Текст книги "Прочь, тоска! Остаться самим собой"

Идиллия заканчивалась ближе к ночи. Строго по расписанию Клаус не только ел, пил, читал газеты и книги, путешествовал, он также строго по расписанию только в субботу пытался Женю страстно любить. Только по субботам и только по расписанию…

Первое очарование зарубежной жизнью у Жени быстро прошло. Она хотела активности, работы, и не только по дому, она мечтала заняться туристическим бизнесом, хотела стать независимой, освоить автомобиль, передвигаться самостоятельно по городам. Мечтала о доброй и большой собаке, о пушистой и ласковой кошке. Хотела то, хотела это…

А Клаус хотел увеличения семьи. Он думал о своей предстоящей обеспеченной старости. Денег он Жене давал мало, на кофе и на что-то, в самом крайнем случае. Это что-то было очень мизерным. Слава богу, Женя не болела, и ей не нужна была медицинская страховка. Женя думала, что будет свободна в своих тратах, но она ошибалась. Во все магазины Клаус ходил вместе с ней. Он интересовался стоимостью всего, что Жене требовалось: нижнего белья, верхней одежды, обуви, косметики. Об украшениях Женя даже и не заикалась. Клаус подарил ей на свадьбу золотое кольцо с бриллиантом, цепочку и серьги, это было по его соображениям более, чем достаточно. Жене не надо было покупать ничего в дом, все до мелочей покупал Клаус. Это была совсем не та жизнь, которую себе придумала Женя.

Однажды в кафе, заслышав русскую речь, она подсела за столик к паре русских немцев из Казахстана. Они эмигрировали в Германию, были беспечны и счастливы, работали в сфере услуг. Ребята были очень простые, но не скучные. Женя стала приглашать их домой, когда они были свободны, чтобы поболтать и попить кофе до возвращения Клауса. Они, со своей стороны, в свободное время приглашали Женю к себе в съемную маленькую квартирку. Их немецкий был чудовищный, французский они вообще не знали. Везде говорили на русском языке, как-то существовали. Незнание языка их совсем не смущало. Они рассказывали, что турки, которых полно во Франкфурте, ни слова не знают по-немецки и прекрасно там живут.

Клаусу не нравилось это знакомство, продукты в холодильнике стали заканчиваться к четвергу. Клаус стал вынимать из холодильника необходимые к завтраку продукты и те, что требовались для приготовления обеда, а все остальное закрывал на ключ и брал его до вечера с собой. На старой модели холодильника был замок. Женя ранее не видела подобных трюков. Она выразила свое несогласие к подобным отношениям. Клаус даже не собирался с ней спорить. Он только сказал, что так будет лучше для всех, и что он-то доподлинно это знает. Женя вытерпела, ее самооценка и так была уже ниже плинтуса.

В разгар следующих рождественских праздников Женя пригласила в гости свою подругу, самую легкую на подъем, Лену с мужем и детьми. Лена с семьей на несколько дней прилетела в Германию. Клаусу очень понравились Женины друзья, особенно ее муж – Максим. Они нашли с ним общий язык и с удовольствием общались. Сыновья Лены предпочитали осматривать многочисленные елки и рыночные площади во всех близлежащих городках. Ребята пробовали новые для себя угощения, наслаждались праздничной обстановкой. Клаус демонстрировал удивительную щедрость. Всех гостей угощал и дарил ребятам новогодние подарки, упакованные с потрясающим вкусом. Мальчишки играли со старшими детьми Клауса. А Женя и Лена наслаждались общением друг с другом. Говорили откровенно. Женя спрашивала про Максима, а Лена про Клауса, девушки, перекапывая внутри себя собственные обиды, прямо смотрели друг другу в глаза и понимали, что счастье в их семьях весьма относительно. Завидовать друг другу было не в чем. Внешне все было прекрасно, а как на самом деле… Обе рыдали и смеялись, вспоминали свои беспечные студенческие годы и свои сладкие грезы о будущем.

Дни с подругой пролетели незаметно.

Женя продолжала жить, как живется, не пытаясь что-то менять. Было и много светлых периодов в их жизни с Клаусом. Они продолжали путешествовать сами и с детьми. Они побывали в легендарных европейских городах – в Амстердаме, Брюсселе, Генте и Брюгге, в Баден-Бадене, которые так любили русские писатели, поэты и художники. О каждом из них Женя могла рассказывать часами. Она посещала соборы и музеи, Клаус предпочитал прогуливаться в парках. Наконец, они запланировали путешествие в Париж, где Женя мечтала встретиться со своей лучшей подругой Наташей, ее мужем Жан Пьером, а также со счастливой многодетной семьей, с Викой и Жилем. Женя начала созваниваться с девочками. Договорились встретиться в Париже, дома у Наташи.

И вот три подруги встретились. Жан Пьера почему-то дома не было, Клаус и Жиль смотрели друг на друга как отец и сын, пытались говорить, но беседа не очень клеилась. Клаус гулял по шикарной Наташиной квартире, в надежде найти какие-нибудь технические недостатки. Наташа заказала изысканную еду в ресторане, все время уходила от прямых вопросов. Вика, после рождения третьего сына, без конца говорила только о своих детях, что совсем не интересовало в тот момент ни Наташу, ни Женю. Женя делала вид, что безумно счастлива, но девочки были уверены в обратном. В итоге за столом, вместо обсуждения своих счастливых жизней девочки переключились на жизнь, не присутствовавшей с ними, Лены и ее нового мужа, Максима. Охали, ахали, судили, рядили, прятались за жизнь Лены. Вика все беседы переключала на то, как важно, чтобы детей было много в семье. Клаус и Жиль охотно поддерживали эти разговоры. Поговорили о родителях и о том, что происходит на Родине. Вечеринка была скучная, разговоры почти ни о чем. Куда-то подевались теплые доверительные отношения. Было ясно, что жизнь всех не только раскидала, но и изменила, и что теперь очень сложно так беззаветно любить друг друга, как раньше в студенческие годы. Теперь надо выстраивать свои жизни только самостоятельно. Девочки расцеловались, обнялись. Женя расплакалась, она так ждала этой встречи. Наташа прижалась к ее мокрой щеке и тихо сказала:

– Держись, дуреха, я же тебя предупреждала…

Через год Женя родила девочку Катрин, и они с Клаусом прилетели в Москву показать внучку родителям Жени.

Женя была счастлива оказаться дома. Она скучала по Москве. А в Москве вовсю уже шли глубинные процессы Перестройки. Родители Жени, увидев очаровательную внучку, Катеньку, как они ее называли, не могли нарадоваться. Они очень хорошо относились к Клаусу, им казалось, что, слава богу, хоть кому-то в их семье повезло, имея в виду Женю. Дом, машина, достаток – им никогда ничего подобного и не снилось.

Катенька, однако, несколько дней подряд капризничала, у нее болел животик, она без конца плакала. Женю она окончательно замучила, она из-за Катрин совсем не высыпалась. Ни бабушка, ни дедушка, ни укачивание на руках не помогало. Женя все время крутилась, чтобы успокоить ребенка.

Клаус вызвался посетить ближайший рынок, чтобы купить, как он говорил, к столу правильные продукты. И Женя и Клаус забыли, куда они вернулись. Клаус спросил на всякий случай у тещи, что надо купить, и побежал менять марки на рубли. Он, увидел какую-то молодую женщину, оглядывающуюся без конца у ближайшей сберкассы, подошел к ней, спросил, где можно поменять марки на рубли. Она предложила ему свои услуги, и Клаус согласился. Обмен валюты с рук был запрещен. Но Клаусу повезло, он поменял выгодно деньги, был очень этому рад и побежал на рынок. Купив все необходимые овощи и фрукты, он вернулся домой с авоськой, полной серых бумажных пакетов, и с гордостью стал вываливать их на стол. Он не ожидал, что свекла, морковь и картошка будут покрыты липкой серой землей. Клаус был недоволен, бурчал под нос себе что-то.

Раздался звонок в дверь. Женя только что встала, не прибранная и в халате, она побежала открывать дверь. На пороге стоял Дима. Нет, не Дима, а известный герой голливудского фильма! Боже, каким он был шикарным красавцем, разодетым с таким большим вкусом! Дима! Это был он! Голубой костюм тончайшей шерсти, белая сорочка с синим галстуком, модные ботинки, очки в золотой оправе, которые ему очень шли и дополняли его образ преуспевающего бизнесмена Нового Света. В руках у него был огромный букет красных роз. Он уже на пороге протянул растерявшейся Жене цветы, обнял ее и высказал, тысячу раз заученную и проговоренную самому себе, фразу :

– Женечка, родная! Как я мог столько времени жить без тебя! Я больше так не могу, я тебя безумно любил и люблю, никому тебя больше не отдам, и я прилетел за тобой!

Сцена была как в американском кино… Женина мама, замученная непрекращающимся криком Катрин, встала, как вкопанная, обратив свой пристальный взор на Диму, Женин папа, не понимающий, что происходит, не узнавший, столь изменившегося Диму, продолжал давать советы жене, как успокоить ребенка, Женя, потерявшая дар речи, действительно очарованная Димой, и, наконец, Клаус, продолжающий вываливать на стол свеклу, особенно грязную, картошку и пучки зелени, бурчащий себе под нос что-то на немецком. Отрезвил всех очередной вскрик Катрин, и немая сцена пришла в движение. Женина мама с ребенком на руках произнесла:

– Здравствуйте, Дима, проходите, у нас небольшой беспорядок, маленькая девочка что-то у нас капризничает. А ты, Женечка, поставь, пожалуйста, цветы в вазу. И попроси Клауса не вываливать овощи с землей на обеденный стол.

Дима тоже пришел в себя и посмотрел на Женю. Иллюзии развеялись.

– Женя, это твой ребенок? А это кто?

Женя, гордо вскинув голову, ответила.

– Это моя дочь Катрин, третий ребенок в семье, а это мой муж Клаус. Проходи, пожалуйста.

Дима столько раз представлял в тюрьме эту сцену встречи с Женей, но такого развития событий он не ожидал. Он резко отступил, опустил голову.

– Нет, Женечка, я, видимо, что-то не учел, никак не могу пройти, я только на одну минуту к тебе заскочил прямо с самолета, очень устал и теперь поеду к маме. Пока, увидимся как-нибудь.

Клаус решил, что какой-то друг семьи Жени приехал специально поздравить Женю с рождением ребенка, но, к сожалению, не смог остаться с ними на обед. И правильно, не до него.

Родители Жени, покачав головой, сказали, что все она сказала ему правильно, что поздновато он заявился, раньше надо было думать.

А Женя, под каким-то предлогом, выскочила на лестничную клетку, спустилась ниже на один этаж, села на ступеньки и зарыдала. Как оказалось, она любила Диму до сих пор. Как ей жить дальше с Клаусом и с этой грязной свеклой на столе…

А Клаус, взяв еще деньги, побежал их менять, чтобы купить теперь мясо и торт. Суетливая тетка стояла на своем месте, Клаус к ней подошел во второй раз и предложил поменять по тому же курсу еще несколько сотен марок. Как только он достал валюту, их вдвоем окружили какие-то люди в камуфляже и запихнули в машину. В машине у Клауса отобрали портмоне с оставшимися деньгами, выбили два передних зуба, сняли часы, золотую цепочку и кольцо, а потом, перед тем, как выбросить его из машины, ударили чем-то тяжелым по голове.

Люди, свидетели того, как Клауса выбросили из машины в центре города, вызвали скорую помощь. Его в ужасном состоянии доставили в первую попавшуюся городскую больницу. Там его на следующий день и обнаружила Женя. Он лежал в реанимации без сознания. В реанимацию Женю не пускали. Врачи сказали, что жить он будет, сотрясение мозга сильное, зрительный нерв пострадал, но мужик он крепкий, скоро выкарабкается, правда, работать вряд ли сможет.

Пока Клаус лежал в больнице, Женя, совершенно сбитая с толку Димиными речами, решила позвонить его маме, чтобы договориться о встрече с Димой. Он довольно холодно согласился на встречу с ней. Женя, бросив на маму Катрин, помчалась к Диме. Она была готова ради него на все, развестись с Клаусом, выйти за Диму замуж, сказала, несмотря на свою гордость, что она его по-прежнему любит. Дима во второй раз оттолкнул от себя Женю. Он не любил детей, тем более чужих, они его раздражали, Женя тоже раздражала его своим прошлым. Нет, этот багаж он не собирался брать с собой в новую жизнь.

Женя уехала домой к маме в полном недоумении и обиде, больше на себя. Ей было стыдно перед больным Клаусом, перед маленькой Катрин, перед Адель и Эриком. Надо продолжать жить, как получилось. Все наладится. Больше Женя с Димой не виделись. Она встретилась с Леной, только ей она могла доверить свои тайны. Лена обняла трясущуюся от рыданий, Женю, поцеловала ее и сказала:

– Димка – предатель, он и впредь будет сволочью, вот увидишь. А лучше и не видеть и не слышать его, сейчас самое главное – надо выхаживать Клауса ради Катрин и ради себя.

Через два месяца, когда Клаус вышел из больницы, он сказал, что больше его ноги не будет в бандитской Москве, что детей он своих никогда не пустит в Россию, и что при первой возможности они втроем должны немедленно вылететь во Франкфурт.

Дима так и не стал математиком, несколько раз он предавал своих партнеров по бизнесу, проворовывался на работе в новых компаниях, играл на биржах в США и Великобритании, был в какие-то периоды сказочно богат, а в какие-то нищ, несколько раз был женат, детей у него не было, позже он организовал огромную финансовую аферу в России, был разоблачен и десять лет скрывался от следствия в Таиланде. Клаус болел долго. Работать по специальности он действительно больше не мог. Он сидел дома, во всем помогал Жене. Катрин он обожал, возился с ней, она была большим счастьем в его жизни. Старшие дети, Адель и Эрик, помогали тем, что хорошо учились, были послушными, дружили с Женей, любили Катрин и жалели отца. Похоронив через пять лет Клауса, который так и не смог окончательно поправиться после тяжелого сотрясения мозга, Женя стала самостоятельно воспитывать Катрин в Германии. В доме появилась собака и кошка, холодильник с замком был отправлен на металлолом. Женя привезла из Москвы гитару, которую ей подарила перед своим отъездом в Париж, Наташа, и заново стала учиться играть на ней. Старшие дети вели свою самостоятельную жизнь, часто навещали Катрин, Женю и ее родителей, которые теперь все вместе жили в доме Клауса. Когда все собирались вместе, Женя играла на гитаре и пела детям известные шлягеры на французском, немецком и русском языках.

6. Павлик и Галка

Конец 80-х

В компании Лены были не только однокурсницы, были и друзья друзей, сотрудники, соседи и коллеги.

На самом последнем этаже в подъезде ее дома поселилась веселая семейка, стюард и стюардесса международных авиалиний. Галка была родом из Одессы, родители ее развелись, отец остался на родине, а мать, продавец ювелирного магазина, с дочкой переехали в Москву. Галка, закончив курсы стюардесс, почти сразу оказалась на международных линиях. Ее будущий муж, Павлик, с внешностью голливудского актера, работал стюардом на тех же линиях, что и Галка. Оба услужливые, общительные, ловкие, шустрые, они немедленно познакомилась друг с другом.

Где-то в Карачи или в Сан-Паулу они переспали, сыграли свадьбу, воссоединились с Галкиной бабушкой-москвичкой и мамой в новой трехкомнатной квартире в центре Москвы.

Галка с Павликом знали всех и все в Москве. Как говорилось «у них было все везде схвачено». Они привозили заграничные шмотки, продавали их, жили вполне припеваючи. Через год у Галки умерла от рака мама. Бабушка из старых интеллигенток тихо переживала начало деменции.

Галка в тот год ушла с работы стюардессы и, как она говорила, «села на кассу» в ювелирном магазине. Но и там долго не усидела, родила сына и ушла в декретный отпуск. А Павлик продолжал летать и привозить всякие заграничные невидали.

Как раз в этот период Галка на прогулке во дворе познакомилась с Леной, обе выгуливали своих сыновей.

Галка была открытым и исключительно щедрым человеком. Она сообразила, что у Лены не самый простой период в жизни, решила ее поддержать по-своему.

Рано утром, держа в одной руке годовалого сына Леху, в другой – огромный таз овощного салата, Галка спускалась к Лене, отдавала ей салат, приговаривая, что суп она сварит позже, чтобы Ленка не возилась с едой. Конечно эти дары были не ежедневными, но очень частыми. Галка готовила прекрасно, быстро, вкусно, как настоящая одесситка. Лена была ей очень благодарна, но чувствовала себя обязанной. Лена тоже предлагала Галке помощь. Галка ее принимала. Она любила собирать народ, особенно, когда Павлик возвращался из командировок и привозил экзотическую еду.

Почти каждую неделю вечерами на последнем этаже начиналась гульба, тогда-то Галка подсовывала Леху Лене на всю ночь. Это был кошмар, так как Леха орал, не спал не в своей кроватке, приходилось бежать к Галке, но там все гуляли, были навеселе, Лехой никто не хотел заниматься. Потом Павлик опять улетал на неделю, Галка мобилизовывалась и становилась образцовой матерью. Но выпить ей чуть-чуть за обедом винца или виски – было святым делом. Выпивала она немного, маленькою рюмочку, так как потом надо было садиться за руль автомобиля с Лехой, привязанным сзади в кресле, развозить шмотки по друзьям, потом по блату выкупать дефицитные продукты, потом докупать что-то на рынке, так как Лехе и Павлику всегда нужны были свежайшие овощи и фрукты.

В один из вечеров на Галкину вечеринку был приглашен Миша, сын известной адвокатессы, Изольды Викторовны, в прошлом очень хорошей знакомой покойной Галкиной матери.

К Лене тоже часто приходили подруги, ее дом был всегда открыт. Однажды проведать ее и детей пришла Света, ее сотрудница.

Галка, как всегда в таких случаях, прибежала к Лене, с Лехой на руках, с просьбой посидеть с ним. Леха уже скулил, предчувствуя, что мама его оставит у Лены на ночь. Лена начала в кои веки извиняться, что у нее тоже гости, что сегодня она занята, указывая на Свету. Но такие номера у Галки не проходили. Она тут же сообразила, как ей надо действовать.

– Девчонки! Пошли ко мне, ребята пока сами посидят, их трое, ничего с ними не будет, я сейчас им такое принесу, они вообще забудут обо всем. Собирайтесь, я сейчас за вами спущусь.

Галка посадила Леху на ковер, на котором мирно сидел и игрался Марик. Витеньке же было строго сказано не спускать с «мелких» глаз.

Галка стремглав выбежала и через пять минут прибежала с огромным пакетом из Макдональдс.

Для детей это было нечто невообразимое. В рестораны Макдональдс нельзя было достояться. Галка притащила им Кока Колу, Биг Маки, жаренную картошку в пакетиках и пирожки с вишней.

Мальчики Лены смотрели на все эти яства с большим удивлением и предвкушением. Витя согласился на таких условиях посмотреть за маленькими ребятами, в случае необходимости – звонить Галке и маме.

Так, через Галку и Лену познакомились Миша и Света.

7. Миша и Света

Конец 80-х, начало 90-х

Каким же красавцем был Мишка! Высокий стройный брюнет с горящими огромными черными глазами. Он скорее был похож на красивого грузина, чем на еврейского юношу. Миша закончил медицинский институт, потом была ординатура, потом опыт работы в ведущей стоматологической клинике. Он стал известным врачом в Москве. Миша был очень самостоятельным молодым человеком, так его воспитала его мама, тоже очень самостоятельный известный человек в Москве – юрист, заслуженный адвокат, специалист по уголовным делам. Мишин папа рано умер, мама одна воспитывала его с раннего детства. Он должен был вырасти независимым, принимать взвешенные ответственные решения. Он таким и стал. Семья была материально очень обеспеченной.

Мама Миши жила своей активной и насыщенной жизнью. Она получила прекрасную квартиру в центре Москвы в новом доме, посещала выставки, театральные премьеры, была завсегдатаем на концертах.

В такой большой стране, как СССР, хватало криминальных уголовных дел. Мама, Изольда Викторовна, была не просто востребованным юристом, адвокатом, она была нарасхват среди известных дельцов, артистов, которые сами или их дети вляпывались в сложные схемы по выводу денег из государственной мошны к себе в карман. Она умудрялась вытаскивать гиблые для подсудимых дела, при этом она никогда не нарушала закон. Она знала и умела применять все возможные законные исключения. Были и просто кражи, убийства, наркомания. В среде советских махинаторов она была на особом счету. Ей они очень доверяли и пытались дружить на всякий случай.

Рядом в соседнем подъезде в такой же квартире, но отдельно, жил Миша. Он пользовался необыкновенным успехом у девушек. Жениться он не торопился, не хотел себя связывать какими бы то ни было узами. Все у них с мамой было хорошо, успешно, жаловаться было не на что, бежать куда-то не было никакого смысла. С деньгами, казалось, везде жить хорошо.

Света тоже была необыкновенной красавицей, такие бывают только родом из Самары, как следствие древнего пересечения дорог с юга на север, с запада на восток в России.

Блондинка с лучезарными раскосыми глазами, белоснежная кожа, тонкая талия и пышная грудь. Светочка не была высокого роста, но ее горделивая осанка делала ее высокой во всех смыслах.

Ее папу направили из Самары работать в Министерство в Москву. Света закончила московский институт иностранных языков, педагогический факультет. Изучала французский и китайский языки. Она была любимой дочкой отраслевого замминистра, известного своими жесткими принципиальными решениями, и дочкой амбициозной жены замминистра, которая работала в отраслевом и информационном институте начальником большого отдела. Светочку родители держали возле себя, то есть, ей предстояло работать в институте, где работала ее мама. Должность у Светы была – начальник переводческого отдела. Общественная нагрузка – секретарь комсомольской организации. Как раз там, в этом институте, в тот период работала и Лена.

Институт этот был удивительным, являясь прибежищем всех изгоев общества и министерских жен, которые только там числились, но практически не работали. Директором института был очень симпатичный субтильный еврей, который брал на себя безумное количество рисков, но при этом, он прикрывал своим тщедушным телом тысячу изгоев и полсотни ртов министерских бездельников. Его сотрудники в высшей степени талантливо писали все программные доклады для министров и их заместителей. Составляли статистические справочники и прочую формальную информацию, которая должна была устроить министерских бонз и Правительство СССР. В институте работали за копейки несчастные евреи, которых не брали никуда на работу, отказники, те, кого не выпускали за границу и прочие неформалы, которых приютил к себе отважный директор, прекрасно понимающий на своей шкуре, каково это, когда не на что содержать семью квалифицированному безработному инженеру, технологу или экономисту по причине пятого пункта в паспорте. Но зато жизнь в институте была очень интересной, так как интересными было большинство его сотрудников. Вот уж с кем можно было поговорить обо всем, о литературе, о кино, о театрах, о любви.

Жила Светина семья, как и положено было семье замминистра, в ведомственном доме, в двухсотметровой квартире в самом центре Москвы. В семье была трагедия, старшая сестра Светы родилась с синдромом Дауна, от нее не отказались родители и ее никуда они не отдали, девушка жила в семье, но почти не выходила из дома. Вечером, после совещаний, Светин отец, честолюбивый чиновник, чтобы не видеть больного ребенка, просил жену увести ее в свою комнату, а сам садился за стол в гостиной, где прислуга накрывала ужин. Он выпивал стакан ледяной водки за ужин. Потом настроение его улучшалось, он хотел общения со всеми женщинами, в том числе, и со старшей дочерью. Мама Светы Вероника Сергеевна даже дома оставалась женой чиновника. Она руководила всем и всеми дома, давала бесконечные указания и советы. Света тяготилась этой обстановкой, она противилась этому диктату. Она удалялась с сестрой в свою комнату, включала телевизор и начинала шить или вязать. Вязала Светочка прекрасно, строго следя за последними моделями в журнале Burda moden. Шерстяные или другие нитки привозили маме со всего света друзья и знакомые. Это были лучшие подарки для Светы.

И вот, после знакомства у Галки, Миша поехал провожать Свету домой. С тех пор они почти не расставались. Пара была превосходной. Все друзья любовались ими, их так любили, что даже никто им никогда не завидовал. Миша приоткрыл для Светы целый мир. Имея большие связи, он доставал билеты на все театральные премьеры, они посещали выставки и кинофестивали. Миша брал Свету на встречи с известными поэтами и артистами. Света, маленькая куколка, которая по своему росту едва доставала Мише до плеча, задирала свою очаровательную головку и смотрела на него, как на божество. Родители Светы ревновали ее безумно, она практически упорхнула из дома, почувствовала свободу, свою женскую силу и Мишину защиту. Света расцвела. Причиной тому была ее безумная любовь к Мише.

Все в нашей стране хорошо, пока ты жив, здоров и богат. Трагедии начинаются как всегда внезапно.

Изольда Викторовна вела уголовное дело одного молодого человека, Руслана. Он сел на пятнадцать лет в колонию строгого режима за распространение наркотиков. Его мать, знаменитость, актриса, уроженка Северного Кавказа, каждый месяц посещала его в колонии в Тверской области. Она приезжала к нему, предварительно останавливаясь в гостинице в Москве. Каждый раз ее целью было и посещение адвоката сына, Изольды. Мать хлопотала об условно-досрочном освобождении сына. Сын был красавцем, но с врожденной неустойчивой психикой. Его мать везла и везла бесконечные заключения врачей, лекарства, щедрые фруктовые дары Изольде. Она умоляла Изольду как-то повлиять на судебное решение и попытаться сократить срок пребывания в колонии. Изольда, как мать, ей сочувствовала. Мать Руслана была из известного тейпа, образованная и талантливая женщина. Они сдружились с Изольдой. Через пару лет, нарушив все возможные нормы и правила юриспруденции, Изольда пригласила актрису к себе домой. С тех пор актриса останавливалась у Изольды по дороге в колонию к сыну в Тверскую область. Когда Изольда была в отъезде, актриса останавливалась у Миши дома. Миши часто не было дома, дело его было молодое, он не возражал маме. Ему было все равно.

Изольда сделала все возможное и невозможное. Руслану, сыну актрисы, сократили срок до пяти лет, и могли выпустить на свободу в любой момент. Изольда позвонила актрисе и сообщила ей радостную новость. Актриса безумно обрадовалась, на словах очень благодарила Изольду, потом извинилась и предупредила, что именно в этом текущем месяце начинаются гастроли ее театра в Ленинграде, где она обязательно, как прима, должна быть. Но расстояние до колонии от Москвы и от Ленинграда одинаковое, она отпросится у руководителя театра на пару дней, заранее попросит подготовить ей замену. Тогда она точно успеет встретить Руслана и вместе с ним вернуться домой. Главное, чтобы он вышел, главное, чтобы Изольда смогла до нее вовремя дозвониться.

Изольда Викторовна была очень занятым человеком, но пообещала всячески помочь подруге. Руслана выпустили из тюрьмы в момент, когда его мать ехала в поезде на гастроли в Ленинград. Тогда парень позвонил Изольде, к тому времени, они уже хорошо знали друг друга, попросил ее принять его где-нибудь, одолжить немного денег, и он сам доберется до дома. А, когда мама приедет с гастролей, так она сразу же переведет Изольде Викторовне деньги почтовым переводом.

Изольда Викторовна, потеряв всякую бдительность, пригласила парня к себе домой, чтобы он принял душ, переоделся в Мишину одежду, поел, взял немного денег на дорогу, созвонился с матерью и вошел в новую жизнь с уверенностью в завтрашнем дне. Так они обсуждали его выход из колонии с матерью, когда он был еще там. Изольда не хотела встречаться с ним на улице, тем более на работе.

Руслан появился на пороге квартиры Изольды не один, с каким-то угрюмым другом. Это смутило Изольду. Она пригласила их войти, но планы ее изменились, она решила дать Руслану деньги и отпустить его восвояси. Она не любила чужих людей у себя дома.

– Руслан! Я сейчас вынесу тебе деньги на дорогу. Подождите меня в прихожей.

Изольда вынесла ему стопятьдесят рублей. По тем временам очень большие деньги.

– И это все, больше нам ничего не полагается? Мать каждый месяц тебе корзины фруктов притаскивала, наверняка и бабки были, кровопийца!

Руслана как будто бы подменили, такое впечатление, что он произносил чужой выученный текст.

Он вел себя нагло, весь дергался, голос его дрожал. Говорил он с явным издевательством.

Изольда растерялась, но, вспомнив о его заболевании, строгим голосом ответила.

– А ну, убирайся от сюда немедленно, вон пошел, свинья неблагодарная!

Она направилась к двери, но навстречу к ней двинулся угрюмый друг Руслана. Он одним ударом сбил Изольду с ног, вторым – оглушил и лишил ее сознания.

Руслан, явно пребывая в заторможенном состоянии, заткнул на всякий случай рот Изольды шарфом, который висел на крючке вешалки в коридоре. На том же крючке висели ключи от квартиры, с биркой – квартира Миши №65. Руслан их заметил.

Руслан с другом немедленно начали искать деньги в квартире, по многочисленным рассказам уголовников в колонии, они знали, где обычно их прячут. Они лихо перевернули все картины в комнатах, отодвинули книжные шкафы, диван и пианино, нигде не было следов встроенного сейфа. Наконец, уже почти отчаявшись, они уставились на портрет Изольды в коридоре, выполненный известным советским художником. С портрета на них смотрела молодая улыбающаяся девушка. Сорвав его, они увидели встроенный в стене сейф. Друг Руслана попытался его открыть. Он был, видимо, специалист в этом деле. Но сейф не открывался. Оба побежали к лежащей без сознания, Изольде. Они пытались привести ее в чувства. Вытащили изо рта шарф. Били по щекам, поливали холодной водой. Наконец, она пришла в себя.

Как могла Изольда, всю жизнь вращающаяся среди воров, спекулянтов, убийц, насильников и наркоманов, оказаться в такой ситуации?

– Давай, сука, быстро, вспоминай код от сейфа!

Еле живая, Изольда произнесла:

– Ничего я вам не скажу, пошли вон отсюда, сейчас сюда придет мой сын с другом, вы сядете в колонию до конца вашей паршивой жизни!

– Мочи эту дуру, ломай ей руки. Чего стоишь как чурбан!, – Угрюмый криком оказывал давление на Руслана.

Руслан начал приходить в себя, казалось, что пелена сходит с его перенастроенного кем-то рассудка.

Изольда предприняла последнюю попытку. Еле дыша, она ему прошептала:

– Руслан! Мальчик! Ты же любишь свою маму, она так тебя ждала. Ты понимаешь, что вас опять посадят, и, что твоя мать будет страдать до конца своей жизни, ты, что, этого хочешь?

– Не слушай эту суку, ей конец, она все равно теперь тебя посадит, бей ее, берем бабки, и мы на свободе, дозу тебе сразу же куплю. Чего стоишь, как лох, ломай ее!