Текст книги "неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди"

Не получив со стороны родителей никаких вопросов по поводу наших в кои-то веки внезапных совместных с сестрой дел, заливаюсь парой стопок физического 40-градусного зелья для снятия стресса и иду спать, прокручивая и дорабатывая в голове возможный сценарий видео.

– Эх, можно было сделать лучше, – получаю немой укор внутреннего голоса, да только после бойни на мясокомбинате фартуки не разбрасывают.

Вперед! Силенки в кулак, веревку берем

 
На приговоренных тряпье,
народ во всю глотку орет.
 

Oxxxymiron

Могу поклясться, что впервые за долгое время мне приснилась не война, кровопролитие с оторванными конечностями, бег под пулями или конец света со всепожирающей пастью огня и выпархивающими из тел душами, а… закат.

Из окна тренажерного зала мы с несколькими ребятами, потерявшими ко мне интерес как к женщине, но обретшими нового члена «братства штанги», стремились увидеть его. Вне зависимости от того, кто и какое упражнение выполнял, когда Харлей, самый татуированный и безбашенный среди нас, судя по количеству, но не по глубине заложенного им смысла партаков, на наш взгляд, подходил к старому окну… Все знали, что это момент, ради которого стоит отложить свои вошедшие в обыденность тяжелые отношения с железом и посмотреть на горизонт за рекой Волгой. Как правило, 4–6 человек завершали свой подход к снаряду, будь то штанга или гантели, снимали с себя все опоясывающие элементы (пояс для пауэрлифтинга, кистевые бинты), один приглушал «вечномотивирующий» «Рамштайн», и все застывали перед порталом в старой деревянной раме с облупившейся белой муниципальной краской. «Уходящий день передает свою силу Земле, а Солнце – Луне. Завтра наступит новая жизнь», – говорил Харлей таким образом в контексте то славянской, то греческой мифологии, но с одним и тем же смыслом. Багровопалящий на фоне отражения от могучей реки горизонт проверял зрение на прочность – устоять и не отвернуться. Отвернулся – значит, сдался и не «принял пост» силы, вонзившейся прямыми лучами преломления света сквозь стекло прямо на дно сетчатки.

И в этом сне после скоропалительно отснятого эпичного видео для блонди на вторичный кастинг в «Исправительный проект» был он – закат, который мы видели, будучи уставшими, благоухающими потом, но обнадеженными верой в лучшее перерождение, вечность жизни и свободу от оков бренного тела… пока какому-нибудь новичку на ногу не падал блин от штанги и он интеллигентным возгласом «насколько я поражен мощи данного снаряда» не приглашал нас вернуться из потустороннего транса в реальность. Красный, как багровые реки крови египтян во время казней египетских пророка Моисея; ослепляющий предпоследней вспышкой соприкосновения с рекой, как оглушающий сознание родителя крик младенца; гипнотизирующий, как последний взгляд почившего путника по реке забвения в сопровождении мрачного Харона. Именно такой закат ослепил мое пробуждение от телефонного звонка, сродни соседу-трудоголику, начавшему сверлить стену ровно в 7 утра.

– Алло, – поперхнулась я традиционным приветствием, буквально бросившись к столу, как к отбывающему через толщи лавиноподобных волн Ноеву ковчегу.

– ЮЛЯ!!! – проорали в трубку и на какое-то время заставили меня побеспокоиться о сохранности своих барабанных перепонок. – Это БОМБА! Мы десять раз пересмотрели! Скажи, ты сейчас где?! – уже во всю мощь кричала, задыхаясь на буквах «о» блонди, будто подскакивая на батуте и вкалывая себе адреналин одновременно.

– Странный вопрос в пятницу утром! Конечно же дома, сейчас на работу пойду, а что? – старалась сохранять я спокойно-суровый, не выражающий огромного волнения «НЕУЖЕЛИ» голос.

– Значит так, ты должна СРОЧНО приехать в Москву на кастинг! Мы хотим ЛИЧНО увидеть ЭТО, – как будто выковыривая глазки из картофелины, нарочито выделяла блонди слова. Мда, в армии она бы не смогла чистить этот привезенный Петром Первым клубень в нужных количествах, поскольку от эмоциональности ее ВЫДЕЛЕНИЯ от potato ничего бы не осталось. Равно как и у меня все сгладилось этими тремя словами «СРОЧНО», «ЛИЧНО», «ЭТО». – Приедешь?! – выпалила она финал и задержала дыхание так, что, кажется, тишина в данную минуту воцарилась на всей планете и, по старинному русскому поверью, родился не просто полицейский-милиционер, а целая Росгвардия.

– Когда нужно быть? – нарочито медленно произнесла я, тем временем судорожно перебирая в голове весомые причины отпроситься с работы и сорваться в столицу прямо сейчас.

– Завтра, в десять часов утра, будет кастинг, адрес его проведения я тебе скину в Вайбер! Все, ждем тебя очень! – разряжала обойму последнего воздуха в легких блонди, пока я уже панически думала, как добраться максимально быстро и дешево к этому времени. – Ну, это огонь, конечно! С топором вообще тема! Все! Жду! Целую, набери меня, как будешь на месте! До встречки! – бросила трубку кастингерша, оставив меня наедине со своим потрясением.

Потрясением было то, что единственной возможностью совершить этот трип было после работы сесть на автобус, курсирующий между Нижним Новгородом и Москвой, не меняя одежды, не забегая домой, чтобы «опрокинуть для храбрости». Вся прелесть в том, что ехать предстояло 8 часов в душной газели – «Пежо» с представителями торговой касты местного рынка из стран СНГ. Они битком набивались в такие маршрутки и ехали на Черкизон за товаром премиум-сегмента с небольшим браком в правильности написания названия бренда формата «Дольче и Кабан», «Рита», «Абибас» энд соу он. Билеты на плацкарт стоили диких денег, благодаря динамическому ценообразованию железнодорожной монополии, которая в сезон начала отпусков и детских лагерей распродавала места как горячие блины на масленице. Кто-то валил из провинции в Москву как в перевалочный пункт на чартеры в Турцию, кто-то – просто потусить на выходных по раскаленной брусчатке Красной площади со стаканчиком пломбира в 150, мать его, рублей! Оставалось только единение с братскими по СССР народами в маршрутке за 800 рублей – стандартная «такса» на челночный проезд для ремесленников бога торговли Гермеса совсем не древнегреческой наружности. Что ж, как говорит мудрый русский народ, попивающий «Черный русский» в подъезде: бешеной собаке 100 верст не крюк. Оставалось только сделать прививку от бешенства и мчаться, выправив хвост по ветру для устранения лишнего аэродинамического сопротивления.

Залив в себя изрядную долю кофейной гущи, используемой, насколько я знаю, женской половиной человечества для определения таких судьбоносных явлений своей жизни, как замужество и логичное следствие – дети, я… почувствовала, что ретроградный Меркурий в третьем доме замедлился, а количество моих сил удвоилось так, что даже не пришлось по пути забегать за порцией «окрыляющего» тоника. На работу я буквально впорхнула, а не вломилась, снося шлагбаум, как обычно, и с несвойственным ранее энтузиазмом сразу же окунулась в мир бюрократии и девятиэтажек документов на тендеры, судебных ходатайств, апелляций в ФАС и прочей юридической головной боли. Раньше сядешь за компьютер – раньше выйдешь из Винды (Windows), перефразируя знаменитую пословицу из «мест не столь отдаленных», подгоняла себя я, периодически оглядываясь на коллег в желании увидеть признаки, не догадываются ли они о чем-нибудь. Впрочем, о чем они могли догадываться? О том, что их и так сумасшедший тендеровик дополнительно сходит с ума за счет принятия участия в кастинге на какое-то шоу? О таком никто помыслить не мог не то что в городе, но и во всей области, поскольку «Дом-2» увековечил статус единственного реалити-шоу «всея Руси», идти на которое – действо, позорящее не только личность, но и семью, род, клан, кластер… В общем, в трезвом уме и здравой памяти никто из населения в 1 миллион 300 тысяч человек по официальным данным не пошел бы. Как назло, ходатайств в суд в этот день выстрелило очень много, и все нужно было успеть составить, подписать и завезти лично в канцелярию, которая заканчивает работу за полчаса до официального окончания моей.

Параллельно приходят люди, платят 3000 рублей за проведение оценки квартиры/дома/дачи/участка. Будучи левой рукой Альфы у его правой руки Беты, обеспечиваю весь объем клиентского сервиса и чаек-кофеек, что наверняка создавало странное впечатление у посетителей, которым кофе приносил накачанный человек с хвостиком и невозможностью с первой попытки определить его пол. Кроме того, при оценке моего внешнего вида и специфического «ритуального костюма» они едва удерживались, чтобы не произнести: «Спасибо, венок брать не будем, только еловые ветви». С учетом моей серьезности и настроя побыстрее выпроводить их, мимика выражала максимальную доброжелательность, которая тем не менее способствовала ускорению проведения переговоров для моего начальника Альфа. То ли секретарь, то ли ассистент с допфункцией секьюрити, купленной бонусом к базовой заводской комплектации, то ли коллектор-гробовщик, так уместно перезванивающий в суд по поводу того или иного дела… Клиенты и партнеры терялись в догадках, зато переходили сразу к сути дела.

Время близилось к концу рабочего дня, и я поняла, что не успеваю доделать горящую работу перед посещением суда, а значит, придется вернуться в офис и расправиться с ней до конца дня. Ледяное лезвие данного осознания предупредительно-угрожающе лязгнуло, вынутое из ножен паники. И будь я нормальной женщиной, то разрыдалась бы прямо на месте. Однако в силу своих особенностей лишь неимоверной силой, сравнимой с силой тисков на станке плотника, сжала челюсть и почувствовала, как прохрустели осколки эмали, в очередной раз невинно пострадавшей от моей попытки таким образом приструнить прилив разрушительной агрессии ко всему живому и судьбе. А также к самой себе, неспособной бросить возложенную на мои плечи ответственность, даже несмотря на то что плечи уже и без того завалены всяким хламом из семейной и жизненной кладовки, покрытой коростой вмененных со всех сторон обязанностей. На автобус с труженниками рынка я не успевала, и надежда оставалась только на то, что удастся договориться с проводницей фирменного поезда Нижний Новгород – Москва, отбывающего позднее и приезжающего на вокзал рано утром. Хотя данный вариант был маловероятен по причине того, что в пятницу вечером все рвались испытать билет удачи в такой «русской рулетке» переговоров с титановыми, как цистерны, в которых они заваривают кипяток, проводниками.

Я сидела в обществе остывающего сублимированного источника энергии и под нервный тик принтера, требующего бумагу, панически соображала, что делать. Вдруг в эти размышления ворвался звонок мобильного с такой резкостью, что я подпрыгнула и едва не залила коричневой жижей ни в чем не повинную клавиатуру.

– Здорóво, мать. Ты чего сегодня делаешь, может, пивка сходим попить? – спросил Никита, один из тех школьных друзей, о которых вы не помните, как и при каких обстоятельствах познакомились, но точно знаете – это было настолько давно, что будто ваши мамы даже рожали вас вместе.

– Ох, мужик, – я всегда называла своих друзей «мужиками», для того чтобы в присутствии моего высокого уровня тестостерона они не чувствовали себя дискомфортно, посматривая на пульсирующую крупную вену моего бицепса. – У меня тут проблема, так что вряд ли. Сейчас срочно соображаю, что делать, иначе кранты.

– Чего случилось? Банка протеина закончилась? – поржал он, зная условия ограниченности моих интересов. – Чем могу помочь?

Пришлось рассказать ему всю историю, начиная с «Вiд пацанки до панянки», при просмотре которых я невольно подумала «мне бы туда», и вот на днях узрела силу мысли – кастинг на проект «Пацанки». Поддавшись уволакивающей на дно панике, рассказала о том, как провела сеанс психотерапии с анкетой на кастинг, заплатила сестре, чтобы снять ролик, о самом ролике, в котором рубанула себе топором у ноги, – в общем, обо всем том, что предшествовало его шуточке про протеин и моему текущему, уже набирающему оборот отчаянию.

– Ну, и короче, ты не успеваешь на автобус, но тебе в десять утра завтра надо быть в Останкино, я правильно понял? – просочился в мое ухо прохладный бальзам голоса Никиты, обладающий неким обволакивающе-успокоительным эфиром.

– Ну да, а денег на фирменный поезд у меня нет, – подтвердила я, постепенно обретая надежду на его возможность помочь, благодаря той финансовой стабильности, которую он обрел, попав в IT-компанию. К слову, мы даже учиться продолжили в одном институте, и он так же попал на бюджет, однако в более перспективное для современности направление – факультет информационных технологий.

– Ох, мать, всего-то? Могла бы и сказать, что денег надо! Но история чертовски интересная, первый раз о таком слышу! Поеду с тобой, а то вдруг с тобой чего случится в дороге или на самом кастинге. Поставят тебя на ринг с какой-нибудь боксершей – и все, поминай как звали! – рассмеялся мой друг на низких частотах своего баритона, а я обмякла в офисном кресле, ослабив хватку челюсти в поисках решения.

Похожий на цыгана, с черными, как глаза ворона, смоляными волосами, донельзя смуглый без всякого солярия Никита был одним из тех парней, которые не могли похвастаться огромной сбитой комплекцией наподобие моих остальных друзей – качков. А все потому, что больше любил плавание и заплывы в бассейне, нежели обливание потом и стоны под штангой. Нет, конечно же, он периодически пытался качаться, ибо я все-таки оказывала влияние на его самцовость, поигрывая в баре бицепсами, о которых он мог лишь мечтать. Брал у меня в аренду гантели, скамью для пресса и просил составить программу для домашних тренировок, на что я ухмылялась, так как никто не занимается дома эффективно, но составляла, выражая этим свою веру в него. Естественно, с телом его не происходило никаких весомых изменений в сторону мышечного роста, и мы вместе возвращались к его истине, что «бассейн – лучший вид физической нагрузки». Он не был качком, но по праву заслуживал звание «мужик» благодаря стальным тестикулам характера, проявляемого в делах, жизни и отношении к людям. Он брал на себя ответственность и помогал тогда, когда его просили, что редкость для современности. Меня же каким-то загадочным образом не раз притягивало работать в те окрестности, в центре которых уже прочно воссел на трон айтишника мой друг.

К слову, даже жил он недалеко от меня – наши дома стояли параллельно друг другу через прыжок над пятиэтажкой. Таким образом, мы зачастую выдвигались к нашему месту жительства одновременно, будучи офисным планктоном. По пути мы брали по бутылке пенного, а он всегда непременно успокаивал меня, когда в обществе появлялся очередной повод для моей агрессии. Например, как это часто бывало, косо посмотрел мимо проходящий парень и имел неосторожность чуть громче обычного высказать предположения о моей половой принадлежности… Бедняга, его мужской авторитет перед находящейся рядом девушкой сразу терял 100 баллов из 99 и даже уходил в минус, как только слышал мое громогласное: «А ну повтори, что ты там вякнул?!» Белая пелена гнева, как снежный плен уральских гор, застилала мои очи и рассудок, придавая телу импульс сгруппироваться и выстрелить боеспособными мышцами в направлении цели. Остужать мой пыл удавалось только Нику, с глубоким выдохом обреченности по поводу миротворческой участи он подходил сзади и с максимальным упором на слова «Ну, все, хватит с него, он понял свою ошибку» заколачивал их как сваи в мое плечо всей поверхностью ладони. Или в магазине, когда кассир или покупатель передо мной проявляли невероятную заторможенность, с которой был неспособен совладать мой характер холерика и горящие трубы нервов, требующие 5-градусного огнетушителя на пенной основе. Тогда он, видя, как гнев и нетерпение буквально закипают и валятся из ушей угрожающе черными клубами копоти, отвлекал мое внимание на что-то пространное, например недавно прочтенную им книгу в жанре фантастики с абсурдным явлением реинкарнации, называемой «рест». Я отвлекалась и озадаченно смотрела на него в попытке понять, всерьез ли он сейчас втирает мне об этом, когда в очереди наблюдается квинтэссенция тормозной жидкости и тупости? Однако судя по прояснению взгляда и спаданию мутной пелены злости, он знал, что делал. А поскольку закипала я стремительно и часто буквально по любому мало-мальски раздражающему поводу, что свидетельствовало о высокой степени железа и тестостерона в крови, остается отдать должное воистину миротворческому терпению моего друга. В «Маугли» был Мудрый Каа, а у меня был Мудрый Ник, не осуждавший меня и не споривший со мной, но уберегавший людей и служивший им персональным телохранителем от угрозы соприкосновения с моим гневом.

Он продолжала хохотать так, будто я рассказала ему о размерах тестикул самого крупного качка в нашем зале. И я поддалась этому беззаботному и явно нашедшему выход выплеску его положительных эмоций, влившись в унисон единения двух баритонов.

– Странная ты баба, однако. Попросить, что ли, не могла? Нет, я, конечно, дико поржал бы после того, как ты рассказала бы мне о своей увлекательной поездке с нашими соседями из эсэнгэ. Но все-таки не чужие люди, со школы вместе и «за все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе», – процитировал он лозунг нашего городка, великую цитату из золотого фонда высказываний сериала «Бригада». – Короче, так и быть! Я «проспонсорю» твою поездку на поезде и сам тоже скатаюсь, посмотрю хоть на старости лет, что это за клоунада такая, – как сливочное масло размазал Ник облегчение по сухарю моей паники.

Конечно, странно было слышать от 24-летнего парня о «старости лет», но сам факт того, что лучший друг впрягается за тебя в момент отчаяния – бесценен, а для всего остального есть Мастеркард.

– Спасибо, мужик, с меня пиво и ларек с шавухой! Тогда покупай, и встретимся около моего дома, мне еще в суд и успеть заскочить надеть носки новые для такого серьезного дела! – отчеканила я не абсурд, но правду, тем более что нашелся весомый повод поменять гардероб носков.

– Э, мать, какой суд опять? Смотри не нахимичь там, черный риелтор, а то где твой директор найдет такого многофункционального секьюрити в костюме гробовщика? – рассмеялся Ник и ушел в оффлайн, положив трубку первым, как это делают настоящие мужики.

Окрыленная постигшим меня спасательным кругом из легкого, как я его называла, «детского жирка» моего друга, я схватила со стола папки для суда и маякнула о своем отбытии ненадолго заместителю Альфы. Он было поднял застланный компьютерным излучением взор и только начал произносить исконно-рабочую для меня фразу «Что с тендером?», однако моих черных кед уже след простыл.

По пути обратно на работу я заскочила в местный «Донер-кебаб» с их фирменной макси-порцией и, как в передаче «Угадай мелодию», где «Я угадаю эту фразу с трех нот», с трех укусов расправилась с салатно-мясной вакханалией под майонезом в лаваше. В перспективе предстоящей поездки это должно было сослужить отличную службу заправки организма топливом.

Итак, с Ником мы встретились за час до отправления поезда около моего подъезда – традиция, по которой он, как настоящий представитель сильной половины человечества ждал «принцессу» у логова дракона, но не спешил ломиться внутрь – вдруг они в сговоре? Я вынырнула в летнюю прохладу вечера пятницы в традиционном total black под начинающий набирать обороты гул временно освободившихся от оков офиса соседей.

– Вы готовы, Йети? – ознаменовал свой боевой настрой Ник.

– Ой, все, капитан, – выдала я традиционно женскую фразу, и мы оба рассмеялись, потому что и ответ, и вопрос выглядели крайне нелепо перед тем серьезным делом и новым приключением, что нам предстояло пережить.

Доехав до вокзала налегке – ни он, ни я не взяли ничего тяжелее рюкзака с кошельком, водой и сменной парой носков, захватили в дорогу пару бутылок пенного, чтобы «устаканить» дрова нервишек, потрескивающие в костре предвкушения неизведанного события и уникального опыта. Ник спросил меня, какую полку я хочу занять: верхнюю или нижнюю – и я подумала, что будь я нормальной самкой, то предложила бы ему взять меня в жены. Но, быстро отогнав от себя этого зудящего комара вопроса своей половой принадлежности, бросила рюкзак на верхнюю боковушку, тем самым пометив территорию. Иначе это было бы весьма нагло: ущемить спонсора моей поездки в правах на комфортный низ.

– Считай это моей финансовой инвестицией в твой человеческий капитал, – соблаговолил произнести Ник перед сном и, смачно зевнув душком хмеля, отвернулся и захрапел.

Я же не могла сомкнуть глаз, наверное, на протяжении всей ночи, анализируя и продумывая, что будет, как отвечать, как себя вести, что говорить, как выделиться и так далее. Стоило только отпустить наконец-то внутренний монолог под мерный стук колес поезда и закрыть глаза, как в следующее мгновение мне прилетел хук справа в плечо от Ника со словами: «Просыпайся, мать, в школу пора! Приехали!» Знал бы он, насколько пророческими будут эти слова.