Текст книги "Лучшие байки от Юлия Буркина"

 
Часы идут, тик-так, и маятник качается,
И с маятником в такт к нам счастье приближается,
Ведь механизм у них такого сорта:
Не быть вовек пружине стертой.
Друзья внимательно прислушайтесь к часам.
О лучшем будущем поют Куранты нам.
 

Так вот. Однажды на гастролях по Колпашевскому району эту сатирическую песенку исполнял со сцены Сергей Королев. Вот он спел о том, какой прогнивший парламент в Англии. Потом о том, что и Американское правительство скрипит… Потом, что и французы выжили из ума… Наконец добрался до Курантов:

 
– Но есть еще часы, одни во всей вселенной,
И только лишь они имеют верный ход.
Они у нас в Москве, на самых древних стенах
Показывают время, зовут с собой вперед…
 

И тут за кулисами мелькнуло знакомое лицо. Сергей Александрович на миг отвлекся и… нечаянно спел дальше первоначальное:

 
– Но механизм у них плохого сорта:
Часы скрипят, пружина стерта.
Друзья внимательно прислушайтесь к часам.
Их надо просто выкинуть, как хлам.
 

… И сам обомлел. В зале стояла напряженная тишина. Такой политической сатиры наши люди еще не слышали…

В местном отделении ГБ он провел всю ночь…

* * *

Сижу я как-то в кафе с очаровательной девушкой. Пьем сухое вино. И так случилось, что девушка случайно пролила вино себе на мини-юбку… Мокро. И она под столиком стала эту юбку быстро-быстро потрясывать – чтобы высохла побыстрее…

Вот сидим мы, беседуем… Я случайно обернулся и вижу: напротив стоит огромных размеров грузин и внимательнейшим образом смотрит под наш столик. Заметив мой взгляд грузин, смутился и отвернулся. Но прежде одобрительно сказал мне: «Горячая женщина!»

* * *

Кстати, о грузинах. Был я как-то в составе туристической группы в Грузии, в небольшом городишке. И вот по радио объявили, что ожидается солнечное затмение. Я решил сфотографировать это явление, купил камеру, снял… А на следующий фотоаппарат из гостиницы украли. И много других вещей. Не только у меня.

Позвонили мы в местную милицию.

Минут через двадцать появляется эдакий грузинский Мегрэ – с пышными усами, в кепке-аэродроме, но – с трубкой в зубах:

– Проедем в отделение, – говорит он с сильным акцентом.

Мы поехали. «Отделение» – малюсенькая избушка с одной комнатой. В комнате – скамья для посетителей и ширма, за которую нас «Мегрэ» по очереди заводил. Зачем он это делал, непонятно, слышно было все насквозь. Каждому он задавал два вопроса:

Первый:

– Чито у вас украли?

Потерпевший перечислял. После этого звучал второй, поражающий своей простотой, вопрос:

– Кито у вас украл?

… Опросив всех, «Мегрэ» и его помощник вновь посадили нас в газик, и поехали по городу. Вот они остановились перед одним домом и резво выскочили из машины. Из дома раздались крики, грохот, грузинские ругательства… Потом «Мегрэ» пригласил нас в дом и показал на кучу сваленных на полу вещей:

– Потерпевшие, есть ли среди этих предметов украденные у вас?

Таких не оказалось, и мы поехали дальше. Вломились в следующий дом, и там все повторилось… Так продолжалось до вечера. Мы посетили домов пятьдесят… Потом они отвезли нас в гостиницу поужинать, а после ужина приехали снова и вновь отвезли нас в «участок».

«Мегрэ» опять вызывал нас за ширмочку и показывал вещи, спрашивая:

– Это ваше?

И действительно, все наши вещи были у него. Мы просто диву давались, где он их все-таки раздобыл…

Ну, и под конец он поразил меня еще раз.

– Это ваш бумажник? – спросил он у одного из потерпевших.

– Мой.

– Что в нем било?

– Паспорт и билет.

«Мегрэ» проверил, все правильно. «Получай, дорогой». Дошла очередь до меня, он показывает мне фотоаппарат:

– Ваш?

– Мой.

– Что в нем било?

– Пленка «Кодак».

Он преспокойно открывает аппарат, вытаскивает пленку, само собой, засвечивая ее, читает:

– «Кодак». Все верно. Получай, дорогой…

Так и не получилось у меня похвастаться снимками солнечного затмения.

* * *

– Прямо не знаю, неужели то, что я байки люблю, у меня на лбу написано? Сажусь недавно в такси, машина трогается, и водила сразу же начинает: «А еще такая история была…»

А историю он поведал следующую. Будто бы в армии он служил при штабе, водителем начальника ВАИ (кто не знает – это военная автоинспекция). «Так вот, – рассказывает он, – будят меня однажды среди ночи: „Иди к телефону, полковник твой тебя вызывает“. Подхожу, шеф мой командует: „Бегом в автопарк, выезжаем на ДТП“. Я прикидываю: если мой полковник самолично среди ночи на ДТП собрался, дело, значит, серьезное…

И, правда. Едем за город, и он мне объясняет, что какой-то наш солдатик за рулем заснул и прямо в гражданский дом въехал. Пол стены снес. Ему-то трибунала однозначно не миновать, а вот гражданский ущерб возместить – проблема…

Приезжаем и видим: загородный домик одноэтажный, кирпичный. Половины стены и вправду нет, а из огромной дыры в ней торчит задница «66-го». Заходим, уже приготовились к тяжелому разговору, и видим неожиданную картину.

В доме толпа народу, все навеселе, музыка играет танцы… Солдатик наш сидит посреди комнаты, пьяненький, на коленях у него девица какая-то. Все довольны и счастливы, нас встречают, как дорогих гостей…

А когда мы узнали, в чем дело, то полковник мой уже и не знал, то ли под трибунал водилу отдавать, то ли благодарность ему объявить. Дело в том, что, оказывается, въехал он в комнату, в которой уже семнадцать лет парализованная девушка неподвижно лежала. А как он въехал, девушка эта вскочила и побежала… Шок ее излечил. Вся родня ликует, и тут же солдатика сватают: «Ты вылечил, ты и женись… Такая, вот, история…»

* * *

– Чего только не бывает в жизни. Мне рассказали, как один наш начинающий дипломат в Африку поехал. В первый же день надрался там виски, пришел в гостиницу, жара страшная, ни кондиционеры, ни вентиляторы не помогают. Он морозильную камеру открыл, руки-ноги туда засунул, да и уснул по пьяни…

А утром его в Москву экстренно самолетом доставили – с обморожением конечностей. У африканских врачей нет опыта лечения такой травмы.

* * *

Чужая страна – потемки. Есть такой писатель – Милн. «Винни-Пуха» написал. Так вот, у писателя этого есть племянник. Языковед, специалист по русскому языку. Тоже Милн.

Это давно, лет двадцать назад было. Съехались на какой-то симпозиум в Москву со всего мира лингвисты-славянисты. И Милн среди них. Только сам он больше на Винни-Пуха больше похож. Маленький, толстенький холерик.

На банкете в честь открытия форума выпили хорошенько, и Милн своих русских коллег попросил рассказать все, что можно о знаменитой русской ненормативной лексике. О мате, то бишь. Ну, наши, конечно, рады стараться. Они говорят, он торопливо себе в тетрадь все записывает: само словечко, в каких случаях употребляется, как видоизменяется…

А наутро иностранцы отправились в буфет – завтракать. Стоят у стойки, ждут, когда буфетчица выйдет. А ей наплевать, что ее ждут. Она – наша, советская буфетчица. Посуду моет. И не слишком-то торопится. Пока не вымоет, не выглянет даже.

Иностранцы к такому не привыкли, даже и не знают, как себя вести в такой ситуации. Десять минут ждут, пятнадцать, двадцать… Покашливают, чтобы к себе внимание привлечь, зовут тихонько: «Хеллоу-у…» Все без толку.

Тут в буфет заходит Милн. Видит эту картину. Его холерическая натура не может смириться с пассивным ожиданием. Он проталкивается к стойке, достает тетрадку, что-то в ней находит и выкрикивает: «Хей, ты, ёп…ая сука, паффарачифайся!» И победно смотрит на коллег, мол, я-то знаю, как и что нужно в России говорить!

Бедная женщина, услышав такое, выскакивает… И видит перед собой группу с иголочки одетых, чисто выбритых, благоухающих туалетной водой мужчин. И все слова, которые она хотела в ответ выкрикнуть, у нее застревают в горле. И она выдавливает из себя: «Как вы смеете меня оскорблять?…»

Милн хмуриться. Снова принимается перелистывать свою тетрадку. Затем, найдя нужное слово, довольно ухмыляется и сообщает: «Фот, фот! Именно б…!»

* * *

Однажды мы сидели в общаге и квасили. Квасить просто так было скучно, поэтому мы говорили тосты. Телевизор был включен, шла передача «Тема», в которой журналист мучал троицу русских режиссеров детского кино. Мы не смотрели и не слушали, телик шел чисто для фона.

Подняли в десятый раз рюмки. «Ну… ну», – и никак не можем придумать подходящий тост.

В это время журналист в телевизоре задал вопрос: «Как вы думаете, может наше отечественное кино соперничать с американским?» Режиссер принялся млить: «В смысле зрелищности, конечно же нет, ведь почти все зависит от вложенных сумм… Но за то мы могли бы снимать сериалы, которые пользовались бы успехом у наших детей потому, что речь в них шла бы о НАШИХ людях, о НАШИХ проблемах, о НАШИХ тушканчиках…»

Тушканчиках?! Почему тушканчиках?!!

– За наших тушканчиков! – нашелся кто-то, и мы с удовольствием выпили. С тех пор этот тост стал неотъемлемой частью всех наших посиделок.

* * *

Стоял как-то ночью в расположении части часовой – у знамени. И вдруг захотел в туалет. Ну, просто, невтерпеж. А как уйдешь? Знамя-то не бросишь, под трибунал угодишь. И тогда он вот что додумался сделать: ушел в туалет прямо со знаменем.

Благо, сортир неподалеку был, и солдатик вовремя услышал шаги в коридоре. Дверь чуть-чуть приоткрыл, выглянул, смотрит: а там – командир части… Стоит, оцепенев, с выпученными глазами: ни знамени нет, ни часового. С минуту он так в оцепенении простоял, потом заорал диким голосом и – бегом по коридору.

А солдатик из туалета выскочил и встал на место.

В части – тревога, сирены воют, к посту прибегает целая комиссия офицеров… Знамя на месте, часовой на месте.

– Где ты был?! – орет командир части.

– Я? Тут стоял.

– Не ври! Я только что тут был!..

– Да. Точно. Были. Подошли, встали напротив меня и – как будто сквозь меня смотрите, а потом как закричите, как побежите…

* * *

– Ну, раз уж об армии заговорили, я – на ту же тему. Кто-то мне рассказал, как один парень от призыва скрывался.

Пришла ему повестка. Он – в панику: сильно служить не хотел. И вдруг вспомнил, что у него сосед – военный, майор. Бегом к нему: «Мол, так и так, дядя Вася, выручайте!..»

Тот говорит:

– Ну, парень, тебе повезло. Я в этом году – как раз председатель призывной комиссии. Только это будет стоить дорого.

– Сколько?

– Столько-то, – называет он действительно серьезную сумму. – Но есть один нюанс. Эти деньги ты должен положить в банку из-под кофе и ровно в полночь принести их на кладбище. Там, возле ворот, растут два дерева. На одном из них уже буду сидеть я. Ты должен забраться на второе и бросить мне банку. А потом дождаться, когда я спущусь и уйду.

– Дядя Вася, вы что издеваетесь?…

– Или делай так, как я сказал, или пойдешь в армию.

Деваться парню некуда. Пришел он ровно в полночь на кладбище с банкой из-под кофе, в ней – деньги. Все сделал так, как ему было сказано. А потом, через пару дней, отправился на комиссию.

Вот, проходит одного врача за другим, все ждет, что кто-нибудь его «забракует». А все ему пишут: «годен», «годен»… Короче, прошел комиссию.

«Ну, – думает, – козел, раз ты меня обманул, я тебе хоть службу испорчу». Влетает он в кабинет, где комиссия во главе с председателем собралась и орет на майора:

– Дядя Вася! Я за что вам деньги платил?! Почему мне все врачи написали «годен»?!!

– Какие деньги? – удивляется майор делано.

– Действительно, какие деньги? – потирают в предвкушении руки его армейские коллеги. – Ну-ка, ну-ка, расскажите-ка нам поподробнее…

– Да как же?! – кричит парень, раздухарившись, – позавчера я ему деньги передал. На кладбище! Он на дереве сидел, а я деньги в банку из-под кофе положил, тоже на дерево забрался…

Пока он все это рассказывал, к нему тихонечко подкрались санитары, – хвать! – и в Сосновый бор. В результате его признали психически ненормальным и дали «белый билет»…

Главное, что мне в этой истории нравится? То, что майор не рисковал ничем. Промолчал бы парень, ушел бы в армию, деньги бы все равно у того остались. Возмутился – поехал на психу, значит, выходит, обещание выполнено.

* * *

А я, не про армию, я из жизни. Возле одного томского ДК проходил концерт самодеятельности. И вот вышел на сцену дяденька-баянист, сел на табуреточку и заиграл.

Играет, играет, и вдруг – шлеп! – вместе с табуреткой по пояс проваливается вниз. Я потом посмотрел: там в сцене дыра была выломана, и организаторы концерта, чтобы прикрыть ее, додумались на нее ковер положить. Видно, баяниста не предупредили, и он прямо на это место табуреточку и поставил.

Но что меня поразило, так это хладнокровие и мужество музыканта. Представьте, он ни на миг не остановился. Торчат из сцены голова, руки и баян, а музыка продолжается!

Его провожали такими овациями, что Майкл Джексон позавидовал бы.

* * *

У одного моего знакомого жена после института пошла работать в КБ на завод инженером-чертежником. Не проработала еще и недели, как звонят ей из цеха и говорят: «Срочно приходите, с вашей деталью тут проблемы».

Бежит она в цех, прихватив чертежи. Навстречу ей – начальник цеха.

– Вы, – говорит, – чертили деталь «Гайка корончатая»?

– Чертила, – отвечает та, – а что за проблемы?

– Да вот, полюбуйтесь, – говорит начальник цеха и машет кому-то рукой.

Появляются четверо рабочих, которые тащат гайку весом килограмм на 30 и диаметром в полметра.

– Это, – говорит начальник цеха, – ваша ошибочка. Что вы там за размеры проставили? Сантиметры?

С девушкой делается дурно, и чертежи выпадают из ее рук…

А потом оказалось, что это стандартная шутка начальника цеха, которую он проделывает со всеми новичками. И гайка эта была сделана еще лет 10 назад специально для этого…

* * *

Когда я в 89-м году я служил в армии, в нашу часть неожиданно нагрянул с проверкой тогдашний министр обороны Язов.

С вечера накануне и всю ночь напролёт всё мылось, чистилось, красилось, и т. п.

А утром Язов прошел в часть не через парадный КПП, где его все ждут, а через «чёрный» (время-то «перестроечное»!). Там он застал дневального за невинным занятием: тот с соответствующими нарушениями формы одежды метал в забор свой штык-нож.

Далее, никем не отслеженный, Язов начинает со своей свитой ходить по территории части, и первым делом заходит в нашу казарму.

Дежурный офицер, полагая, что Язов ещё где-то только на подъезде, удалился в каптёрку поспать, дневальный, тоже расслабившись, сидит на табуреточке и читает какой-то детектив… И вдруг тихо открывается дверь и входит Язов с толпой генералов.

Дневальный с перепугу вскакивает на ноги и орёт: «Смирно!»

Тут дежурный офицер должен был отрапортовать вошедшим, как, мол, идет служба… Но он в каптерке и ничего знать не знает.

Язов, выждав паузу, пожимает плечами. И тут солдатик решает принять бой на себя. Он одеревеневшими ногами шагает навстречу высокому начальству, и, ничего уже от испуга не соображая, рапортует: «Товарищ маршал Советского Союза. За время Вашего отсутствия никаких происшествий не случилось!»

Язов медленно оборачивается к сопровождающей его свите и риторически вопрошает: «А где ж это я был-то?».

* * *

В институте пришли с товарищем пересдавать химию.

Я зашел, взял билет ответил…

Преподаватель сказал: – Очень плохо, идите поучите еще.

Я вышел и остался ждать друга в коридоре.

Минут через десять преподаватель выглядывает, видит меня и говорит:

– Ага! Вы еще здесь! Давайте зачетку!

Я даю зачетку, он пишет мне в ней «удовлетворительно» и поясняет:

– Там дружок ваш такое несет, что, по сравнению с ним, вы – просто Ломоносов…

* * *

– Интересные вещи иногда с людьми происходят. Человек уверен, что делает одно, а на самом деле – совсем другое…

Как-то мы на гастроли в Новосибирск ездили. Обратно в Томск везли нас на «Икарусе». Ну, и мы там выпивали немножко. И наш актер Костя Тутубалин заснул. А проснулся, когда автобус остановился, и водитель объявил: «Если кому-то нужно „по маленькому“, выходите».

Многие вышли. Костя – тоже. Зашел за автобус. И задержался дольше остальных. А так как водителю его не видно было, то когда все сели, автобус уехал. И остался Костя один одинешенек посередине дороги, ночью, где-то, как он считал, под Новосибирском. А отряд не заметил потери бойца.

И вот побрел Костя по шоссе, вдруг – машина попутная едет! Он давай ей махать. Машина остановилась.

– Мужик, ты томич? – спрашивает Костя водителя с надеждой.

– Довезешь?

– А куда тебе?

– К университету.

– Садись.

Сел Костя в машину и снова сразу же уснул.

Разбудил его водитель: «Приехали».

Костя покопался в карманах и говорит:

– Слушай, а у меня только сотня…

– Да мне и десятки хватит, – говорит тот. – Я же тебя совсем недалеко, возле моста взял…

Оказывается, весь путь от Новосибирска Костя в «Икарусе» проспал и не заметил.

* * *

Если бы это был анекдот, то он бы не был смешным. Весь юмор в том, что это – случай из жизни. Но в нем есть мораль: женщине необходимо сильное мужское плечо.

А дело было так. Едет парней на «тойоте», смотрит, две девушки стоят возле припаркованной к обочине «семерки» и голосуют. Он остановился:

– Куда дотащить? – спрашивает.

Девушки объяснили.

– Ладно, – говорит парень, – помогу.

Он трос зацепил, сел за руль, оглянулся, девушек возле машины нет, значит сели (лобовое стекло отсвечивало).

Поехали. На ближайшем светофоре, ничуть не притормозив, «семерка» въехала «тойоте» в задницу…

Парень пришел в ярость, выскочил, подбежал к «семерке», распахнул дверцу… И увидел двух девушек, преспокойно сидящих на заднем сидении и разглядывающих журнал.

А чего он, собственно, хотел? Он же сам обещал помочь…

* * *

Один мой товарищ был в командировке во Франции и случилось ему оказаться на банкете, где присутствовало множество специалистов из разных стран. И что был там бильярдный стол. Захотелось ему поиграть, кости размять. Тут как раз подвернулись одолеваемые схожим желанием японцы.

Ну и решили они сгонять партийку. Но тут встал вопрос: «На что играть?»

Японцы стали пыжились-пыжились, давай, говорят, кто проиграет, тот, мол, и за выпивку платит! Друг мой говорит: «Не катит. Банкет – тут за все уплачено!» И пришла ему в голову замечательная мысль.

«Давай говорит сыграем на Курилы!».

Лицо восточных товарищей перекосила одновременно вежливая, недоуменная и испуганная улыбка.

И они тихо-тихо, бочком удалились.

* * *

Со мной в роте служил один паренек по фамилии Цветков. Однажды он вспомнил, что уже как месяца два не писал своим родным и близким. А в тот день еще один наш сослуживец, Тырсымбаев, в город на патруль уходил.

Вот Цветков и попросил его дать телеграмму, мол, «жив-здоров, подробности письмом». Адрес дал и деньги.

Через три дня в часть примчалась вся семья Цветкова с телеграммой в руках: «Цветков жив. Подробности письмом. Тырсымбаев».

* * *

Помните, раньше часто в магазинах и столовых висели плакатики типа:

«Хлеб – наше богатство, его береги,

Хлеба к обеду в меру бери!»

Когда я учился в институте, мы с товарищами прикалывались над тупостью этих плакатов, а потом на стенах студенческой столовой стали вешать самодельные плакаты-агитки. Иногда в эту столовую стали приходить ребята из других институтов, не столько поесть, сколько плакаты почитать. Вот самые смешные (из тех, что помню). На входе висело:

 
Ты зачем сюда пришел?
Ну-ка, кушай хорошо!
 

Потом шли следующие перлы:

 
Один мой знакомый Глеб
Кусками бросает хлеб.
Не знает, наверное, Глеб,
Как трудно дается хлеб.
 
 
От еды, спиртным запитой
Никогда не будешь сытым.
Пусть не лезут в глотку вам
Распроклятые сто грамм!
 
 
Воровать ложки
Стыдно немножко.
 

Под Маяковского:

 
Пальцем в солонку?!
Стой!!!
Что ты себе позволяешь?
Мало ли где еще
ты
им
ковыряешь?!
 

И у выхода:

 
Уходящий товарищ, ты сыт?
Зря спросил; это видно на вид.
 

(Администрация.)

Вот такие плакаты.

* * *

Один мой знакомый актер в каком-то спектакле о Ленине играл Феликса Эдмундовича Дзержинского. И вот за день до одного из спектаклей он в компании рабочих сцены хорошо надрался, там и переночевал.

И вот начался спектакль, а у Феликса Эдмундовича голова болит, во рту пересохло и руки дрожат. А рабочие, с которыми он пил, уже хорошенько опохмелились и смотрят представление из-за кулис, продолжая глушить водку.

И вот в какой-то момент по ходу пьесы Владимир Ильич и говорит: «Пить ужасно хочется», так ему по роли было положено. И вдруг из-за кулис выходит пьяненький рабочий сцены со стаканом в одной руке, с бутылкой в другой. Налил стакан и протянул вождю, мол, пожалуйста.

Владимир Ильич растерялся было, а Дзержинский стакан перехватил и говорит:

– Вы знаете, товарищ, Владимиру Ильичу врачи не разрешают. А я выпью.

И выпил.

Таких аплодисментов он не получал больше никогда в жизни. Публике ведь ясно было видно, что все это – импровизация.

* * *

Одного мой знакомый по делам фирмы поехал в Москву в командировку. А его шеф – навороченный «новый русский» заказал ему найти средство от тараканов.

– Денег не жалей, – говорит, – бери самое крутое.

Вот заехал он в Москве в магазинчик хозяйственный и набрел там на баллончик размером с автомобильный огнетушитель, а на нем таракан крест на крест перечеркнут.

Купил. Привез. Шеф его сказал «спасибо», а на следующий день в офисе не появился.

Появился только через два дня и попытался моего знакомого уволить… Но потом сжалился и оставил. А еще позднее рассказал, что произошло.

Вечером они с женой решили средство испытать и, не жалея, попрыскали из баллончика на кухне.

Ночью проснулись от какого-то странного шуршания. Заглянули на кухню… Пол там был устлан тараканами. Этот ковер, толщиной в несколько сантиметров, шевелился.

Вызвали «Санэпидемстанцию». Но тараканы все пребывали и прибывали в течении еще двух дней.

Только тогда удосужились перевести надпись на баллончике. Оказалось, это средство для борьбы с тараканами на огромных площадях, например, на предприятиях пищевой промышленности. Приманка. Выбирается помещение, опрыскивается, и туда сползаются тараканы со всего завода. И уж тогда их уничтожают любыми способами.

Так от тараканов был избавлен весь район проживания шефа моего знакомого.

* * *

Помните талоны на продукты?

В Северске выдавали «простыню» на месяц, а люди, по мере приобретения товаров, вырезали сколько надо и каких надо талонов. Но иногда люди отдавали всю «простыню», а вырезанием занимался сам продавец.

Так вот, стою я как-то тихо мирно в очереди, и вдруг раздается тревожный вопль продавщицы:

– Катя!!!!!!!!!! Что мне делать?!!!!! Я тут мужчине случайно яйца отрезала!!!!»

* * *

Есть у меня в Москве одна знакомая. Умнейшая, образованейшая девушка, с двумя высшими образованьями, знающая все обо всем… но при этом кристально чистая, аж до прозрачности.

По ее милой наивности с ней все время что-нибудь происходит.

Последняя история случилась аккурат накануне Нового года. Встретила эта милая девушка своего старого друга, бывшего однокурсника, крайне благообразного мужчину средних лет, отца троих детей, который предложил ей съездить с ним на Горбушку, чтобы купить детям в подарок видеокассеты.

Ходят, значит, это они по рынку. Подружка моя – девушка хрупкая, маленького росточка, ей за спинами толпящихся у лотков покупателей ничего не видно. А ее спутник – отчаянно близорукий, но очки носить почему-то стесняется. Поэтому когда они увидели лоток, перед которым никто не толпился, радость их была неподдельна.

Моя подруга очень вежливо обратилась в продавцу: «Простите пожалуйста, не будете ли вы так любезны и не подскажете, есть ли у вас в продаже фильмы о животных?» Продавец почему-то очень растерялся, открыл рот, снова его закрыл… Тут в разговор вступил мужчина и добавил: «И вы знаете, хотелось бы, чтобы это были по возможности документальные фильмы».

Продавец просто неузнаваемо изменился в лице и широко раскрыв глаза, начал судорожно глотать воздух…

Думаю, читатель уже догадался, что эти милые интеллигентные люди сослепу остановились возле прилавка с крутой порнухой.

* * *

Городской автобус (весьма переполненный…). В этой вот сутолоке рядом оказываются женщина с маленьким мальчиком, солидный полковник и симпатичненькая дамочка. Всем тесно, но едем… Перед одной изостановок дамочка испуганно вдруг подпрыгивает, растерянно оборачивается и, нислова не говоря, – с размаху отвешивает полковнику звонкую оплеуху! Народ замер…

Полковник заливается краской и на ближайшей остановке – выпрыгивает из автобуса.

Едем дальше, народ тихо пытается врубиться в то, что же произошло…

Вдруг девушка ойкает, смотрит большими глазами на мальчика и вопрошает:

– Так это и в прошлый раз меня ты ущипнул?!..»

* * *

Из студенческих приколов.

Прохожу я недавно по родномуинституту мимо кафедры физ. воспитания, а там на доске висит объявление (напечатанное на принтере крупным шрифтом):

«Кто забыл в раздевалке спортивную форму, обращаться на кафедру. Просьба забрать как можно скорее!»

Однако остряками наша среда всегда полна была.

После этих слов на объявлении фломастером, корявыми буквами начертано:

«ПАХНЕТ невыносимо».

* * *

Тогда еще одна студенческая байка. Был у нас один преподаватель, по фамилии Петин, очень большой оригинал. Сдают ему студенты зачет по предмету под названием «Основы радиоэлектроники», и один бедолага – абсолютный ноль.

Петин видит, что тот никуда, и говорит с издевкой:

– Ну ладно, коллега. Вам, как специалисту по лампочкам, последний вопрос. Сколько в этой комнате электрических лампочек?

Радостный студент быстро пересчитывает все лампочки и отвечает:

– Шесть!

– А вот и неверно, – говорит Петин, доставая из кармана еще одну лампу. – Семь. Придется нам встретиться еще раз.

Студент после экзамена поплакался собратьям, и оказалось, что эту дурацкую выходку Петин и со многими другими устраивал.

Через несколько дней пересдача. Студент снова нулячий. Петин его немного для профилактики мучает, а потом и говорит:

– Да-а. Придется задать вам мой традиционный вопрос. Сколько электрических ламп в данной аудитории?

Парень выпаливает:

– Семь!

– А вот и нет, – отвечает довольный Петин, – только шесть: я сегодня не лампу с собой взял!

– Зато я взял, – отвечает предусмотрительный студент, доставая лампу из кармана…

Пришлось Петину «зачет» ему ставить.

Под Новый год новый год перед своим подъездом наблюдал такую картинку.

Подъезжает маштна, из нее выходит Дед Мороз и Снегурочка. Дед мороз – пьяный в стельку. Начинает возиться с домофоном. И тут подъезжает еще однатачка, и из нее выходит еще один Дед мороз. И тоже – никакой.

Смотрят они друг на друга мутнымивзглядами…И тут один из них выдает:

– Двух дедов морозов не бывает! – И хрясь другого по роже…

И покатились они по снегу. АСнегурочки в визг, давай их разнимать…

Еле-еле розняли. Но вообще-то, я зауважал этого человека, который сказал, что двух Дедов Морозов не бывает. Он честно к своей роли отнесся.

* * *

По окончании московской консерватории одну молодую дирижершу, очень, кстати, симпатичную девушку, послали по распределению на гастроли по губернским городам России – разучивать и исполнять с местными оркестрами одну из симфоний Рахманинова.

Приезжает она в один городишко, репетирует с местным оркестром, через неделю – премьера. Большой успех, аплодисменты, цветы…А сразу после концерта подходит к ней местный «второй тромбон» и говорит:

– Я конечно же догадываюсь, что нашему захолустью далеко до столицы, но буквально за углом от филармонии расположен очень уютный бар, в котором всегда подают свежее пиво и очень приличные шашлыки. Hе согласились бы вы отужинать со мной, ведь это ваш последний вечер у нас?

– А почему бы и нет? – говорит та, так как уже соскучилась по светскому обществу.

И они проводят вместе дивный вечер, который заканчивается в постели ее гостиничного номера… А назавтра она садится в поезд.

В следующем уездном городе после премьеры симфонии с местным оркестром к молодой дирижерше вновь подошел именно «второй тромбон»:

– Hаверное, все уездные города похожи друг на друга, – сказал он. – Однако у нашего имеется своя изюминка: не далее, чем в квартале отсюда расположен уютный кабачок, в котором подают очень неплохие шашлыки по-карски и вполне приличное свежее пиво. Hе согласились ли бы вы отужинать?

Она, конечно же, была несколько удивлена таким совпадением, но согласилась… Вечер закончился в ее гостиничном номере…

Аналогичная ситуация повторилась и в третьем, и четвертом городах… И прелестная дирижерша крепко задумалась: «В чем дело? Может быть, это в музыке Рахманинова есть что-то мистическое? И почему именно „вторые тромбоны“?!

С целью исследования она раскрыла партитуру «второго тромбона»… И увидела широкую надпись поперек нотных линеек: «Коллега! Дирижерша ведется на пиво и шашлыки!»

* * *

Будучи десятиклассником, я был очень любвеобильным мальчиком, у меня была целая куча подружек, и они часто звонили мне… Так как я боялся их спутать, то завел привычку на вопрос «Ты, меня узнал?» отвечать что-нибудь вроде «Да, конечно, как я тебя могу не узнать, ведь девушек с таким прекрасным голосом так мало!..» А там уже, слово за слово, пытаюсь определить по голосу, кто это.

Но однажды моя система крепко меня подвела.

Звонок. Беру трубку:

– Да?

Сквозь шумы раздается какой-то знакомый, но фиг знает чей, голос:

– Володя, ты меня узнал?

– Конечно, дорогая, – отвечаю я, лихорадочно припоминая последние дни. – Как же я мог тебя не узнать?

Hа том конце происходит некоторое замешательство. Затем звучит:

– Хм. Позови-ка маму.

Я обалдеваю, зову мать, она разговаривает, а когда, в конце концов трубка ложится на рычаг, спрашиваю:

– Мам, кто это был?

– Твоя учительница по математике, – мрачно отвечает мама…

* * *

Мне жена рассказала, как еще до моего знакомства с ней, она занималась обустройством своей квартиры. Очень ей хотелось купить какой-то там особенный диван. И однажды она нашла его – на Иркутском.

Купила. До дома далеко, нужна машина. Те извозчики, что при магазине пасутся, берут уж слишком дорого. Так что пошла голосовать на шоссе. Симпатичную замерзающую девицу решил спасти молодой парень на рафике. Погрузили диван, благо он разборный. Приехали, парень диван выгрузил и, демонстративно собираясь залезть обратно в машину, на месте топчется.

– Может зайдете, кофе чашечку выпьете?… – деликатно предлагает тогда моя (будущая).

– С удовольствием! – восклицает парень, сразу видно он именно этого и ждал.

А она ему, так, холодно:

– Извините, удовольствия не будет. Только кофе.

* * *

Да, остроумный у нас народ. Знакомый мне рассказал. Покупает он в ларьке презервативы, а продавщица ехидненько так его спрашивает:

– Вам какие? С клубничкой или с лимончиком?

А он отвечает ей:

– На ваш вкус…

* * *

А у меня с продавщицей в ларьке такая история была. Как-то раз отмечали мы что-то на работе, и меня отправили за водкой сбегать. Перед выходом, одна девушка попросила меня купить ей чипсов. Подхожу я к ларьку и, с ходу так, спрашиваю: