Текст книги "Последний человек на Луне"

Мы с Томом приступили к трудоемкой процедуре выхода из тесного корабля, когда к нему от башни обслуживания вновь подвели поворотные опоры и зафиксировали их на «Титане». Мы аккуратно вернули на место чеку в каждое из кресел, чтобы обезопасить их от срабатывания, и команда Гюнтера открыла наши люки. Мы выползли обратно в реальный мир – оч-ч-чень осторожно, потому что ракета «Титан» все еще была заполнена топливом до краев.

Сняв шлемы, мы долго ехали на лифте вниз. Тело «Титана» ползло мимо нас, на этот раз в неправильном направлении, и я повернулся к Стаффорду, который уже дважды прошел через отмену старта. «Черт побери, Том, – спросил я, – ты все время вот так зарабатываешь себе на жизнь?» Я был усталым и разочарованным, совершенно опустошенным, но заметил и странное чувство облегчения. Х-ха, астронавты, конечно, держат такие мысли при себе.

В Беллвуде мама пригласила репортеров помочь съесть всю еду, запасенную в холодильнике, – не пропадать же добру.

Барбара несколько мгновений тихо и недвижно сидела на диване в доме в Нассау-Бей, кусая губы и уйдя в свои мысли. Телевизор пестрел изображениями ракеты, которая разрушила сама себя, а ее муж все еще был привязан к соседней ракете. Ее мама тихо заплакала, и это вывело Барбару из забытья. Собравшись, она вновь превратилась в Миссис Астронавт. Взяв Трейси на руки, она вышла из дома к репортерам. «Мы лишь отступим и попробуем снова, – сказала она с вымученной улыбкой. – Джин – пилот, он знает, что нужно достойно встречать неприятности». За несколько прошедших лет у нас появилось много друзей из числа журналистов, постоянно освещающих космическую программу, и страх, который мы изначально испытывали перед прессой, стал не столь острым.

А в доме у Тома Фей Стаффорд произнесла то слово, которое навсегда приклеилось к «Джемини-9». «Я думаю, что на мне лежит проклятье», – сказала она, и пресса зацепилась за это.

Мы вернулись в Хьюстон, чтобы побыть несколько дней с семьями и возобновить тренировки на тренажерах, а тем временем мозговой трест NASA срочно заседал в попытке решить, что делать дальше. Наш полет был отложен более чем на две недели, и эту задержку следовало рассмотреть в контексте всей программы отправки человека на Луну, потому что время уже поджимало. Проблема с «Атласом» перед «Джемини-6», гибель Си и Бассетта, катастрофа, едва не случившаяся с «Джемини-8», а теперь и авария «Джемини-9» из-за еще одной оплошности «Атласа» изменили весь график. День проходил за днем, и вся программа сдвигалась все дальше вправо. Наконец они определили, что мы можем – при отсутствии новых крупных неприятностей – провести четыре оставшихся полета «Джемини» до конца года и не помешать старту «Аполлона» в январе 1967 г. Это было возможно, если – очень серьезное «если» – мы будем запускать оставшиеся «Джемини» с фантастической частотой, раз в два месяца.

В этом случае осталось бы три года на то, чтобы выполнить обещание Кеннеди и добраться до Луны до конца десятилетия. Не слишком много времени, если учесть, что до Луны четыреста тысяч километров, а мы все еще едва освоили полеты вокруг Земли, а иногда неспособны даже стартовать с нее. Давление было невероятным.

Помимо задержки графика, имелась и еще одна серьезная проблема. Компьютеров, необходимых для того, чтобы долететь до Луны, а тем более чтобы выполнить посадку на нее, еще просто не существовало. Действительно, одной из моих обязанностей на «Джемини-9» было, используя карандаш с ластиком на другом конце, блокнот, таблицы и логарифмическую линейку, выполнить некоторые вычисления в интересах встречи и стыковки, в то время как Том будет через свое окно визировать звезды с помощью похожего на секстант устройства. В общем-то, эта технология была недалека от той, с помощью которой Колумб прокладывал свой путь в Новый Свет. Я бы отдал правую руку, чтобы иметь возможность перенести в то время современный персональный компьютер, запустить под Windows программу, запросить навигационный спутник, ввести формулу и подождать, пока на жидкокристаллическом экране появятся точные данные о курсе. Современный наладонник в 500 раз производительнее того вычислителя, который мы имели на «Джемини-9». В 1966 году большая часть компьютеров была размером с корову, Кремниевая долина – одним из калифорнийских пастбищ, а Биллу Гейтсу, гению Microsoft, исполнилось лишь 10 лет!

Наш главный вопрос после отмены пуска состоял в том, сколько времени потребуется, чтобы вновь подготовить «Джемини-9» к старту. У нас не было другой «Аджены», готовой к полету, а без мишени мы не могли провести важные испытания по встрече. Однако в NASA хватало креативных инженеров, и они припасли ответ еще до того, как был задан вопрос.

После того, как «Аджена» взорвалась перед запуском «Джемини-6», NASA заказало альтернативную, более дешевую стыковочную мишень. За какой-то миллион долларов McDonnell Aircraft Corporation изготовила короткую штуку с длинным названием «увеличенный стыковочный адаптер мишени», что по-английски сокращалось до ATDA, а в обиходе вскоре стало называться «пузырь». Она уже пару месяцев проходила испытания на Мысе. Было решено вывезти на старт очередной «Атлас» и поставить на него этот «пузырь» вместо «Аджены». В сущности это была труба длиной 3,5 метра и диаметром 1,5 метра. Передний конец выглядел примерно как у «Аджены», там был стыковочный конус. Его закрывал обтекатель, который должен сброситься с выходом на орбиту.

Основная разница состояла в том, что «пузырь» не имел мощного двигателя «Аджены», который был нужен нам, чтобы подняться на большую высоту, а это было одним из основных заданий. Единственными двигателями на ATDA были два контура малых сопел, для стабилизации мишени во время встречи. Хорошая новость, однако, заключалась в том, что все прочее оставалось в силе. Старт был теперь назначен на 1 июня.

Летний дождь вымыл мыс Кеннеди в последний день мая, в то время как мы спешно закрывали последние вопросы, встречались с официальными лицами, тренировались в спортзале и беседовали с семьями. Мы рано ушли спать, а техники на площадке с любовью готовили нашу птичку в течение всей ночи.

Мы проснулись 1 июня в 05:11 утра и увидели полосы черных туч, висящих над темным океаном подобно траурному крепу. Однако спецы по погоде сказали нам, что волноваться не надо: в течение нескольких часов они уйдут, а ураган Альма еще слишком далеко, чтобы побеспокоить нас. Предстартовые операции во второй раз казались более рутинными, и к тому моменту, когда на меня надели шлем, чтобы я начал дышать кислородом, у меня было счастливое чувство déjà vu – всё это я уже испытал. После переноса моя уверенность возросла.

План полета был существенно изменен в той части, которая касалась использования ATDA вместо ракетной ступени «Аджена». В случае, если «пузырь» не выйдет на орбиту, мы просто исключим связанную с ним часть графика и отработаем технику встречи на выгоревшем теле ракеты «Титан», которая доставит нас в космос, а потом сконцентрируемся на моем выходе.

Мы с Томом вновь поднялись на лифте на десятиэтажную высоту «Титана». Нас вновь запихнули в корабль, и это было похоже на то, как человек вставляет ногу в ботинок с помощью рожка. Шел двойной предстартовый отсчет. На этот раз «Атлас» отработал отлично, стартовав с Мыса всего на три секунды позже расписания[65]65
  В 10:00 местного времени.


[Закрыть] и поднявшись вверх с ошеломляющей скоростью. Ракета достигла требуемой высоты и скорости, «пузырь» отделился по расписанию и менее чем через семь минут после того, как покинул старт, он уже оказался на почти круговой орбите.

Отлично, теперь у нас есть цель, так что давайте до нее доберемся. У нас было всего шесть минут для старта, с 11:38 до 11:44, когда ATDA вновь пройдет над Мысом. Мы намеревались догнать ее над Тихим океаном примерно через три витка, а затем состыковаться над территорией США при ярком дневном свете.

И тут заговорило радио. Озадаченные операторы заподозрили, что всё-таки что-то пошло не так, потому что на пульте ярко горел транспарант, говорящий, что большой фибергласовый обтекатель, прикрывавший носовую часть «пузыря», мог не отделиться, как требовалось. После короткого совещания было решено, что мы продолжаем работать по плану и отправимся посмотреть на эту чертову штуковину, чтобы понять, что произошло.

Отсчет не прервался ни на мгновенье. Час. Полчаса. Пятнадцать минут. ATDA пересекла с запада побережье Калифорнии и шла в нашу сторону. Пять минут. Четыре.

Приготовились, старт всё ближе. Пределами моего существования являлись теперь стенки «Джемини», если не считать небольшого окошка, через которое не видно ничего, кроме отдельных облаков. Я начал глубоко дышать, чтобы подготовиться к перегрузкам во время запуска, и просматривал мигающую приборную доску с огоньками и приборами, обмениваясь данными с ЦУПом во время заключительного отсчета. Три минуты. Все параметры в зеленой зоне. Две.

Компьютер в ЦУПе отправил стандартное обновление для бортовой инерциальной навигационной системы, которой предстояло немного изменить нашу траекторию – так, чтобы вывести нас точно в хвост «пузырю»[66]66
  С учетом фактически измеренных параметров орбиты ATDA.


[Закрыть]. И где-то во внутренностях нашего «Джемини» система решила не принять эти данные. Прежде чем мы смогли отреагировать, компьютер повторил попытку и предложил информацию вновь, и наш «мудрец» снова отказался ее воспринять. В ЦУПе и на корабле зажглись тревожные индикаторы.

Тик-так. Тик-так. Одна минута. Пятьдесят секунд. Нужно принимать решение.

Стоп отсчет! Проклятье!

Отсчет отведен на трехминутную отметку, чтобы компьютеры могли «переговорить» между собой еще раз. Чертова проблема! Остановка. Попробуем еще раз. «Пузырь» беззвучно проходит над нами, ожидая, что мы вступим в игру. У нас всего шесть минут «окна», в течение которого мы можем стартовать, и компьютеры пожирают это драгоценное время. Еще один сигнал, еще один отказ принять данные – и всё. Время вышло, наш старт отменен во второй раз[67]67
  Заключительный этап предстартового отсчета был запущен с отметки T-3 мин с расчетом на запуск в 10:38:23. В первый раз он был остановлен на T-1 мин 40 сек, во второй – на T-2 мин 25 сек, в третий – на T-2 мин 40 сек.


[Закрыть].

Мы подошли так близко, что я не мог поверить, будто что-то может вызвать такую внезапную остановку.

ЦУП соединил меня прямо в корабле по частному каналу связи с моим домом в Нассау-Бей. Барбара подняла трубку в спальне, куда спряталась от всех. Я услышал, что она плачет. «Ну ладно, мы с каждым разом подходим всё ближе», – пошутил я, пытаясь ее утешить. Наше общее разочарование почти что ощущалось кожей, связывая нас через сотни миль от Техаса до Флориды. Я отправил ей еще один букет цветов, чтобы помочь справиться с волнением. А пока мы тихо говорили друг с другом, я увидел, как ребята из стартовой команды открывают люки. В Беллвуде отец начал сомневаться, успею ли я улететь до того, как кончится весь его отпуск.

Для встревоженной Фей Стаффорд этого оказалось достаточно. Она не вышла поговорить с репортерами. Слишком много неправильного уже случилось с полетами ее мужа. В Уэзерфорде, штат Оклахома, на родине Тома, его мать Мэри встала рано, чтобы посмотреть запуск, и теперь хотела, чтобы он позвонил, чтобы она могла лечь поспать снова. Мэри Стаффорд прибыла на Запад маленькой девочкой в фургоне переселенцев и не обращала внимания на мелочи.

Теперь старт был отложен всего на двое суток. Этого хватало, чтобы вновь заправить нашу ракету, проверить компьютеры, найти неисправность и доставить нас на 19-ю площадку. Мы еще раз отметили отмену старта, но сидели недолго, потому что все шутки уже приелись, а давление было таким, будто что-то мерцало перед глазами. В итоге мы зашли в Wolfie, где обсудили ситуацию, а я сжевал сэндвич с солониной и бастурмой, заедая его огромным кошерным соленым огурцом. Поступило указание, что мы назначены на 08:39 утра в пятницу 3 июня, когда «пузырь» вновь проплывет над Мысом.

Тем временем наземная команда пыталась понять, что могло случиться с этим фибергласовым обтекателем, который закрывал нос «пузыря». Если он не сошел, то попытка стыковки будет бессмысленной, потому что мы не сможем добраться до причального конуса. За столом для совещаний родилась среди прочих и такая идея: раз Сернан всё равно будет выходить в открытый космос, быть может, он заодно посмотрит на этот обтекатель и встряхнет как следует, чтобы он слетел? Конечно, в нем два с лишним метра в длину, и на Земле он весил 140 кг, но в космосе-то он не будет весить ничего, говорили люди, которым не грозило проделать это на практике. Почему бы на самом деле не пнуть его как следует и не посмотреть, что будет? Я полагал, что эта идея совершенно дурная, но если они хотят именно этого, то могу и попробовать.

В пятницу мы проделали всё описанное выше в третий раз. По дороге к старту Дик передал нам вырезанный из картона макет спички размером с хорошую дубинку, с красно-белым наконечником, и сказал, что мы можем использовать ее, чтобы зажечь ракету, если всё остальное не принесет результата. «Давай так и сделаем», – немедленно ответил Том. Он злился, узнав, что его называют мэром 19-й площадки с учетом проведенного там времени.

Какой-то остряк повесил на двери лифта башни обслуживания записку: «Том и Джин, учтите, что этот лифт больше вниз не ходит. Доброго полета!» Под запиской подписалась команда, готовившая корабль. Все изобразили широкую улыбку. К счастью, мы не могли переговорить с ними лично, но юмор в этот день был определенно мрачным.

Джим и Базз в течение трех последних часов проверили в корабле каждый выключатель и объявили его готовым. Они тоже не удержались от подколки. Когда мы вошли в «белую комнату», то обнаружили на наших люках стихотворное послание следующего содержания:

 
Мы раньше шутили, ребята,
Но больше шутить не будем.
Отправьте в космос свои… э-э-э… себя,
Или дайте дорогу людям.
 

Джим и Базз

Я снова усмехнулся и подумал, что скорее в аду наступит прохлада, чем Базз Олдрин полетит пилотом «Джемини-9» вместо меня.

Парни в Центре управления отработали много долгих и тяжелых смен с момента нашей последней попытки, отказываясь уйти с поста, пока наш «Титан» не отправится туда, где ему надлежало быть. Причина неисправности, которая остановила старт в среду, оказалась в системе наведения, сделанной примерно из 2000 частей, где два маленьких модуля, каждый размером с ноготь, отказались «разговаривать» между собой. Новые блоки были испытаны по сотне раз, чтобы убедиться, что они работают, и лишь после этого установлены в корабле.

Примерно в тот момент, когда «пузырь» вновь пересек берег Калифорнии, уже на 30-м витке вокруг Земли, «белая комната» отошла от «Титана» и мы в третий раз остались одни – пара ничтожных человеческих существ, сидящих на носу МБР. Мы могли видеть лишь друг друга, а весь остальной мир уменьшился до радиоголосов в наших ушах. У меня было хорошее настроение. Брызнувший в кабину утренний свет я счел добрым предзнаменованием.

Отсчет шел гладко. На двухминутной отметке, когда компьютер сбойнул в прошлый раз, ЦУП выдал последнее уточнение в многократно испытанную систему инерциальной навигации, и корабль вновь отказался принять эту передачу. Только не это!

Но на этот раз инженеры приняли необычное и не техническое решение. Черт с ней, ведь предыдущее уточнение траектории было сделано лишь 15 минут назад, его должно хватить[68]68
  1 июня такой возможности не было, потому что орбиту ATDA уточнили во время ее первого прохода над территорией США.


[Закрыть]. Мы не будем останавливать отсчет! «С третьей попытки – вперед», – проворчал Том.

Отсчет дошел до отметки 10 секунд, и я почти что мог слышать фоном несуществующее крещендо волнующей музыки. Поднять якоря! Пять, четыре, три, два, один… есть зажигание!

До этого дня я не знал, чего ожидать. Тренировки говорили мне, что это должно быть похоже на старт с катапульты авианосца, короткий и резкий, но Том и другие, кто уже летал, уверяли, что оно будет… будет другим, но каким именно – объяснить не могли. Просто – другим.

На телеэкране было видно, как под днищем «Титана» вскипели пламя и дым, а внутри корабля мы заметили, как ожила приборная панель. Скакнули стрелки, ярко загорелись индикаторы, компьютеры выплевывали строки чисел, а операторы на Земле что-то быстро говорили. Ракета вздрогнула, когда топливо поступило в камеры и вспыхнуло, потом я почувствовал отдаленный толчок – это были подорваны пироболты, удерживавшие «Титан» на старте, и что-то удивительное произошло в десяти этажах ниже моей спины этим солнечным флоридским утром.

Я почувствовал движение и ощутил ровную пульсацию, а затем услышал низкий, тяжелый гул, и наше большое ракетное судно начало мучительно медленно подниматься над Землей. «Титан», гигант, который до этого спал, теперь полностью проснулся и разминал свои мускулы, готовый бежать вперед с невероятной силой в 195 тонн тяги, как фаворит вырывается из ворот на кентуккском дерби. Неторопливый поначалу подъем внезапно ускорился, и мы покинули Землю.

Бока ракеты ласкало сияющее Солнце, и «Титан» рвался вперед, набирая высоту и скорость каждое мгновенье. В ЦУПе руководитель полета Джин Кранц внимательно слушал доклады своих операторов, консоль за консолью. «Хорошо. Отлично. Всё в зеленом, всё работает!»

К этому моменту ракета уже мчалась галопом над Атлантикой, и сила тяжести навалилась мне на грудь, как кирпичи. Мое сердце стучало как сумасшедшее, я скрежетал зубами, и бросив взгляд на Тома, понял, что и он тоже.

«Вот мы и в пути». Том, оказывается, был способен говорить. На другой половине корабля его пилот-новичок совсем ничего не мог сказать. Я выполнял требуемые от меня действия и одновременно чувствовал и видел вещи, которые не мог себе вообразить. Боже, ну почему я не поэт.

Теперь мы были всего лишь точкой на конце длинного белого парового следа, и с каждой секундой все больше удалялись от Земли, погруженные в мечту о чистой скорости, которая все нарастала, а ракета тряслась и моталась из стороны в сторону, продираясь сквозь атмосферу. Я был невероятно горд. Лишь пара десятков человек в мире прошла через то, через что я проходил сейчас.

Мы постоянно ускорялись, летя как стрела с огненным следом. Горящее топливо освещало нашу дорогу, атмосфера с высотой становилась всё тоньше и оказывала меньшее сопротивление. Мы справлялись с работой, но у меня было слишком много технических и пилотских задач, чтобы наслаждаться происходящим. После примерно двух с половиной минут полета мы дошли до конца работы первой ступени: два ее мощных двигателя выключились, и ступень отделилась, позволив вступить в дело меньшей по размеру второй ступени. Том сказал мне, что сейчас нас пнет как следует. Он был прав.

К моменту разделения нас прижимала к сиденьям сила в четыре с половиной раза больше нормальной силы тяжести, и вдруг вся эта мощь, которая толкала нас, пропала в мгновенье ока. Вот она горит и ревет, как демон, а затем бац! – и отсечка. Нас бросило вперед на ремни, и мы в такой степени потеряли момент движения, что находившийся позади нас гигантский огненный шар, все еще обладающий собственной скоростью, окутал корабль красно-оранжевым, с черной подбивкой облаком, в котором плясало и корчилось пламя и пульсировал дым, как во время страшного розыгрыша на Хеллоуин. Я видел огонь и только огонь, и хотя я точно знал, что происходит, и помнил, что этого нужно ожидать, моей первой мыслью было: мы горим!

Еще одно мгновенье, и включился двигатель второй ступени, бросив нас вперед через этот огненный шар. Опять стали расти перегрузки, и мы оказались прижаты к креслам, потому что вторая ступень вышла на полную мощь. Новая рука толкала нас дальше, прилагая все большее давление. На шестой минуте от начала полета мы выдерживали 7,5 g, хрипя, чтобы расправить легкие против этой невероятной силы.

Ракета израсходовала топливо за мгновенье до выхода на орбиту, и от борьбы с монструозным весом, не позволяющим даже дышать, мы тут же перешли к абсолютному ничто. Невесомость! Несколько гаек и болтов, забытых рабочими, выплыли из тех мест, где они скрывались, частицы пыли и небольшая веревочка начали медленный танец перед моим носом. Мои руки всплыли в невесомости, а ноги, одетые в металлические штаны, стали легче перышка.

Когда Том развернул корабль, чтобы мы могли увидеть Землю, я с интересом посмотрел в окно. Далеко внизу был синий океан, разграфленный белыми облаками, а затем под нами появился берег Африки.

Я в космосе.

И это здорово.

12
Злой аллигатор

Успешный запуск «Джемини-9» получил двойную дозу похвал со стороны болеющей космосом американской публики, потому что это был наш второй триумф галактического масштаба за одну неделю. Накануне того дня, когда мы с Томом наконец-то отправились на орбиту, лунный зонд «Сервейор-1» совершил мягкую посадку на Луну и передал на Землю 144 фотографии. Таким образом, мы по крайней мере сравняли счет с Советами на беспилотном фронте, а может быть, даже немного вырвались вперед, потому что хотя их «Луна-9» села на Луну раньше, но передала только девять снимков. На пилотируемой же стороне космической гонки мы с Томом Стаффордом как раз и должны были подать на стол порцию новых космических рекордов.

В то время как я все еще приспосабливался к тому, что вешу ровно ноль фунтов, мою семью на Земле переполняли эмоции. Барбара в нашем доме в Нассау-Бей приободрилась после моего звонка и смотрела с оптимизмом. Но во время отсчета в доме висела напряженность, и Барбара нервно щипала и так уже рваную кожу вокруг ногтей. Когда телевизор показал, как наш «Титан» завис в воздухе в крутящемся облаке дыма и пламени, она повернулась к Роджеру и выдавила: «Это нормально?» Он ответил, что все выглядит хорошо, ракета пришла в движение, а затем и полетела. «Оле!» – закричала Линн Гиллиган, рыжая кузина Барбары, вскочила на ноги и взмахнула воображаемым плащом тореадора. Крики и аплодисменты сотрясли Барбуда-Лейн, а тем временем «Титан» ушел из поля зрения камеры, и Барбара упала на подушки дивана, и к ней вернулась способность дышать. «Скажи репортерам, что я очень устала», – попросила она подругу.

В конце концов Барбара совершила вылазку наружу и описала старт как чудесный и прекрасный. «Я знаю, что Том и Джин сейчас буквально на небесах», – сказала она, не уловив двойного смысла. Репортеры отметили, что лицо ее сияло, резко контрастируя с бледным и сосредоточенным видом после второй отмены. Трейси спросили, знает ли она, куда я утром отправился. «Папа собирается погулять и будет носить спасательный жилет», – сказала она, зевая. В это время она училась плавать и сопоставила мою реактивную установку со спасательным жилетом, который использовала в бассейне. Аналогия, придуманная моей дочерью, была лучше всех прочих.

«Вот ответ на наши молитвы, – сказала мама корреспондентам в Беллвуде. – Они и правда сделали это». В ее доме за стартом наблюдало шестнадцать родственников, друзей и соседей. «Это величайшее событие в моей жизни», – радовался отец, показывая всем застежку на галстуке с эмблемой «Джемини», которую я ему подарил. Он выкатил кофе и штрудель, а позднее выдал прессе холодное пиво. Ди дала своим третьеклассникам в начальной школе Линкольна выходной, чтобы посмотреть запуск.

Фей Стаффорд вышла из добровольной ссылки только после того, как пресса предложила взятку – репортеры обязались найти дом четырем котятам по имени Фузз, Фриц, Яп и Доктор Рандеву. Как всегда дальновидная, она предупредила, что проблемы «Джемини-9», возможно, еще не закончились. «Это было лишь первое препятствие», – сказала она, зная, что корабль «Джемини» делали вместе более 4000 подрядчиков из 42 штатов. Комик Билл Дейна, чей номер об астронавтах был настолько смешон, что Семерка дала ему звание Восьмого Астронавта, любил подчеркивать, что каждая из 1 367 059 частей корабля была поставлена подрядчиком, предложившим наинизшую цену. Помните ли вы, как при езде по грунтовке машина налетает на кочку, и ваш желудок на мгновенье упирается в глотку, а потом оседает обратно? Казалось, с наступлением невесомости «Джемини-9» наткнулся на фантастических размеров кочку, и мой желудок не хотел возвращаться на место. Из-за невесомости он продолжал болтаться где-то чуть ниже миндалин, и я почувствовал тошнотворный приступ болезни движения. Конечно, я ничего об этом не сказал – я же не какой-нибудь цыпленок в летнем круизе! Пройдет много лет, прежде чем астронавты признаются, даже друг другу, что большинство из нас чувствовало себя одинаково плохо в первые минуты в космосе.

Мы двигались по эллиптической, в форме яйца, орбите, по свежим следам «пузыря», а в это время внизу печатались специальные издания газет с заголовками вроде «Астронавты победили проклятье «Джемини». Расстояние между нами и целью было чуть более 1000 км. Сразу после выхода на орбиту Том поднял апогей, высшую точку нашей орбиты, с 267 км примерно до 275 км. Мы собирались настичь дрейфующую на высоте 299 км цель быстрее, чем это удавалось сделать раньше, и не ради чистого эксперимента, а потому что настанет день, и астронавты, покидающие Луну, должны будут выполнить как раз эту задачу. Через 49 минут после старта мы уже неторопливо пересекали Австралию и сделали еще одно включение, подняв нижнюю точку орбиты, перигей, со 159 до 231 км.

Нил Армстронг был капкомом в первой части нашего полета, и это особенно грело душу, потому что после того, как он едва разминулся с катастрофой на борту «Джемини-8», никто не представлял себе лучше опасности космоса. Могло произойти что угодно, и нам было приятно слышать его спокойный голос, передающий нужную информацию.

К моменту возвращения к Флориде в начале второго витка мы сократили дистанцию до «пузыря» до 740 км, причем оба объекта неслись со скоростью примерно 28 000 км/час. Каждый виток мы проходили через день и ночь, и полная Луна освещала ночное небо удивительным серебристым светом, а далекие звезды кивали нам. Время утратило смысл – земные часы стали похожими на минуты, потому что мы перепрыгивали из одной временной зоны в другую и облетали весь земной шар за полтора часа. Я углубился в расчеты, принимая данные с радара и от нашего примитивного компьютера, затем передал информацию Тому, и мы смогли подойти еще ближе к «яблочку» на орбите.

Законы орбитальной механики почти столь же загадочны, как инструкции налоговой службы. Читатель может вполне логично спросить, почему мы не могли просто подняться на нужную высоту, врубить максимальную скорость и догнать цель. Увы, это земное решение не работает в космосе. На самом деле чем дальше объект находится от Земли, тем больше времени ему требуется, чтобы сделать круг. Находясь на более низкой орбите, мы приближались к цели быстрее, и оставалось лишь подняться в нужный момент, чтобы настичь «пузырь». Мы шли ниже, потому что нам была нужна встреча, а не гонка.

На третьем витке, сделав четыре коррекции и превратив наш путь в почти идеальную окружность на высоте 274 км, мы вновь шли в ночном небе над восточной частью Тихого океана, когда заметили далеко впереди маленький мигающий огонек. Мы знали, что это не звезда, потому что за пределами атмосферы звезды не мигают. Это должен быть сигнальный огонь на ATDA. Мы нашли неуловимый «пузырь» в рекордное время, выполнив тем самым первое настоящее задание нашего полета, и были в прекрасном положении – в 24 км ниже его всего в 203 км позади. Мы стали аккуратно сближаться и вскоре уже ясно видели мигающий сигнальный огонь и яркие отблески от какого-то неизвестного источника. Но такого не должно быть. Что-то тут не так.

Мы подходили сквозь облако из примерно десятка мелких частиц космического мусора, которые раньше были частью полезного груза «Атласа» и остались на орбите, летя в строю с «пузырем» по темному небу. В нескольких газетах их назвали «таинственными НЛО», и в течение многих лет после этого у меня периодически спрашивали о «подтвержденном» контакте с НЛО и загадочными мигающими огнями в космосе. Несколько репортеров решило, что мои категорические опровержения лишь подтверждают, что я состою в гигантском заговоре с целью скрыть нечто реально существующее. Ребята, скажу честно: это был просто космический мусор, а не что-то из сериала «Секретные материалы». На самом деле мы рассчитывали, что два куска из этого десятка будут секциями пластикового обтекателя, но когда в четвертый раз за этот день появилось Солнце, оно принесло скверные новости. Том использовал наши двигатели, чтобы подкрасться к «пузырю» и припарковаться в метре от него. Казалось, «пузырь» вышел прямо из лаборатории спецэффектов Голливуда – медленно вращался, кувыркался и крутился, совершенно неконтролируемо. Конический головной обтекатель все еще был на нем, и две его створки висели, разинув рот, образуя впереди огромную открытую челюсть. Том передал в Хьюстон: «У нас тут жуткая машина. Она выглядит как злой аллигатор».

Такие пластиковые обтекатели отправлялись в космос в качестве аэродинамической защиты в семидесяти предыдущих случаях и всегда сбрасывались без проблем в ответ на команду операторов с Земли. Надо полагать, на 71-й раз ее не хватило. Пара тонких стальных бандажей, или ободов, удерживала створки вместе, и только верхний из них слетел, отчего створки раздвинулись на переднем конце, а нижняя часть осталась на замке. В атмосфере ветер сдул бы их, но в космосе, где нет сопротивления воздуха, чертова конструкция осталась там, где была. Белые отблески, которые мы видели раньше, возникали при кувыркании этой свиньи в лунном свете.

Среди астронавтов я считался говоруном, по крайней мере отчасти, но пресса отметила, что Сернан был «необычно тих». Ну разумеется. Что тут скажешь? Мы вновь испытали сильное разочарование, а этот чертов злой аллигатор, казалось, насмехался над нами. Если застрявший обтекатель не удастся сбросить, то нашему упражнению со стыковкой пришел конец.

Операторы отправили поток сигналов, пытаясь открыть все еще закрытый стыковочный конус и спихнуть чертов обтекатель. От этого лишь слегка разошлась его задняя часть, вынудив второй, открытый конец, частично закрыться. Втягивание конуса имело противоположный эффект, и нам казалось, что эти движущиеся челюсти открываются и закрываются. Мы с Томом удерживали корабль в паре метров от вращающейся штуковины и обсуждали имеющиеся варианты с ЦУПом, где все эксперты пытались выработать решение. В конце концов мы все приняли альтернативный план полета, который включал еще два маневра встречи, но не содержал стыковки как таковой, потому что до конуса добраться было невозможно, и отложили мой выход на несколько часов.

«Обтекатель мешает астронавтам». Новые заголовки заставили забыть и наш старт, и рекордное по скорости сближение, и показали миру, что проклятье «Джемини-9» никуда не делось и теперь приняло форму большого кувыркающегося небесного аллигатора, который пожирал космическую пустоту. Некоторое время обсуждалось, не может ли Том медленно подойти к «пузырю» и ткнуть его носом «Джемини». От этого отказались, потому что наши драгоценные парашюты были сложены как раз в передней части корабля, и были нужны нам неповрежденными, чтобы мы могли вернуться домой живыми.