Текст книги "На стыке двух тысячелетий. Научная публицистика дипломата"

Я мог позвонить непосредственно в секретариат премьер-министра и попросить срочной встречи. Г. П. Койрала тотчас же принял бы меня. Но стоит ли торопиться, может быть лучше немного подождать? Я решил повременить и использовать обычный бюрократический вариант. Вызвал консула и попросил его связаться с протокольным отделом МИД Непала, чтобы наметить возможную встречу с премьер-министром утром следующего дня.

8 ч. 45 мин. Включил канал CNN (Си-Эн-Эн) в TV и радиоприёмник, настроив его на волну ВВС (Би-би-си). Западные средства массовой информации уже во всю мощь трубят об отстранении М. Горбачёва в результате военного переворота. Мне пора в аэропорт, водитель уже предупредил, что иначе можем изрядно опоздать. Как быть? Там на церемонии проводов послы сразу кинутся ко мне с расспросами, ответов на которые у меня нет, а отмалчиваться в таких случаях не принято. Первое, что пришло в голову: отменить поездку на проводы китайского посла, а потом и «объясниться» с китайцами. Однако это может быть воспринято как нарушение протокола и неуважение по отношению к КНР, тем более что накануне вечером на приёме у пакистанского посла я дал китайцу твёрдое обещание быть в аэропорту.

9 ч. 15 мин. Принял неординарное решение: приехать в аэропорт с опозданием и попрощаться с китайцем у трапа самолёта. Это позволит мне избежать ненужных встреч с другими послами. Так я и сделал: попрощался с Ли Дэбяо у трапа самолёта, другие послы к этому времени уже разъехались. Однако на выходе столкнулся с индийским послом, который не преминул поднять вопрос о событиях в Москве. Ответил спокойно в общих чертах, избегая своих оценочных суждений. При этом отметил, что в ближайшие два-три дня, видимо, всё окончательно прояснится. Так оно и случилось.

Но пока надо мной висел дамоклов меч – нужно выполнить указание Центра, проинформировать о ситуации в СССР непальское правительство в оценке гэкачэпистов. Я сознательно откладываю срок выполнения указания до следующего дня.

10 ч. 15 мин. У порога кабинета появляется консул и докладывает, что премьер-министр готов меня принять либо в 20 часов сегодня, либо завтра утром. Нужно подтвердить приемлемые для меня сроки. Сразу возникла мысль: почему премьер-министр торопится? Может быть, он собирается выступить с официальным заявлением по этому вопросу? Я попросил консула никуда не отлучаться, ждать моего звонка.

13 ч. 00 мин. Получена новая депеша из Москвы, требующая незамедлительного выполнения прежнего указания ГКЧП до конца сегодняшнего дня. Дальше уже тянуть нельзя – нужно идти на встречу с премьер-министром.

20 ч. 00 мин. Г. П. Койрала молча выслушал мою информацию, изложенную на английском языке. К моему удивлению (и слава Аллаху), он никаких дополнительных вопросов не задал. Казалось, что он ждёт от меня каких-либо комментариев. А я молчал, мне самому хотелось как можно скорее закрыть этот вопрос. Наступила тягостная пауза, надо было её чем-то заполнить. Я решил проявить инициативу и заявил, что предстоящий визит премьер-министра в Индию вызывает большой интерес в дипкорпусе, при этом многие послы полагают, что он будет способствовать разрешению ряда неурегулированных проблем в индо-непальских отношениях.

Г. П. Койрала стал охотно рассказывать о конкретных проблемах, которые он намерен обсудить в Дели с индийским руководством. Создавалось впечатление, что он только и ждал этого вопроса, чтобы выйти из неловкого положения, возникшего в результате обоюдного молчания. Я получил дополнительную информацию из первых рук, которая полностью подтверждала содержание уже направленной мною утром депеши.

Но от премьер-министра мне нужно было узнать ещё кое-что, а именно то, ради чего я пришёл к нему на эту встречу. Мне нужно знать позицию и официальную реакцию Непала на события в Москве. Непальские СМИ ограничивались лишь изложением зарубежных сообщений и воздерживались от каких-либо комментариев. Премьер-министр не промолвил ни одного слова, как будто Непалу вовсе не до этого. Но мне нужно что-то сообщить в Москву о реакции в стране пребывания, как это сказано в поручении Центра.

Я поблагодарил премьера за приём, обещал держать его в курсе событий и направился в сторону выхода. Прислонившись к двери, стоя у порога, как бы между прочим, спросил у премьера, не собирается ли он выступить с каким-либо важным заявлением в парламенте накануне отъезда в Индию. Вопрос был задан напрямую, трудно было его проигнорировать. Г. П. Койрала немного замешкался, растерянно улыбнувшись сказал, что как раз завтра утром он собирается выступить в парламенте с кратким заявлением относительно того, о чём мы говорили в начале нашей беседы. Мне нужно было довести дело до конца, и я спросил, не может ли премьер-министр проявить такую любезность и проинформировать меня о сути будущего своего заявления. Г. П. Койрала машинально достал из кармана листок бумаги и попросил своего помощника снять копию для передачи её мне. Это был для меня неплохой политический улов: теперь я смогу довести официальную позицию Непала до сведения Москвы до того, как она будет озвучена в парламенте страны. Так я и сделал – к депеше о выполнении поручения присовокупил полный текст предстоящего заявления непальского правительства относительно событий в Москве.

Откровенно говоря, это был немного рискованный шаг для меня. Дело в том, что в заявлении непальского правительства содержалось косвенное осуждение действий ГКЧП. В нём акцент был сделан на то, что «демократические преобразования в СССР, начатые М. Горбачёвым, получили широкое признание во всём мире». Далее отмечалось, что в Непале надеются, что в ближайшее время созданная М. Горбачёвым структура власти будет восстановлена, и он сможет приступить к исполнению своих обязанностей президента страны. Вот тебе и реакция нового демократического Непала!

Признаюсь, что, направляя эту информацию в Москву, я испытывал определённую боязнь, ведь от нас тогда ждали другое – я должен был убедить непальское правительство в правильности действий гэкачэпистов. С другой стороны, я должен был дать объективную информацию и сде– лать ссылку на первоисточник – на предстоящее заявление премьер-министра.

21 августа состоялась ещё одна промежуточная встреча с премьер-министром, я сообщил ему тогда, что содержание его заявления в парламенте доведено до Москвы. И вот, наконец, третья встреча с Г. П. Койралой. Она состоялась уже 22 августа вечером после возвращения М. С. Горбачёва в Москву. Премьер-министр с удовлетворением выслушал подробности моего сообщения о восстановлении статус-кво, о действиях Б. Н. Ельцина и М. С. Горбачёва по восстановлению законной власти.

Премьер-министр принял меня тогда по моей настойчивой просьбе в небольшом холле рядом со спальней. Он страдал приступом тропической малярии (при температуре тела около 40 градусов). Я хорошо знаю, что это означает, – пережил такое состояние в тропиках неоднократно: дважды – в Индонезии, трижды – в Пакистане. «Трёхдневная» малярия начинается совершенно неожиданно и стремительно прогрессирует по часам. Утром ощущаешь общее недомогание, головную боль, через час температура – 38 градусов, а через два часа – 40 градусов. «Замерзаешь» под тремя одеялами, температура к вечеру может подняться до 41 градуса, пока срочно вызванный врач не «угостит» тебя лошадиной дозой инъекции. Так продолжается шесть дней. Это тоже часть жизни дипломата в вечнозелёных тропиках.

Из августовских дней 1991 г. мне запомнился ещё один момент: как мы быстро и «безболезненно» расставались со своими партийными билетами. 24 августа партком МИД СССР, существовавший на правах райкома КПСС более полвека, известил нас о том, что партийная организация министерства самораспускается. Я собрал всех, дипломатических и технических сотрудников посольства – членов КПСС, – и зачитал сообщение, суть которого заключалась в том, что отныне дипломатическая служба находится вне всякого партийного влияния. Все молча выслушали эту информацию и приняли её к сведению без каких-либо комментариев. Некоторое оживление возникло лишь тогда, когда речь зашла об использовании партийных взносов, собранных в июле-августе и пока ещё не отправленных в кассу ЦК КПСС. Одни говорили о необходимости их вернуть, другие предлагали использовать для проведения общественных мероприятий. Сейчас уже не помню, на чём мы остановились. Так тихо и мирно распустилась КПСС по всей стране – восемнадцатимиллионная партия, политический хребет, на котором держался могущественный Советский Союз. Огромный маховик партийно-государственной машины в течение десятилетий исправно вращался (плохо или хорошо – это другой вопрос) по налаженной и строго контролируемой системе. Всё это сломалось в одночасье. Это предвещало крах СССР – политический тупик непродуманного курса перестройки М. Горбачёва.

Заседания «теневого кабинета» (Шри-Ланка)

 
Если есть где-нибудь рай
на земле, то это – Цейлон.
 

А. Чехов

Посол проявил заботу и к моему приезду снял небольшой особняк в центре Коломбо. Больше всего меня беспокоила не предстоящая работа в условиях сложной политической обстановки (буквально накануне моего приезда на глазах тысяч собравшихся на первомайский митинг в центре Коломбо тамильские террористы убили президента страны А. Премадасу), я уже привык работать в аналогичных ситуациях. Проблема была в том, как избежать последствий психологического и биологического стресса из-за резкого изменения климатических условий. В данном случае речь шла о переходе с сухого горного климата Непала на влажный тропический климат океанского побережья Шри-Ланки. Для человека моего возраста такие резкие изменения климатической среды не остаются без последствия для здоровья. Я знал также, что, по крайней мере, два года мне предстоит жить в условиях искусственного климата – под «аэрокондишеном» – дома, в посольстве и в транспорте. Прогуляться на свежем воздухе можно лишь до восхода или после захода солнца – дневная температура в течение круглого года 36–37^о при влажности воздуха около 90 %.

По давно установившейся привычке через пару часов после прибытия в Коломбо я вышел на улицу, чтобы познакомиться с ближайшим окружением моего нового жилища. В трёх минутах ходьбы от дома – памятник независимости Шри-Ланки – огромный открытый холл с колоннами в стиле средневековой сингальской архитектуры. Позже это сооружение на огромном цементном пьедестале стало нашим излюбленным местом вечерних прогулок, где мы ежедневно после захода солнца могли подышать свежим воздухом. Через две недели после нашего отъезда из Коломбо террористы произвели там взрыв, унёсший жизнь несколько десятков невинных людей, вышедших на вечернюю прогулку вокруг памятника.

Напротив памятника – национальный стадион, где проводятся праздничные мероприятия и фестивали. Рядом три частных спортивных клуба, у каждого из них свои теннисные площадки, спортивные залы и открытые стадионы. Я побывал во всех этих спортивных заведениях и пришёл к выводу, что лучшим из них является «Sinhalese Sports Club». Он имеет свой открытый бассейн с современной системой непрерывного очищения воды. Всё это в пяти минутах ходьбы от нашего дома. После небольшой пробежки по стадиону ещё до восхода солнца можно и поплавать в бассейне, можно искупаться и перед сном вместе с женой после вечерней прогулки.

На следующий день в разговоре с директором правления клуба выяснилось, что SSC является элитным спортивным клубом, фактически закрытым для иностранцев. Членами клуба являются представители сингальской правящей группировки. Почётный председатель клуба – президент Шри-Ланки – Джулиус Джаявардене. Приём в SSC осуществляется по рекомендации двух членов правления клуба, имеющих не менее 10 лет стажа пребывания в руководстве клуба. Когда директор узнал, что я иностранец, прибывший в Коломбо только вчера, он наотрез отказался мне выдать анкетные формуляры для заполнения.

Я тем временем обошёл стадион (единственный в Коломбо для международных встреч по крикету), теннисный корт и бассейн, что меня больше всего привлекало. Тут заметил отъезжающего директора, с которым только что разговаривал. Как только он отъехал, я вновь зашёл в правление клуба и со ссылкой на беседу с директором у старшего клерка попросил анкетные формуляры и тут же их заполнил. Затем направился в зону бассейна в поисках двух рекомендателей. В огромном современном бассейне безмятежно плавают всего несколько человек – двое женщин и трое мужчин. Вот мужчина лет 50–55 поднялся на вышку трамплина и достиг высоты с отметкой в 10 метров, неторопливо оглянулся назад и прыгнул. Я зафиксировал чистый вход на поверхность воды и заметил, что у него была военная выправка. После прыжка с трамплина он ещё немного поплавал в бассейне и направился к выходу в сторону душевой комнаты. Я решил действовать: проходя мимо него поздоровался и сказал:

– Господин генерал, я был невольным свидетелем вашего великолепного прыжка с трамплина, будь я судьёй международного класса, поставил бы за этот прыжок самую высокую оценку.

Рассмотрев меня с ног до головы, после небольшой паузы, с некоторым удивлением он вымолвил:

– Благодарю вас за комплименты, я вижу вас впервые. Однако откуда вам известно, что я являюсь одним из руководителей Вооружённых сил Шри-Ланки?

– Такая чёткая координация движения рук, ног и всего тела во время прыжка как у вас, на мой взгляд, может быть только у двух категорий людей – у спортсменов и военных. Поэтому я вас принял за военного офицера высокого ранга. А я дипломат российского посольства, мой дом в трёх минутах ходьбы отсюда, я хотел бы стать членом клуба, чтобы посещать этот бассейн. Другого подобного бассейна поблизости я не обнаружил.

– SSC – лучший элитный клуб страны, членом правления которого я являюсь почти с момента его основания. Почётным председателем правления клуба является нынешний президент Шри-Ланки, – заявил «мой генерал».

– Я хотел бы стать членом этого клуба прежде всего, из-за наличия здесь такого прекрасного открытого бассейна. Но у меня возникла проблема с получением рекомендаций. Я прибыл в Коломбо на днях и никого здесь не знаю, кроме президента Джулиуса Джаявардене, с которым я встречался в составе советской делегации, находившейся в Коломбо в 1990 г. Не могу же я обратиться к президенту с просьбой дать рекомендацию в клуб SSC. Ведь других знакомых пока у меня нет.

После этого генерал сказал, что он готов дать рекомендацию иностранному гостю. В графе рекомендующих генерал поставил свою размашистую подпись. Когда я поднял вопрос относительно второй рекомендации, генерал взял мою бумагу и поставил вторую подпись и написал рядом свою фамилию со всеми атрибутами и сказал, что этого вполне достаточно, чтобы стать членом клуба после оплаты членских взносов. Таким образом, на следующий день после прибытия в Коломбо я стал членом этого клуба.

Это было действительно хорошее сочетание отдыха и работы. В прохладные утренние часы до восхода солнца в бассейне элитного клуба «заседал» теневой кабинет: один из лидеров оппозиционной партии (ныне он входит в состав правительства), три бывших министра, президент правления Национального банка, председатель Торгово-промышленной палаты Шри-Ланки и мой знакомый генерал – заместитель начальника генерального штаба Вооружённых сил Шри-Ланки. Они ежедневно обменивались мнениями по самым актуальным вопросам военно-политической и финансово-экономической ситуации в стране. Они говорили на английском языке в удивительно откровенной и критической манере, причём достаточно громко. Через пару месяцев я был принят в состав «теневого кабинета» с правом «совещательного голоса» в ранге иностранного консультанта по международным проблемам.

Моё участие на заседаниях «теневого кабинета» в основном носило пассивный характер – я больше слушал, чем говорил. Иногда по просьбе собеседников я излагал позицию нашей страны по крупным международным проблемам и по подходам к странам южноазитского субконтинента. Бывали моменты, когда политические споры между участниками доходили до точки кипения, в таких случаях, чтобы снять напряжённость, я рассказывал пару армянских и чукотских анекдотов, что воспринималось неплохо.

Изумрудное ожерелье (Мальдивы)

Мне снились и море и горы…

Андрей Белый

Командировка в центр океана

20 июня 1990 г., на следующий день после возвращения жены из Берлина (Наида находилась там по линии Международного банка экономического сотрудничества), мне предстояло вылететь в краткосрочную командировку в Шри-Ланку и Мальдивы, которую, можно сказать, я устроил по собственной инициативе. От мальдивского руководства поступило приглашение для участия правительственной делегации на юбилейных торжествах по случаю 25-й годовщины независимости молодого островного государства. Наше руководство хотело ограничиться отправкой в Совмин перевода текста приглашения, так сказать, «для принятия к сведению». Я с таким подходом не согласился и подготовил проект записки в Совмин, в котором обосновал целесообразность нашего присутствия на юбилейных мероприятиях, где примут участие представители около сорока стран. В целях привлечения союзных республик к внешнеполитическим делам я внёс предложение, чтобы делегацию из двух человек возглавила министр иностранных дел Киргизской ССР, женщина-министр, мусульманка. Это было бы воспринято благожелательно руководством мусульманского государства.

Я полагал также организовать встречу министра с ланкийским руководством, которое в последнее время настойчиво добивалось проведения официального визита президента Шри-Ланка в СССР. Надо сказать, что ещё несколько лет тому назад Москва дала принципиальное согласие на такой визит, но затем по разным причинам мы постоянно откладывали сроки визита. Президент Шри-Ланки Джулиус Джаявардене настаивал на обязательной встрече с М. Горбачёвым, а нашему лидеру было всё некогда. Он разъезжал по западным странам. 85-летний ланкийский деятель хотел подарить «великому реформатору» слонёнка. В одно время мы уже вплотную занимались вопросами транспортировки этого «малыша» весом полтонны и передачи его в московский зоопарк.

Вскоре мы получили постановление Совмина СССР о направлении на Мальдивы официальной делегации в том составе, как это предлагалось в нашей записке. В оперативном порядке я подготовил все необходимые материалы для предстоящих бесед с мальдивским и ланкийским руководством, что незамедлительно было одобрено нашим министром. День до отлёта в Коломбо я провёл в беседах с киргизским министром иностранных дел, прибывшей накануне из Бишкека. Ей предстояла дипломатическая работа в столицах двух южноазиатских стран. Она заметно волновалась. Я успокоил её, что её роль на переговорах в основном представительская. В результате подготовленный мною отчёт о проведённой работе в Коломбо и Мале получил положительный отклик со стороны руководства МИД СССР, киргизскому министру была объявлена благодарность.

Через шесть лет я вновь встретился с бывшим министром иностранных дел Киргизской ССР. (В 1996–1997 гг. я работал в российском посольстве в Бишкеке.) Она занимала пост мэра второго по значению города этой страны. Мне было интересно выслушать её оценки политической и экономической ситуации в независимой Киргизии.

Вернёмся к нашей поездке. Полёт из Москвы в Коломбо, с посадкой в Карачи, тогда занимал около десяти часов. В Коломбо мы, не выезжая из зоны аэропорта, пересели на «Боинг-737» ланкийской авиакомпании и взяли курс через Индийский океан на Мальдивы. Был солнечный день. Через полчаса перед нашим взором открылась изумительная панорама: под нами друг за другом проплывали маленькие трёхцветные острова Мальдивского архипелага. Каждый остров выглядел как законченная картина художника с оттенками зелёного, белого и синего цвета. В центре острова – тёмно-зелёная пальмовая роща, окружённая белым песчаником. Песчаник как бы терялся в светло-синей побережной полосе океана и переходил в тёмно-голубой цвет. Это лагуны между островками, под которыми местами просматриваются подводные коралловые рифы. Они и защищают острова от штормовых возмущений океана.

С высоты полёта каждый остров выглядит как изумрудное колье, обрамлённое белым золотом и нанизанное, в свою очередь, в единое ожерелье атоллов на общем тёмно-голубом фоне океана. Если бы была возможность взглянуть на весь архипелаг, скажем, с высоты космического корабля, он, наверное, выглядел бы как гигантское Изумрудное ожерелье, рассыпанное щедрой рукой природы на огромном пространстве Индийского океана, словно островитяне выставили своё сокровище на обозрение жителей планеты.

Уникальное островное государство Мальдивы расположено на одноимённом архипелаге в центре Индийского океана, на 700 км южнее Шри-Ланки. Мальдивский архипелаг – сложное структурное образование, длина которого с севера на юг – 823 км, максимальная ширина с востока на запад – 130 км. Он состоит из 1196 небольших коралловых островов, сгруппированных в более крупные объединения – 26 естественных атоллов. Каждый атолл представляет собой «миниархипелаг», состоящий из сотни островов, окружённых рифовыми барьерами. Расстояние между атоллами 30–80 км. Общая территория республики, включая «морские» лагуны между атоллами, – 90 тыс. кв. км. Сухопутная часть – 300 кв. км. Всего считаемых островов – 202, где проживает около 250 тыс. человек населения страны, причём каждый четвёртый из них житель города Мале – столицы республики.

Наш лайнер приземлился на остров – аэропорт Хулуле, где имеется единственная бетонированная взлётно-посадочная полоса размером почти на всю ширину острова и длиною около двух километров. При посадке возникает странное ощущение, навеянное островным положением аэропорта и близостью океана. Брызги океанских волн почти достигают до шасси самолёта, прежде чем оно соприкасается с твёрдым покрытием кораллового острова, а ещё через несколько секунд лайнер резко останавливается как вкопанный. С борта самолёта кажется, что он вплотную «уткнулся носом» в океан.

У трапа самолёта нас встретил представитель мальдивского МИДа и сразу повёл к причалу, а там ждал быстроходный катер. Дальнейший наш путь лежал на остров Бандос, превращённый ещё лет 10 назад в международный туристический центр. Здесь вместе с туристами из скандинавских стран предполагалось разместить официальные делегации пяти стран – СССР, ФРГ, Австралии, Турции, Кувейта.

Бандос – по здешним меркам солидный остров, площадью около двух квадратных километров, хотя за полчаса можно пешком обойти весь остров. Туристы размещаются в отдельных коттеджах, стоящих на сваях. Я насчитал около 30 таких неказистых, но вполне современных сооружений. От каждого коттеджа проложена отдельная дорожка к океану, по обеим сторонам которой посажены цветы. До океана – 20–30 шагов.

Мой коттедж оказался в центре острова, в пяти минутах ходьбы от ресторана и спортивного комплекса. Коттедж обустроен всем необходимым: хорошее освещение, вентилятор, душ и бесшумный аэрокондиционер, поддерживающий нормальную температуру и влажность при всех погодных изменениях. В ресторане большой выбор блюд европейской и восточной кухни. В буфете любые виды спиртных напитков – виски, коньяк, водка и десятки сортов французских и итальянских вин, но цены очень кусаются.

Тут же, в небольшой лавке, можно купить местные сувениры, среди которых особым спросом у туристов пользуются женские украшения из обработанных кораллов бело-розового и тёмно-красного цвета. Свои командировочные – 72 доллара – я как раз потратил на покупку коралловых бус для жены и дочери. Там же я впервые увидел изделия из чёрного коралла, которые считаются редкостными и стоят значительно дороже.

Как всегда, я вставал до восхода солнца и до завтрака успевал искупаться несколько раз, а между купаниями в океане обдумывал график предстоящего рабочего дня. После каждого касания к кровати спальное бельё полностью заменялось, что я никогда не встречал даже в лучших европейских гостиницах. Так повторялось пять-шесть раз в день. Причём это всё делалось как-то незаметно, обслуживающего персонала я никогда не видел.

Лишь однажды, спускаясь по тропинке к океану, я заметил двух мужчин, занятых обработкой цветочной клумбы. Они что-то оживлённо обсуждали, я замедлил ход – мне очень хотелось услышать звучание языка дивехи, на котором говорит население островного государства. Но не тут-то было! К моему удивлению, садовники разговаривали на хиндустани, точнее, на урду, давно ставшем для меня вторым родным языком. Я поприветствовал их двустишием Галиба, великого поэта Индии и Востока, писавшего на урду и фарси. Услышав из уст европейца знаменитое изречение, собеседники были шокированы, даже совсем растерялись и стали щебетать на дивехи. Из дальнейшей беседы выяснилось, что они были потомками индийских мусульман, завезённых англичанами ещё в 40-х гг. для обслуживания военно-морской базы, расположенной на самой южной оконечности Мальдивского архипелага. Они никогда не были на родине предков, это им недоступно, ведь их месячная зарплата не превышает ста долларов.

Юбилейные торжества в столице и на других островах продолжались три дня. Мы ежедневно утром на катере выезжали в Мале и возвращались лишь поздно вечером. Основные массовые мероприятия проходили на центральном стадионе. Это – парад физкультурников, выступления учащихся, митинги с участием членов правительства. Мы присутствовали на нескольких приёмах, посетили местные достопримечательности – соборную мечеть, центр исламских исследований, национальный музей.

Состоялась короткая беседа с президентом Мальдивской Республики М. А. Гаюмом, в ходе которой он в общей форме высказался за дальнейшее развитие дружественных отношений с нашей страной. Я вновь встретился с М. А. Гаюмом через год в Катманду, во время его официального визита в Непал. Более подробно вопросы двустороннего сотрудничества мы обсуждали во время беседы с министром иностранных дел Фатхуллой Джамилем, продолжавшейся около двух часов.

В нашей стране в своё время получили высшее и среднетехническое образование около двухсот мальдивских граждан, некоторые из них теперь занимают высокие посты в государственных структурах. В Мале длительное время находилась группа советских врачей, получивших всеобщую признательность. Были налажены контакты по линии культурных и спортивных связей. Проводятся регулярные консультации внешнеполитических ведомств, установлены и поддерживаются парламентские связи. С 1994 г. осуществляются еженедельные полёты самолётов Аэрофлота по маршруту Москва – Дубай – Мале – Коломбо.

Я влюблён в эту маленькую страну. В МИДе СССР наряду с другими странами я с удовольствием занимался вопросами развития двусторонних отношений с Мальдивами, с интересом прослеживал события, происходящие в этом регионе. Поэтому мне трудно удержаться от общей оценки политической ситуации на Мальдивах. Ведь спокойная обстановка в стране, политическая стабильность – один из ключевых факторов, способствующих развитию благосостояния народа и наплыву иностранных туристов. Своеобразна и модель развития островной страны.

Мальдивцы гордятся тем, что в течение всей своей тысячелетней истории, за исключением короткого периода – 15 лет в XVI в., когда страна управлялась из Гао как португальская колония – Мальдивы никогда не теряли полностью свою самостоятельность. В исторических хрониках зарегистрировано, что с 1153 по 1968 г. страной правили 84 султана из 6 династий, среди которых было и несколько женщин. В новейшее время с 1887 г. до провозглашения независимости в 1965 г. Мальдивы находились под протекторатом Англии, которая взяла под свою ответственность оборону и внешнюю политику Султаната, но постоянного управленческого присутствия на Мальдивах никогда не было. Султанат жил по своим внутренним законам феодального государства.

Политический долгожитель. В 1968 г. в стране была введена республиканская президентская форма правления. Первым президентом был Ибрагим Насир (1968–1978 гг.), вторым – М. А. Гаюм, правящий островным государством почти четверть века. Первые десять лет молодого независимого государства прошли в поисках модели развития в новых условиях, когда вековые устои феодально-племенного устройства султанского правления быстро разрушались, а новая система управления, адекватная современным условиям, ещё не была создана.

Это был период неустойчивого внутриполитического положения и поисков внешнеполитических ориентиров, который завершился к концу 70-х гг. с появлением на политической арене молодого государственного деятеля Момуна Абдул Гаюма, доктора философии, получившего высшее образование в американском университете в Каире. На президентских выборах 1978 г. тогдашняя мальдивская правящая элита, состоящая из двух десятков влиятельных лиц, договорилась сделать ставку на М. А. Гаюма. При этом во внимание было принято два важных момента: его лояльное отношение к исламу, прагматический подход к современным экономическим и политическим реалиям. Всё остальное он уже сделал сам. Постепенно М. А. Гаюм стал «архитектором» и главным действующим лицом успешно функционирующего на протяжении почти 25 лет политического режима. Этот режим основывался на использовании небольших «элитных групп» традиционной мусульманской общины в сочетании с механизмом современных государственных структур (центральные правительственные органы, администрация атоллов, меджлис, силы национальной безопасности).

Будучи одновременно главой государства и правительства, занимая посты министра национальной безопасности и финансов, М. А. Гаюм, по существу, обладает ничем не ограниченными полномочиями в управлении страной. Кабинет министров назначается президентом и подлежит формальному утверждению меджлисом (парламентом), шестая часть депутатов которого также назначается главой государства. Ключевые посты в центре и на атоллах занимают люди, связанные с М. А. Гаюмом родственными узами или лично преданные ему высшие чиновники. К ним, в частности, относится министр иностранных дел Фатхулла Джамиль, бессменно возглавляющий внешнеполитическое ведомство Мальдивов на протяжении почти четверти века, с момента прихода к власти М. А. Гаюма.

Гибкое сочетание устоявшихся в островном государстве норм мусульманского традиционализма и принципов рыночного предпринимательства в экономике составляет политическое кредо нынешнего режима, что, по убеждению М. А. Гаюма, недавно избранного на пятый срок президентства, способствует сохранению стабильной обстановки в стране и развитию мальдивского общества!