Текст книги "Реинкарнация. Исследование европейских случаев, указывающих на перевоплощение"

Это ещё один случай, в котором исследуемая сделала лишь несколько заявлений о предыдущей жизни. Случай не получил решения.

Краткий обзор случая и его исследование

Джиллиан Каннингем родилась в Илфорде, Эссекс, Англия, 19 октября 1958 года. Её родителями были Леонард Каннингем и его жена Лиллиан. Джиллиан была их третьим и младшим ребёнком.

Когда Джиллиан было два года, она сделала несколько заявлений, заставляющих задуматься о том, что она вспомнила прошлую жизнь. Она больше никогда не заговаривала о возможной предыдущей жизни, а в том, что она тогда сказала, недоставало определённости, которая позволяла бы подтвердить истинность её заявлений.

Этот случай привлёк моё внимание, когда Джиллиан сама ответила на предложение из лондонской газеты «Сан» к своим читателям присылать им сообщения о воспоминаниях, указывающих на перевоплощение. Джиллиан как можно более кратко изложила свой опыт, и её письмо было опубликовано в газете 19 марта 1972 года. Я написал ей через газету, редакция переправила ей моё письмо. Её мать, Лиллиан Каннингем, в своём ответе рассказала мне о том, что Джиллиан говорила касательно предыдущей жизни в двухлетнем возрасте.

В октябре 1972 года я позвонил из Лондона в Эссекс, домой Лиллиан Каннингем. Мы поговорили об опыте Джиллиан, но тогда так и не встретились. Во время нашей беседы я поднимал вопрос о возможности гипнотизирования Джиллиан, чтобы узнать, сможет ли она под гипнозом осознать дополнительные подробности о предполагаемой прошлой жизни, то есть такие подробности, которые позволили бы проверить её утверждения в возрасте двух лет. Лиллиан Каннингем, по-видимому, не решалась просить Джиллиан подвергнуться гипнозу, и я не стал давить на неё.

Несколькими годами позже Джиллиан, которой тогда было 16 лет, сама написала мне. Она говорила, что хочет подвергнуться гипнозу. Для того чтобы увериться в том, что её мать одобряет эту меру и что она уместна во всех отношениях, я решил, что должен встретиться с Джиллиан и её матерью. Таким образом, я встретился с ними в Лондоне 2 марта 1976 года. Во время нашей беседы я прояснил некоторые подробности того, о чём Джиллиан говорила, когда ей было два года; я также обсудил с ними, как будет проходить сеанс гипноза.

Впоследствии я написал о Джиллиан доктору Леонарду Уилдеру, стоматологу, который владел техникой гипноза и интересовался возможностью возвращать людей под гипнозом в, так сказать, прошлые жизни. Он согласился загипнотизировать её. В 1976 году он провёл три сессии и прислал мне отчёт о результатах в письме, датированном 6 декабря 1976 года. Джиллиан легко поддавалась внушению. Однако, хотя она и добавила под гипнозом несколько штрихов к тому, что она говорила в два года, ни одна из новых подробностей не дала проверяемые сведения, даже если прибавить их к тому, что она наговорила экспромтом восемнадцатью годами ранее. Вместо этого Джиллиан открыла ещё две «прошлые жизни». В одной из них она была женщиной по имени Лидия Джонсон, которая жила, предположительно, в Суффолке в XVII веке; в другой она была женщиной по имени Сара О’Шей, жившей, по всей видимости, в Дублине в конце XIX века и в первой половине XX века. Ни об одной из этих личностей она не дала сведений, достаточно убедительных для их признания.

Заявления, сделанные Джиллиан

Далее я процитирую письмо Лиллиан Каннингем ко мне, датированное 1 августа 1972 года, в котором она описывает заявления Джиллиан. (Как и в случае с другими подобными цитатами, я внёс в текст незначительную редакторскую правку, не меняющую его смысл.)

Это случилось примерно в полседьмого вечера, когда я купала её [Джиллиан] перед тем, как уложить в кровать. Я сказала ей то же, что и все матери говорят своим детям: когда она вырастет, то сможет быть тем, кем захочет. Но тут она заговорила как взрослая.

Она твёрдо заявила, что когда она была взрослой женщиной, то была замужем за фермером.

Я ответила: «Не так. Когда ты вырастешь, то сможешь быть женой фермера». Но она повторила: «Когда я была женой фермера, у меня было четверо сыновей». И назвала их по именам. Одного из них звали Николас. Только это имя я запомнила, потому что точно так же звали моего деда (что выяснилось, только когда ему было уже за семьдесят).

Затем я попыталась обратить всё в шутку и спросила: «Что это была за ферма?» Она ответила: «Молочная». Я продолжила допытываться: «Кого вы держали на своей молочной ферме?» Она ответила: «Коров, конечно!» А потом она снова начала лепетать, как все малые дети.

С тех пор я не раз пыталась уговорить её старательно припомнить её старую жизнь, но всякий раз безрезультатно.

Ложное направление в процессе проверки заявлений Джиллиан

В своём письме Лиллиан Каннингем ссылается на своего деда по отцу, которого звали Николас. Когда я встретился с ней в марте 1976 года, то получил от неё сведения о её генеалогическом древе со времён матери Николаса. Одно время Лиллиан Каннингем думала, что Джиллиан вспомнила жизнь своей прабабушки и Джиллиан писала в «Сан» об этом. Первая трудность с этим отождествлением возникла из-за того, что дед Лиллиан Каннингем большую часть своей жизни был известен в своей семье только под именем Джордж. О том, что у него есть и второе имя, Николас, узнали, лишь когда он был уже старым, – возможно, в то время он оформлял пенсию и должен был представить властям своё полное имя. К тому же Лиллиан Каннингем, когда мы только начали переписываться, сама навела справки и выяснила, что мать её деда по отцу (его имя ей не удалось узнать), то есть мать Николаса, выросла на ферме, но после того как вышла замуж, больше на ней не жила. На самом деле её муж был рыбаком, а не фермером.

Итак, предположение о том, что Джиллиан подразумевала жизнь своей прабабушки по отцу, оказалось необоснованным, и её заявления остались недоказанными.

Дальнейшее развитие Джиллиан

После моей последней встречи с Джиллиан и её матерью я несколько лет периодически поддерживал с ними связь. В последний раз я узнал о Джиллиан из письма, датированного 30 октября 1992 года, когда ей было 34 года. Она выучилась на медсестру и пошла работать с больными детьми. Больше явных воспоминаний о предыдущей жизни у неё не было, но живой интерес к этой теме у неё сохранился.

Комментарий

Неожиданный и кратковременный переход Джиллиан на взрослую речь в двухлетнем возрасте, когда она заговорила о предыдущей жизни, встречается и в других случаях. В источниках иногда отмечается скоротечное изменение в поведении и у других детей, которые говорят о прошлых жизнях; в один миг они могут казаться зрелыми и даже степенными, а в другой уже бегут играть, как и все дети в их возрасте. А некоторые исследуемые демонстрируют «взрослое поведение» гораздо дольше, чем Джиллиан. Примеры такого взрослого поведения мы видим в случаях Мюнцера Хайдара, Эркана Килика, Назира Токсёза, Сулеймана Андари и Семиха Тутусмуса. Сноска 39 на странице 156 дополняет этот список другими примерами.

Главный персонаж этого случая никогда не делал чётких заявлений, в которых утверждалось бы, что он вспомнил предыдущую жизнь. Вместо этого он выказал необычное поведение, которое нельзя приписать влиянию окружающей среды или знанию еврейских обычаев, которое он, судя по всему, не мог приобрести обычным способом. К тому же он сильно страдал из-за кошмаров и фобий, неудивительных при столь необычном его поведении.

Краткий обзор случая и его исследование

Дэвид Льювелин родился 1 сентября 1970 года в Честере, Англия. Его официальными родителями были Джеффри Льювелин и его жена Сьюзан. На самом деле отцом Дэвида был другой человек, Соломон Розенберг, с которым Сьюзан Льювелин встречалась примерно два года. Она сумела скрыть от мужа, что отцом Дэвида был не он, однако полагала, что время от времени у него всё же возникали подозрения в собственном отцовстве. Позже Сьюзан и Джеффри Льювелин развелись.

Соломон Розенберг был иудеем, причём, как сказала Сьюзан, «очень ревностным в своей вере». Он посещал синагогу и был смотрителем магазина в Честере, в котором торговали еврейскими товарами. Сама она была валлийкой. Соломон Розенберг несколько раз видел Дэвида и отмечал, что он похож на членов своей семьи.

В раннем детстве Дэвид начал в какой-то момент просыпаться по ночам в состоянии сильного страха, его трясло. Тогда же он начал выказывать необычное поведение – например, читать и писать справа налево. Он демонстрировал знание еврейских обычаев, которое, по мнению его матери, не мог почерпнуть обычным способом. Он описывал места и события так, словно вспоминал концентрационные лагеря и уничтожение евреев во время холокоста в 1940-е годы.

Всё своё детство Дэвид, казалось, хотел рассказать о сценах, которые не давали ему покоя; вместе с тем разговоры о них не приносили ему облегчения от страха, вызванного, как полагали, этими воспоминаниями.

Как я уже упоминал в сообщении о случае Кэтрин Уоллис, летом 1982 года у меня взяли интервью для радиопередачи, посвящённой теме перевоплощения, её передавали по BBC. Сьюзан слушала эту передачу, она попросила редактора BBC дать ей мой адрес. Потом она написала мне длинное письмо (от 14 сентября 1982 года), в котором описала странное поведение Дэвида и его необыкновенное знание еврейских обычаев. В ответном письме я попросил её прислать мне больше подробностей, что Сьюзан и сделала в адресованном мне письме от 20 ноября 1982 года.

Сьюзан согласилась дать интервью для передачи BBC, и 8 февраля 1983 года с ней и с Дэвидом побеседовала Джун Нокс-Мауэр.

В тот момент казалось уместным, чтобы я или мой коллега встретился с Сьюзан и Дэвидом. Однако Сьюзан не согласилась на нашу встречу с Дэвидом. Она сказала, что интервью для передачи BBC лишило его душевного покоя и что она не желает волновать его дальнейшим обсуждением его предполагаемых воспоминаний о прошлой жизни. Когда Сьюзан и Дэвид отправились на передачу BBC, она не предупредила его о том, что обсуждаться будут его кошмары и страхи; его неподготовленность к теме, озвученной Джун Нокс-Мауэр и даже, в некоторой степени, навязанной ему, вероятно, усиливала его скованность во время беседы.

Через десять лет я решил написать Сьюзан, подумав, что Дэвид забудет свои условные воспоминания о предыдущей жизни и захочет встретиться со мной. Он и Сьюзан тогда выразили готовность встретиться даже несмотря на то, что он не забыл эти предполагаемые воспоминания; на самом деле он продолжал постоянно говорить о них в течение всего долгого периода времени, когда мы не общались.

Наконец 16 октября 1998 года мне удалось встретиться с Сьюзан и Дэвидом в Честере. И хотя у меня была долгая беседа со Сьюзан и короткий разговор с Дэвидом, мне всё же удалось узнать об этом случае только одну важную подробность, о которой Сьюзан и Дэвид ранее не сообщали ни в переписке со мной, ни в интервью для программы BBC.

У Сьюзан были две дочери. Я надеялся, что обе они или хотя бы одна из них выразит желание встретиться со мной и обсудить какие-то свои наблюдения за странностями в поведении Дэвида. Однако Сьюзан сказала, что одна из её дочерей наотрез отказалась говорить со мной, а второй дочери, которая сама, может быть, и желала встретиться со мной, не разрешил сделать это муж.

Я также надеялся встретиться с Соломоном Розенбергом. В особенности мне хотелось узнать, погиб ли во времена холокоста кто-то из его семьи. Он по-прежнему жил в Честере, и Сьюзан знала об этом; но он не интересовался Дэвидом и никогда не считал себя обязанным оказывать ему финансовую поддержку. Когда я спросил Сьюзан, почему она решила, что он был «очень ревностным в своей вере», она сказала, что у него есть привычка носить шляпу и держать в автомобиле Тору.

Кошмары Дэвида

Дэвид описывал свои кошмары как сцены с большими тёмными дырами, очень глубокими; он боялся упасть в одну из них. Он видел в дыре тела. Он не был уверен в том, что он мальчик (маленький ребёнок), смотрящий на эти тела в дыре. Там были вооружённые люди. Он чувствовал запах разлагающихся трупов.

Иногда Дэвид с плачем приходил к матери и описывал ей лагеря, винтовки и умирающих людей.

Дэвид также жаловался на необычный запах в своей спальне. Как-то раз они со Сьюзан побывали в гостях у одной из его тёток, которая готовила на газовой плите. (У Сьюзан была электрическая плита, к её дому не был подключён газ.) Дэвид узнал запах газа на кухне и сказал: «Он похож на тот запах в моей комнате по ночам, когда-нибудь он задушит меня».

Видения Дэвида во время бодрствования

Хотя ночные кошмары, по-видимому, были преобладающим вариантом видений Дэвида, в состоянии бодрствования ему также иногда не давали покоя грёзы наяву. Он упоминал некоторые из них Джун Нокс-Мауэр, во время интервью для Би-би-си. В этих видениях были «бродившие люди, военнопленные». Он сказал, что эти люди жили в деревянных бараках. Отвечая на наводящие вопросы Джун Нокс-Мауэр, Дэвид также сказал, что люди из его видений знали о своём заточении в плену и что он считает их евреями.

Ниже я привожу некоторые другие образы, которые Дэвид описал в связи с его неотступным страхом перед лагерями.

Необычное поведение Дэвида

В раннем детстве Дэвид не любил спать в маленькой комнате. Он ни за что не разрешил бы закрыть дверь его спальни, и с той же одержимостью запирал окно и плотно задёргивал шторы; перед окном он ставил сундучок.

Когда Дэвид начал писать и читать, он делал то и другое справа налево. Спустя какое-то время он научился читать и писать слева направо, но иногда снова начинал читать и писать справа налево и делал так вплоть до одиннадцатилетнего возраста.

Когда он рисовал, то всякий раз изображал и шестиконечную звезду. В то же время у него, казалось, был болезненный страх перед звёздами. Однажды, когда они с матерью были в магазине, он неожиданно заплакал и выбежал из магазина. Сьюзан побежала за ним и спросила, что его так расстроило. Дэвид ответил: «Ожерелье, которое я там увидел. Я боюсь его!» Сьюзан спросила, какое ожерелье он подразумевает, и он объяснил: «Со знаком звезды. Оно взывало ко мне». В то ожерелье была инкрустирована звезда Давида. Сьюзан пыталась объяснить ему, что это красивое ожерелье, и даже предложила купить его для Дэвида, но он упросил её не делать этого. Впоследствии он ещё какое-то время говорил об том ожерелье со звездой. Когда случилась эта история, Дэвиду было 12 лет.

Мало того, что Дэвид помешался на еврейских звёздах, так он ещё испытывал глубокую неприязнь к жёлтому цвету. По словам Сьюзан, он «ненавидел» жёлтый цвет.

Дэвид также испытывал заметный страх перед лагерями. Когда ему было шесть лет, как-то раз Сьюзан предложила ему провести каникулы в летнем лагере. Дэвид яростно воспротивился этому предложению. Сьюзан объяснила ему, что в таких лагерях весело проводят каникулы, но Дэвид ответил: «Ну уж нет, нечему там радоваться. Людей держат в холоде, голоде и страхе. Они никогда не выйдут оттуда».

Дэвид никогда не описывал Сьюзан, что носили люди в тех лагерях. Он сказал, что они были похожи на скелеты. Они были лысыми и голодными. Они сидели повсюду, ничего не делая. Однако в интервью для BBC Дэвид сказал, что люди в тех лагерях носили «полосатые вещи». В связи с этими лагерями Дэвид часто повторял: «Я переживаю за других людей. Почему это должно было случиться? Почему это должно было случиться?»

Неожиданная осведомлённость Дэвида о еврейских обычаях

Когда Дэвид был ещё маленьким ребёнком, он удивил мать вопросом о том, не было ли в каком-то из приготовленных ею блюд крови.

Когда Дэвиду было примерно девять лет, он с родителями посетил другой город. Там Дэвид увидел здание, напоминавшее церковь, и заметил: «Здесь носят шляпы». К удивлению матери Дэвида, её муж сказал, что это здание – синагога. Дэвид сказал, что он хотел бы зайти в неё. В то время, когда было сделано это замечание, никто не входил в синагогу и не выходил из неё.

Отсутствие ясных утверждений Дэвида о предыдущей жизни

Несмотря на живость описанных Дэвидом сцен и сильные чувства, сопровождавшие его рассказы о них, он никогда не утверждал, что сам он жил в сценах, которые описывал. Он не ответил утвердительно об этом, даже когда Джун Нокс-Мауэр (для передачи BBC) прямо спросила его, не казалось ли ему, что он присутствовал в тех сценах, которые описывал.

Отношение других людей к необычному поведению Дэвида

Сьюзан не пыталась запретить Дэвиду распространяться на эту тему и необычно вести себя. Напротив, она старалась успокоить его и уверить его в том, что теперь он в хорошей семье, что ему ничего не угрожает в кругу любящих людей. В то же время она уговаривала его забыть о сценах, которые он, предположительно, вспомнил. Её речи не помогли Дэвиду, и он продолжал беспокоиться. Его старшая сестра увещевала его подобным же образом и тоже безрезультатно. На вопрос о том, говорил ли он кому-то ещё помимо матери и сестры о своих, так сказать, воспоминаниях, он ответил, что никому больше не говорил, потому что боялся. Он не доверился даже Джеффри Льювелину. Когда же его спросили, почему он не обсуждал свои видения с кем-то за пределами семьи, Дэвид ответил, что он боялся заговаривать об этом. Он сказал, что в его семье на него кричали, когда он пытался описывать эти видения. (Видимо, помимо других приёмов на него также повышали голос, чтобы пресечь его рассказы и мысли об этих видениях.) Сьюзан догадывалась о том, что Дэвид боялся, что другие люди будут смеяться над ним.

Точность описания Дэвидом немецких концентрационных лагерей времён Второй мировой войны

Описание Дэвидом лагерей точно передаёт особенности немецких концлагерей, из которых наиболее известными были Треблинка (Donat, 1979) и Освенцим (Freeman, 1996; Frankl, 1947; Kraus and Kulka, 1966; Lengyel, 1947; Nyiszli, 1993) (оба они находились в Польше). Существовало и великое множество других концлагерей, столь же ужасных, как Треблинка и Освенцим (Donat, 1963; Smith, 1995). В этих лагерях смерти содержались главным образом евреи.

Бежать из этих лагерей было невозможно; иногда заключённые ничем не были заняты и разговаривали друг с другом; у многих головы были коротко острижены или даже обриты; многие носили полосатую униформу; от недоедания они доходили до состояния крайнего истощения. Иногда копали ямы; заключённых расстреливали и бросали в эти ямы; бывало, что тела в них сжигали. Вездесущий неприятный запах горящих или разлагающихся человеческих тел присутствовал почти всё время. (В тех концлагерях, где заключённых убивали газом [либо синильной кислотой или угарным газом из выхлопной трубы], заключённые чувствовали запах этих газов.) Газ на кухне у тёти Дэвида мог вызвать воспоминания об одном из этих газов.

В лагерях смерти в годы холокоста детей быстро «отсеивали» для умерщвления, если они оказывались непригодными для работ, то есть тех из них, кому было 14 лет или меньше. В Треблинке, например, детей бросали в ров, иногда ещё живых, где их уничтожали огнём. В качестве альтернативы их могли бросить в «очередную братскую могилу» (Donat, 1979, стр. 37–38).

Вероятность получения Дэвидом сведений о еврейских обычаях и о концентрационных лагерях обычными способами

Сьюзан выражала уверенность в том, что Дэвид выказывал своё необычное поведение, связанное с еврейскими обычаями, а также свою осведомлённость о концентрационных лагерях ещё до того, как он получил возможность черпать соответствующую информацию из телепередач. Она была уверена в том, что никакие обсуждения в их семье не могли подтолкнуть его к такому поведению или просветить его на эту тему.

Позже, когда Дэвид начал смотреть телевизор, он выказывал явное отвращение к передачам о войне и просил переключить телевизор на другой канал.

Последующее развитие Дэвида

В отличие от большинства исследуемых в тех случаях, которые берут начало в раннем детстве, воспоминания Дэвида, и в особенности сопровождавшие их сильные эмоции, сохранились у него и в зрелом возрасте. В 1998 году, когда я встречался с Дэвидом, ему было 28 лет. В то время он учился на медбрата.

Сьюзан сказала мне, что он проявлял страх и гнев, когда видел в телепередачах немцев. Такие же чувства немцы вызывали у него и в жизни, когда он встречал их, например, на острове Корфу, куда он с матерью ездил в туристическую поездку.

Дэвид сказал мне, что тогда он мало что помнил о предыдущей жизни. (К тому времени он уже пришёл к убеждению, что его видения приходили из прошлой жизни.) Он сказал, что вспомнил – далее я прямо цитирую из моих заметок, – «как его, мальчишку, бросили в яму и как он поднял глаза на край ямы, где увидел другого мальчика, который смотрел на него. Он подумал, что этот другой мальчик – его товарищ по несчастью, который может вызволить его. В той яме были и другие тела». Дэвид сказал, что эта сцена иногда возвращается к нему, особенно когда он видит немцев в кино или в жизни. А ещё он помнил зловещий лагерный запах и то, как он боялся ложиться спать.

Дэвид также сказал мне о том, что вспомнил случаи (должно быть, это произошло в детстве), когда его мать встречалась с Соломоном Розенбергом. Тогда он испытывал сильную симпатию к Соломону Розенбергу и чувствовал родство с ним, чего никогда не испытывал по отношению к своему официальному отцу Джеффри.

В 1998 году Дэвид казался мне серьёзным, но не беспокойным. Однако в переписке со Сьюзан в 2000 году я узнал от неё, что кошмарные сны о жизни в концентрационном лагере всё ещё не давали покоя Дэвиду. Он решил, что сумеет «вырвать это из себя», если посетит Освенцим. (В детстве он не произносил название Освенцим, но позже обычным путём узнал о том, что это был самый печально известный из всех нацистских лагерей смерти.)

Комментарий

Даже если предположить, что Дэвид в таком чрезвычайно раннем возрасте обычным путём узнал о концентрационных лагерях, в которых в начале 1940-х годов были убиты миллионы людей еврейской и других национальностей, нам всё равно нужно ещё объяснить силу и продолжительность воздействия, оказанного на него этим знанием. Я убеждён, что этот случай невозможно объяснить влиянием окружающей среды и наследственностью. Даже самые большие поклонники генетики не стали бы заявлять о том, что гены передают привычку читать и писать справа налево, неравнодушие к наличию в пище крови или видения концентрационных лагерей.

Теуво Койвисто, исследуемый одного случая в Финляндии, тоже вспомнил о жизни и, по-видимому, смерти в концентрационном лагере в годы холокоста. Рассказ о его случае вы прочтёте далее в этой же части.