Текст книги "Карьеристки"

Галина Врублевская
Карьеристки

Часть 1
Таланты и влюбленности

Глава 1

Маргарита Андреевна привычно испытывала вдохновение, поднимаясь по беломраморной лестнице старинного особняка. Какое счастье в наш век минимализма прикоснуться к такой роскоши! Женщина провела ладонью по широким деревянным перилам, отполированным множеством рук. В советское время здесь размещалось научное учреждение, и залы дворца были разгорожены на клетушки, отчего беспощадно разрезались лепные карнизы на потолках. Ныне помещение арендовали бизнес-структуры, в том числе коммерческий учебный центр, где она преподавала на литературных курсах. Сюда шли за практическими знаниями начинающие авторы: будущие сценаристы, драматурги, прозаики и поэты. Студийцы-литераторы изучали множество предметов, но особое место в учебном плане занимали семинары в творческой мастерской. Маргарита Андреевна Орехова вела мастерскую прозы.

Как обычно, она пришла в аудиторию пораньше, надеясь просмотреть в ноутбуке работы слушателей, скинутые ей на электронную почту, и освежить в голове план предстоящих занятий.

Сегодняшний семинар был первым после длинных летних каникул – курсы длились два года, и подопечные вышли на финишный отрезок обучения.

Маргарита включила ноутбук, зашла в почту, но в ящике было пусто. Ну и ленивцы! Ведь просила прислать рассказы до начала занятий! Придется иначе строить урок. Преподавательница задумалась, но ее уединение было нарушено: в аудиторию влетела Кристина – в одном лице администратор курсов и почти подруга. Тряхнув гривой рыжих волос, огорошила новостью: придется выезжать из этого особняка. Присев на первом ряду, выложила подробности:

– Это катастрофа, Марго! Владелец здания повышает аренду в два раза! У нас таких денег нет и не предвидится, если только не поднять плату за обучение. Другой вариант – проводить занятия на окраине, мы уже договорились с одной школой. Здесь, в центре города, ничего подходящего не нашлось. Сегодня объявишь новость курсантам.

Услышав слова про увеличение платы, Маргарита опешила, ведь курсанты уже внесли ее до конца обучения и им гарантировали, что дополнительных поборов не будет! Женщина резко выпрямилась на стуле, и отведенные назад плечи теперь маскировали легкую округлость спины, придавали твердость осанке. Но лицо оставалось неподвижным под темными волосами, подстриженными каре. Длинная прямая челка спадала на слегка прищуренные сейчас глаза. Маргарита решительно выразила свое несогласие.

Слушатели нетерпеливо заглядывали в аудиторию, но Кристина останавливала их жестом ладони. Мол, подожди те, здесь важный разговор.

А Маргариту Андреевну возмутило не только содержание новости, но и то, что Кристина не предупредила заранее. Наверняка проблема с помещением обозначилась еще летом. Но почему объявить об этом решили лишь сейчас, когда начался очередной семестр? Администрация боялась, что слушатели разбегутся, бросят курсы, не захотят ездить на край города или платить втридорога? А теперь их просто ставят перед фактом. Это же непорядочно!

– Если вы поднимете плату или перенесете занятия на окраину, я ухожу. Я не стану играть в ваши игры!

– Курсы ты не можешь оставить: у тебя контракт на два года, – хладнокровно заметила Кристина, – а слушателям придется ездить на окраину, если они откажутся внести дополнительную сумму.

– Это невозможно!

– Другого выхода нет!

Лицо шефини-приятельницы, казавшееся еще бледнее от контраста с медно-золотистой гривой волос, превратилось в казенную маску администратора. И если в часы досуга Маргарита еще могла о чем-то поспорить с Кристиной, то сейчас было очевидно, что любые возражения бесполезны. Маргарита Андреевна опустила плечи, округлив привычно спину, и вся фигура ее приняла покорный облик. Даже уголки губ съехали вниз.

Добившись покорности, Кристина безмятежно заметила:

– Что ты, Марго, раньше времени психуешь?! Поговори вначале с учениками, выслушай их мнение. Народ-то у тебя не бедный, глядишь, выложат дополнительную сумму, не станут мелочиться.

– Но это же не их проблема, они оплатили занятия…

– Ладно, пока-пока! Передашь курсантам мое объявление!

– Постой, Кристи! Объяви им сама…

Но Кристина уже выскользнула за дверь, взмахом руки разрешив слушателям войти в аудиторию.

* * *

О былой роскоши дворца напоминали только высокие потолки с лепными карнизами, в остальном интерьер представлял обычный класс: школьные столы, матово-зеленая доска на стене, учительница за маленьким столиком. В этой обстановке и взрослые люди ощущали себя школярами, хотя иные очень давно оставили парту. Двенадцать учеников, двенадцать литературно одаренных людей сидели сейчас в кабинете.

Нарастал легкий гул. Слушатели, настраиваясь на занятие, доставали из сумок тетради, диктофоны, очки; переговаривались с соседями. На втором году обучения они становились выпускниками. До Нового года в расписании еще стоят лекции и семинары, затем три месяца, чтобы написать дипломную работу, и защита! За прошлый учебный год курсанты перезнакомились, но дружной группу назвать было нельзя: уж слишком разными оказались люди и по возрасту, и по социальному, и по семейному положению. И хотя сплоченности не было, некоторые симпатии и связи наблюдались.

Маргарита Андреевна постучала ручкой по столу, призывая к тишине. Извинилась, что задержалась с началом урока. Мол, появилась проблема, касающаяся всех, но разговор будет в конце занятия. А сейчас просит учеников отчитаться, что нового написали за летние каникулы. Напомнила, что они должны были прислать ей готовые работы еще две недели назад. Преподавательница окинула пытливым взглядом питомцев, пытаясь угадать, в ком вложенные труды откликнуться всплеском таланта. В классе повисло молчание. Все уткнули глаза в парты.

«Как дети на уроке», – улыбнулась про себя Маргарита.

– Ну смелее же, коллеги! Придется мне вас самой потревожить. Начнем с последней парты. Наташа Гуляева! Чем нас порадуете?

Почти наголо стриженная девушка в длинном цветастом платье в стиле кантри, выпускница художественного колледжа, избегая взгляда руководительницы – летом она тонула в очередном любовном приключении, так что было не до писательства, – отозвалась:

– Я несколько раз начинала, Маргарита Андреевна, но как-то не шло. Пока нечего показать. Но я обязательно напишу что-нибудь!

– А что скажет нам ваш сосед Миша Гутин?

Темноволосый парень с выбивающимися из-за ушей кудрями, уже заявивший о себе как неплохой фантаст, скороговоркой – он немного заикался – пробубнил:

– Я тоже пас. На работе бумагами завалили, все лето как папа Карло трудился, даже отпуска еще не отгулял.

Маргарита Андреевна вздохнула: Миша – молодой юрист, не удивительно, что его нагружают по полной. Она продолжила пытать остальных начинающих авторов.

Порадовала новой работой Аня Куприянова, «племянница» Маргариты, состоящая на самом деле с ней в более отдаленном родстве. Маргарита Андреевна всем представляла девушку как племянницу, да и Анечка с детства привыкла называть Маргариту тетей. Отношения у них складывались непросто. В свое время девушка приехала из Гатчины учиться на ветеринара. Вроде бы городок рядом, под Питером, но каждый день не наездишься, и потому Аня поселилась у тети. Маргарита Андреевна ее опекала: по выходным готовила обед, выводила в музеи и на концерты. Тогда Маргарита чувствовала себя очень одиноко после развода и потому так пеклась об Анечке. Но в какой-то момент обе – и тетя, и племянница устали от общения. Студентка-первокурсница, почувствовав студенческую вольницу, не хотела выслушивать замечания тетушки по поводу манеры одеваться и поведения. Маргарита Андреевна требовала, чтобы девушка прекратила курить – сама она, хоть и вела несколько богемный писательский образ жизни, не имела пагубных пристрастий или нездоровых привычек. А еще тетю возмущало, что Аня оставалась равнодушной к сокровищам всемирной культуры, только разок сходила в Эрмитаж, а от посещения других музеев категорически отказалась. Кафе и дискотеки привлекали ее куда больше. Поэтому Аня переехала в общежитие, и регулярное общение между ними прервалось.

Но прошлой осенью, после пяти лет отчуждения, племянница позвонила Маргарите Андреевне. Аня к тому времени уже получила диплом ветеринара, но не могла найти прямого применения знаниям, работала в зоомагазинчике, торговала кормом для животных. Она сказала тете, что ненавидит свою работу, покупатели надоели своими историями о питомцах, но зато начала писать рассказы и хочет посоветоваться с Маргаритой как писательницей, стоит ли продолжать писать. Таким образом Аня и оказалась на литературных курсах. Я написала только двадцать страниц, хотела отредактировать, потому не выслала еще.

– Молодец, двадцать страниц текста – это хорошо. Отредактируй и присылай на мейл, только не затягивай. Итак. Кто еще выполнил задание? Георг?

Георгий Петрович Игнатов, представившийся еще на первом занятии Георгом, был старостой группы. Военный пенсионер, капитан первого ранга в отставке, он сохранял приверженность морскому прошлому: поверх чуть помятых трикотажных футболок с отложными воротничками непременно надевал форменный китель – без погон, но с золотистыми морскими пуговицами. Седой ежик волос дополнял капитанский облик, не хватало только трубки в зубах. Успехи Георга были более чем скромными: бывшему капитану никак не удавалось переплавить свой жизненный опыт в художественную форму. Вот и сейчас он пожаловался:

– Написал рассказ, только вот окончание никак не придумать…

– Рассказ из жизни? – поощрительно улыбнулась Маргарита Андреевна.

– Хотел из жизни, но как-то все неинтересно получается. Стал придумывать детали, вышло и того хуже.

– Может, на следующем занятии вынесем на разбор ваше произведение? Коллеги подскажут что-нибудь дельное.

– Подскажут и но мордасам смажут! Нет-нет, я еще поработаю, – испуганно заморгал глазами бравый капитан, представив, как группа раздраконит его еще сыроватый рассказ.

Вверх взметнулась рука: вдруг проявила инициативу другая возрастная ученица – Лидия Валерьевна Пьяных. Она, уже достигнув пенсионного возраста, продолжала работать библиотекарем и чуть ли не единственная в группе имела профильное гуманитарное образование. А еще она могла похвастаться публикациями в районных газетах и отраслевых журналах, поэтому держалась уверенно. Лидия Валерьевна болезненно относилась к критике, но, преодолевая себя, выносила свои труды на суд товарищей по перу. И на этот раз сообщила, что проделала большие архивные изыскания и написала семейный очерк «Дворянское гнездо» – Пьяных имела дворянские корни и при случае упоминала об этом.

Маргарита Андреевна сделала запись в своем блокноте и продолжила опрос группы.

Когда она назвала фамилию последнего участника, Шитикова Олега, он дернул головой и начал ритмично постукивать ладонью по столу. Маргарита Андреевна поняла, что у мужчины опять начался эпилептический припадок. Все замерли в ожидании. Товарищи сочувственно относились к недугу сокурсника, и хотя приступы его проходили в легкой форме, но все же в воздухе в такие моменты повисало напряжение. Три минуты спустя Шитиков пришел в себя и вопросительно посмотрел на Маргариту Андреевну. Она его о чем-то спрашивала?

Но руководительница не решилась вновь тревожить больного человека и сказала, что напишет ему задание по электронной почте.

Тянуть дальше с вопросом, затронутым Кристиной, было невозможно. И руководительница передала группе сообщение администрации: или слушатели должны внести дополнительную плату, или смириться с тем, что занятия будут проходить у черта на куличиках.

Выплеснула новость, будто ведро студеной воды, и теперь ожидала реакции. Оправдываясь, добавила, что сама считает возмутительным, когда цену обучения меняют после оплаты, и замолчала.

В аудитории поднялся ропот, слышались саркастические реплики и возгласы возмущения. Курсанты решили писать жалобу в инстанции. И хотя свою преподавательницу щадили, некоторые слушатели полагали, что она, человек заслуженный, могла бы вести себя решительнее.

А Лидия Валерьевна Пьяных на правах старшей по возрасту осмелилась прямо обратиться к руководителю. Писатель она или нет? Почему не стукнет по столу в кабинетах администрации, ведь Маргарита Орехова – член Союза писателей, автор нескольких книг, пусть не слишком известный, но активно работающий. Почему не поставит вопрос ребром? Или боится потерять преподавательский приработок? Курсанты косвенным образом взвешивали писательский авторитет своего руководителя. И от ответа сейчас зависела весомость ее мнения и в остальных вопросах. Но Маргарита Андреевна не стала ничего отвечать.

Руководитель мастерской выглядела еще привлекательной и моложавой женщиной: и насыщенного каштанового цвета прическа-каре с безукоризненной линией челки, и облегающее подтянутую фигуру трикотажное платье, и туфли на каблуках, и золотая цепочка на почти гладкой еще шее, и по два перстня на каждой руке – настоящая писательница! Но вот так, лицом к лицу с аудиторией, возраст было не скрыть: уже обозначились полукружья под глазами, проблески седины у висков, резко очерченные носогубные складки. Женщина, безусловно, интересная, но…

Именно так ее оценил сразу и староста группы Георг Игнатов. Перед ним самим уже маячила цифра шестьдесят, так что ему хватало опыта оценивать дам по сохранности кожи, а не по яркости щек. В лучшем случае он дал бы Маргарите сорок семь, но не исключено, что она на пороге полтинника. Эти арифметические подсчеты не мешали ему преклоняться перед наставницей. Однако его безуспешные попытки за минувший год как-то обозначить свое отношение, выразить свою симпатию, то ли не замечались Маргаритой Андреевной, то ли намеренно игнорировались.

И сейчас Георг кинулся руководительнице на подмогу, когда группа слишком расшумелась. Встал, застегнув тесноватый морской китель, и призвал своих товарищей успокоиться. Сказал, что обмозгует, что можно предпринять. Попросил Мишу Гутина как юриста взглянуть на вопрос профессионально.

Однако шум не стихал. Большинство заявили, что доплачивать не смогут, и так еле наскребли на оплату курса. Только толстяк Вася Мячиков, менеджер какой-то фирмы, был готов выложить дополнительную сумму. Олег Шитиков, еще слегка заторможенный после приступа, грустно заявил, что не сможет ни доплатить, ни ездить на окраину. Тогда Георг взялся сам написать заявление и доставить жалобу в администрацию города. Однако даже при положительном исходе вопрос о месте проведения следующего занятия повисал. На окраину ехать все дружно отказались.

И тогда Маргарита Андреевна встала, окинула взглядом группу и предложила провести следующее занятие у нее дома. Сказала, что буквально на днях переехала в квартиру, находящуюся неподалеку, тоже в районе Сенной площади.

– У меня, правда, вещи еще не разобраны, лежат в коробках. И стола нет, завтракаю на подоконнике в кухне. Стеллажи куплены, только лежат еще в разобранном виде. Остальную мебель должны привезти со дня на день – в общем, в квартире только голые стены.

Маргарита сама удивилась внезапному альтруизму – пусть бы администрация разбиралась с возникшей на курсах проблемой, но отступать было некуда.

Предложение встретили с энтузиазмом. Мужчины тут же пообещали помочь с обустройством квартиры, заодно решили, что надо скинуться на праздничный стол, отметить и новоселье, и начало нового учебного года. Дремавший до того момента Вася Мячиков вновь проснулся, сказал, что достанет по оптовым ценам вина. Женщины озаботились остальным меню. Совсем неожиданно следующее занятие грозило превратиться в грандиозную вечеринку.

Но Маргарита Андреевна остудила пыл учеников, заметила, что праздновать им еще нечего. Вот когда произведение каждого слушателя будет напечатано в журнале или выйдет отдельной книгой, вот тогда и отметят эти события. Поставила условие: никакого алкоголя, только чай и печенье, в крайнем случае бутерброды.

За те полчаса, что обсуждали план следующей встречи на квартире Маргариты, Георг успел настрочить первый вариант заявления в администрацию города. Он встал, вновь призвал всех к тишине. Только, вставая, забыл застегнуть китель, и его небольшой животик, обтянутый мышиного цвета футболкой, боевито смотрел вперед.

– Мы творческая группа. Нам обязаны предоставить… Если мы подпишем коллективное письмо, я доставлю его в Смольный, дойду до губернатора, я потребую…

В торжественную речь старосты ворвался звонок мобильного – это, вопреки правилам, звонил телефон Маргариты Андреевны. Обычно она выключала его и требовала того же от слушателей, но сегодня из-за разговора с Кристиной, забыла. Хотела тотчас сбросить звонок, но мельком глянув на экран, увидела фамилию Рубальского. Виктор Рубальский, председатель секции прозы их Союза писателей, звонил ей очень редко. Маргарита Андреевна не признавалась даже себе, что ее волнует любое общение с председателем секции, каких бы материй оно ни касалось. К счастью, она не видела себя со стороны, а то почувствовала бы неловкость за яркую вспышку, озарившую глаза. Извинившись перед группой, приняла звонок.

– Марго, привет! Это Рубальский говорит. Ты ведь собиралась подавать работу на конкурс? Завтра последний день! Я сейчас просматриваю все документы… В общем списке ты значишься, а материалов твоих нет.

– Почему такая поспешность? Почему все надо сообщать в последний день?

– Здрасьте! Две недели назад все оповещены, спроси у Кристины, она занималась сбором заявок. В общем так. Препираться нет времени. Скинь сейчас же мне по e-mail пакет документов, а бумажную рукопись привози в Союз. Прямо сейчас, не тяни.

– Извини, Витя, у меня сейчас семинар, никак не могу.

– Это мне надо или тебе? Ну хорошо. На почту скинь вечером, а завтра с утра бумажный экземпляр привезешь.

– С утра в какое время?

Последние слова прозвучали в пустоту, потому что Рубальский отключил связь. Вместе с экраном погас и взгляд Маргариты.

Маргарита Андреевна посмотрела на часы – пора заканчивать занятие. Оно сегодня как-то сбилось, скомкалось. И вообще день неудачный. Вот и с конкурсом не понятно почему мимо нее информация прошла. Почему Кристина ей ничего не сказала? А ведь с предстоящим конкурсом Маргарита связывала определенные надежды: там и денежная составляющая весома, и морально почетно: лучшие писатели России не гнушались выставлять на него свои работы. И ведь чуть не пролетела, все у них в Союзе тайком делается, хорошо что Витя по дружбе обеспокоился.

– Друзья, занятия окончены! – обратилась она к слушателям. – Итак, через неделю жду вас у себя в это же время. Запишите адрес.

И не дожидаясь дальнейших обсуждений вопроса с помещением, Маргарита Андреевна надела свой длинный плащ, маскирующий небольшие изъяны пополневшей с годами фигуры, и вышла из класса.

Торопливо постукивая каблуками, она осторожничала, боясь поскользнуться на едва заметных вмятинах мраморной лестницы. Да, в царские времена здесь лежали ковровые дорожки – вот и скобочки для их крепления сохранились, но и без дорожек лестница выглядела величественно. Не удивительно, что учебный литературный центр пытались выселить из этого шикарного здания, находящегося в самом центре Питера. И что обидно: она несколько лет ездила в центр с окраины, из спального района Купчино. А едва получила новую квартиру, радуясь, что будет ходить на работу пешком, как хозяева давно почившего НИИ задрали арендную плату. Будто насмешница-судьба вытребовала возмещение за свое благодеяние: осчастливила преподавательницу квартирой в центре и отобрала помещение у курсов. Нелепая компенсация, но факт налицо!

* * *

А курсанты остались в классе, продолжая сочинять письмо губернатору. После часа напряженных споров обращение было составлено. Наконец стали расходиться. Вася Мячиков и еще несколько человек отправились в кафе, их взволнованные души требовалось остудить пивом. А Георг, главный организатор бунта, отделился от всех: он был за рулем, выпивать не мог да и не хотел – в последнее время стало прихватывать сердце, так что удовольствие становилось во всех смыслах рискованным. Сев в свой стального цвета «логан», достал телефон, чтобы доложить Маргошс – так он обозначил в блокноте мобильника руководительницу, что дело сделано, письмо-прошение на имя высокой персоны составлено, осталось лишь подписать его.

Ничего личного, просто деловой звонок. Но Георг обманывал себя: сегодня впервые за последние годы он вновь почувствовал себя молодцеватым офицером, каким был когда-то. Капитаном, а не хмурым охранником на автостоянке, где каждый малец обращался к нему на «ты», требуя открыть ворота. Из-за своей бытовой неустроенности – маленькой пенсии и такой же зарплаты, при этом вынужденный помогать старшей сестре, он после развода поставил крест на личной жизни. Округляя годы по правилам арифметики, уже считал себя шестидесятилетним, хотя до юбилея оставалось еще три года. А сейчас он звонил не только по делу. Георг решил провести разведку боем относительно семейного положения руководительницы: почему-то ее разговор по телефону с мужчиной сегодня затронул его. До сего дня он был уверен, что она одинока, он всегда узнавал об этом по едва заметному кокетству одиноких женщин. Но этот разговор был явно с мужчиной, ведь как засветились ее глаза! Интересно, кем он ей приходится? В Георге неожиданно взыграл самец, дремавший уже несколько лет.

Маргарита выглядела такой беззащитной, когда передала информацию от администрации, а сокурсники, особенно эта придурочная дворянка Лидия, накинулись на нее. Хорошо, что он взял в свои руки составление бумаги.

Георг завис пальцем над кнопкой вызова, затем все же нажал ее и услышал:

– Да, Георг, я вас слушаю. Закончилось ваше собрание.

В телефоне голос женщины казался более певучим, чем на уроке, он это сразу заметил. Даже слегка растерялся и от волнения почти охрип, докладывая о составленном заявлении. Затем прокашлялся и спросил, не возражает ли она, чтобы он приехал и помог обустроиться в новой квартире. Если что, он может завтра прямо с утра.

Маргарита Андреевна растерянно молчала, потом поблагодарила. Сказала, что есть забота – собрать стеллажи, но высказала сомнение в том, что он справится.

Георг бодро ответил, что имеет опыт столярных работ, как и прочих мужских искусств.

– Но тогда уже завтра днем приезжайте. С утра меня не будет дома.

– Днем? Еще лучше! К вам вход с улицы или со двора?

– Вход со двора, переулок Бринько – такой уголком, будто сломанный. А сам дом с башенкой прямо с площади виден!

– Распоряжение принято!

Стоя в пробке перед очередным светофором, Георг испытывал вину за то, что не помчался помочь Маргоше тотчас. Ей, поди, вещи складывать некуда, Она, поди, все ноги переломает, пробираясь через груду щитов в своей комнате. Или у нее не одна комната? Эх, где мои семнадцать лет или хотя бы сорок пять! Совсем слабаком сделался. Следовало бы сразу к ней поехать, да уж сегодня ни на что не годен, вымотался на курсах с этим заявлением и спорами, пришлось опять таблетки от сердца глотать. Хоть бы до дома добраться. Да, надо бы еще к ужину что-нибудь прикупить. Надюха, сестра, совсем сдала в последнее время, хотя ведь семидесяти еще нет, из дома почти не выходит. Ладно, что хоть на кухне еще кое-как управляется. Впрочем, понятно, что здоровье у сеструхи никуда, во время войны родилась, в эвакуации. Это ему повезло, уже в пятьдесят пятом на свет появился, богатырем вымахал! Вот ведь как получилось. Вначале после смерти матери Надюха его до нахимовского училища тянула, курсантом был – тоже помогала, а теперь он свои долги сестрице отдает.

Не доезжая до дома, Георг остановил машину и зашел в шумный сетевой магазинчик, самый дешевый в их округе. И через полчаса вышел из него, нагруженный продуктами и товарами для уборки дома.

* * *

Маргарита Андреевна, облаченная в бархатистый спортивный костюм небесно-голубого оттенка, сидела на груде упакованных досок – деталях будущего книжного стеллажа. Радость от переезда на новую квартиру еще не остыла, но как трудно в такой ситуации без мужской поддержки, коммерческие службы оказались ненадежны. Две недели назад она после многих лет скитаний по коммуналкам и съемным помещениям – переехала наконец в новую квартиру, в свою собственную! И мало того что стала обладательницей прекрасной однушки, поселилась не где-нибудь в дальних новостройках, а в историческом центре, в пяти минутах ходьбы от Сенной площади, совсем рядом с метро, с магазинами, с культурными учреждениями.

Голая лампочка на длинном шнуре осветила комнату, оклеенную белыми тисненными обоями. Какое счастье чувствовать себя собственником! Здесь еще не было люстры, еще не были собраны стеллажи, а утварь частью лежала в еще не распакованных коробках. Лишь часть вещей женщина смогла выложить в стенной шкаф, но помещалось там немного и все уже было забито доверху. Но книги, диски, сувениры складывать было пока некуда. Очень удачно, что Георг предложил свою помощь, для нее всегда проблема найти рабочих, а потом и общаться с ними.

На съемных квартирах у Маргариты не было нужды думать о мебели, хозяева предоставляли все необходимое: и мебель, и бытовую технику. А теперь она оказалась почти нищенкой – ни кола, ни двора, хотя имелось главное – свой дом! Пусть метраж квартиры невелик, зато находится она в старинном здании с башенкой, с окнами, выходящими на площадь, где когда-то торговали сеном. С пятого этажа хорошо видны скамьи, стилизованные под крестьянские телеги, и люди, снующие между современными торговыми павильонами.

А принесла долгожданное счастье узкая комнатуха в коммуналке в доме по соседству. Маргарита въехала туда еще с матерью, но жить из-за соседей-пьяниц там было невозможно. Особенно после отъезда мамы за границу, когда она, едва выйдя на пенсию, вышла замуж за грека и уехала к нему. Позже Маргарита стала снимать жилье, а свою комнату сдавала. И вот комнатка наконец-то выстрелила, принесла неожиданный выигрыш! Ветхий дом расселили ввиду капитального ремонта, и удалось выхлопотать как члену Союза писателей отдельное жилье в том же районе.

Своя квартира! И нет беды, что ночевать пока приходится на полу, на пляжном надувном матраце, одолженном Кристиной.

Маргарита восхищалась практичностью подруги и часто обращалась к ней за советом. В свою очередь и сама делала для нее, что могла. Обе женщины не имели мужей, и взаимовыручка помогала им выживать. Когда Маргариту как опытного мастера прозы пригласили преподавать на курсах, она порекомендовала на место администратора Кристину. Подруга окончила заочный полиграфический, пыталась устроиться редактором и тоже пробовала писать романы, но постоянного места работы не имела. В результате Маргарита оказалась в подчинении у своей протеже!

Вспомнив, как жестко разговаривала с ней сегодня приятельница, Маргарита впервые пожалела, что устроила ее на работу. Решила, что, как только привезут заказанный на фабрике диван, вернет Кристине матрац и не станет больше у нее ничем одалживаться.

Осадок от хамских ноток в голосе Кристины не выветривался.

Чтобы отвлечься от неприятностей дня, Маргарита решила заняться делом необязательным, но приятным. Когда еще шел ремонт в квартире, она попросила строителей прибить над окнами карнизы, а также прикрепить деревянную планку на стене. На ней она собиралась повесить лучшие фотографии, свои грамоты и дипломы.

Диплом химика-технолога в ее нынешней жизни не имел никакого значения. После развала НИИ, эту профессию пришлось оставить, а диплом пусть хранится в старой сумке. Там же останется лежать диплом менеджера по продаже моющих средств – ее занятие в период дикого капитализма, диплом дизайнера, удостоверение с курсов экскурсоводов и английского языка. Но диплом за лучший литературный перевод Агаты Кристи она повесит на стенку. И пожелтевшую грамоту с тисненым красным профилем Ленина, что подтверждала победу в давнем студенческом конкурсе поэтов. Грамота подтверждала, как рано в Маргарите проснулась тяга к творчеству.

Однако уже много лет она не сочиняла стихов, не делала переводов, теперь она писала исключительно романы. Дебютировала в тридцать пять. Вначале работала под чужим именем, подрядившись в литературные рабыни. Затем издала сборник рассказов за свой счет, ее приняли в Союз писателей. И лишь недавно сбросила ярмо работы на чужого дядю и стала писать о насущном, о том, что волновало ее. Но издать серьезную книгу было затруднительно, чтобы свести концы с концами, пошла преподавать на курсах писательское мастерство.

Когда материальный вопрос был утрясен, снова потянуло к творчеству. В свободное от преподавания время Маргарита писала новый роман. Тот самый, что рассчитывала подать на престижный конкурс. Уже не подстраиваясь под капризные требования издательств, она занялась биографией своего любимого беллетриста Куприна. С этой рукописью она связывала последние надежды: если роман будет замечен, то перед ней откроется дорога к широкому читателю, придет долгожданная популярность, а денежное вознаграждение даст независимость на год-другой.

Достав из коробки очередную грамоту, вспомнила о предупреждении Виктора Рубальского, что прием работ на московский конкурс заканчивается. У нее всего один вечер и завтрашнее утро!

Надо же отправить электронную рукопись Вите, и биографию, и список публикаций! Включила компьютер и обнаружила, что не работает Интернет. Ну конечно же, у нее здесь новый провайдер, видимо, оплата еще не дошла. Что делать?! Ладно, бумажный экземпляр все равно завтра своими ножками доставлять. Зато в автономном режиме компьютер работал без сбоев. Потратив почти два часа, Маргарита вывела роман на принтер. Рукопись представляла собой внушительную стопку, бумаги хватило едва-едва, остался лишь один чистый лист. Последний раз взглянула на заголовок: «Беллетрист Куприн и его женщины». Название она менять не станет, поскольку оно отражает факты и несет рекламный посыл. Распечатав роман, отыскала файлы со своей биографией, выбрала нужный вариант и перенесла текст на флешку. Туда же скопировала списки публикаций. Пусть она запрыгивает в последний вагон, сдает материалы в последний день, но ведь успевает!

И все же тревога не отпустила до конца. Почему возникают помехи в продвижении романа на конкурс? Маргарита Андреевна, как и большинство творческих людей, была склонна к суевериям и мистике. Так, она не сомневалась, что помещение на курсах отняли как плату за ее квартиру. Но препоны для продвижения книги на конкурс – чуть не пролетела со сроками, Интернет в критический момент не работает, бумаги для распечатки едва хватило – это не объяснить ничем. Складывается впечатление, что ее роман не заслуживает высокой чести быть отмеченным… Нет, надо искать смысл в позитивном ключе! А если жизнь подталкивает ее к более частым встречам с Рубальским, к сближению с ним? Виктор Игоревич в свое время дал рекомендацию в Союз и выказывал покровительство в разных писательских вопросах, они даже общались на «ты», хотя их отношения скорее напоминали дружбу между школьниками, без всяких движений в сторону, свойственных для взрослых мужчины и женщины. А Витя, безусловно, привлекал ее как мужчина. И то, что он женат, вряд ли можно считать непреодолимой преградой для чувств, если не выстраивать далеко идущих планов. Но с его стороны никаких знаков не замечалось, хотя Маргарита и демонстрировала определенную готовность к сближению.