Текст книги "Корпорация «Реинкарнация»"

– Себе бы сначала помог, – тётки прервали молчание и зашептались, провожая экраноносца взглядом.

– А может, это он уже так помог. Может, он раньше ещё хуже был.

Следом за первым мужчиной появился другой, ещё более потрёпанный. Он держал грязными пальцами маленькую коробочку, которая разговаривала вместо него. «Опытный гуру. Научу, как умереть раз и навсегда. Опытный гуру…»

– Сразу видно: опытный…

– М-да…

На следующей остановке гуру и учитель вышли вместе со своими коробочками и экранчиками, а тётки остались. Они ещё недолго пошептались, но та, что была с сумкой в руках, опять не выдержала и начала на весь вагон втолковывать своей подруге:

– Ну и что! У них там вон показывали, вообще какие-то люди, идентичные натуральным, голосуют. Роботы какие-то, понимаешь? У них даже воли своей нету, как они голосовать-то хоть могут, а, ты мне скажи? Их на что запрограммируют, они то и делают. Там теперь кто больше таких роботов наштампует, которые на человека похожи, тот и побеждает. Там теперь у кого технологии лучше, кто богаче, тот и выиграл. Так что обезьяны эти несчастные – это ещё нормально. Грех жаловаться. Это натурально и естественно хотя бы. Не то, что эти, идентичные натуральным. Ты понимаешь, они роботов к людям приравняли, железяки какие-то, которые сами сляпали! Богами, что ли, себя возомнили? А это обезьяны! Это родственники наши ближайшие, они не хуже, чем мы. Понимаешь, они живые хотя бы. Раз сказали, что их приравнять можно к людям, значит так и есть. Им виднее. А раз так, то их и чипировать тоже можно и права у них такие же. Почему они голосовать, например, не должны? Или льготы тоже получать, если, допустим, есть за что. Они точно такие же, как мы, а некоторые, может, и получше даже, – после этих слов тётка зыркнула на мужика напротив, который всё так же сидел, глядя в конец вагона. – Это наши ближайшие родственники. А семья – это главное. Это тебе не роботов, идентичных натуральным, выпускать и правами наделять. Такое любой дурак сумеет. Ишь ты, чего удумали. Идентичные натуральным.

Парень, который тоже ехал рядом с тётками, долго елозил по сидению, кряхтел, а потом не выдержал и обратился к ним:

– Вы меня, конечно, извините, но вы не правы. Вы ошибаетесь. Так называемые РИНы – это роботы идентичные настоящим, то есть настоящим людям, понимаете? А не натуральным, как вы говорите. Это большая разница. Огромнейшая, я бы сказал. Натуральные и настоящие, – парень усмехнулся, как будто высказал разумную, очевидную мысль.

Тётка с сумкой в ногах отмахнулась от парня и обратилась к всезнающей подруге с новыми вопросами:

– А обезьян-то где возьмут? Ихних завезут, что ли? Где обезьян-то брать будут? У нас же их нет. Опять у них? А если они нам каких-нибудь не таких подсунут, если они…

– Какая разница? Найдут где взять, – тётка, которая ехала с сумкой на коленях, теперь как будто выдохлась, выполнила свою норму и успокоилась.

– А если они нам каких-нибудь роботов, идентичных натуральным обезьянам, подсунут вместо настоящих обезьян? – теперь не унималась её подруга. – А если они этих робообезьян запрограммируют на что-нибудь не то? Как мы с ними справимся-то? Куда мы их девать будем? Мы же их чипируем. Это деньги, во-первых. Опять всё на наши деньги. А во-вторых, от них же избавляться потом нельзя будет, если что не так. Они же к нам, к людям то есть, приравнены уже будут. С ними же надо по-человечески будет обращаться. Раз их приволочь для дела какого – это одно. А постоянно они где находиться будут? А если зараза от них какая пойдёт или ещё чего?

– Не знаю. Будут разбираться. Нас это всё равно не касается и волновать не должно. Это их работа, они придумали, вот и пусть решают.

Плешивый с острым носиком покачал головой, повернулся к тёткам и торжествующе улыбнулся:

– Не касается… – он одновременно поднимал брови, щурил глаза и говорил, шлёпая бледными тонкими губами. – Вас коснётся, только уже поздно будет. Коснётся, когда какая-нибудь из этих обезьян чипированных вас своими лапами на кусочки изорвёт. На мелкие кусочки. Прямо на улице. В очереди на избирательный участок.

Тётки открыли рты и опять вытаращились на мужичонку. А он встал и пошёл к выходу – поезд подъезжал к очередной остановке.

Старик тоже поднялся, у двери он поднёс руку к поручню, но вовремя опомнился и упёрся ладонью в стенку. Впритирку с ним стоял здоровый мужик, у которого на груди висел крохотный дисплейчик. На нём сначала мигала яркая надпись «Хочешь умереть один раз и на всю жизнь?», а потом быстро менялась на другую – «Спроси меня как!». Двери раскрылись, и Старик вместе с остальными вышел из вагона. Не успел он отойти от поезда, как сразу же наткнулся на пухлую низенькую девушку, стоящую со старым, исцарапанным, разбитым планшетом в руках, который показывал надпись «Продам своё место навсегда или сдам в аренду на одну или более жизнь». Никто не замечал девушку, все обходили её, как тумбу, и шли дальше.

Старик тоже прошёл мимо, потом оглянулся и чуть не сшиб попрошайку. Тот сидел впереди, прямо на полу, в ногах у него лежал терминал для подаяний. Старик ещё раз обернулся, а затем быстро зашагал в сторону длинного тёмного туннеля-перехода. Через час дорога вывела его к поезду, который отправлялся в центр города. Двери вагона распахнулись, и Старик, ухватившись за блестящую ручку, вошёл внутрь. Две женщины, сидящие напротив, быстро взглянули на него, тут же отвернулись и продолжили переговариваться. Старик сел рядом с ними на чистое новое сидение, покрутил головой, провёл взглядом по потолку и полу.

«Не бывает идеально, но, оказывается, бывает лучше».

Поезд бесшумно тронулся и повёз всех в центр.

Женщины, рядом с которыми сел Старик, разговаривали тихо, почти шёпотом, но он слышал каждое слово.

– Вот и я думаю: зачем мне этот новорождённый родственник? Я его и взрослого-то не знала никогда и не видела ни разу. Я даже не уверена, родня он нам или нет. А теперь вдруг тебе говорят: у вас там дядя, брат, троюродный племянник был, вот он заново здесь пожелал переродиться, получите, живите, растите, радуйтесь. Тьфу! То сначала этих детей больных якобы перерождали, чтобы не тратиться на них, не лечить, теперь вот это устроили. А может, и якобы больных, – женщина умолкла.

– Подожди. Но ведь какие-то документы должны дать или нет? Анализы, в конце концов, хотя бы. Да и на содержание ведь что-то выделяют.

– Зачем мне эти крохи? И сколько лет мы должны будем жить с этим якобы нашим переродившимся родственником? Зачем мне вообще нужны эти чужие люди в моей семье? И это не первый случай уже. И подсовывают, и подсовывают их. Я же не одна такая. Откуда они взялись все, и вообще, что дальше? Может, они и цикл мой контролировать будут? А то вдруг у меня выкидыш случится, и я какого-нибудь начальника местечкового в унитаз смою.

Старик ещё немного поездил, потом поднялся в город и долго бродил, пересекая старые и новые районы, сменяя нищие кварталы дорогими, и наоборот. Наконец он насмотрелся на эту жизнь так, что больше не хотелось, и решил, что пора возвращаться. Когда ночь была почти на исходе, Старик добрался до своего дома – высокого, старого, обветшалого, вошёл и направился к лестнице.

Ему никто не завидовал и не мечтал поменяться с ним местами. Каморка, которую он занимал, находилась под самой крышей, где по своей воле селился не каждый: жить на последнем этаже – всё равно что хранить дома заряженное ружьё. Его соседками были две выжившие из ума старухи: одна тащила к себе весь мусор, который могла найти и унести, другая, наоборот, выбрасывала из окна собственные вещи. Да и квартирка его была самой крохотной во всём доме. Но Старик не жаловался, он уместил там пол-Вселенной.

Поднявшись на самую верхотуру, он захлопнул за собой дверь и, не разуваясь, прошёл в единственную комнату, где непрерывно мигал электрический свет и откуда раздавались голоса. На ходу он схватил за помпон свою разноцветную шапку, сорвал её с головы и отшвырнул не глядя. Потом встал перед экраном, прибавил звук, пригладил длинные седые волосы, сунул руки в карманы и начал слушать.

– Да ещё спустя го-оды! – протянул первый ведущий.

– Вот именно, спустя годы, имея уже другое тело, – продолжил второй. – Ведь не только она изменится, но и он. Так с чего вдруг она решила, что в новом воплощении понравится этому новому человеку? – он посмотрел в камеру. – Одному Богу известно.

– Оговоримся: всем Богам известно. Не хотелось бы никого обижать…

– Безусловно. Знаешь, говорят, влюблённость изменяет что-то там в мозгу, – второй ведущий задержал взгляд на первом. – Человек становится, как бы сказать… Наука ещё не до конца изучила этот вопрос.

– Подумать только, раньше люди берегли себя, своё существо, боясь умереть раньше любимого человека, боясь его тем самым ранить. А теперь наоборот: убиваются, чтобы опять быть вместе.

– Такие уж времена! – второй ведущий развёл руками, глядя в камеру.

Старик прицокнул языком:

– Дети, дети! Человеком трудно стать, ещё сложнее им остаться.

Щёлк!

– Получается, что я как бы, ну… пришёл на свою же могилу, что ли.

На залитой солнцем зелёной лужайке, около большого склепа стоял парень. Ведущий ток-шоу брал у него интервью.

– Это так волнующе! Я кладу цветы и говорю себе спасибо за ту жизнь, которой я могу сегодня жить благодаря своим прошлым трудам. Я могу навещать себя на кладбище в любое время. Просто прийти и посидеть у этого… роскошного надгробья, которое сам когда-то заказал. (Правда, кое-что пришлось подправить и осовременить уже в этой жизни, не всё здесь было устроено, как я хотел, но это уже мелочи.) А в целом это необыкновенное чувство. Как будто побывал в машине времени, что ли. Я не знаю, что ещё сказать…

Старик не вытерпел и вмешался в разговор прямо через экран:

– Лучше б ты молчал, бестолочь! Пришёл он на свою могилу… Тот, кто лежит в этой земле, стал каким-нибудь червём и теперь жрёт свой же вчерашний труп. Во́т что действительно «волнующе»!

– В прошлой жизни вы успели всё, к чему стремятся миллиарды людей: обрели состояние, выстроили успешный бизнес, имели влияние. В этой жизни вам вроде бы и желать нечего. И всё-таки…

– Слушайте, в прошлый раз я сделал всё, что хотел, дайте отдохнуть, наконец! Я это заслужил, имею право. Как говорит мой хороший знакомый, нужно уметь вовремя отойти от дел, поручить их профессионалам и дать себе передышку.

– Заслужил! – Старик усмехнулся. – Молодец…

– Понимаю, что говорить об этом ещё рано, но всё же… Вы уже решили, кем будете в следующий раз? Подобрали себе новое…

Щёлк!

«Они думают, это так просто. Они думают, что и там всё как здесь».

– Пока ты смертен, ты во власти других, – хорошо одетый мужчина вальяжно крутился на стуле, закинув одну ногу на другую, и помахивал дорогим ботинком.

Старик ухмыльнулся: «Дурак, а умный!», и не успел моргнуть, как канал уже сменился. Он попробовал найти его.

– Оказавшись лицом к лицу перед смертью, что ты ей скажешь?

Но наткнулся на другого мужика, который дёргался на стуле и, кусая губы, чтобы они не выдали его, задавал вопросы своему гостю напротив.

Старик почесал бороду и сменил канал.

– Сенсационное открытие сделали учёные одной из стран. После многолетних исследований было выяснено, как именно в организме человека…

Старик не дослушал и, качая головой, перебил:

– Смешные! Вы хоть раз ответьте на вопрос «почему», а не «как».

– Задумайтесь, счастлив ли тот, кому нечего желать, но есть чего бояться? – за новостями последовала реклама. – Ваша жизнь изменится навсегда…

Щёлк!

Нескончаемая трескотня на экране ему надоела. Сколько он себя помнил, там ничего не менялось, кроме картинки.

Старик поставил стул напротив распахнутого окна и сел. Сквозь полуприкрытые веки он смотрел прямо на восходящее солнце.

Февраль 2020 – февраль 2023