Текст книги "Наколдованная любовь"

– Хороший шар вышел, только почему он такой скользкий? – задумчиво прогудел Ламар, не мешая бубнящему под нос Коренусу кудесничать, и задумчиво потер пальцы.

– Потому что это не совсем шар, – смущенно пробормотала Оля, не зная, куда деть глаза.

– Не, кобылица, это совсем не шар! – Голос сейфара и неожиданно заливистый, звонкий смех повалившегося на траву мужчины стали заключительным аккордом признания. Аш хлопал рукой по дереву, вторая сжимала неизвестно как оказавшуюся у него синенькую коробочку. Темные глаза искрились удивительными снежинками-смешинками, или это так падал солнечный свет.

– Эти шарики используют так же, как бычьи кишки в Рамдале, потому что рамдальцам Семеро амулеты от зачатия носить не велели. Тут и картинки занятные есть! Хочешь глянуть? – растолковал рыцарю догадливый Аш, и коробочка влетела в ладонь Ламара.

Оля облегченно перевела дух – объяснять самой ничего не пришлось – и поспешила подобраться поближе к магистру. Вдруг ему какая-то помощь понадобится? Все лучше, чем рядом с парой мужиков, обсуждающих презервативы, стоять. Особенно если один из этих двоих так на тебя поглядывает и запихивает коробочку в карман.

Довольно улыбающийся Коренус сноровисто, будто часть своей жизни потратил на запуск воздушного змея, сматывал ниточку на катушку. Шарик трепыхался, рвался ввысь, мечтал о полете, но волей-неволей опускался на землю, где наконец смирился и покорно лег на траву. Магистр удивительно проворно развязал пухлыми пальчиками узелок и сдул шар, возвратив в один из мешочков использованный амулет, а заодно и резиновое изделие номер два, сослужившее нетрадиционную службу. Повернувшись к спутникам, старичок провозгласил:

– У меня две новости, друзья мои!

– Выкладывай обе разом, – потребовал Ламар, вытирая пальцы о подходящий крупный лопух колоритного малинового оттенка.

– Теперь я знаю, куда идти! Но, увы, туманная заграда переместила нас в глубины Фодажского леса, посему путь до Камня истины займет несколько большее время, – поделился добытыми сведениями магистр.

– Несколько – это сколько? – осведомился Аш, прищурившись.

– Вероятно, около трех дней, – прикинул Коренус и честно прибавил: – Если не возникнет непредвиденных трудностей.

– А наш путь на три дня ты с расчетом предвиденных трудностей просчитывал или только расстояние прикинул? – уточнил сейфар довольно серьезно.

– Разве можно угадать, что или кто повстречается средь Фодажского леса? На все воля Семерых! – философски пожал плечами магистр, поневоле смирившийся с перспективами пешего перехода и прилагающимися к туристическому маршруту нежданностями и негаданностями.

А запасливая Оля подумала, что присказка: «Отправляешься в поход на день, еды бери на неделю», – начинает оправдываться, и мысленно похвалила себя за выбор продуктов в магазине. Если немножко ужать рацион, то припасов должно хватить.

Магистр тем временем объяснял, куда именно компании предстоит двигаться и почему:

– …А палец Деванира точно на западе от камня стоит, тогда как башня Шалариты на юго-востоке, белый карит и малиновый мрамор далеко видны, ошибиться я не мог!

– Да, точно, я помню, ты как-то нам с Камелитом легенду о великане рассказывал, – вставил Ламар, явно гордясь знанием предмета «Введение в мифологию Фодажского леса», пришедшимися ко двору. Все пожитки, в том числе значительная часть продуктовой ноши, были собраны рыцарем в заплечную суму. Раздулась она, как облопавшийся кроликов питон, зато руки оставались свободными. В здешних краях это, похоже, было по-настоящему необходимо.

– Поняли. Так в какую сторону нам идти, маг? – оборвал Аш научные доказательства, обосновывающие верность проложенного пути и ностальгические воспоминания.

Стоял сейфар вроде по-прежнему расслабленно, но за этим проглядывали готовность действовать и скрытое нетерпение.

– Туда, – еще раз глянув на новый амулет-глазок, теперь уже прикрученный к запястью, вздохнул Коренус.

Глава 5
Идем мы по лесу

Магистр ткнул пальцем в направлении особенно колючих кустов по левому краю поляны, пристроил поудобнее свой мешочек, в который влезло немало купленных продуктов, и двинулся в указанном направлении. Скользнув вперед, Аш занял место лидера, Ламар нахмурился было, но потом, признав за сейфаром право на личную встречу с местными дивами и чудами, более претендующими на почетное звание страховидлов, замкнул тылы, буркнув:

– Через час сменю!

Аш в ответ показал пальцами какую-то фигуру из сжатого кулака и выброшенной в сторону руки, что рыцаря совершенно удовлетворило. Наверное, это был какой-то местный вариант языка для воинов.

– Магистр, а про какой палец вы говорили? – завела в тему разговор Оля, чтобы скоротать дорогу. Если разговариваешь о чем-то, то идти куда легче и почему-то даже меньше устаешь. Раньше в походах всякие байки рассказывал папа, да такие веселые, что вся семья закатывалась от смеха.

– Это древняя легенда, милая дева, о могучем великане, что оскорбил Семерых, решив помериться силой с Первым, и был повержен. За дерзость Третий, Создатель Законов и Судия, обратил Деванира в камень и навеки погрузил в недра Фодажского леса. Теперь на поверхности остался лишь один его палец, – отозвался Коренус, несмотря на отдышку, явно довольный возможностью поболтать. Голубые глазки лучились истиной радостью наставника, нашедшего объект для приложения знаний даже в чащобе.

– Понятно, интересно, а какой палец остался виден? Не средний ли? – невольно заулыбалась Оля.

– Именно! Но как ты догадалась? – поощрительно закивал магистр, желавший проследить цепочку умозаключений ученицы.

Девушка подумала было рассказать о значении неприличных жестов в своей стране, но, застеснявшись, ответила иначе:

– Обычно этот палец самый длинный на руке, вот я и подумала, что кончик может торчать.

Ламар тут же сравнил пальцы на обеих руках и одарил невесту восхищенным взглядом. Влюбленный рыцарь хоть и выражался, как сбежавший из дурдома псих, не считал интеллект недостатком избранницы. Или, – последнее объяснение хоть и являлось правдоподобным, казалось слишком обидным, – был настолько заколдован, что любую черту характера избранницы воспринимал как достоинство.

Оля подумала о великане-оскорбителе и о том, действительно ли он существовал когда-то, или легенду придумали люди, чтобы объяснить происхождение скалы среди леса. Если принять как данность, доказанную практикой, что магия в Таравердии была реальностью, то история о дерзком Деванире могла оказаться правдой в куда большей степени, чем легенда о сатире Марсии, с которого живьем стащил шкуру Аполлон за проигрыш на музыкальном ринге. Почему-то девушка посочувствовала великану и даже немножко зауважала его. Она живо представила, как, погружаясь в землю, каменеющий мужчина сжимает пальцы и выставляет средний, чтобы боги, даже одержав победу, навеки остались проигравшими. И вообще, семеро на одного – это нечестно, тем более боги на великана! Хотя, если верить греческим мифам, которые все почему-то очень любят в отрочестве, у небожителей весьма специфические понятия о справедливости и веселье, настолько специфические, что самое лучшее, что может сделать человек, так это держаться от богов подальше.

– Похвальная рассудительность, – расплылся в улыбке Коренус, одобряя выводы девушки, и, не дожидаясь вопроса, продолжил: – А если тебе хочется услышать о башне Шалариты…

– Очень, – подтвердила туристка поневоле, настроившись выслушать еще одну занимательную историю для коротания времени в пути.

– Это развалины жилища древней волшебницы, одной из трех основательниц старейшего Магического университета в Таравердии. Состарившись, Шаларита удалилась в Фодаж, возвела скромную обитель и в уединении продолжила постигать все тайны мира! – торжественно провозгласил магистр. – Говорят, где-то в чаще скрыта ее могила. А башня из красного мрамора – это единственное, что сохранилось от ее жилья, разрушенного чудовищной бурей, разразившейся в день смерти великой.

– Неужели она так и жила одна в лесу до самого конца? Бедная старушка, как же она справлялась, – от всей души посочувствовала почившей колдунье Оля, очень любившая свою семидесятилетнюю бабушку Веру, которая жила с дядей Борисом, папиным братом.

– Волшебники стареют иначе, чем обычные люди, дитя, – улыбнулся растроганный искренней тревогой о незнакомке Коренус. – Шаларита до своего смертного часа оставалась сильной и крепкой женщиной.

– Точно, – поддакнул прислушивавшийся к разговору Ламар и гордо (а вот что я знаю!) прибавил: – Только слыхал от деда, что старушка Шала под конец дней все больше тайны на дне кружки выискивала. Не иначе как страсть далеких предков-великанов взыграла.

– У магессы были своеобразные методы постижения сути вещей, – запальчиво ответил Коренус, явно возмущенный столь пошлым раскрытием сведений об алкогольной зависимости старой волшебницы, – но это никоим образом не умаляет ценности сделанных ею важнейших открытий, хотя бы нового метода создания портальных окон на жидкой поверхности. Кстати, милая дева, погляди, у меня сохранился медальон с ее миниатюрой. Знаешь, она была любимой наставницей моего драгоценного учителя Ваториуса, да будут Семеро милостивы к звезде его души! Вот так магесса выглядела в старости. – Магистр позвенел своими пузырьками да мешочками и отцепил с пояса небольшой, с куриное яичко, овальный медальон красновато-коричневого цвета. Щелкнула крышечка, и старик показал Оле миниатюру. Девушка наклонилась, на ходу пытаясь рассмотреть гениальную магичку-выпивоху получше, и невольно вскрикнула от удивления.

Гордая осанка, длинные белые волосы, строгое лицо, чуть красноватый кончик носа и зеленые омуты глаз были теми самыми, которые привиделись девушке на поляне-могильнике.

– Что случилось, дитя? – встревожился Коренус, озираясь по сторонам и не понимая, что напугало или удивило собеседницу.

– Я ее уже видела сегодня на поляне, – призналась Оля и изумилась тому, каким счастливым стало лицо старого мага.

– Надо же, значит, Шаларита действительно стала одной из смертных хранительниц Фодажского леса, как всегда мечтала, я обязательно расскажу об этом в Университете на следующем симпозиуме! – умиротворенно вздохнул магистр и вывел пальчиками какую-то загадочную, явно ритуальную голубую загогулинку, померцавшую перед ним и растаявшую в воздухе.

– Так бедная бабуля теперь скелетина и даже наклюкаться как следует не может… – сочувственно хмыкнул Аш.

Ламар, проспавший интригующее представление из серии «явление нежити народу», принялся громогласно требовать рассказать, о какой такой скелетине идет речь, что вообще происходит и при чем здесь мертвая волшебница.

Пришлось Оле еще разок коротко пересказать беседу с призраком и все-таки упомянуть о загадочных дарах покойной магессы-бражницы.

«Для тела, души и разума», – задумчиво повторил Коренус, потер ладошки и попросил азартно, чуть ли не подпрыгивая мячиком по звериной тропе, найденной сейфаром и значительно облегчающей продвижение вперед: – Милая девочка, очень может быть, что Шаларита передала тебе частицу своей силы. Семя брошено, мне крайне интересно понаблюдать, какими будут всходы. Будь внимательна и отмечай все, что покажется тебе странным.

Землянка печально улыбнулась и покосилась на дерево с синими листьями и серой корой, по которой медленно и важно ползла гигантская, с раковину древнего анемона, трехрогая улитка. Вспомнив девочку Алису из Зазеркалья, Оля сказала:

– Уважаемый магистр, для меня здесь все очень-очень странно, я даже не знаю, смогу ли определить, стало страньше или не стало, если что-то случится. Но я постараюсь!

– Я со своей стороны, дорогая, тоже буду присматриваться, – обнадежил подопытную маг с явным исследовательским энтузиазмом, перевешивающим симпатию к юной беспомощной особе. – Сложно сказать, как проявится и проявится ли вообще переданный дар. Если в тебе нет искры, то пламя не зажечь, так и будет оно тлеть, чтобы перейти к твоим потомкам.

– Ты хочешь сказать, что наши дети станут магами? – довольно уточнил Ламар: – Хорошая весть!

Поперхнувшись от мысли о глобальных планах рыцаря по разведению волшебников, Оля только вздохнула, спорить-то с больным, то есть заколдованным, все равно было бесполезно. Тут кто-то впереди сильно закашлялся, настолько сильно, будто болел воспалением легких.

– Будьте здоровы, – машинально сказала девушка, натолкнулась на спину вставшего столбом Коренуса, подняла глаза и тихо ойкнула.

Поперек тропинки стоял здоровенный зверь тигрино-кошачьей наружности, смотрел на чужаков пронзительными желтыми глазищами и выразительно скалился. Черные полоски у него были какими-то короткими, но слишком тонкими, чтобы зваться пятнами. А вот белые острые зубы по длине превосходили клыки, которые водились в пастях зверей из Олиного мира.

Сейфар тоже встал, но не обнажил оружия. Он едва заметно приоткрыл рот. Раздался глухой, утробный и очень мощный рык, от которого у Оленьки встали на затылке и руках волосы, а по спине промчалась целая стая мурашек. Всем существом девушки овладел великий ужас, хотелось даже не орать, а просто ломануться прочь, не разбирая дороги, и забиться куда-нибудь поглубже и подальше, только чтобы не слышать этого страшного звука. Очевидно, та же самая мысль пришла в лобастую голову четвероногого хищника, потому что он приник к земле, поджал хвост и с жалобным мявом прыснул в кусты. Сейфар же как ни в чем не бывало продолжил путь.

Ламар, осененный новой идеей касательно видовой принадлежности спутника, выкрикнул:

– Эй, так ты оборотень?

– Нет.

– А как у тебя получилось зарычать и напугать того тигра? – спросила Оля, изо всех сил пытаясь перестать дрожать и очень надеясь, что разумное объяснение этому поспособствует, а не усугубит панический эффект, вызывая медвежью болезнь.

– Тренировался, – усмехнулся сейфар, явно довольный произведенным эффектом. – Все звери уважают мощь и никогда, если есть выход, не вступят в бой с сильнейшим противником. Я рычу, как горхан, а его любая тварь за семь кругов обойдет. Куда проще прогнать зверя, чем убить.

– Ты добрый, – в очередной раз умилилась Оля.

Аш в ответ коротко хрюкнул, дивясь глупым рассуждениям девушки.

– При чем здесь доброта, кобылица? В Фодаже надо стараться как можно меньше привлекать к себе внимания. Смерть – отличный манок для многих здешних тварей. И на кровь станут стекаться отнюдь не светлые духи.

– Совершенно верно, уважаемый сейфар, очень разумная тактика, – поддакнул Коренус, разглядывая свою ладонь, отчего-то ставшую пятнистой и ярко-оранжевой. – Но в будущем попросил бы вас предупреждать, когда соберетесь рычать. От неожиданности я раздавил пузырек с малицей, весьма ценным магическим компонентом, и, что еще хуже, почти несмываемым с кожи.

– Учту. А зверь-то неспроста на тропу выходил, – остановившись, вновь заговорил Аш и, отведя огромную разлапистую ветвь, перегородившую дорогу, указал рукой на открывшийся вид.

Это не было лесной поляной, скорее уж подошедшие поближе путники увидели лес в лесу. Настолько странными оказались эти деревья. Средней толщины, как у кленов, стволы, широкие пятипалые листья, напоминающие формой листья каштана, казались почти привычными, если бы не странное обстоятельство – ни одно дерево не походило на другое. Ближайшее к людям цвело кистями крупных фиолетовых и розовых цветов. То, что слева, роняло на траву оранжевые, как спинка божьей коровки, листья, дерево справа лишь выбросило первые клейкие зеленые листики, еще маленькие, с ладошку младенца. Подальше стояло древо с совершенно голыми ветвями, а соседствующее с ним радовало густой зеленой кроной. А пахло тут цветами, весной и грибами одновременно.

– Так тот зверь был стражем, который предупреждает путников! Святилище Целителя! Храм Пятого! – благоговейно промолвил Коренус.

– Где? – завертела головой Оля, пытаясь разглядеть за деревьями какую-нибудь церковь.

– Роща ундалий, – пророкотал рядом Ламар и, собрав пальцы правой руки в щепоть, поочередно коснулся лба, груди и живота. – Вечных деревьев!

– У нас таких нет, – сообразив, что эти самые каштаны-мутанты и есть храм бога, шепнула девушка, но повторять жест рыцаря не стала, вдруг так только драконоборцам делать положено или только мужчинам.

– Значит, ты никогда не ела этих восхитительных плодов? – от всей души огорчился Коренус и даже руками всплеснул. – В таком случае мы должны непременно прихватить немного с собой.

– Давайте, только вы мне покажите, что собирать, – согласилась Оля, очень довольная возможностью сэкономить припасы за счет подножного корма. Даже если ей не понравятся эти загадочные плоды, таравердийцы-то совершенно точно считают их за лакомство. На ходу вытащив пакетик, девушка шагнула к роще, но была возвращена на место резким двойным рывком Аша и Ламара. Плечи едва не вывернулись из суставов.

– Кобылица, не знаешь правил, стой на месте! – рявкнул так, будто опять разгонял гигантских кошек-сторожей, сейфар.

– Воистину, будь осмотрительнее, возлюбленная моя, – заботливо попросил Ламар и погладил Олю по голове, точно папаша неразумное дитятко.

– Милая дева, в священную рощу нет дороги смертным, – поспешил поведать магистр, пока Ламар, сочтя предостережение достаточным, срубал и очищал от листьев длинную палку с рогатиной, а Аш отыскивал подходящую в кустах. – Взгляни на деревья, их жизненные циклы так различны, как и извивы течения времени, которое омывает рощу. Ты могла вовсе не вернуться оттуда, выйти глубокой старухой или выползти годовалым младенцем. Сие невозможно предугадать!

– Понятно, – на всякий случай сделав несколько шагов назад, подальше от странной временно́й аномалии божественного происхождения, сказала Оля.

Превращаться в старушку она совсем не стремилась, вернее, все свои жизненные этапы развития девушка предпочитала пройти естественным путем. Захотелось спросить, как же маг хочет собрать плоды, если посещение рощи невозможно, но тут мужчины начали действовать, и ответ нашелся сам собой.

Аш и Ламар двинулись в разные стороны в обход священной рощи, явно выискивая что-то определенное. Вот рыцарь остановился, вздернул вверх рогатину и ткнул ее концом в густую, но успевшую приобрести оранжевый отлив крону. Потом осторожно, будто вываживал рыбу, вытянул рогатину назад. На конце ее висело что-то зеленовато-коричневое, глянцевито поблескивающее. Больше всего это нечто походило на соплю из носа того самого великана Деванира, скрещенную с виноградом. Коренус довольно причмокнул.

– Ах, плоды ундалий! Нет ничего вкуснее их, посоленных и заправленных маслом, вываренных или поджаренных на огне! – протянул маг, с удовольствием взирая на то, как заготавливают «сопливые» гроздья мужчины.

Оля отмолчалась, не разделяя энтузиазма магистра. А когда Ламар вернулся с добычей, невольно потянула носом терпкий запах и задумалась: гроздья пахли в точности как грибы, возможно, на вкус они не слишком от них отличались, тогда прав Коренус – еда выйдет на славу. Ни отвращения, ни брезгливости «гроздья» у девушки больше не вызывали. Стоило только подумать, что это просто такие маслята, растущие на деревьях на манер опят, и все становилось на свои места.

– Дитя, плоды ундалий не едят сырыми, – поспешил сказать Коренус, заприметив в руке Оли кусочек, который та лизнула, проверяя догадку на зубок.

– Я поняла, магистр, – заулыбалась девушка. – Но я всегда перед стряпней продукты на язык пробую, привычка такая. Ваши ундалии очень на грибы похожи, наверное, и жареные по вкусу их будут напоминать!

– О да, дорогая, сходство есть, но плоды священных деревьев куда вкуснее! – снова причмокнул маг, а юная собеседница заморгала.

Ей показалось, что очертания мага расплываются, как в знойном мареве, и вместо полненького старичка у границ рощи топчется худой, как глиста, нескладный мальчишка. Наваждение прошло так же быстро, как надвинулось, и, засунув добычу в сумки, путники продолжили путь. Шли они спокойно и без особенных приключений, во всяком случае, так казалось мужчинам.

Оля же изо всех сил крепилась, чтобы не начать тихо поскуливать. Метаморфозы Коренуса оказались первой ласточкой целой череды видений, обступивших несчастную со всех сторон. Ох, недаром Фодажский лес славился своими мороками!

Девушка шла по тропинке и изо всех сил старалась поменьше зыркать по сторонам, где все время менялся лес, будто разом примерял все обличия рощи Пятого. Но даже обрывков видений хватало за глаза! Вот вместо здоровяка Ламара, шагающего рядом, появился пухлощекий черноволосый бутуз с погремушкой из сухой тыквы в одной руке и куском мяса в другой, его сменил ладный, высокий подросток с синяком на скуле и содранными костяшками пальцев, следом возник гордо задравший нос красивый черноволосый юноша в чешуйчатом нагруднике. Решив сменить объект созерцания для снятия эффекта галлюцинации, девушка поглядела на Аша и тихо заскулила. Образ сейфара не двоился и не троился, а буквально множился с усердием геракловой гидры, и отнюдь не все, или, правду сказать, почти все эти образы не были человеческими. Среди оскаленных пастей, клыков, когтей, шипов, хвостов почти терялось невозможно юное и суровое лицо с налобным обручем, придерживающим темные волосы, и тяжелой, явно очень дорогой гривной на шее. Оленька уставилась под ноги, взвизгнула и подпрыгнула. Ее кроссовки только что прошлись по тонким крылышкам нежно-голубых больших бабочек, а впереди тропинку перегораживал большой ствол поваленного дерева. Девушка задрала ногу, собираясь перелезть через него.

– Что с тобой, ненаглядная моя суженая? Зачем ты кричишь и так вскидываешь дивные ноги свои? – встревоженно спросил рыцарь.

– Бабочек жалко, а ноги… так через дерево иначе не перелезть, – пробормотала Оля.

– Какие бабочки, какое дерево? – искренне удивился и заозирался по сторонам магистр.

– Тут, – столь же удивленно начала отвечать Оля и совершенно растерянно закончила, глядя на Ламара, опять ставшего бутузом с кружкой: – Только что были, голубые такие, и ствол…

– Семеро с тобой, кобылица, у тебя видения? А коль так, чего ж молчала? – насторожился Аш, приближаясь к девушке. Та отшатнулась от зубастого оскала и ставших красными лазерами глаз.

– Ну вы же сами говорили, что в Фодаже всякие мороки, а что, вы ничего такого не видите? – жалобно спросила Оля и зажмурилась, не в силах больше созерцать переменчивую действительность.

– Полагаю, видения нашей милой спутницы связаны с вкушением в сыром виде плода ундалии. Мой почтенный учитель в одном из своих трактатов, именуемом «О божественных свойствах священных мест», выдвигал ряд предположений. Одно из них таково: у особо чувствительных к воздействию соков ундалии созданий могут возникнуть образы, связанные с созерцанием объектов на всех уже пройденных стадиях развития! – Магистр восхищенно процитировал выдержку из работы Ваториуса и деловито подвел доказательную базу под теорию: – В траве еще видна труха от того дерева, через которое пыталась перелезть Оля, и голубая пыльца с крыльев ночных мотылиц-однодневок. Ну-ка, что именно вы видите, дитя мое, когда смотрите на Ламара?

– Чаще всего юношу. У него длинные волосы, заплетенные в две косы и скрепленные на затылке, и какая-то чешуйчатая одежда, – покорно поведала Оля под комментарий рыцаря: «Ага, я такие волосы до первого посвящения носил». И наябедничала, задрожав всем телом: – Только когда я на Аша смотрю, там столько всего страшного…

– Но ведь Аш – сейфар, милая дева, что же удивительного?! – благостно, ничуточки не удивившись, пояснил Коренус.

– Она не знает, кто такие сейфары, – усмехнулся Аш. – Не переживай, кобылица, ты не сошла с ума. На привале я тебе все объясню.

– Х‑хорошо. Магистр, я теперь все время так буду видеть? – испугалась девушка за собственный рассудок.

– Нет-нет, дорогая моя, если верить выводам Ваториуса, то видения длятся от нескольких минут до пары часов, – утешил маг. – А пока старайся ступать осторожно и ничего не бойся.

– Я буду держать тебя за руку, любовь моя! – нежно предложил Ламар, и его твердая рука нашла и уверенно сжала влажную от пота ладошку.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарила жертва галлюциногенных ундалий.

Мозолистая конечность рыцаря стала для нее настоящим спасательным кругом и якорем, привязывающим к реальности. Теплым, надежным и удивительно успокаивающим якорем. Что бы ни творилось вокруг, теперь можно было крепко-крепко зажмурить глаза и переждать, сознавая, что есть тот, кто тебя удержит и поддержит…

– Привал! – объявил Аш, если верить положению солнца над головой, примерно около полудня. – Место хорошее, ручей, поляна, опасных мороков вокруг нет.

– Да-да, – охотно поддержал предложение сейфара Коренус. – Самое время отобедать тем, что Семеро послали.

– Ты имеешь в виду, тем, что Оля купила? – без всякого благоговения по отношению к правящей мистической верхушке уточнил собеседник.

– Жаль, на костер времени нет, – искренне пожалел Ламар, продолжавший держать невесту за руку, несмотря на то, что приступы галлюцинаций отступили еще полтора часа назад. – Ты бы, возлюбленная моя, снова приготовила блюдо, достойное королей.

Оля стеснительно улыбнулась, польщенная похвалой, оглядела уютную полянку, не меняющую очертаний, и тоже пожалела: – Да, жалко, пилы нет, а в «СПАРе» они не продавались. Вон, дерево поваленное, сухое, можно было бы печку сделать и хороший обед быстро приготовить.

– Что именно тебе требуется, несравненное мое сокровище? – переспросил Ламар, готовый на любые подвиги во имя суженой и ее кулинарных шедевров.

Оля в двух словах объяснила принцип конструирования идеального очага. Понятливый рыцарь расплылся в довольной улыбке и гордо провозгласил:

– Мой Разитель – меч из кузницы самого Артазана! Я легко исполню твою просьбу, любимая!

Теперь настал черед девушки усомниться в душевном здоровье жениха, который, выхватив из ножен здоровенную железку, бодро направился к стволу. Вероятно, вопрос на лице Оли был написан так явно, что Аш усмехнулся и великодушно объяснил:

– Да в своем он уме, или уж чокнутый не больше обычного. Коль меч твоего Ламара сам Первый из оружейников делал, то он драконью чешую рубит, не то что железо или дерево.

Пока шел ликбез, рыцарь пересек полянку, добрался до дерева и, не замахиваясь, ударил по серой коре. Темный металл вошел в древесину, как нож в масло. Прошло не более пяти минут, и Оля получила заказанную печку. Она представляла собой поставленный на попа кусок ствола высотой примерно до пояса девушки, имевший два вертикальных распила, сделанных крест-накрест.

Надо сказать, что сооружение, вырубленное Ламаром, и возможности его применения заинтересовали таравердийцев куда сильнее, чем только что продемонстрированные волшебные свойства рыцарского меча. Заколдованных клинков в мире было немало, а вот плита из бревна оказалась единственной на всю Таравердию и ее окрестности.

Оля же буквально попискивала от восторга! Она бы, наверное, даже расцеловала Ламара в благодарность за труды, если бы так не стеснялась его и не боялась быть неправильно понятой и задействованной в «продолжении банкета» с ответными страстными лобзаниями. Намурлыкивая песенку из мультика про домовенка Кузю «Если внутрь кладут творог, получается пирог. Если ж поверху кладут, то ватрушкою зовут…», девушка принялась за дело. Она вытащила из сумки пластиковую бутылочку со средством для розжига костра, прихваченную в магазине, щедро полила серединку крестообразного распила и щелкнула зажигалкой. В глубинах сухого пенька весело заплясало пламя.

Котел Коренуса был временно окрещен сковородой, туда плеснули масла, а потом нарезали плоды-грибы и посолили. Пока те обжаривались, Оля начистила картошки и тоже покрошила ее в котелок. Запах, поплывший по поляне, вызвал у таравердийцев мощную слюноотделительную реакцию.

У плодов ундалии обнаружилось одно свойство, полезное в отличие от галлюциногенности. Они изжарились втрое быстрее обычных грибов, поэтому через двадцать минут главное обеденное блюдо было готово.

Все расселись на оставшейся части ствола поваленного дерева, разметали по мискам содержимое огромного котла и вдохновенно слупили в считаные минуты. Оля еще только раздумывала, хочет ли добавки, когда ложки Коренуса и Ламара, выскребающие дно котла, столкнулись, словно мечи в поединке. Девушка украдкой вздохнула. Сама виновата, зная об аппетитах мужчин, должна была сразу положить себе побольше. Пришлось довольствоваться куском сыра на закуску.

Порхавшая по цветкам синекрылая бабочка присела на руку Оли и сложила крылышки. Тоненький хоботок пощекотал запястье, не найдя ничего съедобного, красавица перепорхнула на руку Коренуса. Та оставалась извазюканной в оранжевой малице даже после тщательного полоскания в ручье. Через несколько секунд бабочка взлетела и, описав над поляной замысловатый круг почета, больше похожий на попытку нарисовать в воздухе зубчатое колесо, скрылась в зарослях кустарника. А спустя минуту или две (магистр как раз подчищал миску) бабочка возвратилась, и не одна. Синяя стайка слаженно, будто только и делала, что отрабатывала фигуры высшего пилотажа, спикировала на конечность магистра и облепила ее плотным слоем. Пораженный массированной атакой старик замахал рукой с накрепко зажатой в ней ложкой, возмущенно заверещал и захихикал:

«Щекотно! Кыш! Кыш от меня! Улетайте! Да что вам надо!!!»

Бабочки, если и слышали мага, то слушаться его не собирались и, несмотря на хаотичные подергивания конечности, сидели, как влитые. Ламар уже собирался прийти на помощь магистру, но, к счастью, скорее всего для самого магистра, не успел. Бабочки так же слаженно, как спикировали на руку Коренуса, снялись с насеста и, выписывая над травой совершенно невообразимые петли в стиле Мебиуса, разлетелись по поляне. Насекомые то зависали над цветами, то стелились над травой, то путались в кустах, то чинно фланировали над ручейком.

– Твоя рука теперь чистая, – меланхолически заметил Аш, даже пальцем не пошевеливший, чтобы прийти на помощь атакованному чешуекрылыми монстрами человеку.

Коренус прекратил профилактические подергивания конечностью, осмотрел руку, с которой исчезли все пятна от малицы, и признал:

– Действительно, пожалуй, мне стоило сказать бабочкам спасибо…

– Раньше надо было, теперь каждую ловить умаешься, да и времени у нас на это нет, – хмыкнул сейфар, поднялся со ствола, будто перетек в стоячее положение, и предложил Ольге:

– Пойдем, кобылица, потолкуем, пока они посуду помоют.

– Почему это мы помоем? – возмутился было пожилой магистр, не считавший магистерским делом полоскание котелков в ручье. Впрочем, опустошение оных почему-то не признавалось им возмутительным занятием, недостойным квалифицированного мага.