Текст книги "Мысли о минувшем и вечном. Книга стихов"

Юлия Иншакова
Мысли о минувшем и вечном
Книга стихов

Серия: Международный фестиваль Бориса и Глеба

© Юлия Иншакова, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

* * *

Молитва благоверным князьям Борису и Глебу

О двоице священная, братия прекрасная, доблии страстотерпцы Борисе и Глебе, от юности Христу верою, чистотою и любовию послужившии, и кровьми своими, яко багряницею, украсившиися, и ныне со Христом царствующии! Не забудите и нас, сущих на земли, но, яко тепли заступницы, вашим сильным ходатайством пред Христом Богом сохраните юных во святей вере и чистоте неврежденными от всякаго прилога неверия и нечистоты, оградите всех нас от всякия скорби, озлоблений и напрасныя смерти, укротите всякую вражду и злобу, действом диавола воздвигаемую от ближних и чуждих. Молим вас, христолюбивии страстотерпцы, испросите у Великодаровитаго Владыки всем нам оставление прегрешений наших, единомыслие и здравие, избавление от нашествия иноплеменных, междоусобныя брани, язвы и глада. Снабдевайте своим заступлением страну нашу и всех, чтуших святую память вашу, во веки веков. Аминь.

Об авторе

Морозова Юлия Григорьевна, кандидат филологических наук, доцент. Родилась в г. Ельце Липецкой области. С 2009 года проживаю в Москве.

По профессии – преподаватель истории, философии, культурологии. В свободное от науки и основной работы время пишу стихи и прозу. Писать начала с 12 лет, несколько раз становилась лауреатом детских и юношеских конкурсов по литературе. В студенческие годы публиковалась в местных газетах, была членом литературной группы в г. Ельце при газете «Красное знамя». Выступала на местной радиостанции. Печаталась в эзотерических журналах.

С 2011 года – постоянный пользователь портала «Стихи. ru» и «Проза. ru». Становилась номинантом премий «Наследие», «Русь святая», «Поэт года». Печаталась в альманахе «Российский колокол», сборниках «Поэт года», «Наследие». В 2016 году вышла книга «Слово о России» (в издательстве «Триумф»).

Авторский псевдоним – Юлия Иншакова.

Мысли о себе

Кто я? Поэт елецкий, не столичный,

Но всё ж отменно симпатичный.

Ведь для читателя мой профиль и анфас

Не более чем шуточный рассказ.

Есть ценности приятнее, дороже,

А судит тот, кто всех бывает строже.

Иной от пустоты словесной чуть не лопнет,

Другой – от малеванья ярких фраз.

И тот, кто от занудства сохнет,

Всё лезет, рвётся на Парнас.

Я не зануда и не mon plaisir11
  mon plaisir (фр.) – мое удовольствие.


[Закрыть],

Не иссушённое искусством слово.

Россия – боль моя, судья и мир —

Навеки дочь твоя я – Юля Иншакова.

«Век нынешний и век минувший…»

Век нынешний и век минувший.

Кто вас сравнит всего достойней?

Нет Пушкиных, увы. И в душах

Живёт хозяин преисподней…

Он рифмовать умеет строки

И сочинять на всякий лад.

Через него одни пороки.

Собьёшься – и утащит в ад.

Ему и имя легион…

Век нынешний… Каков же он?

Двадцатый век

Проклятый, окаянный век

Отвержен церковью и Богом.

Забытый русский человек

Грустит как прежде – над порогом.

Где наше всё? Расхищен Дом,

И попраны его богатства.

Мы жили раньше, и живём,

И совершаем святотатства.

Куда стремимся? В ад опять.

Есть притча Библии о Доме.

Есть книги, записи, тетрадь

О днях войны и тяжкой бойне.

Мы истребили, не поняв,

Всё таинство святой культуры,

Портреты белые убрав

И красной став литературой.

Но вновь, как прежде, как всегда,

По-бунински и с белым тоном

Сверкает Сириус-звезда

И пахнет яблоком зелёным…

«Ветер и шелест осенний…»

Ветер и шелест осенний.

Дождь, что стучит за окном.

Свет от витрины и бледный

Серо-кирпичный мой дом.

Всё так привычно, уныло.

Вяло текут мои дни.

Улицы, площадь застыла,

И умирают огни.

И в беспросветной печали

Я закрываю глаза —

Будни меня обокрали.

Где же теперь тормоза?

Это сплошная рутина —

Улицы, площадь, дома…

Движется наша машина

Всё по откосу, до дна.

В этом движении правил

Правило только одно:

Если ты спину подставил,

Это не жизнь всё равно…

Ветер и шелест осенний,

Серое наше окно.

«А можно ли добраться до вершин?..»

А можно ли добраться до вершин?

Увидеть их, коснуться можно ль?

Узнать, изведать тайны всех глубин

Нам, людям, кажется несложно.

Но почему мы падаем опять,

Вершины так и не достигнув?

Уходит время – надо отдавать

Долги, во мгле навеки сгинув…

Морские волны

Идут года, сменяются столетья.

И во Вселенной неизменны лишь

Морские волны. Да, не смейтесь, волны,

Которые от вздоха моря рождены.

Когда они в зеркальном отражении

Друг друга обгоняют, в тот же миг

Одна из них на берег выползает,

Ласкает гальку, как бездомного щенка.

Потом волна торжественно, спокойно

Уходит. Затаится снова. Вдруг

Стремится к скалам, хочет с ними слиться,

В порыве этом отдавая всю себя.

И, отдавая, знает ведь прекрасно,

Что скалы равнодушно-холодны,

Что на порывы волн не отвечают,

Лишь отторгают мёртвые куски,

Которые так бережно ласкает,

Целует, прячет в трепете волна;

Своею грудью камень укрывая,

Она бежит и возвращается опять…

Так почему же неизменны волны?

Могли б у них немного поучиться люди.

«Человеки»

Ты ушёл, я захлопнула дверь.

Ни к чему ворошить мне былое.

Без тебя не умру я, поверь.

Только сердце отныне стальное…

Только ветер на паперти стыл,

В двери храма врывается ночью

И гудит перед ликом святым,

Тушит свечи и снова хохочет.

Я пытаюсь понять и простить

Его буйство в молчании храма

И хочу лишь молитву творить,

Но – мешает дрожащая рама.

Снова свечи зажгу. Будет хор

Славить Бога отныне, вовеки.

Ветер только прохожий и вор,

Ты – как все на земле – «человеки».

Молитва

Отец мой Небесный! Создатель родной!

Прошу я Тебя в час печали:

Душе моей бренной не нужен покой,

Лишь видеть бы светлые дали,

Лишь чувствовать сердцем природу степей,

Где всё так знакомо до боли,

Лишь слышать бы запах лесов и полей

И пить благодать Божьей воли.

Глаза распахнуть широко и – взлететь

В небесного света просторы,

Всё дальше лететь и назад не смотреть,

Минуя прошедшего годы;

Лететь, обгоняя все ветры земли,

И вдруг замереть над обрывом —

И там умереть, раствориться в любви,

Отдавшись душевным порывам.

Бег

Не раствориться в безграничном хаосе Вселенной.

Искать гармонии бессмысленно, где жизни нет,

Где только естества рабы и мир как дым, мгновенье…

И сквозь туннель обмана не найти ответ.

Бежать из душных комнат и от серых великанов,

Застывших в плитах мрамора зелёных мертвецов,

Бежать от нечисти, от тьмы и тараканов

В пресветлый край – страну моих отцов.

В забытый край, где жизнь, а не рутина,

Где всё исполнено заветом, где любовь.

Устала я от страха, лжи и чада Властелина…

Где ты, мой мир? Где Ты – Превечный Бог?!

Идол

Нет, идолы не умерли для нас.

Они живут невидимо и зримо.

Калеча души, в пламенных сердцах…

Из нас, живых, высасывают силы.

Безликий великан, немой, бездушный,

Зачем тебе устраивают пир?

Зачем тебе угодливо-послушны

И дарят уши, нос, глаза и – мир?

Не потому ли, что в немом забвенье

Ты так торжественно-суров?!

И в гневе, ярости твоей – спасенье,

Покорность и согласие рабов?..

Живые души, кланяйтесь богам —

Серебряник иной насытит чрево…

Стоит надменно мёртвый истукан

И разъедает Мировое древо.

Из Ветхого Завета

Истоки мудрости духовной

Постичь не сложно никому.

В стихии космоса, в природной

Поклоны не нужны Ему —

Творцу Вселенной, мироздания.

Твой жертвенный огонь другой —

Не в плитах камня, а в сознании,

Что рядом Он, что Он с тобой,

Что Он хранит тебя… Над миром

Бог бытие твоё вознёс.

Не с арфой белой иль с потиром,

Не в мир романтики и грёз,

Не для потерь иль разрушения —

Не властвовать вам, Библ, Сидон —

Для веры прочной, вне сомнения,

Воздвиг Бог храм – тебя, Сион.

И заповедал всем скорбящим

Хранить любовь и мир сердцам,

Беречь язык от стрел разящих.

«Мне отомщение, и Аз воздам».

«О, Русь святая! Предо мной…»

Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божьему. Ибо написано:

«Мне отмщение, Я воздам», – говорит Господь.

Рим. 12:19

О, Русь святая! Предо мной

Твой образ матери влюбленной,

Глаза сияют добротой.

И, царским взглядом ослепленный,

Твой недруг падает немой,

Тобой навеки покоренный.

И всё ж, Россия, ты слаба;

В своей ли доброте безмолвной

Или в смирении раба.

Как можешь быть ты столь покорной,

Когда в руках шутов права

На храм души твой чудотворный —

Природы храм?!

«Мне отмщение, и Аз воздам».

«Заметает снег дороги…»

Заметает снег дороги.

Нет следов уже твоих.

А недавно на пороге

Я тебе читала стих.

И, сжимая нервно руки,

Мы глотали талый снег.

И кружились в вихре звуки —

Звуки голоса и смех.

Провожала тебя взглядом.

Ты ответил мне тогда:

«Ничего теперь не надо,

Будь со мною навсегда».

И я верила Шекспиру,

Растворялась в хрустале.

А снежинки замерзали

На ресницах в феврале…

Ты ушел, не извинился —

Просто бросил. Что ж, прощай!

Снег всё падал и искрился.

«Ты меня не забывай»…

Нашу песню о Шекспире

Ветер времени унёс.

Всё прекрасно в этом мире,

Но не вечно, не всерьёз.

Слово

Нет, не сломить меня ветрам,

Столетьям, судьям.

Надменно-ярый истукан

Живым не будет.

Зачем обманывать себя?

Искать калоши счастья?

Жизнь есть капризное дитя

Сиюминутной власти.

Жить не для плоти, не для сна,

Ни в страхе, ни в почете.

Стоит египетская тьма…

Кого вы, мёртвые, спасёте?!

Есть тьма души и вечный свет.

Есть Слово Божие – Завет.

«Замухрышка»

Не думай обо мне, не надо.

И взглядом ты не провожай.

Я недостойна даже взгляда —

Я недостойна? Так прощай.

Зачем ты тратишь понапрасну

Улыбку, время на меня?

Я не умею быть прекрасной:

Я – замухрышка, мышка я.

Я не умею… Мне дороже

Мой мир души. Я им живу.

С ромашкой белой мы похожи,

Что в поле гнётся на ветру.

Тот ветер – не твоя стихия.

Ты дышишь городом давно.

Мне – поле, а тебе – квартира.

Мне – Муза, а тебе – кино.

Я нарисую…

Я нарисую поле, а за ним

Овраг глубокий, речку перед домом,

Дубовый лес. И алый пилигрим

Укроет нас и станет невесомым.

Я нарисую ветер в волосах

И в золотой пыли одна застыну.

Орешник нарисую, и в глазах

Отобразится мир – твоя пустыня.

Тебя я нарисую. От дождя,

От суеты спасу тебя, укрою…

Я нарисую… Хочешь, для тебя

Небесный храм из радуги построю?

Озолочу обитель тишиной,

Чтоб в свете дня и в зареве багряном

Светило счастье нам заветною звездой

И не казалось замком на барханах.

Назови меня

Назови меня красивой, твоей лучшею мечтой,

Самым главным искушеньем, постоянною бедой.

Назови меня колючкой, голубым цветком полей

И росою серебристой, белым пухом тополей.

Назови меня открытой книгой жизни на столе

И смертельным ядом сладким, самым страшным на земле.

Назови меня луною, путеводною звездой

И болотной лихорадкой, родниковою водой.

Назови меня черешней и рябиною зови,

Ранним утром и вечерним светом пламенной зари.

И зови меня как хочешь. Только помни: всё же я

Не святая, не царица, а любимая твоя.

Альтаир

Пронзительный ветер, холодный и злой,

Врывается снова в окно.

И будто во сне говорит он со мной.

Дрожит от напора стекло.

А дождь размывает следы от сапог —

Они уже стёрты давно.

И властвует в городе золота бог.

На улице мёрзло, темно.

И страшно мне в мае, в безумной ночи.

Нет света в квартире немой.

На ощупь иду до заветной свечи,

И капает воск… аналой…

«О Боже, нет сил у меня, помоги!

В разврате погрязла земля.

Любовью и верой мне путь освяти.

Согреет молитва твоя…»

И кажется, Ангел со мной говорит.

И слёзы текут на потир.

Пусть северный ветер плохое сулит —

По небу летит Альтаир.

Роли

По улицам узким, по улицам длинным

Иду я неслышно. Со мною всегда

Шагает мой спутник в тумане незримо

И призраков будит во мне иногда.

Так в зеркале мира и в снах отражённых

Играть заставляет он страстно влюблённых.

И знает Вселенная, как мы похожи,

Как дети её среди прочих детей:

Друзья и соседи, и даже прохожий,

Мы кружимся в вихре грехов и страстей.

Мы словно бежим по единому кругу

И, вновь отдаляясь, стремимся друг к другу.

Нам роль наша свыше дана – в испытанье:

То мучить себя за любовь и молчать,

То взглядом молить прекратить истязанье

И встречи случайные ночью искать.

Бродить в лабиринтах влюблённых сердец,

По улицам города, в снах наконец.

Улетают души в небо…

Улетают души в небо.

Добрый путь вам, вечный свет!

Мёртвых больше жарким летом,

На могилах – жёлтый цвет.

На могилах воздух дышит,

Вся изъедена земля.

Сухой ветер рожь колышет.

Травы выжжены дотла.

И кресты стоят, сверкают.

Стройный ряд холмов кругом.

На крестах грачи зевают.

Тише! Это мёртвых дом.

Отчий дом

Покинут отчий кров.

Зарос седым бурьяном

И огород, и ров…

Кричит над диким садом

Отшельник – чёрный ворон.

Лет триста жил он там.

Хлеб с солью были дома,

Был Божий в ликах храм.

Растил детей и внуков —

Теперь забыт и он.

Дом заколочен… Скука…

Бурьян, крапива, лом…

Молитва за Россию

Пред иконой Владычицы нашей

Помолюсь я неслышно в углу

С переполненной злобою чашей

На врагов, на себя и судьбу.

Я не буду молить о прощении —

Ведь забыть я себя не могу.

В мире злобы мне только терпение

Помогает не мстить и врагу.

Для себя мне не надо спасения.

Ты, Владычица, лучше моли

О России моей. Воскресения

Я всем сердцем желаю земли.

Без Царя что без Бога обитель.

И давно уж страдает народ.

И ликует коварный мучитель —

Пусть иссякнет сей вражеский род!

Преступленье ужасно. По силе

Нет и равных во веки веков.

Православные в вере почили —

Миллионы терновых венцов.

Покарай же безбожных, Царица,

Оправдай, но лишь тех, кто страдал,

Кто в грехах искушение видел,

Кто к Отчизне любовью пылал.

И подай исцеление грешным,

И очисти от скверны страну.

Горизонт пусть наш будет безбрежным.

Помоги нам прогнать сатану!..

От лукавого вся моя злоба

На врагов, на себя и судьбу.

Свет любви – Богородицы Слово —

Помогает в любую беду.

Сад

Как совершенен мир, когда

На чёрном небе бесконечном

Дрожит хрустальная звезда

И шепчет ветер нам о вечном.

И мне всё хочется спросить

Мой сад, забытый, одинокий,

Когда-нибудь меня впустить

Захочет ли в свой мир далёкий?

Но только тишина вокруг

И снег блестит жемчужной пылью.

А ветви – будто сотни рук

Тревожат нас судом над былью…

«Зачем ты здесь? Ты не поймёшь

Тоски моей, моей тревоги.

Ты – человек и не войдёшь

В мой мир. Ты – вечно у дороги.

Тебя я жду не век, не два.

Я ждал тебя, когда был молод.

Теперь я стар, и существа

Того уж нет. Остался голод.

Так что же ты стоишь опять?

Что не уходишь в мир машинный?

Тебе ведь нечего терять.

Ты – только странник у пустыни.

Так уходи. Жил без тебя.

Что мне до жалости ничтожной?

Но знай, что без тебя погибну я…

Укутан пылью придорожной.

Да, я старею потому,

Что мир – мираж без совершенства.

Мне нечего сказать тому,

Кто не наследует блаженства…

Останутся глухи сердца,

И двери я закрою рая.

Кто жил ничем и без венца —

Руин достоин и сарая…»

Груша

Ты грустишь, моя старая груша,

И роняешь безмолвно листы.

Вороньё над тобою не кружит.

Так о чём же печалишься ты?

О годах не тоскуй понапрасну.

Для меня ты всегда молода.

Ты, как девочка, так же прекрасна

Каждой веткой и вкусом плода.

И подумай сама: разве ль надо

Вспоминать уходящего дни?

Ты – мой свет, моя нежность, отрада.

Так одним настоящим живи!

Цветок

Такой неприметный, невзрачный, простой

Стоит на окошке цветок золотой:

Зелёные стебли и листья одни

Стократ мне дороже сокровищ земли.

И чувствую, будто его лепестки

Мне шепчут: меня, меня береги.

И верю я в то, что спасенье людей

Сокрыто в природе, в сердцах у протей.

На Кавказе

В тишине, в просторах горных,

На Кавказе, далеко

Есть в тени деревьев стройных

Заповедник. И легко

Там дышать и слышать запах

Одурманенной воды,

Что каскадом бьёт по камням

У подножия горы.

Цепенеет коршун в небе

И, застыв всего на миг,

Ловит ветер, вкус свободы

И протяжный эха крик.

А затем стрелой безумной

Настигает жертву враз.

И за смертью строго смотрит

В той земле зелёный глаз.

Сотрясает леса душу

Чей-то дикий жуткий рев,

И от страсти разрывает

Грудь земли песчаный ров.

Сколько тайн сокрыто в недрах,

Знает Гор – Превечный Бог,

И дольмен седой да грешный,

Неизбежный, страшный рок.

Предание

Уснувший и тёмный, заброшенный сад,

Остатки разрушенных временем плит.

Сюда никогда не вернётся назад

Любовь – так предание ветра звучит.

А был ведь когда-то на месте руин

Роскошный дворец и прозрачный фонтан.

В саду каждый год распускался жасмин,

И слышалось пение звонкое там.

И нежные звуки, казалось тогда,

Могли разбудить и скалу ото сна…

То пел неприметный для глаз соловей,

Укутанный бархатом белых цветов.

Был пряней и слаще жасмин, и пышней,

От трелей певца зеленее покров.

И пел о любви соловей, о весне,

О счастье творенья и жизни в раю,

О саде, цветущем на грешной земле,

О небе прозрачном. Он пел и зарю…

Он пел обо всём, что касалось любви.

О чём же ещё могут петь соловьи?!

И вот тишина. Только шелест листвы,

Дрожание звёзд, потонувших в воде,

И шорох озябшей хрустальной травы.

И свежесть, и запах жасмина везде.

«Прошу, спой ещё. Покажись мне, певец.

Тебя я увидеть всем сердцем хочу.

Я знаю – красив ты. И станет дворец

Твоим навсегда и мой сад. Лишь молю,

Ну, спой же ещё», – так просила душа,

И в свете луны воскресала она.

И сладкие звуки рождались в саду,

И слаще, и пряней был запах цветов.

А ветви дрожали на южном ветру,

Мохнатые лапы еловых кустов…

Молилась душа и искала вдали

Туманного темного неба ответ,

В хрустальных просторах и звёздной пыли

Пыталась найти той мелодии след…

И вот на балкон он взлетел, чуть дыша.

И ждал соловей, чтоб воскресла душа.

Он ждал. Лунный свет появился на миг

И, красный как медь, осветил всё вокруг:

Цветы в зеркалах, стол и мраморный лик,

И сжатие бледных, прозрачных уж рук…

Но только взглянула она. Её речь

Хрустальными иглами сад обожгла:

«Ах, верно, не нужно любовь нам беречь,

Коль все соловьи на земле словно мгла».

И тут же ушла, и закрыла окно.

В саду стало тихо и сразу темно…

В уснувший и старый заброшенный сад,

В руины, остатки разрушенных плит,

Любовь никогда не вернётся назад —

В веках нам предание это звучит.

«Луна сияет в свете…»

Луна сияет в свете

Браслета ярких звёзд.

Ложатся краски эти

На тёмный неба холст.

Судьба за нас решает,

С кем быть или не быть,

И странно вышивает

Узорчатую нить.

Расставание

I

В аллее на скамью

Слетит последний лист.

«Тебя я не люблю», —

Ответит ветра свист.

И холодно… До дна

Продрогла карусель.

«Тебе я не нужна», —

Скрипит седая ель.

Последнее «прощай».

Завьюжила зима.

Парк замер. «Уезжай», —

Колонна… Тишина…

II

Дожди идут. И в сердце черно,

Как эта ночь без дна луны.

Порой качает ветер сонный

Деревья в парке… «Мы одни», —

Прошепчут клены. И закружит,

Запляшет скомканный билет.

Билет в кино теперь не нужен,

Не нужен будет много лет.

Раздастся гул во тьме угрюмой,

Тоскливый звук больных колёс.

И, оставляя след жемчужный,

Промчится мимо паровоз…

И снова тишина в аллее,

В седой аллее настаёт.

«Мне было чуточку больнее».

С рассветом боль твоя уйдёт.

И дворник соберёт весь мусор

И мокрый выкинет билет.

И дни посыплются как бусы,

И у скамьи растает след.

Я не хочу

Я не хочу терять тебя в том мире,

Где тихо плачет ива у воды,

Где вечер тает в лунной паутине,

Где иволга поет, где я и ты.

Я не хочу терять тебя в пустыне

Обид, упреков и ненужных фраз,

Где дождь осенний размывает имя —

Бесценный клад твоих печальных глаз.

Я не хочу… Побудь еще немного…

Но поздно… Ливень, крест, дорога…

Прощаю

Я прощаю тебя за всё —

Всё, что было, то позади.

Что имел ты, то не моё.

Так скорей уезжай, уходи.

И не медли: минута вдвоём,

Как песочные жизни часы.

Страшно мне, что с дороги свернём

И качнутся снова весы.

Всё я взвесила в жизни своей:

Ночь и радость, день и печаль.

Стали чувства больнее, острей.

А за окнами – месяц февраль…

А за окнами стало тепло.

Отпустила, простила тебя.

Твой восточный экспресс далеко.

И теперь свободная я!

Осенью

Снова на улице дождь,

Холод и ветер сквозной.

Ты уж ко мне не придёшь

Этой осенней порой.

Ты далеко, как звезда.

Кремль – указатель пути.

Я сижу дома одна —

Некуда больше идти.

Я не тоскую, о нет,

Осень – подруга моя.

Листья что горсти монет,

Вся на ладони земля.

Вся… И на ней, на земле,

Есть середина – Москва.

Я покупаю билет,

Я отправляюсь туда.

Там обязательно ты

Встретишь, согреешь теплом,

И до слепой темноты

Будем гулять мы вдвоём.

Что нам какая-то мгла,

Холод и ветер сквозной?!

Наша любовь бы могла

Сделать и осень весной.

Ты, улыбаясь, в руках

Держишь роскошный букет.

Слёзы горят на щеках…

Страхов моих больше нет.

Осенняя музыка дня

Стихает осенняя музыка дня.

Мелодия тише и тише.

И небо бескрайнее манит меня

В просторы всё выше и выше.

В его глубине – отраженье души

Холодного солнца в ненастье.

И ветер играет в осенней глуши

Аккорды последнего счастья.

Он кружится в вальсе. А бледная смерть

Всё призраком бродит по лесу.

Земля застывает. И бьются о твердь

Прозрачные капли повесы.

И осени женственной золото рук

Ссыпается в царство могилы.

Теперь даже воздух недвижен. Вокруг

Всё тленьем пропахло… Помины…

Мелодия страсти осеннего дня

Под флейтою слышится тише.

И небо бездонное манит меня

В просторы всё выше и выше…