Текст книги "Прочь, тоска! Остаться самим собой"

Прочь, тоска!
Остаться самим собой
Юлия Цхведиани

Редактор В. Павлов

Корректор О. Лисичкина

Дизайнер обложки И. Коршунова

Титульный лист М. Верхоланцев

Благодарности:

Автор сердечно благодарит

всех читателей!

Иллюстрация на обложке – Pixabay.com

Шрифт Sans Serif 11 Centered

Возрастной ценз 18+

Книга издаётся по технологии

печать по требованию

© Юлия Цхведиани, 2023

© И. Коршунова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-9075-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОВЕСТИ и РАССКАЗЫ

НИКТО НЕ ЗНАЕТ…

«Partir, c’est mourir un peu» —

«Уезжать – это немножко умирать».

Французская пословица

 
Никто не знает наперёд,
Кого и с кем судьба сведёт:
Кто будет друг, кто будет враг,
А кто знакомый, просто так,
 
 
Кто осчастливит, кто предаст,
Кто отберёт, кто всё отдаст,
Кто пожалеет дел и слов,
А кто разделит хлеб и кров.11
  Вячеслав Урюпин.


[Закрыть]
 

– Лена! Давай, произнеси красивый тост, как ты умеешь.

Голос раздался с другого конца стола. За огромным старинным столом на даче, в гостиной, расположились многочисленные друзья Лены. Странно, но среди друзей и подруг сидели друг с другом все три ее мужа: Гена, Максим и Сергей. Стол был уставлен разнообразными закусками, по-летнему яркими овощами; в центре стола красовалось огромное блюдо с фаршированной рыбой. Рыба с большой головой, глазами из черных маслин и усами из веточек укропа утопала в прозрачном золотистом желе, через которое просвечивали зеленые листики петрушки, узорчатые срезы оранжевой моркови и малиновой свеклы.

«Очень странно, – припомнила Лена, – фаршированную рыбу я готовила последний раз лет двадцать назад!»

– Лена! Ну что же ты молчишь? Мы ждем тоста. Не терпится уже попробовать твою рыбу!

Лена проверила, у всех ли гостей налито вино в бокалах. Вон, у девчонок пустые бокалы, надо попросить Сергея налить им вина. А где Сергей? Куда он вдруг делся? Лена еще раз взглянула на гостей. Что за ерунда: кому-то двадцать, кому-то сорок, а кому-то шестьдесят лет, но ведь все мы одного возраста! Бред какой-то… А что это за праздник? Нет, не помню. Что за повод для такой масштабной встречи?

– Леночка, ну что же ты молчишь, дорогая, произнеси наконец тост!

– Ребята! Как я рада видеть вас всех у себя на даче! Какие вы все молодцы, что выбрались. Я очень вас всех люблю! Вы все – лучшая часть моей жизни! Я хочу поднять тост за всех вас, будьте здоровы, живите долго-долго и не забывайте меня!

Лена проснулась от непонятного тревожного сна в три часа ночи, вся в поту. Муж спокойно спал. В комнате было душно и тихо. Она села на край кровати и стала припоминать сон.

– Утром напишу на салфетке, что приснилось и сожгу. Господи, это же какое-то средневековье… Какой-то кошмар, – прошептала она.

– Что это было? Чтобы ОНИ все сразу собрались у меня на даче за одним столом… Некоторые из них друг друга и в глаза не видели, не были даже знакомы. Живые и мертвые одновременно. Призывают что ли они меня к себе? Ах, это все наверняка от духоты… Надо открыть форточку и выпить теплой воды. Она так и сделала, легла, но заснуть уже не смогла…

Образы друзей возникали один за другим…

1. Вика и Лена

Конец 60-х

Родители Лены и Вики работали в одном научно-исследовательском институте, а это означало, что девочек в школьные годы отправляли в один и тот же ведомственный пионерский лагерь, где они прибивались друг к другу. Вика училась в школе с углубленным изучением французского языка, она рассказывала Лене про корсаров; а Лена училась в школе с углубленным изучением английского языка и рассказывала Вике про героев Эдгара По и Агаты Кристи. И так несколько лет подряд.

Им исполнилось по 14 лет. Они уже были взрослыми для пионерских лагерей, но родители не хотели, чтобы девочки болтались летом в душной Москве и все же вновь отправили их на первые две смены в казенный дом под названием «Пионерский лагерь», а в августе взяли с собой в отпуск.

В начале сентября девочки встретились в Парке Горького – погулять и обменяться впечатлениями от августа, проведенного на море. На центральной аллее им встретилась пожилая цыганка.

– Красавицы, а давайте-ка я вам погадаю. Денежка у вас будет? На счастье…

Девочки смутились, но любопытство взяло верх.

– У нас по рублю.

– Договорились. Садитесь на лавочку. Ты– первая, давай свою левую руку, – обратилась цыганка к Вике. Ох, ждет тебя, красавица, распрекрасная жизнь, дорога дальняя в Париж, муж-иностранец, детей, сыновей, аж четверо, дом богатый, работа денежная.

Лена про себя подумала, откуда эта цыганка знает слова-то такие, как Париж? Ну да ладно, послушаю, что мне она наплетет. Рассчитывала услышать она нечто аналогичное – Лондон, Нью-Йорк, мир кино или журналистика, муж-красавец, дочки.

– Теперь, ты давай свою левую руку. А у тебя мужей будет трое, сыновей от них трое, а маяться будешь лет аж тридцать. Все.

– Что-то вы коротко как-то. А дальше-то что? – разволновалась Лена.

– А дальше я не знаю. Давайте мне свои рублики, я пошла, а то у меня тут работы много.

Девочки отдали цыганке деньги. И остались сидеть на лавочке. Лене хотелось сказать Вике, что все эти гадания – чушь собачья, что цыганка все это выдумала, но Вика была в таком прекрасном расположении духа, что Лена пожала плечами и еще раз повторила про себя то, что касалось ее, чтобы не забыть: «А у тебя мужей будет трое, сыновей от них трое, а маяться будешь лет аж тридцать. Все!»

Конец 70-х

Девочки поступили в один и тот же институт, но в разные группы. Тем не менее, дружили и много времени проводили вместе. Вика была отличницей, подавала большие надежды. Она выступала с докладами на всех институтских научных конференциях, ее конспекты, особенно по «Капиталу» К. Маркса и по трудам В. И. Ленина, написанные каллиграфическим почерком, передавались как художественные произведения от одной подруги к другой. Подруги были несколько ленивы и в основном рассчитывали на Вику. Лена и Вика похорошели и пользовались успехом у молодых людей.

На четвертом курсе в институт приехала делегация из Франции. Гостей интересовала организация процесса обучения. Амбициозный ректор для сопровождения делегации пригласил лучшую студентку с прекрасным к тому же знанием французского языка – Вику. Среди членов делегации был молодой журналист и фотограф, худенький высокий юноша, элегантно и модно одетый, с аристократическими манерами. В СССР такие молодые люди встречались редко. Он внимательно слушал перевод Вики о лучшем в мире советском образовании. Где-то в коридоре, он полушепотом спросил Вику, не устроит ли она ему небольшую экскурсию по Москве. Вика кивнула в знак согласия. Собственно, с этой экскурсии и начался их роман. Вика сразу же поразила Жиля, а именно так звали журналиста, своим интеллектом, знанием истории и культуры своей страны и своего города. Ну это еще было понятно, а вот историю Франции, ее культуру – поэзию, прозу, кинематограф, – русская девушка знала ничуть не хуже. Вот это было удивительно. Кто она такая? Откуда, когда, а главное, зачем в этой закрытой от всего мира стране было нужно ей копить эти, казалось бы, бесполезные знания? Жиль не верил своим глазам и своим ушам:

– Какая очаровательная брюнетка с умными карими глазками! Очень одухотворенная девушка!

Таких уникальных девушек Жиль не встречал даже в Париже. В Москве им довелосьпровести один-единственный вечер. Обменявшись адресами, ребята договорились переписываться.

Переписка была интенсивной, она продолжалась полгода. Жиль ждал Викиных писем с нетерпением, они были не просто интересны и грамотны, они были маленькими художественными произведениями. Он с гордостью показывал каждое письмо своим родителям. Родители удивлялись и постепенно тоже проникались симпатией к этой таинственной незнакомке. Отец Жиля был известным бизнесменом, а мать театральным режиссером. Жили они в престижном районе Парижа, а кроме этого, были обладателями еще небольшого поместья на Луаре, доставшегося им в наследство от бабушек и дедушек. Наконец, Жиль прилетел в Москву с тем, чтобы сделать Вике предложение, познакомиться с ее семьей и увезти ее навсегда в Париж.

Предсказание цыганки для Вики начало сбываться. Ей пришлось пережить отвратительные моменты. Ее, отличницу и гордость института, затаскали по разным инстанциям, обвинили в предательстве Родины и, наконец, выгнали из комсомола на общем собрании и в присутствии всех ее подруг. Устроили эту прилюдную показательную порку, естественно, специально, чтобы всем дать острастку и чтобы другим не повадно было зариться на мужчин из враждебного буржуазного мира, будь они хоть журналисты, хоть фотографы.

Диплом Вика еле защитила. На кафедре пытались ее растоптать, но не получилось; в конце концов, сжалились и поставили смешное «хорошо». Меньше не могли, это дало бы повод подвергнуть их преподавание международной критике. С честью выдержав это «аутодафе», Вика улетела с Жилем в Париж, чтобы счастливо жить и рожать сыновей, как было ей предопределено цыганкой.

2. Лена и Гена

Москва, конец 70-х

Вскоре и Лена вышла замуж. Со своим будущим мужем она познакомилась на концерте Геннадия Хазанова в Театре Сатиры, куда не без труда достала билеты для себя и для мамы. Для Хазанова этот концерт был последним. В зале присутствовал крупный партийный функционер, устроивший шумный и прилюдный разнос артисту сразу после концерта и на фоне бурных аплодисментов зрительского зала. После этого Хазанову было запрещено выступать в Москве. После концерта «прибитая» скандалом публика медленно потянулась к гардеробу. Глаза у всех были опущены, и абсолютному большинству было неприятно и стыдно сознавать, что несмотря на то, что концерт всем понравился, оказалось достаточно выступить с критикой одному высокопоставленному мерзавцу, и никто не поддержал артиста, никто за него не вступился. В гардеробе Лена помогала маме надеть пальто. И вдруг какой-то симпатичный парень вызвался помочь и маме, и ей самой. Лена поблагодарила услужливого молодого человека, который и стал впоследствии ее первым мужем. Звали его, по чистому совпадению, тоже Геннадием, как и Хазанова.

Брак этот был случайным, как, впрочем, и многое в нашей жизни, и… мучительным.

Родители Гены отсидели в лагерях сначала в 30-х, а потом повторно в период последних сталинских репрессий 50-х годов. Оба были осуждены как шпионы. Какие шпионы? Но таких несчастных, пострадавших из-за чьих-то завистливых наветов, в то время было очень много, десятки миллионов. Они вышли на свободу в 1953 году, после смерти параноидального тирана, родив Гену еще в лагере, но на свободе не успели долго пожить. Оба были больными и измученными после тяжелых испытаний. Сначала ушел его отец, а через год ушла и мать. Сына растила бабушка, врач по образованию, еще дореволюционной закалки. Они жили в центре Москвы в комнате коммунальной квартиры с двумя другими семьями. Гена рос красивым, образованным мальчиком с прекрасными манерами, но при этом, избалованным бабушкиной любовью и вниманием. Лагерную жизнь он естественно не помнил. Бабушка пыталась ему рассказывать про ужасы войны и репрессий, но его не интересовали эти печальные истории, он сразу убегал играть во двор с ребятами. Гена ходил на секцию фехтования, представлял себя гусаром или мушкетером. Его больше привлекала романтическая литература, кино, красивая жизнь. Про родителей никому ничего не рассказывал, говорил, что они рано ушли из жизни, чем вызывал определенную к себе жалость. После окончания школы, он поступил в медицинский институт на радость бабушке. Но вскоре бабушка умерла, а Гене надо было выживать. Сначала он продавал припрятанное бабушкой от соседей столовое серебро: так, по ложечке, по вилочке. Потом на продажу пошли старинные монеты и открытки, позже – фарфоровые чашечки, так обожаемые бабушкой. Она так любила при жизни баловать Геночку – единственного оставшегося у нее родного человека: каждое утро варить и подавать дорогому внучку в кровать кофе со сливками, и непременно – в фарфоровых чашечках дореволюционного немецкого производства. Гена распродал весь столовый сервиз в розницу, не представляя его реальной стоимости, дошло дело и до часов, а также до пары старинных картин. Вечерами он сидел за круглым столом, накрытым плюшевой скатертью, и вздрагивал от каждого очередного призыва соседей идти драить общественный унитаз и ванну.

Ему совсем не нравилась такая жизнь. Оставалось лишь доучиться, он дал бабушке такое слово, а потом – потом продаться какой-нибудь богатой невесте, желательно еврейской национальности, и свалить из СССР в Израиль или куда угодно.

После института Геннадий получил распределение в городскую больницу города Звенигорода – работать терапевтом в приемном отделении. Денег у него хватало только на еду и на кое-какую одежду, благо целыми днями он был в казенном белом халате. На дорогу уходило все свободное время. Читал приключенческую литературу в электричке, набитой до отказа пенсионерами. Пациентами были, в основном, старики или алкоголики. В перспективе его ожидала только деградация и нищета. А из нищеты все выбираются по-разному.

Гена начал присматриваться. Вокруг было полно невест, но предложить девушкам, которые ему нравились, он мог очень немногое. Машины, квартиры, дачи, устойчивого дохода – ничего у него не было; музыкальных и драматических талантов тоже не было.

Рядом со Звенигородом был замечательный академический городок, где со сталинских времен жили уцелевшие академики с женами и детьми. Туда Гена и подался на охоту за богатыми невестами. Он часто прогуливался по аллее, спускался к Москва-реке, в местном клубе играл в настольный теннис и биллиард.

Постепенно Гена познакомился с местными жителями, молодыми ребятами. Как-то раз в выходной его пригласили на академическую дачу. Семья академика сидела на веранде и попивала чай с душистыми свежими листьями смородины и мяты. Угощали гостей домашним печеньем и вишневым вареньем, а затем все семейство село играть в настольные игры: сначала в лото, а потом, когда старики разошлись по своим углам, молодежь стала расписывать пульку. Играли на интерес. Гена в первый раз в жизни играл в преферанс, конечно, проигрывал, ничего толком не понимая в игре, пытался заучивать пословицы и поговорки к каждому карточному ходу, карты тасовал медленно и неумело, но игра ему очень понравилась. В какой-то момент он посмотрел на часы: надо было успеть на электричку, а так не хотелось тащиться в Москву. Хозяева, видимо, уловили в его глазах это настроение и пригласили переночевать у них. Парень он был симпатичный, скромный с хорошими манерами, к тому же местный доктор. А на утро пришли девчонки, звать ребят купаться на реку. Среди них совершено случайно оказалась и Лена, которая приехала в гости к своей подруге. Гена сразу же вспомнил ее по тому вечеру в театре, куда он попал по случайному билету, который был подарен ему пациентом.

«Вот она, удача, – обрадовался он. – Симпатичная внучка академика!»

И просчитался, так как Лена была не внучкой академика, а «всего лишь» дочкой нищего профессора, еврея по национальности, который, возможно, и мог бы стать академиком, если бы не пресловутый «пятый пункт».

Но Гена всего этого пока не знал, спрашивать ни у кого не решился и с таким напором начал ухаживать за Леной, что та готова была сдаться и пойти за него замуж при первом же предложении его руки и сердца. Они начали встречаться в Москве по выходным. На красивые свидания с Леной Гене нужны были средства. Он решил зарабатывать деньги игрой в преферанс. Он внимательно ознакомился с правилами игры, выучил всякие дурацкие поговорки и прочее, и теперь ему не хватало лишь практики. Тогда он позвонил своему бывшему однокурснику, который играл в карты на деньги в институте, напросился к нему в гости, чтобы подучиться. Он как-то живо проникся идеей игр. Никто даже не мог и предположить, что Гена окажется таким способным и азартным игроком. Уже скоро все свободное время Гена проводил за карточным столом. И когда выигрывал деньги, то сразу же звонил Лене и приглашал ее в модный бар на втором этаже гостиницы «Москва», – выпить коктейль, а иногда и поужинать, после чего можно было сходить в кино и погулять. Но, к сожалению, у Гены бывали и проигрыши, и тогда надо было долго отыгрываться или продавать последнее бабкино наследство, вплоть до уникальных кружевных перчаток, в которых она так любила ходить в Большой зал консерватории.

На работу он приходил усталым, засыпал на ходу, все путал. Руководство больницы очень нуждалось во врачах, но не в таких. Толку от него не было. В итоге Гена договорился о правильной записи в трудовой книжке и уволился. Теперь он уже играл все время напропалую. В кругу его партнеров по игре люди были разные, но не случайные. Случайных боялись, уж больно ставки были высоки. Однажды Гена сорвал огромный куш и купил у уезжающего в Израиль друга кооперативную однокомнатную квартиру, а кроме того, получил дополнительные деньги, продав соседям свою комнату в коммуналке. Продавать имущество было делом нелегальным, но в кругу своих карточных приятелей Гена уяснил, что можно жить и нелегальной жизнью, и даже вполне успешно. Оформив по блату документы в качестве работника скорой помощи при какой-то больнице, он постепенно превратился в профессионального игрока, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сам Гена считал игру вполне достойным делом и уж ни в коем случае не заболеванием. Со временем он полностью отдался своему пороку, но до поры до времени мало кто знал или догадывался об этом. Это была его тайна. Где он играл и с кем, тоже мало кто знал. Проигрывал он больше, чем выигрывал. Но так и не признавался себе в своей болезни, оправдывая ее тем, что каждый мужчина должен к чему-то стремиться, содержать свою семью, вот и он тоже старается, как умеет и как у него лучше получается. Один-единственный баснословный выигрыш окончательно вскружил ему голову и сделал его полностью одержимым игрой.

Со временем он разобрался, что семья Лены была не совсем та, что он себе представлял и о чем он мечтал, вовсе не богатая. У них были другие ценности – все члены семьи любили и уважали друг друга. Это было для них самым важным.

– Деньги – дело наживное, – окончательно решил Гена, – а Леночка – чудесная девушка!

Он влюбился в нее и вскоре сделал ей предложение.

Празднования свадьбы, как таковой, у них не было. Был организован торжественный обед у Лены дома по этому случаю, на котором Гена произвел очень приятное впечатление на подруг Лены. Красивый, высокий, остроумный, но немного замкнутый. Наивная Лена даже и не подозревала, чем он будет заниматься почти каждую ночь. Он говорил ей, что специально будет брать в больнице ночные дежурства, чтобы больше зарабатывать денег. А про то, чтобы уехать из страны, он уже ни с кем не говорил, а позже вообще забыл об этом.

Дома о работе Гена говорил мало, почти не говорил, научных статей не читал и не писал, профессионально не развивался, к новым должностям не стремился. В семье профессора создавалось странное ощущение, что ни свою специальность, ни свою работу Гена не любит.

Родители Лены при всей своей любви к дочери не вмешивались в ее личную жизнь, целиком и полностью доверились ей в ее выборе, а сами толком не стали разбираться, что же собой представляет этот парень. Папа и мама рассуждали:

– Родных у Гены нет, теперь у него новая семья, их семья. У него есть своя квартира, которую он очень редко сейчас посещает. Он работает врачом в больнице, все время востребован. Однако, он ведет какой-то странный ночной образ жизни, а днем отсыпается. Замучили его, молодого специалиста, в больнице ночными дежурствами. Парень не пьет и не курит. Симпатичный, хорошо образован, Лену любит, дарит ей время от времени дорогие подарки. Но он ее почти не видит, ему всегда некогда. И что же это тогда за семейная жизнь? Кому нужны его внешность, его манеры, его деньги, если он едва пересекается с Леной? Почему-то нет в их молодой жизни ни кино, ни театров, ни отпусков, ни прогулок. На друзей Лены у Гены тоже никогда нет времени. Странная какая-то у них жизнь.

Что-то было здесь не так…

Однажды утром Лена, почти в отчаянии, спросила Гену, о чем он больше всего в жизни мечтает. Он закатил глаза и выдал смешную, как ей тогда показалось, тираду.

– Если бы ты знала, как я хочу проснуться однажды вечером в гостинице Лас-Вегаса, элегантно одеться, выпить коньяку и непременно, чтобы со спелым персиком, пройтись по освещенной центральной многокилометровой Стрип, улице сплошных шикарных отелей и казино…

Всю ночь напролет играть в рулетку и выиграть миллион долларов, и тогда….

– И что – тогда? – спросила Лена. – Такое впечатление, что ты без меня посмотрел какой-то американский фильм. И что —тогда?

– Вот выиграю миллион, тогда и будет тогда.

Но было уже поздно мечтать про «тогда», Лена была уже беременна старшим сыном. Родился чудесный мальчик, которому дали имя Виктор. А Гена в тот сложный для молодых родителей период проигрался в пух и прах. Он отдал за долги все оставшиеся после бабушки ценности, вынужден был, как он потом признался, утянуть у Лениных родителей раритетные книги и старинный ковер, хранившийся на антресолях. От бесконечных долгов Гена решил скрыться в своей пустой квартире. А кредиторы пришли за деньгами к родителям Лены. Вот тут-то все секреты Гены и открылись.

Лена намучилась с Геной, уговаривала его бросить это свое болезненное увлечение ради себя и сына, подсовывала ему всю ей известную литературу про игроков, пыталась уговорить его улететь на «историческую родину» со всей ее семьей, но было слишком поздно… Ни сын, ни Лена, ни ее родители, ни то, что творится в стране, ни друзья, ни еда, ни комфорт – ничто более не трогало Гену. Он был давно и неизлечимо болен игроманией.

Первый развод состоялся.