Текст книги "Мария из Брюгге"

Глава четырнадцатая
Дизель

Они свернули с дороги и направились в глубь заснеженной пустынной местности. Александр вел за поводья Белогривую. На ней сидели Мария и Павел. Нина шла рядом, для страховки рукой поддерживая детей. Вокруг расстилались безжизненные поля с пожухлой редкой травой, выглядывающей из-под тонкого снежного покрова. Где-то недалеко виднелись высокие холмы, запорошенные снегом. Каменистая равнина переходила в рытвины, потом опять в равнину. Далее следовали каменистые возвышения разрушенных строений.

Семья передвигалась медленно и осторожно. Здесь давно никто не ходил и каменистая неровность затрудняла ход Белогривой.

Они отошли уже довольно далеко от основной дороги, как вдруг за одним из холмов появилось высокое строение из цементных блоков.

– Это здесь, – будто что-то вспомнив, сказал Александр.

Он помог детям спуститься с лошади, подошел к разрушенному зданию и стал внимательно осматриваться. Наконец, определив нужное направление, подал знак двигаться за ним и пошел вдоль каменных стен направо. Вокруг лежали разбитые каменные плиты, брошенные друг на друга, отчего идти было тяжело, ведь их приходилось обходить.

Неожиданно семья вышла на каменистую ровную площадку и, по знаку Александра, остановилась. Их взору открылся наполовину заваленный бетонными плитами проем в стене. Другая его часть зияла огромной черной дырой – остатки главного входа в таинственное здание.

– Ух ты! Надо же! Потайной ход! – в восторге закричали дети и бросились туда.

– Стойте… Это опасно! Я должен всё проверить. Ждите меня здесь, – остановил дочку и сына Александр.

– Нина, оставайся с детьми. Я пойду посмотрю, что там.

Все трое присели на камень, а мужчина, осторожно перешагивая через цементные обломки, исчез в проеме входа. Время тянулось бесконечно. Мария с Павлом, прижавшись к матери, с нетерпением вглядывались в черную зияющую дыру.

Наконец, в проеме появился Александр, на его лице сияла улыбка:

– Всё хорошо… здесь безопасно!

Выйдя из проема, он огляделся. На территории перед входом почти не было камней и разрушенных блоков, она представляла собой довольно ровное поле. Всё вокруг было тихо и спокойно. Серое небо, легкий мороз, безветренно – как будто природа замерла, прислушиваясь к малейшему нежелательному звуку.

Действительно, откуда-то издалека донесся еле уловимый стук копыт подкованной лошади. Он был настолько слабым и далеким, что услышать его мог лишь человек с необыкновенно чутким слухом. Александр направился к Белогривой, которая мирно паслась неподалеку от строения, пытаясь хоть что-то найти в промерзлой траве, и достал из кармана сухой хлеб. Белогривая потянулась губами к его руке.

– Это последняя краюшка для тебя, всё, что осталось. Прощай, Белогривая! Возвращайся домой!

Александр нежно обнял ее за шею и погладил по косматой светлой гриве.

– Домой…

Белогривая медленным шагом, нехотя стуча копытами, направилась, огибая разрушенное строение, в сторону дороги.

– Дети, Нина, идемте скорее! Времени совсем мало.

Они вошли в здание. Их ноги ступили на абсолютно ровную бетонную поверхность. Тусклый дневной свет, струящийся от входа, освещал каменные стены и бетонный пол, а далее царила темнота. Зрение быстро привыкло к сумрачному освещению. Мария подняла глаза и увидела высокий каменный свод. Всё помещение было похоже на огромную длинную кишку. У стен стояла какая-та брошенная техника, лежало и висело множество спутанных проводов, было много чего-то такого, чего Мария никогда не видела и поэтому не понимала, зачем оно нужно…

Они, пройдя еще немного вперед, оказались в полной темноте. Нина, достав из мешка, что дала ей Хельга Суэн, свечку, зажгла ее с помощью коробка спичек. Мерцающий свет отразился от каменных стен.

– Смотрите под ноги. Вон там, впереди, начинается железная шпала. Это я так называю длинную металлическую палку, лежащую на полу и уходящую куда-то вперед. Нам нужно идти по ней.

Нина светила на шпалу, и они медленно продвигались.

– Стоп! – Александр взял у жены свечку и попытался разглядеть получше, что там, впереди.

Прямо на середине пути и буквально посреди шпалы стояло нечто непонятное. Это было трудно описать словами. Мария такого никогда не видела.

– Папа, что это? – наперебой вскричали дети.

– Это железная машина. Она поможет нам.

Они прошли вдоль длинной машины. Сбоку находилась лестница, ведущая наверх, к маленькой металлической дверце. Александр поднялся по ней и открыл дверь, обнаружив там небольшую платформу. Нина подняла Марию и подала ее Александру. Он, благодаря своему огромному росту и длинным рукам, смог легко подхватить девочку. Мария оказалась на площадке внутри машины. Александр точно так же перенес Павла, а затем помог подняться Нине.

Всё происходящее казалось детям настоящим волшебством.

– Эта старая шахта сослужит нам большую службу. На таком дизеле мы сможем проехать по шпалам через весь тоннель. Он ведет на Брюгге, и наше спасение – именно это место. Мы близки к цели. Мы все молодцы. И на этом прекрасном поезде поедем в чудесную сказочную страну Брюгге. Да?

– Да-а-а-а-а-а!!! – весело закричали Мария и Павел.

Они разместились в вагоне дизеля на передних сиденьях. Перед ними отрывалось большое овальное обзорное окно. Александр чем-то пощелкал, и в железной машине в один момент вспыхнул яркий свет. Фары освещали дорогу впереди, уходящую в далекую черноту пустого пространства. Фантастическая махина, управляемая Александром, медленно тронулась, постепенно набирая скорость. Они спокойно и неторопливо ехали на этом неимоверном для детского сознания дизеле.

Чем дальше продвигались, тем больше было воды на бетонном полу. В каких-то местах дороги она затопляла шпалу, и там они ехали с еще большей осторожностью. Странно было то, что в этом тоннеле, да и в самом дизеле, в котором, судя по всему, давно никто не ездил, воздух оставался чистым и свежим. Видимо, это было связано с устройством тоннеля и дизеля. По мере их продвижения воздух приобретал особенный запах – будто где-то совсем недалеко была Большая вода…

Нина развернула поклажу, и они наконец-то смогли пообедать. А потом Мария и Павел уснули в мягких креслах, укачиваемые монотонным ходом дизеля и мягким постукиванием колес. Тук-тук-тук-тук-тук…

Мария почувствовала, что снова стала легкой как пушинка. Ее тело взлетело высоко под своды тоннеля и понеслось далее – всё выше и выше. И вот она уже летит над заснеженными холмами. Глядя вниз, она увидела, как всадник, укутанный в черный плащ, подъехал к разбитому и забросанному камнями после взрыва входу. Он слез с коня, подошел – и как-то сразу обмяк, всем своим видом являя крайнюю степень отчаяния. Мария увидела, как он устало присел на большой камень и закрыл руками лицо, скрытое капюшоном. Его вороной, внезапно обретя свободу, поскакал обратно к дороге и приблизился к Белогривой, которая медленно брела в сторону дома. Они с любопытством и одновременно недоверием обнюхали друг друга и, резко сорвавшись с места, поскакали один за другим, как это умеют только дети и животные.

Мария рассмеялась, глядя на лошадей, поднялась еще выше и укуталась в туманную прохладную дымку.

Девочка крепко спала и не услышала, как дизель остановился, а ее и Павла подняли с сидений заботливые родительские руки. Она не видела, как их вынесли из тоннеля на воздух. Солнце уже давно зашло за горизонт, вокруг было темно, и дети продолжали крепко спать. Прекрасный сказочный город, что расстилался перед ними, еще не открылся их взорам. Они увидят его позже – завтра, когда проснутся.

Глава пятнадцатая
Незнакомка

На сегодня занятия закончились. Мария положила тетрадь в тряпичную сумочку и вместе с детьми направилась к выходу

– Мария, останься. Мне нужно поговорить с тобой, – голос настоятельницы Регины остановил девочку, и она вновь послушно села на стул. – Я давно хотела сделать это.

Тон матушки был добрым и ласковым, как и весь ее облик: черное длинное платье, полностью скрывающее все части тела, на голове – белое покрывало на убранных волосах. Ее серые глаза светились ласковым светом и смотрели на смущенную Марию.

– Как твой брат, Павел? Я каждый день молюсь за его здоровье!

– Спасибо, матушка. Все мы надеемся на его скорое выздоровление.

Настоятельница присела на стул рядом с Марией и заботливо, по-матерински, взяла ручки воспитанницы в свои. Как можно более строго – насколько была способна эта необыкновенно добрая женщина, осторожно подбирая слова, приступила к давно назревшему разговору:

– Ты, наверно, догадываешься, зачем я тебя оставила? Ты, особенно в последнее время, очень невнимательна на уроках. Твоя душа где-то всё время витает, а ведь учение очень важно для тебя, для всех детей. Ты должна получить образование, несмотря на тяжелый для вашей семьи, да и для всех других ребят, период. Мне бы не хотелось особенно выделять тебя среди остальных, во всяком случае публично. Остальные нуждаются в помощи и поддержке, может, даже больше, чем ты и твой брат, хотя бы потому, что они лишены родительской заботы. Правда, мы и наш монастырь стараемся найти им семьи и вполне в этом успешны, слава Богу. Но ты не должна пользоваться моей добротой и особым отношением к тебе. Я делаю всё возможное, чтобы все воспитанники и ты в том числе, получали от меня заботу и внимание в равной мере. Замечаю, что ты на уроках занята чем-то помимо освоения тех важных знаний, которые должна получать.

Мария смотрела на женщину своими большими светло-карими глазами с радужным желтым отсветом. Крупная тяжелая слеза покатилась по ее щеке. Настоятельница замолчала.

– Матушка настоятельница, я не хотела вас огорчить, видит Бог. Я стараюсь. И буду еще больше стараться, чтобы не расстраивать вас.

Своей мягкой и всегда теплой ладонью настоятельница ласково смахнула слезу с щеки девочки.

– Ну всё, хорошо. Не плачь. Мне совсем не хочется этого. Я просто хочу, чтобы ты серьезно относилась к учебе и все остальные занятия оставляла дома. Покажи, чем ты так сильно увлечена? – лицо женщины приобрело хитрое, лукавое выражение. – Я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет.

Мария смутилась, раскрыла тряпичную сумочку и, порывшись в ней, достала листы, сшитые в альбом.

– Вот, это то самое… – и как-то неуверенно протянула его настоятельнице.

Матушка раскрыла альбом, и восторженное «Ах!», будто легкий укол, тоненькой иголочкой пронеслось по комнате. На рисунке в небе среди облаков парила чайка. Она была словно живая, хотя нарисованная обычным карандашом. Настоятельница переворачивала страницы, и ее взору открывались знакомые домики Бегинажа: огромные вязы, что растут на территории в центре монастыря, и церковь святой Элизабет.

– Это ты рисовала? – не веря своим глазам в сомнении спросила настоятельница Регина.

– Да. Я! – подтвердила Мария и протянула руку к альбому, чтобы забрать его.

– Погоди, я же не всё посмотрела.

Настоятельница отвела альбом к себе и открыла последнюю страницу: мост через водную гладь, грациозный царственный лебедь, спокойно проплывающий вдоль стен монастыря. Матушка внимательно разглядывала картинку. Затем она с явным огорчением, даже с внутренним ужасом посмотрела на Марию, и в голосе её послышалось еле скрываемое раздражение:

– Я много раз предупреждала, что нельзя выходить за стены монастыря. Это очень опасно для вашей семьи. Ты даже не представляешь насколько.

– Матушка, я больше не буду. Обещаю стараться!

Мария залилась слезами.

– Всё, всё, хватит. Дай обещание больше не огорчать меня и не покидать пределы монастыря. Помни: Бегинаж – единственное спокойное место, которое защищает вас уже почти четыре года. Ты удивительна! Я подумаю, как помочь тебе в твоем увлечении рисовать. А ты, со своей стороны, обещай мне быть послушной и старательной ученицей на уроках и заниматься этим увлечением не во время занятий. Ты не будешь сидеть, спрятавшись за спины других детей. Я, несмотря на твой высокий рост, посажу тебя поближе к себе и буду теперь тщательно присматривать за тобой на занятиях. Ты меня поняла? Всё, иди.

Настоятельница погладила Марию по голове и ласково улыбнулась, как бы давая понять, что аудиенция окончена.

– Спасибо, матушка Регина! – Мария улыбнулась в ответ, легко выдохнула, убрала альбом в сумочку и вышла из дома.

Солнышко ласковыми лучами покалывало ее недавно заплаканные глаза и щёки. Она шла мимо дома настоятельницы, мимо церкви святой Элизабет и вдоль белых домиков с красными кирпичными крышами в направлении своего дома, как вдруг услышала фырканье и стук копыт подкованной лошади. Девочка обернулась в направлении звука, в сторону старых высоких вязов, что росли на огромном лугу по центру Бегинажа, и замерла в восхищении от увиденного.

Сквозь чащу вязов в направлении к Марии на белой лошади ехала молодая девушка. Она то и дело скрывалась за толстыми стволами деревьев и вновь появлялась, как по волшебству. Мария смотрела на ее приближение будто на невероятное чудо. Золотистые волосы незнакомки выбивались из-под кепи, на ней было платье наездницы, в руке – хлыст. Она остановила лошадь неподалеку от Марии, оставаясь на травяном лугу и не заезжая на дорожку. Лицо расплылось в лучезарной улыбке, обнажая ровные белоснежные зубы. Весело рассмеявшись, будто они были давно знакомы, она… вопросительно замерла, ожидая чего-то в ответ. Так они и стояли, внимательно разглядывая друг друга. Незнакомка продолжала лучисто улыбаться, время от времени почему-то посмеиваясь.

– Ты узнаёшь меня? – прервала она молчание.

– Нет, – неуверенно ответила Мария.

А должна узнать? Мария еще внимательнее вгляделась в облик наездницы. Девушка была необыкновенно красива, но, видит Бог, совершенно не знакома ей.

– Ты меня не узнаёшь? Ну, погляди внимательнее. Узнала?

Незнакомка как будто растерялась. В ее голосе послышалась обида.

– А мы знакомы? – еще больше смутилась Мария.

– Ну да, конечно! Меня ты знаешь… меня все знают… Узнаёшь?

– Нет, не узнаю, – уже уверенно ответила Мария, – напомните мне, мефрау, где мы познакомились?

Наездница перестала улыбаться, и на ее лице отразились грусть и разочарование:

– Ну, не помнишь… ну и ладно… Может, когда-нибудь и вспомнишь.

Она, слегка хлестнув лошадь, стала удаляться от Марии.

– Мефрау, а вы кто? – крикнула девочка вслед наезднице.

Та ничего не ответила, проехала мимо церкви и остановилась у дома настоятельницы. Она сошла с лошади и отвела ее под дерево – свободно пастись на траве. Затем, подойдя к дверям дома матушки, без стука и приглашения открыла их и вошла внутрь.

Мария еще какое-то время постояла в недоумении и направилась дальше, к своему, пожалуй, самому маленькому из всех белому домику с красной кирпичной крышей.

Глава шестнадцатая
Бегинаж

Павел болел уже давно, с самого приезда в Бегинаж.

Впрочем, он никогда не отличался крепким здоровьем. А с того времени, как наши герои нашли приют здесь, будто закрылся в себе и не желал включаться в игры с Марией. Да и с другими ребятами, проживающими тут, не общался.

Много детей прибывало в монастырь. Никто не знал, откуда они и кто их родители. Никто особо и не вдавался в подробности, словно все и так знали причину. Со временем почти всех распределяли по семьям. Они, обретя родной кров и заботливых маму с папой, постепенно забывали, что было до их приезда в Брюгге.

В тот период времени, когда Мария и Павел с родителями получили приют в монастыре, детей там было множество. В каждом домике Бегинажа селились по шесть-семь детишек. А всю заботу о них взяли на себя настоятельница Регина и ее послушницы-бегинки. Они организовали школу в домике настоятельницы, чтобы воспитанники выучились грамоте, математике, Божьему слову. Вначале именно бегинки монастыря заменили им родителей. Со временем детей стало поступать всё меньше и меньше, и на сегодняшний момент их уже практически не было. Большинству нашли новые семьи. Свою миссию по спасению детей Бегинаж с большим трудом, но почти выполнил.

Регина понимала: в скором времени наступит тот день, когда последний ребенок найдет свою приемную семью. Бегинаж опустеет, умолкнут детские крики, утихнет беготня, жизнь здесь войдет в свое обычное русло. Этот день был не за горами. В Бегинаже осталось не больше десяти детей – вместе с Марией и Павлом. Каждый день они приходили к настоятельнице Регине на занятия. Та уже самостоятельно, без помощи бегинок, могла справляться с их обучением. Мария с братом и со своими родителями занимали один из самых небольших домиков с внутренним двориком рядом со входом в Бегинаж. Этот домик им предоставила Регина – в ту самую ночь, когда семья появилась в Бегинаже с письмом от Хельги Суэн, адресованным настоятельнице. Она внимательно его прочитала и ни слова не говоря, требовательным жестом приказав следовать за ней, проводила их в этот домик. Отперев дверь, заметила, что, по-видимому, Сам Господь явился ей недавно в ее молитвах и указал не занимать этот дом – на всякий случай, пока не явится высшее знамение. Оно пришло, и Регина рада поделиться Божьей помощью. Так они получили пристанище на целых четыре года.

Мария оказалась словно в сказке. Необыкновенно красивое таинственное место увлекло ее с самого начала. Уютные домишки, расположенные внутри кругового периметра монастырской стены и в центре – огромный зеленый луг со старыми многовековыми вязами, перемежающимися совсем молодыми, недавно посаженными взамен погибших. Она каждый день гуляла и играла с девочками. Единственное, что огорчало ее, – приказ настоятельницы: ни ей, ни Павлу нельзя выходить за пределы монастыря, в отличие от других детей, имеющих полную свободу передвижения.

Но это вовсе не расстраивало Павла. Он очень изменился. Как будто какая-то темная тень поселилась в его сознании. Стал нелюдимым и не хотел ни с кем общаться. Целыми днями сидел в своей комнате, не желая никуда выходить и пропуская занятия в школе. Теперь он был очень замкнутым и полностью погрузился в свои мысли, поэтому Нина только и делала, что заботилась о нем, предоставляя Марии полную свободу для наслаждения прекрасными моментами детства.

Александр каждый день рано утром уходил в город и возвращался поздно вечером. Из разговоров родителей Мария знала, что у отца есть работа, а те немногие деньги, которые он зарабатывает, как-то обеспечивают их содержание.

Девочка увлеклась рисованием, поэтому однажды отец принес ей небольшие листы, сшитые в альбом, и простые карандаши. Она рисовала всё, что окружало ее: домики, вязы, церковь, своих маленьких друзей, но стеснялась этого увлечения и никому не показывала альбом, кроме своей матери. Нина сама очень хорошо рисовала, поэтому поправляла рисунки дочки. Так Мария и получала основные навыки в рисовании – через Нину.

В последнее время состояние Павла ухудшилось – он часами смотрел в одну точку и не двигался. Только иногда мальчик приходил в себя, с удивлением оглядываясь и не осознавая, где находится. Он почти перестал кого-либо узнавать и принимать пищу. Нина ухаживала за ним, как за грудным ребенком, и к ночи валилась без сил от психологической тяжести, обрушившейся на нее. Она всё время молилась и была на грани нервного срыва. Их часто посещала матушка Регина – настоятельница монастыря. Обе женщины за эти годы подружились, а душевная поддержка Регины с их совместными молитвами, конечно, давала обеим надежду на скорое выздоровление Павла.

Отец в этот вечер вернулся как обычно поздно, в особо приподнятом настроении. Сначала он зашел в дом к настоятельнице Регине и о чем-то поговорил с ней. Потом пришел домой и долго шептался с Ниной, чтобы дети не услышали их разговора.

Мария лежала в постели своей дальней комнаты. Разговор с Региной и удивительная встреча с незнакомкой всё время вертелись у нее в голове. Какая странная девушка! И где она должна была видеть ее? Девочка пыталась перебрать в голове все свои встречи и знакомства, что она помнила за годы проживания в Бегинаже, но не могла ничего вспомнить, кроме бегинок и время от времени прибывающих новых детей. Однако никто из них и отдаленно не напоминал ей наездницу. «Нет. Я точно ее не знаю», – утвердилась в своих мыслях Мария и закрыла глаза.

Девочка ощутила, как привычное чувство истомы пробежало по телу. Оно стало воздушным и легким, будто парящая в небе чайка. Мария поднималась всё выше и выше, беспрепятственно пролетая сквозь потолок, крышу – и дальше вверх… Под ней расстилались дома. Мария почувствовала, как знакомый прохладный ветерок нежно щекочет ее щёки, игриво треплет длинные волосы. Она полетела вместе с ветром, будто они были самыми близкими друзьями и давно не виделись, поэтому хотели многое друг другу рассказать. Ветерок направил ее полет куда-то в сторону от ночного города, и она с легкостью согласилась пуститься в воздушное путешествие. Они пролетели над городом, над каналами и мостиками. А ветерок увлекал ее всё дальше и дальше – нетерпеливо и настойчиво.

Мария вдруг увидела, что под ней уже нет ничего, кроме огромного безбрежного водного простора. Вода была везде, как единый организм, – океан гудел и шипел. Слышались всплески волн, бьющихся друг о друга, словно они ссорились и тут же разбегались, чтобы вновь наброситься друг на друга, хвастаясь своей мощью. Марию рассмешила их борьба. Девочка весело любовалась их играми, пока не увидела далеко на воде что-то хорошо знакомое. Корабль плыл, рассекая волны, как нож рассекает масло. Он был со спущенными парусами и потому не сразу различим в темном водном пространстве. Только два маленьких светящихся красных огонька спереди и сзади него позволили, хоть и не сразу, заметить судно. «Какой красивый!» – в восторге произнесла Мария, и ее слова подхватил ветер, шепотом повторяющий их всё быстрее и быстрее, разнося далеко по воде в нарастающем шторме. Мария вдруг осознала, что она и есть ветер, и закружилась над кораблем в веселом танце, расплескивая и поднимая волны всё выше и выше. «Ах, как хорошо и как весело! Я ветер! Я ветер!» Девочка устремилась к кораблю.

Увидев чуть поблескивающий огонек в маленьком окошке, она подлетела к иллюминатору и заглянула в него. Ее глаза встретились с глазами незнакомого ей мальчика. Он смотрел в окошко на приближающийся шторм, и его взгляд выражал испуг и ужас. Мальчик что-то шептал – одними губами, что-то непонятное. Постепенно он стал произносить слова отчетливее. И она прочитала наконец по его губам: «Мария! Мария! Мария! МАРИЯ!» Какой-то незнакомец всё более ясно, всё громче и громче называл ее имя.

Девочка открыла глаза. Было раннее субботнее утро. Ее разбудила Нина, как обычно поглаживая по голове. Мягкий ласковый голос вернул путешественницу из сновидений:

– Мария, доченька моя, просыпайся! Моя дорогая, вставай! Папа идет в город и берет тебя сегодня с собой. Ты должна быстро собраться, чтобы не задерживать его.

Боже мой, какое счастье! Папа берет ее с собой? Это что-то невиданное, такого не было за все годы.

– А как же матушка настоятельница? А если она узнает?

– Она знает. Мы с ней договорились. На выходные дни папа будет брать тебя с собой. У него новая работа. Ты можешь эти два дня проводить с ним вместе.

Мария быстро вскочила с кровати и стала умываться и приводить себя в порядок. Самым сложным в таких сборах были волосы Марии, очень длинные и густые вьющиеся золотистые пряди. Когда Нина расчёсывала дочку, она всегда любовалась золотистым солнышком в ее прическе. Мать получала необъяснимое наслаждение, дотрагиваясь до головы дочери. Под ее руками они превращались в шелковое покрывало.

– Ты – моя сказочная принцесса, – в восхищении произносила Нина, заканчивая свою кропотливую работу.

Сегодня она причесывала дочку как можно быстрее. Не стала особо ничего придумывать, просто по возможности быстро заплела волосы Марии в две косы, перевив их алыми лентами.

– Ну вот, всё готово. Быстрее одевайся и беги! Позавтракаете в кафе. Папа ждет тебя во дворе.

Мария как ошпаренная вскочила со стула. Она быстро натянула темное монастырское одеяние: длинное платье и ботинки – и выбежала из дома во двор Бегинажа. Завернула к выходу. Там, под аркой, ее ждал отец. Увидев Марию, он протянул к ней руки в знак приветствия, желая подхватить и обнять. Девочка кинулась к нему. Отец поймал ее, высоко поднял своими сильными руками, и они весело рассмеялись.

– Ну вот, Мария, сегодня ты увидишь что-то очень волшебное! Тебе, я думаю, понравится, – он опустил ее на землю и взял за руку. Они быстрыми шагами прошли под аркой, пробежали по перекинутому мостику через озеро и направились в волшебный город Брюгге.