Текст книги "Клад последних Романовых"

В этой короткой фразе прозвучало столько искреннего глубочайшего разочарования, что Денис Рюмин покраснел до самых корней волос, ощутил себя наипрезреннейшим среди всех оперов их славного города, недостойным просто находиться в стенах Следственного комитета, не то что служить в них.

– Простите, Станислав Дмитриевич, – выдавил из себя полный сожаления и раскаяния лейтенант. – Это я от усталости, не всерьез. Честное слово.

Майор посмотрел на лейтенанта долгим изучающим взглядом и, лишь убедившись в искренности сказанного, подвел черту:

– Хорошо. Теперь по делу. Что у нас есть?

– Ничего, – еле слышно буркнул Денис. Майор может сколько угодно испепелять его взглядом, а факт остается фактом.

– Неужели вы, господа оперативники, за два дня работы не разыскали ни одного свидетеля? – скептически глядя на своих подчиненных, уточнил майор.

– Нет, – сокрушенно покачал головой Никита Грязнов.

– Соседи Павла Барышникова полночи стучали по батарее, чтобы они с дружком орать перестали. Те то ругались, то песни горланили, а соседям с утра на работу.

– А что же они не поднялись к дебоширам и не призвали их к порядку или в крайнем случае не вызвали полицию? – здраво поинтересовался майор.

– Подняться боялись. Этажом ниже две женщины живут, мать и дочь, они с пьяными бугаями связываться не захотели. А насчет полиции я не спросил, – краснея, признался Денис.

– А вам не пришло в голову, Денис, что орать могли не дебоширы, а телевизор или DVD, и что вопли эти были заранее записаны на воспроизводящее устройство?

– Нет, – честно ответил Денис и покраснел еще гуще. Сопляк он, а не опер. Так проколоться!

– Значит, алиби Барышникова по-прежнему остается под вопросом, – сухо заключил майор.

Дело об убийстве супругов Пановых неожиданно повисло на отделе мертвым грузом. Такое в практике майора Авдеева случилось впервые. Ни одного свидетеля. Ни одного подозреваемого. Ну, разве что Барышников, и то под большим вопросом. И ни одной толковой версии.

Впрочем, он сам виноват. Последние сутки он по милости начальства должен был разбираться с Супониным, который, уходя в отпуск, решил хвост нераскрытых дел, по которым еще палец о палец не ударил, свалить на коллег. Майор такой хитроумной предприимчивости не одобрял, а потому жестко поставил вопрос перед начальством: или Супонин доводит дела до конца, или майор Авдеев подает в отставку. Коллеги его молча поддержали, выдвигать подобные ультиматумы начальству имел смелость только майор Авдеев. А что ему терять? Если отставку и подпишут, так его любая адвокатская контора города с распростертыми объятиями возьмет и еще и в ножки поклонится.

Так что выбор для начальства был очевиден, но времени на выяснение отношений заняло немало. А теперь вот выясняется, что пока майор воспитывал капитана Супонина, доблестные лейтенанты почти что завалили дело Пановых.

– Так. – Майор снова раскрыл материалы дела. – Как убийцы попали в квартиру, выяснили?

– Нет. Эксперты говорят, следов взлома не обнаружено. Посторонних отпечатков пальцев на дверях тоже нет.

– Вижу. Сегодня я снова беседовал с Максимом Пановым. С его слов выходит, что в последнее время никаких неприятностей в семье не было. Значит, стоит проработать версии заказного убийства. Заодно выясните, какими проектами в последнее время, скажем, в течение полугода, занималась на телевидении Арина Панова. Не было ли у нее конфликтов с кем-то из героев передач. Телевидением займется Грязнов. А вам, Денис, я поручаю разработку окружения Панова. Барышников по-прежнему за вами. Далее. Надо выяснить вот какой момент. У кого кроме хозяев были комплекты ключей от квартиры Пановых. Я сомневаюсь, чтобы супруги были так легкомысленны, что впустили в квартиру собственных убийц.

– Почему? Может, это были их знакомые? – пожал плечами Денис Рюмин.

– Разумеется, мы будем рассматривать все варианты, но мне что-то плохо верится, что кто-либо из знакомых Пановых способен сперва пытать, затем изнасиловать хозяйку дома и зарубить обоих супругов топором. Если бы их убили простым выстрелом, другое дело. Но топор? Нет. Эта версия мне кажется маловероятной, – покачал головой майор. – Также я сомневаюсь, чтобы супруги сами впустили в квартиру убийц. Опять-таки исходя из предположения, что они не были с ними знакомы. Согласитесь, они не похожи на легкомысленных идиотов, которые на ночь глядя открывают двери малознакомым людям. А потому проверьте, у кого имеются ключи от квартиры Пановых. У домработницы они определенно есть. А заодно выясните, не терял ли кто из них свой комплект ключей в последнее время. Это касается и самих убитых.

– Ясно, – делая пометки в блокноте, кивнул Никита Грязнов.

И откуда только у майора берутся все эти идеи? Ведь еще двадцать минут назад, пока они с Денисом его ждали, они сидели и рассуждали о том, что следствие зашло в тупик. Никаких версий нет. Из подозреваемых – один алкаш. И нет ни ниточек, ни зацепок. И вот появляется майор, три минуты слушает их жалкое, полное безнадежной тоски мычание и закидывает их вполне здравыми, перспективными с точки зрения следствия заданиями. Только успевай поворачиваться. И ведь что удивительно: и майор, и Никита, и Денис Рюмин изучали одни и те же материалы по делу, но при этом у них с Рюминым полный мозговой паралич, а у майора куча идей. В чем секрет? В том, что они дураки, а он умный? Обидно как-то. Наверное, все дело в опыте, утешил себя Никита.

Когда лейтенанты были отправлены на задания, Станислав Дмитриевич смог наконец-то по-настоящему приступить к обдумыванию дела.

Что было в этом деле самым удивительным? Способ и орудие убийства. Топор. Для сельской местности такой выбор был бы естественным. Топор имеется в каждом дворе. Но вот в городе… Неизвестно, откуда он взялся, и нести его неудобно, большой. Заметный. Нет, конечно, купить его и в городе не проблема, но вот зачем? Специально для убийства? Убийца хорошо владеет топором? То, что к убийству готовились, было абсолютно ясно. Полиэтилен, скотч, все принесли с собой, знали, что пригодится. Почему «принесли»? Никаких свидетельств того, что убийц было несколько, сыщики не обнаружили, но по косвенным признакам Станислав Дмитриевич понял, что их было не меньше двух.

Итак. Убийцы принесли с собой полиэтилен и топор. Значит, у них с собой была большая сумка, и их было как минимум двое. И этих двоих никто в подъезде и во дворе не видел, почему?

А может, они пришли заранее, часа за два, и прятались на чердаке? А в квартиру вошли у хозяев на плечах? Возможно, но маловероятно. Точнее, маловероятен такой способ проникновения в квартиру. А вот чердак надо осмотреть. К тому же проверить, не явились ли они в подъезд через чердак.

Мысль майору понравилась, и он сделал для себя пометку.

Далее. Кто и зачем убил Пановых? Это заказ? Непохоже. Пановых достаточно было просто застрелить. В лихие девяностые, возможно, кто-то и попытался бы с помощью паяльника выбить из состоятельного семейства тайну, где они хранят накопления. Но ныне, когда все нормальные люди хранят сбережения в банках, а особо состоятельные и сообразительные в заграничных банках, подобные «наезды» бессмысленны. И хакера нанять для выяснения номеров счетов гораздо полезнее, чем отморозка с топором.

Значит, это самодеятельность. Кто-то не очень далекий, продвинутый и утонченный охотится за материальными ценностями, скажем так, за «сокровищем», которое не хранится на банковском счете.

Интересно. Когда Максим Панов сказал майору о том, что в их семье нет ценностей, что все они были проедены в блокаду, майор ему поверил. А возможно, чтобы Максим Панов не знал о семейных тайнах, о сокровище?

Маловероятно. Но теоретически возможно. А что, если владение этим «сокровищем» связано с какой-то постыдной для семьи историей? В этом случае Пановы-старшие могли до поры до времени и не посвящать сына в суть вопроса. Они были еще молоды, полны сил и умирать не собирались.

Н-да. А убийцы ребята наглые и по-своему неглупые. Топорик подкинуть спящему в кустах алкашу сообразили, не побоялись. И топорик, кстати говоря, не из новых. Старый топорик, сообразил Станислав Дмитриевич. Его не в магазине покупали. А следовательно, можно предположить, что как минимум один из убийц проживает за городом! Пока момент не существенный, но в дальнейшем этот факт при вычислении убийцы может стать решающим.

Станислав Дмитриевич с удовольствием крутанулся в кресле и, отметив, что на улице снова полил мелкий, тоскливый дождик, коими их так баловало нынешнее лето, вернулся к своим размышлениям.

– Итак. А что итак? – подстегнул мыслительный процесс майор, и мысль зашевелилась.

Максим Панов говорил, что его прапрабабка была фрейлиной. Надо бы покопаться в родословной семейства Пановых, возможно, у них имеются обиженные родственники, которые, в отличие от Максима, о сокровище знают и очень в нем нуждаются. И в стремлении добыть его готовы на крайние меры. Версия была несколько притянута за уши, но вполне жизнеспособна.

Итак. Подведем итоги. Первая версия. Заказ. Кому-то помешал Сергей Борисович Панов. Убийство обставили мудрено, чтобы сбить следствие со следа. Слабовато, но проверить стоит. Далее, месть какого-то психа Арине Пановой. Задела его чувства или честь в своей передаче. Это вероятнее, учитывая способ убийства. Третья версия: сокровище. Исключительно высосанная из пальца, но наиболее логично ложащаяся в картину преступления. Четвертая версия, также ничем не подтвержденная: месть любовника или любовницы, опять-таки человека психически нездорового. И пятая – водитель Павел Барышников, тут возможны и месть, и заказ, и ограбление, и сокровище. Пока что, пожалуй, все.

Есть с чем к начальству на доклад пойти, криво усмехнулся Станислав Дмитриевич. Но и только.

Глава 8

9 июня 2018 г. Санкт-Петербург

С самого утра Максим отправился в больницу. К счастью, он обладал хорошей памятью и помнил, в какой больнице и в каком отделении лежала бабушка. Дальнейшее было делом техники.

Больница была приличной. Одной из лучших в городе, ремонт, состояние палат и прочие бытовые мелочи соответствовали современным требованиям. Оставалось выяснить, как обстоят дела с персоналом.

На посту не было ни души. Максим, который, надев бахилы, беспрепятственно проник в нужное отделение, огляделся и взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Очевидно, идет обход, а медсестры выполняют назначения врача. Он прошелся взад-вперед по отделению и, никого не обнаружив, снова вернулся на пост. Очевидно, его предположение было ошибочным и никакого обхода нет.

Он отыскал глазами сестринскую и решительным шагом направился туда.

– Добрый день, – оглядев закусывающих возле круглого стола девиц, поздоровался Максим. Вид его располагал к беседе. Дорогой костюм, приятная наружность и уверенное выражение лица производили на противоположный пол неизменно приятное впечатление. Впрочем, красавцем Максима назвать было сложно. Хоть роста он был и высокого, но сложением худощав, волосы жидковаты, нос длинноват, глаза… так себе глаза. Маловыразительные. Но кто обращает внимание на подобные мелочи, если при встрече с мужчиной в нос ударяет запах успешности и денег. И хотя Максиму было еще далеко до статуса отца и его доходов, и уж конечно ему не светило стать олигархом, на фоне сотрудников городской больницы он выглядел принцем на белом коне. Точнее, на «Мерседесе». А потому его не выгнали и не посоветовали строгим голосом закрыть дверь с той стороны. А почти вежливо спросили:

– Что вы хотели?

– Я бы хотел поговорить с лечащим врачом. Моя бабушка лежала в вашем отделении недели две назад.

– Как фамилия? – не слишком вежливо поинтересовалась самая старшая из присутствующих в сестринской дам. Полная, с высветленными волосами, в голубом рабочем костюме.

– Болотникова. Аглая Игоревна, – охотно сообщил Максим.

– Да нет. Врача как фамилия?

– А, простите, не помню. Этим вопросом занималась мама, – это слово далось Максиму с трудом, а на глазах его едва не выступили слезы. – Но сейчас ее нет. А мне очень важно получить консультацию. Я не возражаю против платной.

Такая покладистость сподвигла даму оторваться от стула.

– Даже не знаю, чем вам помочь, – вздыхала она, направляясь на пост. – Когда, говорите, ее выписали?

– Ее не выписали. Она умерла. Здесь, в отделении, – неохотно пояснил Максим, чувствуя, что эта информация не прибавит медсестре энтузиазма.

– Умерла? – тут же нахмурилась она. – Тогда чего же вы хотите?

– Уж поверьте, не скандала, – успокоил ее Максим. – Мне просто нужно уточнить у врача кое-какие детали, и все. – Он опустил руку в карман и извлек оттуда заранее приготовленную бумажку. Бумажка была ярко-оранжевой, приятно похрустывала, и медсестра не устояла.

Пять тысяч исчезли в ее кармане, а в распоряжении Максима оказались фамилия, имя и отчество лечащего врача.

Разумеется, можно было бы поехать домой, разыскать бабушкину выписку из больницы, медицинское заключение о причинах смерти, выяснить таким образом фамилию врача и официальную версию бабушкиной смерти, но заставить себя отправиться в квартиру родителей Максим не смог, а потому пришлось идти более извилистым и дорогим путем.

– Да, я помню вашу бабушку, – сразу же обрадовал Максима лечащий врач, еще довольно молодой, но какой-то оплывший, неряшливый и загнанный на вид. С помятым лицом и кислым его выражением. – Она лежала у нас около недели. Не знаю, зачем ее вообще к нам доставили. Состояние ее было вполне приличное, мы даже никакой особой терапии не назначали. Так, витамины, общеподдерживающие препараты, ничего особенного.

– Отчего же тогда она умерла?

– Знаете, иногда бывает, что пожилые люди, вырванные из привычной среды, испытывают на новом месте стресс. Например, проснулся ночью, не может понять спросонья, где он. Полученный стресс может резко ухудшить состояние, вплоть до инфаркта или инсульта. Очевидно, с вашей бабушкой произошло что-то подобное.

– А что показало вскрытие?

– Вскрытие? – переминаясь с ноги на ногу, вяло переспросил эскулап, засовывая короткопалые ладони в карманы несвежего халата. – Вскрытия, скорее всего, не было. Ваша бабушка была очень пожилой женщиной, скончалась в больнице, все и так было понятно.

– Вы не волнуйтесь, я не собираюсь устраивать скандал или судиться с больницей, просто я хочу разобраться для себя. Что же все-таки произошло?

– А мне бояться нечего. Она умерла ночью, дежурил другой врач. К нему и обращайтесь, – беззаботно пожал плечами доктор.

«Ах, вот почему ты так спокоен и разговорчив! – наконец-то осознал Максим. – С тебя спросу, значит, никакого. Мило», – разглядывая молодого пофигиста от медицины, размышлял он. Но внешне свои чувства он никак не проявил.

– Значит, вы не в курсе, что именно произошло с бабушкой?

– Нет.

– А как фамилия вашего коллеги, дежурившего в ту ночь?

Врач задумчиво пошевелил чернявые кудлатые волосы на макушке, но так и не вспомнил, даже очередная пятерка не помогла. Но зато он вспомнил медсестру, дежурившую в ту ночь, и она, на счастье, оказалась сегодня на дежурстве.

– Слушаю вас, – кокетливо улыбаясь и потряхивая собранными в задорный хвостик волосами, проговорила медсестричка Оля.

Огорчать это милое, легкомысленное создание было жаль, но выхода у Максима не было.

– Олечка, я по одному очень важному и не совсем приятному вопросу, – приступил он к делу. – У меня умерла бабушка, это случилось в вашей больнице, тридцатого мая и как раз в ваше дежурство. Мне бы очень хотелось узнать подробности. – И помедлив секунду, добавил: – Если бы я знал, что мне придется беседовать со столь очаровательной девушкой, я бы захватил цветы.

Олечке вступление понравилось. Она чуть разрумянилась и спросила:

– А как фамилия вашей бабушки?

– Болотникова, Аглая Игоревна. Она лежала в отдельной палате. Приятная такая, с голубоватыми волосами, очень интеллигентная старушка.

Тут лицо девушки заметно помрачнело, она как-то сразу замкнулась, было видно, что бабушку она вспомнила и что воспоминание это настроения ей не улучшило.

– Простите, я не помню такую.

Но Максим не был расположен глотать всю чушь, которую наверняка попытаются ему втереть сотрудники больницы, и уж тем более Олечка.

– А я уверен, что помните, – беря девушку за локоть и заглядывая ей в глаза инквизиторским взглядом, проговорил Максим. При необходимости он мог быть очень жесток. Даже с такими вот Олечками.

– Вы что? Отпустите меня! – Олечка попыталась вырваться и стала озираться по сторонам в поисках поддержки.

К счастью, Максим успел выманить ее из отделения на лестницу, а тут не было ни души. Все: и персонал, и больные, и родственники – предпочитали пользоваться лифтами.

– Увы. Улизнуть не выйдет, помощи ждать неоткуда, – плотоядно улыбаясь, заключил Максим. – Кричать не советую. А теперь шутки в сторону. Я знаю, что бабушкина смерть была странной и внезапной. И хочу знать, что именно случилось в ночь ее смерти. Честно, подробно, без уверток. Обещаю, что я не буду никому мстить, подавать в суд на вас, на врача, на отделение и так далее. Но знать правду я хочу. Ваша очередь. – Все это время Максим неотрывно сверлил Олечку взглядом, так что деваться ей было некуда.

– Да не знаю я ничего! Честное слово, не знаю! – В голосе медсестры звучали противные плаксивые нотки. – Мы когда прибежали, она уже мертвая была.

– Так. Кто мы и что значит прибежали? Почему вам понадобилось бежать?

– Мы – это я и Павел Генрихович. Это врач дежурный, – заливаясь румянцем от ушей до пяток, пояснила Олечка.

– Хорошо. А почему бежали? – не ослабевая хватки, спросил Максим.

– Ну, сигнал вызова прозвучал, мы и побежали.

– Не сходится. Если бабушка лежала в палате одна и сама нажала кнопку вызова, вы не могли не успеть. Простая логика. Так что же произошло?

– Мы правда бежали, – пряча глаза, уверяла Олечка. – Как только услышали, сразу и побежали.

– Значит, услышали не сразу, – заключил Максим. – Потому что на посту вас не было, а были вы с Павлом Генриховичем… в ординаторской, – догадался он, а затем догадался, чем занимались Павел Генрихович и Олечка в ординаторской той самой ночью. – Что, одеваться долго пришлось? Пока услышали, пока оделись, сколько же это времени прошло?

– Да вы на что тут намекаете? Какое вы имеете право! – встрепенулась Олечка, но Максим не дал ей перейти в наступление.

– На вашу связь с дежурным врачом. Но это не мое дело. Развлекайтесь как хотите. Через сколько минут после вызова вы оказались в палате? И пожалуйста, без увиливаний, я, как вы заметили, очень настойчив и проницателен.

Было видно, что Олю это разговор тяготит и пугает, но деваться девушке было некуда.

– Не помню, через пять.

– А точнее?

– Может, через десять или пятнадцать, – пискнула Оля и с ужасом взглянула на Максима.

Максиму потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы не врезать девушке по хорошенькой мордашке. Но бить женщин он был не приучен, к тому же такой поступок, кроме угрызений совести и стыда, ничего бы не дал. Бабушку уже не вернешь. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Что вы увидели в палате?

– Ваша бабушка не шевелилась, а лежала, как-то выгнувшись, глядя перед собой. Павел Генрихович тут же принялся ее реанимировать, а я побежала за аппаратурой и препаратами, но было уже поздно.

Выругаться Максим себе тоже не позволил, хотя и очень хотелось.

– Что необычного вы заметили в отделении, когда шли к палате? Может, в самой палате было что-то необычное?

– Да что мы могли разглядеть, мы же неслись сломя голову! – весьма убедительно воскликнула Олечка, но Максима провести не удалось.

– Вспоминайте, Оля. От этого зависит финал нашей истории, – снова впившись в нее пристальным, прожигающим взглядом, велел Максим.

– Ну, я не знаю, – ныла Оля, но было видно, что на сей раз она реально пытается вспомнить события той ночи. – А что вас интересует?

– Все. Рассыпанные в коридоре лекарства. Больной, шаркающий в свою палату. Непринятый вызов на бабушкином телефоне. Упавший цветочный горшок в холле. Все что угодно.

– Ну, вроде бы, когда мы шли в палату, кто-то из больных шел в сторону лифта. У нас по вечерам только дежурное освещение в коридорах, очень слабый свет. Я еще помню, мельком удивилась, кому это не спится по ночам.

– Больной? Это был мужчина?

– Да.

– Высокий, низкий, тощий, толстый, какой?

– Пожалуй, довольно крепкий мужчина, не старый, роста среднего или даже высокого. И знаете, кажется, он был не в пижаме и не в спортивных штанах, у нас так большинство пациентов ходит, а в джинсах.

– А волосы у него какие были – кудрявые, рыжие, черные? Может, он был лысым?

– Не знаю. Он в капюшоне был, знаете, кенгурушка такая с капюшоном.

– Очень интересно. Откуда он направлялся к лифтам?

– Как раз из того конца коридора, куда мы бежали. Но мы бежали по одной стороне отделения, ну, то есть поста, а он обошел его и двигался параллельно нам. Да может, он и не к лифтам направлялся, а просто мимо шел, в ту часть отделения, что за лифтами. Но я не очень присматривалась. Мы торопились.

Ржали вы на ходу и тискались, мрачно подумал Максим.

– Хорошо. В самой палате вы ничего странного не заметили? Думайте, Оля.

Оля снова наморщила лобик, потея от усилий.

– Да вроде нет. Ну, предметы какие-то на полу валялись. С тумбочки, кажется, упали. А больше ничего. Ну, так больная могла сама их нечаянно спихнуть, когда… Ну, вы понимаете.

– Ладно. Вы сказали, что сразу же побежали за аппаратурой и препаратами, – напомнил девушке Максим.

– Да.

– Этот тип в капюшоне еще был в коридоре?

– Нет.

– Может, вы слышали звук отъезжающего лифта?

– Нет. Да мне и не до того было, – укоризненно заметила Оля, и на этот раз Максим ей поверил. Но Оля все же наморщила лоб и усиленно пыхтела, стараясь вспомнить. – Вроде я слышала лифт, потому потом и решила, что тот мужчина к лифтам шел, а не просто так по отделению прогуливался.

– Хорошо. Теперь я хочу поговорить с вашим Павлом Генриховичем.

– А его нет. Он в отпуске. Как раз позавчера ушел, – с облегчением сообщила Оля. – Вернется только двадцать второго.

– А какую причину смерти указали в заключении? – спросил напоследок Максим, отпуская наконец-то Олин локоть.

– Я не знаю. Заключение писали без меня, но думаю, ишемическая болезнь сердца. У пожилых это часто случается.

– А сами что думаете?

Оля смущенно молчала, глядя себе под ноги, потом неохотно выдавила:

– Мне показалось, ее что-то напугало. Так сильно, что сердце не выдержало. Лицо у нее было такое, – пояснила она. – Но это все равно из-за больного сердца, – не преминула добавить медсестра.

Еще бы, с такими эскулапами. Девицу он наконец отпустил, всучив ей на прощание визитку с напутствием, если что вспомнит, пусть обязательно позвонит. А заодно присовокупил пять тысяч, чтобы простимулировать ее к действию.

Больше в больнице беседовать было не с кем. Вот если бы бабушке делали вскрытие… А так…

И каков был результат посещения больницы? – сам себя спросил Максим, садясь в машину. С бабушкиной смертью что-то нечисто. Правда, совершенно непонятно что.

Кому могла настолько помешать бабуля, что за ней ночью пришли в больницу, да еще напугали до смерти? Точнее, что могло понадобиться от нее, что такого она могла знать?

Реально о каких-то семейных драгоценностях, как намекал майор? Но если бы они были, бабушка наверняка рассказала бы о них маме.

Максим хлопнул ладонью по торпеде. Так же подумали и убийцы и явились к родителям с тем же вопросом, где спрятаны сокровища. А майор, кажется, не дурак, или он просто запрограммировал Максима на определенную версию?

Нет. Это чепуха. Майор о бабушкиной смерти ничего не знает, никуда он Максима не направлял. И вообще, вряд ли захочет, чтобы Максим лез в расследование и путался у оперов под ногами.

Да, но если ценности были, почему о них не сказали Максиму, Маше? У них в семье не было тайн друг от друга. Да, возможно, когда они были маленькие или недостаточно зрелые, говорить не стоило, но сейчас-то он вполне себе взрослый ответственный человек. А может, не хотели, чтобы он проболтался Аньке? Не доверяли ей? Но тогда должны были хотя бы Маше сказать. Уж Валерия в ненадежности обвинить было сложно, да и родителям он нравился. Что ж, Маша приезжает сегодня, вот они и поговорят.

Так что же ему делать сейчас? Максим взглянул на часы. Надо бы заехать в банкетный зал, внести предоплату за поминки и проверить меню. А там видно будет.

– Станислав Дмитриевич, по ключам. Комплекты ключей кроме самих Пановых имелись у их сына, домработницы и матери Пановой, которая умерла недели за две до убийства. Домработница ключи не теряла. Теряла хозяйка месяца четыре назад. После этого сменили один из замков, тот, что попроще, тот, который внутри двери крабом на четыре стороны расходится, менять не стали, проще было дверь сменить, к тому же у них сигнализация, – подробно докладывал Никита.

– Отлично, – похвалил майор. – Надо выяснить, где сейчас находятся ключи супругов Пановых и комплект бабушки. Где он был, когда она попала в больницу, и куда делся потом. Что с ключами Панова-младшего?

– Пока не знаю, еще не звонил ему.

– Поторопитесь, а то мы и к Новому году с этим делом не закончим. Что еще?

– По поводу Пановой, я был у нее на работе. По словам сотрудников редакции, врагов у нее не было, завистники были, но мелкие. Программа была посвящена творчеству звезд нашей культуры, в основном ориентирована на классику. Ничего обидного в этих передачах для их героев не было, скорее наоборот. Со многими Арина Панова дружила и вне эфира. Ее общественный статус это позволял. Никаких скандалов или любовных шлейфов за ней не тянулось. С подругами ее пока еще не встречался, но на сегодня назначил несколько встреч, – с ноткой неудовольствия сообщил Никита.

– А что вы такой кислый, дамы неприятные?

– Очень уж важные, такие занятые – не подойди, – обиженно пояснил опер.

– Ясно. Давайте-ка я сам с ними побеседую. А вы займитесь осмотром чердака и криминалиста с собой возьмите. Только не Марту Львовну, она по чердакам лазать не захочет, пока там труп не появится.

– Есть, – повеселел Никита.

– Идем дальше. Что с коллегами Панова? – сдержал неуместную улыбку майор.

– Тут вообще глухо. Там такие моржи! Что им Следственный комитет, за неделю на прием запишись и еще полдня в приемной отсиди, – вяло отрапортовал Денис. – Только вот с секретаршей и смог поговорить, да еще с одним мужиком, давний друг Панова, он в судоходной компании работает, тоже шишка. Но встретиться не отказался.

– Как на него вышли?

– Через секретаршу.

– Хорошо, Денис. Дальше.

– На работе у Панова тишь да гладь. Неприятностей сейчас у компании нет, есть рабочие трудности, которые она преодолевает в рабочем режиме. В среде руководства и акционеров тоже все мирно. Личностных конфликтов у Панова ни с кем не было, даже с подчиненными.

– А вот это ты молодец, что не только о сильных мира сего расспросил, – одобрил Дениса майор, и тот аж засветился от гордости. Авдеев подчиненных хвалил нечасто и исключительно за дело, а потому похвала его была особенно приятна. – Итак, что с подчиненными?

– Конфликтов с подчиненными у Панова не было. Во всяком случае, в последнее время.

– Подробнее.

– Некоторое время назад у них в фирме работал некий Цаплин Иван Александрович, по словам секретарши, очень амбициозный человек. Работал он начальником какого-то департамента, она говорила, и я записал. Ну, вот и случилось так, что Панов его несколько раз на искажении каких-то данных поймал. Тот, чтобы продвинуться, какие-то данные подтасовывал, Панов его на этом подловил и выпер из компании с очень нехорошими рекомендациями. Тот скандалил, пытался скомпрометировать самого Панова, но, естественно, безуспешно. Панов ему был не по зубам, в общем, вылетел из компании, и все. На этом история закончилась.

– А что у супругов Пановых было на личном фронте? Крепкая здоровая семья? – поинтересовался майор.

– С Пановой пока не ясно. На работе у нее романов не было, а вне работы – пока не разобрался, – напомнил Никита.

– А у Панова?

– Секретарша говорит, случались у него несколько раз несерьезные увлечения, не в ущерб семейной жизни, – сообщил Денис.

– Это как?

– Ну, по словам секретарши, Панов жену очень любил, уважал, никогда не забывал о праздниках, всяких датах, сам всегда выбирал подарки и цветы, она говорит, это показатель. Но вот легкие увлечения у него случались.

– Интересно, а эти женщины тоже считали увлечения легкими или претендовали на что-то большее? Панов мужчина состоятельный, статусный, лакомый кусок для любительниц красивой жизни, – задумчиво проговорил майор.

– Насчет того, что думают девицы, я пока не в курсе, но несколько телефонов мне секретарша дала, как раз три последних случая, – не без удовольствия сообщил Денис.

– А откуда они у секретарши?

– Панов ей доверял, и когда был особенно занят, поручал ей иногда предупредить любовниц об отмене свидания.

– Очень хорошо, Рюмин. Продолжайте работать.

– Значит, с вас, Никита, чердак, заодно проверьте, нельзя ли проникнуть в дом с соседнего чердака, меня очень смущает всякое отсутствие свидетелей. Вы, Денис, занимаетесь любовницами, ну а я побеседую с подругами покойной Пановой. Ах, да. Никита, выясните, где находятся ключи покойной матери Пановой и где они были, пока та лежала в больнице. Это важно. Все, за дело.

Никита с Денисом вытянулись по струнке и дружно покинули начальственный кабинет.