Текст книги "Три правила войны"

Август 2011. Слау

Констебль Дерек Враттен пребывал в распрекраснейшем настроении. Во-первых, его приняли в академию метрополитальной полиции, во-вторых, Эмма, его герлфренд, – нет, уже бывшая подружка! – как только услышала, что Дерек перемещается в центральный Лондон и во время обучения будет жить с бабушкой, наконец-то дала ему вольную, а в-третьих, у него сегодня был выход в ночную смену, а ночные смены Дерек любил. Все вместе складывалось просто волшебно.

По законам вселенной, нужно было ожидать пакости из разряда форс-мажор. Вселенная не подкачала.

– Враттен, твой клиент, – сержант СИЗО, Гарри, кивнул на тщедушного мальца, скрюченного на лавке в приемнике.

– Обвинение?

– Сексуальное домогательство.

– Ты шутишь, – Дерек внимательнее посмотрел на маньяка. – Он же едва на ногах держится.

– Слушай, это дело вообще сказка. Так что ты держись, мы с тобой, – сержант с трудом сдерживал смех, передавая Дереку папку с кратким содержанием дела. – Обычная процедура, медицинское обследование, регистрация, пальцы, фотографии, ну и, конечно, интервью.

– В чем прикол? – осторожно поинтересовался констебль Враттен.

– Ну, во-первых, он немой…

– Э-э-э, и как же его опрашивать?

– Во-вторых, он глухой…

– Ну, наверное Би-эс-эль1212
  BSL (British Sign Language) – язык глухонемых в Великобритании.


[Закрыть] переводчик нужен? Мы ведь можем вызвать переводчика для глухонемых?

– Ну, а в-третьих, он поляк. Мы уже вызывали переводчика с британского языка для глухонемых, он не понимает английских жестов.

– Господи, Гарри, почему я?

– Потому что ты молодой и везучий. Я тебе еще самого главного не сказал.

– Не пугай меня, сержант. Мне уже и так плохо, – простонал Дерек, закатывая глаза.

– Ну, я думаю, ты сам уже понял. У тебя осталось двадцать часов на все про все. Иди, констебль, работай, – и сержант что-то зацокал на своем компьютере, давая понять, что разговор закончен.

Дерек не зря сдал экзамены в академию с первого раза, в памяти автоматически всплыло – с момента ареста подозреваемого у полиции ровно двадцать четыре часа, чтобы соблюсти все формальности по регистрации подозреваемого, такие как медицинское обследование, дактилоскопия, фотографии и т. д. В это же время надо уложиться с интервью, то есть допросом подозреваемого, чтобы потом представить сержанту дело на окончательное рассмотрение и принятие решения на основании собранных данных – достаточно ли доказательств для обвинения и передачи дела в суд или нет, в последнем случае подозреваемого выпускали. Только в крайних случаях эти сутки можно было продлить, что означало представить пространный отчет для того же сержанта или, не дай боже, Crown Prosecution Service (королевской прокуратуры) о проделанной работе с обоснованием продления срока задержания.

«Я, конечно же, люблю ночные дежурства, но именно по той причине, что сложных случаев поменьше», – подумал констебль Враттен. Сегодня фортуна реально над ним подшутила. Наверное, в качестве компенсации за широкую полосу везения в последнее время. Ну ладно, как говорит лондонская бабушка, «главное ввязаться, а там посмотрим». Враттен подошел к подозреваемому и тронул его за плечо. Сексуальный маньяк вздрогнул и испуганно посмотрел на Дерека. Господи, да ему и двадцати еще нет!

– Я полицейский констебль Враттен, я буду тобой сегодня заниматься, ты понимаешь?

Подозреваемый издал несколько мычащих звуков и развел руками. Нет, не понимает. Враттен показал ему жестами, мол, сиди, где сидишь, и вернулся к сержанту.

– Гарри, я реально не знаю, что делать.

– Ладно, есть у меня идея. – Гарри забарабанил в клавиатуру компьютера и через несколько секунд написал что-то на клочке бумаги, которую передал констеблю. – Держи и не благодари. Самая умная женщина в мире. Вместе что-нибудь придумаете.

Дерек посмотрел на бумажку. Там был написан номер телефона и имя «Анна».

– Что это?

– Самая умная девушка в мире, открой уши. Переводчик с польского, Анной зовут. Звони. Если она не найдет решения, просто вместе пристрелите его и закопайте где-нибудь. На нее в этом плане можно положиться.

Сержант кивнул на немого, скрючившегося на лавке.

– Ага, – кивнул Дерек. – Очень смешно. Ты сам-то когда пистолет в последний раз видел?

Вопреки распространенному мнению, право ношения оружия среди английской полиции не так повсеместно, как считают люди, смотрящие американские сериалы. Может быть, поэтому Дерек и подал бумаги в полицейскую академию. В работе детектива есть хоть какая-то романтика.

Ладно, бой, соберись. Немой никуда не денется. Проблему надо решить. И, вздохнув, Дерек позвонил таинственной Анне, самой умной девушке в мире.

Девушка оказалась не только умной, но и легкой на подъем, уже через двадцать минут ему сообщили, что в приемной его ожидает Анна Пши.. Пжи… ох уж эти польские фамилии. Дерек поспешил наверх, чтобы как можно быстрее спустить ее в подвал СИЗО. На все про все уже оставалось девятнадцать часов, а он еще к медицинскому обследованию не приступил. Зато он успел прочитать материалы дела.

Миссис Локавэй, проживающая в пригороде Слау, шестидесяти пяти лет от роду, обвиняла господина Мариуша Чекальского, двадцати шести лет от роду (в этом Дерек ошибся, пацан действительно выглядел моложе своих лет, может быть из-за крайней худобы, может быть из-за затравленного взгляда, которым он взирал на окружающий мир) в сексуальном нападении, а точнее, в преднамеренном мануальном контакте с ее безвременно усохшим бюстом. Госпожа Локавэй утверждала, что господин Чекальский проник в ее дом под предлогом продажи картинок с котятами (фото прилагается) и после распития предложенного стакана воды бесцеремонно дотронулся до ее груди, после чего был выпихнут на улицу, где и был арестован нарядом полиции, которую миссис Локавэй тут же вызвала с целью защиты своей пострадавшей чести от сексуального маньяка. Свидетелей, кроме пострадавшей, не было. Господин Чекальский, скорее всего, является частью группы немых и глухих продавцов безвкусных картинок, которые недавно стали появляться организованными набегами из Польши – приедут на день, поторгуют, и сразу обратно. Кто был организатором этих групп, никто не знал, да никто и не интересовался, так как преступлением такая деятельность не являлась. «Хотя за таких кошечек надо расстреливать на месте, без суда и следствия», – подумал Дерек, рассматривая приложенное вещественное доказательство.

Итак, что мы имеем. Мы имеем глухого и немого парня, которого обвиняют в сексуальном домогательстве: тискать сиськи без согласия правообладательницы – это серьезно, это уже срок и размещение твоего имени, сразу же, в регистре сексуальных правонарушителей, с последующими контрольными встречами. С другой стороны, свидетелей, кроме стукнутой бабки, нет. Как выпутаться из этой ситуации за оставшиеся девятнадцать часов, Дерек представлял очень слабо.

Переводчица оказалась пташкообразным рыжиком-пыжиком, облаченным в потрепанные джинсики. «Сколько ей лет? – подумал констебль. – Двадцать? Тридцать?» «Маленькая собачка до смерти щенок», вспомнилась лондонская бабушка. Быстро поставив переводчице задачу, Дерек перевел господина Чекальского в медицинский кабинет – каждая регистрация начинается с медицинского обследования, особенно если у подозреваемого такие медицинские показатели.

К удивлению констебля, с медицинским обследованием Пташка, как Дерек окрестил переводчицу, справилась на ура – она просто нарисовала несколько человеческих силуэтов и вместе с Мариушем расставила на них зеленые точки, что означало, что, кроме глухоты и немоты, с остальными органами у Мариуша никаких проблем не было.

Настало время регистрации. Слава Богу, у Чекальского были с собой документы, так что формальную часть с регистрацией в компьютере таких данных, как адрес и дата рождения, проблем не было. Проблемы были с правами. У каждого арестованного есть незыблемые Права – право на один телефонный звонок и право, чтобы проконсультироваться с адвокатом, в случае отсутствия собственного, полиция вызывала государственного защитника. Со звонком как-то разобрались – Чекальский нацарапал номер, который оказался польским мобильником, и Пташка по нему прозвонилась. Оказалось, это был номер «руководителя туристической группы», как гордо назвал себя предводитель глухонемой братии, который сам, естественно, никаких проблем с общением не испытывал.

– Он говорит, что они возвращаются сегодня в Польшу, но он привезет другую группу послезавтра, тогда и сможет забрать Мариуша. – Передала сообщение руководителя Пташка.

– Объясни ему, – ответил Дерек, – что господину Чекальскому вменяется сексуальное домогательство, так что, скорее всего, он останется в Англии на пару месяцев.

Пташка вдохнула и застрекотала на своем птичьем наречии.

– Я не представляю, как ему объяснить про адвоката, – призналась она, закончив разговор с руководителем и переключившись на подозреваемого. – Мариуш практически не умеет писать и читать и не понимает абстрактных понятий. Он может написать только простые слова, такие как «мама», «папа», «машина», но не полные предложения. Смысл адвоката, а особенно то, что он нуждается в защите, от него ускользает. Да и вообще, я пока не знаю, как общался бы с ним тот же самый адвокат.

«Да и я то же», – мрачно подумал Дерек.

– Пока запишем, что адвоката он не хочет, – решил Гарри, – а там посмотрим. С фотками и пальчиками, я думаю, вы справитесь.

С этим как раз проблем на было – подозреваемый покорно дал себя сфотографировать, а к процедуре дактилоскопии проявил даже детский интерес, в полицейском участке Слау недавно поставили электронную машину по снятию отпечатков пальцев, так что с чернилками возиться не пришлось. Регистрация завершилась, и Дерек отвел подозреваемого в камеру.

– Пойдем покурим, освежим голову? – предложил он Птахе.

– Да я не курю уже с запрета в 2007, но идея освежить голову хорошая, – ответила переводчица. – Надо пошевелить мозгами, в этом подземелье они не слишком работают.

Дерек и Анна стояли снаружи полицейского участка и курили, она все-таки стрельнула у него сигарету. Дерек обожал работать ночью, в том числе из-за этих минут, когда, выходя покурить на площадь перед полицейским участком, он наслаждался абсолютной тишиной и отсутствием каких-либо прохожих в этом древнем английском городке.

Над кафедральной церковью разливался рассвет, воздух был свеж и пропитан запахами эссекской глубинки. Самое время немного отравиться никотином.

Птаха докурила сигарету и ловко отправила бычок в урну.

– Значит так, есть идея.

– Идея – это хорошо, нам семнадцать часов осталось, у меня идей нет.

– А у меня есть, – тряхнула Птаха рыжей гривой.

– Выкладывай.

– Точнее, идеи две. Первая: как с ним общаться. Если вы составите список вопросов к нему, я смогу их перевести на польский. Вопросы должны быть закрытые, то есть он может ответить только «да» или «нет». И как можно короче и проще сделайте эти вопросы, как я уже сказала, Мариуш не понимает абстрактных понятий. Для него мы приготовим три карточки – «да», «нет» и «без комментариев». Немного надо будет повозиться с полицейским предостережением, но я думаю, мы справимся.

Дерек задумался. Вроде свет в туннеле наклевывается. Но за оставшиеся уже шестнадцать часов будет сложно справиться. Это надо будет продумать весь допрос, написать сценарий со всеми возможными направлениями, упростить язык, писать все это на карточках. Потом Птахе все это еще переводить. Но выхода нет, так что надо попробовать.

– И вторая идея, – вывела его Птаха из задумчивости. – Насколько я понимаю, сексуальное домогательство – это серьезное обвинение. Свидетелей, кроме пострадавшей, нет. Так что, если Мариуш от всего откажется, Си-пи-эс1313
  CPS (Crown Prosecution Service) – прокуратура.


[Закрыть], скорее всего, решит направить это дело на судебное разбирательство. Так как других улик против Чекальского нет, месяцев через шесть, его признают невиновным. Но все это время он проведет в тюрьме, так как постоянного адреса в Англии у него нет. Плюс я немного не представляю, как с ним будут общаться судья, адвокаты и присяжные.

– И что ты предлагаешь, сладкая моя?

– О, как интимно! Хотя крайние обстоятельства сближают, – хихикнула Птаха.

– Стокгольмский синдром, – подхватил Дерек.

– Ага, и сигарета на брудершафт. Кстати, давай еще по одной.

Дерек протянул пачку, Анна вынула сигарету, и Дерек, как истинный джентльмен, помог прикурить. Затянувшись, Анна продолжала.

– Представим, что Мариуш признался, что дотронулся до этих гребаных сисек, но, скажем, без злого умысла.

– Тогда ему можно будет сделать простое предупреждение и отпустить восвояси! – осенило констебля.

– Именно, умный мальчик. А послезавтра его все равно увезут в Польшу, так что безопасности английских бюстов никто не будет угрожать.

Дерек с восхищением посмотрел на Птаху. Она действительно умная деваха! «Господи, ты опять решил все мои проблемы. За что же ты меня так любишь? Чего такого я хорошего сделал в этой жизни, что мне так повезло?»

– Нам надо поговорить с сержантом, но Гарри – мировой чувак, он с нами согласится.

Гарри не только согласился, а даже сплясал ирландскую джигу.

– Ребята, вы – адские гении. Берите любую допросную. Я вам даже пиццу закажу. Работайте над сценарием допроса так, чтобы этот немощный во всем признался. Если не управитесь за десять часов, я вам продлю время задержания, без проблем. Сам составлю отчет по продлению времени ареста, вы главное работайте.

Дерек и Анна закрылись в допросной. Задание у них было ювелирное – надо было написать сценарий допроса таким образом, чтобы Мариуш отвечал на вопросы в правильном направлении, но без явного нажима с их стороны, это было сродни заданию загнать быка в стойло по лабиринту, опираясь только на интуитивное понимание его инстинктов. Мариуш должен был признаться, что пощупал грудь миссис Локавэй, но при этом это не было действием с сексуальным подтекстом. В этом случае закон позволял отпустить его на все четыре стороны, с предупреждением, чтобы больше таких действий не повторилось. В случае повторных деяний подобного рода, Мариуш, теоретически, мог быть арестован и привлечен не только за новый проступок, но и за все старые прегрешения. На этой лазейке в законе и был построен весь план.

Следующие десять часов своей жизни констебль Враттен помнит слабо, так как совместные лингвистические усилия слились в нескончаемую череду событий, состоящую из распития отвратительного полицейского кофе с проблесками выскакивания наружу, чтобы глотнуть никотина. Наконец, за два часа до истечения срока задержания, сценарий был готов.

Дерек, Анна и Мариуш вошли в допросную, на столе лежали разные карточки. Анна жестами объяснила Мариушу, что все, что от него требуется, это указывать на одну из трех карточек, на каждой из который было написано на английском и польском: «да», «нет», «без комментариев». Допрос начался.

И закончился очень быстро. За время, проведенное в камере, разум инвалида претерпел радикальные изменения, так что Мариуш резко поумнел и стал понимать абстрактные понятия. Подозреваемый захотел адвоката.

– Я его задушу, – простонал Дерек.

– Я помогу, буду держать за ноги, чтобы не брыкался, – мрачно пообещала Анна.

– Слушай, может он не немой вообще, а притворяется?

– Ну, пока он притворяется, это официальная версия, так что надо с этим жить.

Гарри предложил отравить Мариуша полицейским кофе.

– Кофе, конечно, гадость, но поляки и спирт пьют, так что кофе – это так, тьфу, – разрушила Анна планы на избавление от проблемного подозреваемого таким негуманным образом.

– Спирт? – заинтересовался Гарри. – А это что такое?

– Это такая водка, только в ней девяносто пять градусов крепости.

– Офигеть, девяносто пять градусов! А что произойдет, если водка будет сто градусов?

– Я не знаю, – пожала плечами Анна, – наверное, испарится, будет газом. Что мы с Мариушем делать-то будем?

Гарри подумал, прежде чем ответить.

– Я позову государственного защитника, а вы уже ему объясняйте что и как хотите. Задержание я продлю на двенадцать часов. Укладывайтесь, как сможете. Его «руководитель» в это время будет обратно в стране. Пускай забирает своего засранца.

– У меня, вообще-то, дежурство закончилось, – тихонько напомнил Дерек.

– У тебя, вообще-то, дело еще не начиналось. Терпи, брат. Отколбасишь немого, и гуляй. Вон, видишь, девочка зеленая, а не жалуется.

Гарри кивнул на Анну. «Действительно, Пташке досталось», – подумал Дерек с неожиданной нежностью. – Под глазами легли тени, из-за чего темно-синие очи сделались совершенно огромными. Мой бедный воробушек…»

– Мы пока над сценарием поработаем, а вы вызывайте адвоката, – прошелестела переводчица.

Адвокатша прибыла только через шесть часов и сразу же стала орать на всех, включая Дерека и Гарри.

– Как вы смеете манипулировать подозреваемым! Что за адский сценарий? Как вы вообще на такое решились?

Однако, прооравшись, она нехотя согласилась с аргументами. Общение с Мариушем, чтобы добиться его освобождения вообще без каких-либо последствий, было невозможно.

– Это даже хорошо, что она здесь, – шепнула Анна Дереку, – прикроет наши задницы.

Итак, еще два часа спустя, в дополненном адвокатшей составе, Анна и Дерек приступили к допросу Мариуша. Еще через десять минут многочасовой марафон был закончен – Мариуш в присутствии адвоката признался, что дотронулся до грудей миссис Локавэй, но без каких-либо сексуальных намерений. Адвокат согласилась на завершение дела полицейским предупреждением.

– Вы, ребята, молодцы, – нехотя призналась адвокатша, прежде чем исчезнуть в синей дали.

Гарри подошел к Анне, которая дремала на лавке в приемном покое.

– Вы можете еще на пару часов задержаться, на всякий случай? Я только оформлю бумаги, и мы сразу же приступим к полицейскому предупреждению.

– Я о ней позабочусь, – встрял Дерек. Он забрал Анну в медицинский кабинет. – Поспи здесь немного, я тебя разбужу, когда все будет готово.

Через три часа констебль вошел в кабинет. Анна мирно спала под одеялом. Надо будить.

– Птаха, вставай.

– Что? Уже? – Анна потерла кулачками глаза. Выглядела она намного лучше. – А ты знаешь, я выспалась!

– Мы уже не финишной прямой, ты не представляешь, как я хочу поехать домой, я там уже два дня не был. Точнее, две ночи.

– Ну, так давай освободим тебя от проклятия этой летней ночи.

Они поплелись в приемный покой. Мариуш уже стоял около стойки. Гарри тоже еле держался на ногах.

– Итак, ребята. Давайте начнем и закончим. Анна, объясни, пожалуйста, этому джентльмену, что он получает простое предупреждение согласно статье уголовного акта о полицейских предупреждениях о том, что он признался в том, что 26 августа 2011 года он дотронулся до груди миссис Локавэй и что, в связи с его полным признанием и тем фактом, что данное правонарушение не несет значимой угрозы сообществу и было совершено в первый раз, дело заканчивается простым полицейским предупреждением. Также объясни джентльмену, что если такое деяние повторится в течение пяти лет от даты данного предупреждения, то данное правонарушение будет караться со всей строгостью закона, включая правонарушение, за которое он получает простое полицейское предупреждение сегодня, 28 августа 2011 года. Потом скажи ему, чтобы он подписал здесь и получил свои пожитки обратно.

Анна мрачно смотрела на Гарри. Гарри ответил на ее взгляд, хмыкнул и сказал.

– Ладно, забудь. Просто объясни ему, что он свободен, и чтобы забирал свое вещи и катился на все четыре стороны. Его босс уже полчаса ждет в приемной.

Анна, позевывая, на жестах, объяснила Мариушу, что он свободен. В глазах паренька заблестели слезы, он понял, что весь этот кошмар закончился. Он стал размахивать руками. Стараясь что-то объяснить присутствующим, он вдруг вытянул вперед руку и погладил Анну по груди. Дерек и Гарри оцепенели.

– Что это было? – прошептал Дерек.

– Я думаю, он пытался объяснить, как это все случилось, – так же, почему-то шепотом, ответила Анна.

– Твою мать, он же только что нарушил условия полицейского предостережения, – простонал сержант.

Анна взяла себя в руки.

– Так, спокойно. Никто ничего не видел. Пацан – идиот. А я не собираюсь здесь торчать еще сорок часов. Пускай гуляет.

– Но это не по закону.

– Сержант, успокойтесь. Сегодня многое было не по закону. Все хэппи, Мариуш едет домой, мы тоже идем домой, дело закрыто.

Гарри кивнул головой.

– Ну, теоретически, если жертва претензий не имеет, я ничего не заметил. Дерек, проводи господина Чекальского на выход и убедись, чтобы его забрали на фиг из страны.

Через пять минут все закончилось. Дерек подошел к Анне.

– Ты как?

– Устала очень. Не знаю, доведу ли машину, мне пятнадцать миль ехать.

– Поехали ко мне, отдохнешь, выспишься. Я тебя потом отвезу, куда захочешь.

– Стокгольмский синдром? – слабо улыбнулась Птаха.

– Древняя англосаксонская традиция опекать маленьких и беззащитных женщин.

– А давай. Будешь приставать, возбудим дело о действиях сексуального характера. Как же в Эссексе без маньяка.

До квартиры, которую Дерек снимал в Слау, было недалеко, около семи минут на машине. Ночью было еще быстрее. Берлога Дерека была типичной иллюстрацией для английского жилищного кризиса – это была холостяцкая студия на самом последнем этаже переделанного многоквартирного дома. Анна сразу же упала на матрас в углу единственной комнаты и отключилась. Дерек, со вздохом облегчения сняв мундир, расположился на диване, даже не удосужившись его разобрать, и провалился в сон.

Его разбудил шум душа. Открыв сначала один глаз, Дерек глянул на табло телефона – восемь утра. «Нормально, до очередного дежурства еще десять часов. Почему шумит душ? Господи, да это Птаха», – вспомнил Дерек. Он вдруг понял, что лежит на диване, прикрытый только тоненьким диванным покрывалом. Следующим ощущением были спекшиеся на ногах носки, которые Дерек забыл снять перед тем, как завалился спать. После сорока пяти часов дежурства носки были, естественно, насквозь пропитанные потом, так же, как и исподняя майка, но в момент потери сознания это не слишком беспокоило Дерека. Сейчас оба предмета гардероба съежились и затвердели. Про запах детектив даже думать боялся.

Анна, свежая и прекрасная, как английская роза, одетая в мантию мохнатого банного полотенца, вышла из ванной.

– Твоя очередь, вонючка, – засмеялась она, глядя на Дерека. Это было сказано таким веселым тоном, что ему даже не пришло в голову обидеться. Содрав с себя беспокоившие его части гардероба и бросив их сразу в мусорку, он с удовольствием встал под струи горячего душа, смывая с себя и трудовую грязь и остатки усталости, вызванные вчерашним марафоном. Обернув второе мохнатое банное полотенце вокруг бедер, он вышел в комнату.

Летнее солнце уже вовсю светило сквозь окно в потолке, освещая беспорядок в студии констебля, который явно кто-то попытался разгрести. Анна, все в том же мохнатом полотенце, орудовала на кухне, каким-то образом она сразу нашла кофе и разобралась с кофеваркой.

– Два вопроса на засыпку, – засмеялась она, глядя на Дерека.

«Господи, какие у нее красивые глаза, – восхищенно подумал он, – когда она смеется, вокруг глаз образуются лучики морщинок. Это самое прелестное, что я видел у женщины».

– Вопрос первый, – продолжала Анна, вынимая кофейные чашки и наливая кофе. – Ты в курсе, какой день сегодня?

– Самый потрясный день в моей жизни, – искренне ответил констебль, любуясь светом, который падал через окно в крыше прямо на рыжину ее волос, в результате чего вся ее голова была освещена золотым нимбом.

– Сегодня 30 августа, время, – Анна взглянула на настенные часы, – восемь часов тридцать две минуты. Мы продрыхли двадцать шесть часов. Как говорил мой дедушка из Рязани, «без задних ног».

– Не может быть! У меня же дежурство в десять вечера. Было. Вчера.

– Расслабься. Гарри прислал эсэмэс. За заслуги перед родиной у тебя вчера и сегодня отгул.

– Ты читаешь мои эсэмэс?

– Кто-то должен был. Но не отвлекайся. Второй вопрос намного интереснее.

Анна вплотную подошла у Дереку.

– Что же мы будем делать такую туеву кучу времени? – спросила она, прижимаясь к нему телом. Дерек задохнулся от моментального возбуждения. Он вдруг понял, что у избитого «найти свою половинку» есть вполне реальное обоснование. Это был не просто секс, это было полное единение всех телесных ощущений в самом эпицентре термоядерного гриба крайних эмоций. Такого Дерек не испытывал никогда, хотя доселе у женщин пользовался довольно-таки большим успехом, меняя девушек как перчатки.

«Господи, за что же ты опять меня так осчастливил? Птаха, милая пташка, слетевшая с небес, женщина моей мечты. Что же такого я сделал хорошего в своей жизни, что ты мне посылаешь такой щедростью такое счастье? Пошли мне вечность этого блаженства, чтобы единство с этой хрупкой красотой никогда не кончалось!»

Дерек Враттен, без пяти минут детектив метрополитальной полиции, понял, что заставляет его будущих подозреваемых убивать из-за женщины. Он был уверен, что эту рыжеволосую богиню он не отпустит от себя никогда и ни за что. Он сметет все преграды, которые станут у него на пути, чтобы обладать ею полностью и вечно.

Он прижал свое разгоряченное бедро к ее пульсирующей кипящей плоти и в момент наивысшего экстаза простонал:

– Мы всегда будем вместе, Птаха!