Текст книги "Одухотворённые"

Чудны дела твои, Господи

Таня давно уяснила для себя, что информация, полученная вербально, от людей – это, как правило, закрытый путь, который непременно стоит подвергать собственному переосмыслению. Но если мысль пришла в голову молниеносно, а еще лучше, если она появилась как обдуманная на высшем духовное уровне, сознательная – своего рода, Просветление – это и будет истинно верное решение.

Что же мы находим в Библии, что же видим в книгах по теософии? А вот что —

Высшая Сила проявляет себя главным образом тем, что совершает Чудеса. Интересно…

Так чудо или не чудо? Таня увлеклась чудесами…

Если происшествие никак нельзя объяснить – это однозначно для нас – Чудо. Таня в своей жизни не раз опиралась на необъяснимый пока наукой контакт. Для многих это покажется чудесным явлением, а может быть просто не настал ещё час-пик для верного объяснения!

Мы же знаем, что каждый раз в истории развития человечества приходило новое открытие и доказывалось действие, которое до этого объяснить люди не могли. Всё вроде бы просто! Но, как посмотреть… как принимать. В любом случае, Тане было очевидно: книга жизни писалась по заранее отмеченным пазлам. Как это происходит, насколько точно фактические линии жизни совмещаются с подаренными свыше контурами Судьбы?

В итоге, зависит ли от самого человека хоть что-то?

Принцип Свободы говорит: -Да!

Закон Фатальности утверждает: – Нет!

Получаем «Золотую середину» … и никак иначе!

Итак, мы просматриваем крутые виражи обычной (а в чём-то и нет) человеческой жизни – на примере Татьяны.

Первым чудом, однозначно, было спасение малышки у озера. После чего жизнь набрала обороты и покатилась дальше. Позже произошло другое чудо, которое пока ни сама Татьяна, никто другой не смог объяснить. А случилось вот что.

Таня уже работала, её детки росли. Младшей Лёльке было славных четыре годика. Она ходила в садик. Однажды вечером, когда вся семья улеглась на покой после трудового буднего дня, потому что глаза смыкались от усталости… Таню растревожил какой-то внутренний чёрный флажок, сработал необъяснимый будильник:

– Эгей, вставай, спасай свои драгоценности.

– Не может быть, всё же хорошо, – шептала сама себе в полудрёме Татьяна.

– А ты в свою шкатулку давно заглядывала? Встань и посмотри. Там ничего нет…

– Я не могу, я очень устала. Ноги, руки болят, завтра посмотрю.

– Нет, сейчас!… завтра будет поздно, – шёл постоянный зуммер, как будто назойливый дятел стучал по всем мозговым клавишам.

Таня «на автопилоте» повиновалась внутреннему голосу. В квартире было тихо, только часики неумолимо напоминали о быстро убегающем времени: спать, спать, спать… Руки женщины на ощупь, машинально подхватили заветную шкатулку, украшенную каменной мозаикой – давний подарок, там всегда хранились все её ювелирные украшения. Открыв наконец-то шкатулку, Таня тут же проснулась. Там было пусто.

Уфф!

Так, спокойно… задерживаем дыхание, дышим ровно! В последний раз она заглядывала в шкатулку пару недель назад. В доме посторонних не было, по крайней мере так было известно женщине. Кто? Подняла мужа, потом сына… они не знали ничего, наконец подняли дочь.

Курносая, розовощёкая заспанная Лёлька на вопрос о драгоценностях, как ни в чём не бывало, пояснила:

– Я их забрала. Завтра утренник в садике, будет весело, так вот я хочу всех обрадовать. Девочки любят всё красивое, а мама ничего не носит, ей не надо. Зачем оно всё так просто лежи-и-ит! – малышка явно поняла, зачем разбудили её среди ночи, ну уж точно не для того, чтобы конфетку дать – за добрые дела, она тревожно разрыдалась. Татьяна отчаянно уточнила и без того у напуганного ребенка:

– Сладкая моя, а цепочку зачем взяла? Это ведь папин подарок мне – за твое рождение!

– А что она просто лежит, я бы ее порезала не несколько частей, чтобы всем девочкам хватило-о-о… Мы бы их в секретки лож– или-и-и…

– Лёля, девочка моя любимая, ты взяла мамину ценность без проса, так делать нельзя, ты поступила скверно – украла, теперь все будут называть тебя воришкой… понимаешь? Куда ты их девала, отдай мне, пожалуйста!

Рыдающая в голос Лёлька сделала несколько медленных шажков к вешалке, сняла свою курточку и вывернула карманы… там среди бумажных фантиков и жёлтого песка Таня нашла всё своё ювелирное достояние.

Юную злато Любку пожалели, пусть успокоится и ложится спать. Главное, что всё обошлось. Украшения вернулись на своё законное место. Дети разошлись по койкам. Таня ещё немного попыталась объяснить Владу, почему поднялась среди ночи, но так и не смогла…

Когда все улеглись по своим местам, объятые чарами сладких снов, Татьяна по-прежнему возбуждённо благодарила ангелов и всех святых за Чудо, посланное ей. Страшно подумать, что случилось бы, не будь этой небесной подсказки. Неужели ангелы заботятся о материальных вещах так же, как и обычные люди? Скорее всего, они предостерегают нас от потерь и неприятностей. В любом случае, Таня ощутила этот близкий контакт с Высшими Силами, который заставил её поверить и в Бога, и в Ангелов. без страха и сомнений.

И вот ещё один интересный случай.

Когда-то в Бресте, работая экономистом на огромном заводе, Таня сблизилась с приятной девушкой Ириной из бухгалтерии. Таниным детям тогда было: Саньке – 7 лет и Лёльке – 4 года. Незамужняя девушка Ирина была скромной и домашней, нуждалась в опеке Татьяны, и подолгу пропадала у Тани в доме. У одинокой коллеги не было рядом родных, так она незаметно влилась в семью Иванцовых, проводила с ними все выходные, покупала их детям игрушки и охотно оставалась с ними, когда родителям нужно было отъехать. И дети, и взрослые – всей семьёй искренне привязались к милой Ирине.

Случилось так, что эта молодая девушка неожиданно подхватила воспаление лёгких и экстренно попала в больницу. Таня после работы планировала навестить больную, созвонилась с подружкой. Та бодрым голосом констатировала в телефонную трубку своё не плохое, в общем-то, самочувствие, чем успокоила женщину, и добавила:

– У меня сегодня много обходов врачей… я буду отдыхать, приходи лучше завтра с утра. Ой, Таня, я уже соскучилась по твоим фирменным блинчикам с мясом, – намекнула Ирина, её голос звучал оптимистично.

– Ну, это запросто! Уже бегу готовить их для тебя, дорогая! – улыбнулась Татьяна и положила трубку. Потом она ещё немного поработала – разнесла бухгалтерские данные за подругу, чтобы на заводе вовремя был сведен баланс, и спокойно отправилась за детьми в садик.

Сказано – сделано. Ранним солнечным воскресным утром Таня торопливо отправилась к подруге в больницу, в руке у неё весело подпрыгивал ароматный пакет с горячими фаршированными блинчиками. На крыльце учреждения нервно курили какие-то медики в белых халатах. Таня вежливо поздоровалась с ними и решительно распахнула дверь. В регистратуре ей улыбалась симпатичная дежурная:

– Вы к кому?

– Пожалуйста, Ирина Мажейко в какой палате лежит?

Девушка в белом халате и колпаке быстро пробежала глазами по спискам и с широко раскрытыми, огромными глазами тихо спросила в ответ:

– Простите, а Вы… кто ей будете? Здесь записано, что у нее нет родственников в городе, родители живут далеко отсюда…

– Какое это имеет значение, девушка, я её подруга, мне необходимо её навестить.

– А, она умерла… вот, полчаса назад… Простите, – дежурная опять что-то полистала, пока Таня стояла в полном ступоре, веря-не веря своим ушам, потом деловито спросила:

– Кто будет её забирать? Что записать?

– Что, а… пишите, девушка, я буду забирать. Когда можно? – тихо произнесла Таня, едва очнувшись от шока.

– Забрать нужно в ближайшие три дня, потому что в морге мест немного. Нам негде хранить усопших.

– Простите меня, уважаемая, а причину смерти я могу узнать? Уж как-то скоропостижно всё произошло, – Танин язык отказывался ее слушать, как будто тонна цемента застряла во рту… руки и ноги были неестественно ватными, по спине пробежал холодок.

– Тут написано: «Острая пневмония и остановка сердца». А вообще-то все подробности Вы узнаете у лечащего врача, я сама не в курсе, – дежурная демонстративно отвернулась от Тани, увлечённая работой.

Блинчики ароматно пахли на весь приёмный покой, возвращая Таню к жизни… скорее машинально, она записала все нужные телефоны и вышла на крыльцо. Свежий ветер обдал каменное лицо загруженной женщины, нужно было срочно что-то предпринимать.

Иванцова созвонилась с родителями Ирины, ей предстояла незавидная участь сообщить им страшную новость. Как и ожидалось, там повис ужас, Таня держала в руках трубку телефона и холодный пот пробегал по её спине. Необходимо было договориться о похоронах. Родные просили Таниного участия, чтобы та привезла им тело любимой дочери в далёкий поселок, за 400 километров от города. Все очень рассчитывали на Татьяну, а она даже не представляла, что и как будет делать. Слёзы постоянно напоминали о случившейся беде, горло сковывала невыносимая обида за несправедливость бытия, руки и ноги дрожали и слабели при мысли об Ирине.

Как раз за месяц до смерти девушка передала на хранение Татьяне приличную сумму своих сбережений. Почему она это сделала? Что чувствовала тогда? Как будто заранее знала, что именно подруге придеться наряжать её в Последний путь. Мама усопшей подруги подробно рассказала Тане, как положено наряжать молодую незамужнюю девушку в гроб. У католиков, как и у православных, незамужних девушек хоронят в подвенечном наряде, как будто замуж за Христа отдают. Без какого-либо собственного опыта Таня всё сделала, как велели: прикупила самое красивое белое гипюровое платье с фатой, косметику, белые нарядные туфли. Рассчитывалась и… слёзы глотала, не забыть бы белую простынь с подушечкой…

Далее она договорилась о машине для перевозки гроба – так важно было выбрать крепкий, надежный транспорт, чтобы не сотрясалась дорогая поклажа.

В назначенное время, августовским солнечным утром Татьяна подошла к моргу. Шофёр остался в машине. Рядом с ним в кабине остался и семилетний сынишка Санька, которого Татьяне пришлось взять с собой. Серое, обшарпанное приземистое здание без окон, утонувшее под высокими старыми вязами, выглядело уныло, вокруг было абсолютно безлюдно. Сколько постояльцев сегодня тут спит? Таня помедлила в раздумье и нерешительности, вытащила ворох подготовленных бумаг, ещё раз огляделась. Впервые в своей жизни ей предстояло войти в этот жуткий храм смерти. Она потрогала ручку дверей, закрыто. Разволновалась… время – деньги!

Наконец-то тревожную тишину нарушил мужской разговор, из-за угла показались двое, один из которых оказался Андреем – старшим братом Ирины, только что приехавшим издалека. Другой был работником, открывшим морг. Таня несказанно обрадовалась, узнав о том, что по католической традиции – забирать и укладывать в гроб усопшего должен непременно близкий родственник. Хорошо, что не одна!

Работник морга профессионально исчез, Таня с Андреем переглянулись. Шофёр свистнул из машины, напоминая об ускользающем, как песок сквозь пальцы, времени. Парень бескомпромиссно шагнул внутрь, за дверь… ой, что это? Кажется, Андрей отключился – послышался звук упавшего тела. Дальше раздумывать было некогда. Татьяна проверила пульс у парня, живой! Андрей лежал на полу без сознания, но ровно и тихо дышал. Перекрестила его… себя. Как в тумане, в голове промелькнули кадры из гоголевского триллера «Вий». Жуть! Таня медленно повернулась и посмотрела в глубину мрачного зала, мощный столбняк охватил тело женщины, глаза окаменели, руки онемели, ноги подкосились…

На сером холодном цементе лежала с широко открытыми глазами её дорогая Ирина, синя – белая, не прикрытая, совершенно обнажённая, с распростертыми подобно Христу руками. Огромный, устрашающий, наспех заштопанный шов, через весь живот, ещё не успел высохнуть… Девушкин взгляд безысходно будто бы вопрошал мир:

– За что мне это?!

– Господи, что же они с ней сделали, почему так цинично и жестоко?! Это просто чудовищная бесцеремонность! – вторила безмолвному виду растерянная Таня.

Спасительные слёзы градом хлынули из усталых зеленых глаз женщины, когда она беспомощно пыталась прикрыть непослушные веки усопшей, конечно и глаза, и рот надо было закрыть вовремя, пока тело ещё не остыло… Таня попробовала собрать руки и ноги вместе – не получилось, тело было тяжелым, ледяным и непослушным…

Сколько времени прошло? Раздался громкий сигнал шофёра: да, время – деньги! В отчаяние женщина опустилась на колени и зарыдала:

– Господи, – взмолилась она, – я не в силах совладеть с собой. Как же я смогу одеть, обуть и проститься с любимой подругой?

– Вставай и делай то, зачем пришла, я помогу – властно прозвучало в голове.

На ощущение страха не было ни времени, ни сил.

Таня безропотно подошла к телу любимой подруги и взяла её за руку. О Боже (!), рука была мягкой, как у резиновой куклы. Женщина ещё раз взглянула на безжизненное, но такое родное лицо дорогой подруги и машинально начала свою работу. Не соображая, как под гипнозом, она быстро, хладнокровно, «на автопилоте» одела красавицу подругу в нарядное свадебное платье, прикрыла тело прозрачной фатой. Легко натянула на мягкие стройные послушные ноги белые кружевные чулочки, так и не смогла надеть на огромные девичьи ноги кипельно-белые туфли, ничего, они повисли на носках усопшей… О, Боже!

Как ужасно хороша была сейчас Ирина, она лежала тихо и спокойно, Таня ничего не чувствовала, как будто они обе уже были в каком-то другом, холодном мире. Прихорашивая Невесту в ее последний путь, Таня лишь молилась о милости Божьей, не имея возможности очнуться… Ну, всё готово! Пора уносить в машину…

– Андрей, Андрей, Вы… живы? – колошматила парня Иванцова за его густой чуб и засаленный воротник.

– Таня, что это? Почему она голая, какие огромные у неё глаза, почему она так смотрит? Её, что, зарезали?

– Она уже одета… мы потом у доктора обо всём расспросим. Сейчас надо уходить, подавай сестре её карету!

– Что?

– Неси гроб!

– А, с-час…

Таня непрерывно хлопотала над Ириной, Андрей притащил скромный гроб, обтянутый традиционным пурпуром, нелепо сунул его Татьяне и сконфуженно застыл на корточках у стены. Глаза его были закрыты руками, но Таня ничего этого уже не замечала. Всё внимание женщины неизменно было приковано к его младшей сестре. Невеста была сказочно красива в своём белом ажурном наряде!

Словно два огромных нежных крыла, а не Татьяна решительно подхватили любимую подругу и осторожно, с любовью положили в гроб. Брат всё-таки наконец-то приблизился к гробу, но снова в беспамятстве завыл как лев. Таня убежала на крыльцо, где её уже ждали два здоровых крепкий мужика, и коротко скомандовала им:

– Загружаем в машину! Быстро!

На выезде, у проходной их поджидал патологоанатом, который машинально забрал ключи и хотел тут же ретироваться, но Таня окликнула его, подошла в притык и с укором задала мучавший её вопрос:

– Как… Вы… можете оперировать, не закрыв глаза трупу?

– Обычно тело прикрыто простыней, я не рассматриваю своих пациентов, это не ко мне… Я живой человек и хочу спать спокойно. – уходя от прямого взгляда, хладнокровно, не мигая, ответил тот.

– Допустим, что так… но на девушке не было никакой простыни, почему? Я бы заплатила за всё, почему такое неслыханное неуважение?

– Простите, Вы, женщина, предлагаете мне уважать труп?!

– Нет, я бы предпочла уважение к себе! Разве можно оставлять один на один живого человека с таким ужасным зрелищем, как у вас в труперне. Я не пожелаю никому увидеть такое. Здоровья Вам, уважаемый, и совести больше! – наспех бросила она ему в лицо.

– Не досмотрели, исправимся, – лукаво тушил пожар в душе Татьяны провинившийся медик.

Да, Бог с Вами… разве это что-то изменит, разве что разбудит её спящую подругу… – думала всю дорогу Таня.

Через пять часов пути машина была у ворот родителей усопшей Ирины. Путников накормили и предложили немного отдохнуть. Тем временем безутешная мать беседовала с сыном Андреем, который подробно всё рассказывал, что да как. Выслушав парня, женщина уточнила:

– А в гроб Ирину кто перенёс со стола? Ты говоришь, что там больше никого не было!

Андрей засомневался:

– Похоже, сама Таня и перенесла…

– Не может быть, тело усопшего тяжелее живого, это одной женщине не под силу.

– Мама, там точно никого не было, я же был там! А помочь вот не мог, мне было плохо…

Позже, когда Таня, отдохнув немного, стала прощаться с родными Ирины, мать всё-таки уточнила у неё:

– Таня, а с кем ты перенесла дочку в гроб?

– Мы сделали это вдвоем.

– С Андреем?

– С Богом!..

Две женщины расплакались. У Тани всегда были не глаза, а бездонные ручьи, бешеный поток которых остановить было невозможно. И объяснить ничего она не могла. А ручьи текли и текли…

Ответ Тани прозвучал настолько просто и искренне, что ни у кого не вызвал сомнения. Да, именно так и было. Сейчас Таня могла с полной уверенностью констатировать явное Божье присутствие там, в морге. Произошло именно Чудо… а иначе, что же ещё может быть!

Поздно вечером, засыпая в своей постели, Таня ещё и ещё раз прокручивала, как киноплёнку, этот печальный прожитый длинный день. В ту же ночь Ирина приснилась ей – счастливая, в том же белом кружевном наряде, с молодым человеком за руку. Они выглядели прекрасной парой. Глаза их сверкали каким-то неземным светом, на лицах были ясные улыбки. Таня ощутила рядом с ними полное блаженство… Они стояли совсем рядом и душевно благодарили Таню за доброту и участие в их судьбе. Девушка беззаботно кружилась и порхала, как бабочка:

– Если бы не твое прекрасное платье, подруга, я бы не встретила моего любимого! Спасибо, родная!

Так что не Христова невеста.

Когда все волнения улеглись и жизнь Татьяны входила в привычное русло, примерно через месяц у женщины разболелся живот. Осмотр у гинеколога подтвердил опущение матки – в результате подъема чего-то очень тяжелого. Вот так-то! Таня немедленно взялась за восстановительную гимнастику и всё со временем пришло в норму.

Позже, на оставшиеся небольшие деньги Ирины, Таня купила пару грушевых деревьев. и посадила их на своём участке. Глядя на то, как они растут, женщина то и дело вспоминала ушедшую безвременно подругу, которая, кстати, раньше иногда с удовольствием возилась тут.

Лошадь в конке

Бесконечно плакал дождями холодный ноябрь. В бухгалтерском отделе городского коммерческого банка – уже в 8—00 утра все были на своих рабочих местах. Среди всех выделялась красивая и статная 38-летняя блондинка Таня – заместитель главного бухгалтера, всегда в модном деловом костюме и с улыбкой на лице, несмотря ни на что. Сотрудники банка восхищались её работоспособностью и безмерным терпением, но всему есть предел… Она только что сделала разборку входящих документов и сразу же поняла – там царит хаос. Её слегка припудренное личико охватили уныние и печаль. Опять новоиспечённая секретарша Ксюша давно туда не заглядывала, хотя, конечно же, разборка почты входила в её непосредственные обязанности.

– Да здесь, похоже, «конь не валялся», полно просроченной корреспонденции!.. Что же теперь будет? Это не может оставаться безнаказанным! Как думаешь, Галь? – возмутилась Таня, обращаясь к подчинённой, сидящей справа, – Что там слышно актуального из биографии нашей новенькой секретарши?

Поскольку Галина была несколько моложе и любознательнее своего шефа, то не преминула блеснуть перед той последними банковскими сплетнями:

– Так мы про неё уже всё вычислили. Оказывается, она двоюродная сестра нашего соучредителя, очередная пассия главного… молодая, шустрая… и, говорят, быстро одевается (хе-хе).

– Так, так… – Подтвердилась прятавшаяся далеко в глубине души догадка, – теперь понятно, почему новая секретарша не хочет и не будет хорошо работать… да, уж как-то вызывающе она с самого начала себя повела… теперь всё ясно, как Божий день, её обязанности выполнять придётся всем остальным «рабочим лошадкам» в их небольшом коллективе, – Таня возмущённо перебирала мысли в своей голове. А вслух она только заметила:

– Так хочется, наконец, начать войну со всем этим форменным бор-де—лем! Кроме сексуального объекта барских утех, бездельницы Ксюши, в банке была ещё одна удивительная персона – Серый Кардинал – главбух Роза Львовна, которая под тяжестью финансовых грехов, по всей видимости, обросла таким количеством всевозможных диагнозов, что почти не появлялась на рабочем месте. Она постоянно то оформляла больничные листы, то догуливала свой канувший в Лету мифические отпуск. При этом только одно упоминание имени Розы Львовны приводило в трепет служащих банка, они и боялись, и боготворили свою царицу, которая единолично вершила их судьбы, увольняла и брала на работу, несмотря на то что в банке, как везде, был отдел кадров.

Она бесцеремонно хамила своим подчинённым и плела интриги против неугодных ей клерков. В банке Розе Львовне позволено было всё. А её неповторимая подпись в прямом смысле для всех была – золотой! Ходили слухи, что даже сам господин президент очень уважал её подпись… В свою очередь, директор банка упорно не замечал её постоянного отсутствия на рабочем месте. Это было возможно, потому что всю работу за двоих безропотно тащила на себе заместитель главбуха Таня. Конечно, будучи не глупой женщиной она понимала, почему её взяли на эту должность. В этом был тонкий финансовый расчёт.

Порочный теневой круг банковских воротил нуждался в таком ярком, красивом, элегантном, кристально честном, быстро входящем в доверие клиентов работнике. Будучи на переднем краю банковского дела, Татьяна, можно сказать, была лицом компании, но все конференции, рауты и совещания «в верхах» почему-то посещала сама «вечно больная» Роза Львовна. Однажды на приёме у директора Таня возмущённо поинтересовалась, почему на предстоящее совещание главных бухгалтеров опять едет не она… Явная отговорка босса её убила наповал:

– Татьяна Сергеевна, ваша легкомысленная улыбка там никому не понравится. Ваша красота– враг ваш.

– Другими словами, Вы сомневаетесь в моей компетентности. Так что ли? – женщина явно отстаивала свои права, но загнанный в угол босс откровенно пояснил:

– Там будут все старые знакомые Розы Львовны, а кто Вы такая? Задаёте слишком много ненужных вопросов. В общем, идите и работайте, у вас много работы! Вы ещё молодая, у вас мало опыта, ступайте в свой кабинет, вас ждут клиенты, вот там и показывайте свою компетенцию. Я сомневаюсь, что не найду недочётов, если сейчас же пройду к вам в кабинет, – пригрозил директор на всякий случай строптивой подчинённой.

– Простите, я ухожу, – получив очередной плевок в своё молодое красивое лицо, женщина ещё раз убедилась, что скорее всего, не имея доступа в порочный круг, она не может в полной мере быть полезной на таинственных сборищах в верхах. Туда нужен особый доступ, получив который, придёться вертеться, даже сидя на больничном, подобно Розе Львовне. Татьяне стало страшно, это же чистый криминал… Действительно, кто она? – рабочая лошадка, Лошадь в конке.

Уж лучше так! На сколько же её хватит, работать – за двоих, получать по шапке – за всех, а денежное вознаграждение – на одну? У Татьяны, как всегда, было много вопросов и ни одного ответа. Дунув на нависшую со лба чёлку, поправив причёску, Таня вместе с тем смахнула неприятные воспоминания. Она очень хотела справедливости и прозрачности в работе, ведь деньги любят счёт! Они ниоткуда не возникают сами по себе, их нужно заработать! Была уверена Таня. Но чем больше она вникала в банковские дела, тем яснее становилась картина появления денег из воздуха… с этим надо было либо смириться, либо бороться.

– А начнёшь воевать, так и работу и кредиты потеряешь, нам лучше сидеть и помалкивать, – осторожно охладила пыл Татьяны коллега.

– Всю жизнь молчать что ли? У меня нет кредитов, я не сплю с шефом, так может это и есть мой шанс отстоять нашу демократию, сломав-таки все старые стереотипы вседозволенности разнузданного начальства, – в сердцах выпалила Таня.

Резкий звонок служебного телефона прервал горячий разговор и заставил поднять трубочку:

– Добрый день. Заместитель главного бухгалтера Татьяна Сергеевна Вас слушает, – привычно прозвучал голос клерка.

– А… вот вы – то мне и нужны, мамаша, – злорадно как-то ответили Татьяне из трубки.

Женщина насторожилась:

– Если можно, представьтесь, пожалуйста, – она постаралась уточнить это предельно спокойным голосом, как полагается в диалоге, где-то на ноте «до».

– Конечно, не узнаёте, редко у нас бываете… я, классный руководитель вашего сына Лариса Дмитриевна. Сегодня Вы нам очень нужны. В школе будет внеплановое родительское собрание по поводу отчисления учеников из школы. Ваш сын тоже отличился, так что прошу Вас присутствовать обязательно.

– Интересно, что же такого может натворить ребёнок, чтобы педагоги – с высшим образованием – опустили руки и вышвыривали детей из школы, как кутят из сарая, – инстинктивно стала защищаться Таня.

– Можете возмущаться сколько угодно, Вам это уже не поможет! А сынок ваш – бездарь, это подтвердят и другие педагоги. Как, впрочем, и ваша дочка… не далеко от братца ушла!

– Я буду с вами спорить, – оборвала агрессивную тираду так называемого учителя Татьяна, – а пока мне надо работать, до свидания!

– Вот-вот, Татьяна Сергеевна, у Вас всегда работа на первом месте, а дети на 16 – ом!.. Вы, вы… просто, не мать, а мачеха какая-то. У Вас на уме одни деньги, – не унималась Лариса Дмитриевна.

После тяжёлого вздоха Таня, взяв себя в руки, вдруг тихо ответила:

– Я приду и мы с вами поговорим вечером. Извините, мне надо работать.

– А я что, по-вашему, не работаю… только и занималась всю свою жизнь, что тратила свою молодость и красоту на ваших кровососов… Это же нЕлюди! – продолжала провоцировать педагог.

– Конечно же, не люди… это ещё только дети, а людей из них предстоит сделать нам с вами. Если вам невмоготу работать с детьми, то возможно, стоило бы подыскать другую работу, – уже с приличной толикой юмора пыталась угомонить учителя Таня.

Но противный визг в трубке всё не прекращался:

– Вот так всегда, все заняты по своим банкам, у всех большие зарплаты… а я должна тут – за копейки – сидеть с кучей ваших бездарей… даже спокойно поговорить не с кем… гхы-гхы-гхы, – перешла на плач горе-наставница. Наверное, надеялась, что родительница вечером принесёт часть своего дохода ей, дорогому учителю!

– Успокойтесь, пожалуйста. Я обещаю сегодня прийти на собрание в школу. А сейчас я просто обязана работать и считать те самые большие деньги, до свидания! – положила трубку Таня.

– Что там? Школа опять? – общее больное место, – участливо произнесла Галя, – У меня та же картина! Приходиться доверять своих кровинушек неизвестно кому, психически и физически больным людям, еле дышащим пенсионерам, потому что за такие подачки от государства ни один нормальный учитель работать в школе не будет… Героический труд учителей нивелировали до уровня поломоек в хороших фирмах. Бедные наши дети…

– Да, это факт нашей нелепой современности, деньги у того, кто их делает, а учителя – на остаточном принципе, – добавила Таня – несчастная мать двух здоровых, красивых подростков, предоставленных волей судьбы самим себе. Весь обед – ушёл на исправление Ксюшиной недоработки, разборку залежалых в папке документов, в числе которых было несколько очень важных распоряжений директора банка по продажам валютных ресурсов. А это значит, что несостоявшаяся вовремя подобная сделка стоила для банка больших убытков. Теперь за это должен быть кто-то наказан. Если не Ксюша, то, скорее всего, её непосредственный начальник – сама Таня…

Недолго думая, она схватила папку и решительным шагом направилась в кабинет директора банка. Он только что вернулся после обеда в сопровождении розовощёкой секретарши Ксюши и, вполне довольный обедом (и девушкой, по-видимому), закуривал в своём уютном кабинете.

– К вам можно, Виктор Иосифович?

– О нет, если только что-то очень важное, – пробормотал круглый, лысеющий директор, по-видимому, всё ещё витающий в облаках сексуальных побед.

– Важнее не бывает, на кону ваши деньги, – решительно ответила Таня и незамедлительно вошла в кабинет, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Да что там у вас ещё приключилось? Где тонко, там и рвётся… Татьяна Сергеевна, вам надо быть по строже с вашими подчинёнными. Совсем разболтались они у вас, а денежки хотят получать большие, так не бывает! – игриво забарабанил по столу и заёрзал перед красивой женщиной Виктор Иосифович.

– Это касается не столько моих работников, сколько – наших с вами. Не работает Ксюша, а наказаны будут все. В папке не разобраны документы за последние три дня, там оказались просроченными два ваших распоряжения по продажам валюты.

– Стоп. Как это оказались просроченными? Вы себя слышите? Вы это почему допустили? Какая-то Ксюша не разобрала папку… а где были вы? То-то же! Так Кто, по-вашему, виноват? – сорвался на скрипучий, режущий уши, бас начальник. Потребовалась буквально секунда, чтобы в его сверкающих от злобы глазах нарисовался виновник всей этой трагедии – именно вы, Татьяна Сергеевна, вы должны были проверить все документы за Ксюшей и вечером сделать продажу. Почему Вы допустили убытки банка? – не сомневаясь в своей правоте, откинулся в кресле директор.

Таня стойко выкладывала свои аргументы:

– Но я не кредитный отдел… и секретарша у нас не практикант, а полноценный банковский работник, между прочим. Согласно трудовому договору, она сама должна добросовестно выполнять свои не сложные, к слову сказать, обязанности.

– Никаких дискуссий! Иначе немедленно вылетите на улицу… а там, сами знаете, таких как вы огромные очереди… вы тут у меня все будете за тарелку супа вкалывать! Раз проморгали своевременную продажу ресурсов, разницу в доходе сниму с вашей зарплаты. Не сомневайтесь!.. Вы свободны. И не ходите тут больше – по пустякам! – сказал, отрезал.

Таня вышла из кабинета. Вот это шоковая терапия! В свой кабинет Таня вернулась с омерзительным чувством, как оскорблённый профессионал, руководитель и просто красивая женщина… Коллега Галина только долила масла в огонь:

– А что ты хотела – в свои 38? Видишь, как конкурентки – в 20… атакуют. А мы уже со своим опытом – просто тягловые лошадки… сама знаешь – лошади в конке… и дома на нас ездят, и тут ножки свешивают… вот такая в Беларуси демократия, это тебе не Европа!

– А ты что там была? Можешь сравнивать? – скорее машинально зацепила коллегу Татьяна.

– Нет, конечно. У меня там – никого нет. Соседка как-то письмо из американского Лос-Анджелеса прочитала. Её 40-летняя подруга эмигрировала с детьми – школьниками… и сама успела карьеру сделать, и детей – на ноги поднять… прижились, всё у них хорошо… так что картина называется: Завидуйте молча… Тут – вам не Лос-Анджелес… больше походит на Лас – Вегас: скачут на перегонки одни, а дерби получают совсем другие.