Текст книги "Аккорды нового тысячелетия. Accords for New Millenium"

Крылья

 
Там небо и плещет печальное море —
залив Зюдер Зее,
и мельницы-аисты сонными крыльями машут,
и, тихий мечтатель, гуляет и шествует
(или пришествует?) русский писатель.
Скорее, скорее – последняя редкость,
последняя редкость – русский писатель.
И крыльями машут лениво и тихо
все мельницы мира. Залив Зюдер Зее.
 

1978

Stork

 
There were the heaven and the sea with an explosion of grief,
And the mills like a stork flap their wings.
What person does his lonely message receive,
What writer retells their things?
 
 
You attract winds of poems, the courage of sails,
A Russian writer like a ghost of a stork at a bay,
Now probably a real measure he transfers
Into mist and a legend of you, Zuder Zee.
 
 
You are stalking, my brother, and searching what for?
Whose hand does send you to water and the shore that is alien?
You are a rare stork or a knight of minor,
Like a shadow which has not any real terrain.
 
 
But all mills of the world,
All the wings
Pray in the chapel accord.
The Bell rings!
 

1998

Затмение

 
Закрывает черной мглой
мощно бьющее светило,
и, отхлынувши от Нила,
мрак нисходит гробовой.
 
 
В этой мгле поблекли вещи,
посох царственный померк,
и писец, как жалкий клерк,
пропадает. Сон зловещий.
 
 
И в дому полно теней,
что вещаешь – смерть иль голод?
Вот и жертвенник расколот,
словно глиняный балдей.
 
 
Слово молвить? У колонн
жрец вещает беззаконный
и вращает многотонный
всепланетный хронотрон.
 

1978

Eclipse

 
The Nile, your energy is drawing
Pyramids and statuary,
Darkness covered the Luminary.
Toht! Forgive me the honoured dreaming!
 
 
All the things by darkness covered,
Even the sceptre was lost.
Faro, are you the Host!?
Were is the Egypt’s power?
 
 
Is it me with a smile of a fool,
With papyrus transmitted,
In front of the souls who repeated
Their life in a mortage school?
 
 
Colonnades, your broken compound
Is in keeping the sense of Time.
But nobody was around.
Only the echo of its rhyme!
 

1998

«Черные ветки дождя…»

 
Черные ветки дождя
никнут за нашим окном.
Вильям, вдали от тебя
долгим охвачен я сном.
 
 
Только не быть нам вдвоем,
вот и часы не спешат,
тих и покоен наш дом,
листья шуршат и шуршат.
 
 
Черные ветки дождя…
Чья ж это тень за окном?
Вильям, я здесь без тебя,
тих и покоен наш дом.
 

1978

Ballad

 
The branches and leaves,
William, I am a symbol
Of trees
Trembling near the Limbo.
 
 
Slowness of the clock. Let’s go
To a fatal departure!
Why our home is slow,
The Leaves of my heart are tortured?
 
 
What is the shadow and leaves?
William, I’m here and alone.
Home or the moans of trees.
Who has so vividly gone?
 

1998

«Веду я труд свой, будто затаясь…»

 
Веду я труд свой, будто затаясь,
неторопливо, но и непрестанно.
Я – в имени святого Иоанна,
кому дана божественного связь!
 
 
Полночных сфер дыхание услышь,
и лепеты, и возгласы дубрав,
я здесь стою, где огненная тишь,
беспамятство трудом своим поправ.
 
 
И вечен зов немеркнущих морей,
призыв души заоблачной пригубь —
бесценный дар, залог Кассиопей,
о, размышлений огненная глубь!
 
 
Кто наяву грядущее узрит,
созвездья роз и белых хризантем,
и мысли взлет – как бы метеорит
в туманных далях “Книги Перемен”
 

1978

Comment

 
Among the clouds and the trees of stars
You are in silence or in the night in heaven,
At birth of rhymes of the Universe leaven
I see the Moon, the dream of reason – Mars!
 
 
Philosophers, you’re calling for correction,
The mass’ course or energetic fragments,
Attacks of idols on ideals tense,
It is the sign of the Devil’s insurrection!?
 
 
Who is in power to interrupt the chess,
An accord of love or the battle of revenge,
To enter the chapel with Mephisto’s Mass,
To authorise the forgery of change!?
 
 
The speech of Christ was rudely interupted
The Word of God can never be corrupted!
 

1998

«Милый мальчик – небесный цветок…»

 
Милый мальчик – небесный цветок,
ты неведомых далей заря,
будто голос, ты бьешься в висок
и цветешь посреди января.
 
 
Улыбнись поскорее, дай снова взглянуть,
неразумное сердце мое успокой,
так пустынен, печален и труден мой путь,
улыбнись, мой античный герой.
 
 
Что мы знаем, два путника, в ближних сердцах,
разнесенные ветром ненастной порой,
как созвездье, сияешь в пустых небесах,
мой двойник, мой бесстрашный герой.
 

1978

To William

 
Dear child! You are a flower of ash-berry sky
At the unknown sunset of a cosmic space.
Your sounds of birds oppose the temple of lie
Under the Moon of the meadow by the name “Edelweiss”.
 
 
Who informed the vagabond of the heart of desert,
Who had told them of the ice of perennial death?
Our poor intellect has been measured
For a history test of the sacrifice maths.
 
 
Give your smile with a tenderness like a prisoner-bard
With returning ceremony of the rhymes tournament!
Have you heared about the Heroes of our Athens vanguard,
Who rejected cicutas for Socrates misspent!
 

1998

«Когда разыграется тяжкий недуг…»

 
Когда разыграется тяжкий недуг,
и голос рассудка ступает за круг,
и ветер пронзительный рыщет в ночи,
кого окликаешь ты? – “Ах, промолчи!”
 
 
Кого утешаешь ты, бедный мой друг:
“Вот утро наступит, минует недуг!”?
Но клекот несется, холодный и злой.
Что слышится там, в непогоде ночной?
 
 
И тихо всплывают с печального дна,
как сонные бабочки, наши слова.
 

1978

Ailment

 
The voice of an ailment accrued,
The warning of a reason has come,
The dwarf of power I scan
As an apprentice assured.
 
 
Who was consoled by your will,
My dear friends of the League?
Scream of the mentally ill
Gave the mass media a dig.
 
 
Is it rhetoric? Or
Came to service for us,
The notion and image – ”war”,
The order for the unit – ”you must!”
 
 
Is it from the bottom of the threat?
Or it is a shame of techniques?
The future of the virtual’s dead?
Or the computers are sick?
 

1998

«Полночный град – строфа и монограмма…»

 
Полночный град – строфа и монограмма,
пустынный Марс, ты, родственник Земли,
гекзаметрам пылающим внемли.
Скользит ладья в каналы Амстердама.
 
 
Строфический порядок освещен,
о чем молчат уснувшие кварталы?
И площади, как царственные залы,
хранят присягу избранных имен.
 
 
Вот отложился ямбом поворот,
какой истомой арки прозвучали,
служитель очарованной печали,
возносишь ты и скрипку, и фагот.
 
 
Вот распустились огненные розы,
о град ночной – таинственная сень,
кромешной тьме не ведомы наркозы,
но ускользает мыслящая тень.
 
 
Там облака, как озаренье мысли,
над стогнами звучащими повисли.
 

1978

Variety of Time

 
The midnight town – like a strophe and a monogram,
Relative Mars, what’s the mode of concordance?
Oh, listen to hexameters of orders,
A trireme floats in a canal of Amsterdam!
 
 
A light of sleeping buildings or mountains,
What is the sense of dreaming of the Earth?
Its squares have preserved the chosen verbs of oaths
And halls and chambers whisper oaths to fountains.
 
 
Heroic iambus controls my every turn,
And lights the possibility of arch,
Oh, violin – the straight of heaven’s march,
Compassing our spirit in return.
 
 
Thus frieze roses blossom as a rhyme,
Narcosis grants their beauty “argumentum”,
And only Thee – variety of time,
Give a proud sign for a real monumentum.
 
 
That gambling thought reminds what about?
The angels’ joy’s above the person’s doubt.
 

1998

Видение

 
Церковь спит. За палисадом
по дороге столбовой
за шагающим отрядом
проезжает верховой.
 
 
Дымка горькая разлита
в зимнем сумраке квартир,
но смотри, уж бьет копытом
беспечальный конвоир.
 
 
Будто зелье и не злое,
но за дальнею чертой
реет пламя голубое
над поверженной золой.
 
 
Там уж вечная оплата,
скрип кибиток и оков,
грозный вопль газавата
всеземных материков.
 
 
И уж чудится спросонок
хохот, крики, балаган,
легкой шуткою бесенок
вынимает ятаган.
 
 
Бьет приветливо копытом,
уж теперь его не тронь,
в черной раме деловитый
сине-розовый огонь.
 
 
И знамена, и хоругви,
и прельщающий рожок.
Эй, не спи, погаснут угли,
знай помешивай, дружок.
 

1978

Vision

 
The church is sleeping. Near a garden
By a country major road
Like some lords or some wardens
There are reiters bent under their load?
 
 
Mist of morning streams in forward
Into darkness of the flats.
That’s the escort’s voice of order,
The war units scaring “rats”!
 
 
Look, a reitar with a poker
Is destroying vile gangs,
Who is the real judge in soccer,
Smashes enemies with bangs?
 
 
But the stove flash of “primo vere”
Is the purple fire hole,
That’s a planet flash of terra,
Turbulence of alcohol.
 
 
What’s the sense of the albedo,
Jumping shadows near the gate,
“Gazavat!” is their credo,
Moors attack the barricade!
 
 
Dear gambler, toy of yours
Is a pretty jataghan,
Where are marching those moors —
Europe, Russia, Rajastan?
 
 
Take your bottle, knight and sergeant,
Works with a poker in the hole!
Turbulence of dreaming is margined
By the symbols of a role!
 

1998

«Магическим светом…»

 
Магическим светом
наполнен бокал,
в заоблачной дымке —
дыхание скал.
 
 
И слышится голос,
и плач, и испуг,
движенье повозок,
смятение слуг.
 
 
Но бури утихнут,
и образ ночной
призывно взойдет
над беззвучной волной.
 

1978

Light

 
Glasses and brimmers,
Plenty of light,
Mystical rivers —
The gene of the knight?
 
 
I had heard fear
An echo of cars,
Prisoners’ tears,
The smile of farce.
 
 
A cruel tornado,
Born by the past,
Victory credo —
“Lie is the trust!“
 

1998

Страна

 
Посмотри – раскинулась высоко
в кущах звезд великая страна,
зовы, зовы братского истока,
есть у мира родина одна.
 
 
Как Лицей и дантовы терцины,
в дни трудов, рождений или тризн,
нам в судьбе уже предвозвестимы
берега далекие отчизн.
 
 
Все нам здесь – от солнечного следа,
все нам здесь – надежда и урок,
как чертеж бесстрашный Архимеда,
обагривший эллинский песок.
 

1978

«The near stars are freedom and the altar…»

 
The near stars are freedom and the altar,
Who are calling us with the melody of beauty.
That is the time for our seminar.
Oh, look for a divination duty!
 
 
Take Piphagor. His basic theorem,
Magnetizes sacral gravitation.
And Plato’s garden like vocables station.
We instantly respond to glorifying them!
 

1998

«Зал…»

 
Зал,
где в тишине
два образа бессмертных —
Сократ и Аристотель.
Рядом – два других:
Платон
и старец мощный,
искусства полнозвучного зиждитель.
Вновь
я посетил сей храм достойный.
Сосредоточенность здесь лица озарила
текут с молитвою неслышимо часы.
Вы,
благие девы,
своды потолка украсили цветами.
Прекрасен миг!
 

1978

Bibliotheca

 
Where could you meet your Gods?
Near altar like birds at cupolas snow,
Or on hills with their lakes of icy mist?
No!..
How you touch me with folios covers, the bibles,
Like the autumn leaves being!
Socrates, Plato and you, Aristotle,
Watch your time against idols!
Give us good in unity!
Bless my soul, the God!
 

1998

«В этом давнем и нынешнем…»

В. Д.

 
В этом давнем и нынешнем,
безотрадном и зимнешнем —
размышлений печать.
 
 
Безутешным – простится.
Словно зимние птицы —
нам бы только роптать.
 
 
В этом зареве света
долгожданное лето —
чтоб любить и молчать.
 

1978

Rules

To Valery

 
Prints and the craziness of printers,
Tears on crystalline face.
Do you remember the winter —
Symbols and secrets of grace!?
 
 
Trace of a bird like a show
With subjects unseen.
Grant us your mercy in glow,
Through the emerald screen!
 
 
Silence is out of tradition,
Keeping reasonings quite cool.
It is a snow divination
Under spiritual rules!
 

1998

«Уж вся заснежена Плющиха…»

 
Уж вся заснежена Плющиха
и зимний день почил в слезах,
ты помнишь дом – пустынно-тихо
в его нездешних этажах.
 
 
И в темноте очнутся речи,
и вот часы с надеждой бьют,
и мысли странно потекут,
но вспыхнут траурные свечи.
 
 
Тогда мелькающей чредой
начнутся странствия, и тени
взбегут на легкие ступени,
пренебрегая пустотой.
 
 
О чей же голос, столь знакомый,
в провалах блещущих зеркал?
Твой смех безжалостно-суровый,
как мотылек, затрепетал.
 
 
Лишь черный след на белоснежном
в прикосновении чужом.
Так две души – в тщете мятежной
уже не помнят о былом.
 

1979

Butterfly

 
The silent air is for our best.
Why are you dressed in the early morning?
As if it’s us returning —
The memory of our crest!
 
 
The laugh of ghosts to split the Mass,
Arising from glasses playing
‘‘Again, again”, the snow is saying,
“The story of the future death”.
 
 
The darkness is a poets hero.
Why are you sick Appolo’s rhyme?
The grimace running off a mime
Through a secret path in the dusty mirror.
 

1998

Рейн

 
Куда течешь, туманный Рейн:
к слепым пространствам мертвых волн,
на грозно вымерщвленный рейд,
к пределам темным “Sein und Zeit”*
В душе мятущейся – раскол!
 
 
Куда течешь, туманный Рейн, —
там в небесах свинцовый чад.
О литургия – “Zeit und Sein”!
Но силы вещие – молчат.
 
 
В пространствах вечности, Ван Рейн,
твой еле слышимый глагол:
недвижным скалам – “Panta rei!”**
В бесплодном бытии – раскол!
 

1979

Rain

 
Where are you streaming, “Meister Rain”,
To cosmic form of mortal thing?
Who would approve the notion “Sein”
As obedient Earthling?
 
 
Alas! The heaven is in discord,
The mix of lead and wishes or
No Lorelain, no my Linor!
Oh, real death, the “naturemort”!
 
 
The is eternal sacral way,
I heard you,’’Zeit”, as the God’s repeat,
The proud mention “Panta rei”!
The Spirit for a death defeat!
 

1998

Весна

В.Д.

 
Плещется море.
Ужели весна?
Будто – как цель —
нам природа ясна.
 
 
Празднуем тихо,
грезим ли вслух,
сколько в природе
веселых старух!
 
 
Птиц развеселых
и тех стариков,
ждущих, как вечность,
ее пустяков.
 
 
Бога восславим,
радость и свет!
Солнышко греет,
холода нет.
 
 
Так познается
природа сама:
вольность – весною
зимою – тюрьма.
 

1979

Spring

W.D.

 
Spring with a twitter,
Old with a smile,
A bit – no more bitter,
Wait for a while.
 
 
A model of social
Weather investment,
Clear emotion,
Jolly assessment.
 
 
Playing with meanings,
Argue with twisters.
Are you forscasting,
Marco van Basten?
 
 
Congratulate you
With your spring!
Are you awaiting
To be an Earthling?
 

1998

«Ужели тенью неминучей…»

 
Ужели тенью неминучей
останешься у каменных колонн?
Ударит смерч из раскаленной тучи.
Столпотворенье мыслей – Вавилон.
 
 
Злословие – не выглянешь из дома,
с бесцельной скуки что ни говорят!
Уж поздний гость хозяину не рад?
Кому томленье сердца не знакомо!
 
 
Саул ли правит, царствует Енох,
давно поблекли медь и позолота,
что толку быть женою Лота?
О, затаи прощальный взгляд и вздох!
 
 
Одна судьба – неведомый свидетель —
проводит нас сквозь мглу тысячелетий.
 

1979

Babilon

 
For no one’s sake in crushing Babylon,
You’re like a shadow near a colonnade,
Nobody’s crying – “Oh, my dear, go on!”
From the terror days of the god-damned decade!
 
 
Backbiting gossiping, no chance for common sense
“Memento mores!” Death will strike a blow.
There is no right, no consciousness, no law,
The hosts and guests are equal dissidents.
 
 
Who is in power – Enoch or Saul? —
The corporation “Lot and faithful brothers”,
A silent basis of unknown others —,
An honest person in a dishonest role.
The prayer witnesses are whispering “Te Deum!”
The echo answers – “Earthlings’ Planeteum!”
 

1998

«О голос далекий…»

 
О голос далекий,
о чем ты поешь?
Кого заклинаешь,
тоскуешь и ждешь?
 
 
Обеты благие,
как скалы, тверды,
зачем ты стоишь
у грозящей воды?
 
 
И руки ее
расплетают венок,
и падает тихо
заветный цветок.
 
 
За веру благую
к ней волны нежны,
звучит аллилуйя,
и никнут валы.
 

1979

Soul

 
Soul of being,
With whom had you met?
A person or a thing
Had you regret?
 
 
But message exchange
She never delays,
A dream or revenge,
Chain of days.
 
 
The prize is a garland,
Grapes or laurel,
No arrogance,
Not of horror.
 
 
Water is heat,
Energy waves.
Not for defeat,
In the cosmic ways!
 

1998

«Бесценный знак судьбы мгновенной…»

В.Д.

 
Бесценный знак судьбы мгновенной,
преображенной до основ,
нерукотворной, сокровенной,
как бы поднявшейся из снов.
 
 
Не ты ль в сиянии предстала,
улыбкой чары отвела,
и речь спокойно зазвучала
вкруг миротворного стола.
 
 
Но за туманной пеленою
мне образ виделся иной —
над бесконечною водою
вознесся купол золотой.
 
 
Среди недоброго посева
смертельной стужи и вражды
я слышал райские напевы,
печаль неведомой звезды.
 
 
И свет таинственный струился
по легковьющимся кудрям…
Ужели ангел твой явился?
Но взгляд был кроток и упрям.
 

1979

You Are

V.D.

 
You are the sign of circulation,
A planet dancing in round runs,
In its unprecedented stance —
The real model of creation.
 
 
There were the images and figures,
And meditating cosmic lands,
The rhyme, poems and a notion eager,
And constellations arguments!
 

1998

«Загадочный берег, отчизна…»

 
Загадочный берег, отчизна,
туманная нега моя,
в магический свет символизма
окутана наша ладья.
 
 
Стоят у руля капитаны,
незримо шумят паруса
в далекие гордые страны,
где в грезах текут небеса.
 
 
О мудрость ночного залива,
как парусник твой освещен!
Но бездна воды молчалива,
как черная пропасть времен.
 
 
И вахту несут капитаны,
когда ураганы и штиль,
незримы желанные страны
на тысячи солнечных миль.
 
 
Но будто огни семафора
мелькают в туманной дали —
как бы побережье Босфора
у края желанной Земли.
 

1979

Traffic

To Ray Bradbury

 
A self-confided driver, a hero,
You are as a captain for us,
Be transferred from this passing era
To Bradbury’s Marsian grass.
 
 
The captains are staying on bridges,
And talking to the sea-gulls with the sails
About the pilots courageous
Of new and impossible days.
 
 
Water, you keep your scare
As a verge of a cosmic press,
Who would be so bold to dare
The exquisite secret to guess?
 
 
Oh you, dear captains are able
To rule over tempests and calm,
And magnetize spiritual leptons,
Thus jollying symbols of charm!
 
 
A child! How naive is your graphics,
Your signs of Star Avenue —
A dream of Cosmopolis traffic:
Religion both ancient and new!
 

1998

Пир

 
Вовлекутся тишиной
птицы вечности и змеи,
листья – в блеск оранжереи.
 
 
Там, где свет неугасимый,
Триблаженный и Единый,
расцветаешь Ты звездой.
 
 
И на проповедь благую
взял меня Ты одесную
в светозарный пир ночной.
 
 
Свет немеркнущий, предвечный,
жизни свет из Чаши Млечной
воспарит над пустотой.
 
 
Я ли зван на пир чужой?
 

1979

Feast

 
University empires,
Fanning spiritual fires.
Snakes of wisdom, leaves eternal,
Registered in nature journals.
 
 
Nostradamus, the bright prophet,
Take me as a cosmic trophy
For a night of the star feast.
 
 
From a homily and prayers
Drop my soul in guilty fairs
Looking for the Holly Crest.
 
 
Three in one —
The high dimension.
It is our tense and tension,
Mass of knights – the hoping million
I am here – agnostic alien
On the crossing East and West.
 

1998

«Ну что ж, друзья, сочтем страданья…»

 
Ну что ж, друзья, сочтем страданья,
Есть у судьбы удел иной:
нетленный парус – упованье —
в дали небесно-голубой.
 
 
Напрасно все грома и гневы
бросает грозный властелин,
свои тревожные напевы
воспоминаньям посвятим.
 
 
О, звуки тихи и согласны,
всеяликующий экстаз,
зачем не в юности прекрасной,
не в праздник жизни встретил вас?!
 
 
Не в светлый миг, до боли милый,
когда судьбу благословил,
и я, как Дант, певец счастливый,
в садах заоблачных бродил!
 

1981

Alienation

 
The lady of alienation
We’ll compare the passion comments,
Like sails are proving moments —
Problems of interpretation!
 
 
The rememberance of virtue names
In a catastrophe and stormy weather.
Remind me of our dream and leisure,
Reality of lover’s days.
 
 
Youth, talent, it’s a pity,
Pretext for the feelings arrogant,
As if we were like a Protestant
Before the inquisitors’ committee.
 
 
Oh, fantasy of soul seconds,
Attract me with your reward,
Of holidays for trial accords,
But time has come from the retorts!
 

1998

«В этих рощах веселых…»

 
В этих рощах веселых
предгорий Парнаса
тихо ветви колышет
незримая фраза.
 
 
Небосвод вознесен
над ночными полями.
Вот уж ведомо, близко
могучее пламя.
 
 
Разливай осторожнее,
друг-виночерпий,
эти звуки и краски —
неподкупнее терний.
 

1981

Parnassus

 
Feasts of words
In Parnassus roses,
Are Apollo’s cord
And philosophy causes!
 
 
The light of the sky with its stars,
Is the nearest fire,
You, the Moon and Mars,
Our courage inspire.
 
 
But you watch their wines,
Dear friends and cup bearers,
Than all earthling’s bright rhymes
Their prose is farer!
 

1998

Саския

 
Благословение улыбки
среди печалей —
Саския!
 
 
О, если быть новорожденным,
ловить музыку речи,
вдыхать запах воды и тюльпанов!
Увидел я сестер и братьев моих!
 
 
Словно семя, гонимое бурей,
брошен в чужую землю!
Дождь окропил голову,
ветер овеял лицо.
 
 
Твое дыханье в сердце —
Саския!
 

1976

Prodigal Son

 
A time of smile blessing.
Are you
Among rueful knights?
 
 
I wish I were a newborn
And comprehended the music of words,
The smell of tulips.
 
 
Like a seed in alien soil
I met my sisters and brothers.
The breeze fanned my face,
The rain sprinkled my head.
 
 
Your breath is at the heart
Of my memory meadows.
 

1998

«Нематериальное – во вне…»

 
Нематериальное – во вне,
беспечен вещий нуль.
Зачем в заоблачной стране
бесчинствует патруль?
 
 
И станет родина Луной
последних могикан,
и тихо плачет домовой
сквозь Тихий Океан.
 

2002

Pride

 
What is attractive in the waves?
The ocean streams its stormy style.
Who can be saved, oh, poor slaves
As if a saint with a smile?
 
 
Let us confess the heroes rhyme,
With youth and bravery at heart.
A poet has the Gods design
Of metaphoric highest art!
 

2002

Прибежище

Умут Кемельбековой

 
Веленье Севера, окрест
не – плоть, божественного прок.
Ты, Запад, воинство невест,
и южножертвенен Восток.
 
 
Земных сознаний города,
ваш крик впечатан в равелин.
Простите сушу, плачи льда
и хляби донные равнин.
 
 
Последних символов рекорд,
кто размышлениями горд?
Во искупленье гневных орд
послужит нам аэропорт.
 
 
Земные хроники. Канун.
Неколебимы вождь и лгун.
Храни прибежище, форпост,
в наветных гневах новых Лун,
смятенье истин входит в рост!
 

2004