Текст книги "Елизаветинская Англия. Гид путешественника во времени"
Автор книги: Ян Мортимер
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
В 1570 году власти Нориджа провели перепись городской бедноты. Всего в списке оказалось 2359 имен: это примерно четверть всего населения (тогда оно составляло 10 625 человек). Не все в этом списке безработные или бездомные; 300 человек, правда, живут в приходских домах призрения, госпиталях, старых сторожевых зданиях и церковных домах, но у большинства из них все-таки есть жилье – съемное или даже собственное. Немало бедняков могут заработать денег, но другие совершенно обнищали. Некоторые из них – калеки, другие – душевнобольные или «лунатики», третьи – глубокие старики. Общее у них одно – все они станут обузой для общества.
Бедняки – неизбежное зло елизаветинской эпохи. В 1577 году, по оценкам Вильяма Гаррисона, по дорогам скитается не менее 10 тысяч бродяг – и это не считая бедняков, постоянно живущих в городах и деревнях. В 1582 году Вильям Ламбард отмечает все растущее количество бродяг в Кенте; в 1593 году он жалуется, что графство «заполонили не только безнаказанные толпы праздных бродяг и фальшивых солдат, но и множество бедных и слабых, но не пользующихся ничьим сочувствием работников». То же самое происходит и в западной части страны. В 1600 году Ричард Карью пишет, что «нигде нет столько бедняков, которые были бы настолько неимущи, как в Корнуолле». Он винит Ирландию, отправляющую в графство бродяг, чтобы просить подаяние. В следующем году власти Стратфорда-на-Эйвоне пожаловались, что в городе живет 700 нищих; в 1602 году один судья объявил, что в Лондоне живет 30 тысяч «праздных и неработающих людей». Таким образом, неважно, говорим мы о городской бедноте или о бандах молодых бродяг на дорогах – в любом случае мы встречаемся с изнанкой жизни елизаветинских времен.
Кто эти бедняки? Вильям Гаррисон разделяет их на три сорта: «бедные по немощи» (старые, слепые и увечные), «бедные из-за несчастного случая» (например, раненые солдаты) и «расточительные бедняки» (бродяги и преступники). Первые две категории он называет «настоящей беднотой». Последнюю же разделяет еще на две: людей, которых согнали с насиженных мест силой, и тех, кто по своей воле стали бродягами и разбойниками. Впрочем, Гаррисон в этом плане уникален. Большинство елизаветинских англичан не вникает в такие тонкости; им гораздо удобнее считать всех бедняков напастью, сборищем расточителей и воров, потому что благодаря этому можно оправдать и жестокое к ним отношение, и насильственное изгнание из города.
Давайте начнем с «местных» бедняков, рассмотрев их на примере Нориджа. Не менее 926 из них (40 процентов) – дети до 16 лет. Для них мир – очень мрачное место: у них очень мало шансов пережить отрочество, не говоря уже о том, чтобы стать чьим-нибудь подмастерьем и найти свое место в обществе. Их плохо кормят, они слабы и страдают от болезней вроде цинги и парши, так что очень немногие мастера решатся взять их в ученики. Из 1433 взрослых бедняков около двух третей – женщины; четверть этих женщин старше 60 лет. Вы можете предположить, что женщин больше, чем мужчин, потому что они живут дольше и, соответственно, среди них много вдов. Так что вас наверняка шокирует, что многих женщин мужья просто бросили. Маргарет Мэтью, например, родилась и выросла в Норидже. Ей 32 года. Ее муж Томас Мэтью ушел из города три года назад, и она даже не представляет, где он. Возможно, он даже умер, но снова выйти замуж она не может, пока остается вероятность, что он все еще жив. Она снимает комнату у Вильяма Джоя, не получает никакой милостыни от церкви и считается «очень бедной», зарабатывая всего несколько пенни в неделю прядением «белой основы» (пряжи). Примерно в таком же положении находится сорокалетняя Алиса Рид, которую муж бросил под предлогом того, что на самом деле уже женат на другой женщине, так что их брак недействителен. Он оставил ее с тремя детьми и грудным младенцем. Она снимает комнату и зарабатывает прядением; прядет и ее девятилетний сын, и четырнадцатилетняя дочь. Они тоже не получают милостыни и «очень бедны». Возможно, даже в еще более плачевном положении находится Елена, супруга Джона Вильямса: она на последнем месяце беременности, вот-вот должна родить и не может работать. Ее муж сбежал в Кембридж, не оставив ей никаких денег.
Если вы хотите по-настоящему узнать, что такое бедность в елизаветинском городе, посетите дом под названием Шипдемс в нориджском приходе Святого Мартина на Копне.
Это большое старое здание, комнаты в котором снимают нищие. В одной живут шестидесятишестилетний Ричард Старкин, безработный сапожник, и его семидесятишестилетняя жена Елизавета, слишком больная, чтобы работать. Они получают всего по два пенса милостыни в неделю и «очень бедны». В следующей комнате живет пятидесятичетырехлетняя Сесилия Барвик, которая прядет белую основу и тоже «очень бедна». Далее мы встречаемся с шестидесятилетней Маргарет Гаррисон, которая зарабатывает вязанием и стиркой грязного белья и присматривает за своим девятилетним сыном, который тоже вяжет. По соседству с ней живет шестидесятивосьмилетняя Агнесса, чей муж Томас Гос лежит в больнице; она прядет белую основу, получает полтора пенса милостыни в неделю и «очень бедна». В соседней комнате – двадцативосьмилетняя дочь Агнессы Маргарет, жена шляпника Томаса Коллинза, который бросил ее, сбежал в Лондон и не высылает никаких денег; она вяжет, чтобы прокормить себя и двух дочерей. Они не получают милостыни, а когда приходит инспектор, он обнаруживает в их постели проститутку. Далее живут сорокалетний Кристофер Смит, безработный одноногий шляпник, его тридцативосьмилетняя жена Дороти, прядущая белую основу, и две их дочери, которые учатся прясть у вдовы Маллерд; на всех они получают три пенса милостыни в неделю. Следующие жильцы – сорокалетний Роберт Хейгет, безработный пивовар, и его двадцатипятилетняя жена Марджери с грудным ребенком, которая прядет белую основу; они не получают милостыни и «очень бедны». Наконец, в этом доме живут еще три старые вдовы: шестидесятидевятилетняя Катерина Маллерд, которая учит дочерей Кристофера Смита прясть, не получает милостыню и «очень бедна»; восьмидесятилетняя пряха Алиса Колтон, у которой парализована кисть руки, – она не получает милостыни и «очень бедна»; и восьмидесятилетняя Эм Стоу, у которой парализована рука, – она получает два пенса милостыни в неделю, но вынуждена присматривать за незаконнорожденным одиннадцатилетним сыном своей дочери. Две из них вместе ходят на улицу побираться. Вот какие они, городские бедняки: старые, увечные, больные, немощные, брошенные и доведенные до отчаяния. У всех них есть своя стратегия выживания – кто-то рассчитывает на более молодых членов семьи, кто-то занимается проституцией, кто-то стирает. Вы можете увидеть на улицах Нориджа слепого мужчину за 50. Поводырем у него служит двенадцатилетний мальчик-сирота – за еду. Некоторые женщины зарабатывают по два шиллинга в неделю, ухаживая за больными и умирающими. Это опасная работа, особенно если ухаживать приходится за больными оспой или чумой. Но если за неделю ухода за чумным больным предлагают шесть шиллингов, бедные женщины добровольно соглашаются[32]32
Подробности о Шипдемс взяты из Pound, Census, p. 36. О мальчике и слепце, а также о стратегиях выживания см. Pelling, CL, pp. 79-102, особенно 84-5. Об окладах сиделок см. Mortimer, D&D, р. 154.
[Закрыть].
Городская беднота в основном состоит из женщин, а вот три четверти бродячих бедняков – мужчины. Они, естественно, намного моложе: две трети из них младше 25. В одну группу из 20 попрошаек в Кромптоне, графство Ланкашир, в 1597 году входило 12 мальчиков младше 15 лет и три – младше пяти. Причина, по которой они пошли побираться, – голод 1594–1597 годов: их родители, скорее всего, умерли голодной смертью. Или же можно посмотреть на несчастную Алису Моррис. Она родилась в Бордене, графство Кент; когда ей исполнилось десять лет, ее отправили прислуживать дома у дяди. Все шло хорошо, но потом умер отец, и дядя выгнал ее из дому. Осиротевшая, оставшаяся почти без денег, она ходила из города в город. Когда деньги совсем закончились, у нее не осталось выбора, кроме как присоединиться к тем, кто попрошайничает или ворует. В приходе Морбат в Девоне в начале 60-х годов было несколько случаев, когда «бедные бродячие женщины рожали в сараях и амбарах». В Лондоне в 1583 году «бедняки лежат на улицах, подстелив соломенные тюфяки… или прямо в слякоти и грязи… [и] страдают до смерти на улицах, словно собаки или дикие звери, без всякой жалости и сочувствия.
Главная проблема – это как раз резкий рост населения. Количество жителей в Англии постоянно растет, начиная со второго десятилетия XVI века, когда их число составляло всего 2,4 миллиона. Как мы уже видели, к 1600 году эта цифра выросла до 4,11 миллиона, но дополнительных средств для их обеспечения не появилось. Поля отдают под овечьи пастбища и парки, так что сельскохозяйственной земли, где выращивается пища, стало даже меньше. Если вы вспомните еще и о неурожаях вкупе со спадом определенных отраслей, то сразу поймете, почему на больших дорогах столько нищих. Сходите в Кентербери, Феверсем или Мейдстон и поговорите с тамошними бедняками. Некоторые из них прошли несколько сотен миль, чтобы добраться туда – из Ланкашира, Йоркшира, Камберленда и Чешира. Они пришли не из северных городов, а из сельской местности, где их урожаи погибли, и они не смогли выплатить всё растущие ренты, после чего их просто согнали с земли. Они пришли на юг, надеясь на лучшую жизнь. Но, когда они сюда добираются, с ними обращаются, как с изгоями.
Если вы не очень хорошо одеваетесь, вас тоже легко могут спутать с бродягой. Домовладельцы очень боятся незнакомцев. Они умышленно приравнивают их к «египтянам», или цыганам, которые кочуют по Англии десятилетиями. Хотя цыгане составляют лишь малую долю бродячих бедняков, они отлично символизируют ответ на вопрос, почему никто не хочет иметь дело с бродягами. Цыган по умолчанию считают ворами: говорят, что они путешествуют ватагами по 80 человек и разделяются на группки по пять-шесть, ища, что бы украсть. На самом же деле они путешествуют маленькими семейными группами; впрочем, людей не особо интересуют смягчающие обстоятельства. В Акте о египтянах 1530 года объявляется, что, поскольку цыгане зарабатывают на жизнь только хиромантией, предсказанием судеб и воровством, они обязаны покинуть королевство. Этот закон подтверждает и Елизавета в 1563 году, выпустив Акт о дальнейшем наказании бродяг, называющих себя египтянами. Там говорится, помимо всего прочего, что любой человек, замеченный в компании цыган, может быть повешен.
Именно в таком контексте законодатели рассуждают и о других бродягах. Этой теме посвящается целый литературный жанр. Книги сенсационны: они претендуют на правдивое описание преступного мира, скрывающегося в любом городе, и подробно рассказывают о грешных, грязных злодеях и их коварных планах по ограблению и убийству добропорядочных граждан. Ненависть, когда-то направленная только на цыган, теперь распространилась на бродячих нищих и голодающую молодежь. В 1572 году парламент принимает «Акт о наказании бродяг и о помощи бедным и немощным». Там говорится, что «бродяга старше 14 лет должен быть… мучительно избит плетьми, после чего мочку правого уха нужно прожечь железным прутом толщиною в дюйм, если только некий заслуживающий доверия человек не возьмет его на службу сроком в год». Кроме того, восемнадцатилетний юноша, который снова займется бродяжничеством после того, как его один раз поймали, будет повешен как преступник. О, веселая, веселая Англия! В 1589 году дело принимает драматичный оборот, когда – несмотря на всю кажущуюся нелогичность этого шага – правительство запрещает кому-либо предоставлять бродягам крышу над головой. Это значит, что теперь по закону в одном домовладении может проживать только одна семья, и поместные суды вскоре начнут искать бедных «незаконных жильцов». В 1600 году в Маулсэме, графство Эссекс, восемь арендаторов земли были вызваны в поместный суд по обвинению в укрывательстве бедняков. Трое из них давали кров нищему с женой в течение нескольких месяцев; один впустил к себе жить сразу две бедные супружеские пары на шесть месяцев; остальные укрывали год жили в Маулсэме. Тем не менее, арендаторам приказали либо тут же прогнать лишних жильцов, либо заплатить штраф в 1 фунт. Эти семейные пары и вдовы, естественно, не чета толпам молодых мужчин-грабителей. Но они бедны, и жители Маулсэма боятся, что финансовая ответственность по уходу за этими нищими падет на них. Так что они хотят прогнать этих незнакомцев за двойное преступление: у них нет ни денег, ни дома.
Но ведь елизаветинская Англия, со всем ее остроумием и политической мощью, может хоть что-нибудь с этим сделать? Да, в конце концов ситуация меняется. Некоторые города – в частности, Норидж – начинают оказывать помощь живущим в них беднякам. Действительно нуждающимся иногда даже выдают специальные разрешения на попрошайничество. Кроме того, люди наконец начинают понимать, что корень зла – это не желание стать бродягой, а бедность. Впрочем, понимание приходит далеко не сразу. Первый Закон о бедных Елизавета принимает в 1563 году: он заставляет жителей деревень и городов платить за содержание местных бедняков; тех же, кто отказывается, отдают под мировой суд. В 1576 году новый акт обязывает гражданские власти иметь запас орудий труда, чтобы бедняки могли работать и самостоятельно расплачиваться за свое содержание. Наконец, в 1597 году елизаветинское правительство издает Акт о помощи бедным. Этот законодательный акт не так знаменит, как разгром Непобедимой армады, но не менее важен, потому что именно в соответствии с ним в ближайшие 237 лет будет осуществляться уход за бедняками. С этого момента в каждом приходе назначаются специальные надзиратели, которые станут присматривать за детьми, за которыми по каким-либо причинам не могут ухаживать родители, отдавая по возможности их в подмастерья. Кроме того, надзиратели должны обеспечивать занятость всем, кто не может себя прокормить. Наконец, они собирают налог с прихожан, который идет на обеспечение бедноты. Отметим слово «налог»: с этого самого момента призрение бедных – это мирская общественная обязанность, финансируемая местными налогами, а не акт религиозной добродетели, который улучшает положение души жертвователя и помогает богачу попасть в рай. Выбора больше нет ни у кого. Второй акт отменяет все предыдущие меры наказания за бродяжничество, в том числе прожигание ушей. В третьем акте говорится, что для проживания бедняков можно строить специальные госпитали или работные дома. В современном мире слово «работный дом» произносят с долей ужаса, но на тот момент это было прогрессивное решение – ранее бездомных просто сгоняли с любого места до тех пор, пока они либо сами не умирали, либо не решались на преступление, после чего их вешали. Акт 1597 года, пересмотренный и переизданный в 1601-м, не решает всех проблем мгновенно, но все же дает решение в долгосрочной перспективе. И спасает жизни. Если вы услышите, как этот закон провозглашают на улицах, знайте: отчасти именно благодаря ему англичане больше никогда не будут умирать тысячами в случае неурожая.
Женщины
Большинство мужчин елизаветинской эпохи лишь недоверчиво покачают головой, если вы заговорите с ними о равенстве полов. Даже мужчины не рождаются равными – некоторые рождаются богатыми, некоторые бедными; состояние отца наследует старший брат, а не младший. С чего тогда должны быть равными мужчины и женщины? Религиозные комментаторы указывают, что Бог создал мужчин и женщин неравными в силе и размерах – средний рост мужчин составляет 5 футов 7 дюймов (172 см), а женщин – 5 футов 2Ул дюйма (158 см). Лондонский врач Саймон Форман составляет список из 70 болезней, которыми болеют только женщины, и заявляет, что это наказание за то, что Ева соблазнила Адама, чтобы тот вкусил запретный плод. Чем больше вы будете смотреть на елизаветинское общество, тем лучше поймете, что сама идея равенства полов – это порождение светского, безопасного и демократического общества. Елизаветинская Англия – ни то, ни другое, ни третье: она религиозна, жестока и совсем не демократична.
Женщинам нельзя голосовать на выборах депутатов парламента или мэра. Они не могут быть мировыми судьями, юристами, мэрами или олдерменами. Одна из немногих официальных ролей, доступная для женщин, – должность ктитора (церковного старосты), но она обременительная и низкооплачиваемая, так что очень немногие женщины стремятся ее занять. Единственная профессия, которую разрешается практиковать женщинам, – хирург, но случаи, когда женщина получала лицензию хирурга, невероятно редки. Мэри Корнеллис из Бодмина получила разрешение заниматься хирургической практикой в Эксетерской епархии в 1568 году, но за все правление Елизаветы она осталась единственной женщиной-хирургом. Женщины могут получать разрешения на занятие акушерством (и делают это), но это не только способ добиться профессионального признания, но и своеобразный социальный контроль: они должны обеспечить крещение младенцев по англиканскому обычаю[33]33
См. D.A. Beaufort, ‘The medical practitioners in Western Sussex in the early modern period: a preliminary survey’, Sussex Archaeological Collections, 131 (1948), pp. 427-39. В Эксетерской епархии тоже сопротивлялись требованию по обязательной выдаче разрешения на акушерство – по крайней мере, судя по малому количеству запросов на такие разрешения.
[Закрыть]. Что же касается других ремесел – женщина не может открыть свое дело в городе, потому что не может получить статус свободного гражданина; ремеслом она может заниматься только вместе с мужем. Если муж (свободный гражданин) и жена открывают дело вместе, то жене разрешают заниматься ремеслом после его смерти – но эта уступка делается в основном только потому, что ей нужно как-то прокормить детей.
За исключением вышеуказанных запретов, женщина может путешествовать, молиться, писать и заниматься любыми делами практически так же свободно, как и мужчина, – до тех пор, пока не выйдет замуж.
Брак накладывает новые ограничения. Власть в любом домовладении принадлежит главе семьи: если в доме есть мужчина, то жена или дочь обязаны во всем ему подчиняться. Вся собственность принадлежит ему, так что все имущество жены по закону принадлежит мужу. Если женщина имеет собственный фригольд (или получает его в наследство), то доходы с него тоже автоматически становятся собственностью мужа; он может получать эти доходы даже после ее смерти (но только в том случае, если она родила от него детей). Если замужняя женщина хочет избавиться от какой-либо своей собственности, она должна получить разрешение мужа. Замужняя женщина не может подписать легальный договор без согласия мужа. Она не может сделать ничего, что идет против интересов мужа. Она не может даже написать последнее желание и завещание без позволения мужа. Ей нельзя впускать в дом людей, не принадлежащих к семье, без его разрешения. Муж может безнаказанно пороть или избивать жену – судить его могут, только если он ее убьет. Мужчинам законно разрешается избивать «преступника, предателя, язычника, своего крепостного крестьянина и свою жену» – по этому списку сразу видно, какое низкое положение замужняя женщина занимает с точки зрения закона. И многие мужья действительно бьют жен – либо из-за жестокого нрава, либо из-за несогласия или непослушания. В 1600 году Саймон Форман подозревает жену в измене. Он считает, что она говорит неправду на вопрос о том, куда ходит; когда он задает ей прямой вопрос, она в ответ начинает кричать, «завывая и рыдая». В своем дневнике Форман отмечает, что замолчала она только после того, как он два или три раза ее ударил. Очень немногим мужчинам елизаветинского времени стыдно за то, что они в подобных обстоятельствах бьют жен. Если муж бьет жену за непослушание или измену, то другие женщины даже это одобряют.
Так зачем женщины вообще выходят замуж? В конце концов, юридический статус довольно незавидный, вы лишаетесь всего имущества, вам приходится брать на себя множество домашней работы – в частности, стирку одежды, скатертей и постельного белья (мужчины таким не занимаются никогда), – да еще и рисковать жизнью при родах. В вопросе, правда, подразумевается, что у вас есть выбор. Обычно такого выбора нет. Вы выходите замуж потому, что так хотят ваши отец и мать, да и все ждут от вас именно этого. Более того: если кому-то не захочется вас постоянно содержать, то единственная альтернатива браку – бедность и голод.
Но посмотрите на замужество и с другой стороны. Вы практически не теряете в правах, переходя из дома отца в дом мужа. Более того, вам может быть это выгодно: вы сможете воспользоваться общественным положением мужа, став, по сути, его заместительницей. Когда вы были ребенком в отцовском доме, то эту роль исполняла ваша мать или мачеха, командуя вами и прислугой; теперь же власть будет у вас самой. Будучи замужней женщиной, вы организуете работу домовладения, управляете слугами и детьми, заказываете припасы. Более того, на вашу власть никто не может посягнуть: в елизаветинские времена вся жизнь в доме вращается вокруг одной семейной пары; очень редко с ними живут родители кого-либо из супругов или другие родственники – таких семей меньше 10 процентов. По сути это нуклеарная семья, где дети, слуги и подмастерья вращаются вокруг мужа и жены. Наконец, серьезный правовой перекос в пользу мужчин приводит еще и к тому, что муж обязан расплачиваться и по всем вашим долгам. А если он вас прогонит, то его можно заставить взять вас обратно: у мужа есть обязанности по отношению к жене, от которых он не может уклониться, не нанеся значительного урона своему общественному положению. Таким образом, брак часто выгоден женщине, несмотря на то что она попадает в полностью подчиненное положение к мужу.
Таким образом, вступление в брак – это важнейшее решение, от которого во многом зависит ваше будущее счастье. Большинство браков богатых людей тщательно обсуждается семьями. Приданое – плата, выдаваемая жениху отцом невесты, – важная часть процесса обручения. Когда в придачу к невесте дают несколько сотен акров земли, именно эти акры, а не женские чары могут убедить жениха пойти под венец. По этой причине считается, что муж, скорее всего, не будет верен жене. Или, как выразился один из современников: «Женившись на той, кого не любишь, будешь любить ту, на которой не женишься». У не очень богатых людей зачастую тоже все происходит по-деловому: «Затем следует договор, где женщина соглашается выйти замуж не по любви, а на благо семьи», – пишет Вильям Горман[34]34
Эта фраза появляется в «Вульгарии» Гормана в разделе ‘De conjugalibus’
[Закрыть]. Остерегайтесь мужчин, которые женятся на вас ради приданого, промотают его, после чего бросят вас – как Вильям Гекет в начале книги. Выходить замуж за человека, который может вас бросить или просто не в состоянии содержать, – очень опасно. Это приводит к бедности, голоду и жалкому существованию. Впрочем, несмотря на все вышесказанное, очень многие браки выходят долгими, крепкими и преисполненными любви, и в целом брак обогащает намного больше жизней, чем разрушает.
В каком возрасте нужно выходить замуж? В целом девушек считают пригодными для сожительства только с 16 лет, хотя в определенных обстоятельствах их могут выдать замуж и раньше. В «Ромео и Джульетте» Капулетти так говорит о Джульетте: «Моя дочурка все еще дитя – всего четырнадцати лет неполных. Дозреет пусть. Еще годочка два прождем до свадебного торжества». Это чувство «зрелости» как раз отражено в брачном договоре Маргарет, леди Роуклифф, которую отдали замуж еще в детстве: им с мужем запрещается «возлежать вместе до того, как ей исполнится 16 лет». Даже в этом возрасте, впрочем, невеста считается слишком юной, чтобы идти под венец. Средний возраст вступления в брак составляет 28 лет для мужчин и 26 лет для женщин – хотя чем богаче ваши родители, тем раньше они договорятся о браке. Пары, вступающие в брак с позволения епископа (а не просто по обоюдному заявлению), – обычно либо из богатых семей, либо женятся ввиду экстренных обстоятельств (например, беременности невесты); средний возраст таких пар – 26 лет для женихов и 23 года для невест. Аристократы женятся еще раньше: мужчины в среднем в 24 года, женщины – в 19. Смысл в том, что они должны как можно быстрее выйти замуж и произвести на свет наследника, чтобы закрепить политический союз двух семей.
Учитывая все это, вы удивитесь, когда увидите, что многие невесты и женихи намного старше – за 30, а то и за 40 лет. Причина такого несоответствия – в том, что выше приведены данные о возрастах, в которых вступают в первый брак. Жизнь зависит от множества непредвиденных обстоятельств, так что многие женщины становятся вдовами еще до 30 лет. Высокая вероятность умереть при родах приводит к тому, что и молодых вдовцов тоже немало. Если у вдовца есть дети от умершей жены, он должен быстро жениться вновь – не столько для того, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности, но и затем, чтобы новая жена ухаживала за детьми. То же самое верно и для вдовы с детьми: сколько бы лет детям ни было, женщине очень трудно заработать достаточно денег, чтобы прокормить и их, и себя. Таким образом, повторный брак становится важной частью стратегии выживания – еще одной причиной, по которой люди «женятся не по любви, а на благо семьи». В целом повторные браки составляют 25–30 процентов от всех заключающихся брачных союзов. Когда еды мало и она дорога, старики чаще вступают в брак, чтобы объединить ресурсы. Так что жениться можно и в 60, и в 70; некоторые старики находят себе более молодых супруг, которые еще беднее, но способны работать. В Норидже живут семеро мужчин, чьи жены на 30–39 лет младше них, и шестеро, чьи жены младше более чем на 40 лет. По похожим причинам старые женщины выходят замуж за более молодых мужчин: в 1570 году у 21 бедной женщины в Норидже были мужья на 10–19 лет младше них, у 15 – на 20–29, а у двух – более чем на 30 лет младше (причем один из них – даже более чем на 40 лет младше). Таким образом, брак и все, что с ним связано, и для мужчин, и для женщин, слишком серьезный вопрос, чтобы оставить его на откуп чувствам. Если вы – женщина, и у вас нет ни доходов, ни семьи, которая может вас содержать, или у вас увечье, или дети, которых нужно кормить, то отказаться от своих прав в пользу мужа – это не слишком серьезная жертва.
Впрочем, на все это можно взглянуть и с хорошей стороны: зарубежные путешественники часто говорят, что в Англии женщины намного свободнее, чем в любой другой стране Европы. Вот что пишет об англичанках швейцарец Томас Платтер в 1599 году:
Женщины Англии, в основном – красавицы с голубыми или серыми глазами, пользуются гораздо большей свободой, чем в других странах, и хорошо умеют ею воспользоваться, ибо часто гуляют по улицам или ездят в повозках, одетые в великолепные одежды, а мужчинам приходится терпеть такие выходки – наказывать за них запрещено; более того, добрые жены часто поколачивают мужей, и если это обнаруживается, то ближайшего соседа сажают на телегу и провозят через весь город, выставляя на посмешище, в наказание, как ему сообщают, за то, что не пришел на помощь соседу, когда того била жена… Об Англии еще ходит такая поговорка: «Англия – рай для женщин, тюрьма для слуг и ад для лошадей»[35]35
Platter, Travels, p. 182. Это, похоже, цитата из рассказа о путешествии герцога Вюртембергского.
[Закрыть]
Платтер частично цитирует секретаря герцога Вюртембергского (и, таким образом, соглашается с ним), который посетил Англию в 1592 году и написал, что «у женщин там больше свободы, чем в какой-либо другой стране». Венецианец Алессандро Маньо предлагает нам средиземноморский взгляд на эту необычную свободу:
Английские женщины могут совершенно свободно выходить из дома без сопровождения мужчин… Многие молодые женщины собираются возле Мургейта и играют с юношами, с которыми даже не знакомы. Во время этих игр юноши часто бросают девушек на землю и разрешают им подняться только после того, как те их поцелуют. Они очень много целуются.
Эмануэль ван Метерен писал о подобном в 1575 году:
Хотя здешние женщины полностью находятся во власти мужей (те не имеют права только убивать их), содержат их гораздо менее строго, чем в Испании или других местах. Им не затыкают рты: они полностью заправляют в доме, по примеру Нидерландов и других соседних стран. Они ходят на рынок и покупают там еду, которая нравится им. Они хорошо одеты, относятся ко всему без излишних волнений и часто возлагают домашние дела и монотонную работу на плечи слуг. Они сидят перед входом в дом, одетые в красивую одежду, чтобы рассматривать прохожих – и чтобы прохожие рассматривали их. На всех банкетах и пирах к ним относятся с величайшим почтением; их сажают во главе стола и обслуживают первыми, а у подножия стола они помогают мужчинам. Оставшееся свободное время они посвящают пешим и конным прогулкам, карточным и иным играм, дружеским визитам, общению с приятельницами и соседками и совместным с ними увеселениям, сопутствующим деторождению, крещению, церковным службам и похоронам; все это – с позволения мужей, ибо таков обычай. Хотя мужья часто им указывают на старание, трудолюбие и неравнодушие немецких и голландских женщин, которые сами выполняют работу по дому и в лавках, для которой в Англии нанимают слуг-мужчин, женщины тем не менее упрямо отстаивают свои обычаи. Именно поэтому Англию называют «раем для замужних женщин». Девушек, еще не вступивших в брак, содержат в намного более суровых и строгих условиях, чем в Нидерландах.
Если вы заглянете в лондонские таверны и пивные, то увидите там женщин – иногда их бывает даже больше, чем мужчин. Женщины помогают мужчинам управлять этими заведениями, а иногда и сами варят пиво; овдовев, они часто продолжают управлять таверной самостоятельно. В тавернах и пивных женщину без сопровождающих вы вряд ли увидите (если, конечно, это не хозяйка); одиноких женщин в подобных заведениях считают либо пьяницами, либо распутницами, либо и тем и другим сразу, но вот группы женщин, а также женщины с мужьями составляют немалую часть клиентуры любой таверны[36]36
Platter, Travels, p. 170.
[Закрыть].
Одна из областей, где женщины имеют хотя бы подобие паритета с мужчинами, – литература. Образованные женщины елизаветинской Англии производят наибольшее впечатление своими литературными переводами, потому что аристократы и дворяне прежде всего учат дочерей именно иностранным языкам и музыке. Среди этих женщин выделяются дочери сэра Энтони Кука. Анна Кук, вышедшая замуж за сэра Николаса Бэкона, в 1564 году издала перевод с латинского языка такой значительной работы, как «Апология церкви Англии» Джона Джуэла. Ее сестра Милдред, супруга сэра Вильяма Сесила, говорит на древнегреческом с такой же легкостью, как на английском, и переводит с этого языка. Еще одна дочь сэра Энтони, Елизавета, леди Расселл, перевела с французского языка трактат «Путь примирения, затрагивающий истинную природу и сущность тела и крови Христовых во время евхаристии»; четвертая дочь, Катерина, известна своими переводами с древнегреческого, латинского и древнееврейского языков. В других семьях тоже появляются женщины-ученые. Мэри Бассет, внучка сэра Томаса Мора, хорошо разбирается в античной литературе и переводит Евсевия, Сократа и других древних писателей, а также книгу своего деда. Джейн, леди Ламли, издает перевод Еврипида. Маргарет Тайлер в 1578 году издает «Зерцало королевских деяний и рыцарства», переведенное с испанского. И так далее. Образованные женщины елизаветинской Англии намного свободнее в распространении плодов своего интеллекта, чем их матери и бабки.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
