Текст книги "Ассирийцы. Покорители народов"

Четырехсотлетний период правления в Вавилоне аморейской династии обычно называют временем упадка культуры. Однако результаты последних исследований позволяют нам усомниться в справедливости данного предположения. Касситские цари, несомненно, переняли вавилонскую культуру и язык, а также продолжили придерживаться традиций, на которых было основано вавилонское общество. При этом путем проведения ряда административных преобразований и привнесения феодальной системы они наделили Вавилонию новой социальной идеологией. В период царствования касситской династии сформировались литературные каноны, был записан ряд произведений. Окончательную редакцию, ставшую стандартной для более позднего времени, получили многие сочинения, появившиеся еще в шумерский период или основывающиеся на литературе того времени. Например, именно тогда возникла финальная редакция эпоса о Гильгамеше.

За временем правления касситской династии последовал период неурядиц. В источниках сохранились имена лишь нескольких правивших в то время царей, которые сумели так или иначе проявить себя. Ассирия набирала силу и все чаще стала вмешиваться в дела Вавилона. Время от времени разгорались конфликты с Эламом, государством, находившимся в юго-западной части современного Ирана, однако ни одна из противоборствующих армий не могла одержать верх над противником. После почти двухсотлетней зависимости от ассирийских царей угнетенные жители Вавилона подняли восстание, во главе которого стоял представитель так называемой нововавилонской династии, халдейский узурпатор Набопаласар (625–606 до н. э.).

Даже несмотря на союз, заключенный с египетским правителем, ассирийский царь не сумел отбить атаку вавилонской армии, которая совпала по времени с нападением на ассирийские города войск мидийцев, иранского народа, который в период правления Киаксара снова привел на территорию Месопотамии жителей восточных гор. В 614 г. до н. э. Киаксар захватил Ашшур, наиболее чтимый ассирийский город. После этой битвы он встретился с Набопаласаром, армия которого, также выступившая против ассирийцев, стояла за городскими стенами. Между мидийцами и вавилонянами был заключен договор, согласно которому стороны обязались не воевать друг с другом, и обе армии отправились домой. Через два года, в 612 г. до н. э., объединенное вавилонско-мидийское войско выступило против Ниневии, и после кровопролитного сражения город был захвачен, безжалостно разграблен и разрушен.

Коварные вавилонские цари сумели использовать вторжение народов, обитавших в горных районах к востоку от Месопотамии, которое люди, жившие на берегах Тигра и Евфрата, уже испытывали, когда к ним проникли гутии, хурриты и касситы, а затем и мидийцы, чтобы подавить военную и политическую мощь Ассирии. Освобожденный от ассирийского давления, Вавилон переживал во времена царствования Набопаласара и его сына и преемника Навуходоносора II (605–562 до н. э.) возрождение. Город снова стал одним из крупнейших торговых центров древнего Ближнего Востока, и всей Вавилонии удалось вернуть утерянную некогда мощь. Строились огромные дворцы и храмы, но в то же время нововавилонские цари начали масштабную кампанию по восстановлению зданий, унаследованных ими от более ранних эпох. До нашего времени сохранились дорога процессий и ворота Иштар, построенные с потрясающим мастерством и ставшие свидетельствами того великолепия, с которым архитекторы Навуходоносора украсили столицу. Процветала торговля. Всевозможные товары в Междуречье привозили караваны и торговые суда из Африки, Южной Аравии и Индии. При этом сообщение со странами, расположенными на севере и северо-западе, осуществлялось по Тигру и Евфрату. Сохранились тысячи текстов, благодаря которым нам известно о торговых взаимоотношениях и всех аспектах общественной жизни нововавилонского периода. Последние достижения вавилонской науки отразились в трудах месопотамских астрономов и хроникеров. В вавилонских храмовых школах изучали произведения древней литературы, и во многих случаях более ранние сочинения известны только по записанным в те времена пересказам.

Однако Вавилония снова подверглась нападению с востока. Внутренние политические и религиозные проблемы ослабили страну в правление последнего представителя нововавилонской династии Набонида (555–539 до н. э.). Тогда же персидский царь Кир, последовав примеру мидийцев и частично захватив их территорию, заложил основу державы Ахеменидов. В 539 г. до н. э. персы напали на Вавилонию. Они разгромили вавилонскую армию под Сиппаром, и 12 октября 539 г. до н. э. ворота Вавилона были открыты перед войском Кира – ему не пришлось даже осаждать город или вступать с его защитниками в битву. Персы пощадили город и милосердно обращались с его жителями. Жизнь вернулась в прежнее русло, но Вавилон потерял свое первенство, которое перешло к другим городам и народам. В храмовых школах продолжали изучать месопотамскую литературу, а также сохранять знания и религиозные учения, полученные и разработанные шумерами и самими вавилонянами.

Даже в начале нашей эры некоторые писцы умели писать клинописью, хотя земли между Тигром и Евфратом находились в то время под сильнейшим влиянием эллинизма. Примерно в 300 г. до н. э. вавилонский жрец по имени Беросс (греческая огласовка вавилонского имени Бел-уцур) написал на древнегреческом языке сочинение по истории и мифологии Месопотамии, показав ее жителей такими, какими он сам их представлял себе. За сто лет до этого страну посетил Геродот и записал то, что ему рассказали о ее прошлом, а также свои собственные впечатления от увиденного. Эти сочинения вкупе с библейской традицией были единственными источниками, на основании которых потомки могли судить об истории Междуречья до того, как чуть более ста лет назад в ходе археологических исследований ученым удалось получить прежде сокрытые под холмами Ирака сведения о том, что представляла собой древняя культура Месопотамии.

Этот краткий рассказ о роли, которую иноземцы с востока сыграли в истории Месопотамии, свидетельствует о том, что вооруженные нападения и носившие более мирный характер переселения могли оказывать влияние на культурное развитие страны и в то же время не приводить к разрыву существовавшей традиции. Ассирия прекратила свое существование как независимая политическая сила, но нововавилонские цари сумели сохранить наследие Месопотамии. Центр цивилизации передвинулся на запад, в область Средиземноморья, где Греция и Рим обрели наследие Востока и создали основу для последующего развития Европы, только после того, как возникла мировая Персидская держава и начался период эллинизма, для которого было характерно взаимовлияние различных народов друг на друга, а в расширившейся ойкумене появились новые торговые пути и центры.

Что же тогда обеспечивало наличие в Месопотамии преемственности? Какой постоянно действовавший фактор позволял вавилонской культуре существовать на протяжении столь длительного времени? Каким образом цивилизация, созданная шумерами между Евфратом и Тигром, сумела пережить такое количество вторжений и нападений жителей гор и продержаться многие столетия после того, как шумеры стали отдельным народом? Как случилось, что такое большое количество важных факторов, сформировавших основу месопотамской культуры, сохранялось на протяжении стольких веков?

Чтобы ответить на эти вопросы, нам следует изучить то, какую роль в истории Междуречья играли народы из двух западных пустынь, Аравийской и ее северного продолжения – Сирийской пустыни. В то время как, говоря о народах, приходивших в Месопотамию с востока, мы должны были признать, что они принадлежали к различным языковым семьям, изучая передвижение народов с запада, мы обязаны учитывать, что, несмотря на многочисленность этих племен, у всех них было одно сходство – они говорили на семитских языках. Если мы решим назвать их семитскими народами, то обязаны учитывать: хотя они говорили на семитских языках, мы не должны делать никаких выводов об их расовой принадлежности, ибо в данном случае этот признак является несущественным.

Согласно арабской поговорке, Йемен – колыбель араба, а Эль-Геджира – его могила. В ней отразился тот факт, что на протяжении многих столетий племена, изначально жившие в южной части Аравийского полуострова, медленно, но безостановочно двигались в более северные районы вдоль Евфрата, туда, где он огибает Сирийскую пустыню, создавая таким образом постоянное передвижение кочевников в самое сердце Эль-Геджиры, степей между Евфратом и Тигром, к западу от древней Ассирии.

Результаты работы ассириологов по изучению месопотамских клинописных текстов подтверждают справедливость этой арабской пословицы. Прежде общепринятой считалась точка зрения, согласно которой в 3-м тыс. до н. э. в Междуречье главенствовали шумеры (за исключением Аккада, где правила своя династия, – с. 40) и только после падения Третьей династии Ура (1955 до н. э.) семитоговорящие племена стали играть в стране более или менее важную роль, однако сейчас мы понимаем, что некоторые аспекты данной гипотезы нуждаются в пересмотре. Семитские народы присутствовали в Месопотамии с самого начала ее истории, возможно даже в доисторическую эпоху. Об этом свидетельствует следующий факт: в списках лиц, вовлеченных в экономическую жизнь региона, особенно занимавшихся земледелием, семитские имена присутствуют с момента появления данного вида источников. На протяжении всего 3-го тыс. до н. э. обитатели пустыни переселялись оттуда в Месопотамию. Отдельные люди надеялись устроиться в услужение к шумерам, жившим на возделываемых землях, располагавшихся вдоль рек, а более крупные группы кочевников частично или полностью отказывались от своего прежнего образа жизни, превращаясь в полукочевников с более или менее постоянными жилищами, которые они занимали на протяжении части года, и намерением заняться земледелием. Кроме того, порой они селились в городах и постепенно ассимилировались с местными жителями.

Это постоянный процесс, который происходит по сей день. Хотя его причины в каждом отдельном случае проследить невозможно, время от времени вторжения из пустыни носили несколько иной характер – грабительских нашествий толп вооруженных кочевников на города и возделанные поля в плодородных частях заливных равнин. Слово, при помощи которого арабы называют подобные вторжения, «газа», отразилось в слове razzia, заимствованном многими европейскими языками из арабского и обладающим тем же значением. Оно обозначает неожиданное нападение, ограбление дома бандой вооруженных разбойников и свершение правосудия, полностью расходящегося с общепринятыми устоями общества. Что касается отношений между кочевниками из пустыни и месопотамскими земледельцами, то подобные вторжения, вероятно, чаще всего происходили вследствие голода, имевшего место в засушливые годы, когда дожди выпадали редко, превращая степи в бесплодную равнину и лишая бедуинов пастбищ, на которых могли бы кормиться их стада.

На протяжении 3-го тыс. до н. э. в северной части Вавилонии и в области верхнего участка Евфрата количество общин, члены которых говорили на семитском языке, значительно возросло. В Южной Вавилонии, где была сконцентрирована основная масса шумерского населения, в этот период группы семитов сплотились аналогичным образом. Их язык принадлежал к семитской языковой семье (помимо всех прочих, к ней относится и иврит, а наиболее ярким современным примером является арабский). Семитский диалект, все более широко распространявшийся в Месопотамии, можно назвать восточносемитским, однако в настоящее время о нем обычно говорят как об аккадском, используя этот широкий термин из-за того, что город Аккад, располагавшийся в Северной Вавилонии, стал отправной точкой становления политического и военного могущества семитов.

Точное местонахождение Аккада неизвестно. Его руины, вероятно, скрыты под одним из пока еще не изученных археологами теллей, холмов, находящихся в районе Киша или Вавилона, в 60 милях (около 100 км. – Пер.) к югу от Багдада. Даже несмотря на то, что пока мы не обнаружили столицу аккадских царей, благодаря другим источникам – надписям этих правителей, текстам, найденным в других частях их владений, а также более поздним источникам, в которых сохранились свидетельства о величии, достигнутом страной в их царствование, – мы можем всесторонне исследовать историю этой первой семитской державы.

Подобная ситуация стала возможна в результате длительного исторического развития. Теперь вследствие продолжавшихся на протяжении нескольких столетий переселений и проникновений в стране наряду с шумерами жили многочисленные общины людей, говоривших на семитских языках. Письмо, важный фактор формирования и развития культуры, с момента своего изобретения, произошедшего на заре человеческой истории, к тому времени развилось до такой степени, что с его помощью можно было контролировать сложную экономическую систему и упорядочить все связи. Появилась возможность распространить централизованную власть на значительные пространства; правители отдаленных провинций теперь могли обмениваться письмами с располагавшейся в столице канцелярией. Таким образом, сформировались условия, необходимые для складывания разветвленной государственной администрации.

Инициатива создания столь масштабного государства принадлежит Саргону. Согласно месопотамской традиции он, выращенный садовником, в молодости стал чашеносцем царя Киша. Мы не знаем, при каких обстоятельствах он пришел к власти. Саргон нанес поражение Лугальзагеси. Согласно царскому списку, в котором содержится информация о правителях, царствовавших в стране с древнейших времен до конца 3-го тыс. до н. э., он правил 56 лет. Придерживаясь хронологии, используемой в данной книге, мы предположим, что Саргон взошел на престол в 2350 г. до н. э.

Имя Саргон (Шурру-кин на аккадском) – тронное. Перевести его можно как «истинный царь», а значит, в нем самом уже отразилась политическая программа правителя. Шумерские цари считали себя наместниками на земле бога – покровителя каждого отдельного города (в те времена существовали города-государства, к территории которых относились поселение и его ближайшая округа). Однако Саргон предложил более агрессивную идеологию: правитель являлся олицетворением власти как таковой и, следовательно, имеет право претендовать на управление районами, расположенными далеко за пределами узких границ города-государства. В одной из своих надписей, сохранившейся в более позднем списке, царь так описывает себя:

«Саргон, царь Аккада, надзиратель богини Иштар, царь Киша, помазанный жрец бога Анума, царь страны, возвышенный энси[1]1
  Э н с и – шумерский термин, обозначавший правителя города, который также занимал верховные жреческие должности в храме. Ранее исследователи читали символы, обозначавшие этот титул, как «патеси». Энси можно перевести как «жрец-правитель».


[Закрыть] бога Энлиля. Он захватил Урук и сломал его стены; в противостоянии против жителей Урука он был победоносен. Лугальзагеси, царя Урука, он захватил в плен в (этом) сражении (и) привел его в путах к вратам Энлиля. Саргон, царь Аккада, был победоносен в битве с жителями Ура; он захватил город и разрушил его стены. Он захватил город Э-Нинмар, разрушил его стены (и) подчинил всю его территорию от Лагаша до моря. В битве с жителями города Уммы он был победоносен; он захватил их город и разрушил его стены.

Энлиль не дал Саргону, царю страны, соперника. Энлиль даровал ему (земли от) верхнего моря (до) нижнего моря. Аккадцы занимают положение наместников от самого нижнего моря. Мари и Элам стоят (в смирении) перед Саргоном, царем страны. Саргон, царь страны, восстановил Киш (и) позволил им [то есть жителям города] еще раз завладеть городом.

Да уничтожит бог Шамаш мужественность и заберет все потомство человека, который повредит эту надпись».

Таким образом, к территории Аккада в правление Саргона были присоединены земли от нижнего (Персидского залива) до верхнего моря, предположительно Средиземного. В другой надписи упоминаются города и области, расположенные вдоль верхнего участка Евфрата, вплоть до Северной Сирии, и находившиеся под его властью. Аккадские правители обеспечивали лояльность жителей подчиненных регионов с помощью регулярной армии: «5400 солдат ежедневно получают пищу пред лицом Саргона».

В более поздней хронике, несомненно предвзятой, в которой, согласно распространенному в Вавилоне в поздний период представлению сказано, что Саргон осуществлял некоторые свои военные кампании против воли Мардука, верховного покровителя Вавилона, правление царя описывается следующим образом:

«Саргон, царь Аккада, пришел к власти в эру богини Иштар[2]2
  Фразу «эра богини Иштар» следует понимать в свете условий, сложившихся в доисторической сельской общине Месопотамии (ср. с. 31). На протяжении некоторого времени власть могла быть делегирована народным собранием одному человеку. Позднее, в ходе исторического развития, эта процедура стала вполне нормальной даже тогда, когда обществу не угрожал какой-либо кризис. Таким образом возник институт, впоследствии превратившийся в институт царской власти. В выражении, использовавшемся для обозначения правления царя, «палу» (от шумерского «бала»), отразилось раннее представление о том, что срок царствования ограничен и представляет собой лишь «срок полномочий». Эта концепция из мира людей перекочевала в божественный, став объяснением изменения роли, которую играл тот или иной бог-покровитель города. Когда поселение приобретало политическое значение, его божество также возвышалось, начинался его «срок полномочий». «Эра Иштар», или ее «полномочия», наступила тогда, когда политическим центром огромной державы стал Аккад, ибо Иштар была его верховной богиней.


[Закрыть], и не было у него ни соперников, ни конкурентов. Он распростер свою грозную славу по всем землям. Он пересек восточное море и единолично завоевал всю страну на западе на одиннадцатом году (своего правления). Там он поместил свое центральное правительство [дословно: он сделал ее уста едиными]. На западе он установил свои стелы. Дань оттуда [то есть с земель на востоке и на западе] он перевозил на плотах. Своим чиновникам он приказал поселиться (вокруг его резиденции в пределах) 10 миль (около 16 км. – Пер.), и во всех землях он поддерживал свое абсолютное верховенство.

Он выступил против страны Казалла и превратил Казаллу в холмы руин и кучи (обломков кирпича). Там он уничтожил (даже) каждое место, где могла поселиться птица.

Позже, когда он достиг старости, все земли восстали против него и осадили его в Аккаде. Но Саргон осуществил вооруженную вылазку и разбил их, захватил их и победил их многочисленную армию.

Позднее Субарту восстала вместе со своим войском, но склонилась перед могуществом его рук. Этих кочевников он повелел поселить [?]. Их имущество он привез в Аккад.

Из ям (под изваяниями богов) в Вавилоне он извлек землю, и на этой (земле) он построил (новый) Вавилон рядом с Аккадом. Богохульством, в котором он, таким образом, был повинен, был поражен великий владыка Мардук и поэтому уничтожил его народ с помощью голода. На восток и на запад (Мардук) разбросал их от него и подверг его наказанию, из-за которого он не мог обрести покой (в могиле)».

Казалла – это страна, находившаяся к востоку от Тигра, между Вавилонией и Иранским нагорьем. Субарту – географическое название области, совпадающей с территорией Ассирии более позднего времени. Очевидно, в нее также входила часть гористой местности, расположенной между Ассирией и наиболее высокими вершинами горного хребта Загроса. Значение предложения, которое здесь переведено как «этих кочевников он повелел поселить», неизвестно.

Последний абзац этой хроники, вероятно, был написан вавилонскими теологами, жившими в более позднее время, так как вряд ли во времена Саргона город Вавилон существовал как таковой, да и бог Мардук возвысился гораздо позже. В этой части текста, вероятно, говорится об осквернении священной земли, использовавшейся для заполнения глубоких ям, находившихся под статуями месопотамских божеств, и не позволявшей им упасть. До сих пор неизвестно, лежат ли в основе этого повествования реальные события, впоследствии интерпретированные подобным образом вавилонским жречеством. В любом случае тот факт, что Саргон был осужден за свое поведение, представляет большой интерес. Он соответствует более поздней вавилонской политической и религиозной идеологии: для вавилонян Саргон был дурным знамением, которого они никогда не понимали и не признавали идеальным правителем. В нем они видели человека, проявившего высокомерие, за которое он был подвергнут возмездию богов, а именно наказанию, наложенному на него Мардуком. Первыми, кто увидел в Саргоне образец, которому следовало подражать, идеал военного и политического лидера, стали северные соседи вавилонян, ассирийцы, принявшие и развившие его идеи.

Время от времени как у современников, так и позднее возникали сомнения в достоверности сведений о завоеваниях Саргона, содержащихся в этом тексте. Однако они безосновательны. Здания, надписи и рельефы, вырезанные на поверхности скал в отдаленных от Аккада областях, могут быть с полной уверенностью приписаны Саргону и его ближайшим преемникам; одним своим существованием они свидетельствуют о том, что влияние, которым в то время обладал Аккад, соответствует описанному в текстах. У пристани Аккада останавливались корабли, приплывавшие из заливов, расположенных вдоль восточного берега Аравийского полуострова: восточной долины Тигра, Ассирии (Субарту), части Сирии; даже Малая Азия признавала превосходство Аккада. Саргон получил титул «царь четырех сторон света», в котором проявилось его желание господствовать над всеми упомянутыми выше странами. Беспрецедентный военный успех аккадцев во многом было обусловлен тем, что они применяли новые методы ведения войны. В то время как шумеры сражались плотной фалангой, а каждый солдат был вооружен коротким копьем, которое можно было использовать в качестве боевого топора или булавы, аккадцы бились разомкнутым строем при помощи метательных копий и оружия, впоследствии принесшего им славу и многочисленные победы, – лука и стрел. Подобное вооружение во времена Саргона, вероятно, было революционным; его аналогом можно считать современные атомные бомбы.

Однако появление территориального государства не значило, что аккадцы отказались от институтов, созданных шумерами и являвшихся важной частью их собственной культуры. По всей стране в храмах продолжали поклоняться шумерским богам. Дочь Саргона Энхедуанна (шумерское имя) была верховной жрицей лунного бога Нанна в Уре. В некоторых случаях шумерские божества отождествлялись с аккадскими: те из них, кто обладал сходными свойствами и атрибутами, объединялись и считались одним и тем же божеством. Подобный синкретизм привел к видоизменению месопотамского пантеона. Одной из проблем, осложняющих изучение религии Месопотамии, как раз и является необходимость признавать наличие шумерского и семитского влияния на развитие представлений о ряде этих богов. Некоторые особенности верований в то или иное божество могли возникнуть в среде шумерского земледельческого населения, а другие аспекты тождественного бога могли быть основаны на традиции, принесенной аккадцами из их прошлого, от живших в пустыне предков, и походить на свойственные другим семитским племенам, с которыми они некогда вместе кочевали.

Когда аккадцы переняли клинопись, появился синкретизм другого рода. Это письмо, вероятно изобретенное и, несомненно, постоянно развивавшееся шумерами, использовалось аккадцами для записи текстов на их языке. Отдаление письма от идеографии (каждый знак обозначает изображаемый им предмет) началось еще до воцарения аккадской династии. Начало «финикизации» письменности, то есть ее превращение в силлабическую, следует отнести примерно к 3000 г. до н. э. Отдельный знак, больше не связанный со значением рисунка, от которого он произошел, теперь мог использоваться независимо от своего основного значения и обозначать (довольно абстрактно) слог или звук, который в шумерском языке был так или иначе связан первоначально обозначаемым им словом.

Переход от идеографического к слоговому письму значительно ускорился в период, предшествующий приходу к власти аккадской династии, из-за необходимости записывать имена иноземцев, аналогов которым не было в шумерском языке. Шумерский писец, которому приходилось вносить в списки имена батраков-семитов, был вынужден делить их на слоги и использовать для каждого из них отдельный символ. В результате символы стали употребляться в текстах независимо от своего изначального идеографического значения. Приспособление клинописи к языку, отличному от того, на базе которого она появилась, продолжалось на протяжении длительного периода. Подобная система письма становилась пригодной для составления текстов на аккадском языке постепенно, но даже на наивысшей стадии развития клинописи, в середине 1-го тыс. до н. э., в ней существовала масса несоответствий и существенных пробелов, которые заставляют нас помнить о том, что изначально эта система письма разрабатывалась на основе языка, не относившегося к числу семитских. Однако ко времени воцарения аккадской династии письменность развилась достаточно для того, чтобы у писцов появилась возможность составить любой текст, о чем я уже писал, утверждая, что это стало одним из факторов, позволивших администрации управлять довольно обширными территориями. В сущности, перед нами одно из необходимых условий складывания обширного государства (с. 50).

Сложности, с которыми пришлось столкнуться писцам и жрецам, ученым того времени, в ходе приспособления шумерской клинописи к аккадскому языку, привели к созданию древней научной литературы. Стали вестись списки письменных знаков, использовавшихся с начала исторической эпохи. В них также приводились объяснения, сделанные на основе различных систем, и переводы на аккадский. Возникла целая серия словарей, родоначальников вавилоно-ассирийской филологии.

Таким образом, нововведения Саргона сочетались с сохранением и последующим развитием тех важных элементов культуры, которые продолжали существовать в аккадскую эпоху с периода шумерских городов-государств. Именно благодаря столкновению шумерского и аккадского общественного устройства и менталитета, сочетанию городской культуры шумеров и смелости мысли семитов стало возможным появление державы, сумевшей распространить влияние месопотамской цивилизации далеко за пределами ее границ и познакомить с письменностью, религией и социальной структурой страны отдаленные регионы, где прослеживаются очевидные следы ее влияния.

В период царствования ближайших преемников Саргона – его сыновей и их потомков – в империи сохранялись все достижения дальновидного основателя династии. Согласно царскому списку, престол последовательно занимали следующие правители:

Римуш, сын Шурру-кина, правил девять лет;

Ман-ишту-шу, старший брат Римуша, сын Шурру-кина, правил пятнадцать лет;

Нарам-Суэн, сын Ман-ишту-шу, правил тридцать семь лет;

Шар-кали-шарри, сын Нарам-Суэна, правил двадцать пять лет.

В правление Нарам-Суэна развитие державы достигло своего апогея. Царь привел свои войска в горы Загроса, где одержал победу в войне против племени луллубеев. На поверхности скалы в горах Кара-Даг, к югу от Сулеймании, он повелел высечь в память об этом походе рельеф. На нем царь изображен сражающимся во главе войска на крутых склонах с обитателями гор. Похожее изображение, которое также может быть приписано Нарам-Суэну, недавно было обнаружено на поверхности скалы в Дарбанд-и-Рамкане, где, к юго-востоку от Рании, Малый Заб пробивается через горную гряду, а затем течет на юг через равнины, которые курды называют Дашт-и-Битваин (см. карты на с. 72 и 218).

В царствование Шар-кали-шарри державе впервые пришлось столкнуться с проблемами на границах своих владений. В письме некоего Ишкун-Дагана, предположительно отправленном правителю области, сказано: «Ты должен возделывать поля и следить за скотом. Не говори [то есть будет бесполезно говорить]: «Да, но ведь гути (движутся), и поэтому я не могу возделывать свое поле». Расставь патрули стражи через каждые полмили, а затем возделывай свое поле. Если вооруженные шайки приблизятся, для тебя будет организована [местная] мобилизация, а затем тебе следует загнать скот в город… Если появятся гути, которые [уже?] угнали твой скот, сказать на это нечего, но [тем не менее?] я заплачу тебе [то, что тебе причитается?]. Я клянусь жизнью Шар-кали-шарри…» Это письмо не было обнаружено в ходе планомерных археологических исследований, и поэтому нам ничего не известно о его происхождении. Однако в нем впервые упоминаются гутии, «драконы с гор» (с. 38). С того времени их набеги, вероятно, становились все более частыми и представляли угрозу для власти аккадских царей, вследствие которой династия в конце концов была свергнута. Упомянув Шар-кали-шарри, автор царского списка отмечает:

Кто был царем, кто не был царем?

Был ли Игиги царем?

Был ли Нанум царем?

Был ли Ими царем?

Был ли Элулу царем?

Четверо было царей, правили они (всего) три года.

В аккадской державе начался хаос – все в ней рушилось. Часть территории Месопотамии оказалась во власти гутиев, но некоторые древние города-государства (одними управляли шумеры, другими – семиты), особенно расположенные в южной части страны, возродились.

Царь Гудеа в Лагаше сумел оттеснить гутиев и инициировать своего рода шумерский ренессанс, во время которого процветали искусство и литература, без помех развивались ремесло и торговля. Шумерский золотой век, у истоков которого стоял Гудеа (около 2100 до н. э.), достиг расцвета в правление царей из Третьей династии Ура. Ее основатель Ур-Намму объединил месопотамские города-государства и распространил власть шумеров на восток, север и северо-запад. По сути Ур-Намму и его преемник Шулги (примерно 2046–1998 до н. э.) во многом возродили шумерскую державу такой, какой она была при первых царях Аккада.

Сведения об этом периоде мы получаем из многочисленных клинописных текстов, в которых содержится информация обо всех аспектах экономической жизни государства, а также о действовавшей в нем администрации. За несколькими исключениями государственные документы написаны на шумерском языке, однако совершенно ясно, что в стране жило большое количество людей, говоривших на семитских языках, и, несомненно, значительная часть населения использовала аккадские диалекты. В шумерских текстах нередко встречаются заимствованные аккадские слова, а наличие аккадских имен свидетельствует о том, что семитские семьи приобретали все большее влияние в обществе. Семитские имена получали даже представители династии Ура. К примеру, их носили предпоследний царь Ура Шу-Суэн (около 1989–1980 до н. э.) и последний представитель династии Ибби-Суэн (1979–1955 до н. э.).

В конце царствования Ибби-Суэна шумеры безвозвратно потеряли власть, однако этот разрыв традиции является всего лишь видимостью. В действительности уже начиная с периода правления аккадской династии значение семитских иммигрантов в стране постоянно росло, и культурная жизнь Месопотамии основывалась на модели, возникшей как следствие объединения шумерских и семитских традиций. Перед нами один из наиболее ярких примеров плодотворности контактов между двумя различными культурными паттернами и аргументов против теорий, согласно которым культура развивается лишь тогда, когда сохраняется расовая чистота ее носителей.

Можно предположить, что на протяжении периода, последовавшего за падением Третьей династии Ура, шумерский язык использовался лишь как устный. Однако в месопотамских школах его продолжали изучать на протяжении всего времени существования вавилонской цивилизации. Жрецы и писцы использовали его для написания религиозных и деловых текстов. Шумерскому языку обучались далеко за пределами Месопотамии – в Египте, Малой Азии, а в период между 1400 и 1200 гг. до н. э. – в находившейся в Анатолии столице хеттов. Благодаря шумерскому письму потомство унаследовало сформированный этим народом образ мыслей, а его традиции на протяжении длительного времени влияли на складывание и развитие обычаев многих народов Западной Азии.