Текст книги "Сновидица и лис. Хроники смотрителей"

***

Темный сдержал слово. Сэр Риордан предпочитал держаться подальше, предоставив их заботам своих людей. Эльф шел на поправку. Сломанную ногу ему исправили целители, а ссадины от близкого знакомства с рыцарем-тихоней быстро прошли сами. Все же регенерация у эльфов была втрое, а то и вчетверо быстрее, чем у людей. Хвала предкам, Йене тоже передалась эта способность. Будь она человеком, так и осталась бы в детстве лежать на грязной дороге со стрелой в горле. И никакой кровавый ритуал этого не исправил бы.

Внутри лагеря их перемещения никто не ограничивал, однако выйти за пределы круга палаток не было никакой возможности. Духу, конечно, не было до этого дела. Большую часть времени он проводил в Гипносе, пытаясь отследить свою подругу. А в мире живых предпочитал сидеть на валуне рядом с шатром сэра Риордана в ожидании возвращения Йены. Так прошло около недели.

В первый же день, едва очнувшись, Фирлас накинулся на него с обвинениями в предательстве и вообще всех смертных грехах. Дескать, он сдал Йену тихоням и теперь, когда она появится, гореть им всем на еретическом костре. И смерть ее будет только на его, Огонька, совести. Удержаться от ответных обвинений не удалось и в итоге они крупно поссорились и всю последующую неделю не разговаривали.

На восьмой день пребывания в лагере Незримой Гильдии их вызвал к себе сэр Риордан. Двое дюжих молодцев безмолвно сопроводили их в главный шатер и оставили наедине с отчего-то разгневанным рыцарем. Окинув мрачным взглядом перекошенное от ярости лицо тихони, Огонек на всякий случай приготовился к бою. Краем глаза он отметил, как поменялась поза эльфа. Внешне он казался расслабленным, но напряженные на шее мышцы говорили об обратном. Фирлас тоже был готов к обороне.

Сэр Риордан смерил их испепеляющим взглядом.

– Вы могли запудрить мозги лорду Крайсу, но со мной этот номер не пройдет! – взбешенно прошипел он, потрясая листком бумаги, зажатым в огромной лапище – Вы, двое бродяг, уничтожили последнюю надежду на мир между северными королевствами! Вы взорвали Небесный дом, и я это докажу! На этот раз Магистр послушает меня, а не своего секретаря! Я…

Но закончить мысль рыцарю не удалось. Над головой оглушительно грохнуло. Все присутствующие дернулись от неожиданности и тут же повалились на пол от мощного порыва ветра, сорвавшего шатер с креплений. Почти все внутреннее убранство снесло вместе со стенами. Лишь тяжелый стол и внушительных размеров кровать остались стоять на месте.

Подскочив на ноги, Огонек, не помня себя от счастья, уставился на огромный пузырь из радужного света, зависший прямо над ними в нескольких метрах от земли. Присмотревшись, сквозь ослепительное сияние он различил смутные очертания стройного девичьего тела.

– Йена! – радостный голос эльфа подтвердил его догадку.

Она вернулась! Все-таки вернулась!

Рядом, широко улыбаясь, стоял эльф. Правда, внушительные клыки делали эту улыбку больше похожей на звериный оскал. Но янтарные глаза светились от счастья, настоящего, неподдельного, будто отражая его собственную радость. На глаза сами собой навернулись слезы. Йена вернулась!

Где-то рядом с массивным столом зашевелился сэр Риордан. Похоже, его оглушило чем-то из пролетавших мимо элементов меблировки, потому что рыцарь держался за голову, кривясь от боли и шипя отборнейшие ругательства.

Но не успел он выпрямиться, как раздался повторный грохот. Огонька с эльфом откинуло на несколько шагов назад, но рыцарь устоял, ухватившись за тяжелую столешницу. Йена, лишившись своего радужного кокона, медленно спускалась вниз, пока не оказалась в машинально подставленных руках сэра Риордана. Пару минут тот с обалдевшим видом рассматривал чумазую незнакомку, затем вздрогнул, судорожно вдохнул и довольно грубо выбросил свою ношу на пол. Рука в латной перчатке взлетела ко лбу, осеняя лицо знаком божественной сферы.

– Йена! – эльф первым метнулся к распростертой на полу девушке. Огонек едва поспел за ним, дав себе обещание позже «поговорить» с рыцарем о правилах обращения с его подругой.

Он видел, как эльф схватил белую, тонкую ладошку, прижал ее к губам и потянулся к шее в попытке нащупать пульс. Радость в золотых глазах сменилась ужасом. Он наклонился, прижавшись ухом к ее груди. Огонек видел, как заметно он побледнел, не сумев различить хоть малейшее, слабое биение сердца. Его собственная душа сжалась от ужаса, глядя на безжизненное тело той, что так долго была жизнью для него. Но Фирлас каким-то образом сумел сохранить самообладание.

– Серебро! – севшим от волнения голосом потребовал он. – Серебро! Быстро!

И Огонек очнулся! Бездна сжимавшая сердце отступила, оставив вместо себя надежду. Эльф спасет ее! Обязательно спасет! Он ведь ее так любит… Он молнией метнулся в ближайший шатер. И очень удачно! На столе стоял серебряный столовый сервиз. Схватив пару вилок, дух прыгнул обратно, и уже через пару секунд протянул эльфу свою добычу. Тот не раздумывая схватил вилку, без видимых усилий согнул ее в кольцо и нацепил на запястье. Та же судьба постигла и второй столовый прибор.

Ладони эльфа замерцали изнутри. Одну руку он положил ей на лоб, вторую запустил под разорванную шелковую блузку. Пару секунд ничего не происходило, а потом девушка на мгновение резко выгнулась и снова упала на разноцветный ковер.

– Дыши! Ну же, mie loena! – побелевшими от напряжения губами шептал эльф. – Kie moreven ane ateras-mar, mie loena!

Йена снова выгнулась, на этот раз сильнее, а когда осела обратно на пол, судорожно вдохнула.

С души словно свалился камень. Огонек облегченно выдохнул и обессилено осел на пол. Эльф же бережно прижал к себе девушку, счастливо улыбаясь и шепча ей что-то на древнем эльфском наречии.

«Mie loena» – в порыве чувств эльф назвал ее любимой. И просил не уходить от него к смерти. По многим признакам Огонек замечал, что эльф привязался к его подруге намного сильнее, чем он предполагал. Теперь же он убедился в этом окончательно. А значит, так просто ушастый от нее не отстанет. Фирлас с самого начала произвел на него впечатление того, кто никогда не отступает от намеченной цели.

В голове сразу же родилось несколько способов избавления от надоедливого эльфа. Нужно было сразу прикончить его! Или позволить ему сдохнуть от «тысячи лун»! Раньше он бы сделал это, не задумываясь, если бы только был способ утаить все от Йены. Она ни за что не одобрила бы этого убийства. Но теперь, глядя как бережно эльф прижимает к себе девушку, дух обреченно опустил руки. Теперь убить его не получится, потому что никто кроме остроухого не сможет запустить ее сердце, если оно снова надумает остановиться. Не в его силах было прикончить соперника, но он мог хотя бы попытаться держать его на расстоянии!

– Остроухий! Хватит лапать мою подругу! – грубовато бросил он эльфу, поднимаясь на ноги.

В ответ тот метнул на него ледяной взгляд, от которого по спине непроизвольно побежали мурашки.

– Ей нужна энергия. Она вернулась полностью опустошенной, потому сердце и остановилось! Если можешь – помоги, а нет – не мешай! – прошипел он, еще крепче прижимая к себе девушку.

И тогда он увидел их – несколько тонких золотых нитей энергии, перетекающих прямо в сердце Йены от эльфа. Запас ее жизненных сил медленно восстанавливался, но при такой степени опустошения, одного Фирласа ей будет недостаточно. Он стрелой метнулся к ней, схватил тонкую белую ладошку, с ужасом ощущая какой хрупкой она стала. Уже через мгновение серебристые нити его собственной силы потянулись в ее тело, восстанавливая все, что было утрачено.

Фирлас с одобрением посмотрел в его сторону и слегка кивнул в знак благодарности. Только вот благодарность его духу была не нужна. Мало того, она была ему противна! Будь такая надобность, он отдал бы ей всего себя, все силы, всю жизнь, лишь бы спасти ту единственную, что была его миром! Однако, он очень сомневался, что эльф сделал бы для нее то же самое. Как бы он не любил ее, как бы страстно не желал, эти чувства никогда не станут сильнее, чем любовь духа.

Уже через несколько минут Йена задышала ровно, на бледном, исхудавшем лице даже обозначилось какое-то подобие румянца. Тогда Фирлас, пошатываясь, аккуратно опустил ее на землю, а сам тяжело оперся рукой о плечо духа, стараясь не потерять сознание.

И тут произошло странное! На руке, которую держал Огонек, ярким, радужно-белым светом вспыхнул изящный узор удивительной красоты, растянувшийся от запястья до локтя. Ее тело вмиг наполнилось силой такой мощной, что казалось сам воздух вокруг начал вибрировать. Дух быстро отпустил ее ладонь и обеспокоенно переглянулся с эльфом, найдя в золотых глазах отражение собственного недоумения.

Но вскоре рисунок на руке Йены потух, оставшись на коже едва заметной белой татуировкой. Огонек внимательно всмотрелся в ее красивое, спокойное лицо. Йена спала без сновидений. Глаза под веками оставались неподвижны. Магическая энергия полностью восстановилась, но жизненные силы по-прежнему едва теплились в истощенном теле.

Нужно было срочно согреть ее и по возможности накормить чем-то питательным. Эльф кивнул, будто прочитав его мысли и передвинулся поближе к Йене, укрыв легко одетую девушку теплым плащом. А Огонек, подавив очередной приступ ревности, встал и решительно направился в сторону обалдевшего рыцаря, все еще продолжавшего осенять себя священными знаками.

– Сэр Риордан, когда вернете себе способность мыслить здраво, организуйте пожалуйста отдельную палатку для моей подруги. Она сильно истощена, ей понадобится хороший длительный уход. И еще! – дух шагнул поближе, в одно мгновение вынул кинжал, торчавший у рыцаря за поясом, и приставил лезвие к его незащищенному горлу, – Еще раз позволишь себе грубость в отношении Йены, прирежу. – спокойно пообещал он, наслаждаясь выражением ужаса в глазах противника.

Благо, рыцарь оказался весьма отходчив, и уже через пару минут повинуясь его зычному басу, по лагерю метались слуги, освобождая один из самых теплых шатров. Затем, под пристальным наблюдением Огонька и сэра Риордана эльф бережно перенес Йену на меховую постель. После чего рыцарь удалился, напоследок, угрюмо оглянувшись на тех, кто должен был быть его пленниками.

Огонек тут же забыл о тихоне и кинулся к подруге. Девушка была в ужасном состоянии. От одежды остались жалкие лохмотья, медные волосы свалялись в одну невообразимо запутанную и грязную массу, а все тело было покрыто слипшейся пылью. Ее нужно было выкупать. Благо, предусмотрительные слуги позаботились и об этом. За ширмой стояла большая медная лоханка, наполненная горячей водой, и несколько ведер с кипятком.

Недолго думая, Огонек приступил к раздеванию подруги, как делал уже сотни раз, с тех пор как она была ребенком. Но на этот раз ему помешали. Крепкая ладонь перехватила его руку, отворачивая от девушки. Перед лицом, словно жидкий огонь, блеснули золотые глаза.

– Что это ты делаешь? – сердито прошипел эльф.

– Собираюсь купать свою подругу. – честно ответил дух, твердо сжав губы. Намечалась стычка, и он не намерен был уступать. Ведь могло дойти и до оружия, и тогда он прирезал бы проклятого остроухого в качестве самообороны. Даже Йене не к чему было бы придраться!

– И по какому праву ты собираешь это сделать? – брови эльфа сошлись на переносице, а глаза яростно прищурились.

– По праву единственного родственника. – как можно более спокойно ответил Огонек, из последних сил сдерживая собственную ярость.

– Это ты-то родственник?! – криво усмехнулся Фирлас, – Хорош братик, только и мечтаешь, как бы залезть ей под юбку!

И терпению духа пришел конец. Злобно оскалившись, он отпихнул эльфа к выходу.

– Убирайся вон и не смей к ней приближаться! – прорычал он, чувствуя, как на руках начинают удлиняться когти. Тело непроизвольно трансформировалось в боевую ипостась.

В руке остроухого появилась острая ледяная пика. Огонек метнулся к противнику, на ходу увернувшись от магии и прыгнул, принимая облик огромного белого барса. Он почувствовал, как рухнуло под мощным ударом тело эльфа, в этой ипостаси показавшееся маленьким и хрупким. В нос ударил острый запах крови, когда острые когти вошли в широкие плечи повалившегося на спину соперника. Фирлас глухо зарычал, глядя прямо в бирюзовые глаза склонившегося над ним барса. И Огонек услышал в том рыке отчаяние поражения. Как бы подтверждая его догадку, эльф перестал сопротивляться.

Еще раз глухо рыкнув, барс спрыгнул с распростертого на земле тела, вернув себе человеческий облик. Более не глядя на поверженного соперника, Огонек продолжил раздевать Йену. Не оборачиваясь он слышал, как Фирлас тяжело поднялся и покачиваясь направился к пологу палатки. На пороге он на мгновение замер.

– Ты победил сейчас, – послышался позади его спокойный голос, – Но эльфы рода Трейн никогда не сдаются. Однажды, я заберу ее у тебя! И это произойдет быстрее, чем ты думаешь!

По спине Огонька пробежал холодок. В голосе эльфа было столько уверенности, что дух невольно поразился внутренней силе своего соперника. И еще, с того самого момента в его сердце поселился страх. Если Йена влюбится в это ушастое недоразумение, он станет ей не нужен. И этот страх более не оставлял его ни на минуту.

***

Следующие две недели прошли в постоянной заботе о девушке. После того, как Огонек скупал ее, переодел и привел в порядок волосы, встал вопрос о том, как ее кормить. Можно было, конечно, попробовать поить ее бульоном через трубочку, но он побоялся, что подруга в таком состоянии не сможет глотать. Он уже подумывал о том, чтобы отправиться на поиски эльфа, когда остроухий явился сам с горшочком горячего супа со специями.

Не говоря ни слова, он отпихнул духа от кровати и принялся водить руками над дымящейся жидкостью. Как оказалось, то был магический способ кормить больных, не прибегая к механическим ухищрениям. Знакомы с ним были только самые продвинутые целители, и дух невольно проникся уважением к талантам эльфа. Покормив Йену, тот молча удалился.

Он приходил по нескольку раз в день, чтобы покормить девушку, послушать сердце и убедиться, что она нормально усваивает пищу. Уже к концу второй недели ее лицо заметно округлилось, коже вернулся нормальный розовый оттенок, а сердце стало биться ровно и спокойно, не пропуская ударов.

Именно тогда сэру Риордану приспичило поиграть в героя. Он заявился рано утром с небольшой свитой рыцарей дабы проверить, не вернулась ли Йена из Гипноса одержимой ночным кошмаром. Для этого у них имелось храмовое приспособление в виде небольшого жезла со священным кругом на маковке и длинной тонкой иглой для забора крови испытуемого. Огонек попытался было сопротивляться, но его застали врасплох. На него из-за спины набросили двимеритовую сеть, не позволявшую даже двинуться. Тогда дух впервые пожалел, что рядом нет эльфа. Тот нашел бы способ спасти положение.

И вот, рыцарь взял руку Йены, брезгливо скривившись, будто держал не изящную ладошку, а ядовитую гадюку. Но не успела игла прикоснуться к коже, как рисунок на ее предплечье будто ожил. Витиеватые символы засияли изнутри, воздух вокруг загудел, а серебряный жезл в руках рыцаря раскалился докрасна. Громко выругавшись, тот уронил его на пол и отпрянул от своей жертвы. Но знаки продолжали накапливать силу, пока с оглушительным хлопком не высвободили ее прямо на столпившихся в палатке церковников.

Рыцарей отбросило на десяток метров вместе с частью палатки. Вместе с ними снесло и сеть. Огонек не преминул воспользоваться вновь обретенной свободой и сразу же кинулся к девушке.

Йена не дышала! Прижавшись ухом к ее груди, он с ужасом понял, что сердце снова остановилось. Похоже, рисунок на ее руке, обороняя свою хозяйку, задействовал больше энергии, чем было в резерве. Он в панике обнял подругу, стараясь отдать ей как можно больше сил. Но ее тело не отзывалось. Она умирала, а он ничего не мог с этим сделать, ничем не мог помочь! Возможно, кровавая жертва могла бы помочь, но у нее больше не было родственников, которых можно было использовать для ритуала! Из глаз покатились слезы, а внутри все сжалось.

– Крылышко! Вернись ко мне! Прошу тебя, – рыдал он, прижавшись к ее груди, – не оставляй меня!

Когда его отчаяние достигло своего пика, сильная рука вдруг схватила его за шиворот и словно щенка отбросила назад. Подняв голову, сквозь пелену слез он рассмотрел эльфа, напряженно склонившегося над бледной, как мел девушкой.

Недолго думая, Фирлас разорвал на ее груди рубашку и положил обе руки на красивую обнаженную грудь. На широком лбу эфа выступил пот, плечи начали мелко подрагивать. Похоже, запускать сердце во второй раз было намного сложнее. Наконец, Йена резко выгнулась и снова задышала, упав в нежные объятия его соперника. На лице ее застыло самое умиротворенное выражение, а эльф ласково улыбаясь, откинул с ее лица несколько медных прядей и бережно погладил порозовевшую щеку.

– Ты на удивление бесполезен, братец! – язвительно бросил он, смерив Огонька презрительным взглядом. Дух виновато опустил глаза, признавая победу в этой битве за соперником.

– Тихоня явился неожиданно, что я мог сделать?! – тихо пробормотал он в свое оправдание.

– Ну, к примеру, провернуть этот твой фокус с превращением?! – все так же ядовито проговорил эльф.

– На мне была сеть, и я…

Закончить ему не дали. Взгляд эльфа, устремленный куда-то вдаль, позади него, потемнел от гнева, тонкие крылья носа раздулись, а на щеках заиграли желваки.

– Возьми Йену, не прекращай переливать энергию, – глухо прорычал он и, вручив ему девушку, твердым шагом направился к начавшим приходить в себя рыцарям. И взгляд его не предвещал для тех ничего хорошего.

Полога палатки больше не существовало, и площадка в центре лагеря была как на ладони. Огонек устроил Йену поудобнее, не сводя глаз с разъярённого эльфа. Если он действительно был одним из рода Трейн – второго в очереди на престол древнего Тиаммарана, то рыцарям лучше было бежать. Жаль только, они, олухи, этого не знали.

Двумя большими прыжками остроухий оказался рядом с сэром Риорданом и, схватив того за край стального панциря, словно игрушку швырнул на груду его так и не успевших подняться соратников.

– Я предупреждал тебя, k’sheven! Предупреждал не подходить к ней! – взревел эльф, обнажая клыки в хищном оскале.

Любой на месте рыцаря, обмочился бы от страха перед лицом эдакого монстра. Но Риордан был слишком твердолоб для таких сильных эмоций. Вместо того, чтобы испугаться, тихоня одним прыжком вскочил на ноги и одним быстрым движением вынул из-за пояса рунный меч, отливавший алым. В красных закатных лучах лезвие казалось совсем багровым, будто окропленным кровью. Эльф недобро прищурился, с презрением рассматривая переливающийся клинок и начал обходить рыцаря по кругу. Тихоня тоже не спешил атаковать, изучая противника проницательным взглядом.

Наконец эльфу надоело кружить и он, сформировав в руке шипастый ледяной шест, кинулся в атаку, стараясь отвлечь противника. Но созданный магией лед разлетелся в пыль, едва соприкоснувшись с рунным лезвием. Рыцарь же, поднырнув под противника, сделал резкий выпад, полоснув эльфа по бедру. И без того алое лезвие окрасилось кровью. Фирлас охнул и, неловко споткнувшись, упал на четвереньки. Из глубокой раны хлестала кровь, но окончательно озверевшего эльфа это не остановило. Он быстро провел по ране рукой, и она затянулась прямо на глазах, при этом заметно было, что это лишь временная мера, потому что он продолжал сильно прихрамывать.

Тяжело дыша, он кое-как встал. В золотых глазах пылал сумасшедший огонь. Одним резким движением эльф выпрямил руки и в стороны алыми змеями вытянулись две длинные огненные плети. Зашипев от боли, он сжал в руках пламя и снова ринулся в атаку. Казалось, преимущество было целиком на стороне рыцаря, но он не учел эльфской скорости и непредсказуемости. Одна из огненных плетей полетела прямо ему в голову и была тут же перерублена мечом, но другая в то же время обернулась вокруг ног. Пламя мгновенно раскалило металлические поножи и рыцарь с воплями покатился по земле, все еще неосознанно прикрываясь мечом. А эльф был уже тут как тут. Его ладони кровоточили от страшных ожогов, но остроухого сейчас это не заботило. Вырвав меч из трясущихся рук рыцаря, он брезгливо отшвырнул его в сторону, а затем уселся прямо на стальной нагрудник поверженного врага и принялся методично избивать ничем не защищенное лицо.

Огонек отвернулся, не желая больше наблюдать за экзекуцией. Этот бой итак уже слишком явно продемонстрировал духу мощь, скрытую в его противнике. Мощь, достойную наследника дома Трейн. Прислушиваясь к гулким ударам, он все сильнее осознавал, как тяжело ему будет бороться за Йену. Женщины неосознанно тянутся к сильнейшим и, если он не сможет оградить ее от общения с этим типом, она вполне может влюбиться. И тогда…

Ход его размышлений прервали громкие голоса с улицы. Подняв голову, он стал свидетелем весьма занимательного зрелища. Эльф валялся на земле рядом с сэром Риорданом, на чье лицо теперь было больно смотреть. А над ними черным вороном возвышался лорд Крайс – тот самый темный человек, с которым они уже общались ранее. Его черные глаза казалось стали еще чернее от гнева, а губы сжались в тонкую линию. Схожести с хищной птицей прибавляли растрепанные черные волосы, длинными прядями свисавшие до пояса и длинный с горбинкой нос с раздувающимися от гнева ноздрями.

– Потрудитесь объяснить, что здесь происходит!? – холодно поинтересовался он. – Почему в лагере бардак?! Что это за свалка?!

– Милорд! – сплюнув кровь, прокряхтел рыцарь, приподнимаясь на локте. – Девица вернулась из Гипноса, и мы просто хотели ее проверить.

– Проверить?! Ты ее чуть не убил! – прошипел эльф, держась за ребра и стараясь сесть. – Я едва сумел снова запустить ей сердце.

– То есть передрались вы из-за бабы? – ехидно поинтересовался темный и не потрудившись выслушать ответы, шагнул к палатке. – Позаботьтесь о них, чтобы были готовы завтра выезжать, – не оборачиваясь, бросил он слугам и твердым шагом направился к Огоньку.

Когда темный вошел, духу показалось, что повеяло холодом. Поежившись, он поспешил прикрыть едва одетую Йену одеялом так, чтобы не было видно странных знаков на левой руке. Конечно, хорошо было бы прикрыть ее всю, но лорд Крайс перехватил его руку. При виде девушки его лицо неожиданно переменилось. Вместо презрительной ледяной маски на нем появилось выражение полнейшей растерянности и недоумения, сменившегося мечтательной нежной полуулыбкой. Неосознанно лорд погладил розовую щечку Йены длинными пальцами в черных кожаных перчатках. Не стерпевший такой наглости Огонек громко кашлянул, напоминая о своем присутствии. Темный тут же отдернул руку и резко отвернулся.

– В каком она состоянии? – холодно поинтересовался он, слегка наклонив голову, но так и не обернувшись.

– Едва жива, стараниями вашего тихони, – с вызовом произнес Огонек, посильнее прижав к себе девушку.

– Завтра нам нужно выезжать. Идет снежная буря. Через пару дней перевал станет непроходим.

– Выезжать куда? – недовольно насупился дух.

– В цитадель, магистр хочет посмотреть на девчонку. – безапелляционным тоном ответил темный. – Я отправлю вам на помощь еще двух целителей. Подготовьте ее к путешествию.

Не говоря больше ни слова, он вышел, оставив позади несчастного Огонька, и мрачного словно туча эльфа, успевшего незаметно проскользнуть в палатку.