Электронная библиотека » Йен Мур » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Смерть и козий сыр"


  • Текст добавлен: 25 августа 2023, 10:40


Автор книги: Йен Мур


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Йен Мур
Смерть и козий сыр

Original title:

DEATH & FROMAGE

by Ian Moore


Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.


DEATH & FROMAGE:

Copyright © 2021 Ian Moore

This edition is published by arrangement with Greyhound Literary Agents and The Van Lear Agency LLC

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Посвящается папе, который заразил меня любовью к фильмам



Глава первая

Ричард Эйнсворт был не в себе и не в своей тарелке. А еще, учитывая, что он продолжал пить превосходное белое вино «Совиньон», то, вероятно, вскоре окажется и не в меру пьян. Дегустационное меню вечеринки, посвященной открытию ресторана Les Gens Qui Mangent[1]1
  Les Gens Qui Mangent – дословно: люди, которые едят (фр.).


[Закрыть]
и совпавшей с обещанным возвращением Валери д’Орсе, выглядело подозрительно, неправдоподобно хорошим. Так и оказалось. Поэтому теперь Ричард сидел в подчеркнутом одиночестве за столиком для двоих, окруженный местными влиятельными лицами со всей долины в радиусе пятидесяти километров, и производил впечатление «мужчины, из которого выбили всю дурь», как образно выразился Хамфри Богарт в фильме «Касабланка».

Ричард пытался воздержаться от употребления новой порции вина, стараясь не смотреть на призывно блестящий хрусталь бокала, пока наконец не сдался, пожав плечами: «А, какого черта?» Официант тут же молниеносно подлетел – быстрее осы во время пикника – и наполнил фужер, умудряясь излучать каким-то образом сразу и подобострастие, и презрение. «Обслуживающий персонал парижских ресторанов учат секрету мастерства подавать серебряные приборы с непроницаемым, почти искрящим в воздухе высокомерием», – подумалось Ричарду.

– Еще, месье? – поинтересовался похожий на хорька коротышка, не глядя вниз. Его попытки говорить по-английски безо всяких сомнений доказывали парижскую профессиональную квалификацию, даже более явно, чем написанное на лице выражение «я лучше тебя» компетентного сотрудника, привезенного в маленький городок на открытие модного заведения.

– Что ж, валяй, – с натянутой жизнерадостностью кивнул Ричард.

Он хотел ответить по-французски, просто чтобы поставить собеседника на место, но инстинкт отозваться на английском победил, как было прекрасно известно всем проклятым официантам из Парижа. Неужели британское происхождение так бросалось в глаза? Но откуда? В конце концов, Ричард ведь не явился в шляпе-котелке на голове и с чашкой чая в руках. К тому же он приложил огромные усилия и выучил язык, когда переехал во Францию, поэтому сейчас говорил с местными почти свободно, но ровно настолько, чтобы не внушать недоверие, которое вызывают полноценные полиглоты, особенно родом из Англии. В любом случае забавные казусы при переводе всегда могли растопить лед в беседе. Иногда, чтобы завязать диалог, даже помогало притвориться менее осведомленным, чем на самом деле.

Возможно, Ричарда выдал его костюм, который он не надевал уже много лет. Покрой, как часто говорили, был очень уж британский, хотя и непонятно, служила ли фраза комплиментом или нет. Не хотелось это выяснять. Английский «стиль» французы обожали, вот только вряд ли следовало причислять сюда же и готовую одежду, купленную в сети супермаркетов. Обычно вещи Ричарда были типичными для мужчины средних лет: удобные, но неброские, примерно в одном растянутом свитере от устрашающего вердикта «он совсем себя запустил», которого опасались все холостяки определенного возраста, лишь недавно получившие свободу от семейных обязательств.

Однако сегодня Ричард даже оставил дома очки. По предложению Валери он носил их на шнурке вокруг шеи, чтобы не потерять, так как подобное случалось с печальной регулярностью. Удобство с лихвой компенсировало впечатление, производимое на посторонних.

Вполне вероятно, британское происхождение выдавал не столько внешний вид Ричарда, сколько его аура, некое отчетливое отличие, выделявшее англичанина среди всех французов в помещении. Иностранные корни ощущались в его неловкости среди роскошной обстановки фешенебельного ресторана, которую окружающие воспринимали как что-то естественное, положенное им по праву рождения. Ричард же чувствовал себя не в своей тарелке, почти недостойным столь изысканного общества, словно самозванец на грани разоблачения. Откровенно говоря, его чуждость бросалась в глаза, точно сарделька в гратен дофинуа[2]2
  Гратен дофинуа – французское блюдо из запеченного картофеля в сливочном соусе с сыром.


[Закрыть]
.

Вместе с тем он наслаждался жизнью на просторах долины Луары и ролью экзотичного иностранца в своем спокойном неторопливом мирке. Одна из местных жительниц, довольно фривольная особа Жанин, которая держала пекарню, заявляла, что Ричард немного напоминает графа Грэнтема из сериала «Аббатство Даунтон», и хотя тот не был согласен с ее мнением, все же отныне во время ежедневной покупки багета всегда старался демонстрировать величественные манеры, приличествующие благородному лорду, пусть и находил подобное поведение довольно утомительным, а также совсем не соответствующим привычному стилю обаятельно-вежливого недоумения.

Сегодня вечером Ричард и вовсе чувствовал себя неуютно. Чего-то просто-напросто не хватало. Или кого-то. Это было очевидно любому, кто взглянул бы на пустующее место напротив. Начищенные столовые приборы и нетронутая тарелка будто кричали: «Этого неудачника продинамили».

«Проклятье!» – выругался он про себя, едва не сломав изящную ножку бокала.

Когда уже присутствовавшие в его жизни женщины, число которых в данный момент, как ни было прискорбно признавать, равнялось трем, включая раздельно проживающую супругу, чрезмерно капризную дочь и не явившуюся сотрапезницу, – когда уже все они прекратят ловить его на слове и начнут читать между строк? Конечно, Ричард не выказал бурных эмоций, когда Валери сообщила о своем намерении остаться, но и вряд ли походил на бесстрастную гранитную статую. В таких делах, как он считал, полагается демонстрировать выдержку и хладнокровие.

– Еще бокал, месье?

Ричард напрягся, уже приготовив ответ на французском, но затем лишь ссутулился и опустошенно пробормотал напоминавшему улитку официанту:

– Что, уже? Пожалуй, почему бы и нет.

Тот налил вино в бокал, держа бутылку с профессиональным мастерством и постепенно поворачивая ее, после чего опустил обратно в ведерко со льдом, обернул полотенцем высокое горлышко, элегантно наклонив его в сторону, практически щелкнул каблуками и плавно скользнул между столиками в поисках новой жертвы.

Ричард угрюмо уставился на бутылку. Didier Dagueneau[3]3
  Дидье Дагеaно – известный французский винодел из долины Луары.


[Закрыть]
, ни больше, ни меньше, – это немного его подбодрило. Если и пить в одиночестве, то хотя бы с ощущением гордости за свое положение в обществе, обеспечившее приглашение в столь шикарное заведение. Пожалуй, можно сменить злобное ворчание Богарта по причине отсутствия Ингрид Бергман на более легкое отношение стойко выдерживавшего все удары судьбы Кэри Гранта в «Незабываемом романе», которое разбило немало сердец, когда Дебора Керр не явилась на рандеву, назначенное на смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдинг. Эти мысли принесли кратковременное утешение: Ричард вновь, как в молодости, обрел приют и возможность сбежать от реальности в золотой эпохе кинематографа Голливуда, приняв решение наслаждаться жизнью.

Дегустационное меню пока немало тому способствовало. Он уже потерял счет переменам блюд. Кажется, их было восемь. Или даже больше. Дурманящий круговорот поджаренных на сковороде морских гребешков, перепелиных яиц, сорбета pois gourmand[4]4
  Для гурманов (фр.).


[Закрыть]
с добавлением имбиря в качестве закуски, гранита из киви как нейтрализатор вкуса и raviolis de joue de veau avec soubise à l’oignon[5]5
  Равиоли из телячьих щечек в белом луковом соусе (фр.).


[Закрыть]
 – основное блюдо…

Ричард не мог объявить себя экспертом и обычно подходил к таким изысканным трапезам с трепетом на грани страха, потому что понятия не имел, соответствует подобное мишленовским стандартам или нет. Зато точно знал, что даже после восьми перемен блюд – либо все же девяти? – так и не наелся. Вообще-то он виновато подумал, пытаясь подавить свою британскую неловкость, что по-прежнему испытывает легкий голод.

– Месье? – Официант вернулся и сейчас стоял рядом, так высоко задрав нос, что тот рисковал застрять в одном из незакрытых вентиляционных отверстий на потолке, которые согласно современной моде в дизайне ресторанов походили на переплетение труб и шлангов. Отчасти в этом следовало винить центр Жоржа Помпиду[6]6
  Национальный центр искусства и культуры в Париже.


[Закрыть]
. – Мы готовы предложить дезерт. Желаете кразного вина или предпочтете белое?

– Кажется, десерт на основе козьего сыра? – уточнил Ричард, распознав подвох.

– Месье прав. – Ноздри официанта раздулись.

– Благодарю, но тогда я продолжу пить этот прекрасный совиньон, как и требует того естественный порядок вещей, – веско добавил Ричард по-французски.

Собеседник выгнул бровь, неизвестно по какой причине щелкнул пальцами, словно недовольный танцор фламенко, и скользнул прочь.

Эта скромная победа крайне порадовала Ричарда, как всегда и бывает в таких случаях. Он часто рассуждал, что небольшие поводы для торжества служат солью жизни. «Moteur»[7]7
  Двигатель, движущая сила (фр.).


[Закрыть]
, как говорят французы. Если считать существование от рождения до смерти войной, в которой неизбежно поражение, именно подобные минуты триумфа создавали хотя бы впечатление, что есть надежда прийти к финишу вторым, пусть и с небольшим отрывом. К слову, теперь, когда вино начало оказывать заметное воздействие, Ричард уже и предательство Валери считал небольшой победой, даже если в глубине души и понимал, что искажает картину настолько, насколько осмелился бы не всякий прожженный политик.

Ей бы наверняка понравилось мероприятие и возможность находиться в центре внимания, демонстрируя свои манеры, элегантность и красоту, которым бы позавидовала любая присутствующая здесь женщина, пока присутствовавшие здесь мужчины пускали бы слюни, глазея. К тому же благодаря своему роду деятельности Валери вполне могла бы сломать шею надменному официанту одним отточенным балетным пируэтом. Эх, мечты, мечты. Ричард отпил еще глоток, затем сам долил в бокал вино. Еще одна маленькая победа.

– Ричард?

– Да? – Он виновато оглянулся, поспешно возвращая бутылку в ведерко со льдом, так как подумал, что охрана решила вмешаться, дабы предотвратить столь вопиющее нарушение кодекса дегустации алкогольных напитков. – А, Ноэль.

Вид склонившегося Ноэля Мабита заставил его расслабиться. Странный маленький человечек со стиснутыми в замок руками был одет почти как официант, хотя обычно французы предпочитали неформальный стиль на подобных формальных мероприятиях.

Ричард не мог точно определить, чем именно ему не нравился Ноэль Мабит, – и никто не мог, даже многострадальная мадам Мабит, которая часто отзывалась о муже как о своем довеске и заявляла, что совершенно не скучает по нему во время разлуки. Он просто всегда околачивался поблизости: присутствовал на всех заседаниях и вечеринках, подобно министру без портфеля из маленького городка, убеждая других участвовать в общественной жизни, хотя сам, кажется, никогда ничего не делал.

– Ричард, прости, что потревожил тебя. – Ноэль выразительно покосился на пустующее место напротив, где должна была бы сидеть Валери. – Ты знаком с месье Августом Татильоном? – Он кивнул на фигуру мужчины за спиной.

Ричард раньше не встречался с ним, но определенно о нем слышал. Репутация одного из самых язвительных ресторанных критиков во Франции означала, что тот нависал над кулинарным миром, точно грозовая туча, всемогущая и способная нанести колоссальный ущерб. Его слова заключали в себе разницу между успехом и неудачей. Как выразился один из шеф-поваров, не известный своим почтением ко всем живым существам, перо критика резало острее, чем японский кухонный нож. Сейчас Татильон со скучающим видом высился за спиной Ноэля. Презрительно поджатые губы и холодно сверкавшие глаза намекали на отношение к ситуации.

– Не имел такого удовольствия. – Ричард встал и протянул руку критику.

Тот оказался выше, чем создавалось впечатление ранее, и стройнее – почти худым, как человек, которому не помешало бы хорошенько подкрепиться.

– Очень приятно познакомиться, – невнятно промямлил Татильон, хотя выражение его лица явно говорило об обратном.

– Месье Август приехал в Сен-Совер по делам и хотел бы остановиться на ночь в гостинице, – залился соловьем Ноэль. – Я предложил твое очаровательное заведение. Надеюсь, свободное место найдется? – Он невольно махнул рукой на пустой стул.

Гостевой дом типа «постель и завтрак», хотя Ричард предпочитал французское выражение chambre d’hôte, и служил причиной его заметного положения в местном обществе. Он был благодарен за это, но не слишком любил бронирования в последний момент, которые символизировали изменение планов, а значит, и дополнительные усилия. С другой стороны, стало предельно ясно, что зарезервировавшая последний номер Валери уже не явится, а ночевка в Les Vignes столь известного ресторанного критика, как Август Татильон, благоприятно скажется на репутации гостиницы, пусть и вынудит уделить особенное внимание качеству круассанов на завтрак.

– Конечно, – отозвался Ричард. – Сочту за честь принимать вас у себя.

Ноэль радостно хлопнул в ладоши.

– Благодарю месье за любезность, – с болезненной гримасой процедил Татильон таким тоном, будто Ричард только что вонзил ему в барабанные перепонки нож для рыбы, и вернулся за свой столик.

– Чудесно! – не сумел удержаться от комментария Ноэль. – Август Татильон! Остановится здесь, в Сен-Совере! Ты же нас не подведешь?

– Значит, этот критик важнее, чем Себастьен Гроссмаллард? – уточнил Ричард, проигнорировав это «нас».

– Кто? – Ноэль проследил взглядом за Татильоном, который скользил между столиками, точно на роликовых коньках.

– Себастьен Гроссмаллард. Наш знаменитый шеф-повар с тремя мишленовскими звездами. Хозяин ресторана, открытие которого мы сейчас празднуем. – Зал погрузился во мрак. – А вот и он сам.

Одна из дверей на кухню распахнулась, проливая яркий свет в затемненное помещение. На этом фоне появилась огромная черная фигура, окутанная сияющим ореолом, – Себастьен Гроссмаллард, державший в страхе всех имевших отношение к французскому ресторанному бизнесу. Сейчас он устрашал скорее своим возрастом, в чем не желал признаваться, однако по-прежнему считался гениальным деспотом во влиятельных кулинарных кругах.

Освещение немного прибавили, когда шеф-повар вошел в зал. Верхние пуговицы его белоснежной униформы были расстегнуты, а остальные едва не лопались на животе. По лицу Себастьена катился пот, волнистые волосы длиной до плеч липли ко лбу, цвет кожи выдавал крайнюю усталость. В правой руке, вытянутой над головой, хозяин вечеринки держал тарелку, левой же обхватывал за плечи более низкорослого парня, которого он практически тащил.

Зал взорвался аплодисментами. Ричард последовал всеобщему примеру. Появление выглядело внушительно, в стиле Гроссмалларда, как сказали бы люди. Когда рукоплескания стихли, шеф-повар кивнул в знак признательности и глубоким, звучным голосом, эхом отразившимся от труб под потолком, произнес:

– Мадам и месье, я вернулся домой! – Послышались новые хлопки, и он вскинул левую руку вверх, опустив на пол невысокого спутника. Дождался, пока стихнут овации, и продолжил, покачав тарелкой: – Это блюдо, которое принесло мне известность. Parfait de fromage de chèvre[8]8
  Parfait de fromage de chèvre – парфе из козьего сыра (фр.) – замороженное сладкое блюдо из сливок, яиц, сахара и ванили с добавлением мягкого белого сыра из козьего молока с нежным вкусом.


[Закрыть]
de Grosmallard! – затем поклонился в ответ на раздавшиеся опять аплодисменты. Освещение вспыхнуло на полную яркость, и зал внезапно наполнился официантами и официантками, которые заняли позиции во время темноты, так что теперь каждый поставил на стол знаменитое блюдо. – В этот и только в этот раз его приготовил мой сын, Антонин! – перекрикивая шум, провозгласил Себастьен, вновь обнимая за плечи спутника.

Однако большинство посетителей с изумлением разглядывали тарелки перед собой. Назвать представшее глазам яство просто парфе с козьим сыром – значило сильно преуменьшить. Конечно, гостям подали именно его: белая мраморно гладкая масса в форме яйца, украшенная по бокам тартами из свеклы и малины, а сверху посыпанная цветками настурции, изящными, как снежинки. Но финальным аккордом служил главный элемент, сразу же притягивающий взгляд: кроваво-красный отпечаток ладони из брусничного пюре, которое нанесли непосредственно на тарелку под парфе и тартами. Зрелище получилось невероятное.

Все присутствующие заняли свои места и молча погрузились в процесс дегустации. В зале воцарилась тишина. В основном восхищенная. Ричард не мог назвать себя поклонником кулинарного искусства и украшательства ради украшательства, однако признавал, что видит перед собой шедевр мастерства, пусть тот и напоминал о настоящем кровавом отпечатке ладони, оставленном на стене его гостиницы. Именно так они впервые и встретились с Валери. Ричард не знал, с чего начать. Не хотелось портить такое великолепие. Остальные посетители, кажется, испытывали сходные ощущения. Затем все вздохнули поглубже и принялись за дело.

Ричард заметил, что почти сразу атмосфера в помещении изменилась: послышались недовольные перешептывания – сперва от столика, где сидел Татильон, а после и с других сторон. Постепенно не слишком радостные обсуждения становились все громче и громче.

– Он изменил рецепт! – воскликнул один из ужинавших.

– Святотатство! – поддержал другой.

Кажется, какая-то женщина упала в обморок.

Внезапно зал охватил настоящий гневный хаос, который нарушил лишь леденящий душу крик. Первобытный вой долетел из кухни и эхом разнесся по скоплению труб под потолком, пока не просто заполнил помещение, а будто бы окружил его.

– Ты убил меня! – звучал со всех сторон надсадный рев. – Ты. Убил. Меня!

Ричард трясущейся рукой поднес бокал к губам, но его кто-то отобрал.

– Я что-нибудь пропустила? – спросила Валери, отпивая вино. Свет отражался в ее глазах, блестевших азартом.

Глава вторая

Гости охваченного мрачным настроением ресторана медленно покидали его и шагали в сторону парковки. Их тихие разговоры звучали едва слышно, но громогласно заявляли о том, что происшествие потрясло городок до самого основания. Ричард заметил, что Ноэль Мабит задержался, вероятно для того, чтобы предложить свою помощь. Вот только никто не хотел с ним разговаривать. Обслуживающий персонал убирал со столов, пытаясь не шуметь, и даже официант-антагонист Ричарда выглядел шокированным. Август Татильон с небольшим, изысканного вида кожаным дипломатом в руках ждал хозяина гостиницы возле двери и напоминал бы эвакуированного после катастрофы, если бы не застывшее на лице отстраненное, высокомерное выражение строгого учителя, которого разочаровал лучший ученик.

Валери выглядела ненамного радостнее.

– Что за идиотизм! – повторяла она раз за разом. – Ох уж эти французские мужчины! – Затем посмотрела на Ричарда и поправилась: – Ох уж эти мужчины!

Он сам чувствовал легкое головокружение после обилия выпитого дорогого вина и не имел ни малейшего понятия, чем заслужил упреки спутницы, но так как они преследовали его почти всю взрослую жизнь, то сейчас подействовали даже немного успокаивающе.

– Что случилось с твоей машиной? – уточнил Ричард, пытаясь сменить тему и отвлечь внимание от своей неясной вины.

– Не знаю, – отмахнулась Валери. – Я остановилась, чтобы выгулять Паспарту, и не смогла потом ее завести. Пришлось ждать попутный транспорт, который дотащил меня сюда на буксире.

Как обычно, они общались то по-английски, то по-французски, но акцент собеседницы звучал более заметно от раздражения.

Ричард и забыл о Паспарту, избалованном чихуахуа Валери, которого она везде таскала с собой и который постоянно следил за ним с подозрением, совсем как официанты и ресторанные критики.

– И где твой питомец сейчас?

– Он в твоей машине… – Когда Ричард сделал попытку перебить, Валери с напором продолжила: – Да, я взломала ее. Кстати, с невероятной легкостью. Не понимаю, зачем ты вообще запираешь дверцы. – Что за идиотизм! – в сотый раз повторила она, явно теряя терпение. – И все из-за какого-то дурацкого сыра.

Проходящий мимо гость ресторана посмотрел на нее так, будто услышал богохульство. Этот взгляд говорил: «Мы во Франции, здесь просто не бывает дурацких сыров».

Скорбную, безмолвную атмосферу нарушил еще один вопль с кухни, от которого задрожали распашные, точно в салуне на Диком Западе, двери, скрывавшие от глаз то, что происходило внутри. Затем они так резко открылись, что едва не врезались в стены, чуть не задев официантку с горой тарелок в руках. На пороге вновь появилась внушительная фигура Себастьена Гроссмалларда, заполнив собой весь проем. Шеф-повар выглядел похожим на быка, готового протаранить любого, кто встанет на дороге. Налитые кровью глаза производили впечатление, что он плакал. В левой руке была зажата бутылка вина.

– Все кончено! – взревел хозяин ресторана. – Моя репутация разрушена! – Он обвел помещение взглядом в поиске жертвы.

– Месье Эйнсворт? – постучал Ричарда по плечу Август Татильон. Хотя выражение его лица оставалось презрительным, краем глаза он с опаской следил за Себастьеном, который разъяренно пыхтел в противоположном конце зала. – Могу я предложить покинуть это заведение? Месье Гроссмаллард известен своим взрывным темпераментом и нелюбовью к скромным персонам критиков. Давайте оставим его разбираться с последствиями скандала.

– Да, да, конечно, – торопливо согласился Ричард, и сам осторожно наблюдая за знаменитым шеф-поваром. Тот топтался в дверях кухни и напоминал сейчас Кинг-Конга на вершине Эмпайр-стейт-билдинг. – Позвольте, я представлю вас…

– В машине, непременно, – перебил Татильон, продвигаясь к выходу. – Простите покорно, мадам, но, пожалуйста, идемте отсюда.

Ричард последовал за критиком, но обернулся, заметив, что Валери осталась на месте. Она выглядела не слишком впечатленной ужимками Гроссмалларда и казалась вполне способной так ему и заявить. На ее губах играла легкая улыбка, а в глазах плескалось сочувствие к этому жалкому существу, к этому раненому зверю.

– Ох уж эти мужчины, – снова вздохнула Валери, достаточно громко, чтобы ее слова донеслись до Гроссмалларда, но тот был слишком погружен в отчаяние и никак не отреагировал.

Ричард вернулся и осторожно, чтобы не спровоцировать демонстрацию боевых навыков, взял девушку под локоть, после чего увлек ее к выходу, где ждал явно потрясенный Август Татильон.

Снаружи ночной воздух оказался еще теплым, однако его свежесть немедленно ударила в голову, заставив Ричарда ощутить гораздо более сильное опьянение, чем внутри.

– Машина там, – решительно объявил он, чтобы спутники не заметили его состояния, и зашагал к парковке, где специально разместил автомобиль напротив дороги, намереваясь вздремнуть на заднем сиденье, пока не выветрится алкоголь.

– Нет, я ее передвинула. Не хотела, чтобы Паспарту кто-нибудь побеспокоил. – Валери положила руку на спину Ричарда и направила его в другую сторону. Он поймал взгляд Татильона и попытался воспроизвести гэльское пожатие плечами, признавая, что не имеет здесь ровно никакой власти. – Пожалуй, я сяду за руль, – заявила девушка не терпящим возражений тоном.

Несколько мгновений спустя они уже выезжали с парковки. Валери проклинала древний механизм зубчатой передачи видавшего вида автомобиля Ричарда, пока сам владелец транспортного средства был низведен до необходимости выслушивать жалобы с неудобного и тесного заднего сиденья рядом с Паспарту, уступив переднее пассажирское кресло Татильону. Тот скорчился на своем месте, насколько позволял высокий рост. Чихуахуа тоже не выглядел обрадованным тем, что приходится с кем-то делить пространство.

– Гроссмаллард не знает местоположения вашей гостиницы, так ведь? – спросил критик, который безуспешно пытался скрыть тревогу в голосе и казался до смерти напуганным: сейчас хладнокровный разрушитель репутаций, наводивший ужас даже на самых известных маэстро кулинарного мира, буквально трясся от страха.

– Вряд ли, – отозвался Ричард, будучи почти полностью уверенным, что Себастьен Гроссмаллард не имел ни малейшего представления о личностях большинства местных гостей, включая владельца гостиницы, и уж тем более не знал, где та находится. Однако иногда не мешало продемонстрировать высокую самооценку. – Вы так сильно беспокоитесь из-за него?

Он потянулся, чтобы утешающе положить руку на плечо Татильона. К сожалению, как раз в это время Валери особенно резко свернула, отчего машина накренилась вправо, поэтому вместо плеча Ричард схватился за макушку критика и, к своему ужасу, сорвал накладные волосы с лысины. Попытки вернуть беглый парик на место не привели к успеху: фальшивые пряди намертво приклеились к ладони.

Пока Ричард тряс рукой, стараясь избавиться от нашлепки, Паспарту воспринял ее за конкурента и начал облаивать, угрожающе рыча. Стремясь предотвратить нападение пса, Ричарду удалось перебросить накладные волосы вперед, где они прилипли к ветровому стеклу со стороны пассажира, напоминая сбитое на дороге животное. Воцарилась неловкая тишина. Даже Паспарту спрятался в свою дорогую переноску. Очень медленно Татильон отклеил парик, посмотрел на него и смиренно вздохнул, впервые с момента знакомства выглядя по-человечески. Затем выдавил, растеряв и напыщенную манеру выражаться, и резкость тона:

– Пожалуй, теперь Гроссмаллард меня не узнает, даже если выяснит адрес гостиницы.

– Ох уж эти мужчины! – снова фыркнула Валери, хотя и менее ядовито на этот раз. – В любом случае так вы лучше выглядите, по-моему, – добавила она отстраненно.

Татильон провел ладонью по искусственным прядям. Со стороны казалось, что он ласкает морскую свинку.

– Благодарю, мадам. – Его голос звучал устало. – Склонен с вами согласиться, но это моя маскировка, если можно так сказать. Это, – и он снова перешел на резкий, презрительный тон, – Август Татильон, устрашающий ресторанный критик. – Затем посмотрел в окно, увидел свое отражение и добавил тихо и слегка меланхолично: – А без парика мне не нужно притворяться.

«Неловко вышло», – подумал Ричард, ощущая, что Валери жаждет продолжить распекать мужчин и, без сомнения, проехаться насчет их абсурдного тщеславия.

Не то чтобы он был не согласен в какой-то мере, но чувствовал: смена темы разговора может улучшить атмосферу, поэтому произнес:

– Следовало написать мне, когда сломалась машина. Я бы приехал и забрал тебя. – На трезвую голову Ричард наверняка заметил бы, что температура в салоне резко упала. – Не сказать, чтобы мне нравилось сидеть в одиночестве за ужином. Не знаю, как вы выдерживаете подобное, месье Татильон. Создавалось впечатление, что все на меня пялятся…

Критик уже начал поворачиваться, чтобы ответить, но Валери его опередила:

– Я отправила восемь сообщений. Включая два голосовых. Думаю, ты как раз вовсю получал удовольствие от ужина.

Значит, вот в чем было дело. Мужчины подвели ее сегодня. Вернее, в этом случае мужчина. И Ричард являлся конкретным представителем своего пола.

– Он не мог получить сообщения, – пробормотал Татильон, по-прежнему печально глядя в окно. – Гроссмаллард ненавидит социальные сети, поэтому устанавливает в своих ресторанах дорогие глушители сигнала.

– А-а, – протянула Валери, предположительно с ноткой раскаяния.

– Восхищаюсь подобным отношением, – нарушил Ричард повисшее молчание.

Татильон прекратил с тоской вглядываться в темноту за окном и повернулся к спутникам со словами:

– Лучшие блюда Гроссмалларда всегда сосредоточены на вкусовых ощущениях, поражающих с первой же секунды. Это, конечно, правильно, но еще он любит производить драматический эффект. Изумлять театральным представлением, красочной визуализацией. А потому терпеть не может мобильные телефоны. Если все увидят фотографии в соцсетях, то впечатление будет испорчено, удивление пропадет. – Критик постепенно оживал, разглагольствуя о своей теме, и теперь из-подо льда высокомерия проглядывала истинная увлеченность предметом обсуждения. – Лучшие блюда Гроссмалларда не просто безупречны, но также рассказывают историю, помимо гениального вкуса!

– Я читал где-то об этом, – поддержал Ричард, захваченный моментом.

– Это я написал ту статью, – объявил Татильон, и в его тоне вновь проскользнул намек на прежнюю помпезность, несмотря на отсутствие парика.

– Теперь понятно. Тогда что же случилось сегодня с десертом? Почему разразился скандал? На мой взгляд, блюдо смотрелось великолепно.

– Драматичность подачи никто не оспаривает, конечно. Но вот вкус…

– А мне понравилось.

– Даже парфе?

– Да, – нервно ответил Ричард, чувствуя себя так, словно провалил экзамен.

– Но козий сыр…

– Да?

– Он же был веганским! – Татильон едва сдерживал ярость. – Объявить о своем «возвращении домой», а потом оскорбить земляков фальшивым сыром! – последние два слова он выплюнул. – Который не обладал ни вкусом, ни консистенцией, подобающими ресторану, тем более ресторану с мишленовскими звездами. Это же наглая подделка!

– Понимаю, – протянул Ричард, хотя ровным счетом ничего не понимал.

– Нам обещали возвращение к корням, к истокам былой славы спустя много лет. А взамен мы получили… – Знаменитый критик, казалось, не мог подобрать слов. – Мы получили пародию, комедию, фарс!

Ричард решил, что полностью положительного отзыва на открытие ресторана от Татильона можно не ждать, и не хотел бы очутиться рядом с Гроссмаллардом, когда тот будет читать статью. Особенно после его реакции нынешним вечером. Мелькнула мысль, что следует вступиться за шеф-повара, но Ричард не мог отнести себя к экспертам. Его спас телефон, на который начали приходить сообщения. Один из рингтонов звучал незнакомо.

– Это у меня, – пояснила Валери, резко тормозя у ворот гостевого дома. Все вылезли наружу: Ричард с некоторым трудом, Татильон с дипломатом. Она извлекла из-под переноски Паспарту небольшую сумку с вещами на один день, пояснив: – Я оставила багаж в своей машине. Мы можем вернуться к ресторану завтра.

Что-то подсказывало Ричарду: Валери поедет туда в любом случае, однако он задвинул это соображение на задворки сознания, внезапно озаренный пониманием, что отдал ее комнату Татильону в порыве обиды, и протянул, стараясь выиграть время и срочно придумать, куда же поселить оставшуюся без номера гостью:

– Конечно-о.

– Какая жалость. – Она посмотрела в телефон, и ее лицо осветило мерцание экрана. – Моя завтрашняя встреча отменяется. Оказывается, хозяин скончался. Печально, он создавал впечатление приятного человека при звонке.

– Хозяин? Ты что, ну, это?.. – Ричард с трудом держал себя в руках.

– Да, я подыскиваю себе дом. – Утверждение прозвучало холодно, почти как заявление для прессы, а во взгляде Валери невозможно было хоть что-то прочитать. – Нужно убираться из Парижа. – Повисло еще одно неловкое молчание, которое она нарушила, тихо добавив: – Бедный месье Менар.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 3 Оценок: 1

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации