Текст книги "неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди"

Именно этот совет абсолютно постороннего человека, которому тем не менее было не все равно на то, что со мной будет, вне зависимости от того «бюджетная основа» или «токарь», перевесил чашу выбора на весах моего решения. Через три года Елена Александровна погибла в автокатастрофе, оставив с молодым мужем маленького полугодовалого сына, но навсегда осталась в сердцах тех людей, в жизни которых появилась. Благодарю вас, Елена Александровна! Я помню о вас!

Альфа тяжело выдохнул, посмотрел на Бету, поднял трубку стационарного телефона и сказал:

– Мария, закажи нам с Игорем пиццу, пожалуйста, похоже, мы тут надолго.

– И что было дальше, Юлия? – спросил меня Бета, снимая пиджак и заворачивая рукава по локоть для подготовки к предстоящему итальянскому обеду.

– А можно мне кофе? – спросила я на втором часе собеседования в ООО «Экспертный центр», понимая, что должность явно моя и закинутая мною блесна в очередной раз сработала.

Не от мира сего

 
Сколько вынесено, они говорили:
«Сынок, ты не от мира сего».
 

Oxxxymiron

А пока «Четыре сыра» и «Гавайская» прокладывали свой путь к голодным, но крайне заинтересованным таким необычным экземпляром «планктона» Альфа и Бета, я продолжила свой рассказ про опыт работы, мысленно порадовавшись, что не одна я люблю пиццу с ананасами (с недавних пор это почему-то стало считаться кулинарным извращением на уровне вяленых жуков в Китае). Мария принесла моей любимой сублимированной арабики всем троим, и я почувствовала некую домашнюю атмосферу уюта. Впервые – особое внимание к тому, что я говорю, будто это были не директора, а мои старшие братья, выясняющие мои предпочтения в мужчинах, словно мы собирались на «Давай поженимся», дабы сплавить меня наконец-то замуж и освободить отцовскую жилплощадь.

– Итак, тебя приняли, – перешел сразу на ты Альфа. – А что с директором станков? Я бы не отпустил сотрудника, приносящего прибыль. Всеми правдами и неправдами задержал бы, но не отпустил.

– Принимают в СИЗО, а мою кандидатуру одобрили, – впрыснула немного аутоимунной агрессии в создавшуюся атмосферу уюта тестостероновая часть меня, рвущаяся к 18 часам в качалку. Да, кстати, я намеренно называю тренажерный зал «качалкой», потому что с такой концентрацией ржавчины, потных мужских флюидов и «Рамштайна» могут сравниться только два места на планете Земля: Люберцы (Московская область) и ДК «Химик» (город Дзержинск, Нижегородская область).

Альфа чуть не поперхнулся от подобного едкого замечания, но лишь посмеялся, ощущая, что «властью, данной ему правом первой подписи» (ассоциации на право «первой брачной ночи») тоже не «принял», но «одобрил».

– Да, вы правы. Он не хотел меня отпускать и даже велел оставаться на две недели отрабатывать. Но я прочитала, что по закону работодатель, предоставляющий первое официальное рабочее место для сотрудника, только отучившегося по аналогичной специальности, не имеют права заставить отрабатывать ни две недели, ни три дня. Но лазейка в законе – вовсе не лазейка для человечности, и дабы завершить все оставшиеся сделки и передать дела, осталась на неделю в атмосфере обиды и тотального презрения со стороны директора, но сожаления об уходе со стороны коллег, ведь, несмотря на индивидуальный результат каждого из нас, мы все играли в одном оркестре.

– Юль, сколько книг ты прочитала? – спросил Бета. – Тебе бы книги писать, а не станками барыжить.

Я никогда не любила комплименты. Точнее, воспринимала их как нечто, чего не заслуживаю. Как самую наглую лесть пескаря щуке, дабы не быть съеденным одним взглядом. Однако видите, как четко сказывается на метафорах опыт работы в рыболовном магазине и общения с рыбаками? Скоро настанет очередь для сравнения с опарышами, не переключайтесь.

– Знаете, – сказала я, слегка покраснев, что было сильно заметно на фоне ритуального костюма-тройки и черного американо, – я никогда не интересовалась официальной статистикой по данному вопросу. Но на мой взгляд полное ознакомление с творчеством горячо мною любимого Л.Н. Толстого способно обременить интеллектом и способностью описывать дерево сложноподчиненными предложениями на две страницы любого желающего. Так случилось со мной. Так случится с любым, кто приобретет три абонемента во все имеющиеся библиотеки города. Нет, я ни в коем случае не пропадала в запыленных кулуарах увядающей кладези знаний провинциальных библиотек, но каждое мое посещение было похоже на набег черкесов со всеми вытекающими в виде баулов с книгами на себе, как на коне.

– А ты с Кондрашовым общалась? – спросил Альфа и отвлекся на прошедшего за окном курьера с пиццей.

Кондрашов на тот момент был главой Администрации города Нижнего Новгорода. Бизнесмен, московский управленец, один из совладельцев компании «ПИР», владевшей сетью ресторанов Нижнего. Словом, абсолютно неяркий и непоказательный пример сращивания бизнеса и власти.

– Видела его, приходила в приемную относить документы и распоряжения на подпись, но лично не общалась. Полагаю, если бы контактировала лично, то у вас бы сейчас здесь не сидела.

Пока Альфа и Бета раскрыли коробки с пиццами и перешли из фазы активного слушания в фазу долгожданного поглощения, я продолжила.

– В последний день работы «на станках» директор позвал меня к себе в кабинет и сказал: «Зачем тебе все это нужно? У тебя здесь отличная зарплата, условия, тебя ценят, что еще нужно?» Я ответила: «Карьерные амбиции и диплом по специальности не дают мне покоя самореализации. Деньги важны, безусловно, но когда судьба предоставляет тебе такой шанс, то нужно быть полным идиотом, чтобы не попробовать. Мой отец всегда говорил: «Лучше попробовать и пожалеть, чем не пробовать, но все равно пожалеть». Хотя всю жизнь, как сапожник без сапог, упускал различные возможности сквозь изъеденные мозолями от железного спорта пальцы. Зарплата в двенадцать тысяч или три банки протеина против ваших тридцати банок – абсолютно незаманчивое по финансам предложение. Но здесь есть нечто большее, чем деньги и комфорт. Здесь есть перспектива и возможность самореализации в том, на что ты учился и что тебе интересно. А не слепая пальба из трубки телефона по мошкам-дрозофилам мебельного бизнеса. И тем более, когда семь кругов ада собеседований позади, даже то, что изначально не обладало высокой ценностью, становится целью даже спортивного интереса. И пусть дрожит цель, если заинтересованная сторона – спортсмен».

– Ты же не проживешь на эти деньги! Это смешно! Вычти еще подоходный налог, и что останется?! – директор станков почти орал, но я смотрела на него и видела лишь пропасть непонимания. – Наивная! Думаешь, тебе там дадут расти? Ты не их крови! Если ты не из одного клана, то тебя так и будут использовать годы на одной должности, пока в одно утро ты не проснешься и не поймешь, что спустила молодость на обивание порогов за подписью и протирание задницы на дешевом пыльном муниципальном стуле в углу под паутиной! Очнись, не будь дурой!

Как потом оказалось, эти слова отчасти оказались правдой. Быть пришельцем в системе кланов в то время оказалось непосильной задачей даже для меня. Но молодость, адреналин в крови и возможность реализовать потенциал в закрытой для большинства населения сфере, а также желание показать, что я уникальный случай, когда отучившись по специальности, иду напрямую по ней работать, сделали свое дело.

– Вы все сказали, я могу идти? – спросила я, недолго помолчав, чтобы скоропалительными ответами на выстрелы его вопросов не взволновать его еще больше и дать ему возможность подсушить пену бешенства в уголках рта.

– Уматывай, – сказал он в нецензурной форме и швырнул в меня трудовой книжкой. – Ты ко мне еще на коленях приползешь.

Я встала и с гордо поднятой головой, оглушительно хлопнув дверью его кабинета, как Элвис, покинула здание, расположенное на улице композитора Мокроусова. Последняя брошенная фраза, как выстрел в упор, свинцовой пулей засела в сознании и свербила отверстие на выход, словно Энди Дюфрейн в «Побеге из Шоушенка». Спустя год она вышла наружу заявлением об увольнении из Администрации, с сожалением положенным на стол директору департамента.

– То есть ты отработала в Администрации год? Но почему? Не жалко было уходить? – спросил Альфа, доедая «Четыре сыра».

– К несчастью, станочный мой директор оказался прав. Вне клана система сожрет тебя. Но я сразу ощутила, что не принадлежу к их среде. И вовсе не по уровню знаний, компетенций или исполнительности. Нет. Я знала Конституцию Российской Федерации и всегда могла щегольнуть аттракционом «процитируй статью» в пятницу под конец рабочего дня. Даже чисто внешне, несмотря на черный костюм-тройку, я существенно отличалась от коллег, белой вороной пикируя над головами людского интереса. Однажды я зашла в кабинку туалета и услышала, как две зашедшие после меня женщины обсуждали: «Да она как мужик. Интересно, ей самой не стремно быть такой?» Я по голосам узнала, кто это, но еще долго сидела на фарфоровом в прострации. Мне двадцать три года, а люди все еще говорят обо мне такие вещи. Разве внешность так важна, когда ты профессионал?

– Юль, ну, будем честны, я не сразу понял, что ты, кхм, девушка. Посмотри правде в глаза – у тебя бицуха больше моей, – сказал наполненный тестостероном обладатель нулевой шевелюры Бета.

– Да я все это знаю, и жизнь не раз давала мне понять, что люди в замешательстве при определении моей половой принадлежности. И когда я иду в женский туалет, мне чуть ли не как на приеме у гинеколога приходится анатомически доказывать свое право пользоваться этим углом со знаком равнобедренного треугольника на двери. Но я всегда пахала и выполняла все, что мне поручали, бралась за все, чего боялись другие. Если бы Шварценеггер шел по пути наименьшего сопротивления, то не стал бы губернатором Калифорнии, а сидел со своим австрийским акцентом в какой-нибудь замшелой качалке этой богом забытой общины Таль близ Граца и ковырял в носу, поправляясь на макаронах. Как исполнитель я превосходный кадр, просто платья не ношу и хочу добиться в этой жизни высокого статуса, а не прозябать в болоте разочарования от упущенных в молодости возможностей.

Бета и Альфа застыли с кусками пиццы на пути ко рту и смотрели на меня, как в той шутке команды КВН «Федор Двинятин»: «Марина, а вам никогда не приходило в голову копье?» Будто наконечник пробил голову любителя гавайской, поскользнулся и запутался в шевелюре сыроеда.

– Пожалуй, я запишу этот пример в качестве личной мотивации для того случая, когда буду покупать очередной полугодовой абонемент в тренажерный зал, – сказал Альфа. – Экого кадра к нам сегодня занесло, Игорь Владимирович, а вы в кино хотели. Вот вам, пожалуйста, и Шварценеггер, и драма, и остросюжетный психологический триллер. Так, Юль, я все понял, ну, давай пробежимся по обязанностям в должности ведущего специалиста. Мне, конечно, и так все нравится, но хотелось бы еще раз убедиться, что выбор оправдан.

– Без проблем. Итак, вкратце, чем я занималась. Ну, отмечу, что, как человеку пришедшему на должность низшую, в обязанности мне вменялось делать все, что плохо лежало, висело, стояло, а также все, что входило в обязанности моего руководителя. От него требовалось лишь поправить составленный мною текст, переставить запятые местами, желательно не сразу, а трижды по принципу «лексика-грамматика-пунктуация», и только после этого, когда смысловая нагрузка сохранила содержание, но не форму, поставить свою визу и отправить меня же к руководителю департамента на главную подпись. Стоит сказать, я не знала, что работа чиновника не просто рутинная, но и буквально станочная. Ты пишешь акт, распоряжение, служебную записку, правишь, правишь, правишь, отправляешь на бесчисленные подписи, делаешь копию, копию с копии, заверяешь копию, отправляешь ее по факсу и подшиваешь в архив. Как особа, обремененная физической подготовкой, я идеально подходила для перетаскивания коробок с бумагой с этажа на этаж и разноса бумаг по нескольким этажам в хаотичном порядке, ведь хаос – основа деятельности системы, лишь мимикрирующая под порядок. Все документы составлялись таким образом, чтобы «в случае чего» к нашему отделу претензий не было, но можно было рассчитывать на свою статью для финансирования. Каждый исправлял и вставлял такое слово, которое одновременно бы и снимало с главного лица ответственность и демонстрировало его полномочия. Поэтому все законы такие запутанные: в процессе создания участвуют 100500 человек и официальный документ, который должен быть объективен, носит абсолютно формальный характер из перипетий «человеческого фактора», снимающего ответственность друг с друга. Мне не повезло в том плане, что в 2014 году случилась вся эта история с Крымом. Я на собственной шкуре почувствовала и увидела, как принудительно обязуют идти на митинги, а также списывают зарплату за день в счет помощи пострадавшим на Донбассе. Но мне в значимой степени подфартило в плане того, что нашему отделу вменили в обязанность написание важного стратегического документа «Стратегия Нижнего Новгорода 2020». Стоит сказать, что у всех других городов она уже была, а наш все сидел и чесал загривок в ожидании, видимо, меня.

И как персону, обремененную интеллектом, образованием ВШЭ и навыками работы с Excel, меня посадили на такую ответственность и сказали: «Дерзай». Сказать, что было адски сложно, – ничего не сказать. Поскольку стратегия – основополагающий документ развития, и его нельзя было просто так выдумать и написать на коленке. Все прогнозы должны были быть статистически обоснованы и конкурентоспособны со стратегиям других городов Приволжского Федерального Округа, но одновременно быть лучших них во благо наибольшего куска торта ассигнаций из Федерального бюджета. И я писала. Потела, но писала. Усиленно собирала статистику со всех департаментов, буквально выметая подобно бабке ее из сусек для аппетитного Колобка. Сравнивала с другими документами, привносила свое. Старалась оптимистично смотреть в будущее, понимая, что статистика не так радужно фонтанирует перспективами. Голова постоянно болела, зрение изнашивалось, но я верила, что если справлюсь, мне грозит повышение и «слава в веках». Одним словом, дура! Руководителю не нравилось, что по показателям мы не выходим на передовую в сравнении с Самарой, поэтому заставлял придумывать дополнительные коэффициенты, после введения которых столбцы диаграмм фантастическим образом были в нашу пользу и лавровый венок федерального бюджета должен был возлечь на чело Нижнего Новгорода. Я писала на работе, после работы, жила этим и качалкой. Постепенно начиная приходить в уныние и разочарование системой, видя явные несоответствия по потоком поступлений из бюджета и расходов.

Так я снова начала выпивать. Но уже в более усиленной и дешевой версии, поскольку на двенадцать тысяч рублей минус подоходный налог, за вычетом расхода на проезд и вложения в семейный бюджет, на выпивку оставалось пятьсот рублей. И каким напитком можно было приглушить когнитивный диссонанс между моим желанием улучшить мир и необходимостью верстать неправду? Все верно! Творение рук Менделеева по «красной акции» стало моим частым гостем одинокими вечерами даже после качалки.

– Ты написала «Стратегию» или нет? – спросил Бета.

– Конечно же написала. И даже учла пожелание всех департаментов, руководителей, городов, регионов, стран, планет, Вселенной. Но, как вы думаете, повысили ли меня?

– Ну, судя по тому, что ты здесь….

– Правильно! Черта с два! Все заслуги были присвоены руководителем, а коллеги – женщины бальзакового возраста, видевшие этот процесс жертвенного самовозложения на мангал системы, – лишь сочувственно кивали головой, возможно, зная о последствиях. Не зря же они по пятнадцать – двадцать пять лет сидели каждая в одной должности.

– И ты обиделась?

– Знаете, это щемящее щенячье чувство обманутости, когда щенка по прошествии нескольких месяцев сбагривают в приют или, что еще хуже, выбрасывают на улицу? А он так старался быть хорошим, верным, играть с ребенком и громко не лаять, чтобы отец семейства не запустил в темноте тапкой. В общем, я написала заявление и ушла по собственному. Тем более дома всегда подливали масла в огонь, что я стала приносить слишком мало и могла бы поступиться гордостью и на коленях приползти к директору станков, чтобы он сжалился и взял меня обратно на отличные бабки. Мама не работала, отец ушел на пенсию и, как бывший милиционер, получал копейки. Сестра была маленькой и много болела. Я пахала за всех и старалась сделать все для своей семьи. «Твои амбиции – твой крест», – говорили они.

– Ну, зато ты теперь умеешь все, и это то, что нам нужно! – с улыбкой произнес Альфа и спросил, есть ли у меня вопросы.

– По зарплате и условиям я все прочла в описании вакансии. У меня два вопроса. Первый: вас не смущает мой неженственный внешний вид? Второе: в Администрации я приобрела весомый опыт работы в системе тендеров и госзакупок. Позволите мне развить это направление взамен на проценты от выигранных мною контрактов для вашей компании? Я не хочу работать за оклад, а хочу сделать максимум возможного на ниве максимума дозволенного.

Альфа и Бета замолчали и воцарилась такая тишина, что не просто «полицейский родился», а целая рота.

– Это как раз то, что нам сейчас нужно! Класс! Когда можешь приступить? – фонтанировал позитивом Альфа.

Я знала, что они возьмут меня к себе, поэтому готова была приступить сразу на следующий день.

Если бы я знала, во что мне это обернется, то… Впрочем, как говорят в России, кто не рискует, тот не пьет игристого. Или, как вторят во Вьетнаме, «бояться стоит только Цунами». Колесо Сансары приняло новое направление и крутанулось с новой, доселе невиданной мною силой процесса саморазрушения.

Все переплетено

 
В руке сертификат, что я выше держу нос,
Только сердцем в бегах.
 

Oxxxymiron

Итак, с энтузиазмом и на крайне оптимистичной ноте меня приняли на работу в ООО «Экспертный центр». Но что предшествовало рассказу об этих местах работы? На момент «службы» в данной компании за один год – две попытки суицида и возвращение с моста домой под сухой аккомпанемент похмелья. Что могло привести к такому результату? Начали за здравие, а кончится все чем?..

Я неспроста назвала мое последнее официальное место работы у Альфа и Бета тяжелым, малооплачиваемым, но с тонной ответственности. Как правильно подмечено в нашей стране, «инициатива весьма извращенно любит инициатора». Мою должность назвали двойственно, совместив фамилию матери – основного функционала – и фамилию отца – побочных обязанностей, инициированных мной. Помощник директора – специалист по тендерам. Модель «я и лошадь, я и бык» взыграла новыми оттенками 50-спектрового серого, поскольку совмещение двух крайне ответственных должностей в одном человеке оказалось даже для, казалось бы, вылитой из стали меня, убийственно разрушительным. Помощник директора – специалист по тендерам – зверь совмещения полноценно самостоятельных и разных по объему функционала обязанностей. Эти высокопарные слова значат, что оказалось невообразимо сложно быть и правой рукой «принеси-подай-сделай», и самостоятельной единицей, обреченной на поиск-подготовку-участие-сопровождение-претензии и всю документацию по тендерам. Тендеры, они же государственные закупки, – предмет деятельности весьма ответственный и сложный, поскольку фигурирует полчище законов, одно упущенное из внимания слово в описательной документации означает напрасные усилия либо провал. Я не боялась и оседлала этого льва, поскольку сама о его царстве и прайде заикнулась и тем самым обрекла себя на проживание в ООО «Экспертный центр». В конце концов, связываясь с бюрократией, ты не отмоешься от нее и во веки веков. Кандалы знания законов, равно как клеймо «чиновника» (пусть и бывшего), как при отборе потомственных кобыл, играют не на руку самой кобыле. На полном серьезе, приходилось ночевать, поскольку основная зарплата (оклад) за функции ассистента составляла всего ничего, а чтобы выйти на коммерческий уровень зарплаты, нужно было обеспечивать лавину выигранных у государства заказов.

Что б вы понимали объем: представьте пять коробок с пачками бумаги А4. Представили? Это все – конкурсная документация от нашего небольшого ООО на один, всего лишь ОДИН тендер! Оригиналы/нотариально заверенные копии/копии, заверенные компанией/договоры и отчеты – подтверждение опыта… Порой мне казалось, что государственные закупки придумали те, кто ненавидит деревья, природу и владеет заводами по производству бумаги для принтеров. В 21 веке, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, Илон Маск запустил на орбиту «Тесла», а пробивать продукты в супермаркетах можно без кассира, «электронный оборот документов», которым гордятся и о котором кричат органы власти всех уровней на каждом шагу, на деле – фикция. Да, электронные торговые площадки есть. Но придуманы они были, видимо, для того, чтобы каждый встречный-поперечный, ИП, руководитель самого маленького ООО «Рога и хрящи» из 5 человек, включая уборщицу, должен был получить ЭЦП (электронную цифровую подпись) для доступа к этим площадкам. Участие в конкурсе на них – платное, ключи ЭЦП – платные. Всю документацию (уставные документы, паспорт директора, договоры и так далее) нужно: 1) отсканировать; 2) перевести изображение в несколько форматов; 3) архивировать, прикрепить в личный кабинет на участие отдельно; 4) записать на диск (спасибо, что не на дискету); 5) с учетом качества бюджетного IT 100500 раз обматерив экран, создателей тендеров, создателей интернета, но все-таки прикрепить все файлы к электронной заявке; 6) помолиться, чтобы ключ директора все разом подписал (как правило, это также случалось после 5-й попытки); 7) снова помолиться, нажать на кнопку «Отправить» и сидеть скрестив пальцы, руки, локти, ноги, чтобы полоса загрузки прогрузилась до конца и не выдала ошибку. После этого нужно было отправлять все то же самое уже на бумажном носителе со всеми копиями и диском (нотариальные копии тоже стоили уйму денег) в коробках из-под бумаги транспортной компанией или поездом в пункт назначения. Я не знаю, сколько таких же, как я, бедолаг в разных компаниях страдало в процессе этого хождения по мукам, но конкуренты всегда были, и мы далеко не все выигрывали, зачастую пролетая из-за банальных вещей. Например, один раз мы метили на очень крупный заказ от Газпрома и не прошли по одной простой причине: нами было предоставлено меньше отсканированных версий договоров на, внимание, 13 штук, чем у крупной региональной московской компании, где я уверена, трудился над этим не 1 человек, а отдел. И из-за банальной нехватки времени, чтобы отсканировать ВСЕ и ВСЯ, мы оказались в пролете.

Как вы думаете, в градации по 10-балльной шкале, учитывая, что такие случаи «пролета» были весьма частыми, сколько баллов это добавляло к коэффициенту моей мотивации напиться? Плюс недовольство Альфа и Беты, которые отказывались понимать объемы выполняемых обязанностей, даже когда демонстрируешь одеяло на кресле, зубную щетку и сменные носки прямо на работе. Приходишь домой практически в полночь по причине особенностей движения транспорта в условиях зимы и практически вечно утопающего в снегу Нижнего Новгорода. Я жила в соседнем городе, до которого можно было добраться либо вплавь через Волгу, либо по канатной дороге (самой длинной в Европе, к слову). Но поставленная на ноги трудолюбивыми и умелыми французами канатная дорога зимой, как правило, не работала из-за сильнейшего ветра над Волгой. Наши говорили «опасно» и просто останавливали ее движение на неопределенный срок, не учитывая, что точно такие же навесные «дороги» в горных регионах функционируют, невзирая на ветер. На трех перекладных, подумывая о собственной собачьей упряжке, возвращалась на свое койко-место в коммунальной квартире в 12 часов ночи, чтобы тем же путем к 9 утра вернуться на работу в Нижний Новгород.

Почему я называю свой дом коммунальной квартирой? Потому что в семье у нас был суровый патриархат и военная диктатура. Никто особо ни с кем не общался. Были лишь директивы и необходимость их четкого исполнения. Мать – обслуживающий персонал, я – рабочая лошадь и источник финансирования, отец – военный диктатор, лишь младшая сестра в силу детской болезненности получала все, что хотела материальное, кроме общения, внимания и ЛАСКИ (что это за слово вообще такое). Чтобы отец когда-то проявил чувства к маме? В жизни не видела и даже намека не чуяла. Принеси, подай, постирай. А мама, как 99 % российских женщин, молча взваливала на себя весь быт и тащила, как лошадь Пржевальского, домой сумки, коляску, выгуливала собаку, убирала за всеми, готовила и молча ставила отцу все отдельно, обеспечивая каждый обед и ужин таким образом, чтобы было и что выпить, и чем закусить, комплекс из трех блюд плюс компот. Ласка? Если только в ключе магии бальзама. Каждый говорил с чем угодно, но не друг с другом. Мама – с телефоном, отец – с телевизором, сестра – с котами, я – с планомерно ехавшей от образованности и углубленности в философию крышей, а также с мужиками в качалке. Ну, еще и с рыжим котом, конечно же, поскольку он был настолько уникален, что однажды… Говорят, у котов 9 жизней и, даже навернувшись с пика Эмпайр-стэйт-Билдинг, любой кот лишь встрепенется и убежит по своим делам. Мой Игорь умудрился упасть с подоконника высотой полметра над полом и сломать ногу. Конечно же, я его лечила. Мы даже сходили в человеческий рентген (для животных в ветклиниках нашего небольшого городка такого не было), прорвавшись туда с боем сквозь очередь из 40 бабушек под оглушительное «Мау» и торчащий из сумки рыжий павлиний хвост, что грозило штрафом, ибо в медучреждение «с животными и счетчиком Гейгера нельзя». Вообще, коты для меня – это отдельная история, но об этой безусловной карме на уровне египетской мифологии – чуть позже. Далее – гипс, уколы и две зарплаты чиновника на лечение и реабилитацию кота. Весомый аргумент для психиатра положить меня на недельку-другую под свой присмотр для осознания бытия. На фоне звучит фраза: «И тебя вылечат, и меня вылечат».

В общем, стала прикладываться я к бутылке 40-градусной чаще, чем слышать фразу «Юля, что с тендером?», то есть каждый вечер. И ведь что самое удручающее, это была отдельная статья моего и так скромного бюджета, поскольку 80 % зарплаты я отдавала в семью, проезд и качалка – остальные 20 %.

Чтоб выкроить сверхурочные на выпивку, я пошла работать в такси. По выходным, если таковые были, на отцовской машине тайком бомбила по пригороду. По городу работало достаточно официалов и обладателей 100500 предложений службы заказов такси. А пригород был щедр на пьяных мужиков, возвращающихся вечером со взглядом побитого пуделя, спустившего получку в цирке на бар; молодых парней, вечно дерганых, худосочных, как маринованный сельдерей, с расширенными зрачками и вечно снующими по карманам руками (они ездили в заброшенные дома на окраинах деревень, пулей вылетали из машины, расплатившись слипшимися и местами подгоревшими купюрами); днем по выходным – едва сносные мамочки с бабушками и кричащими детьми «почему у вас нет детского кресла», не оставляющими на чай вообще. Отец спрашивал утром, куда я беру машину, хотя сам и не собирался ей пользоваться, а также чем воняет заднее сиденье после очередного укачанного ребенка.

Было опасно работать в такси даже таким, как я. Отличить меня от мужика удавалось одному на 50 человек, и то это, как правило, были бабушки, поправлявшие очки и долго всматривающиеся в мой гладковыбритый (как казалось всем остальным) профиль. У них сказывалась советская закалка и видавшее виды чутье. Все-таки для выживания в период репрессий нужно было уметь четко отличить энкавэдэшника от простого рабочего. Опасность представляли темное время суток и более-менее теплая погода. Даже несмотря на массивность моего плечевого пояса и накачанную шею, на которой по все той же иронии судьбы сильно выделялась увеличенная щитовидная железа, принимаемая всеми за кадык, случались казусы Кукоцкого. Отличное произведение, кстати, прочитать которое советую из-за одного лишь абзаца про то, как дочь Кукоцкого, Татьяна, бросила грезившую успехом учебу на биологическом факультете по одной причине. Она так была увлечена исследовательской работой и ПРОЦЕССОМ, что однажды поймала себя на мысли – она была готова изготовить гистологический препарат из живого ребенка. Эта доведенная до «автоматизма» холодность навсегда отвратила ее от науки. На меня наезжали и брали за воротник пиджака, когда не соглашались оплачивать нужную сумму, благо всегда при себе у меня был травматический пистолет «Оса» – наследие отцовского влияния.

Однажды даже пришлось его применить, выстрелив предупредительным в асфальт в нескольких сантиметрах от парня, буквально выскочившего из машины на дороге через два поворота от пункта назначения. Чуть не устроила ему «Пункт назначения» в травмпункт. Счастье несостоявшегося Усейна Болта, что отец часто таскал с работы мишени, и я методично, под многозначительные выдохи мамы на кухне, тренировала на будущее навык отстрела таких «зайцев» (хештег #зайцевневозим_дедмазайедетсзади). В «Осу» ставила только шумовые заряды, чтобы с максимальным эффектом, но минимальными потерями вызывать у противника страх и трепет. «Заяц» упал на землю и около минуты не вставал. Лишь по тяжело поднимающейся грудной клетке было понятно, что жив и инфаркт миокарда в этот раз миновал. Подошла и под комментарии «ты чо попутал, да я тебя из-под земли достану» похлопала по карманам куртки и забрала стоимость поездки плюс 50 рублей на чай в виде потраченной пули, обойма которых стоила как 10 пачек такого чая. Такие случаи, а также накапливаемые в течение дня нервы с наркоманами, нетрезвыми мужиками, мамочками с детьми, бабушками с сумками, с одной стороны, помогали войти в хороший плюс к зарплате, но с другой – практически весь бонус тратился на одно: водка. Как говорил великий философ нашего времени Вконтакте, «не бухать хочется, а забыть печали», которых к 24 годам накопилось на целый психоневрологический диспансер.

– Привет, теть Валь. Беленькую ноль пять и банку шпрот, пожалуйста.

– Не многовато, Юлек? Может все-таки чекушку?

– Теть Валь, чекушка уже не вывозит. Вам-то какое дело?

– Ну, молодая же совсем, а морщины как у алкаша сорокалетнего. Четыреста девять рублей.

Я швырнула на монетное блюдце пожеванную кем-то до расплаты со мной пятихатку и, рыкнув «Сдачи не надо», мощью ноющего тела рассекла застоявшийся в пыли воздух сельского продуктового с вечной теть Валей за прилавком. Раньше приходилось врать, что это не себе, это друзьям, или отцу, или продезинфицировать рану. Но с каждым разом и частотой, сошедшей к ежедневной, а также с учетом изменения гладкости лица в сторону «снимаю комнату в вытрезвителе», необходимость мне врать, а ей – делать вид, что верит, отпала, так что она уже даже и не старалась сопротивляться, выспрашивать, что случилось. Лишь обреченно-тяжелый выдох за спиной был призван показать: она все знает и осуждает, но «клиент всегда прав», даже если, расплачиваясь с ней, заколачивает в крышку над собой еще один гвоздь.