Текст книги "Бразилья"

Он чувствует погибель, исходящую от лезвия, словно солнечный ожог. Нынче у любого уличного пирата эмпатия без синестезии не обходится.

Гараж Жозе вздрагивает, когда диджей Малыш начинает новый сет. Эфрин оставляет ребят из банды играть с квант-ножом. «Так вам из Сидаде-де-Лус никогда не выбраться», – думает он. Пора второму подопечному «Де Фрейтас Глобал Талант» выступить с дебютом.

– Дамы и господа! Микс-войны! Микс-войны! – верещит диджей, и толпа взрывается в ответ. – Раунд первый! Мастер ремиксов Жуан Б. против миксджея Сулейма-а-а-а-а-ана! И пусть останется! Только! Один! Начинайте бой!

Когда противники запрыгивают на сцену, вокруг образуется стена восторженных криков. Налик сразится с любым из этих двоих, с тем, кто завоюет сердца, руки и ноги толпы. Эфрин останавливается около прилавка с шурраску[112]112
  Национальное блюдо Бразилии – мясо, приготовленное на вертеле.


[Закрыть], чтобы посмотреть за состязанием.

– А ты секси, Эфрин, – говорит Режина, королева шурраску. Он широко улыбается. В образе травести ему нравится внимание к собственной персоне. Он подносит к напомаженным губам бамбуковую шпажку, на которую нанизан жирный потемневший кусок говядины. Миксджей Сулейман так легко разделывается с Жуаном Б., что даже как-то неловко: у паренька нет чувства ритма, все сводится к импровизациям на гитаре, он думает, что это фанк, но публике это напоминает музыку из теленовелл про гаушу[113]113
  Социальная и субэтническая группа, в том числе проживающая и в Бразилии, близкая по духу американским ковбоям. Испанское произношение «гаучо».


[Закрыть]. В него летят пустые стаканчики из-под кай-пироски[114]114
  Коктейль, который готовится по аналогии с коктейлем «кайпиринья», но за основу берется водка.


[Закрыть].

– Дамы и господа, а теперь На-на-на-налик!

Налик был идеальным алиби – тихоня, никаких связей с бандами, целиком и полностью предан ритмам, что вырываются у него из наушников. В Сан-Паулу, где каждый житель под колпаком, даже самому респектабельному бизнесмену необходима возможность время от времени выдавать себя за кого-то другого. Много раз Эдсон бродил по Сидаде-де-Лус и даже по фавеле с идентификатором Налика, загруженным на айшэды, пока сам Налик музицировал под видом Эдсона Жезуса Оливейры де Фрейтаса. И как-то Эдсон менял идентификаторы и услышал музыку в айшэдах парня, и тогда с его губ впервые слетели слова: а ведь из этого что-то может получиться. Так на веранде с жестяной крышей появилась на свет компания «Де Фрейтас Глобал Талант». И скоро весь мир увидит ее танец.

Налик тут же подхватывает ритм самбы паулистану, заданный миксджеем Сулейманом, выбирает из своего арсенала сэмплов манге-бит[115]115
  Музыка карнавального типа с элементами хип-хопа и «электро».


[Закрыть] и дает такой бит, что динамики подрагивают и жужжат. Толпа даже отшатывается. Вау! А потом все подпрыгивают в середине такта, приземляются в контрапункте, и начинается реальный отрыв. Сулейман пытается умничать с классическим блэк-металлическим тремоло на гитаре и старым добрым драмнбэйсом – классно, конечно, но под такое не потанцуешь. Налик подхватывает гитарное соло, избавляется от баса, зато добавляет фанк в промышленных масштабах: вкручивает басовую партию гринго прошлого века и ритм пау – такой свежак, что его еще даже из упаковки толком не вынули. Эфрин видит треки на айшэдах Налика, пока тот одними глазами отбирает их и миксует прямо в реальном времени. Зрители живут его музыкой, любят ее, аплодируют ей, впитывают ее: не остается никаких сомнений, кто победит в этой битве.

Затем Господь говорит: «Сегодня, Эфрин/Эдсон или кто ты там есть или можешь быть, я улыбнусь тебе из-за спутников, аэростатов и Ангелов Постоянного Надзора».

Она. Около барной стойки, в окружении подружек, держит в руке пластиковый стаканчик с кайпироской. На ней розовые сапожки из крокодиловой кожи (и с чего ей так хочется поставить кайманов на грань вымирания?) и маленькое серебристое платье с трапециевидным силуэтом, сшитое из материала, напоминающего чешую змеи, такое коротенькое, что еле-еле закрывает трусики, но колышется оно великолепно и богато. Айшэды «Корр» закрывают полголовы. Космическая малышка. Сегодня у нее розовые волосы. Розовый и серебряный отлично подходят к сумочке от Джиорелли Хаббаджабба, обязательной в гардеробе каждой девушки в этом сезоне. Она пришла.

– Миксджей де Пепо-о-о-о-о-о-о-о-о! – Ди-джей Малыш объявляет имя следующего участника, пока Эфрин проталкивается через толпу к бару.

– Эфрин! Эфрин! Эфрин! – Крики звучат в ушах, словно пистолетные выстрелы. Когда Эдсон состоял в банде, Вкусняшка увивался за ним, как кобель за сукой. Судя по его глазам и маниакальному упорству, он накачался наркотой. – Бродяга откинулся, парень! Он умер!

Бродяга – грязный маленький фавеладу, тупой до безобразия, который занял место Эдсона, то есть стал солнцем во вселенной Вкусняшки, когда Эдсон вышел из банды. Хотя надо говорить о нем в прошедшем времени. Некоторые люди рождаются со следами пулевых ранений на теле, словно со стигматами. Даже в полуреспектабельном районе Сидаде-де-Лус убийство – обычная смерть для молодого мужчины. Человек здесь вступает в эпоху зрелости, если доживает до тридцати.

– Его разрезали пополам, чувак. Твою мать, пополам! И бросили на обочине шоссе. Еще и знак вырезали на дороге!

Наверное, прямоугольник с чуть выпуклыми краями и купольной крышкой. Стилизованный мусорный бачок. «Не забудьте вынести мусор». Вырезан квант-ножом наподобие того, с которым парни из банды забавляются в дальнем углу Гаража Жозе. Поэтому все и знают о квант-ножах. Они стали настоящей звездой последних шести сезонов самого нашумевшего в Сан-Паулу телешоу. Ни один телеканал не одобрил бы реалити, в котором парень по имени Жозе всеми правдами и неправдами пытается стать членом команды бандейрантов, чтобы выслеживать бандитов на улицах. Но сейчас время тотальных СМИ, общего доступа к контенту и викивидения. И какая-то пиратская киностудия запустила платный показ для двадцати миллионов айшэдов. Реформаторы, христиане-евангелисты, священники, адвокаты и социалисты требуют, чтобы кто-то что-то сделал, мол, мы знаем, кто все эти люди, давайте выдворим их из нашего славного Сан-Паулу. Но полиция смотрит сквозь пальцы. Кому-то нужно выносить мусор. Эфрин никогда не стал бы пачкать свои глаза просмотром такого видео, но ему нравится бизнес-план этих ребят. А теперь они явились в Сидаде-де-Лус. Правда, сейчас не время для таких разговоров. Не стоит пугать народ на гафиейре, да и сам Эфрин на охоте. Она все еще здесь, за импровизированной барной стойкой, сделанной из столов на козлах, которые одолжили в приходском центре. Священнику хватает ума не проверять, что тут делают с его столами, но кренчи, верующие, с их безошибочным чутьем на неспасенные души, раздают брошюрки про страшный и ужасный ад, которые превращаются под ногами в пропитанное алкоголем папье-маше. Женщины разливают кайпироску пластиковыми стаканами из тазов. Два парня в облегающих майках давят лайм в больших деревянных ступках. Надо быстро избавиться от этого придурка.

Эфрин достает из сумки маленький шарик маконья, завернутый в фольгу.

– Вот, малыш, это тебе.

Парень и так под кайфом, но Эдсон хочет, чтобы он вообще унесся в дальние дали и не мог никого напугать. Как грубо.

– Бери, давай, это тебе.

«Дамы и господа, миксджей Рауль Гло-о-о-оория!»

Еще одна победа Налика.

– Привет, милашки! – Эфрин подплывает, вихляя бедрами под ритмы самбы, и оценивает их с ног до головы. – Фу, какие шокирующе ужасные туфли!

Фиа и ее подружки гикают и радуются. Эфрин позволяет «Разболтаю» выполнить свою работу, он кружится вокруг девушек и изображает, что инспектирует каждую по очереди.

– Дорогая, никто не сказал тебе, что пальцы на ногах как у птеродактиля – это нет-нет-нет? Господи Иисусе! Розовый и оранжевый? Эфрин помолится за тебя, поскольку такой девушке поможет только Богоматерь Убийственных Туфель. Теперь ты, тебе нужно заняться спортом. Сделай усилие. На тебя же смотрит Эфрин. Ты такая дряблая, как член старого священника. А тебя, малышка, спасет только пластика. Я знаю тут кое-каких ребяток, которые делают операции по дешевке. Мы ведь все о таком мечтаем? – Он останавливается перед кван-тумейрос. Сумочка удобно примостилась на ее руке, будто спящий кот. «Ты не знаешь, кто я. Зато я знаю, кто ты». Эфрин любит анонимность. – А тебе я хочу продемонстрировать магию травести. Ты мне не веришь? Мы, девочки, все владеем магией, обладаем властью. Дай мне сумочку, и я расскажу тебе кое-что волшебное.

Смеясь над бесстыдством Эфрина, Фиа протягивает ему сумочку. Он теребит ее, нюхает и лижет:

– Эта вещица говорит мне, что ее тебе подарили, ты ее не покупала. Мужчина, который тебе преподнес сумочку… погоди-ка, она говорит, что он бизнесмен, человек со связями, знает нужных людей. – Эфрин подносит сумочку к уху, надувает губы, а потом выпучивает глаза, изображая удивление. – Она говорит, что тот человек подарил ее в благодарность за услугу. Ты спасла его тупого братца.

Эфрин уводит Фиу от подружек. Им кажется, что это забавно, они машут руками, шлют воздушные поцелуйчики, а она и сама не прочь уйти, окунуться в гафиейру. Эдсон поднимает сумочку, что-то ей нашептывает, кивает и закатывает глаза.

– Эта вещица говорит, что тот человек все еще должен тебе. Все-таки это был его брат, может, он и бесполезен, но дороже сумочки. Даже такой, как эта.

Фиа хохочет. Ее смех напоминает звон монеток, отскакивающих от тротуара.

– И как этот большой бизнесмен хочет меня отблагодарить?

– Он вот-вот заключит сделку по одной арабской ланшунете[116]116
  Буфетная стойка (порт.).


[Закрыть]. Их кибе[117]117
  Арабское блюдо, которое пользуется популярностью в Бразилии. Котлетки с булгуром. В XX в. вслед за португальскими поселенцами в Бразилию приехали сирийцы и ливанцы, внесшие в итоге свой вклад в национальную кухню.


[Закрыть] просто убьют тебя на месте. Он бы хотел, чтобы ты первой попробовала блюдо, которое станет самой популярной франшизой в Сампе и сделает его богатым-пребогатым парнем с квартирой в Ильябела.

Эдсон всегда мечтал о домике у моря. Когда-нибудь, еще не выйдя на пенсию, но уже слишком обленившись, чтобы наслаждаться бизнесом, он обзаведется домиком в Ильябела, где сможет каждое утро просыпаться с видом на океан. Он не поедет туда, пока дом не достроят, но, когда все будет готово, он первый раз войдет внутрь темной-темной ночью, чтобы почувствовать шум прибоя, а на следующее утро первым делом взглянуть на океан. Сантус всего в получасе езды на скоростном поезде, но Эдсон никогда не видел моря.

– Цветы дешевле. И симпатичнее, – говорит Фиа.

– Цветы уже мертвы.

– Это тебе все сумочка сказала?

– Немного магии травести.

– Думаю, сегодня ты уже продемонстрировал достаточно волшебства, как бы там тебя ни звали.

У него колотится сердце.

– Сегодня вечером я – Эфрин.

– Какие еще секретики у тебя есть, Эфрин/Эдсон?

«Только один, – говорит он про себя, – и его даже моя мать не знает». Он дергается, трясет огромным афропариком, но Эфрину такое сходит с рук.

– Ну, ты пришла на гафиейру, а теперь, думаю, стоит поесть кибе. Сумочка советует.

– Помнишь, что я сказала тебе в прошлый раз?

– Отвянуть?

Он видит, как Фиа мысленно перебирает все причины, чтобы снова отказать ему, и отметает их. Это всего лишь обед. Тут на ее айшэды в область периферического зрения поступает звонок. Лицо девушки меняется. Эфрин через сейсмический грохот музыкальной битвы слышит тоненький мужской голос. Ему хочется заколоть этого мужика. Фиа делает айшэды непрозрачными, скрывая лицо звонившего. Сжимает губы. Хмурится. Разговор явно неприятный. Она смотрит на двух парней, стоящих на самом краю толпы, а потом дотрагивается до его руки.

– Мне нужно идти.

– Детка. Не покидай меня сейчас. Так что насчет обеда?

Он поворачивается, прежде чем толпа унесет ее прочь, и дотрагивается до айшэдов. На них вспыхивает адрес.

– Будь осторожна. Там в толпе могут притаиться настоящие убийцы.

– О, я знаю! – восклицает она. – Знаю.

Все, ушла.

Дона Ортенсе пишет об этом в своей Книге Плача. И теперь обо всем знают мертвые, брошенные, больные, отчаявшиеся, обездоленные, погрязшие в долгах, а еще жены нерадивых мужей и матери беспечных детей, которых дона Ортенсе занесла в свою Книгу. Бесполезный Герсон, который вернулся домой и целыми днями качается в гамаке брата, знает. И все остальные оставшиеся в живых братья знают, включая четвертого сына Милсона, который служит в бразильском подразделении миротворческих войск ООН на Гаити. Дечиу, который бреет Эдсона под деревом араса, усадив в черное кожаное кресло, гладкое и мягкое, словно вагина, знает. Его брокер знает, и дилер знает, знают парни, которые чинят его мотоцикл, и дети, играющие в футсал за Ассамблеей Бога. Знают все братки из банды, а еще те, кто обеспечивает им алиби, и те, кто обеспечивает алиби тем, кто обеспечивает алиби.

Эдсон влюбился.

Единственный, кто не в курсе, это мистер Персик. И Эдсон, который сейчас выступает в образе Мальчика-Загадки, пытается найти способ все ему рассказать.

В Великом Сан-Паулу медленно течет очередной преступный день, а Капитан Великолепие и Мальчик-Загадка просто лежат на кровати в фазенде. Мальчик-Загадка курит маконью, выдувая причудливые колечки дыма прямо в потолок. Плащ и маска висят на набалдашнике резной массивной кровати из красного дерева. Он все еще в ботинках. Капитану Великолепие так нравится.

Иногда это герой и преступник. Иногда преступник и герой. Иногда, как сегодня, герой и герой. Супермен и его помощник. Костюм Мальчика-Загадки из спандекса наполовину зеленый, наполовину желтый, от макушки до пальцев ног. На левой, желтой стороне на нем нарисована огромная синяя цифра «шесть» от коленей до подбородка. Большая шестерка, маленькая шестерка. Сестинью. Таким прозвищем мистер Персик, то есть, простите, Капитан Великолепие, называет Эдсона полжизни. Конкретно этот костюм дешевка, поэтому больно врезается между ягодицами. А уж гениталии у Мальчика-Загадки всем гениталиям гениталии.

Мальчик-Загадка рад, что сегодня по сценарию встреча героя с героем. Когда кто-то из них преступник, то дело доходит до связывания. В подвалах фазенды многое напоминает о временах рабства, включая железную маску, чтобы затыкать рот непослушным, и она пугает Эдсона. Вообще, дом полон всяких старинных вещиц, которые мистер Персик то и дело отдает ему, но Эдсону, в свою очередь, некому их передать. Он мог бы заработать кучу денег онлайн, но предпочитает оплату наличкой, быструю и тайную, и продает через парня в Кредитном союзе Сидаде-де-Лус. Компания «Де Фрейтас Глобал Талант» построена на деньги с продажи антиквариата.

По сценарию это спортивный зал, и герои разглядывают друг друга перед зеркалом. Эдсон передает косяк Капитану Великолепие, тот делает пробную затяжку через маску и выпускает ароматный дым через ноздри. Капитан Великолепие весь одет в титановый и черный: ботинки, брюки, пояс, перчатки, маска, закрывающая лицо. Ее он любит носить даже потом, на расслабоне. Вроде как его видят, а на самом деле нет. Когда он лежит на спине, то живота не видно. Эдсону не так противен его живот, как думает мистер Персик. Ему нравится этот старый хер.

– Эй, герой.

– Что?

– А что ты знаешь про квантовые компьютеры?

– Почему ты спрашиваешь? – Персик передает косяк обратно.

– Да так, говорил кое с кем.

– Говорил кое с кем о квантовых компьютерах?

– По делу. Не доставай меня. Скажи лучше, как это работает?

Гражданская ипостась Капитана Великолепие – это мистер Персик, пожилой профессор теоретической физики, работающий на полставки в университете Сан-Пауло, последний наследник бывшей кофейной плантации Алваранга, супергерой-фетишист, наставник и половой партнер Эдсона Жезуса Оливейры де Фрейтаса.

– Помнишь, я рассказывал тебе про тени и лягушек?

Эдсон/Сестинью извивается в неудобном костюме и прижимается к мистеру Персику. С самой первой нерешительной ласки – причем мистер Персик тогда чувствовал себя куда менее комфортно, чем еще совсем юный и дерзкий Сестинью, – каждая их встреча оплачивалась какой-то историей. Эдсон чувствует, что, как заправский супергерой, может взлететь до заоблачных высот, у него кружится голова от того, что физика рассказывает ему о реальности.

История о тенях и лягушках одна из самых лучших, простая, но заковыристая. В ней есть переход от обыденного к удивительному, странному, но очень важному. Эдсон не уверен, что уже понял весь ее философский и эмоциональный подтекст. Он подозревает, что это не под силу никому. Как и все отличные истории, эта начинается с ужасающе очевидного вопроса: а из чего состоит свет? Не такой уж простой вопрос, на него нельзя ответить, рассекая предмет дальше и дальше, пока уже нечего будет рассекать (хотя Эдсон за время супергеройских встреч выяснил, что даже это верно: у фундаментов есть фундаменты, а их можно разложить на вибрирующие струны типа гитарных, хотя мистер Персик и не придерживается данной интерпретации реальности). Элементарные частицы света – фотоны – похоже, изменяются в зависимости от того, что с ними делают. Если выстрелить единственным фотоном по определенному металлу, то он выбьет с его поверхности электроны. Эдсон сразу вспоминает, как подглядывал за старшими братьями, когда те палили по дорожным знакам из пневматики. А если выстрелить фотоном через две крошечные щели, то произойдет нечто совсем иное. Возникнет рисунок тени, темные и светлые полосы, словно встречаются две волны на луже. Как может единственный фотон пролететь синхронно через обе щели? Не может же быть один предмет двумя в одно и то же время. Физика, как всегда говорит мистер Персик, описывает только физическую реальность. Тогда что же такое фотон – волна или частица? Этот вопрос лежит в основе квантовой физики, и любой ответ на него означает, что физическая реальность кардинально отличается от наших представлений о ней. Ответ мистера Персика таков: когда единственный фотон проходит через щель, то реальный проходит через одну щель, а его призрак – через другую в тот же момент, и происходит интерференция. На самом деле на один-единственный фотон приходится триллион фантомов, большинство из которых так далеки от цели, что никогда не интерферируют с оригиналом. Разумеется, Эдсону хотелось знать, что такого особого в этих частицах, что у них есть двойники. На что мистер Персик ответил – ничего. Физические законы применимы ко всему, и если у фотонов есть призраки, то, значит, ими обладаются и любые другие частицы, и все вокруг состоит из этих частиц. Триллион фантомов Сестинью. Триллион фантомов фазенды Алваранга. Триллион фантомов Бразилии, Земли и Солнца. Всего чего угодно. Существует слово для физической системы всего, и это слово – Вселенная. Существует триллион и даже больше, куда больше, вселенных, таких же реальных для живущих в них Сестинью и мистеров Персиков, их Мальчиков-Загадок и Капитанов Великолепие, как эта. В этот момент Эдсон, у которого закипала голова, подумал: «Возможно, в какой-то вселенной я не стал брать персик, который водитель вытащил из сумки, когда у него не нашлось сдачи для тринадцатилетнего пацана, решившего приглядеть за машиной». Физическая реальность состоит из этих призрачных вселенных, расположенных друг за другом, образуя мультивселенную, и на самых малых, кратковременных и слабых уровнях ворота между вариантами открываются. Эдсон все еще думает об этом: теперь, когда он встретился с девушкой, по работе перебирающей десять в восьмисотой степени вселенных, такая идея кажется ему реальной как никогда. Но при чем тут лягушки?

Ох, все просто, говорил мистер Персик. У лягушки такие чувствительные глаза, что она может уловить отдельные фотоны света.

– Лягушки видят на квантовом уровне, они могут заглянуть в мультивселенную, – говорит Мальчик-Загадка, когда Капитан Великолепие гладит руками в перчатках его крепкую задницу. – Вот почему они сидят с выпученными глазами.

Так откуда внезапный интерес к квантовым компьютерам? – спрашивает Капитан Великолепие.

Свет, пробивающийся сквозь ставни, меркнет. Комната погружается во тьму. Порыв ветра качает цветочные корзины на веранде. Внезапный дождь стучит по черепичной крыше.

– Ты кого-то встретил, да? Ах ты, сучка! Кто она? Говори!

Капитан Великолепие садится, щекочет Мальчика-Загадку. В его голосе нет ни ревности, ни горечи. Не те у них отношения, не тот это город. Здесь можно жить множеством жизней и быть множеством «я». На глазах мистера Персика Сестинью не раз разбивали сердце, но это никак не изменило их встречи в фазенде на вершине холма. В жизни Эдсона есть стороны, о которых мистер Персик почти ничего не знает, а о многих, наверное, никогда и не узнает.

– Расскажи мне, может, тогда я расскажу тебе, – говорит Мальчик-Загадка, уворачиваясь от беспощадных пальцев и держа в руке окурок маконьи. Эдсон надеется, что в один прекрасный день он перестанет быть чьим-то Мальчиком, превратится в Мужчину или даже в Капитана.

– Хорошо. Ложись обратно в постель. Но ты ведь расскажешь мне? – Он накрывает ладонями вставший член Мальчика-Загадки и начинает историю.

По словам Капитана Великолепие, существует два типа вычислений: выполнимые и разорительные. Здесь, как и на любом другом предприятии, время – деньги, поэтому нужно понимать, сколько часов потребуется на твои подсчеты, будут ли они завершены сейчас или же им понадобится срок, превышающий жизнь этой вселенной. Удивительно, но огромное количество повседневных задач попадает во вторую категорию и называется НП-задачами. Наиболее распространенной проблемой, к примеру, является факторизация целых чисел на простые множители.

Мальчик-Загадка говорит:

– Про простые я знаю. Это такие волшебные числа, из которых строятся все остальные. Типа химических элементов, но только в математике.

– Хорошая аналогия, Сестинью, – говорит Капитан Великолепие. – Легко и просто перемножить два простых числа, неважно, насколько они велики, пусть даже в них сто тысяч цифр. Но разложить полученное произведение обратно уже не так просто – это мы и называем факторизацией. Существует множество математических трюков, чтобы устранить те числа, которые очевидно не годятся для нашей задачи, но в какой-то момент все равно приходится делить исходное число на все нечетные, пока не получится целое. Если добавить всего один знак к исходному числу, то время, необходимое компьютеру для вычислений, увеличится в три раза. На расчет для числа из двухсот пятидесяти знаков даже самой быстрой машине потребуется больше десяти миллионов лет. И этим пользуются кодировщики. Скажем, можно легко взять два простых числа из двухсот пятидесяти знаков в качестве ключа к чипу арчида и перемножить их между собой. Но, чтобы одному компьютеру в одиночку разложить получившееся произведение с миллионом знаков на простые множители, во вселенной не хватит времени.

Однако квантовые компьютеры могут решить задачу за миллисекунды. А что, если разделить число, факторизация которого займет десять миллиардов лет, между разными машинами?

– У десяти компьютеров на решение уйдет миллиард лет. У миллиона– тысяча. У десяти миллионов – сто, а у сотни миллионов…

– По крайней мере в Сан-Паулу есть такое количество процессоров. Но с современным уровнем шифрования приходится сталкиваться с расчетами, которые займут в десять миллиардов раз больше времени. А на такое компьютеров во всем мире не хватит. Даже если бы каждый атом на Земле был крошечным нанокомпьютером, мощности все равно не хватило бы.

– Но есть фантомные вселенные, – догадался Мальчик-Загадка.

Дождь хлещет по крыше, а потом идет на убыль. Вода капает с карнизов. Солнце пробивается через ставни.

– Именно. На квантовом уровне вселенной – всех миров в составе мультивселенной – обнаруживается то, что мы называем когерентностью. По сути отдельные частицы в других вселенных – это одна и та же частица, просто в разных аспектах. И они делят между собой информацию, состояние, в котором находятся. А если есть информация, значит, можно проводить вычисления.

– Она говорила про десять в восьмисотой степени вселенных. А еще там была какая-то светящаяся штуковина, которую сохраняли в холоде. – Он думает о лягушках, способных видеть квантовые миры.

– Похоже на высокотемпературный конденсат Бозе – Эйнштейна, материю в квантовом состоянии. Такая установка может производить расчеты… дай-ка подумать… во вселенных числом десять в стотысячной степени. Многовато для сумочки. Это же почти что универсальный квантовый компьютер. Большинство таких машин имеют специальное назначение, они взламывают алгоритмы шифрования. Но универсальный компьютер куда более мощный и опасный зверь.

– А что можно сделать с его помощью?

– Да все что угодно. К примеру, любой государственной тайне последних трех лет теперь грозит разоблачение. Определенно Пентагон, Белый дом, ЦРУ, ФБР тоже в деле. Но самое главное, такая машина могла бы создать что-то вроде, можно сказать, универсального симулятора, который способен проникать на квантовые уровни. А есть ли разница между настоящей бурей и ее моделью?

Мальчик-Загадка пытается представить ураган, который дует между мирами. Он содрогается и говорит:

– Думаешь, она в опасности?

Капитан Великолепие в своем костюме из спандекса пожимает плечами:

– Да кто может чувствовать себя в безопасности в наши-то дни? Каждый по умолчанию в чем-то виновен. Черт, да тебя могут раскромсать на куски просто ради телешоу. Но гринго и правительство ревностно охраняют свои квантовые технологии. Если она использует нелицензированную машину, то кто-нибудь обязательно заинтересуется. Даже в университете Сан-

Паулу за квантовыми ядрами так пристально следят, что приходится брать с собой офицера службы безопасности. Опасную девицу ты себе нашел, Сестинью. Так кто она, эта Квантовая девушка?

– Ее зовут Фиа Кисида.

Такое впечатление, будто какая-то неведомая сила и впрямь превратила Капитана Великолепие в реального супергероя, поскольку он взлетает над кроватью. Мальчик-Загадка видит, как Персик зависает в воздухе. Капитан Великолепие наклоняется над Мальчиком-Загадкой, и спандекс вокруг его рта раздувается от дыхания. Он нащупывает молнию, расстегивает ее и высвобождает седеющие кудрявые волосы.

– Что ты сказал? Фиа Кисида? Фиа Кисида?!

22 июля 1732 года

– Так, значит, вы – фехтовальщик, – сказал епископ Гран-Пара, когда Льюис Квинн прикоснулся губами к кольцу, – Моложе, чем я ожидал. И крупнее. Большинство моих знакомых фехтовальщиков были мелкие, тощие, как цыплята. Слабаки. Но я уже давно понял, что зачастую крупные мужчины могут похвастаться проворством.

– Моя шпага осталась в другой жизни, Ваша милость, – ответил Квинн, разогнувшись, и встал, покорно сложив руки.

В покоях епископа Вашку да Машкареньяша, обставленных резной мебелью из токантинского де-

рева насыщенно красного и черного цвета, царил полумрак. У херувимов и серафимов были пухлые африканские губы и носы, индейские глаза и скулы. Жара стояла гнетущая, свет за закрытыми ставнями казался мучительным.

– Ваш орден считается военным, разве нет? Разумеется, я не могу заставить вас, но для вашего общества было бы лучше казаться более. мужественным. Бразилия уважает силу, и ничего, кроме силы. Здесь в изобилии здоровяки – этакие праздные туши, выросли из капитанов и сколотили состояние, – которые воображают себя злодеями со шпагой. Да, к чему я это: я хочу организовать соревнования.

– Ваша милость, я отрекся…

– Конечно, отреклись. Деревянные шпаги, хороший укол в мягкое место, большего не нужно. Было бы неплохо показать этим напыщенным индюкам, что к чему. Научить их уважению к церковной власти и заставить держаться подальше от девушек-индианок. У нас тут мало новшеств, как вы понимаете. – Епископ поднялся с резного кресла. Деревянная ножка громко скрипнула, скользнув по камню. – Вы же любите спорт, святой отец? Расскажу вам кое-что. Тут есть отличная игра, с ней нас познакомили индейцы. Играют в нее мячиком из надутого каучука, но лучше всего эта игра дается черным. В мяч играют только ногами, хотя разрешено отбивать головой, но только не руками, руками ни-ни. Закатываете мяч в ворота противника ногами. Потрясающее зрелище. Пройдемте в сад, в помещении в это время суток невыносимая жарища.

Епископ Вашку был крупным мужчиной, но не мог похвастаться проворством. Он обильно потел, пока семенил по тенистым дорожкам. На декоративных панелях из раскрашенных вручную бело-синих португальских изразцах «азулежу» были изображены аллегории библейских добродетелей. Фонтан бил тонкой струйкой в центре потертых известняковых плит, и его журчание казалось хрупким и глубоким, словно годы. Птицы посматривали и кричали с карнизов.

– Жаль, что вас прислали не ко мне, Квинн. Иногда мне хочется, чтобы Белен стал псом, чтобы можно было потрясти его за шкирку. Здесь кругом разврат и жадность, скажу я вам, разврат и жадность. Жадность до золота, не только до золота Вила-Рики, но и до красного и черного золота, особенно сейчас, когда бушует чума и бешенство. Вы знаете, о чем я. У нас тут с дюжину, ну или с полдюжины миссионеров, даже один проверяющий из Святой Палаты! Это всех столкнет лбами. Я слышал, что вы поругались по поводу носильщиков в Сидаде-Байша. Именно это нам и нужно, Квинн, именно это. Поездка была утомительная, как я понимаю?

– Ветра мешали течениям, ваша милость, но я не моряк. Я проводил время в молитве и подготовке.

– Да, здешние капитаны говорят, что быстрее и проще доплыть до острова Мадейра, а потом до Белена, чем по неспокойному морю у берегов Пернамбуку. Скажите, а что такое произошло, что потребовалось спешно отправлять адмонитора из Коимбры? Я знаю про француза. Да и как не знать, если он порхает по променаду, словно бабочка, со своими безделушками и всякой ерундой.

– Ваша милость, это деликатный вопрос.

Епископ Вашку резко остановился, лицо его раскраснелось не только из-за полуденной жары. Он постучал посохом по камням. Птицы тут же взметнулись с карнизов от внезапного шума. В темных дверных проемах появились лица.

– Чертов иезуит… это все из-за Гонсалвеша, да? Не отвечайте, я не хочу заставлять вас лгать. Храните свои иезуитские секреты. Я черпаю сведения из своих источников. – Он опустил голову, пот тек ручьем из-под парика. – Простите, отец Квинн. Я становлюсь невоздержанным от этой жары и. этой страны. Поймите одну вещь. В Бразилии все по-другому. Даже в этом городе общество Иисуса, францисканцы и кармелиты вряд ли смогут договориться между собой о статусе, а в верховьях Амазонки и вовсе царит неприкрытая вражда. Святая Церковь – не более чем движущая сила, что работает на душах краснокожих и на их плоти. Что такое? Что вам нужно?

Секретарь преклонил колени перед епископом, протягивая ему какие-то бумаги на кожаном подносе.

– Хм, другие дела требуют моего внимания. Что ж, отец Квинн, я отправлю вам инструкции по поводу тех соревнований, о которых упоминал. Я даже готов сам рискнуть и сделать ставку. Не терпится увидеть вас в деле.

Епископ изобразил посохом удар шпаги, когда Льюис поклонился, а потом, не дожидаясь возражений, тяжело поковылял за секретарем в белом одеянии в удушливый полумрак.