Текст книги "Nova Doctrina. Prima Pars"

Если мысленно представить этот эксперимент с точки зрения неподкованного наблюдателя, то что мы увидим? При увеличении скорости мутагенеза роль других веществ в ограниченной системе меняется, живой организм «понимает» какие модификации генетического кода следует привнести дабы обеспечить наилучшее выживание и энергетическую стабильность. В какой-то момент времени вдруг подбирается такая комбинация кода, при которой весь штамм или даже вид поднимается на новую ступень эволюции, и естественно этот процесс осуществляется не с помощью мысли или разума существа, а путём постоянно растущего перебора комбинаций мутаций: плохие комбинации уничтожают лишь единого носителя, а хорошие превозносят всех участников замкнутой экосистемы. Разве это не похоже на человеческое сообщество? Только если бактерии и другие прочие организмы используют время и энергию для модификации генетического кода, по сути перераспределяя энергию для модификаций в коде с целью получения больших ресурсов и увеличения выживаемости, то человек осуществляет мыслительную деятельность и по большому счёту энергетически вкладывается в написание своего собственного вне органического генофонда, которым являются все продукты, знания, умения, идеи, технологии и предметы, помогающие нам также путём поиска и перебора правильных «генов» отыскать наиболее энергоэффективные способы взаимодействия в замкнутой экосистеме мира. Что бы мы увидели если б наблюдали с орбиты Земли за человечеством в конце 19-го начале 20-го веков? Внезапно в одной локальной точке пространства на планете возникает эффект люминесценции, излучения света в ночное время суток, то есть когда солнечный свет не достигает поверхности, а далее этот наблюдаемый эффект повсеместно распространяется среди нашего вида по всем местам обитания человека. Если бы нам как наблюдателям было условно сотни тысяч лет, то мы смогли бы увидеть момент рождения вида Homo Sapiens, и примерно на двух тысячном поколении момент «вне органической мутации» (в нашем ДНК ничего кардинально не изменилось), способствующей пониманию и приручению определённых законов природы, которые позволили вырабатывать и передавать электроэнергию на огромные расстояния, а также излучать видимый спектр света по ночам и так далее. Естественно нам было бы невдомёк, какие исследования проводились людьми, и кто за ними стоял, мы не знали бы такие фамилии как Тесла, Фарадей, Эдисон, Белл, но сам эффект нового энергопотребления, передачи её и аккумуляции мы точно смогли бы уловить, не говоря уже о последующих за этим событием взрывах при испытаниях ядерных бомб или радиоизлучении в открытый космос. Что есть эти технологии как не увеличение скорости вне органического мутагенеза? Ведь каждая новая технология позволяет вовлекать в процесс всё большие массы и умы, косвенно конечно, но всё-таки позволяет. Развитие электротехники привело к созданию первых компьютеров, а они в свою очередь развились до портативных компактных устройств с доступом для каждого практически к любой имеющейся информации, полностью изменив само бытие человеческой цивилизации. Поэтому хоть смотрим мы на колбу с колониями бактерий или же следим за ходом развития человечества видно одно: ограниченное количество ресурсов и жизнь, пытающуюся найти способы увеличения доступности энергии в данной энергосистеме, по сути улучшения качества самой жизни с постоянным усложнением и увеличением частоты модернизации. Разница заключается только лишь в выбранной тактике накопления знаний и продуктов – в органическом виде (ДНК, РНК, белки, различные органеллы клеток) или в виде идей, знаний, опыта, технологий и инструментов.

Немаловажную роль в своих исследованиях Карл Маркс уделял природе стоимости и в том числе прибавочной стоимости, которые являются фундаментальными понятиями в экономической теории наряду с трудом и капиталом. Также, как и Маркс многие основатели классической экономической школы такие как Адам Смит и Давид Рикардо искали пути к объяснению этих понятий. Стоит отметить их колоссальную работу в этом направлении. Хотя в последнее время основополагающее мнение исходит от австрийской экономической школы, сторонники которой обращают внимание в основном на полезность товара, предопределяющую мотивацию к обмену, а также его (товарную) редкость. Я же хочу разобраться в истоках этих понятий и понять их суть исключительно с биологической точки зрения, ведь по истине понять суть вещей интереснее и полезнее чем разбираться в их свойствах.

У меня есть определённые мысли по этому вопросу, но я должен оговориться, что ни в коем случае не претендую на звание экономиста и им не являюсь, а всё написанное далее можно охарактеризовать лишь как предмет экспериментальной рассудительно-мыслительной деятельности, которая естественно требует критического осмысления и разумеется может быть логически ложной.

Итак, для начала мыслительного эксперимента предлагаю осуществить путешествие в суровый первобытный мир, где ещё не существовало производства и продуктов труда, то есть безискусственнотоварный животный мир флоры и фауны на рубеже становления разумного человека. Я истинно считаю, что для того чтобы увидеть будущее человеческой цивилизации и вектор нашего развития необходимо буквально под микроскопом рассмотреть наше прошлое. И прежде всего хотелось бы акцентировать внимание именно на философской стороне этого рассуждения. Логично будет предположить, что в какой-то момент времени (в какой точно не представляется возможным узнать) был осуществлён переход из безискусственнотоварного окружающего мира в мир, где существует хотя бы один искусственно созданный товар, а точнее сказать продукт с точки зрения понимания человека. Давайте условно для примера возьмём первый в истории каменный нож, то есть не найденный острый обломок камня или кости животного, а именно что целенаправленно высеченный из камня инструмент, и пусть он будет для нашего эксперимента первым товаром, возникшем на планете, а масштабнее сказать даже во всей наблюдаемой вселенной.

Что же мы можем представить? Вероятно, то что однажды один из наших древних предков каким-то образом осознал взаимосвязь между способностью предмета разрезать объекты или наносить с его помощью повреждения и шириной его режущей поверхности. Быть может он наблюдал за тем как при камнепадах разбиваются на разного рода осколки одни камни при взаимодействии с другими, а затем можно было при тщательном поиске выбрать уже наиболее острые из них, проверяя остроту на других предметах и накапливая тем самым опыт познания. Но самое главное – это начало понимания. То есть тот самый первичный процесс логической причинно-следственной связи побуждающий к определённому действию, что при соударении одного камня о другой, во-первых, один из них или оба могут разделится на более мелкие, во-вторых, что это может быть полезно, так как вероятность возникновения наиболее острого осколка увеличивается при частоте разбивания камней, то есть при затрате энергии на этот процесс, а, следовательно, на первый в истории жизни продуктивный труд. Естественно, что первобытный человек не мог так рассуждать, так как для рассуждения необходимо хотя бы владеть языком. Первичен же был всё-таки природный характер события: по тем или иным причинам природы древний человек увидел соударение камней, осознал взаимосвязь этого явления и появления осколков с разной режущей способностью, а далее, взяв на вооружение эти осколки, стал более успешнее охотиться, добывать себе пропитание, разделывать туши животных, этот же фактор в свою очередь стал энергетической мотивацией для последующих первобытных экспериментов по стачиванию режущей кромки камня до наиболее режущей и острой, что дополнительно запустило каскад энергостимулирующих процессов, побуждающих к так называемым исследовательским действиям. Также немаловажным является и то что наличие первого инструмента позволило меньше времени тратить на охоту и разделывание пищи, а, следовательно, высвободилось больше времени на сон, обустройства крова и другие немаловажные занятия первобытного человека, в том числе на поиск полового партнёра. Способность наиболее эффективно добывать пропитание, а также чуть большее время сна и отдыха непременно сказывались положительно на физиологических показателях (мускулиность, жировая прослойка), а наличие столь опасного инструмента в руках ставило его эволюционно выше соплеменников, что в свою очередь безусловно делало его наиболее привлекательным среди противоположного пола для продолжения потомства именно с этим индивидом, то есть увеличился спектр выбора полового партнёра и уменьшилась конкуренция со стороны соплеменников. Половой партнёр понимал, что будет крайне полезно оставаться как можно более длительное время с владельцем орудия так как у него больше еды и возможностей для защиты, что в свою очередь обеспечивает более качественное продолжение рода и минимизирует риски, связанные с голодом или нападением хищников и так далее. Теперь же вместе с полученной нужной причинно-следственной связью первобытный человек получил, как говорилось ранее, эволюционное преимущество.

Но что же произошло на самом деле с биологической точки зрения? Вместо того чтобы тратить тысячелетия и многие поколения вида для мутагенеза и усложнения геномов с целью подбора и поиска необходимых мутаций для приобретения определённых физиологических качеств, заменяющих острый предмет из камня по функционалу, природа пошла по другому менее энергозатратному пути – дала возможность конгломерату нейронных связей мозга первобытного человека создать вне органическую структуру в виде опыта и по сути знаний при наблюдениях за объектами природы и понимание взаимосвязей процессов природы вкупе с исключительно врождёнными биоинструментами: органы чувств (органы получения информации) плюс инструменты взаимодействия с внешним физическим миром (руки, пальцы, ноги) и система накопления, обработки информации и принятия решений (мозг). Дополнительно стоит понимать весь цивилизационный характер этого первобытного изобретения с энергетической точки зрения, ведь по существу этот первый искусственный продукт для всего нашего вида тогда был куда более сложным, мыслительно ёмким и куда более полезным нежели первый ядерный ректор или двигатель внутреннего сгорания в двадцатом веке, так как он запустил так называемый вне органический мутагенез у нашего вида, который ускоряется до сих пор, усложняя и превознося наше общество ежедневно, постоянно улучшая качество наших жизней. Но вернёмся к первобытному человеку с первым орудием в руках. С момента его создания у человека помимо объективных преимуществ возникает целое множество опций, обеспеченное наличием этого предмета у себя, его владением. Первостепенно как уже говорилось ранее появилась взаимосвязь между толщиной режущей поверхности изделия и его режущими свойствами, что предполагает действия по стачиванию или поиску более острых осколков, для этого можно либо разбивать друг о друга камни, что менее эффективно, либо стачивать одним камнем кромку другого следовательно экспериментировать со свойствами твёрдости различных минералов в естественной доступности человека, которая опять таки предполагает накопление опыта: соотношение цвета и структуры минерала с его способностями и некая первичная стандартизация этих свойств, возможность определения на глаз остроты предмета. Во-вторых, процедура стачивания требует методической вдумчивой работы, то есть развитие мелкой моторики рук, пальцев: необходимо правильно использовать обе руки, чтобы одной неподвижно держать предмет, а с помощью другой ударять, рассчитывая силу удара таким образом, чтобы не сломать изделие. В-третьих, эволюционное преимущество, полученное вместе с первым орудием вероятно могло привести к закономерному вопросу: зачем охотиться на животных, если можно силой отбирать пищу у своих соплеменников, которые возможно располагают неким пропитанием. Конечно, они могли собраться в стаю, чтобы уничтожить владельца орудия, но мы в нашем мыслительном эксперименте такой вариант не рассматриваем, для нас важно уследить за ходом эволюции мыслительной деятельности при наличие первого в истории искусственно созданного орудия.

Таким образом первая причинно-следственная связь привела в действие тектонические преобразования в деятельности первобытного человека; он уже не просто высшее животное, он начал модифицироваться с помощью приложения энергии к физическому миру, подчиняя себе на пользу его свойства. И поэтому интересен будет вопрос: а сколько же может стоить такой первый продукт при заданных условиях? Ответ не так прост и однозначен. С одной стороны, этот нож не стоит ничего так как не существует рынка и даже способности у людей к обмену, даже понимания что такое обмен отсутствует, хотя возможно, что они к тому времени уже научились обменивать скажем рыбу на мясо или фрукты и наоборот, если предположить, что те, кто жил непосредственно вблизи водоёмов, учились рыбачить и добывать рыбу, кто жил в лесостепной местности – охотиться, заниматься собирательством, и естественно могли обмениваться более легкодоступными видами питания для получения более сложно доступных относительно их местности. С другой же стороны обладание таким инструментом ставит любого представителя вида на вершину иерархии среди всех остальных представителей, что означает в свою очередь максимально возможную стоимость предмета в виду чрезвычайной полезности. Но ведь представление о полезности, её непосредственное понимание возникает исключительно при наличие предмета или хотя бы знание о предмете, по мере перенимания и накопления опыта по взаимодействию с окружающим миром с его помощью. То есть первостепенно в стоимости – есть понимание полезности предмета с обеих сторон участников сделки, именно что понимание, а не сама полезность. Можно даже применить определение из квантовой физики и сказать, что стоимость данного предмета находится в некой суперпозиции: она одновременно и бесконечно мала, и бесконечно велика, а диапазон её колебания зависит напрямую от понимания полезности с обеих сторон и конечная стоимость, а точнее цена – это конкретная позиция стоимости при взаимодействии двух пониманий о полезности в момент осуществления обменной сделки. Условно говоря, мы не знаем точной стоимости до проведения сделки, поскольку сама стоимость колеблется в диапазоне понимания полезности предмета, также как мы не знаем позицию частицы, находящейся в суперпозиции пока мы не посмотрим на неё, не вступим во взаимодействие с ней. Если у нашего первобытного друга понимание полезности предмета формировалось постепенно по мере использования его на практике и накоплению опыта, то у других соплеменников такой опции не могло быть, они могли делать первостепенные выводы, наблюдая за условной эффективностью его в охоте или если он пожелал бы отбирать пищу у них, соответственно, приводя их в энергетически пониженное положение относительно него самого. Этот фактор в свою очередь послужит формированию первобытного спроса, иначе говоря другие участники естественно захотят повысить собственную энергодоступность до его уровня, а для этого необходимо приложить усилия (энергию, время) по нескольким возможным вариантам: или самим научиться изготавливать такой предмет, наблюдая за действиями первого самого догадливого, либо скооперироваться в группу и уничтожить владельца предмета, присвоив его себе, но для этого во-первых, нужно уметь мотивировано собираться в группы и работать сообща, что на их этапе было невозможно и в конечном счёте проблему это не решит, так как единственный предмет перейдёт во владение к другому участнику и далее в общем ничего не поменяется, либо предложить бартерный обмен, чтобы обменять этот предмет на что-либо, что могут предложить они. Владелец же будет пользоваться предметом до тех пор пока предложение о бартере не приведёт его к пониманию, что наиболее выгодная с разных точек зрения деятельность это не охота с помощью инструмента, и даже не грабительство соплеменников, а именно что производство этих предметов для обмена на ресурсы питания, но до этого момента он должен накопить определённый опыт предложений от соплеменников по обмену на данный товар, а соплеменники же должны накопить негативный опыт попыток обмена, что в свою очередь приведёт к более узкому диапазону колебания стоимости, когда оба участника сделки начнут понимать реальную полезность товара. В конечном итоге владелец товара способен стать первым в истории производителем и жить исключительно на ресурсы, получаемые от бартера на производимый им товар (каменные ножи), а другие участники, получившие орудие будут энергетически в более выгодном положении только лишь относительно не имеющих товар людей, но не относительно первого владельца, поскольку он стал уже производителем и совершенно не тратит энергию на охоту и добычу пропитания, его деятельность коренным образом поменялась в сторону единственного рода деятельности, по сути ремесла, опыт которого он будет передавать в поколениях, совершенствуя который потомки способны будут улучшать качество или увеличивать количество или модернизировать и исследовать новые методы производства, свойства и так далее.

Очень важно ещё расставить акценты по поводу владения чем-либо. Первобытный человек мог взять любой приглянувшийся ему камень для совершения определенной операции или пусть это будет палка, и пока предмет находится в его руках, он им владеет. Отсюда возникает потребность идентификации предмета, определения и фиксация некоторых его свойств, которые отмечаются человеком в качестве свойств предмета собственного владения. Они же (эти предметы) есть некое продолжение организма, его дополнения и модификация. Например, если человек берёт в руки палку, чтобы сбить высоко расположенный фрукт, то палка становится разовой модификацией организма (не будет же он ждать тысячи лет чтобы его рост или длина конечностей увеличились), в этот момент пока палка находится в руках человека, он ей владеет, после совершения операции может избавиться от неё или оставить при себе. Выбор же рождает мыслительную деятельность. Будет ли он способен найти такой же удобный предмет для добычи фруктов? Чем удобен этот предмет в отличии от других? Какая вероятность того, что он в будущем найдёт что-то подобное? Вероятно, все это вопросы неосознанно обрабатывались первобытным разумом для исключительно одной цели – способности к владению, а, следовательно, идентификации собственности, что в свою очередь также могло подстегнуть мозг к мыслительной деятельности более углубленного характера. Поэтому и вытекает простой вывод о том, что не труд, как говорится, сделал из обезьяны человека, а желание владеть чем-либо, то есть определенными модификациями с целью приобретения эволюционного преимущества. А само владение – это исключительная способность и потребность человека, вероятно важнейшая, берущая своё начало в эпоху первобытности и её нельзя игнорировать и сбрасывать со счетов, рассуждая на тему коммунистического толка типа: «всё отобрать и поделить».

Хоть в нашем эксперименте речь идёт исключительно об индивидууме это не означает, что его нельзя представить по-другому и допустить что некая группа, общность то есть первобытное племя получила возможность владения предметом все разом (один индивид освоил и научил остальных), результат и последствия одинаковы – будут энергетически понижаться другие соседствующие племена, какой именно стратегией не имеет большого значения; племя, получившее преимущество будет более эффективно добывать ресурс, следовательно другим племенам, соседствующим с ним будет нужно тратить больше времени и сил на поиск пропитание (энергетическая стагнация), не говоря уже о том что племя, получившее преимущество сможет насильственно расчищать себе жизненное пространство, вытесняя с территорий других, короче говоря понижать их энергетически. И тогда встанет закономерный вопрос о том, как перенять такую вне органическую модификацию себе. Можно никак не перенимать модификацию и тогда рано или поздно данная группа с большой долей вероятности вымрет или из-за нехватки ресурсов или же от рук племени, владеющей технологией, предметом. Она же (группа) в свою очередь займёт больше жизненного пространства на территории, где ранее было допустим одно племя с технологией и несколько без неё через определённый промежуток времени останется только племя с технологией из-за новых эволюционных преимуществ.

С помощью этого размышления я бы хотел вывести следующие более конкретные определения в экономическом процессе с моей точки зрения. Стоимость – это диапазон возможностей энергетического обмена вне органическими модификациями среди индивидуумов по средствам торговли, зависящий напрямую от понимания полезности модификации у каждого из участников обмена, стремящийся к единой максимально эффективной позиции (истинной стоимости) при увеличении частот обмена и максимизации понимания полезности. Торговля же – это наиболее быстрая стратегия передачи вне органических модификаций среди индивидуумов. Истинная стоимость – это единая точка диапазона энергетического обмена при максимальном понимании полезности внеорганической модификации у обеих сторон обмена, обеспечивающая максимально эффективную передачу модификаций. Стоимость всегда находится в некотором диапазоне и стремится к истинной стоимости, но никогда её не достигнет, так как для достижения её необходимо максимальное понимание полезности от обоих участников сделки. Также истинная стоимость = истинная цена, так как цена – это точка диапазона энергообмена внеорганическими модификациями среди индивидуумов по средствам торговли, зависящая напрямую от понимания реальной полезности модификации у каждого из участников обмена. Реальная полезность – это скорость передачи вне органических модификаций среди индивидуумов, зависящая от понимания полезности и не зависящая от стратегии передачи вне органических модификаций среди индивидуумов, выражаемая в коэффициенте энергетического приращения.

Глядя на наш мысленный эксперимент, невольно можно задуматься о том, что в нём как будто не хватает некоторых элементов, важных составляющих для понимания и осознания процесса. Например, мы ещё не рассмотрели причины появления модификаций, не касались вопроса труда, в том числе разделения труда и вопроса о том, что же такое продукт в конкретном смысле. Можно уличить меня в некой софистике и недобросовестном проведении опыта, так как логично будет предположить, что до того момента как индивид «произвёл» первое в истории орудие были и существовали другие продукты человеческой деятельности. Так ли это на самом деле? Да и в принципе по какой причине первобытному человеку могла прийти в голову идея о создании орудия? Далее постараемся разобраться в этом более подробно.

Но сначала хотелось бы пофилософствовать на более масштабную тему, учитывая, что мы затронули вопрос о первом в истории орудии или же осознанно сотворенном предмете, то как это воспринимать с точки зрения всей вселенной, её созидания. Ведь если всё от немыслимо огромного до крайне малого во вселенной с момента Большого взрыва и до её смерти можно уложить в концепцию детерминизма или условного детерминизма, так как никто не отменял броуновское движение или же принцип неопределенности, то означает ли это в свою очередь, что и «рождение» первого искусственного предмета входит в логику эволюции вселенной? По всей видимости да. Когда человек впервые сотворил наскальный рисунок или же тот самый пресловутый нож вселенная не сколлапсировала и не начала как-то иначе функционировать, хотя откуда мы можем это знать. Для вселенной мы можем быть настолько же незаметны как для нас незаметны молекулы в кружке чая. А может и наоборот являться некой целью или же логичным продолжение эволюции. Мы столько знаем о первых моментах от начала жизни вселенной, о процессах, происходящих в звёздах, о ядрах атомов, о кварках, нейтрино, глюонах, о запутанностях, о неопределенностях, о том, что бывают непомерно большие войды и немыслимо малые частицы материи, о том, что даже казалось бы в абсолютно пустом пространстве существует энергия и колебания полей, и о поле, дающем массу частицам и о границе чёрных дыр, горизонте событий, перейдя который даже фотоны не способны выбраться из него, о многомерности пространства и о возможных мульти вселенных с другими законами физики, мы знаем и о всех силах, существующих и влияющих на нас, силах взаимодействия, удерживающих всё вместе, и силах отталкивания и мы точно знаем состав наблюдаемой вселенной, но как будто бы мы что-то упускаем из виду, что-то многозначительное, но скрытое, как будто делая шаг вперед, открывая новое, вселенная вновь и вновь подбрасывает нам сюрпризы, желая показать свою непознаваемость и безразмерность, но тем более это обстоятельство подстёгивает наше природное любопытство и тягу к познанию, как игра каждый новый уровень которой интригует больше предыдущего. Может быть вселенная или бог играют с нами как с младенцами? Не знаю. Возвращаясь к моменту создания первого орудия, хочется для сравнения сопоставить чисто природный подход и антропогенный, постараться выявить их различия или схожести. Например, природа исключительно хорошо решает задачу коммивояжера в условиях максимально компактного распределения миллиардов нейронов в ограниченном пространстве черепной коробки, то есть само положение нейронов по неким координатам не регламентируется, а используются определенные исключительно природные правила распределения нейронов, а также их количества. Если скажем было бы обратное, то наше ДНК простиралось длиною во всю вселенную, а может быть и больше, при условии, что для каждого нейрона необходимо закодировать в геноме конкретную координату, да и тем более даже небольшая ошибка в таком подходе может быть фатальна поскольку приведет к нарушению всей структуры и механизма в целом. Многие другие структуры организмов выстраиваются подобным образом: лёгких, сосудов, нервов и так далее. Не существует четких определение в геноме, где и с какой клетки, например, трахеи начинается разветвление на более мелкие структуры (бронхи), просто изначально заложены законы математического порядка и толка о красоте и пропорциях, при которых организм можно выстраивать грубо говоря с максимальным запасом прочности и эффективности, что и есть по-видимому красота. Однако, структуры человеческой деятельности все до одной редукционные, то есть что бы то ни было, какой продукт мы бы не взяли в пример его можно разбить на составляющие, а их ещё и ещё до простейших. Вся так называемая человеческая вне органическая надстройка является редукционной, а соответственно мы ещё не взяли на вооружение самое главное оружие природы – математическую красоту жизни, а точнее вообще математическую красоту. Для нас это способ прогнозирования и быстрых вычислений, проведения определенных операций, но никак не инструмент жизни и выведения её на качественно новый этап. Хотя безусловно внедрение вычислительной техники для ежедневного использования безусловно кардинально повлияло на нашу жизнь, тем не менее мне видится это так, как будто у нас в руках процессор высокой производительности, но ввиду несообразительности и некомпетентности (или же просто отсутствия определенных знаний и специальной инфраструктуры) мы колем с помощью него орехи: вроде бы даже успешно и какие-то полезные функции выполняет, но заложенный потенциал задействован минимально на одну тысячную долю процента. Природа же знает толк в глубинных исследованиях. У неё было четыре миллиарда лет, чтобы освоить все законы мироздания для рождения людей, чтобы уже мы смогли это осмыслить и понять.

В самом начале приводилось рассуждение о двух фермерах, ведущие деятельность в различных климатических условиях. Вывод на основании данного рассуждения был простой: в зависимости от условий окружающей физической действительности и энергетической наполненности среды индивиды по-разному развиваются, по-разному развивают свои хозяйства и функциональные возможности такие как коммуникация, опыт, знания и технологии. Мы пришли к выводу о том, что важнейшая составляющая цивилизации – это количество легкодоступной энергии и возможность её качественного подведения к индивидам. А теперь с этой мыслью перейдём в эпоху первобытности и задумаемся, что первостепенно послужило толчком к образованию внеорганической модификации, а именно искусственно созданного первого инструмента. Как говорилось ранее первобытный человек, вероятно, наблюдал за взаимодействиями физических объектов и на основании этих наблюдений пришёл к некоторой осознанности причин и следствий. Но для наблюдений необходимо наличие времени свободного от поиска пропитания, полового партнёра для продолжения рода и отдыха с целью сохранения энергии (так как бодрствование чрезвычайно энергозатратно). По всей видимости у первобытного человека создалась такая ситуация, при которой он смог себе позволить, неосознанно конечно, найти время на данный процесс. Так как до этой поры ещё не сформировалось чёткого понимания, что этот вид деятельности может бы полезен для него самого и для его потомков, то делал он это исходя из чисто природного любопытства, а раз это любопытство природное качество, то и вывод опять-таки напрашивается простой, что создание внеорганических модификаций есть явление, состоящее из совокупных факторов внешней среды и генетических предопределённостей. Для того чтобы у первобытного человека была возможность наблюдать его инстинктивные потребности должны были быть максимально удовлетворены, кроме одной – любопытство, соответственно, энергетически наполненная среда и природная предрасположенность сыграли благоприятную и важнейшую роль в процессе становления человеческой цивилизации на моменте зарождения внеорганической модификаций.

С другой же стороны в противовес этому выводу можно обоснованно сказать, а что если наоборот усугубление его положения из-за недостатка питания и сложностей с удовлетворением первичных потребностей подстегнуло к новому процессу освоения физических явлений в угоду физиологии. Я думаю, что всё-таки из-за отсутствия позитивного накопленного опыта разумной деятельности усугубление внешних факторов не могло бы привести к решению проблемы таким методом и сыграть существенную роль в этом, поскольку легче всего и менее рискованным было бы перемещаться и постоянно кочевать в поисках пищи и ресурсов, а не смотреть, например, на камни в попытке уловить причинно-следственную связь и взять её в дальнейшем на вооружение. Как бы там ни было, в какой-то момент времени это случилось, но до этого разве не было никаких иных продуктов?