Текст книги "Частица невероятности МС"

Глава 4
Заколдованный замок, или Маша против фобий

Через пару деньков в гости заглянул дедушка. Новое ведерко для мусора заметил не сразу. А когда заприметил, лишь уточнил, что случилось со старым. На что внучка честно ответила: совсем сломалось.

Правда, вопреки своей выдающейся честности, рассказывать, кем и где ведерко «сломано» до состояния аннигиляции, не стала. Дедушка уже пожилой, в сказки не верит, не понял бы внучку. А если бы вдруг понял, то мог бы и разволноваться не по-хорошему.

Зато практичность внучки по части выбора металлического ведерка Федор оценил. И даже малость огорчился, что такое ведерко было одно и себе прикупить не получится.

Снова один за другим потекли учебные деньки, Маша исправно ездила в университет, бегала в бассейн, жила обычной жизнью, в которую теперь, как строчка «подвиг» в расписании из старого фильма про Мюнхгаузена, вписались неожиданные перемещения в иные реальности.

Пугаться этих чудес Маша, особа спокойная, как просветленный йог, и практичная до мозга костей, даже не думала. Приняла их как данность и разновидность не то учебы, не то работы. Уверенность: «Все правильно, так надо!» – прочно угнездилась в сознании девушки где-то между таблицей умножения и правилами грамматики. Может, так подействовал ключ, ставший частью ее самой?

«Надо – значит – надо», – приняла Сазонова изменившиеся обстоятельства и постаралась действовать добросовестно, без лишней горячности, спешки или восторженного фанатизма.

Она не Витька и свои перемещения и действия в иных мирах как сказку не воспринимала, больше как математическую или логическую задачу, к которой надо подобрать верный ответ. Почему? Может, потому, что не очень любила читать или смотреть фантастические фильмы и восторженной верой в сказки и жаждой чуда не горела.

Лучшим отдыхом для Маши были пробежки или плавание. Хотя к пробежкам, да и к любому выходу из дома, в последнее время Сазонова стала готовиться, как к многодневному походу, потому что ключ-врата, вшитые в нее с той поры, как в руки угодил ржавый ключ бабы Нюты, могли сработать в любой момент. Не всегда удобный или подходящий конкретно для девушки. Зато, весьма вероятно, подходящий для ситуации или мира, куда ее забрасывало в качестве этого самого «гармонизатора, пра́вила и прави́ла». Закономерностей процесса Сазонова пока просчитать не могла. Может, ее вообще не было или ключ срабатывал каждый раз, как только в нем накапливался некий магический заряд? Ну… значит, так надо, и нечего переживать по пустякам.

К новым обязанностям девушка отнеслась с философским спокойствием. Но, кто знает, возможно, именно спокойствие, а не щенячий энтузиазм и радостная жажда чудес было тем самым необходимым состоянием для оптимальной работы ортэс? Кто-то там наверху, скорее всего, знает наверняка, потому и назначил Машу Сазонову на странную должность.

Словом, по большому счету в жизни и системе ценностей девушки мало что изменилось. Маша лишь немного откорректировала расписание. Вот и все!

Пробежку по парковой тропинке – если можно было, студентка предпочитала бегать именно по тропинкам, а не по асфальтовым дорожкам – прервала золотисто-красная вспышка. И ноги ступили на длинные серые плиты очень старой дороги. В стыках когда-то, видимо, очень плотно пригнанных друг к другу плит пробивались редкие куртинки травы. Вокруг стоял мрачноватый лес, больше хвойный, чем смешанный или лиственный. А прямо перед девушкой дорога упиралась в стену густого, высокого и очень колючего кустарника, порядком превышающего человеческий рост. Вроде листья его напоминали шиповник, но были куда темнее. Ни ягод, ни цветов на ветвях не имелось. Зато наличествовали иссиня-черные пауки. Крупные, с Машин кулак, дремлющие пауки без паутины.

Нет, арахнофобией Сазонова не страдала, но эти животные выглядели отнюдь не безобидно. Подходить к ним близко, не то что касаться даже пальцем, не хотелось категорически. Пока Маша не могла определить причину своего прибытия в этот неприятный лес.

Чуть нахмурившись, Мария прислушалась. Левее, за кустами, у деревьев, пусть мрачных, но не усыпанных пауками, раздавались какие-то несвойственные природе звуки. Если говорить точнее, там кто-то, судя по голосу, мужского пола, не то причитал, не то взахлеб плакал.

Что ж, в беду может попасть любой. Для этого вовсе не обязательно быть хрупкой девой или ребенком. Маша тряхнула челкой и пошла на звук.

Обняв за шею здоровенного белого коня с пышной искристо-снежной гривой, от души рыдал длинноволосый юноша. Черт его лица Маша не видела, зато в подробностях разглядела роскошный жемчужно-белый плащ с вышивкой в виде восходящего солнца на спине. Вместе с глухими рыданиями с губ блондина вырывались слова:

– Не могу… не могу… Кальвин, я не могу…

– Здравствуй, – обратилась Маша к огорченному юноше. – Тебе нужна помощь?

– Мне никто не в силах помочь, прекрасная дева, – горько посетовал нежданный собеседник, повернув к вопрошающей заплаканное лицо с удивительно тонкими чертами. – Если только ты не снизошедшая с небес аватара светозарной Маирель.

– Наверное, нет, я бы знала, – на миг-другой призадумавшись, рационально объявила Маша. – Но, может быть, тоже помогу. В чем проблема-то?

– Мне никогда не стать рыцарем Ордена Зари и уже тем более королем Зеварда! – горько поведал причину душевных переживаний собеседник, даже не задумавшись над тем, что делает в чаще леса незнакомка.

– Почему? – прямо спросила девушка.

– Рыцарем Зари становится лишь тот отважный воин, который способен пройти по тропе ужаса к заколдованному замку и принести цветущую ветвь шиповника из сада. – Юноша махнул в сторону стоящих стеной кустов с шипами и неподвижно застывшими в сплетении ветвей пауками.

– М-да, невозможно. Если только прийти с лесорубами в защитных костюмах или с огнеметами, – нахмурившись, согласилась Сазонова.

– Заросли раздвигают ветви перед претендентом, – внес вялое уточнение юный не-рыцарь, нервно перебирая поводья. – Но я трус! Я боюсь пауков, а как подумаю, что хоть один из чщидаров пробудится и укусит меня, ноги каменеют, не могу сделать и шага.

– Они сильно ядовитые? – практично уточнила девушка.

– Укус чщидара смертелен, – содрогнулся всем телом собеседник.

– Тогда ты не трус, а нормальный человек, – пожала плечами рационалистка Маша. – Кто же в здравом уме к ядовитым тварям полезет без страховки?

– Чщидары спят зачарованным сном и пробуждаются лишь в случае, если длань смертного заденет хоть лист одного из дерев, на коих они пребывают вечными стражами.

– Хм, при таких вводных, пожалуй, можно попробовать, – рассудительно заметила Сазонова. – У тебя, наверное, фобия, ну… неконтролируемый разумом страх перед пауками. Так? Поэтому опасаешься?

– Д-да, – подтвердил юноша, почему-то перестав рыдать и теперь лишь изредка хлюпая носом с покрасневшим кончиком.

Милая рыжеволосая дева, стриженная, как паж, его не осуждала, не смотрела с презрением или жалостью, а вела мирную беседу. И от излучаемой ею уверенности и умиротворения почему-то самому становилось немного спокойнее на душе.

– Тогда выход есть. Если ты не будешь видеть пауков, идти сможешь?

– Если я не буду их видеть, то я и дороги не увижу, – резонно возразил собеседник. – И тогда точно сразу задену ветви с чщидарами.

– А если тебя с завязанными глазами вести и направлять? – уточнила Мария.

– Н-не знаю. А что? – насторожился юноша, жаждущий посвящения столь же сильно, сколь силен был его ужас перед арахнидами.

– А вот что, – бодро объявила Мария и изложила свой нехитрый план. – Поэтому если ты сможешь довериться мне, то я проведу тебя по дороге.

– Ты не боишься пауков? – опасливо восхитился претендент на рыцарское звание.

– Разумно остерегаюсь, раз они ядовитые, – пожала широкими плечами носительница диагноза «паладин». – Но ведь это и к лучшему, осторожнее буду. Пробуем или помощь не нужна?

– Я не знаю… Я… – замялся юноша, а потом, глянув в зелено-карие глаза девушки, будто нашел в них ту порцию силы и мужества, каковой ему недоставало, и энергично кивнул, как в омут с головой кинулся: – Пробуем!

– Снимай шарф, проверить надо, годится ли он, чтобы глаза завязать, – продолжила претворять в жизнь свой план Мария, кивая на нечто шелковое, щедро украшенное вышивкой. Шарф не шарф, кашне не кашне, но завязать глаза сгодится.

Шарф был мигом снят с мечтающей о ярме рыцарства шеи и передан для испытаний. Маша намотала повязку вокруг кудрявой головы юноши. С третьего раза, два раза обернув, удалось сделать так, чтобы ткань лежала ровно, не соскакивала, не давала смотреть по сторонам и не цеплялась за все вокруг. Теперь подопытный кролик видел только кончики собственных сапог, траву и плиты дороги, по которой ему надлежало пройти к замку и зарослям цветущего шиповника. Следующие полчаса Маша и ее новый знакомый потратили на тренировки. Переть буром на штурм паучьих зарослей они не стали.

Маша водила парня за собой, как телка на веревочке, держа за левую руку. А юноша, чутко прислушиваясь к ее командам, старался реагировать на них как можно оперативнее: шаг вправо, два влево, повернись боком, наклонись, пригнись, присядь и так далее.

Конь по кличке Кальвин косился на происходящее с явственным сомнением в здравости рассудка хозяина. Он переступал копытами, прядал ушами, а потом и вовсе постарался максимально, насколько позволяли поводья, наброшенные на ветку, отодвинуться за ближайшее дерево с листвой погуще. Может, потому, что листва там была вкуснее, а может, потому, что листья худо-бедно скрывали животное от рехнувшегося хозяина и его нелепой знакомой.

Наконец Маша остановилась и признала:

– Хорошо, все получается. Пора! Идем?

– Ид-дем, – чуть запнувшись, подтвердил свое согласие юноша, при этом он так вцепился в руку девушки, что, будь на ее месте какая-нибудь менее тренированная особа, та в лучшем случае отделалась бы синяками.

Высокие черно-шипастые кусты, точно экзотическими плодами, усыпанные пауками, пребывающими в зачарованном сне, как и поведал заранее юноша, сами начали раздвигать ветви. В плотной растительной стене четко по периметру плит дороги образовался арочный проход. Было темновато, но в принципе идти оказалось вполне удобно.

Лишь иногда отдельные ветви склонялись излишне низко или выступали из зеленой стены так, что высокому юноше приходилось склонять голову. Был это сбой в магии прохода или специальные испытания, ориентированные на создание препятствий для претендентов, Маша не задумывалась.

Она вела за руку будущего рыцаря, который с исполнительной доверчивостью следовал всем ее рекомендациям и, по счастью, пауков вблизи не видел. Маше же приходилось внимательно смотреть по сторонам. Большие, с ладонь, иные чуть мельче, но неизменно с темным, чуть поблескивающим хитином, когтями на лапках и хищными жвалами, арахниды устрашали. Нет, пока они спали, девушка не боялась, но понимала четко: проснись хоть один, людям придется нелегко, и не факт, что намотанный плащ да крупный сук, зажатый в свободной руке, хоть как-то помогут сохранить жизнь.

Но пауки пребывали в своем зачарованном оцепенении, и два путника двигались под черной аркой прохода без помех, не считая пары-тройки попыток парня споткнуться на ровном месте и протаранить собой паучью рощу или плиты дороги. Однако Маша бдела и успешно ловила подопечного, не давая ему самоубиться столь нелепым образом. Так они и шли до тех пор, пока путь резко не оборвался, выпустив парочку в заросший дикий сад, окружавший ничуть не обветшавший величественный черный замок. Почему он не был виден за черной стеной с кустами-пауками, девушка не понимала. Разве что его скрывала оптическая иллюзия? Или в деле опять оказалась замешана магия? Как бы то ни было, но Сазонова почему-то совершенно не удивилась.

С тех пор как в ее рюкзаке оказался, потом пропал, а потом снова нашелся странный ключ, она вообще стала видеть и воспринимать все вокруг иначе.

Итак, перед двумя людьми открылись дикий сад и замок с высокими шпилями башен и странными арками воздушных мостов без перекрытий или перил, сплетавшихся в причудливый, притягивающий глаза узор.

Глазеть можно было долго. Пройти – только тому, кто умеет летать или чей вестибулярный аппарат – само совершенство. Или, на самый крайний случай, пришлось бы очень медленно передвигаться на корточках, а лучше лечь и ползти, чтобы не дай бог не шандарахнуться в разверзшуюся бездну.

Глава 5
Расколдованный замок

Сама Маша по таким мосточкам прогуливаться не стала бы. К счастью, кусты цветущего шиповника росли не на краю бездны среди мостов, а в саду. Девушка помогла своему подопечному освободиться от спасительного шарфа-повязки. И юный, теперь уже наверняка рыцарь, торжественно сломал крупную цветущую ветвь, ухитрившись при помощи перчатки обойтись без легкого членовредительства. Дело было сделано!

– Идем назад? – уточнила планы Мария.

– А… – Зачарованно взирая на шиповник в своей руке, свежеиспеченный рыцарь Ордена Зари бросил на девушку неуверенно-просительный взгляд. – Ты не хочешь пойти со мной в замок?

– Что нужно делать? – уже смутно догадываясь, куда ее угораздило попасть, спокойно спросила Маша.

– В самой высокой башне замка, – начал возвышенно вещать юноша, – зачарованным сном спит прекрасная принцесса Черного леса. Тот, кто разбудит поцелуем прекрасную деву, станет ее суженым, а если деву возьмет в жены принц иной державы, то он по праву станет владыкой, объединившим земли под своей рукой.

«Ты действительно этого хочешь?» – удивилась про себя Маша такому странному желанию. Не первое и главное – совершить доброе дело, вырвав девицу из летаргического сна, а разбудить, чтобы получить в нагрузку кучу всяких обременительных обязанностей, как награду за подвиг.

Но, возможно, тут так полагается и будет правильно? Ощущая легкое внутреннее неодобрение, но одновременно сочувствуя той, чья жизнь протекает во сне, Мария решительно подвела итог своим рассуждениям:

– Пошли.

– Прямо сейчас? – как-то растерялся рыцарь, хлопнув длинными ресницами.

– А зачем откладывать? – пожала плечами Маша и уточила: – Куда идти-то, знаешь? Какая из башен замка самая высокая?

Вопрос был не лишен логики. Шпили башен, взмывающие в небесную синь, все как на подбор казались одинаково изящными, высокими и неприступными. Желавший взять такой замок штурмом точно устал бы от попыток забраться в эти строения раньше, чем достиг своей цели. Может, на то и был расчет архитекторов? Или они всего лишь руководствовались в работе принципом «все выше, и выше, и выше»?

– Я не знаю, – честно признался будильник-доброволец и, запрокинув голову, завороженно протянул: – Они все такие высокие…

– Значит, будем действовать от противного, – заключила девушка.

– Выберем самую некрасивую башню? – наивно уточнил парень.

– Нет, пойдем в те двери замка, где больше всего пауков, – «пригасила» Мария прекрасные мечты ужасающей прозой жизни и ткнула не в темно-мраморное великолепие парадного входа с колоннадой и изящным полукругом сбегающих к ногам посетителей ступеней лестницы, а влево. Там имелось еще одно из многих, не столь парадное крыльцо-вход, густо оплетенное ветвями цветущего шиповника.

Приглядевшись, юный принц задрожал всем телом. В глубине живописного и ароматного цветочного великолепия дремали они – все те же громадные пауки чщидар. Его фобия! Парень невольно подался назад и уперся в Машину грудь.

– Передумал, возвращаемся? – спокойно, без тени насмешки, уточнила девушка.

Чуть покраснев – все-таки параметры девушки чувствовались и сквозь спортивный топ, надетый под футболку, – парень собрался с духом и попросил:

– Нет, не передумал. Но не могла бы ты снова завязать мне глаза?

– Пошли, – вздохнула Маша, снова повязывая шарфик. Если уж взялась помогать, то бросать не полпути негоже. Хочет парень в башню – будить принцессу, она доведет. Почему? Может, потому, что в голове упорно крутился куплет из старой песенки:

 
Принцесса в сон погружена.
Уж больше века спит она.
Коль не объявится герой,
Сон станет вечностью седой[1]1
  Слова поэтических текстов в книге принадлежат автору. – Примеч. автора.


[Закрыть].
 

Незнакомую девушку было жаль! Совсем не хотелось, чтобы она состарилась и умерла во сне, после истечения срока, отведенного на пробуждение. А значит, стоило идти вперед. В сравнении с этой целью призрачные привилегии будущего рыцаря казались такой мелочью. Ну боится парень пауков, и что? Если он прилежно изучал науки и годен в правители, пусть правит, храбрыми за него будут охранники. А не сможет править мудро, так народ получает ровно такого правителя, какого заслуживает. Или привыкнут, или не привыкнут и скинут. Мало ли в истории примеров подобного. Маша учила, помнит…

Пауки, как показала практика, спали крепко и являлись не более чем страшным декором заколдованного замка. Так думала Мария до тех пор, пока первой, ведя рыцаря, как поводырь слепца, не ступила на лестницу. Тут-то ее и настигло первое видение. Показалось, что не пауки застыли в сплетении цветущего шиповника, а статные смуглокожие, но вовсе не похожие на негров, беловолосые воины в легких доспехах, вооруженные причудливыми и совершенно очевидно смертоносными алебардами. Стояли они и спали на посту, скованные могучими чарами.

Зажмурившись и тряхнув головой, Маша снова раскрыла глаза. Перед ней были лишь пауки. Пожав плечами, девушка продолжила путь. Чего гадать, показалось или нет? Может, и впрямь тут заколдованные люди имеются, тогда тем более – не одну принцессу, а всех вокруг спасать надо. При этой мысли горячее золотистое сияние приятно согрело девушку изнутри. Судя по всему, предположение оказалось верным. Раз так, то вперед и, коли заросли вновь расступаются, давая им дорогу, вверх. К той, предположительно, самой высокой из башен и спящей девушке, которая, наверное, является местным ключом к пульту управления всем замком.

Будь иначе, можно было бы поцеловать любого спящего, вот хоть того же паука на ветке слева. Юный рыцарь все равно ничего не видит, так чего ему стоит нечаянно чмокнуть чщидара в хитиновое брюшко? Глаза завязаны, ему не страшно будет. Но вряд ли сработает, а потому не станем экспериментировать. Надо двигаться вперед и вверх!

На лестнице, уже свободной от вездесущих кустов, было совсем не пыльно и почти пусто, не считая все тех же стражей-пауков, спящих на посту между пролетами бесконечного подъема в паутине металлических переплетений кованых перил.

Казалось, ступеням, ведущим в башню, не будет конца. Рыцарь давно уже выдохся, но не стонал, упрямо брел, пусть и спотыкался на каждом шагу. Впрочем, он не лежал пластом лишь потому, что его едва ли не волоком тащила на себе Маша. Да и сама девушка начала уставать. Все-таки бегать по ровным дорожкам и подниматься по ступеням – разные виды мышечной нагрузки. Себе Сазонова сделала пометку – внести в тренировки и такой вид упражнений. Икры ног оказались не подготовлены к длительному напряжению и ныли.

Но все когда-нибудь заканчивается! Последний пролет, ведущий в небольшой коридор к двустворчатым дверям, заставил Марию облегченно улыбнуться. Дошли! А что скорее доползли, чем дошли, так свидетелей позора нет. Пауки спят, никого другого поблизости нет.

Двустворчатые двери с вырезанным узором из все тех же кустов цветущего шипастого шиповника пауками не охранялись. И тяжелые на вид створки распахнулись без скрипа и шума, на удивление легко, открывая вид на девичью спальню.

Серые – нет, все же больше серебристые, чем серые, – белые и голубые тона были нежны и прохладны. На высокой кровати без балдахина, мирно уложив щеку на ладонь, спала девушка. Весьма симпатичная, даже, пожалуй, красивая, если привыкнуть к цвету кожи и волос.

– Д… д-дроу, – запнувшись, пролепетал отважный рыцарь, едва Маша освободила его очи от шарфа, и шарахнулся назад к дверям.

– Это так страшно? – уточнила его провожатая, склонив голову набок. Но нет, клыков или острых, как кинжалы, ногтей у спящей на наблюдалось. Девушка как девушка, только кожа темно-серая и волосы совсем белые, как первый снег.

– Но д-д-роу… – Рыцарь беспомощно хлопнул ресницами и умоляюще уставился на Машу, будто чего-то ждал. То ли того, что его отважная спутница сама будет целовать заколдованную принцессу, снимая чары, то ли того, что она по-быстрому превратит спящую дроу в нормальную девушку со светлой кожей и золотистыми волосами, подобающими стандартной принцессе. Не выгорело.

– Дроу и дроу, – невозмутимо пожала плечами Сазонова, о каких только сказочных расах не наслушавшаяся за годы учебы от маньяка-ролевика Витьки, и уточнила: – Ты ее целовать передумал? Не хочешь будить, жениться и становиться королем?

Юный рыцарь беспомощно вздохнул. Перспектива стать мужем серокожей совершенно очевидно перевесила все прилагающиеся к побудке горы бонусов.

– Я не смогу коснуться такой девы поцелуем любви, не смогу стать ей достойным спутником жизни, – наконец признал очевидное рыцарь и снова уставился на компаньонку по приключению в ожидании если не чуда, то хотя бы ценного совета, приравненного к чуду.

– А ты ее попробуй разбудить поцелуем не в губы, а в щеку, по-дружески, – пошевелив извилинами, предложила Маша. – Жалко же, они все живые, а столько спят, вместо того чтобы жить.

– Все? – удивился рыцарь.

– Все, – решительно подтвердила Сазонова. – Кажется, все подданные принцессы превращены в пауков.

– В щеку я могу, я попробую! – приободрился рыцарь-принц, освобожденный от перспективы женитьбы на создании иной расы, не подпадающей под его романтические чаяния и каноны красоты.

«Чего тут пробовать, целовать надо! – озадаченно подумала Маша. – Или промахнуться боится? Так вроде девушка не Дюймовочка! Хотя если парень никогда и никого не целовал, тогда понятно, почему волнуется. Я вот тоже с парнями не целовалась ни разу и, наверное, стесняться бы начала, если бы пришлось. Или не начала, если для дела надо».

– Давай! – бодро напутствовала на романтический подвиг спину собеседника Сазонова. Спина героя, шагнувшего к ложу серокожей принцессы, даже чуток распрямилась. Осознание того, что он не один на один с незнакомой девушкой чужой расы, придало стеснительному рыцарю сил.

Нагнувшись, он стремительно чмокнул девушку в щеку и, отпрыгнув от кровати, замер испуганным кроликом. Секунд пять ничего не происходило. Маша уже даже почти решила, что щечный метод для снятия чар не подходит, надо попробовать другой, более традиционный, но потом мир изменился.

Девушка распахнула глаза, вскочила с кровати и приставила к горлу живого будильника клинок. Одновременно с этим в углах комнаты возникли четыре девы-воительницы в доспехах и с обнаженным оружием. Они склонились перед своей принцессой.

– Ты коснулся меня, – сурово прозвенел голос царственной дроу. Глаза ее исследовали спальню, и острый клинок у горла благородного спасителя исчез. Синхронно исчезли в ножнах и многочисленные клинки дев-стражей. – В присутствии девы-свидетельницы ради снятия проклятия – допустимо! Дарую тебе жизнь.

«Красивые у них клинки. – Маша мечтательно взирала на оружие дроу. – Жаль, я не умею так быстро выхватывать и вообще ничего не умею в фехтовании…»

– Но тебе придется смешать со мной кровь, став братом, во искупление касания, – продолжила командным тоном дроу.

Согласия у будущего брата никто не спрашивал. И, подумалось Маше, даже не думал спрашивать. Если бы кандидат в братишки сей секунд стал отказываться, то, наверное, клинок снова вернулся бы к горлу и довершил начатое.

Так что, пожалуй, интуитивно рыцарь выбрал правильную тактику. Поцелуй в щеку и звание брата все-таки лучше, чем женитьба по принуждению. Ох, и решительная девушка эта дроу!

– Проклятие Великой Ллоос, милостиво наложенное на уходящих из пещер, снято. Не прошло и пятисот лет, – довольно заключила девица с мимолетной улыбкой.

Сазонова озадаченно поперхнулась и нахмурилась. Милостиво??? Как проклятие, висевшее половину тысячелетия, может быть милостью? Кажется, Маша резко перестала понимать язык местных жителей. Пусть и не русский, но совершенно доступный для восприятия, вероятно, благодаря силе ключа.

Но вроде с пониманием проблема возникла не только у ортэс. На мордашке спасителя тоже ярко нарисовались озадаченность и недоумение.

– Вам, людям, сложно понять. Когда в пещерах нас становится слишком много, лишние должны исчезнуть. Некогда им была лишь одна дорога – на жертвенный алтарь богини или, куда реже, в битвы с иными народами пещер за жизненное пространство. Но великая Ллоос нашла путь. Она дозволила нам, даровав дневное зрение, уйти из благодатной тьмы наружу, к палящему свету солнца. Отсрочила действие божественных чар, дабы мы успели обосноваться на землях поверхности, и лишь затем опустила полог неизбежного проклятия.

– А зачем было вообще вас проклинать, если вы исполняли то, что она хотела? – не поняла Маша причуд божественной логики.

– Мы вышли из-под власти Великой, перейдя под руку ее божественного супруга Лиоса. Отпустить нас без проклятия – значило умолить силу богини, – удивилась в свою очередь удивлению Маши принцесса дроу. Не прерывая рассказа и нисколько не стыдясь юного рыцаря, торопливо спрятавшего лицо в ладонях, она облачалась в одежды и доспехи, почти не отличающиеся видом от облачения стражниц. Одна из них помогла собрать волосы принцессы в высокий тугой хвост.

– Политика, – первым сообразил юный принц, украдкой глянул на принцессу дроу и облегченно выдохнул. Та уже оделась!

– Именно так, будущий названый брат мой, – покровительственно кивнула принцесса и протянула ему ладонь. – Дай руку!

Не чуя подвоха, тот исполнил просьбу и недоуменно вскрикнул, когда серокожая красавица располосовала его ладонь кинжалом, в мгновение ока сорванным с перевязи. Впрочем, со своей конечностью дроу поступила аналогичным варварским образом. И с криком: «Лиос, свидетельствуй!» – схватила своей раненой ладонью ладонь человека, крепко сжала, смешивая кровь. Вспыхнул серебристый свет.

Когда свидетели проморгались, юный рыцарь уже озадаченно разглядывал свою совершенно целую, не считая тончайшего серебряного шрама, ладонь. «Значит, обряд прошел успешно!» – догадалась Маша и в свою очередь задумалась: сделала ли она все, ради чего сюда перенеслась, и можно ли уже отправляться домой?

– Теперь ты, дева-свидетельница, – переключилась на новую жертву принцесса, смерив ее несколько озадаченным взглядом. – Яви нам свой меч, коему мою честь блюсти надлежало!

«А что будет, если не явлю? – на миг-другой задумалась Маша. – Побратимство отменят и нас на чей-нибудь алтарь утащат? Нет, ерунда, конечно, мы ж их всех спасли. Убивать спасителей и их помощников нельзя. Но они очень хотят все по правилам сделать и огорчатся, если не получится. Как там мне во сне говорили: «Я – пра́вило и прави́ло, я ключ и меч», значит, меч у меня есть, то есть я сама меч, теперь надо сделать так, чтобы они его увидели. А как?»

Маша чуть нахмурилась и добросовестно постаралась вызвать то странное ощущение абсолютной правильности своего множественного состояния и человека, и ключа, и меча разом. Девушка протянула на пробу руку, и в сжатой ладони возникла рукоять клинка, переливающаяся золотым и красным. Ровный, неширокий, без изгиба, клинок под одну руку. Маша ничего не понимала в фехтовании и никогда ему не училась, но поняла сразу: коли ей придется сражаться, то она все-таки сможет, если будет биться этим клинком. Только им и сможет. То есть получится, не она будет биться, а меч задействует ее тело как средство для нужных движений. Забавно… Наверное, потом непривычные мышцы будут сильно болеть. Нехорошо. Значит, нужно как-то потренироваться, а пока, к счастью, одной демонстрации клинка достаточно, чтобы успокоить дроу.

Маша перестала разглядывать свой меч-ключ и присмотрелась к дроу. Те тоже смотрели на клинок со смесью одобрения и легкой зависти.

– Клинок, связанный с сутью и плотью! – уважительно, пусть и едва заметно, обозначила кивок-наклон головы принцесса. – Достойная дева-свидетельница! Великое побратимство!

«Вот и ладно! Теперь-то мне пора?» – спросила сама себя Маша и даже получила ответ.

Завершая ритуал, одна из дроу-стражниц обнажила свой меч и стукнула им плашмя по золотисто-красному клинку. Наверное, несильно стукнула, во всяком случае, никакого напряжения ни в фигуре, ни в движениях серокожей девушки не было, а что у Сазоновой буквально отсушило руку, так только по одной веской причине: необученная Маша держать меч не привыкла. И ее хватило только на то, чтобы не разжать пальцы и не выронить клинок. Да, было больно, но выносливая девушка удержалась от вскрика.

– Славьтесь, Ллоос и Лиос! – дружно проскандировали стражницы, обнаженные клинки свистнули в салюте, и принцесса дроу на пару мгновений обняла зарозовевшего принца. Возможно, как раз сейчас, оказавшись прижатым к груди экзотической красавицы, юноша и пожалел, что последовал Машиному совету. Но реальность назад не отмотаешь! Вместо невесты рыцарь получил сестру, и ему с этим жить!

Мария же для себя рассудила: все хорошо получилось! И почувствовала, как исчезает из пальцев меч, растворяясь не в пространстве, а в ней самой. А еще Сазонова четко ощутила: вот теперь точно настало время возвращаться!

– Прощайте, мне пора домой, – открыто улыбнулась новым знакомым девушка.

– Да будут милостивы к тебе боги! Прими мою сердечную благодарность! Могу ли я узнать имя твое, дева, ставшая моим проводником и спутником? – запоздало сообразил поинтересоваться личностью помощницы юный рыцарь.

– Мария, – тряхнула рыжей челкой Маша и исчезла из покоев черного замка.

– Маирель? – распахнул глаза юноша и, прижав руку к груди в районе сердца, восхищенно выдохнул: – Все-таки Маирель! Моей спутницей была аватара самой светозарной Маирель? О-о-о!..

Довольно улыбнулись и невозмутимые девы-дроу. Когда за ритуалом следит подходящая дева-блюстительница – это хорошо, а уж если роль этой девы исполнила младшая богиня Светлого пантеона – вообще замечательно! Воистину на их народ легла милость Ллоос и Лиоса!