Текст книги "Роковое стечение обстоятельств"

Глава II

В машине по дороге в следственный изолятор Юлька молчала. Вопросы, которые ей задавали два милиционера, сопровождавшие её, остались без ответа. Они были уже не по протоколу, а так, для поддержания разговора, поэтому Юлька отвечать не стала. Она смотрела в зарешеченное окно, все еще не веря тому, что произошло с ней. Весь мир, частичкой которого она ощущала себя еще совсем недавно, внезапно отделился от нее, сузился до размера небольшого окошка милицейской машины. Куда спешат мужчины с дипломатами, старушки с авоськами, дамочки с колясками? Вся эта повседневная суета большого города вдруг показалась Юльке такой бессмысленной, а люди с их вечной беготней напоминали муравьев, переполнивших город.

Ком обиды, подступивший к горлу, мешал Юльке дышать, челюсть, казалось, онемела, ныло где-то внизу живота, голова наполнилась свинцовой тяжестью, руки и ноги не двигались. Ну как все это могло произойти? Что теперь будет со мной? С мамой, когда она все узнает? На эти вопросы не было ответа. Только страх неизвестности и безысходности сковывал все Юлькино тело. Юлька изо всех сил старалась не поддаться панике своего воображения, вспоминала про аутотренинг «Все будет хорошо, Все будет хо…» А если уже не будет?

Камера специального отделения для несовершеннолетних при следственном изоляторе, куда привели Юльку после всех унизительных процедур приема, напоминала своими размерами купе в поезде дальнего следования. Те же полки внизу и вверху, такой же маленький столик посередине. Лишь крохотное окошко за решеткой и туалет, отделенный дерматиновой шторкой от спальных мест, говорили о том, что это тюрьма. Стены были выкрашены жуткой краской цвета детской неожиданности. Небольшой столик между нарами был покрыт видавшей виды клеенкой с дырками. На столе стояли четыре кружки и четыре миски. Судя по их количеству, в камере проживало четверо, Юлька была пятой.

Юльке выдали постельное белье, кружку, миску, ложку. А дальше… дверь камеры, громко хлопнув, закрылась. Противно лязгнул замок. Несмотря на август, стояла жара под тридцать градусов. Поэтому всех подследственных выводили на прогулку по два раза: утром и вечером. Как раз в это время все обитатели камеры были на прогулке.

Юлька с тяжелым вздохом опустилась на ближайшие к ней нары, пристроив рядом тюк с постелью. Сил после всего произошедшего не было, руки ныли от наручников, голова соображала плохо. Юлька вспомнила, что сегодня она ещё не ела, и ее стало подташнивать от голода и спертого воздуха камеры. Обессилев, она рухнула на матрас и заснула.

Проснулась от резкого толчка в плечо.

– Эй, ты кто? – услышала Юлька грубый голос с хрипотцой.

– Это место занято! Тут Плюгавая спит! – завопил еще один недобрый голос.

– Твоя будет соседняя нижняя полка у туалета!

Юлька с трудом открыла глаза и увидела перед собой девушку, стриженную коротко под мальчика. Ее широкие плечи напоминали плечи пловца или борца, а накачанные мышцы говорили о физической силе. Юлька подскочила от неожиданности и бесцеремонности, молча подхватила постель и переместилась.

– Че молчишь? Как звать? – допытывалась широкоплечая.

Остальные, ничего не говоря сели и любопытством уставились на Юльку.

– Юля.

– Ну будем знакомы, я Леха, – представилась девушка мужским именем, – вообще – то Ленка, но все зовут Леха.

– А-а, понятно …, – из вежливости ответила Юлька.

– А это Нелька – Карамелька, Светка – Фонарь и Нюрка Плюгавая, – пояснила Леха.

Юльке не хотелось продолжать разговор, она легла и уставилась на стену. Лежала она так долго, не замечая, как ее обсуждают соседки, пока не сморил сон.

Проспала Юлька до следующего утра. Утром после завтрака Юльку вызвали на допрос. Следователем оказался молодой черноглазый мужчина лет около тридцати. Он был не какой-нибудь черствяк, а очень даже внимательный и негрубый, называл на «вы». Представился следователь Васильевым Игорем Олеговичем. Он задавал Юльке много вопросов, казалось бы, совсем не относящихся к делу, но явно помогающих раскрыть мотивы Юлькиного преступления. Юлька, несмотря на то, что следователь был ей симпатичен, отвечала односложно и придерживалась тех показаний, которые она давала при обыске милиционерам. Она старалась ни одним словом не выдать Вовика. Протокол допроса вел молодой студент-практикант. Он записывал за Юлькой каждое слово так старательно, как школьник, боясь упустить что-то важное.

– Ну-с, Трофимова Юлия Михайловна, – продолжал Игорь Олегович. – Очень интересно получается: из огромного количества девушек, проживающих самостоятельно, наркоторговец набрел именно на вас. Как вы это объясните следствию?

– Да я уже говорила, – осторожно, боясь запутаться, продолжала Юлька. – Я уже говорила, что не знала ни о каких наркотиках в коробках. Я ушла из дома, были проблемы с деньгами, долги, оплата съемной комнаты… Неделю назад сидела в парке на скамейке… расплакалась. Ко мне подошел парень и предложил заработать. Он сказал, что у него товар, а склад затопило. Вот и ищет того, у кого можно товар в коробках временно подержать.

– Так, понятно… А как выглядел этот «благодетель»? Описать сможете в деталях?

– Ну-у… он… высокий такой, волосы пепельного цвета, стрижка… в белой футболке был и в синих джинсах вроде, – придумывала на ходу Юлька. – Больше ничего не помню, никаких особых примет не было. Обыкновенный, каких тысячи в городе.

Игорь Олегович стучал ручкой по столу, исподлобья поглядывая на Юльку.

– А фоторобот составить смогли бы? – спросил он Юльку.

– Ну… наверное, – замялась Юлька. – Хотя вот в точности глаза, губы, нос я не запомнила.

– Ладно, – подытожил следователь. – На сегодня хватит. Подпишите ваши показания в протоколе допроса и все-таки постарайтесь получше вспомнить приметы того, кому обязаны вашим теперешним положением. Уведите подследственную Трофимову!

Юлька уставшая и опустошенная вернулась в камеру. Вскоре вместе со своими соседками Юлька вышла на прогулку в маленький тюремный дворик, зарешеченный со всех сторон. Где-то на дереве щебетали городские птички, вдалеке доносился шум машин.

Все эти звуки напоминали Юльке о том, что за этой клеткой, за этой каменной стеной существует тот прежний мир, где ее ждут на работу, где, наверняка, с ума сходит мама, обзванивая все больницы и морги.

Придя в камеру, Юлька грохнулась на свою постель и разразилась такими рыданиями, что пришлось вызывать медсестру с валерьянкой.

– Натворят невесть что, потом волосы на себе дерут! Вот дуры! – бурчала медсестра, отсчитывая положенные тридцать капель.

– А ну, че расселись, держите ее! Валерьянку вливать буду! – прикрикнула она на девчонок.

Девчонки подошли к Юльке, с трудом отодрали руки от заплаканного лица. Медсестра быстрым движением влила в рот Юльки валерьянку, достала из кармана пачку одноразовых платков и кинула их на кровать.

– На, утрись, чай не в санаторий приехала, – уже выходя из камеры бросила она начавшей потихоньку успокаиваться Юльке.

Невысокого роста конопатая девчонка с косичками лет пятнадцати подала Юльке платки со словами:

– На, держи! Тебе просто привыкнуть надо! А если следак козел попался, ты ему вообще ничего не говори, молчи и все тут. Глядишь, другого дадут! Проверено!

Юлька немного успокоилась, привела себя в порядок. Девочку с косичками звали Нюрка Плюгавая, видимо, за конопатое лицо, усыпанное веснушками и совсем уж бледненькую, серенькую внешность. Нюрка присела рядом с Юлькой и спросила то, о чем всем обитателям камеры не терпелось узнать:

– А ты по какой статье проходишь? На чем попалась?

– Да так …наркотики, двести двадцать восьмая, – еле выдавила из себя Юлька.

Соседки с интересом глянули на нее в надежде услышать рассказ. Но Юльке не хотелось общаться. Она легла на нары, плотно сжав губы, уставилась куда-то наверх и ни слова за весь день не сказала.

Леха, будучи самой старшей из всех обитателей камеры, на считая, конечно, Юльки, и самой опытной дала девчонкам знак не лезть к Юльке с расспросами.

– Свыкнется со здешней жизнью, сама на разговор выйдет и все о себе расскажет, мудро сказала Леха.

Она в свои шестнадцать лет уже третий раз находилась под следствием. Леха, так же как и Юлька росла безотцовщиной. У нее были братья – погодки младше нее. Мать работала посудомойщицей в кафе, пила. В дни выдачи зарплаты дети разыскивали ее по всему городу и пьяную волокли домой. Леха поэтому и пошла заниматься тяжелой атлетикой в спортзал, нужно было мышцы накачивать, чтобы быть сильной и свою мать таскать. Вскоре у матери отказали ноги, и ей дали инвалидность. Нужны были деньги на лекарства, нужно было кормить младших братьев. Леха в четырнадцать лет сколотила банду из местных подростков-хулиганов, и они ограбили магазин. Благодаря хорошим характеристикам из школы и из спортивной секции, и тому, что юной налетчице не было еще шестнадцати, Леху тогда отпустили, но на учет в милицию поставили. Вскоре она бросила школу и пошла работать почтальоном. Денег все равно не хватало. Вот Леха и вытащила кошелек у своей коллеги. Правда потом во время следствия призналась и раскаялась, но срок в воспитательной колонии для несовершеннолетних все равно отбыла. Когда вышла, мать умерла, а братьев забрали в интернат. На работу Леху не принимали, в интернат идти она не хотела. Пряталась по подвалам от социальных служб.

Как-то случайно встретила она своего тренера по тяжелой атлетике. Он договорился с начальством, и Леху взяли на работу убирать спортивный зал и раздевалки. А по ночам после уборки она тренировалась в этом же зале.

Вроде бы жизнь начала налаживаться, но тут вдруг Леха повстречала ребят, которые отсидели срок за ограбление магазина. Один из них устроился работать к отцу на мойку машин, и у них уже созрел план ограбления автомойки. Леху они уговорили пойти с ними, наобещав ей золотые горы, а главное, ей сказали, что через два года она сможет забрать братьев и сама содержать их. Леха купилась на это. И сейчас пока шло следствие по ограблению автомойки, Леха сидела здесь уже в третий раз. На маленький срок она уж и не рассчитывала, потому и основательно готовилась к жизни в колонии, продолжая изучать негласные законы тюремной жизни на малолетке. Ей было искренне жаль эту интеллигентную симпатичную девчонку, которая, по всей видимости, попала сюда либо по глупости, либо по роковому стечению обстоятельств. Леха смотрела на неподвижно лежащую Юльку с чувством сострадания. И, хотя Юлька была почти на два года старше Лехи, Леха решила взять над ней шефство, обучить ее правилам выживания и здесь в СИЗО, и в колонии, куда наверняка она попадет за наркотики.

Принесли обед, к обеду Юлька даже не притронулась, безмолвно пролежав на нарах в одной позе. Когда принесли ужин, Леха подошла к Юльке и сказала:

– Ну хоть немного поешь, слышишь? Силы-то где будешь брать за правду бороться?

Юлька послушно села, взяла кусок хлеба, отхлебнула немного гороховой каши-баланды, запила холодным переслащенным чаем.

– Да за какую еще правду я должна по-твоему бороться? – отрешенно спросила Юлька.

– Как это за какую? Чтобы невиновность свою доказать! Вот тебе и вся правда.

– А ты почем знаешь, виновна я или нет? Что у меня на лбу написано? – допытывалась Юлька.

– Ха! Да как раз у тебя-то все и написано! Вон другие приходят сюда, как ангелы божьи «Не виноватые мы, мол, нас подставили». Такие все белые – пушистые. А на деле-то такие злодеяния за ними. Ну у кого предки богатые, тех, понятное дело, отмазывают за бабло. А у тебя на лице все написано: «Божий одуванчик». Вся такая симпатичная интеллигентная. Сразу видно, маменькина дочка! Ничего такого натворить не могла, за что бы сюда забрали. Только вот одно не понятно, почему ты там кого-то выгораживаешь, чужую вину на себя берешь?

– Ну прямо гадалка ты или ясновидящая! – удивилась Юлька, искренне поразившись умению Лехи угадывать ситуацию и считывать с лица.

– Да, посидишь с мое, станешь гадалкой поневоле, – вздохнув пояснила Леха.

– Вот если бы и у следователя такая же интуиция была! – проговорила, Юлька.

– Наивная, ты думаешь, он не видит, кто преступник, а кто – нет. Только догадки и интуицию к делу не пришьешь, а факты – против тебя. Да и дело ему закрывать надо.

– Да – а, это точно. Все против меня.

– А тебе повезло, что ты здесь в этой камере оказалась, тут все вменяемые, а я – главный инструктор. Ты, если чего, ко мне обращайся. Скоро тебе адвоката дадут, вот через него сможешь с домом связаться. Ты, главное, ему правду говори, если хороший адвокат – вытащит.

– Спасибо за совет! – поблагодарила Юлька.

Ей понравилась эта не по годам мудрая Леха, которая не лезла в душу с расспросами, а так запросто раздавала советы и подбадривала. В эту ночь Юлька впервые уснула спокойно. Ей снились сны-воспоминания о далеком детстве, снились отрывочные картинки из школьной жизни.

* * *

Рита вздрогнула во сне, сон был неспокойным. Снился темный непроходимый лес, и слышался во сне детский голос, который звал ее беспрерывно: «Мама! Мама!». Рита, путаясь в траве и зарослях, наступая на колючки и изранив в кровь ноги, пробирается из чащи леса и идет на этот зов. Вдалеке за деревьями мелькнула детская головка с двумя косичками. Странным было то, что девочка звала маму, но в то же время убегала и отдалялась от нее в какую – то неизвестную даль, в самую чащу этого густого леса.

Рита пыталась что-то крикнуть, но горло было сдавлено. Обессилев, она упала и больше встать уже не смогла. А детский голос по-прежнему настойчиво звал: «Мама!» «Мама!».

Рита силилась встать, но не могла. Она вдруг почувствовала, что земля словно втягивает ее в себя. Это болото.

Рита огромным усилием воли открыла глаза. Страшный сон! Жуткий и по сюжету, и по ощущениям тела. Холодный пот выступи на лбу, руки почему-то непроизвольно дрожали. Рите не хотелось будить спящего рядом гражданского мужа. Она с трудом поднялась с кровати и медленно, держась за стену, побрела на кухню за валерьянкой.

Выпив успокоительного, Рита взглянула на часы, они показывали девять утра. Повинуясь какому-то нехорошему предчувствию, она схватила телефон и набрала номер дочери. Телефон Юли не отвечал. Рита точно знала, что у Юли сегодня выходной, на работу она не пойдет, значит встанет попозже.

С трудом выждав час, Рита позвонила еще раз. На этот раз ответили: «Телефон отключен или находится вне зоны действия сети». Рита почувствовав неладное, быстро приняла душ и оделась. Она выскочила на улицу и, поймав такси, помчалась к дому, где ее дочь Юля снимала комнату.

Приехав к дочери, поднявшись на нужный этаж, Рита начала звонить в звонок. Потом принялась тарабанить в дверь. Ей никто не открыл. Позвонила в квартиру напротив. И там тишина. Она уже собралась уходить, как вдруг замок щелкнул, и соседскую дверь открыл заспанный мужичок в махровом халате.

– Здравствуйте! – поздоровалась Рита.

– Чего нужно? – буркнул недовольный мужик.

– Да я спросить хотела, – начала Рита, и уже пожалела, что позвонила сюда. – Я только спросить хотела, не видели ли вы здесь девушку из соседней квартиры?

– Нет, никого не видел! С ночи пришел, спал… а вы разбудили! – бухтел мужик.

– Ну, извините, просто дочь ищу, она на звонки не отвечает, и дома ее нет. Извините!

Рита уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг мужик видно вспомнив что-то, окликнул ее:

– Эй, дамочка! Постой! Мои старики с утра вроде в эту квартиру ходили. Зачем, не знаю, не спрашивал.

– А где сейчас ваши родители? – спросила Рита.

– Да, кажись, на дачу уехали.

– Ладно, и на том спасибо, еще раз извините.

– Да чего уж, раз такое дело.

Ничего не понимающая Рита спустилась с лестницы, вышла во двор, прошла сквозь арку на улицу и остановила такси. Сев в такси, она указала адрес кафе, где работала Юля. Приехав в кафе, Рита еще раз убедилась, что у Юли выходной, и никто ее там не видел.

Уставшая и опустошенная от бесплодных поисков дочери, Рита вернулась домой. Артур уже проснулся. Он был на кухне и варил кофе.

– О, Ритуля! Ты где была? Проснулся, нет тебя! К врачу ходила с утра пораньше?

Тяжело вздохнув, Рита опустилась на табурет.

– Юлька пропала! – только и смогла сказать она.

– Рит, да ты чего? Как это пропала? Дело-то молодое, встретила парня, сюси – пуси, любовь – морковь, у него и заночевала. Вот увидишь, объявится скоро.

– Сон плохой сегодня видела. Да и сердце материнское подсказывает, что-то случилось. Понимаешь?

– Слушай, а поехали к подруге ее съездим! Может, у нее Юлька заночевала, – предложил Артур.

Эта мысль показалась Рите правильной.

– Да. Конечно, поехали к Лерке. Они со школы лучшие подруги, не разлей вода. Только поскорее, ладно?

На машине минут через пять они доехали до Леркиного дома. Рита поднялась и позвонила в дверь. Сонная Лерка открыла и поздоровалась:

– Здравствуйте, Маргарита Николаевна!

– Здравствуй, Лера! Скажи, у тебя Юли нет случайно?

– Нет, а что? Так она дома должна быть сейчас, выходной у нее, – заверила Лерка.

– Была я дома у нее, звонила, стучала – нет там никого! Телефон тоже не отвечает. А ты когда ее в последний раз видела?

– Так это…. Вчера к ней заходила вечером, – соврала Лерка, а сама подумала, где это может быть ее подруга? Ведь утром с вокзала она домой поехала.

– Ну ладно, Лера, пойду я а ты, если что узнаешь, звони мне, хорошо?

– Да, да, конечно, сразу позвоню, – пообещала Лерка.

В течение двух следующих дней Рита обзвонила все больницы, все морги. Юльки нигде не было. В кафе тоже звонила, на работу Юлька не вышла.

На третий день исчезновения Юльки Рита пошла в милицию и написала заявление, а сама продолжала поиски дочери. Вдвоем с Артуром они отправились к Юлькиному соседу в надежде увидеть стариков. Но, как выяснилось, они все еще были на даче. Артур расспросил, как доехать до дачи. Дача оказалась недалеко от города, и стариков – Юлькиных соседей удалось найти довольно быстро. Те же, видя состояние Риты, не стали говорить ей о наркотиках, а лишь сообщили, что была в то утро милиция, делали обыск, и Юльку увезли.

Рассказ стариков о событиях того злосчастного утра совсем подкосил Риту. Поднялось давление, Артур вызвал бригаду скорой помощи. В больницу Рита не поехала, она хотела во что бы то ни стало найти дочь и помочь ей.

Артур вызвал доктора из частной клиники и медсестру с капельницей. Рите поставили капельницу, и она, немного успокоившись от лекарств, провалилась в полудремоту после двух бессонных ночей. Артур, позвонил в несколько отделений милиции, не добившись никакой информации, уехал на работу, оставив Риту на попечение медсестры.

На следующее утро раздался телефонный звонок, Артур взял трубку:

– Здравствуйте, капитан милиции Васильев Игорь Олегович. Мне нужна Трофимова Маргарита Николаевна. Могу ее услышать?

– Да, да, конечно, – заволновался Артур. – Рита, трубку возьми!

Следователь по Юлькиному делу попросил приехать Риту завтра к двенадцати часам.

На следующее утро, наглотавшись таблеток, Рита поехала к следователю. По дороге она думала, что же такого могло произойти с ее дочерью, за что она попала в СИЗО? Может, за кражу? – подумала Рита. Тут же вспомнила, как неделю назад Юлька приходила домой деньги просить.

– Точно! Кража! – в ужасе подумала Рита.

– Какая же я дура! – ругала она сама себя. – Ни о чем ее тогда не расспросила: для чего нужны ей деньги.

– Да нет, не может быть кража, – продолжала рассуждать Рита. – Юлька копейки без спроса никогда не брала, всю сдачу из магазина приносила.

Рита вспомнила урок, который она преподнесла дочери в детстве и который Юлька запомнила на всю оставшуюся жизнь.

Как-то первоклассница Юлька, придя домой из школы, стала рассказывать маме о каком-то чудесном заморском пенале, который принесла в школу одноклассница.

– Знаешь, мамочка, – трещала восторженная Юлька. – Он такой с кнопочками, с музыкой, весь такой с бусинками! А ручки и фломастеры там какие!

– Юль, ну хорошо, порадуйся за одноклассницу. Только не завидуй никому и

никогда! – учила Рита.

Однажды в выходной, делая уборку, Рита нашла под матрасом Юлькиной кровати чудо – вещицу. Ну точь – в – точь такой же пенал, как описывала Юлька. Рита подняла всех на уши и узнала адрес одноклассницы. Ревущую горькими слезами Юльку со злосчастным пеналом в руке, Рита поволокла к той девочке домой. Юлька, кулаком размазывала слезы по лицу, упиралась, но придя к однокласснице, все же нашла в себе силы сунуть пенал в руки хозяйки со словами: «Извини, я его просто получше рассмотреть хотела!»

Дома Рита провела с дочерью беседу о том, что чужое брать нельзя. Юлька закрылась в своей комнате и пролежала весь следующий день с температурой из-за того, что было стыдно в школу идти. Она даже просила маму перевести ее в другой класс.

Всю неделю Юлька проболела и свой день рождения тридцатого ноября встретила невесело. Вечером они были вдвоем с мамой. Вдруг неожиданно раздался звонок в дверь. На пороге стояла та самая одноклассница, из – за которой так переживала Юлька, со своей мамой. Девочка протянула Юльке маленького плюшевого медвежонка и поздравила с днем рождения. Этой одноклассницей была Лера. Рита пригласила всех пить чай с пирожными и тортом. С той поры девочки подружились. Юлька получила хороший урок и хорошую подругу на все школьные годы.

– Нет, кража точно исключается, – вспомнив эту историю, продолжала размышлять Рита. – Но тогда что?

Юлька хоть и покуривала, и училась на тройки, но с хулиганами и с плохой компанией никогда не водилась.

Неизвестность пугала Риту. А главное, она не знала, чем сможет помочь дочери.

Так в размышлениях и воспоминаниях Рита добралась до СИЗО.

Разговор со следователем оказался недолгим. Узнав о наркотиках, Рита никак не могла понять, какая такая нужда заставила ее дочь пойти на хранение такого опасного товара.

Ведь Рита давала ей деньги, да и работа у Юльки появилась. Следователь, расспросив Риту о друзьях-приятелях Юльки, о школьной жизни, о последних событиях, отпустил ее.

Артур, на помощь которого рассчитывала Рита, как – то отдалился, узнав о том, что Юлька под следствием. На следующее утро Рита решила поговорить с Артуром насчет частного адвоката для Юли.

– Рита, ну ты же прекрасно понимаешь, бешеных денег стоят эти адвокаты, откуда у меня такие деньги? Я ж не бизнесмен!

– Ну, может, у кого из друзей взаймы попросишь на время. Я работу найду, рассчитаемся как-нибудь, – предложила Рита, все еще не оставляя надежды на помощь Артура.

– Не знаю, не знаю, у кого попросить. Да адвоката ей и так дадут государственного. Ведь не зря же мы налоги такие платим. А раз несовершеннолетняя в первый раз попалась, могут и условный срок дать.

– Да что ты понимаешь! – едва сдерживая слезы, почти крича проговорила Рита. – Она – моя дочь! Может, и моя вина есть, что Юлька из дома ушла. Это нам с тобой надо было квартиру снимать, а не ей по комнатам мыкаться! Деньги ей нужны были, вот и вляпалась она, дуреха по молодости да по глупости. Как она там сейчас? Что ждет ее впереди?

– Если уж на то пошло, из дома ее никто не выгонял! Сама должна за свои поступки отвечать! – возразил Артур.

– Да как вообще ты можешь быть таким черствым!

– Это я-то черствый?! – взорвался Артур. – Ни в чем тебе не отказываю, живешь себе, как у Христа за пазухой. А что там эта твоя Юлька натворила, с кем связалась, еще неизвестно! Пусть сама за это отвечает!

После этого разговора отношения Риты и Артура начали разваливаться. Рита поняла, что со своей проблемой она осталась один на один, и помочь ей никто не сможет. Рассчитывать не на кого. Кредит в банке взять нельзя, так как Рита не работает. Подруги, у которой можно было бы взять такую сумму денег, у Риты не было.

Через несколько дней Рите позвонила адвокат, молоденькая девушка только что принятая на работу после института. Она рассказала Рите о том, что Юлька держится молодцом, не раскисает. Но в то же время Рита расстроилась, узнав о невозможности доказать непричастность Юльки к коробкам с наркотиками.

– Вы должны запастись хорошими характеристиками из школы, с места работы Юли и представить их суду, – сказала адвокат Рите. – А я со своей стороны сделаю все, чтобы срок наказания оказался минимальным.

Рита немного успокоилась и начала собирать характеристики из всевозможных мест, где бывала Юлька: из школы, из кафе, где она совсем недолго успела поработать, и даже из оздоровительного лагеря, куда Юлька ездила несколько раз по путевке от завода.