Текст книги "Мой плохой"

56

Карим заглушил двигатель и вышел из машины, чтобы открыть Насте дверь и помочь выбраться из салона.

– Идём? – посмотрела на него девушка с натянутой улыбкой. Кажется, она немного нервничала, но старалась не показывать вида.

– Идём. – Саша взял её за руку и повёл к до боли знакомому подъезду.

Он тоже испытывал смешанные чувства. Нет, гнев её отца уже давно не был страшен мужчине, как раньше. Саше было почти безразлично, как тот поведёт себя по отношению к нему. Настю в обиду Карим в любом случае не даст, а остальное не так важно.

Но было так странно вновь вернуться сюда. Тот же двор, то же крыльцо. Воспоминания нахлынули. Как он не раз ждал её здесь, сидя на этом самом заборчике. И тот их разговор, после которого хотелось сдохнуть.

– Всё хорошо, Саш? – спросила она, пытаясь заглянуть в лицо.

– Да, родная. Не переживай.

Дверь им открыла Светлана Валерьевна. Она почти не изменилась с тех пор, как Карим видел её последний раз. Всё такая же высокая и худощавая женщина, длинные светлые волосы, как у Насти, убраны в аккуратный пучок. Смерив Сашу настороженным взглядом, она пригласила их в квартиру и коротко обняла дочь.

– Мама, это Саша. Впрочем, вы знакомы.

– Добрый вечер, – поздоровался Карим.

– Добрый вечер, – ответила Светлана Валерьевна.

Судя по изумленному выражению лица, она его узнала. И разглядывала теперь более придирчиво. Её удивление можно было понять. За прошедшие пять лет Саша сильно изменился. Теперь он уже не тот сопливый голодранец, с которым не было нужды считаться.

В прихожую вышла Настина сестра. Она тоже почти не изменилась, разве что поправилась немного. Вокруг неё крутился мелкий пацан. Должно быть, тот самый Кнопа, Настин племянник.

– Привет! – Маша с жаром обняла сестру, после чего не лучше своей матери впилась удивленными глазами в Карима. – Александр Каримов, ты ли это?

– Привет, Маша, – усмехнулся он.

– Вот уж не думала тебя здесь увидеть!

– Да, я тоже не думал себя здесь еще увидеть.

Мелкий пацан тоже подбежал к своей тёте и повис у неё на шее. Настя вручила ему коробку с машинкой, за которой они предварительно заезжали в магазин игрушек.

– Привет, Насть. – На пороге одной из комнат показался и Настин брат, который тоже сильно вырос за эти годы и прилично возмужал.

– Ну ладно, чего толпиться здесь, проходите в комнату! – скомандовала Светлана Валерьевна.

В гостиной их ждал большой накрытый стол. Словно они попали на домашнее празднование Нового года или какого-нибудь другого семейного праздника. Позже выяснилось, что мероприятие организовали в их честь.

Все заняли места за столом, но к еде прикасаться никто не спешил. В воздухе витала физически осязаемая неловкость. Последним в комнату вошёл Настин отец. Он, в отличие от Светланы Валерьевны, сильно изменился. Растолстел. Постарел. И в отличие от всех остальных присутствующих, что были одеты в нормальную одежду, не потрудился сменить домашний байковый халат на что-то приличное.

– Здравствуй, папа, – поздоровалась с ним Настя.

Он же, прежде чем ответить, смерил придирчивым взглядом сначала её, а затем и Сашу.

– Ну здравствуй, дочь. Я смотрю, жизнь тебя так ничему и не научила.

– Гена! – взвилась Светлана Валерьевна. – Ты обещал!

– Ладно, молчу, – ядовито бросил ей тот, занимая центральное место за столом.

Саша сжал челюсть, до такой степени захотелось втащить нахалу. Но не стоило забывать, что каким бы тот ни был, это все-таки Настин отец. Положив руку на спинку её стула, Карим наклонился и прошептал девушке на ухо:

– Если хочешь, можем уйти прямо сейчас.

– Все в порядке, Саш, – улыбнулась она. – Это же мой отец, чего еще от него можно было ждать? Не обращай внимания.

– Ешьте давайте, не стесняйтесь. Кому какой салат положить? – Светлана Валерьевна суетилась возле стола. – Саша, ты какой алкоголь предпочитаешь? Может, коньяк?

– Спасибо, я за рулем.

Светлана Валерьевна неловко улыбнулась, явно нервничая, и переключила внимание на дочь.

– Настя, мы все немного удивлены такими резкими переменами в твоей жизни. Ты по телефону сказала, что улетаешь во Францию?

– Да, мама. Мы с Сашей завтра улетаем во Францию и хотим там пожить какое-то время. Как долго – еще не решили.

– Когда же вы успели? – всплеснула руками женщина. – Когда мы последний раз созванивались, ты ни слова мне не говорила!

– Мам… Мы с Сашей долгое время не общались. И только недавно встретились, – уклончиво ответила Настя.

– И так сразу решили в Париж лететь? Что вы там делать-то будете? Почему именно туда?

– Сашина мама там живет, она выходит замуж, мы летим в первую очередь к ней на свадьбу.

Все присутствующие сидели за столом, развесив уши. В том числе и Настин отец. Хмуро наблюдал за дочерью из-под бровей, изредка переводя взгляд на жену. В сторону Карима демонстративно не смотрел.

Светлана Валерьевна удивленно вздернула брови и, кажется, больше не знала, о чем спросить. Ей на помощь пришла Маша.

– А чем ты занимаешься, Саша? Тебя прямо не узнать. Так изменился.

Карим ожидал этого вопроса, но никак не от неё. Но всё же ответил доброжелательно.

– Работаю.

– Где и кем? – раздался густой бас.

Карим перевёл взгляд на Настиного отца – тот снизошёл обратить на него своё внимание.

– Работаю на себя. Предприниматель.

По сути даже не соврал. Его род деятельности легко вписывался в это понятие. Такой вот бизнес в сфере услуг.

– А конкретнее? – не унимался мужчина.

– В ближайшее время планирую купить сеть автосалонов в Европе.

– Да что ты! – со скепсисом усмехнулся Геннадий Николаевич. – Неужели на наркоте можно поднять такие бабки?

– Гена! – снова вскинулась Светлана Валерьевна.

– Что – Гена? – рыкнул на неё муж. – Ты забыла, чем он в юности промышлял? Думаешь, сейчас что-то изменилось?

Саша усмехнулся. Знал бы тот, чем на самом деле занимался Карим. Наверное, пристрелил бы тут же на месте. Но вслух спокойно ответил:

– Я никогда не занимался наркотиками.

Настин отец гневно сверкнул глазами и уже открыл рот, очевидно, чтобы вылить еще порцию ядовитых предположений, но тут неожиданно вмешалась Настя.

– Прежде чем ты скажешь что-то еще, папа, – вскинула она ладонь в предупредительном жесте, – я попрошу тебя проявить уважение к Саше. Если ты этого не сделаешь, учти, мой визит сегодня к вам станет последним. Я больше никогда не переступлю порог этого дома, и ты меня больше никогда не увидишь! Понятно?

Она произнесла это с такой сталью в голосе и таким хладнокровием, что Карим невольно восхитился. Он собирался защищать её от нападок отца, а вышло всё наоборот. Его хрупкая девочка защищала его, словно львица. И это чертовски грело душу.

– Понятно, – с пренебрежением отозвался Геннадий Николаевич. – Снова меня извергом выставляешь. Всю жизнь воспитывал тебя, пахал, чтобы у тебя всё было, а ты мне теперь рот затыкаешь. И ради кого?

– Ради того, кого любила всю жизнь, пап! И знаешь, лучше бы у нас ничего не было! Лучше бы мы в бедности жили, но ты проявлял ко мне хоть чуточку понимания и любви! Относился бы ко мне, как к живому человеку, у которого тоже есть чувства!

– Я воспитывал тебя, как умел, – резко ответил он. – И любил, как умел! Да и сейчас люблю… несмотря на то, что ты меня ненавидишь.

– Я не ненавижу тебя, папа… – ошарашено покачала головой Настя. И добавила совсем тихо: – Я тоже люблю тебя. Несмотря ни на что.

Мужчина грузно поднялся со стула, затягивая туже пояс халата.

– Ладно, – недовольно произнёс он. – Совет да любовь, раз так сильно ты его любишь. – Перевёл хмурый взгляд на Карима. – А ты… предприниматель… обидишь её – убью.

– Я и сам за неё убью, – пронзительно глядя мужчине в глаза, пообещал Саша.

Взглядом он пытался донести до этого человека, что сказанное сейчас – не просто высокопарные слова. Карим убивал уже за неё однажды. И убьёт снова. Кого угодно. Не раздумывая. Если потребуется.

Ярко вспомнилась та дождливая ночь, когда Карим перерезал глотку Шумилову в Мещанском лесу, чтобы эта мразь перестала наконец стонать и сдохла наверняка. Руки у Саши тогда были по локоть в крови, от адреналина всего трясло, но в душе не возникло и капли сомнений. Не о Степе он думал в тот миг, хоть и скорбел по другу невыносимо. Но когда втыкал лезвие в шею ублюдка, Сашей владело лишь желание защитить свою любовь. Оградить её жизнь от присутствия в ней этого страшного человека раз и навсегда.

* * *

В тот вечер Настя с Сашей засиделись у ее родителей гораздо дольше, чем планировали. Отец неуловимо изменился, перестал смотреть волком, хоть за весь вечер больше не проронил ни слова. Зато Светлана Владимировна говорила без умолку, долго пытала Сашу вопросами. А Настя отсела ближе к сестре, возилась с племянником и всё никак не могла наговориться с Машей.

Проводили их тепло. А на следующее утро Саша с Настей покинули страну.

Эпилог

2 года спустя

Свежий морской бриз врывался сквозь открытые окна, заполнял собой комнату, колыхал воздушные ослепительно-белые занавески.

Настя открыла глаза и сладко потянулась. Какое прекрасное утро!

Впрочем, она уже потеряла счет дням, каждый из которых начинался не менее прекрасно…

Дочь мило посапывала рядом в кроватке, а вот любимый уже успел куда-то сбежать в такую рань. Но Настя не огорчилась. Она знала – муж где-то рядом. Он никогда не оставляет своих девочек надолго без присмотра.

От этой мысли губы Насти сами собой растянулись в довольной улыбке. Рядом с этим мужчиной её мир каждый день играл самыми яркими красками. Стал таким огромным, удивительным, невероятным. Наполненным нежной любовью, страстью и трепетом до самых краёв.

Настя вновь прикрыла глаза и с блаженной улыбкой на губах окунулась в воспоминания.

Ровно два года прошло с тех пор, как она поймала букет на свадьбе Сашиной мамы, и в тот же вечер любимый сделал ей предложение.

Их свадьба на берегу моря была потрясающей! Они с Сашей босые, оба в белом… Крепко держались за руки, стоя под аркой, украшенной бесчисленным множеством нежнейших цветов. Напротив таец в длинном светлом облачении – регистратор – зачитывал торжественную речь. И больше никого… Настя сама предложила провести церемонию именно таким образом, и Саша с охотой согласился. Им никто не был нужен в тот день.

Они со слезами на глазах клялись друг другу в вечной любви и верности. И целовались потом так долго, что таец не выдержал и начал вежливо покашливать, напоминая о себе.

А после была самая волшебная в мире брачная ночь в самом волшебном месте планеты! Именно в ту ночь Настя наконец сумела поверить, что у них всё сложится…

Однажды Саша пообещал ей, что всё исправит. Заставит забыть о прошлом. Тогда Насте это казалось невозможным. Слишком многое они пережили. Слишком много боли принесли друг другу. Но у него получилось.

Настя так давно не вспоминала плохое, будто и не было его вовсе. Те нелегкие годы подёрнулись дымкой, стали мутным расплывчатым пятном, живущим на задворках памяти.

Как Саша и обещал, Настя была абсолютно счастлива. Даже когда они ссорились. Такое хоть и редко, но случалось. В основном из-за его второго обещания – что ни на шаг от себя не отпустит.

Ни по магазинам одна, ни в салон красоты, ни к врачу – муж везде и всюду желал сопровождать её, иногда доходило до абсурда. Брал её с собой в деловые поездки, таскал на бесконечные встречи и совещания, где она откровенно скучала.

Особенно сильная ссора вышла из-за партнёрских родов. Настя наотрез отказывалась от присутствия Саши, но он был непреклонен. А уже после того, как всё закончилось, и их малышка Александра появилась на свет, Настя была благодарна любимому до слёз за то, что настоял на своем. Даже страшно было представить, как бы она пережила схватки без его поддержки.

А после родов пришлось разлучиться. У Насти были осложнения, её долго не выписывали из больницы, а маленькую Сашеньку вручили её ошарашенному тёзке-отцу. И пока молодую маму лечили, мужчине пришлось справляться с ребёнком в одиночку.

Настя переживала из-за этого так, что словами не передать. А потом оказалось, что всё было к лучшему. Во-первых, одержимое желание мужа не расставаться со своей женой ни на секунду наконец обрело разумные рамки. А во-вторых, они так сильно подружились с малышкой, что первое время после выписки Настя иногда ловила себя на чувстве третьей лишней. Саша и по сей день находил общий язык с дочкой куда легче и результативнее, чем её мама-неумеха.

От приятных воспоминаний отвлёк тихий щелок дверной ручки. Настя приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, кто вошёл, и сердце радостно зашлось в груди от увиденной картины. И пожалела, что нет под рукой телефона, чтобы сфотографировать. Потому что такой снимок с лёгкостью можно было разместить на разворот или обложку журнала о женских грёзах. Её любимый муж с загадочной улыбкой замер на пороге. Такой красивый, загорелый. В светлых льняных брюках и рубашке, так здорово контрастирующих с его смуглой кожей… Он держал перед собой огромный букет сочно-красных роз на длинных-длинных стебельках.

Хотелось запищать от восторга, но Настя лишь беззвучно сказала «Вау!» с широченной улыбкой на губах и поспешила в объятия к любимому, нетерпеливо скинув с себя одеяло.

– Спасибо! – выдохнула шёпотом ему в ухо, поднявшись на цыпочки и крепко-крепко обвив руками шею.

– С днём рождения, родная, – прошептал он, прижимая к своей груди до хруста костей одной рукой, а другой продолжая удерживать на весу этот наверняка тяжеленный букет. – Козявка спит? – спросил, весело указав взглядом на кроватку.

– Да, пусть спит. – Настя оглянулась на дочь и тепло улыбнулась. – Пойдем на кухню, я сейчас только радионяню захвачу…

– Пойдём. У меня для тебя еще подарок.

– У меня для тебя тоже! – с озорством произнесла она.

– А-я-яй, Настя. Сегодня же у тебя праздник.

– Ну и что!

Саша с неодобрением покачал головой, а Настя едва сдерживала улыбку, что так и норовила растянуться до самых ушей. Сгорая от нетерпения, она подбежала к прикроватной тумбочке, стянула с неё родительский блок от радионяни, достала из ящичка заранее подготовленную открытку-конверт и выпорхнула из спальни вслед за любимым.

Едва оказавшись на кухне, он бросил букет на обеденный стол, схватил Настю за бедра и прижал к стене, покрывая поцелуями лицо, шею, нетерпеливо кусая губы.

– Эй, эй, погоди… – смеялась Настя, лениво отбиваясь от его домогательств.

Но Саша не слушал. Его руки уже забрались под шелковую сорочку, властно сжимая ягодицы, проникая пальцами под тонкое кружево белья.

– Это что, и есть твой подарок? – со сбившимся дыханием уточнила девушка.

Впрочем, если и так, она была не против. Между ног сладко ныло и пульсировало.

Выронив конверт вместе с радионяней из рук, Настя впилась пальцами в плечи любимого, с упоением ощущая силу стальных мышц, подчиняясь ей, наслаждаясь тем, что происходит между ними, и предвкушая всё, что произойдет дальше.

Что бы там ни говорили о семейной жизни, секс у них остался прежним. Страстным. Сумасшедшим. Нежным… Нет, пожалуй, он стал даже еще лучше. Они оба всегда заводились моментально и не могли насытиться друг другом.

– Нет… – прошептал муж ей в губы, обхватывая ладонями грудь, до легкой боли сжимая пальцами острые возбужденные соски сквозь ткань сорочки. – Просто пока Санька не проснулась, хочу тебя…

Настя бы улыбнулась его словам, но она уже не могла. Возбуждение было настолько сильным, что с трудом получалось дышать. К тому же пальцы мужа уже снова оказались внизу, проникли в лоно и задвигались там сразу, нагло, почти грубо, но это распаляло лишь еще сильнее.

Настя запрокинула голову, закусила губу и застонала. Саша подхватил её за ягодицы, поднял, с легкостью пересек кухню и усадил прямо на столешницу кухонного гарнитура. Задрал сорочку вверх, сдвинул белье в сторону, расстегнул одной рукой свои брюки и нетерпеливым рывком вошел, отчего Настю прошило насквозь диким, ни с чем несравнимым удовольствием. Спина сама собой выгнулась, с губ сорвался протяжный стон…

Как же хорошо!

Всегда, каждый раз, она не могла насытиться этими ощущениями. Этой сумасшедшей близостью. Потрясающим кайфом.

Как же хорошо, что есть на свете секс! А иначе она никогда не смогла бы выразить свою любовь к этому человеку. Никакими словами не описать силу этих чувств, что по размерам равнозначны целой вселенной.

– Я так люблю тебя, слышишь? Люблю, родной, люблю, люблю, люблю… – часто-часто шептала, покрывая его лицо поцелуями.

– Я тоже… Я тоже, родная…

Самые мощные и глубокие толчки сотрясали их тела. Они оба были уже на грани и, как обычно, смотрели друг другу в глаза в этот момент.

И оба замерли, напрягая каждую мышцу в теле, чтобы медленно выпускать воздух из легких, пропуская сквозь себя волны мучительного удовольствия.

Обнялись, восстанавливая дыхание, посидели так еще с минуту. Саша взял из ящика салфетки, вытер следы страсти с себя и Настиных бедер. Помог ей спрыгнуть вниз.

– Так где мой подарок? – довольно промурлыкала она, направляясь к валяющемуся на полу конверту с приемным устройством радионяни.

– Да вот здесь, – подозрительно ухмыльнулся он, поднимая с пола довольно увесистую коробку и водружая её прямо на обеденный стол.

– Ого! Что это?

Озадаченно уставившись на коробку, она подошла ближе.

– Открой, посмотри, – предложил он.

Коробка была не запечатана. Даже приблизительно не догадываясь, что в ней может быть, Настя с осторожностью сапера приоткрыла край и заглянула внутрь.

– Боже мой, Саша… – ошеломленно выдохнула, нетерпеливо отгибая края коробки.

Не веря своим глазам, уставилась на несколько рядов новеньких книг, уложенных ровными стопками и похожих друг на друга, как близнецы.

Девушка осторожно взяла одну из них в руки, онемевшими от волнения пальцами провела по глянцевой поверхности цветной обложки… На ней была изображена изящная девушка-эльфийка в доспехах, каллиграфическим шрифтом выведено название, а снизу красовалось имя автора – Анастасия Каримова.

– Боже, Саша… – повторила и перевела на любимого неверящий взгляд. – Как? Откуда?

Муж все так же ухмылялся, очевидно, довольный произведенным эффектом.

– Я всего лишь отправил твою рукопись в издательство, – невинно пожал он плечом. – А они перезвонили и предложили напечатать пробный тираж.

– Ах ты жук! – кинулась ему на шею Настя, смеясь.

Она-то думала, он со снисхождением относится к её маленькому хобби, появившемуся после рождения дочери!

Сашулька оказалась на редкость спокойным ребенком. С самых первых дней спала днями и ночами напролет, просыпаясь, лишь чтобы покушать да позволить сменить подгузник. И пока она спала, Настя порой не знала, чем себя занять. По хозяйству ей помогали, еду готовить тоже было не нужно.

Поэтому сначала она ударилась в чтение, а после решила написать свою историю. Выложила в сеть, нашла своих первых читателей и уже не могла остановиться. И знание языков пригодилось – Настя могла сразу переводить свои тексты и публиковать на различных языковых площадках.

А когда Саша спрашивал, почему она не отправит свои книги в издательство, отмахивалась, мол, таких писателей, как она, пруд пруди, и вряд ли среди такого изобилия кто-то из книжных монстров всерьез заинтересуется её произведениями или хотя бы прочтёт.

– Признавайся, ты заплатил им за этот тираж, ведь так?

– Нет, клянусь.

– Но как же тогда? Нет, я не верю в это!

– А ты поверь, Настя, – обезоруживающе улыбнулся он.

Девушка с подозрением свела брови и строго посмотрела на мужа.

– А как же договор? Я ведь должна была подписать какие-то бумаги.

– Ты их подписала, – с невозмутимым видом ответил он.

– Когда?!

– Ну когда мы Саньке загранник делали, я тебе вместе с тем заявлением еще пару бумажек на подпись подсунул, ты и не заметила.

– Боже мой… – поражённо покачала головой Настя. – С кем я живу!

– Ты знаешь, с кем, – хмыкнул любимый, снова заключая её в объятия. – Просто сюрприз очень хотелось сделать…

– У тебя получилось, – растаяла она, потершись носом о его колючую от щетины щеку.

– Я рад, – тихо ответил он, снова целуя в губы.

– Подожди, Саш… – ловко вывернулась из его рук Настя. – Теперь мой подарок!

С хитрой улыбкой она наконец подняла с пола конверт и вручила его мужу. Тот быстро его вскрыл и растерянно уставился на тонкий лист бумаги, что лежал внутри.

Несколько секунд Саше потребовалось на осознание. Настя всё это время не дышала. Лишь отсчитывала глухие удары сердца в груди. Губы всё норовили расплыться в улыбке, и, когда любимый наконец поднял на неё совершенно потрясённый взгляд, Настя уже не могла сдержаться. Смотрела ему в лицо безотрывно и улыбалась так, что слезы подступали к глазам.

– Любимая моя…

– Я хочу большую семью, Саш, – воодушевленно произнесла она. – Чтобы у нас с тобой было много-много детей! Это ведь так здорово, правда?

– Правда. Ты не представляешь, как я счастлив с тобой, родная.

– И я счастлива, Саша…

Он подошёл и снова крепко её сжал в своих объятиях. Поцеловал так, что сердце затопило нежностью.

Тонкий листок бумаги выскользнул из его руки, описал небольшой полукруг в воздухе и плавно опустился на стол. В нём значилось всего несколько слов:

«Установлена беременность 4 недели. Протекает без осложнений».