюдорах же его признали одним из главнейших природных ресурсов страны.

Впрочем, самая важная информация, содержащаяся в таблице крупнейших английских городов, не так бросается в глаза. Если сравнить ее с аналогичной таблицей по средневековой Англии, то сразу станет заметен процесс урбанизации. В городах из вышеприведенного списка живет 336 тысяч человек; в двадцати крупнейших городах 1380 года жило как минимум вдвое меньше народу. Кроме того, в маленьких торговых городках живет больше людей, чем в прошлые века. В некоторых из этих городков всего по 500 жителей, расселенных в сотне домов, сгрудившихся вокруг главной дороги или площади. Но есть и десятки городов, подобных Стратфорду, – с населением 2–3 тысячи человек и всеми службами и должностными лицами, которые приличествует иметь любому «нормальному» городу. В 1600 году в городах живет примерно 25 процентов всего населения – сравните с примерно 12 процентами в 1380-м. Это важное изменение: если один из четырех англичан растет в городе, то вся английская культура становится все более городской. Общество в целом становится не так тесно связано с сельской местностью. Уверенный в себе горожанин, освоивший ремесло и стремящийся улучшить положение в обществе и качество жизни, быстро становится главным двигателем общественных и культурных перемен. Крепостное право, древняя традиция, по которой крестьяне и индивидуально, и коллективно привязаны к землевладельцу и продаются вместе с землей, – уже практически нигде не встречается[7]7
  Крепостное право еще сохранялось в описании статуса 1 процента населения. См. Black, Reign, p. 251. Редкий пример, когда оно имеет законную силу, см. в DEEH, р. 126.


[Закрыть].

Как и в Стратфорде, во многих городах еще сохраняется средневековая планировка улиц. Не менее чем в 289 из них сохранились еще и средневековые стены. Практически во всех городах остаются длинные ряды каркасных домов с фронтонами, нависающими над улицами; между ними – средневековые церкви и старые залы. В большинстве городов есть районы, где дома с большими садами выглядят практически как «городские фермы»: в Норидже, как говорят, столько деревьев, что его с одинаковым успехом можно назвать «городом во фруктовом саду или фруктовым садом в городе». Но больше всего вас наверняка поразит количество строящихся зданий – либо с деревянным каркасом, открытым всем ветрам, либо с лесами, приставленными к каменной передней стене. Старые монастыри переоборудуют в склады или разрушают, чтобы освободить место для новых домов. В летние месяцы английский город напоминает гигантскую стройплощадку: выкопаны десятки фундаментов новых домов; мужчины, раздетые до пояса, ведрами вычерпывают грязь из погребов или поднимают тяжелые дубовые бревна, из которых строится «скелет» дома. Смотрите, как они передают длинные доски из ильма своим товарищам на верхних этажах, разговаривают с главным плотником, измеряют и вырезают оконные рамы и ставни, заполняют пустоты между бревнами штукатуркой или кирпичами. Похоже, в города сейчас переезжают все.

Города работают не только на благо собственных жителей. Это еще и точки пересечения: места, где деревенская жизнь встречается с городскими профессиями, услугами и администрацией, где договорам можно придать юридическую силу. В городе размером со Стратфорд могут работать до ста пивоваров, но это не означает, что весь город беспробудно пьянствует; это всего лишь говорит о том, что никто из тех, кто придет из глубинки в базарный день, не будет страдать от жажды. Городские хирурги и врачи тоже работают не только на нужды города: они выезжают в деревенские приходские церкви, а в окрестностях в общей сложности может жить в несколько раз больше народу, чем в самом городе[8]8
  О роли городов в снабжении окрестностей см. Mortimer, ‘Marketplace’.


[Закрыть]. Посмотрите на дома и лавки в Стратфорде, и увидите полный набор профессий, обязательный для такого поселения: колесники, плотники, каменщики, кузнецы, жестянщики, портные, сапожники, перчаточники, трактирщики, мясники, пивовары, солодовники, виноторговцы, торговцы дешевыми и дорогими тканями, юристы, писцы, врачи, хирурги и аптекари… В большинстве городов, подобных Стратфорду, будет не менее шестидесяти признанных профессий; в крупных городах вроде Нориджа или Бристоля – намного больше сотни.

Прежде чем покинуть Стратфорд, давайте представим, как на внешний вид города в елизаветинской Англии влияют времена года. Улицы не мостили (мощеными они были в очень немногих городах), так что в апреле после дождей на дорогах возникает настоящая трясина, особенно на перекрестках, где телеги поворачивают, перемешивая грязь. Сколько гравия на главные подъездные дороги ни высыпай, он все равно почти ничем не помогает. Летом грязь засыхает лепешками, а потом рассыпается, так что те же самые телеги и лошадиные копыта теперь поднимают клубы пыли. Улицы более многолюдны – большинство предпочитает путешествовать именно летом. К деревенским жителям, приходящим на рынок, прибавляются еще и торговцы свежей рыбой из прибрежных городов. Когда дело клонится к осени, дороги уже не такие оживленные. В некоторые дни улицы вообще почти пустуют: жители деревень отправляются на сбор урожая и берут с собой корзины с едой, чтобы было чем подкрепиться долгим рабочим днем. Поздней осенью снова начинаются дожди; коров, свиней и овец гонят в город, чтобы продать перед Днем святого Мартина (11 ноября); в этот день забивают скот, а мясо засаливают на зиму. Если же вы посмотрите на те же улицы зимой, когда в морозном воздухе повсюду стоит запах дыма, вы увидите совсем мало людей. Средняя температура почти на два градуса Цельсия ниже, чем та, к которой вы привыкли, а в 70-е и 90-е годы случались и еще более суровые холода. Если ночью идет снег, то вы, просыпаясь, видите на другой стороне улицы белую пелену – по краям она чуть тоньше, потому что под нависающие карнизы снега попадает меньше. Двери домов украшают вечнозелеными растениями. С крыш, не оборудованных водосточными трубами, свисают длинные сосульки, так что люди стараются не ходить близко к стенам. Телеги оставляют колеи, вдавливая снег в грязь и слякоть. Многие люди сидят дома, даже не открывая ставней на незастекленных окнах. Так что внешность всего города сильно меняется в зависимости от времени года – намного сильнее, чем в современных городах с асфальтовыми дорогами и застекленными окнами, где большая часть деятельности происходит в помещениях.