Текст книги "Лихо. Медь и мёд"

Глава V. Соль и серебро

Бойя зажигала свечи в большой трапезной. Вручную, от лучины.

– Не хочешь помочь? – Она взглянула на Чарну. – Всё равно ничего не делаешь.

Чарна выдохнула. Поднялась со скамьи, ухватила свечу и сжала фитиль пальцами.

– Ну конечно. – Бойя скривилась. – Куда уж таким великим колдуньям, как ты, зажигать обычный огонь.

Чарна промолчала и вернула свечу на стол. Взяла следующую. Мельком посмотрела на Бойю, машущую лучинкой, – если она взялась зажигать огонь без колдовства, надеясь успокоиться, то у неё ничего не выходило.

Бойя была одета в своё любимое платье, вересковое, с белым передником. Она всегда хорошо одевалась, но этому платью Чарна завидовала особенно – Хранко привёз для него ткань чуть ли не из Тачераты, вотчины пана Авро, города масочников и карнавалов. Юбки Бойя шила вместе с Букарицей и Ольжаной, самую верхнюю приподнимала и закалывала по бокам, чтобы не мешалась. Ткань лежала на бёдрах красивыми складками. Так бёдра Бойи казались ещё круче, и это-то при удивительно тонкой талии и маленькой груди. Поэтому фигурой Бойя напоминала хорошенькую статуэтку.

Чарна фыркнула и отвернулась.

Бойя потушила лучинку и в сердцах ударила по столу.

– Иофатская сука, – процедила она. – С чего она вообще решила, что это Йовар?

Чарна не сразу сообразила, о ком разговор.

– Если она уверена, что чудовище сотворил чародей Драга Ложи, пусть вспомнит, как её ненавидит Грацек. – Бойя сломала лучинку. – Сидит в своём горном замке и только и думает, как поквитаться с ней за всё, что она сделала. А пан Авро? Может, не такой он уж ей и друг, как она считает? – Царапнула ногтями о стол. – Или один из господарей призвал на помощь заморских чародеев, чтобы её приструнить. Уверена, эта стерва у многих стоит поперёк горла.

– Почему иофатская-то?

Бойя будто только вспомнила, что она здесь не одна. Обернулась, смерила Чарну удивлённо-насмешливым взглядом.

– Потому что она иофатка.

Чарна пожала плечами.

– «Кажимера» звучит как господарское имя.

– Ты шутишь? – Бойя присела на край стола, скрестила руки на груди. – Её настоящее имя – Крунхильд. Кажимерой её стали называть только после того, как выдали замуж за юного господаря, который недолго-то и прожил после свадьбы. Говорят, у неё до сих пор жуткое иофатское произношение.

Чарна нахмурилась.

– Как самая могущественная колдунья Вольных господарств может быть чужеземкой?

– Хороший вопрос. – Бойя усмехнулась. – И не просто чужеземкой, а иофатской королевной, двоюродной племянницей одного из их прежних королей. Ты живёшь здесь столько лет и до сих пор об этом не знаешь?

– Я не Ольжана, чтобы меня так занимала жизнь госпожи Кажимеры.

Бойя сузила глаза.

– Да что ты. А что тебя занимает? Песни о льёттских конунгах?

Чарна помолчала. Медленно заправила за ухо прядь волос.

– Перестань на меня срываться.

– Далась ты мне, – хмыкнула Бойя. – Просто следи за языком и не говори о том, что не твоего ума дело.

Чарна смотрела исподлобья.

– Ольжана предала и мой двор тоже. Могу говорить сколько хочу. – Она оттянула рукав синего льняного платья. – А вот тебе стоило бы поостеречься. Йовар не очень доволен тобой с тех пор, как ты помогла Ольжане бежать.

Она обняла себя за плечи. Если бы Бойя не начала цепляться к ней, она бы промолчала, но сейчас…

– Дура, – обронила Бойя холодно. – Я ей не помогала.

– Но наверняка знала о её намерениях. Может, она и не говорила тебе прямо, но намекала. Я права? – Чарна смотрела не мигая. – Когда она пропала, что-то ты не бросилась её искать, как Юрген.

Сказала и осеклась. Тут же представила, что Бойя могла ей ответить – передразнить её тихое «Юрген» или рассмеяться, мол, сильно тебя задело, что он бросился искать Ольжану?.. Но Бойя только закатила глаза и отошла от стола.

Распахнулось окно. За ставнями догорал красный закат, тянуло прохладой и травяным запахами. Захлопав крыльями, в трапезную влетел ворон – кувыркнулся, ударился об пол.

Бойя слабо улыбнулась:

– Дверь с другой стороны.

Хранко отряхнулся, провёл рукой по волосам. Бойя села на скамью и постучала по месту рядом.

– Что слышно?

– Ничего нового. – Хранко сел подле неё, согнулся. – Сейчас Йовар придёт.

Бойя положила голову ему на плечо.

Чарна снова фыркнула. Она не слишком любила Хранко: деревенский мальчик, такой же, как и остальные здесь, а строил из себя надменного королевича. Но они с Бойей очень друг другу подходили – так, что Чарна не могла смотреть на них, не скривившись.

Сбежавший от мельника сирота-подмастерье и нелюбимая падчерица, которую мачеха чуть не сжила со свету, – ну чем не пара?

– Нас убьют, как учеников Нимхе? – спросила Бойя.

– Нет, что ты. – Хранко сжал её руку. – Мы не делали того же, что они. Не ловили и не обескровливали крестьян, чтобы влить их силу в чудовищ. Не насылали мор на деревни. Мы вообще благовоспитанные тихони.

– Да, но как доказать это Драга Ложе?

– Вы что, серьёзно? – Чарна захлопнула окно. – Мы, ученики одного из сильнейших колдунов, должны бояться, что о нас подумает старуха-иофатка? Пусть сама потрудится доказать Драга Ложе, что мы в чём-то виноваты.

Бойя усмехнулась.

– Приятно, что ты закрепляешь новые знания о её происхождении.

– Старуха? – переспросил Хранко. – Ты в своём уме? Лет ей не больше, чем Йовару, и что бы мы о ней ни думали, она – самая опасная женщина Вольных господарств. Её слово имеет вес и в Драга Ложе, и за её пределами. К тому же её чаяниями Йовара уже ограничили в правах.

– Гадина. – Бойя выпрямилась и сжала кулаки. – Не удивлюсь, если она сама создала это чудовище.

Чарна не успела ответить: Якоб пихнул дверь плечом. Вошёл сам – разлохмаченный, шумный; за ним тянулись голоса.

– О чём спорят? – спросила Бойя.

– А. – Якоб махнул ручищей. – Юрген собрался уезжать. Хочет вынюхать, что за бесовщина происходит.

– Духи. – Хранко страдальчески закатил глаза. – Только этого не хватало.

– …сидишь здесь, ясно? – грохотал Йовар. Он появился и будто заполонил собой всю трапезную. – Нечего тебе там делать.

По сравнению с ним Юрген вдруг показался совсем хрупким. Поджарый, ладно скроенный, точно светящийся изнутри. Посмотришь на него и подумаешь, что ребёнка, из которого вырос такой юноша, могла оставить в лесу лишь несчастная северная королевна, убегающая от преследователей. Иначе и быть не могло. Юрген казался Чарне сказочным и нездешним – таких не рожают и не бросают в чаще обычные крестьянки, пытаясь избавиться от лишнего рта или надеясь скрыть грех.

Воспитанный Йоваром и его учениками, Юрген считал себя господарцем. Но Чарна думала, что по рождению он – светловолосый и голубоглазый – мог быть и льёттом.

– А что ты предлагаешь? – Юрген скрестил руки. – Просто сидеть и ждать, когда под нашими окнами объявится Драга Ложа?

Они продолжили спорить. Чарна, слушая через слово, сгорбилась и села в угол. Угроза не казалась ей настоящей – неужели есть что-то, с чем бы не справился их учитель?.. Он ни в чём не виноват, так чего бояться?

– Мы больше не можем оставаться оторванными от мира. – Теперь Юрген яростно жестикулировал. – Нужно разобраться, что происходит.

Йовар сидел на скамье, подперев лоб рукой.

– Хранко пошлёт воронов.

– А толку? – Юрген насупился. – Он и сейчас их посылает, но мы не понимаем и половины. Его вороны даже Ольжану найти не смогли.

– Неправда, – ощетинился Хранко. – Я всё-таки её нашёл. Не сразу, да… через несколько месяцев после её побега… Но она напустила мороки на глаза моих воронов, и из-за неё мне пришлось лечить своих лучших птиц.

– Лучше уж я увижу всё своими глазами и передам вам. – Юрген зашагал по трапезной. – Из кожи вон вылезу, но добуду для вас новости – так вы поймёте, чего ждать от Драга Ложи. Отправлюсь в Стоегост и разузнаю, что произошло. Отыщу Ольжану и расспрошу её.

Хранко хмыкнул.

– Ума палата, Юрген. Ученицы Кажимеры сказали, что за ней охотится чудище. Не лучшая мысль – искать её.

– И всё же я поеду…

– Никуда ты не поедешь, – осадил Йовар. Он снова начал закипать. – Не пудри мне мозги. Сядь, не мельтеши.

Юрген остановился напротив, но не сел.

– В тереме запрёшь? – спросил он хмуро. – Прикажешь пущевикам не пускать меня со двора?

– Довольно. – Глаза Йовара полыхнули. – Не выводи меня.

Юрген чуть наклонился.

– Я всё равно уеду, и ты об этом знаешь. Более того, ты сам меня отпустишь, потому что ты умный человек и понимаешь, что я говорю верно.

Так переговариваться с Йоваром мог только Юрген. Казалось, он никогда не боялся учителя – а в гневе Йовар был страшен. Не стеснялся в выражениях, швырял и ломал вещи, колдовал так, что всё Чернолесье ходило ходуном.

Поначалу Йовар опешил. Побледнел, побагровел, тяжело поднялся с места.

– Ты совсем ошалел? – спросил он, раздувая ноздри. – Да если я скажу, ты из леса и шагу не сделаешь!..

Лицо Юргена осталось невозмутимым – самое красивое и спокойное из всех лиц, которые Чарна когда-либо видела. Точёное, любовно вылепленное, правильное от подбородка до лба, на который с одной стороны упало несколько коротких прядок, когда Йовар схватил Юргена за плечо и тряхнул.

– А что ты мне сделаешь? – спросил Юрген равнодушно. – Я человек свободный. Клятв тебе не давал.

Чарна прижала руки ко рту. Ей показалось, что сейчас Йовар ударит – или наложит на Юргена такие чары, что сам себе не простит, когда остынет.

Глаза Йовара стали совсем безумными.

– Щ-щенок! – прошипел он, вне себя от бешенства.

– Ну-ка перестаньте. – Бойя поднялась. Её голос был холодным и ясным. – Если вы друг друга поубиваете, госпоже Кажимере будет нечем заняться.

Хранко попытался схватить её за руку – чтобы не лезла.

Йовар по-прежнему сжимал рубаху Юргена над плечом.

– Неблагодарный ты сукин с…

– Дослушай, а потом швыряй, – перебил Юрген. – Я понимаю, что ты боишься. За весь двор и за меня. Но всем будет полезнее, если я уеду.

Бойя шлёпнула Хранко по кисти и кивком указала на Йовара. Дескать, вмешайся.

– Если подумать, – начал Хранко неохотно, – он прав. Я снимаю с воронов всё, что они могут увидеть, но этого не хватает. Мы запутались и не понимаем, какую игру ведёт Кажимера.

– А что, – хмыкнул Йовар, – Юрген у нас такой матёрый интриган? Сразу поймёт, что к чему?

Он выпустил Юргена, но угрожающе замахнулся – уже только для острастки.

– Пришибу однажды за твой язык.

Юрген потёр плечо.

– Вот вернусь – и пришибай.

– Да что ему понимать. – Хранко мотнул головой. – Будет всё рассказывать нам через воронов, а уж мы разберёмся.

Только тут Чарна разглядела, что скулы Юргена порозовели – видно, от напряжения, – и чуть не задохнулась от того, как это было красиво. Какой он был сам – собранный, внимательный, жаждущий всем помочь. Юрген выпрямился, потёр скулу. Пригладил волосы – куда короче, чем у Хранко, – лежавшие надо лбом выступающим завитком.

– Нужно будет дать ему карту, отметить на ней путь, – продолжал Хранко. Он притянул Бойю за руки, усадил рядом с собой. – Собраться и решить, что именно Юрген будет выспрашивать. Записать ему всё. В общем, подойти здраво.

Йовар опустился на скамью, отвернулся.

– Мне только одно непонятно. – Хранко сцепил пальцы между коленей. – Йовар не любит, когда упоминают это имя, но ладно, Юрген, раз уж ты начал… Как ты собираешься искать Ольжану, если она увезла или уничтожила все свои вещи? Между прочим, как раз для того, чтобы ты её не выследил.

– Никакую Ольжану он искать не будет, – скрипнул Йовар.

– Буду, – ответил Юрген устало. – Она явно знает больше, чем случайные горожане. А вещи… Могу взять у её семьи. Не хотелось наведываться к ним прошлый раз, но теперь дело серьёзнее.

– Серьёзнее, чем её бегство к Кажимере? – усмехнулся Хранко.

Бойя посмотрела на Юргена как на дурачка.

– Даже я не знаю, где сейчас живёт её семья.

– В смысле – сейчас? Куда они могли деться?

– Ты думаешь, Ольжана затеяла побег и не позаботилась о них? – Бойя закатила глаза. – Её семья давно перебралась в другое место. Ольжана сказала, «туда, где нет лесов». Может, это какой-то город. Борович? Торень? Понятия не имею.

Юрген отшатнулся.

– И после этого ты ещё говоришь, что не знала о её намерениях?

– Я и не знала, – произнесла Бойя твёрдо. – Её намёки я поняла только после того, как всё случилось. Раньше я думала, что её семья переехала по другим причинам. У них выросли дочери, почти все повыходили замуж… Оказалось, что Ольжана так готовилась.

– Довольно. – Йовар поднял на Бойю тяжёлый взгляд. – Можешь юлить и оправдываться сколько угодно. Я знаю: ты догадывалась, что она захочет сделать, но не посчитала нужным поделиться со мной. Смотри, до чего это нас довело.

Бойя шумно выдохнула.

– Я думаю, она подарила тебе что-то на память. – Йовар скривился, как от боли. – То, что ты у себя прячешь и что не отдала Юргену, когда он её искал. Отдай ему сейчас. И благодари всех небесных духов за то, что я до сих пор не открутил тебе голову.

Глаза Юргена расширились. Может, удивился тому, что Йовар нагрубил Бойе или мимоходом дал позволение на поиски, но спросил другое:

– Почему ты раньше так не сказал?

Чарна разгладила платье на коленях. Очевидно, почему: Йовар хотел, чтобы Ольжану выслеживали вороны Хранко, а Юрген не высовывался за пределы Борожского господарства.

– Хорошо, мастер, – процедила Бойя с лёгким полупоклоном. – Как тебе будет угодно.

Зря она так. Йовар едва отошёл от гнева, и ему ничего не стоило вспыхнуть снова.

Что и произошло: Йовара передёрнуло.

– Я ещё припомню тебе этот случай, когда мы разберёмся с Кажимерой.

Бойя положила локти на колени, чуть подалась вперёд. Хранко шикнул, но она не обратила внимания.

– Ольжана – моя близкая подруга, – проговорила Бойя ядовито-ласково, – а мы склонны прощать близким людям ужасные вещи. Правда, Юрген?

Тот удивлённо поднял бровь. Бойя осторожно усмехнулась, кивнула Йовару.

– Хорошо, что у него короткая память, да, Йовар? Эта черта у него не от тебя. Малыш Юрген прощал тебе вещи похуже, чем побег в чужой двор. Скажем, убийство.

Хранко вскочил с места.

– Бойя, хватит.

– Нет, не хватит. – Бойя тоже поднялась. Йовар молча смотрел на неё чёрными глазами. – Возможно, мы повторим судьбу учеников Нимхе. И раз уж я рискую умереть за этот двор и этого чародея Драга Ложи, я требую хотя бы не припоминать мне старое.

Она потянулась к шее, щёлкнула одной из своих цепочек. Вытащила подвеску, которую прятала за воротом, и кинула Юргену – а тот поймал на лету.

– Да, это подарок Ольжаны. Она любила эту подвеску, но я уже долго её ношу. Видишь, Юрген? Это из сердолика. Камень плохо хранит запахи, так что тебе придётся постараться, чтобы наворожить её след.

Юрген сжал подвеску, растерянно махнул головой.

– Надеюсь, – мрачно ухмыльнулся Хранко, – ты не полезешь на рожон и будешь осторожен с чудовищем?

Йовар сжал переносицу. Чарне стало его жаль – казалось, его ужасно утомила ругань с Юргеном и Бойей.

– Одного не отпущу, – отчеканил он. – Если снова начнёшь перечить, клянусь, я что-нибудь с тобой сделаю.

– Хорошо, – послушно отозвался Юрген. – Поеду не один.

– Возьмёшь с собой Якоба.

Якоб встрепенулся. До этого он старательно сливался со стеной, а сейчас удивлённо заметил, что на него смотрят.

– Якоба? – переспросил Юрген. – Нет, так не пойдёт. Якоб сильный колдун, спору нет, но чем незаметнее мы будем путешествовать, тем лучше. Якоб в оборотничьей форме… бросается в глаза. В лесах он ещё скроется, но в пригородах? Полях?

Йовар хлопнул себя по бёдрам.

– Ты издеваешься надо мной?! Ты снова пререкаешься, наглый щенок?

Юрген развёл руками.

– Да сам посуди…

– Если не Якоб, то кто?

Юрген долго не думал.

– Бойя, – сказал он. – Она умная и находчивая. Мы сможем путешествовать быстро – даже если она устанет лететь, то сядет на мою спину.

Хранко перекосило.

– На спину, – повторил он желчно. – Ты совсем оборзел? Может, тебе ещё что сделать, а?

Бойя расхохоталась и, уже успокоившаяся, вернулась на лавку.

– Юрген, золотко, с тобой хоть на край света, – сказала она мягко. – Но если ты жаждешь носиться в оборотничьих телах по стране, спать где придётся и мыться в лужах, то я не могу ответить тем же.

Хранко обернулся к ней, опешив.

– Что ты сейчас сказала?

– А я прям будто мечтаю купаться в лужах, – восхитился Якоб. – Хлебом не корми, дай по господарствам за Юргеном побегать.

– Предложение, конечно, заманчивое, но…

Чарна прочистила горло.

– Я могу, – сказала она хрипло. – Я могу поехать с Юргеном.

В трапезной повисла такая тишина, будто внезапно заговорил стол.

Чарна поёжилась под чужими взглядами, но заставила себя выпрямиться.

– Ну, – протянул Юрген неуверенно. – Не думаю, что это хорошая мысль.

Йовар внимательно смотрел на Чарну.

– О нет, – возразил он. – Напротив. Это очень хорошая мысль.

– Но Чарна ещё учится, – сказал Юрген осторожно. – Срок её клятвы не истёк.

– Спасибо, добрый человек, – осклабился Йовар. – Я ж без тебя не догадаюсь, что сделать с клятвой, которую мне же и дали.

Он поднялся и махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

– Всё. Надоели вы мне. Юрген, поедешь с Чарной, и это не обсуждается – иначе я и вправду с тобой что-то сделаю, потом уж не взыщи. Остальное обсудим позже. А если попробуешь улизнуть раньше, чем я разрешу…

– Не улизну.

Юрген смущённо потёр шею. Чарне стало горько от того, что он выглядел расстроенным, будто не на своём месте, – а у неё самой сердце затрепыхалось от радости. Она бы смотрела на него и смотрела, если бы ученики Йовара не начали расходиться, а Бойя не скользнула к ней и не положила руку ей на плечо.

– Идём, путешественница. – Она усмехнулась. – Поможешь мне найти шишимор. Они боятся соваться сюда после того, как Йовар чуть не разгромил трапезную, а ужин сам себя не принесёт.

«Если я уеду с Юргеном, – подумала Чарна, – то несколько месяцев не увижу ни её, ни Хранко».

Если она уедет, случится столько всего хорошего – от одной мысли сладко защекотало в горле. Но Чарна запретила себе думать об этом, чтобы не спугнуть нежданное счастье.

– Хорошо, – сказала она и слегка улыбнулась. – Идём.

* * *

Йовар дал им на прощание мешочек соли, острый серебряный колышек и наказ старательно избегать чудовище. Едва ли он верил, будто существо, поднявшее такой переполох, можно испугать солью и серебром, но отказался отпускать без этого.

Он заставил Юргена завернуть для себя и для Чарны пригоршню чернолесской земли – колдуны Дикого двора были связаны со своим домом, и Йовар думал, что без родной земли их чары ослабнут. Юрген мог бы поворчать – ему и без того приходилось обращаться в пса с пузатым наплечным мешком, – но ради Йовара согласился и на ком земли в узелке, и на ворох оберегов, и на тяжёлую карту от Хранко с подробными заметками о дорогах, харчевнях и городах, половина из которых никогда бы ему не пригодилась.

Первая неделя пути вышла бесцветной. Юрген много думал, мало разговаривал – да и разговаривать им с Чарной было некогда, почти всё время они проводили в оборотничьих телах. Без Чарны Юрген шёл бы намного быстрее – он злился и не понимал, для чего Йовар навязал ему спутницу, но старался не показывать этого. В конце концов, Чарна ни при чём. Она хотела помочь, и не ее вина, что Юрген был сам не свой из-за мрачных мыслей.

Они остановились поужинать в корчме на границе Борожского и Стоегостского господарств. Место было людное – у самого большака. Внутри – не протолкнуться. Юрген с трудом отыскал в углу покосившийся столик, усадил за него Чарну с вещами и отправился раздобыть еды.

Он едва выносил здешние запахи: пот и пыль, хмель и гарь. Пряча лицо в сгиб локтя, он проталкивался между посетителями. Сунул монетку первой попавшейся подавальщице, указал на их с Чарной стол. Шмыгнул к стойке и наклонился, вклинившись между двух спорящих людей.

– Добрый вечер, – проговорил он громко.

Мужчина за стойкой вытирал пустую кружку. Он поднял на Юргена глаза – воспалённые от кухонного дыма, маленькие, поблескивающие над набрякшими мешками век.

– Чего надобно?

Юрген понял с запозданием: следовало испачкать руки. А то они у него слишком гладкие и чистые. Так он не сойдёт ни за возницу, ни за работника, ни за крестьянина. Нужно будет это исправить. Сейчас он понадеялся, что мужчине за стойкой просто некогда его разглядывать, слишком много народа.

– Да вот, разузнать хотел… – Он прочистил горло, выжидая, когда сможет вставить слово в разреженный шум. – Может, ты слышал, кому из заезжих купцов нужен работник?

Мужчина отставил кружку, наполнил её пивом и подал подавальщице через стойку. Равнодушно пожал плечами.

– Не слышал.

Ладно, ему всё равно. Можно было не начинать с выдуманных вопросов.

– А то я собираюсь в Стоегост, – продолжал Юрген. Мужчина невозмутимо взял вторую кружку. – Говорят, там завелось что-то нехорошее.

– Ну кто говорит, пусть тебе и отвечает. – Мужчина скривился, под каштановой бородой колыхнулся его двойной подбородок. – Тебе налить или что?

– Или что. – Юрген облокотился о стойку, постарался не сморщиться. На него накатил запах кислого пива. – Умираю как хочу выспросить, что там в Стоегосте. Может, мне туда и не надо. Подскажи, кто из тех мест?

В ответ ему указали на несколько столиков, попросили подвинуться и не мешать разливать напитки.

– Сейчас уйду. – Юрген убрал локти. – А свободные комнаты у вас есть?..

И не удивился, когда ему рассмеялись в лицо: не сегодня.

Чарна сидела за пустым столом, закутавшись в плащ. Поглядывая за ней – как бы не обидели, – Юрген направился к стоегостцам. Но и здесь его не ждал успех. Из самого Стоегоста никого не оказалось – только из пограничных городков. Одни ничего не знали, вторые оказались слишком пьяны и принялись пересказывать слухи обо всём подряд, третьи стали жадно расспрашивать самого Юргена – что он имеет в виду? Что это за «большое животное», которое завелось под столицей?..

Им принесли еду, и Чарна подозвала Юргена жестом. Она ничего не спросила, но Юрген плюхнулся на стул и сам процедил недовольно:

– Ничего.

Чарна приспустила капюшон, посмотрела на него сочувствующе.

– Это всего лишь первая корчма и первые люди, которых ты спрашиваешь. Куда торопишься?

Юрген запустил пальцы в волосы, сжал с силой.

Куда он торопится? Смешная. Ему нужно понять, что за неразбериха творится. Над его домом и семьёй нависла непонятная угроза. За неделю пути он жаждал выведать хоть что-то, но ему не попалось ни одного толкового человека.

Он положил руки на стол, выдохнул. Взял ложку и ткнул в похлёбку.

– Я не совсем понимаю твоего спокойствия, – сказал он холодно.

Чарна смутилась.

– А смысл терять рассудок? Дело времени, и всё встанет на свои места.

– Может встать не тем местом, – проворчал Юрген, зачерпывая похлёбку. И удивился, насколько это вышло похоже на Йовара. – Ученики Нимхе…

– Мы не ученики Нимхе.

– Да, но они были поумнее нас. Тоже, наверное, ждали, когда всё образуется, и не желали оправдываться перед Драга Ложей. Дождались. Всех убили.

– Ну не всех же, – возразила Чарна, кроша хлеб в плошку. – Одного отпустили.

– Кого? – переспросил Юрген и понял, что это прозвучало резко. – Извини. У Нимхе было пять учеников – меньше, чем у любого другого из Драга Ложи. Они были молодыми, сильными и коварными. Жестокими, я не спорю. Они создавали чудовищ, мучили крестьян и пытались стать неуязвимыми, спрятав свою смерть там, где её бы никто не нашёл. Но как бы ни старались, Драга Ложа оказалась сильнее – Йовар был там. В казни он не участвовал, но рассказывал… всякое. Так что никто не выжил.

– А как же шестой ученик Нимхе, которого пригрел господин Грацек?

– Ты путаешь. – Юрген уже не смотрел на Чарну, только ел. – Тот, про кого ты говоришь, не был учеником Нимхе. Мал, кажется. Её… слуга? Принеси-подай? Нимхе тщательно выбирала учеников, и Мал ей не подходил. Это был простой подросток, который выполнял в её подземельях чёрную работу, волочился за её ученицей Чедомилой и умолял научить его колдовству – на его счастье, Нимхе отказалась. Это его и спасло. Драга Ложа поняла, что в делах Нимхе Мал ничего не смыслил. Справедливо, согласись. Это как если бы в Дикий двор пришли убивать нас, но пощадили младших.

– Юрген!

– Что? – Он поднял глаза. – Всё может быть. Господин Грацек тогда только занял отцовское место. Ты ведь знаешь, что Драга Ложу вместе с другими основал не он, а его отец, горный чародей-коршун?.. Грацеку сейчас около пятидесяти, он в Драга Ложе самый младший. Нимхе же уничтожили… погоди-ка… тридцать лет назад. Это что же, Грацек времён падения Двора Теней был моим ровесником? Духи, никогда об этом не думал.

Юрген вытер уголок губ.

– Так вот. Он был молод и жаждал себя показать. Когда Драга Ложа решила, что безопаснее убить и Мала, он вступился за него и чуть со всеми не переругался. Уж не знаю, почему он это сделал – из упрямства или из жалости, – но Мала пощадили.

Чарна сощурилась.

– Он сейчас жив, этот Мал? Может, он за всем и стоит. Раз ученики Нимхе умели создавать чудовищ. Наверняка он понимал и видел больше, чем всем казалось, а теперь решил отомстить…

Юрген пожал плечами.

– Кто знает? Но когда говорят «шестой ученик Нимхе», имеют в виду не его. Это… что-то вроде сказки. Будто после гибели своих пяти учеников Нимхе, уже закованная в железо, взяла себе шестого, втайне от Драга Ложи. Она обучала его год или два, а потом он её убил. Просто однажды – не спрашивай почему; случайно, наверное, – в хоромы Нимхе забрели путники. Они нашли её труп, подвешенный на цепях, и рассказали об этом в соседней деревне. До сих пор никто не знает, от чего погибла Нимхе. Из-за клятв её не могли тронуть ни чародеи Драга Ложи, ни кто-то по их приказу.

Чарна обхватила плошку ладонями, хмыкнула.

– Если это сказка, то почему сразу ученик, а не ученица? Я всегда думала, что это о том слуге… Ладно. Пусть Драга Ложа разбирается с остатками двора Нимхе, а не лезет к Йовару.

Юрген болезненно улыбнулся и снова уткнулся в тарелку.

Больше у них разговор не клеился. Наверное, Чарне было неловко – Юрген видел краем глаза, как она, перехватывая ложку, беспокойно оттягивала рукава. Но Юргену не хотелось трепаться языком или пояснять ей вещи, с которыми Чарна могла бы разобраться давным-давно, окажись чуть любознательнее.

Когда, ещё в большой трапезной, Йовар спросил его, с кем ему хочется путешествовать, Юрген чуть было не ответил: «С Ольжаной». Вовремя спохватился, что Йовар шутки не оценит. Ольжана тоже многого не знала, но с ней было бы легче. Она была весёлой, обстоятельной и спокойной, лучше умела обращаться с деньгами – а их Юргену стоило беречь. Время от времени ученики Йовара помогали жителям соседних местечек – за плату, конечно. Помогали зельем, оберегами или теми чарами, которые позволял Йовар. Но Юрген не знал цен за пределами Борожского господарства и не умел торговаться – раньше деньги не казались ему чем-то, требующим его внимания. В Чернолесье можно было прожить и без них.

Юрген сделал ещё один глоток невкусной похлёбки, прикрыл глаза. В последнее время ему страшно не хватало людей, ушедших из его жизни. Злости на них не было, только любопытство и грусть. Что бы сейчас сказала Ольжана? Как бы себя повела Ратмила? Что бы сделал Чеслав?

Знал ведь: это не те вопросы, на которые он хотел бы получить ответ. Эта тоска по несуществующей семье. Станет ему легче, если он найдёт Ольжану и услышит, как ей ненавистен их двор? А если отыщет постаревшую Ратмилу, занятую хозяйством и родными детьми? Или в конце концов наткнётся на могилу Чеслава, которой никогда не было, – отпустит ли его эта расправа, случившаяся пятнадцать лет назад?

Воспоминания, спрятанные на затворках мозга. Юрген стиснул руками виски, оградился от гогота и шума. Вот ему снова лет пять, он сидит на кухне. Чеслав наколдовывает для него волчка из пара, поднимающегося над огромным чаном. Волчок прыгает по подоконнику, взлетает на печку. Юргену смешно. Чеслав треплет его волосы, обещает вернуться к ночи – и, конечно, уже никогда не возвращается.

Юрген расспрашивает о нём весь следующий день. Ждёт одну ночь, вторую, забрасывает вопросами старших учеников, пока однажды за завтраком Хранко – почти одиннадцатилетний, но уже такой же вредный, как сейчас, – не выдерживает и не сообщает, что Чеслав не придёт. «Совсем не придёт, понимаешь, Юрген? Йовар наказал его, ты что, не знаешь? Он ушёл на восточный погост и там остался». Вот так.

Йовар не появляется. Спросить некого. Ратмила и старшие ученики не пускают Юргена со двора, но он всё равно сбегает – берёт след щенячьим носом, выходит на погост и не находит ничего, кроме взрытых могил и примятой травы. След теряется в реке, отделяющей Чернолесье от владений Нимхе. Стоит ранняя весна. Юрген ныряет и ныряет. Вода холодна, она заливает ему глаза и уши. Юрген ревёт, но никуда не уходит. На дне нет ничего, даже клочка одежды. На противоположном берегу – пусто.

Дальше – темнота. Кто-то возвращает его домой, наверное, Йовар. Следующую неделю Юрген мечется в лихорадке, хнычет и зовёт Чеслава. Он различает Ратмилу, обтирающую его лоб тряпицей, и согбенную фигуру Йовара у своей постели. Позже случится много разного – и его тяжёлое выздоровление, и рассказ о том, к какому тёмному колдовству питал слабость Чеслав, и надежда Юргена на то, что Чеслав спасся, раз уж никто не нашёл его тела. Юрген будет верить в это до тех пор, пока подросший Хранко не скривится и не спросит, мол, ты правда думаешь, что после чар Йовара там могло что-то остаться?..

– Юрген. – Чарна нахмурилась, нависла над столом. – На тебе лица нет. Ты в порядке?

Он – да. А вот Ольжана – не очень.

Ольжана и Чеслав – каждый в своё время – были единственными, кого Йовар не хотел брать в ученики. Возраст? Ратмила была куда старше их обоих. Казалось, что с ними будет много хлопот? Точно не больше, чем с новорождённым Юргеном. Йовар с первой встречи невзлюбил Ольжану точно так же, как Чеслава, – глупо это отрицать.

Юрген спрятал лицо в ладонях, медленно и глубоко вздохнул. Ему стало тошно от внезапной мысли. Жаль, что этого не случилось при Диком дворе, тогда бы он решился и спросил прямо – Йовар многое ему прощал, простил бы и этот вопрос.

Это ведь на самом деле не ты?

Юргена затрясло. Он стал себе противен, словно хоть и мысленно, но предал Йовара.

– Юрген, – Чарна накрыла его руку своей ладонью, – ты чего? Эй? Всё будет хорошо. Мы всё выясним.

Его будто выбросило из воспоминаний, резко вернуло в корчму. За спиной грянул смех. У стойки шумно выругались, перевернув кружку с пивом. Нос защипало от перебродившего воздуха.

– Всё хорошо. – Юрген слегка улыбнулся и высвободил руку. – Просто задумался. Извини, если напугал.

Чарна кивнула, убрала ладонь под стол.

– Привет! – Звонкий голос.

Юрген полуобернулся. К ним подскочила подавальщица, красивая девушка лет восемнадцати. Каштановые кудряшки заколоты в пучок, на щеках розовый румянец. Невысокого роста, с маленькими руками и крутыми бёдрами. Одета она была в малиновое платье с белым передником, расшитым птичками по подолу.