Текст книги "Под крылом любви"

Юджиния Райли
Под крылом любви

Глава 1

Едва переступив порог отцовского магазина фототоваров, Валери Верной дала выход своей досаде и громко застонала. Вода лила ручьями и с нее самой, и с фотоаппарата в футляре, который она несла на плече. Под мышкой другой руки Валери зажимала штатив. Аккуратно сложив оборудование на длинную, обитую кожей банкетку у стены, она обошла вокруг прилавка, за которым стоял отец.

– Господи, ну и погодка! Я уж думала, придется нанимать лодку, чтобы добраться до Тот-Лота. – Валери расстегнула блестящий желтый дождевик и тряхнула головой.

– Когда я все-таки туда добралась, малыши, бедняжки, уже на стену лезли от скуки, потому что у них сегодня утром не было игрового часа. Сам понимаешь, рассадить их по местам было почти невозможно. Пока я усаживаю троих, четверо других рассыпаются во все стороны, как горох. – Она повесила дождевик на вешалку и снова повернулась к отцу, закатывая глаза. – Не знаю, зачем только я вообще берусь делать эти дурацкие школьные фотографии?

Отец Валери, плотный мужчина с редеющими волосами, тихо усмехнулся и положил трубку на пепельницу.

– Полно, Вэл, имей терпение. Ты сама когда-то была ребенком, или уже забыла? Разве ты не хочешь, чтобы у тебя когда-нибудь появился муж и куча ребятишек?

– Положительный ответ на оба вопроса. – Валери улыбнулась и скептически добавила: – Однако требуется маленькое уточнение – на ребятишек я соглашусь, только если встретится подходящий мужчина.

Валери приподнялась на цыпочки и чмокнула отца в щеку, вдохнув знакомый запах его любимого трубочного табака, сделанного на заказ.

– Надеюсь, судьба не наградит меня дюжиной озорников вроде тех, с которыми мне пришлось иметь дело сегодня.

Широкое лицо Фреда Вернона расплылось в улыбке.

– Помню, твоя мама говорила, что ты такая озорная, что у нас как будто не один ребенок, а тройня. Никогда не забуду, как в четыре года ты засунула в нашу новенькую машину распылитель для поливки газона и уже собиралась его включить, когда мы тебя застукали.

Валери улыбнулась, стряхивая влагу с длинных темно-рыжих волос, и с нежностью посмотрела на отца:

– Ты скучаешь по тем временам, правда, папа?

Фред, посерьезнев, кивнул. Валери показалось, что он как-то сразу осунулся и постарел, но стекла очков в круглой металлической оправе отражали свет, и выражение его глаз она не могла рассмотреть.

– Я тоскую по твоей матери.

От слов отца у Валери защемило в груди. Мэри Вернон умерла год назад, и боль потери была еще слишком свежа для обоих. Валери кашлянула и решительно сменила тему:

– Мне кто-нибудь звонил?

Фред покачал головой:

– К сожалению, нет, Вэл.

Валери закусила губу и крепко сжала кулак, усилием воли сдерживая желание ударить по стеклянной крышке витрины.

– Черт! – раздраженно пробормотала она. – Тот тип из «Сазерн таймс» обещал перезвонить и сообщить о своем решении еще три дня назад. Он сказал, что позвонит в любом случае. Можно подумать, он за это время...

– Вэл, за это время он нанял кого-нибудь еще, – мягко сказал Фред, накрывая ее сжатый кулак своей широкой ладонью.

Голубые глаза Валери потемнели от разочарования. Она понуро кивнула.

– Мог бы и позвонить, хотя бы из вежливости.

– Мог бы, но так уж устроен мир, дорогая, ничего не поделаешь.

– До чего же меня это раздражает! У меня солидный портфолио, не хуже, чем у любого другого фотографа в нашем штате. Кроме того, я родилась и выросла в Натчезе. Я успела сфотографировать каждый старинный дом в городе, да и дельту знаю как свои пять пальцев.

Фред покачал головой:

– Ах, Вэл, Вэл, мы уже тысячу раз это обсуждали! У тебя прекрасные работы, но нет рекомендаций от солидных фирм. И до тех пор, пока ты остаешься в этом захолустье, карьеры тебе не сделать.

– Папа, это мы тоже уже обсуждали, – твердо сказала Валери. – Я не могу уехать из Натчеза. – Не дав отцу вставить слово, она добавила: – Точнее, не хочу.

Фред Верной строго посмотрел на дочь:

– Ты все еще надеешься, что молодой прохиндей из Лорела приползет к тебе обратно с поджатым хвостом?

Валери почувствовала, что бледнеет, но покачала головой и поспешила ответить:

– Господи, папа, конечно, нет! Между мной и Марком все было кончено еще два года назад.

– А я и сейчас не прочь придушить негодяя, – мрачно продолжал Фред. – Этот тип с тобой что-то сделал. С тех пор, как вы расстались, ты стала сама не своя.

Валери судорожно сглотнула. В каком-то смысле ее отец говорил правду. Помолчав, она наконец сказала:

– Дело не только в Марке, именно тогда мама...

Фред кивнул:

– Знаю, девочка моя, знаю. – Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной. – И теперь, значит, ты застряла здесь, чтобы заботиться о своем старике?

– А почему бы и нет?

Валери нежно обняла отца. Фред тоже ее обнял и добродушно проворчал:

– Ты слишком хороша для старого мешка с костями.

Но его улыбающееся лицо светилось от гордости. Он вернулся к своему табурету перед верстаком и взял фотоаппарат, с которым возился до прихода дочери.

– А насчет парня из журнала не переживай, ты талантлива и обязательно доберешься до вершины. В один прекрасный день подвернется подходящий случай, будущее постучится в твою дверь, и ты еще посмеешься над своими сегодняшними переживаниями.

– Надеюсь, что так и будет. – Валери с отвращением посмотрела в зеркало на свои растрепанные волосы и отсыревшую одежду. – Но если удача действительно постучится в мою дверь, надеюсь, это произойдет не сегодня. Сейчас я похожа на жертву наводнения.

И в это самое время, словно в ответ на ее последние слова, дверь распахнулась, и в магазин вошел высокий темноволосый мужчина. Он нес изрядно помятый алюминиевый контейнер, в каких перевозят аппаратуру.

Валери обменялась многозначительными взглядами с отцом. Тем временем мужчина, роняя капли на выложенный плиткой пол, подошел к прилавку и положил помятый контейнер рядом с верстаком Фреда Вернона.

Вспомнив последнюю реплику отца, Валери чуть было не захихикала. Обойдя вокруг прилавка, она вышла навстречу клиенту. Тот, все еще хмурясь, немного развернулся в ее сторону и уставился на нее в упор. Валери с легким замиранием сердца поняла, что мужчина очень хорош собой. Темный загар выдавал в нем человека, работающего на открытом воздухе, но одет он был так, словно свернул на их улицу прямиком с нью-йоркской Мэдисон-авеню. На нем было отлично сшитое демисезонное пальто, в руках он держал стильный зонтик с эбонитовой ручкой. Заметив, что на висках его темные волосы посеребрила седина, Валери заключила, что ему лет сорок – намного больше, чем ей. Посетитель был выше среднего роста. Валери и сама была довольно высокой для женщины, но на него ей приходилось смотреть снизу вверх. Тяжелый квадратный подбородок придавал лицу с четкими, словно высеченными из камня чертами нечто угрожающее, картину дополняли очки в темной оправе.

Валери собиралась заговорить, но под оценивающим взглядом глубоко посаженных карих глаз ее язык словно прилип к гортани. Его проницательные глаза потемнели, губы чуть заметно дрогнули в улыбке. Валери сообразила, что увиденное ему понравилось, и по ее телу пробежала дрожь возбуждения. Это удивило девушку, потому что Валери привыкла к вниманию мужчин. Многим нравятся темно-рыжие волосы и длинные ноги. Что же касается фигуры, то Марк отзывался о ней так:

«Стройная, но не лишена приятной мягкости». После болезненного разрыва с Марком пристальные взгляды и непрошеное внимание незнакомых мужчин перестали трогать Валери, но почему-то изучающий взгляд именно этого человека выводил ее из равновесия, пожалуй, даже волновал. Возможно, потому, что в его облике было нечто властное.

Валери собралась подойти поближе, сделала шаг и услышала противный скрип. «Ну вот, – с ужасом подумала она, – забыла снять резиновые сапоги». Бросив быстрый взгляд на собственные ноги, Валери снова посмотрела на посетителя и неуверенно предложила:

– Сэр, вы позволите взять ваше пальто и зонтик? Вы, наверное, промокли.

Незнакомец внимательно оглядел ее ярко-желтые резиновые сапоги, усмехнулся, затем посмотрел Валери в глаза.

– Да, мисс, спасибо.

Глубокий низкий голос звучал деловито. Сняв пальто, он вручил его Валери вместе с зонтиком. Без пальто, в темно-синих шерстяных слаксах и темно-коричневом пуловере, он выглядел не менее элегантно и вместе с тем чуть более непринужденно. Валери, почему-то застеснявшись, отошла к вешалке. За спиной она услышала голос отца:

– Рады вас видеть, сэр! В такую погоду приход клиента – просто праздник.

Мужчины обменялись дежурными замечаниями по поводу апрельской погоды в Натчезе. Повесив пальто и зонтик на вешалку, Валери быстро наклонилась, чтобы снять резиновые сапоги. Через секунду тот же глубокий голос произнес:

– М-м-м, очень даже неплохо.

Валери запоздало сообразила, как выглядит сзади, когда стоит, нагнувшись: поношенные и немного отсыревшие джинсы натянулись на ее ягодицах, как мокрый холст на раме. Она выпрямилась так резко, что рыжие кудряшки упали на раскрасневшееся лицо, и подозрительно покосилась на посетителя. Однако оказалось, что тот сосредоточенно изучает полки над ее головой, разглядывая камеры, теле – и фотообъективы и вспышки.

– Да-а. – Незнакомец с серьезным видом продолжал разговор с Фредом. – Наконец-то я нашел в Натчезе хотя бы один фотомагазин с хорошим выбором товара.

Недоуменно нахмурившись, Валери быстро наклонилась и сняла наконец сапоги. Краем глаза она заметила, что отец отложил свою работу.

– Позвольте представиться, Фред Верной. А эта молодая леди – моя дочь Валери. А вы...

– Роджер Бенедикт.

Валери, приятно удивленная, резко выпрямилась, все еще держа в каждой руке по сапогу. Мужчины обменялись рукопожатием через прилавок.

– Тот самый Роджер Бенедикт? Писатель? – переспросила она.

Посетитель повернулся в ее сторону:

– Да, юная леди.

Валери бросила сапоги на пол и обошла прилавок, теперь ее лицо сияло от радостного возбуждения.

– Мистер Бенедикт, мне очень понравилась ваша книга про колониальный Уильямсберг. А фотографии Энрико Ромеро – настоящие произведения искусства!

Бенедикт посмотрел на нее с некоторым удивлением:

– Вам понравились работы Рико? Что ж, когда я буду навещать его в больнице, обязательно передам, что в здешних краях у него появилась юная поклонница.

Валери нахмурилась. Последняя фраза Бенедикта ее насторожила, но еще меньше ей понравилась скрытая насмешка в его тоне. Однако любопытство оказалось сильнее, и она, не удержавшись, спросила:

– В больнице? Мистер Ромеро лежит в больнице? Что случилось?

– С вашего разрешения, именно об этом я и собирался сейчас рассказать вашему отцу.

Отпустив это саркастическое замечание, Роджер Бенедикт снова повернулся к Фреду. Валери вернулась обратно за прилавок, недовольно хмурясь. Бенедикт, конечно, старше ее, но тем не менее они оба – люди взрослые, он же обращается с ней как с семнадцатилетней девчонкой. Впрочем, с растрепанными волосами, в обтягивающих джинсах и хлопковой футболке в облипочку она примерно на столько и выглядела. Валери усмехнулась про себя. Уходя утром из дома, она благоразумно рассудила, что не стоит надевать под дождь хорошую одежду. А к тому времени когда она приехала в детский сад, ее макияж от сырости расплылся, пришлось зайти в дамскую комнату и смыть его совсем. Неудивительно, что этот тип принял ее за несовершеннолетнюю. Было бы забавно просветить его на свой счет. Но это можно сделать и позже, а пока Валери прислушивалась к его разговору с отцом. Лицо Бенедикта хранило все тоже озабоченное выражение, с которым он вошел в магазин.

– Мистер Верной, я принес все оборудование Рико, вернее, то, что когда-то им было. Дело в том, что вчера на въезде в ваш город мы попали в довольно тяжелую автомобильную аварию. Какая-то тва... то есть, я хотел сказать, какой-то неумелый водитель врезался в нашу машину сзади, смял багажник и разбил почти все оборудование Рико, не говоря уже о том, что у него перелом берцовой кости.

– Какой ужас! – не удержавшись, ахнула Валери.

Высокомерный красавец продолжал разговаривать с Фредом так, словно Валери вообще не существовало.

– И это очень печально, потому что мы с Рико как раз ехали в национальный парк «Хомочитто», чтобы закончить мою новую книгу о жизни певчих на американском Юге.

Валери снова не смогла обуздать любопытство.

– Каких певчих? – спросила она.

Бенедикт повернулся к ней, слегка приподняв бровь:

– Певчих птиц. Знаете – есть такие птички, которые поют.

Валери стиснула зубы, чувствуя себя последней дурочкой.

– Я имела в виду, какого рода...

– Вида, – с раздражением поправил ее Бенедикт. – Известно более шестидесяти видов певчих птиц.

С этими словами он снова повернулся к ее отцу. Валери поставила руки на бедра и метнула на Бенедикта взгляд, полный негодования. «Смотрите, какие мы важные!» Возможно, ее реплика насчет Энрико Ромеро была слишком эмоциональна, но ее страшно раздражало, что этот высокомерный тип продолжает обращаться с ней как с надоедливым подростком, встревающим в серьезный разговор взрослых. Ну и что из того, что он ее старше? Даже если он принимает ее за старшеклассницу, это не оправдывает его грубость. Вспомнив откровенно оценивающий взгляд, которым смерил ее Бенедикт, когда только вошел в магазин, Валери разозлилась еще сильнее. «Судя по всему, этот мужчина не прочь поглазеть в свое удовольствие на привлекательную женщину, но только если она будет держать свои глупенькие женские мыслишки при себе. Типичный образчик мужского шовинизма!»

Между тем Бенедикт продолжал разговор с ее отцом.

– То, что, на ваш взгляд, починить уже невозможно, – говорил он, – я попрошу вас заменить на новое. Черт бы побрал эту аварию и ту безголовую тварь, которая ее устроила! Мне еще повезло, все мое оборудование лежало на полу под задним сиденьем, а я сам был пристегнут ремнем безопасности. Но Рико, как обычно, не пристегнулся, за что и поплатился. Он проваляется в больнице добрую половину месяца, а мы и так уже отстаем от графика. Чертовски нескладно все получилось.

Бесчувственность Бенедикта возмутила Валери. Она снова не сдержалась:

– А здоровье Энрико Ромеро вас, значит, не волнует?

Бенедикт снова повернулся к ней, на этот раз со свирепым видом:

– Что вы сказали?

Голос Бенедикта и выражение его лица производили одинаково устрашающее впечатление, но Валери расправила плечи и повторила:

– Я сказала, что здоровье Энрико Ромеро вас, по-видимому, совершенно не волнует.

– Это в каком смысле?

– В том смысле, что он сломал ногу, но вас заботит только судьба вашей книги про птиц.

– Про певчих птиц.

– Не важно. Я пытаюсь обратить ваше внимание на то, что в такой ситуации любой нормальный человек...

Бенедикт напрягся и уставился на Валери.

– С чего вы взяли, что я не волнуюсь за Рико? Или что я не нормальный человек?

Валери услышала смешок отца, но не отвела взгляда от хмурого лица Бенедикта. Почему-то у нее вдруг возникло ощущение, что противник превосходит ее в силе.

– Я хочу сказать, что этот проект, по-видимому, для вас важнее, чем...

– Думаете, он для Рико не важен? – перебил ее Бенедикт. – И позвольте заметить, мои планы, равно как и мотивы, вас совершенно не касаются.

Фред Верной кашлянул и отвернулся, пряча улыбку. Валери мгновенно опомнилась. Конечно, Роджер Бенедикт прав, она сует нос не в свое дело. Кроме того, он – клиент, а грубить клиенту, даже такому трудному, совершенно несносному, – последнее дело. Пока в голове Валери проносились все эти мысли, Роджер Бенедикт снова переключил внимание на ее отца.

– Итак, мистер Верной, если только вы взглянете на эту аппаратуру...

Фред поднял руку, прерывая собеседника:

– К сожалению, мистер Бенедикт, я не могу сейчас этим заняться. Я бы с радостью вам помог, но сегодня днем один из моих самых давних постоянных клиентов заскочил в обеденный перерыв и попросил срочно отремонтировать его фотоаппарат. Я обещал, что сделаю. – Он улыбнулся Валери: – Дорогая, ты не могла бы помочь мистеру Бенедикту?

Валери стиснула зубы, но кивнула. Она знала, что отец сейчас очень занят, и решила сделать все возможное, чтобы как можно быстрее распрощаться с Роджером Бенедиктом. Но Бенедикт не дал ей ответить:

– Пожалуй, я лучше зайду в другой раз, когда вы будете посвободнее, сэр. – Он снисходительно улыбнулся Валери. – Я, конечно, не сомневаюсь, что ваша дочь – вполне компетентный помощник, но в данном случае речь идет об очень сложной, дорогостоящей аппаратуре.

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Валери. Она нахмурилась и уже открыла рот, чтобы высказать этому щеголю все, что она о нем думает, но ее отец отложил инструменты и сурово посмотрел на Роджера Бенедикта.

– Смею вас уверить, сэр, моя дочь справится с этой работой не хуже меня, а может быть, и лучше.

– В самом деле? – скептически поинтересовался Бенедикт, поворачиваясь к Валери. – Сколько же времени вы здесь работаете?

Фред хмыкнул. Валери посмотрела Бенедикту прямо в глаза и произнесла с оттенком скуки:

– О, практически всю жизнь! Хотя пять лет назад я брала отпуск, чтобы получить диплом по коммерческой фотографии.

– Не может быть!

Бенедикт был явно ошарашен. При виде его замешательства Валери испытала мстительное удовлетворение. Она деловито пододвинула к себе покореженный футляр и елейным тоном поинтересовалась:

– Мистер Бенедикт, сэр, чем эта юная леди может вам помочь? – Она выдержала небольшую паузу. – Мне бы хотелось закончить это небольшое, хотя и приятное дело по возможности быстрее, чтобы не опоздать на танцы сегодня вечером.

Роджер поправил очки. От его высокомерия не осталось и следа, теперь он чувствовал себя очень неловко. Фред Верной втихомолку посмеивался над ним. Наконец Роджер повернулся к Валери и робко заметил:

– Боюсь, большая часть оборудования Рико безнадежно испорчена.

Следующие несколько минут Валери помогала ему разбирать содержимое футляра. За это время она не раз и не два горестно вздохнула. Бенедикт оказался прав: первоклассное снаряжение фотографа было почти полностью уничтожено.

– Ну и ну! – воскликнула Валери.

Ей было больно смотреть на жалкие остатки еще недавно первоклассного оборудования.

– Боже, ущерб потянет на тысячи долларов! – окончательно расстроилась девушка, доставая из футляра искореженный фотоаппарат и два раздавленных телеобъектива.

Роджер кивнул:

– Да, не повезло. Аппаратура Рико лежала в багажнике, и по ней пришелся основной удар при столкновении.

– Еще удивительно, что вы так легко отделались, – пробормотала Валери, хмурясь.

– Ну, у меня такое чувство, словно меня раз пять хорошенько шмякнули о стену, но в остальном со мной все в порядке, – сухо заметил Роджер.

Валери улыбнулась и покачала головой, продолжая доставать искореженную аппаратуру. Пока они с Роджером обсуждали нанесенный ущерб, напряжение, возникшее между ними раньше, заметно ослабело. Оценивая профессиональным взглядом степень повреждения каждого предмета, Валери даже поймала на себе взгляд Роджера, в котором сквозило уважение. Они вместе разделили все содержимое ящика на две части. В одну, меньшую, вошло то, что еще можно было отремонтировать, в другую – то, что после оценки страхового агента оставалось только выбросить.

Работа двигалась к завершению, и Валери даже пожалела, что ее общение с Роджером Бенедиктом было таким коротким. Валери было очень любопытно познакомиться с ним, выяснить, чем он занимается. В Натчезе мало шансов встретить настоящего писателя, и, уж конечно, Валери никогда не встречалась с человеком, сотрудничавшим со знаменитым фотографом Энрико Ромеро. Но дело было не только в этом. Валери не могла отрицать, что Роджер Бенедикт очень импозантный мужчина. Ее привлекало все: и внешность, и крепкое телосложение, и известность, и даже то, что он старше ее. Валери отметила, что голова у Роджера хорошей формы.

Его волосы успели высохнуть, и теперь их шелковистые, слегка вьющиеся пряди так и манили запустить в них пальцы. А его улыбка – когда, конечно, он позволял ей появиться на губах – могла растопить любой лед. Слабый, слегка мускусный аромат мужского одеколона, смешиваясь с естественным запахом кожи, усиливал притягательность Бенедикта. Короче, Валери пришлось признать, что Роджер Бенедикт прямо-таки излучает сексуальный магнетизм, к которому она не осталась равнодушной.

Осознав, какое направление приняли ее мысли, Валери покраснела. Стараясь скрыть смущение, девушка наклонилась к опустевшему алюминиевому контейнеру и попробовала закрыть его, но пальцы почему-то не слушались, и защелка не желала поддаваться. Роджер пришел ей на помощь. Когда его пальцы коснулись руки Валери, ее словно током ударило. Она быстро отдернула руку и изобразила отстраненно-вежливую улыбку. Однако по ответной улыбке Роджера, понимающей и чуть насмешливой, по искоркам, вспыхнувшим в его глазах, Валери поняла, что он заметил, как на нее подействовало его мимолетное прикосновение.

Инвентаризация закончилась. Сохраняя видимость деловитости и невозмутимости, Валери выписала чек и записала адрес отеля, в котором Роджер остановился в Натчезе, чтобы позднее доставить туда покупки. Когда Роджер уже собрался уходить, Валери все-таки не выдержала и полюбопытствовала:

– Вы ведь живете в Нью-Йорке, не так ли?

– Да, – довольно приветливо ответил он.

– Можно полюбопытствовать, что заставило вас отправиться на машине в такую даль?

– Миграция.

Валери удивилась:

– Миграция? Вы что же, решили сменить место жительства?

Роджер рассмеялся, потом доходчиво объяснил:

– Весной птицы мигрируют с юга на север. Наверняка вы изучали это явление в школе, мисс Верной.

Сама напросилась! Валери мысленно отчитала себя за бестолковость, но сумела бойко парировать:

– Ах да, конечно, миграция! Мы же учили это в начальных классах, а это было так недавно! Как я могла забыть?

Фред Верной засмеялся, качая лысеющей головой.

– Мистер Бенедикт, вы давно интересуетесь птицами?

Роджер, смягчившись, повернулся к хозяину:

– Да уже несколько лет. Певчие птицы – мой конек, можно даже сказать, что я всю жизнь мечтал написать о них книгу.

Валери притворно зевнула.

– А мне всегда казалось, что певчие птицы – все такие серые, неприметные...

Роджер повернулся к ней и укоризненно заметил:

– Серые – вовсе не значит неприметные, мисс Вернон. Просто для того, чтобы их заметить, нужно быть наблюдательным человеком.

Он пристально посмотрел на Валери, ей показалось, что в его взгляде снова промелькнула насмешка.

– Возьмем, к примеру, ваши глаза.

– Мои глаза?

Под его пристальным взглядом Валери ощутила какой-то странный трепет. Роджер между тем продолжал ее рассматривать, одним только взглядом нарушая ее спокойствие.

– Да, мисс Верной, ваши глаза. Они у вас поразительного цвета, похожи на синие фиалки, но не такие пронзительно-синие, как оперение индигового вьюрка при полном параде.

Валери нахмурилась, а Роджер снова повернулся к Фреду. Девушка считала глаза самой привлекательной из своих черт, а этот тип заявил, что они уступают в яркости оперению какого-то вьюрка!

Фред Верной передал посетителю пальто и зонтик.

– Если вам понадобится еще какая-то помощь, пока вы в Натчезе, звоните нам, мы всегда рады помочь.

– Благодарю вас, сэр.

Роджер надел пальто и направился к двери, но внезапно остановился, щелкнул пальцами и медленно повернулся обратно.

– Знаете, мистер Верной, пожалуй, в одном вопросе мне действительно нужна ваша помощь. На вашей вывеске упоминается не только магазин, но и фотостудия Вернона. Этим тоже вы занимаетесь?

Фред отрицательно покачал головой, покосился на Валери и с гордостью сообщил:

– Нет, это моя дочь.

Роджер оценивающе посмотрел на Валери:

– Вы профессиональный фотограф? – Она хотела было возмутиться, но не успела. Роджер поднял руку и поспешил добавить: – Ах да, простите, совсем забыл, вы же изучали фотографию в колледже. Вы до сих пор этим занимаетесь?

Валери не смогла отказать себе в удовольствии съязвить:

– Только когда папа разрешает мне поиграть с его фотоаппаратом! И должна сказать, с тех пор как я вышла из детсадовского возраста, я ни разу не бросала его в унитаз.

Теперь настала очередь Роджера прятать улыбку. Он пристально посмотрел на Валери.

– Ладно, мисс Верной, признаю свою ошибку. А теперь скажите, кого из местных фотографов, умеющих действительно хорошо фотографировать природу, вы мне посоветуете?

Валери вся обратилась во внимание.

– Вам нужен фотограф?

– Поскольку Рико вышел из строя, мне нужен кто-то другой.

– Вы не хотите подождать, пока он поправится после травмы?

– К сожалению, не могу себе это позволить. Сроки поджимают.

Мозг Валери лихорадочно заработал. Возможно, у Роджера Бенедикта непростой характер, но Валери увидела перед собой возможность продвинуться на профессиональном поприще и понимала, что такой случай нельзя упускать.

– Мистер Бенедикт, я рада предложить вам свои услуги.

– Вот как?

Он очень удивился.

– Как я уже говорила, у меня есть диплом фотографа. Я закончила Северо-Восточный университет штата Луизиана. Мои работы печатались во многих местных изданиях...

– В каких, например? – с явным интересом поинтересовался-Роджер.

Валери протараторила с полдюжины названий местных газет и журналов, но Роджер нахмурился и покачал головой:

– Очень жаль, мисс Верной, но я никогда не слышал ни об одном из них.

– Послушайте, я действительно хороший фотограф. Я уверена, что смогу обеспечить вас всеми фотографиями, которые потребуются для книги, и эти фотографии будут отличного качества.

Роджер нахмурился еще сильнее. Некоторое время он, по-видимому, колебался, но затем снова покачал головой:

– Ценю ваше предложение, мисс Верной, но эта книга для меня слишком важна, я не могу рисковать и брать кота в мешке.

– А что, если бы издатель, когда вы принесли свою первую рукопись, ответил так же?

Роджер развел руками:

– В ваших словах есть резон, но мне все же нужен человек с большим опытом. По-видимому, мне придется поступить так, как я первоначально планировал, и позвонить нескольким известным мастерам в этой области.

Валери хранила ледяное молчание. Роджер вздохнул.

– Честное слово, мне очень жаль, не обижайтесь, ладно? – Он посмотрел на часы. – А теперь, с вашего разрешения, мне пора.

Но Валери не могла допустить, чтобы он просто так ушел. Она догнала писателя возле двери. Тот посмотрел на нее с нескрываемым недоумением:

– Что такое?

Хотя упрашивать кого бы то ни было противоречило жизненным принципам Валери, она заставила себя заискивающе улыбнуться:

– Мистер Бенедикт, не хочу показаться назойливой, но я точно знаю, что способна выполнить эту работу, и выполнить ее хорошо. Моя студия и лаборатория находятся в этом же здании, за магазином, если бы вы нашли время взглянуть на мой портфолио...

Но Бенедикт замотал головой еще до того, как Валери договорила.

– Вот что, мисс Верной, мне не хотелось об этом говорить, но моему фотографу предстоит провести шесть недель наедине со мной в маленькой хижине в глухом лесу. Теперь, надеюсь, вы понимаете... – он помолчал, многозначительно улыбнулся и окинул ее взглядом с ног до головы, – что принять ваше предложение было бы, мягко говоря, неразумно.

Валери густо покраснела. «Это просто уму непостижимо!» – с возмущением думала она.

– Мистер Бенедикт, это же чистой воды дискриминация по половому признаку! Вот уж никак не ожидала таких слов от якобы многоопытного жителя космополитичного Нью-Йорка!

В ответ Роджер хмуро посмотрел на нее поверх очков:

– Это не дискриминация, мисс Верной, я всего лишь оцениваю ситуацию реалистично.

– Вот как? – Валери постаралась как можно правдоподобнее имитировать интонацию жеманной южанки. – Вы имеете в виду, что такой большой и сильный парень боится маленькой женщины вроде меня?

– Нет, конечно, – сухо бросил Роджер.

Валери подняла руки:

– Ладно, сдаюсь.

Роджер еще раз извинился, пожал плечами и опять повернулся к двери.

Валери, мрачнее тучи, вернулась к прилавку. Она могла понять желание Роджера Бенедикта работать с профессионалом, но ей было очень обидно, что он отказался дать ей шанс, не пожелал даже взглянуть на ее работы. Однако последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, стало его высказывание насчет того, что он не может оставаться с женщиной в уединенной лесной хижине. Валери посмотрела на отца, укладывавшего в футляр отремонтированный фотоаппарат, и вдруг ей пришла в голову сумасшедшая идея. Она схватила фотоаппарат, быстро установила вспышку и повернулась к Роджеру.

– Улыбочку!

Застигнутый врасплох, Бенедикт нахмурился. В ту же секунду Валери щелкнула затвором.

– На память! – жизнерадостно сообщила она. – В конце концов, не каждый день встретишь человека, который... – она замялась, подбирая слова, и сделала широкии жест рукой, – который отличается такой широтой взглядов, такой чуткостью, человека, который всегда рад дать молодому дарованию шанс пробиться.

Роджер еще несколько мгновений взирал на Валери с угрюмым видом, в его лице с хмурыми складками на лбу и стиснутыми челюстями было нечто угрожающее. Валери видела, что он в ярости, но не могла понять, из-за чего именно: разозлили его ее слова или то, что она посмела сфотографировать его без разрешения? Но прежде чем она успела найти ответ на этот вопрос, Роджер Бенедикт с достоинством расправил плечи, повернулся, открыл дверь и растворился в темноте.

Час спустя Валери удовлетворенно разглядывала мокрый отпечаток восемь на десять на глянцевой бумаге.

– Есть! Я его поймала!

Со снимка на нее смотрел Роджер Бенедикт во всем величии своего гнева. Суровый взгляд сквозь стекла очков в темной оправе, прямой нос, плотно сжатые, но при этом почему-то все равно чувственные губы. А еще черные брови, угрожающе сдвинутые. Он выглядел очень, очень устрашающе. И при этом был поразительно красив.

Валери усмехнулась. В ее представлении орнитолог должен быть тощим нескладным мужичонкой с торчащими коленками, непременными атрибутами которого являются очки в роговой оправе и пробковый шлем. Но Роджер Бенедикт совершенно не подходил под такое описание. Она еще раз придирчиво рассмотрела фотографию. Хотя снимок и делался в спешке, ракурс был выбран удачно, освещение оказалось превосходным. Валери решила, что это одна из лучших ее фотографий. Ей удалось отлично запечатлеть на пленке нескрываемую враждебность Роджера Бенедикта, а заодно и продемонстрировать свой талант фотографа.

Она снова задумалась, почему Роджер так рассвирепел, когда она его сфотографировала. Валери ожидала, что он будет недоволен, раздражен, этому она бы не удивилась, но он в ярости застыл у дверей, сверля ее пронизывающим, как лазерный луч, взглядом, и к этому она оказалась совершенно не готова. Она подумала, что было бы интересно разобраться, что движет Роджером Бенедиктом, почему он так остро отреагировал на такую мелочь, как щелчок затвора фотоаппарата.