Книга: Исповедь маски - Юкио Мисима

«Исповедь маски» – душевная и глубокая история о чувстве неправильности и отчужденности от других. Нелегко понять себя, особенно когда остальные чувствуют и думают по-другому. Когда от тебя ждут иного. Того, что все называют «правильным».

«Ранней юности свойственно (и в этом ее беда) верить в то, что достаточно избрать своим кумиром Дьявола, и он исполнит все твои желания».

Я сопереживала герою. Мне он импонировал. Мне была интересна его жизнь. Несмотря на всю тривиальность сюжета, отсутствие динамики как таковой, я не могла оставить книгу. Иногда именно этого так и не хватает в жизни – чего-то размеренного и душевного. Без сражений с армией врагов, ведь главный враг порой – ты сам.

Это нечто вроде дневника, только не размеренно пишущегося с течением времени, а попытка изложить на бумаге события давно ушедшего времени с взглядом уже прожившего жизнь человека. То, что ребёнком казалось неважным, со временем приобрело смысл. То чего боялся и избегал подростком, стало просто пылью.

Роман Юкио Мисимы в некотором роде оказался автобиографичным. Многие события автор принёс на страницы из своей жизни. И конец автора совпал с концом его героя. Для меня роман стал чем-то сродни мемуарам, рассказанным со стороны. И от того он ещё сильнее вцепился в моё сердце.

Я не догадывался, что отвращение мне внушает сама настоящая жизнь, а вовсе не какие-то там фантазии. Настоящая жизнь торопила, подталкивала меня: скорее начинай жить. Быть может, то была вовсе и не моя жизнь, но я все же подчинился зову и, тяжело волоча ноги, побрел вперед

В общем-то, написано интересно, как будто заглядываешь в голову Кими и наблюдаешь, как он пытается быть обычным человеком, куда заводит этот обман других людей, как мальчик пытается наладить свою жизнь и никто в этом ему не помогает. Не скажу, что я в полном восторге, но это было довольно интересно. И как-то «по-японски»: странная тягучая рефлексия и соответствующая ей атмосфера, которыми невольно проникаешься

Кими не расколот конфликтом внутри себя, он расколот конфликтом между внутренним и внешним собой. А своей инаковостью он самозабвенно наслаждается. Гомоэротические фантазии с садистским уклоном становятся для него маркером собственной избранности. Уже выйдя из школьного возраста, он не ищет способа изучить свою сексуальность, не делает попыток завести реальные отношения с мужчиной, найти тот круг общения, в котором сможет хоть ненадолго быть настоящим. В обстановке послевоенной Японии вокруг это было бы, к сожалению, сопряжено с риском и опасностью, но подобных мыслей в голове Кими даже не возникает. Может, потому что тогда окажется, что никакой он не уникум, что и другим, самым обычным земным людям присуще влечение к лицам своего пола. И что даже те жестокие сцены, что он часто прокручивает в голове, тоже не его исключительная черта. А этого болезненное самолюбие героя позволить себе никак не может.

Все говорят, что жизнь – сцена. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в таком раннем возрасте, как у меня. Когда кончилось мое детство, я уже был твердо убежден в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведенную мне роль, ни за что не обнаруживая своей настоящей сути.