Текст книги "Зарождение"

– м-молодец Эван, с-садись, – кажется, я начинаю понимать выражение «потерял дар речи» Прозвенел звонок, и мистер Джонсон велит всем подготовить рефераты, причем мне он задал ту тему, которую я уже переписывал из учебников школьной библиотеки буквально неделю назад, а после сдал ему. Видимо, придется опять сидеть до вечера и неустанно переписывать все эти нудные вещи. Зачем мне вообще эта химия? В бейсболе мне не нужна даже математика, там главное реакция и возможность предугадать действия соперника. Хотя…я знаю, что будет в течении всех этих дней, а значит смогу пересдать тест, немного улучшить статистику нашего матча против “койотов” из другого района, а может, удастся изменить и еще кое-что…

– С дороги сопля, – Гайлс оттолкнул меня к стене. Конечно, не особо приятно, но я рад видеть этого ублюдка живым.

– Так, никаких исправлений. Эту возможность надо реализовать для поимки тех личностей, у тебя есть план? – Эви стоит рядом, словно он тут уже давно. Раньше я даже боялся, что он читает мои мысли, сейчас же как-то привык к этому.

– Просто вызовем полицию и сообщим место, где произошел тот ужас, – отвечаю я, – все просто.

Тут из-за угла выходит Сэм, и утирает рот. Видимо, пил из фонтанчика.

– Не, ну надо же. Даже без подготовки начал валить, – с ноткой обиды говорит мой друг, подойдя ко мне. Ростом он чуть выше меня, и его джинсы с великим множеством клетчатых рубашек, вероятно, основа всего гардероба, ибо ничего другого я на нем никогда не видел.

– Да брось, выправим ситуацию, не переживай, – говорю я, зная, что мистер Джонсон снова его спросит первым послезавтра. Эви не пропал, он просто стоит рядом и наблюдает за всем.

– Эван, я предупредил тебя, не трать время напрасно. Да хоть с этим чудиком иди, но ты должен предотвратить убийство сестры, Стива, да и ублюдок Гайлс не заслуживает такой участи.

– Дружище, ты куда смотришь? – Сэм смотрит в противоположную от себя сторону, где стоит Эви, но ничего не видит.

– Не обращай внимания, пошли на следующий урок, – говорю я, и пытаюсь мысленно представить свое возвращение на ту фабрику «ужасов».

– Эй, дружище, зацени, – Он сейчас достанет тетрадку со статистикой игроков высшей лиги, – я сделал пометки по лучшим отбивающим прошлой недели.

Открываю последние записи. Мой друг всегда предпочитал аккуратность, и каждую фамилию расписывает на своих строчках, правда почерк ужасный, ему хоть иероглифы чертить на стенах египетских пирамид.

Из-за угла вышла Николь со своей девчачьей свитой. Она смотрит на меня, улыбается. Заболела видимо. Но у неё красивые глаза, от них невозможно отор…я сталкиваюсь с чьим-то толстым животом и отпружиниваю обратно.

– Аккуратнее молодой человек, смотрите куда идете, – учитель географии стремительно уходит дальше. Николь со своими подружками посмеялись надо мной, но это был добрый смех, и не такой, от которого появляется обида. В прошлом она просто прошла мимо меня, обсуждая какую-то интересную книгу с одной из девочек.

– Эван

Блин, что за странное чувство появилось в душе, а живот словно изнутри кто-то щекочет?

– Эван?

Мне хочется сейчас сорвать какой-нибудь цветок, чтобы…

– Эван! – легкая пощечина привела в чувство, и какие-то чары рассеялись. Я с непониманием посмотрел на Сэма.

– Это что сейчас было? – Спрашивает он, – значит слух про автобус не ложь, и кто-то видимо смог влюбить в себя самую красивую девочку школы.

Я разворачиваюсь, и иду по коридору в сторону другого кабинета, где назревает тест, который я завалил в настоящем, но есть вероятность все исправить.

Рука моего друга ложится мне на плечо.

– Я знаю о девочках больше чем ты, – заявляет мне Сэм.

– С чего бы это?

– С того, что с ними целовался, пусть и за деньги.

Действительно, это важное замечание. Дай мне два доллара, и я поцелую корову, а за десять попробую навалять Гайлсу, правда он тоже мне наваляет, да так, что буду долго лечиться в больнице.

Мы заходим в кабинет физики, где пахнет какими-то финиками, а я ненавижу этот фрукт. Мама постоянно пыталась мне скормить их хоть парочку, приговаривая, что это вкусно и даже полезно. Когда это что-нибудь полезное было вкусным?

– Я надеюсь, что вы все выучили материал за прошедший месяц, так как эта оценка будет иметь весомую роль в общей за семестр, – мистер Браун сидит за своим столом, как прилежный ученик, хотя и был таковым еще совсем недавно. Пришел к нам работать после университета. Его светлые волосы и голубые глаза очень нравятся нашим девочкам, отмечают его ум и что-то еще. То девочкам подавай умных, то богатых.

– Как мне сказал однажды Стив, когда он ждал мою сестру из душа: “Если тебе понравится однажды какая-нибудь девочка, то не будь тряпкой или подкаблучником”. Думаю, что надо с ним еще раз перетереть за эту тему, раз Николь обратила на меня внимание, – говорю я, садясь за парту. Сэм садится передо мной.

– А кто такой подкаблучник? – Спрашивает он с большим интересом.

– Не знаю, но я думаю, что это тот человек, который ремонтирует ей обувь, если она изнашивается, – отвечаю я, и думаю, что прав…наверное.

Мне на парту падают несколько листков. На двух – вопросы, на других – бланки ответа. Что же, время исправить ошибки, хотя я слабо помню, что было отмечено учителем в качестве правильных ответов. Выдираю несколько листков из учебника по той теме, где я все испортил, и прячу под бланки с ответами.

– Ненавижу тесты, – заявляет Сэм, сдавая свою работу. Мне повезло больше, так как смог списать, зная, когда мистер Браун не смотрит на нас.

– Пошли со мной до мясной фабрики, – прошу я, зная, как Эви будет гневаться. Это значит, что он сможет спрятать некоторые вещи, а я этого очень не люблю.

– Что я там забыл? – Спрашивает он, – туда уже целую вечность никто не ходил.

– Так это же целое приключение, – отвечаю я, просто у меня есть информация от одного знакомого, что мы можем найти там множество интересных вещей.

– Хм, а ты прав. Приключения я люблю, – отвечает Сэм. Мне прекрасно это известно, поэтому и решаю воспользоваться возможностью.

Выходим из школы. Гайлс с одним из своих подлиз о чем-то разговаривают. Тогда он подставил подножку Сэму, а меня оттолкнул. Николь сидит на скамейке возле игровой площадки, где резвятся другие дети, и читает книгу. Читать книги, какая-то скукота, тупой набор текста без картинок. Уснуть же можно. Она увидит этот позор, и мне будет стыдно перед ней за свою слабость, а полицейский патруль, что проедет мимо, подзовет эту скотину рыжую к себе. Тот послушно попятится, как ослик к своему пастуху.

– Сэм, погоди, – говорю я, и выхожу вперед, чтобы попытаться спасти себя от позора. Гайлс смотрит на меня. Наши взгляды пересеклись. Он выставляет ногу, я Резко корпусом толкаю его, сколько есть силы. Гайлс падает, я едва сдерживаю равновесие. Его прихвостень стоит в растерянности.

Лицо рыжего ублюдка краснеет. Что мне делать? Я так далеко никогда не заходил!

– Ты труп! – Он резко поднимается, и бьет меня по лицу. Падаю, и чувствую, что становится тяжело дышать, видимо Гайлс сел на меня.

Звук полицейской сирены дарит глоток свежего воздуха.

– Гайлс, – в машину живо, тебя в участке не было уже два дня, – заявляет чей-то властный женский голос. Видимо эта женщина полицейский.

– Парень, ты как? – Эта защитница правопорядка опустилась на одно колено. Я поднимаюсь, и трогаю лицо. Болит, но боль какая-то победная…Все ребята столпились возле меня, и даже Николь.

– Все хорошо, – говорю я.

– Тебя отвезти домой? – Снова спрашивает она. Замечаю, как блестит её полицейский значок, и какая красивая рукоятка у пистолета.

– Нет, я сам дойду, спасибо, – отвечаю я, она уходит.

Николь подходит ко мне и касается моего лица с большой осторожностью.

– Тебе больно? – В её глазах проявилась забота, и это очень приятно. Она начинает что-то еще говорить, и что-то добавляет Сэм, но я смотрю только на неё, и слышу свое учащенное сердцебиение.

– Эван, сейчас самый такой момент, когда ты должен уйти на высокой ноте, – отвечает Эви, явившись из толпы.

Я, молча разворачиваюсь, и ухожу. Вкус победы очень сладок, хотя правильно ли я поступил, зная всё наперед?

– Чувак, это было круто! – Отвечает Сэм, находясь в восторге.

– Сам от себя не ожидал.

Мы подходим к ржавым воротам, которые закрыты. Возле забора, на стене приклеен какой-то листок. Подходим с Сэмом к нему. Кем-то небрежно оставлено послание:

«На территории псы. Если придешь разделать тушку, то приходи после восьми вечера.» И подпись: «N.T»

– НТ? – Спрашиваю я у себя вслух?

– Видимо кто-то снимает в аренду помещение, и экономят на охране, – отвечает Сэм.

Быть разорванными псами я не хочу, но надо разобраться, и это хорошая возможность провести детективную игру.

– Сэм, мы придем сюда вечером.

– Не я пас, – отвечает он.

– Подарю бейсбольную карточку, – говорю я, зная как скудна его коллекция.

– На выбор?

– Заметано.Я не спеша иду домой, пытаясь вспомнить, что было на “прошлой неделе”. Завтра игра, где мы успешно победим, только вот…разве что Тревор плохо подаст, из-за чего ситуация к концу матча слегка усложнится, но я и Томи Уайт успешно отобьем броски и пробежим все базы.

– …А я ему такой говорю: чувак, ты не прав. Нет, ну он, конечно, был прав, но мне просто нравится спорить с людьми. Бесить их этим, до какой же степени это приятно!

– Мама говорит, что политики любят разводить споры на пустом месте, – говорю я, наконец подключившись к беседе, которую пропустил. Наверное, оно к лучшему. Может быть, следует сказать ему, что завтра перед игрой он будет снова спорить с одной девушкой, что старше него, и та даст ему по лицу, назвав жалким, ничего не смыслящим, глупцом.

– Стану президентом, вот тогда буду спорить со всеми, и никто не осмелится меня остановить, или идти против – отвечает мне Сэм. Мы останавливаемся у его дома, голубые стены которого, мягко говоря, в плачевном состоянии. Краска потускнела, местами пообвалилась, обнажая стены из грязного рыжего кирпича. Садовый гном, стоявший рядом с покосившейся террасой, уже успел потерять какую-то свою изюминку. Его красный колпак облупился, черты лица размыты растекшейся от бесчисленных дождей краской, да трещинами всевозможными по видавшему виды дереву. В пять лет я и Сэм боялись этого полурослика, так как нам казалось, что он оживает по ночам, и следит за нами, забираясь под наше окно.

– В общем, зайдешь сегодня за мной, а то вдруг я забуду, – отвечает Сэм, – или усну.

Странно, но в моем мозгу пробегает мысль, что лучше Сэма не брать, так как я не знаю, что меня там может ожидать. И уж тем более я не могу знать, как он на это отреагирует. Да и потом, меня же будут винить, если с ним что-то случится.

– Давай, до вечера

Я захожу домой. Мама наверняка на работе, сестра…где-то со Стивом, а может на учебе еще. По телевизору идут повторы некоторых передач, что показывают в более позднее время на день раньше. В основном это новости о политике, о том, какую угрозу несет нам СССР. Мультики даже нет смысла смотреть, так как я прекрасно их запомнил. В глаза бросается газета, лежавшая на столе и придавленная кружкой с остатками утреннего кофе. Видимо мама как занесла её в дом, так и не успела прочитать.

Наверняка кроссворды и колонка с анекдотами присутствуют.

“Очередные поиски провалились” на фото видно, как десятки полицейских с фонарями и оружием обследуют чащу леса…

Переворачиваю страницу, чтобы узнать подробности.

“Тремя днями ранее пропал Чарли Смит. Молодой студент. Близ леса “Темные рощи” была найдена его кофта”. Собакам не удалось взять след. Расследование продолжается”

Интересно, а какая вероятность, что его похитили инопланетяне? Вдруг это ситуация окажется связана с розуэлльским инцидентом?

Но ниже размещено объявление о пропаже человека. Пропала девушка по имени Стефани Зиглер. Она вышла из дома и не вернулась. Странно, как так можно… выйти из дома и не вернуться?

Дверь дома открылась и на пороге появилась мама. Вид был у неё уставшим, ибо она всегда после десяти часов напряженной работы в супермаркете страдает от усталости и болей в спине.

– Привет, мам. – Говорю я, она улыбается и сбрасывает сумку с плеч.

– Привет, родной. – Отвечает она, – как твой день в школе?

В голове пролетают картины с вырыванием страниц из учебника, как я толкнул Гайлса, и едва не поплатился жизнью, но я знал о появлении полицейских, и главное – я сидел рядом с Николь.

– Ничего нового, – говорю я, – тест написал, и я думаю, что результат будет хорошим.

– Я рада, – отвечает она, убирая газету со стола, заметив наверняка, что там явно не кроссворды.

– Иди, посмотри мультики, а я пока приготовлю нам поужинать, – отвечает мама, но вместо этого я хочу подготовиться к вечернему походу.

Захожу к себе в комнату, вытряхиваю из рюкзака все учебники и школьные принадлежности, которые будут мне только мешать. И складываю туда перочинный ножик, который я нашел на чердаке, фонарик, А еще возьму диктофон, которым владела моя сестра, когда еще она хотела быть журналисткой, и поэтому использовала его для своих интервью. Раньше она любила писать статьи, слушать музыку, жить нормальной жизнью, а потом она влюбилась, и все это рухнуло. Любовь – как конструктор “Lego”. Ты не знаешь, что построишь в итоге, но это может сломаться тобой или кем-то, кому ты безразличен. Или, быть может, ты захочешь построить что-то новое на месте старого. Да даже если ты наступил на детальку, то это больно, но это пройдет, все проходит.

Я, незаметно для себя, перебазировался на кровать. Так тихо, и такой вкусный запах доносится из кухни.

– Эван, проснись, – я открываю глаза. Рядом сидит улыбающаяся мама, – пошли ужинать.

Я смотрю на часы, что висят напротив. Половина восьмого.

– Пойдем, – отвечаю я, поднимаясь с кровати.

Ужин проходит под мамин сериал, который она смотрит с диким интересом, и не могу понять, чем те интриги важнее чувства голода? Как вообще можно наблюдать за тем, как одна женщина строит козни другой, стремясь увести ее мужа, а другая тем временем спит со старшим сыном первой, которому при этом нравится негритянка с соседнего двора. Какой же бред все эти сериалы.

Покончив с ужином, я ставлю чашку в раковину и мою за собой её. Затем достаю пару сэндвичей на тот случай, если аппетит разыграется.

– Мам, я пойду, почитаю и спать. Мне не мешать, – важно требую я.

Поднимаюсь наверх, хватаю рюкзак, и надев на спину, вылезаю через окно, хватаясь за водосточную трубу, и лихо скатываюсь по ней на задний двор. В окне кухни было видно, что мама по-прежнему увлеченно смотрела сериал.

Когда я подхожу к месту встречи, Сэм уже ждет меня, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– Ну что, пойдем? Спрашивает Сэм и нервно отводит глаза.

Спустя десять минут пути мы с другом стоим рядом с запертыми воротами заброшенного уже много лет мясокомбината. Но заброшенного ли? Я набрался духу и, перекинув рюкзак через забор, лезу следом за ним, шепча стоящему рядом и недоумевающему другу.

-Чего стоишь. Перекидывай рюкзак, и полезли. Время не ждет

Перелезши через забор, мы с Сэмом подхватили наши рюкзаки и стали медленно продвигаться вдоль старых хозяйственных построек в сторону главного завода, в некоторых окнах которого горел свет.

На цыпочках мы прошли через главные ворота и теперь двигаемся дальше, вглубь здания, стараясь не издавать ни звука и избегать труднопроходимых препятствий. Чисто инстинктивно я привожу нас в то место, где уже был…во сне. Мы оказались около приоткрытой двери, но не рискуем заходить в нее. Вместо этого я интуитивно, по воспоминаниям отыскиваю те два кирпича, на которых вставал во сне. Только теперь мне приходится ютиться на одном.

Господи, зачем они это делают? Куда-то в пустоту спрашивает Сэм.

Прямо сейчас, на наших глазах, человек в противогазе отпиливал ногу молодому парню. Они уже успели содрать кожу с него так, что можно было разглядеть оголенные мышцы. Мне стоит больших усилий не выблевать весь ужин наружу при виде столь отвращающей картины, чего нельзя было сказать о Сэме. Из его рта нещадно льется желтоватая жижа. Я же, тем временем, возвращаюсь к просмотру ужасающего зрелища. Молодой человек не кричал, а только пытался что-то произнести, но при каждой попытке изо рта лилась кровь. Кажется, они отрезали ему язык. Волосы его были седыми то ли сами по себе, то ли от пережитого ужаса, однако лицо мне показалось знакомым.

Это Чарли Смит, -Шепчу я– о нем писали в газете.

Они же… – Сэм запнулся, так как в этот момент в нескольких метрах от нас, что то брякнуло цепью.

Мы вдвоем повернули головы на звук, и то, что мы увидели, наверное, будет еще долго сниться нам по ночам. Что-то, похожее на собаку, пыталось встать, но из-за огромной, уже запекшейся лужи крови, поскользнулось, и упало. Я даже не сомневаюсь, что это та пропавшая девушка, Стефани, кажется.

Ей отрезали руки и ноги ровно наполовину, оставив лишь окровавленные культи.

Слишком поздно мы заметили, что в помещении стало подозрительно тихо. Повернув головы в сторону Чарли, поняли, что людей в противогазах в комнате уже нет. Я крепко сжимаю в руке перочинный ножик, который предусмотрительно достал из рюкзака по дороге на фабрику.

Не сговариваясь, мы повернулись. В паре метрах стояли «противогазы», и смотрели прямо на нас, а с их огромных ножей капала кровь.

Бежим – шепотом сказал я.

Мы рванули вперед, в сторону девушки. Сэм поскользнулся на ее крови и чуть не упал, я вовремя его подхватил и мы побежали, сами не понимая, куда.

Завернув за первый угол, мы увидели открытую дверь на улицу, это был задний двор фабрики. Ищу глазами, где бы укрыться, но ничего подходящего нет.

Стив, смотри, там яма – Сэм указал на какую-то яму, внутри которой был проход, очень похожий на канализационный люк. Сильно рискуя, мы все же забрались туда. На удивление, там было довольно просторно, но бесконечные трубы своими ветвлениями очень походили на древнеегипетские катакомбы. Смущало то, что здесь горел свет, тусклый, но достаточный, чтобы все разглядеть. Бежать было неудобно, под ногами постоянно что-то мешалось. Лишь опустив глаза, мы поняли, что весь пол был усеян бесконечным множеством костей. Большие, маленькие, толстые и тонкие, разных размеров черепа…все это усеивало пол практически полностью. Сэм случайно пнул чей-то череп, довольно маленький, словно детский. Спустя минуты бега, длинная труба снова стала разветвляться в разные стороны. Мы повернули вправо, т.к. в правой стороне должны быть ворота за пределы фабрики, пытался рассуждать я настолько логично, насколько позволяла ситуация.

Послышалось странное жужжание. Пройдя метров двадцать, мы наткнулись на комнату, запах оттуда шел сладковатый и, явно чего-то гнилого. Меня начало тошнить, судя по зеленеющему лицу Сэма, его тоже. Зайдя в помещение, его вырвало, тут же в воздух взметнулся рой мух. Я не был удивлен произошедшему с другом, ведь сам еле сдержался перед видом огромной горы освежеванных трупов. Скелеты без головы, рук, ног с остатками мяса, совсем свежие трупы, все это лежало здесь одной громадной, ужасающей одним своим видом, куче.

Оправившись от шока, я тихо обратился к другу:

– Сэм, пойдем отсюда. Он как-то вяло кивнул головой и попытался встать, но ноги его не слушались, и он снова свалился на пол. Отойдя от той жуткой комнаты, я понял, что ошибся, и нужно возвращаться к месту, где мы свернули, так как здесь выхода нет. Но мои мысли прервал хруст ломающихся костей, доносившийся с того конца трубы, откуда мы пришли…

– Кажется, они идут сюда, – Сэм начинает паниковать, и мне тоже становится страшно. По телу пробегает стая мурашек, а колени дрожат, будто бы сейчас зима, хотя в помещении было очень жарко и душно. А тошнотворный запах мешал хоть сколько-нибудь сосредоточиться, отвлекая все внимание на себя. Смотрю на кучу гнилого мяса, лежащую в дальнем углу от нас. От одного ее вида можно было вывернуться наизнанку, но делать нечего, сейчас это единственный шанс.

– Давай, ныряй в эту груду. Спрятаться среди этих останков – наша возможность спастись, – хватаюсь за первую попавшуюся ногу и тяну ее на себя. Остатки истлевшей плоти начинают кусками отваливаться от пожелтевших костей. Внезапно раздается хруст ломающейся кости, и из кучи прямо на меня вылетают остатки чьей-то ноги, а с кучи скатывается полуистлевшая голова, часть которой уже сгнила, обнажив череп. Пустые глазницы мертвеца смотрели прямо на нас.

Сэм отворачивается и, кажется, его снова вырвало. Мой друг натягивает ворот рубахи до носа, после чего начинает лезть как можно глубже. Весь процесс сопровождает практически непрекращающийся треск.

Голоса становятся все ближе и ближе. Я хватаю скелет и роняю его на себя. Затем еще один, и еще пару, пока они не скрыли меня целиком. Прямо перед моим носом оказался чей-то истлевший череп, и его положение такое, что через пустые глазные впадины я вижу его затылок. Внутри черепа кто-то засуетился. Очевидно, ему не нравится, что посмели потревожить его покой. Среди груды накрывших меня костей мои глаза цепляются за бусы. Их большие, оранжевые, блестящие камни наверняка бы пригодились в какой-нибудь игре.

Из одного из скелетов выползает огромная, черная чертовщина, быстро перебирающая своими многочисленными лапками. Она цепляется за мою рубашку, и начинает медленно карабкаться вверх. Наверняка личинки отложить под мою кожу вздумала.

В комнате раздается душераздирающий скрип проржавевших насквозь дверных петель. Я закрываю глаза, стараясь не дышать и вообще не издавать хоть какого-нибудь звука.

– Как думаешь, они могли зайти сюда? – Спрашивает незнакомец. Его голос был тихим, даже немного сиплым, настолько, что чтобы его услышать, приходится приложить определенные усилия. Видимо, много курит, как те пираты из фильмов. Может быть, они и есть эти самые пираты?

– Тут кроме обработанных тел никого и ничего нет. Пошли искать дальше. Не найдем, придется шефу подмазать старшему, чтобы прикрыл, – отвечает другой голос, более звонкий, мелодичный и такой знакомый…

Дверь с гулким стуком захлопнулась. Эта чертова тараканище куда-то пропала, но я все еще боялся хотя бы вздохнуть, не то что пошевелиться и вылезти из-под груды костей.

– Эван, – жалобно доносится из-под кучи мертвецов, – меня вырвало два раза. И, боюсь, это еще не все.

В этот момент запах какой-то едкий проникает мне в нос, насквозь прошибает сознание, и заставляет резко вскочить на ноги. Я отшвыриваю с себя эту мертвую дрянь с бусами, и успеваю повернуть голову прежде, чем меня вырвет. Ненавижу этот день.

– Не ты один, – утешаю его я.

Я поднимаюсь и с трудом, пошатываясь, встаю на ноги. У меня резко начинает кружиться голова.. Резкая боль в боку заставляет меня взвизгнуть как девчонку. Задираю рубашку. Эта черная тварь укусила меня, и держится своими маленькими зубками за меня. Руками отдираю её от своего тела и отшвыриваю куда-то в сторону.

– Эван, помоги мне, – Сэм, видимо, глубоко погряз в этой куче мертвечины.

– Сейчас дружище, – отвечаю я, и начинаю хвататься за конечности всех скелетов подряд, и потихоньку отшвыривать их в бок.

Сэм, почувствовав, что их стало меньше, смог выбраться уже без моей помощи. Его руки тряслись, от него воняет хуже, чем от канализации. В волосах торчит чей-то зуб, на шее, как шарф, висит какой-то червь, или что похуже.

– Что это на тебе? – Спрашиваю я, беря это в руки, – фу! Кишки!

Он машинально сбрасывает с себя эту сгнившую часть чьих-то внутренностей.

Я подхожу к двери, открываю ее, и осматриваюсь. Никого.

– Пошли, надо найти выход, – говорю я Сэму. Тот делает глубокий вдох, что-то про себя говорит. Есть за ним такая особенность, разговаривать самому с собой.

Выходим в коридор. Мерцающий свет освещает путь на несколько шагов вперед. Здесь куда прохладнее, чем можно было подумать. Хотя, наверное, так просто казалось после минут, проведенных в той ужасной комнате.

Впереди послышался стук колес проезжающего поезда. У нас есть только одно место, где ходят поезда. Дай бог нам добраться до него целыми и невредимыми.

Идем молча, не спеша, дабы опять нас не стошнило.

Впереди замечаем лестницу, ведущую наверх. Мы быстро подбегаем к ней. Наверху нет люка, видны лишь звезды, освещавшие землю.

– Хвала богам, – говорит Сэм, после чего стремительно начинает карабкаться по ржавым ступеням. – Давай за мной.

Я хватаюсь за железный поручень, но мое внимание приковывает железная дверь, что находится в другой части коридора, в паре десятков метров от нас.

– Эван, ты где? – Сэм уже ждет меня наверху.

– Иди, я скоро догоню – отвечаю я.

– Знаешь, нам проще вызвать полицию. Через час всех этих уродов повяжут, – пытается уговорить меня Сэм. Но мне просто хочется посмотреть, хоть одним глазком, что в той комнате.

Отпустив поручень, я по возможности максимально тихо подобрался к заветной двери. Достигнув цели, кладу ладонь на дверную ручку и мягко опускаю ее вниз. Она на удивление легко поддалась, и дверь открылась, без малейшего шума. Очевидно, ей часто пользуются, а значит, смазывают маслом.

Моему взору открылось довольно просторное и хорошо освещенное помещение, вдоль правой стены ровным рядом стояли столы с кучей ящиков со всякой ненужной хренью. Над этими столами друг за другом, рядами висели полки, на которых уместились папки, расставленные точно по алфавиту, без малейшего отклонения. На противоположной стене висят многочисленные фотографии людей разного пола, цвета, возраста. Некоторые были перечеркнуты алым маркером, были как совсем старые, так и новые. Разглядев, как мог, фотографии, я повернулся к столу с папками. Открыв первую попавшуюся я увидел фотографию того парня, с которого сняли кожу. Здесь была вся информация о нем.

– и как они все это узнают? – машинально произнес я вслух, напугав самого себя.

Отложив папку в сторону, я продолжаю дальше изучать кабинет этих ублюдков.

Прямо за дверью, в которую я вошел пару минут назад, висят еще несколько фотографий, которые я не заметил. Но, в отличие от них, эти были в рамках, и на изображениях не было следов от маркера. Присмотревшись, я вижу там то, что хотел бы увидеть меньше всего. На одной из фоток, прямо в центре, был изображен отец Николь, пожимающий чью-то руку на фоне нашего заброшенного мясокомбината. На других я вижу людей, которых встречаю практически каждый день, идя в школу, гуляя, или просто прохлаждаясь на улице. Наши доблестные полицейские, которые всегда помогают в сложных ситуациях. Тут была даже та женщина, спасшая меня от Гайлса буквально сегодня утром.

Не найдя больше ничего необычного, разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мой взгляд зацепился за одну из стен. Точнее, за дверь, которая там была. Выкрашенная в тот же самый цвет, что и стены вокруг, а потому не шибко заметная, все же привлекла мое внимание. Я аккуратно подхожу и толкаю эту самую дверь. Она оказалась незапертой….

Если раньше я думал, что сначала та девушка на мясокомбинате, а потом та комната с останками тел – самое ужасное, что я могу увидеть в своей жизни, то теперь я понял, как глубоко ошибаюсь. Первое, что я вижу – лицо. Точнее то, что от него осталось. Под потолком на крючках, словно половая тряпка, висело чье-то лицо, напяленное на крюк за одну из глазниц. Меня прошибает холодный пот и начало знобить, но…это было не от увиденного, как я понимаю в следующие секунды. Отойдя от пережитого ужаса и осмотревшись, я понимаю, что нахожусь посреди огромного холодильника, и что дрожу я, в первую очередь, от адского холода, царящего здесь.

Вокруг меня же стояли десятки пластмассовых контейнеров различных форм и размеров. На каждом из них были наклеены бумажки и в них читаются имя и фамилия, а также часть тела, которая там находится. Написано там было и место, куда этот адский груз должен отправиться. Чуть поодаль висели несколько полок, на которых стояли банки. Я подхожу и осматриваю их. В каждой в какой-то мутной жиже плавали странные белые шарики. Пытаюсь понять, что это. Но на ум ничего не приходит. Я встряхиваю банку, все содержимое которой взбалтывается и затем успокаивается. Теперь на меня смотрит штук пять чьих-то глаз. В ужасе и с криком я роняю банку на пол, та разбивается и ее содержимое раскатывается по всему полу, в том числе ко мне.

Испугавшись катящихся на меня глазных яблок, делаю пару шагов назад и спотыкаясь, чуть не падая на пол. Оборачиваюсь посмотреть на препятствие, едва не сбившее мня с ног. Это был еще один контейнер, пустой. Я поднимаю его и читаю, для кого оно предназначено. На контейнере стояло имя моей сестры…

Я мигом выбегаю из холодильника и бегу к люку. Надо срочно все рассказать Эмми! Но едва я подбегаю к люку и начинаю взбираться по лестнице, как слышу крик Сэма и вижу, как крышка захлопывается прямо у меня под носом. Пытаюсь ее сдвинуть, но все мои усилия проходят напрасно. Неужели шутки Сэма? Нет. Он не стал бы так шутить.…По крайней мере, сейчас… Я слышу голос Сэма, но он быстро стихает, заменяясь размеренным стуком колес, достаточно громким, чтобы заглушить все вокруг и пугающие ритмичным, словно кто-то подстроил это нарочно. Никогда не любил поезда, даже старался всякий раз избегать железнодорожных путей и гулять в обход их, хотя многие мои одноклассники любили там повеселиться. Я хотел кликнуть своего друга в надежде, что он отзовется, но вовремя понял, что делать этого нельзя, меня может услышать совсем не Сэм.

Неожиданно, в коридоре начинает завывать сирена. Ее противный гул доносится буквально отовсюду, из каждого уголка этого проклятого места. В один момент моя душа едва не уходит в пятки, и я, сам не знаю зачем, бегу обратно в кабинет, в надежде отыскать что-то, с помощью чего можно было бы связаться с властями. Как-то же эти уроды связываются с внешним миром. Захлопываю за собой дверь, и подбегаю к столу, где лежат стопки бумаг с подкрепленными фотографиями, быстро начинаю перебирать всю кучу.

«Телефон, где же телефон»…тут на глаза мне попадается фото Сэма. Он сидит на стадионе, с перчаткой болельщика на руке. И печать: “не годен”. Не годен для чего? Для игры в бейсбол? Да, тут даже я, пожалуй, подпишусь.

– Вырубите эту чертову сирену! – Чей-то мужской голос доносится из коридора. Я бросаю папку на стол и ищу, где бы спрятаться, но в помещении укрыться негде, мне приходится бежать прятаться в холодильник. Вариантов для укрытия тут было не особо много, но мне в глаза бросилось более-менее неплохое решение – пустой ящик с именем моей сестры. Быстро оттаскиваю его от входа и залезаю туда, прикрывшись крышкой. Получается с трудом, но это лучше, чем быть просто так обнаруженным среди частей людей. В этот момент дверь кабинета открывается, в помещение кто-то заходит. Я чуть приподнимаю крышку контейнера, чтобы увидеть вошедшего, но полузакрытая дверь в морозильную камеру не дает этого нормально сделать, но все же, мельком, мне удалось увидеть человека. Это был высокий подтянутый мужчина в годах, с легкой сединой на висках. Он сразу направляется к столу с папками, которые я переворачивал пару минут назад, и на несколько секунд в обоих помещениях установилась гробовая тишина. Слышался только гул морозильного мотора. Затем что-то брякнуло, и я слышу, как со скрипом открылась дверца шкафчика, из которого он что-то достал и поставил на стол. Телефон. Значит, здесь все-таки есть связь с внешним миром, и она в сейфе. Мужчина набрал номер и ожидал, когда на том конце ему ответят.