Текст книги "Драконий подарок"

Глава 17

Марина

Когда я вынырнула из пушистых облаков сна, оказалось, что тело совсем онемело, руки и ноги стали неподъемно-свинцовыми, а голова наоборот – слишком легкой. Надо мной был удивительно красивый потолок, расписанный нежными облаками, гирляндами и летающими красавицами.

– Доброе утро, миледи, – рядом раздался глубокий гулкий голос, от которого заломило виски.

– Вставайте медленно, сейчас дам лекарство.

По ощущениям я лежала на чем-то твердом и не слишком удобном.

– Я что, больна? – удивлению моему не было предела; кажется, я долго не могла уснуть, но ведь это не болезнь…

– По ряду причин мне пришлось вас магически усыпить, – ответил Ролен, – а потом перенести с помощью нестандартного телепорта, поэтому могут быть головокружение и тошнота; вот, выпейте!

Большие ладони приподняли меня с кушетки, и в рот полилось горьковатое терпкое снадобье. Замелькавшие, было, перед глазами расплывчатые пятна унялись и превратились в красивую мебель гостиной или приемной.

– Вот и хорошо, а теперь умойтесь и сможете немного поесть, если головокружение пройдет, – дракон убрал пузырьки в шкатулку и пристально всмотрелся мне в лицо.

Есть не хотелось – совсем, но после умывания в роскошной купальне захотелось пить. Из кувшина я пить не решилась: кто знает, откуда здесь берут воду? К моему возвращению в комнату стол был уже накрыт, а дракон, странно подавленный и небритый, сидел в кресле, потирая покрасневшие веки:

– Прошу вас, миледи Диол, поешьте, и я расскажу вам, как вы здесь оказались.

Его одежда была такой же, как в пути: кожаные брюки, куртка, небрежно брошенная в кресло, и красивая, но очень мятая рубашка.

Я ухватила чашку травяного отвара и вопросительно уставилась на дракона. Он подвинул мне тарелку с чем-то трудно опознаваемым, но липким, потом подал салфетку, потом предложил бульон и наконец, вздохнув, заговорил:

– Вы мой второй подарок. Я забрал вас, предварительно усыпив, и сейчас мы в моей пещере.

– Подарок? Усыпив? – до сознания не доходило значение слов.

Вздохнув еще глубже и печальнее, Ролленквист поведал мне историю 'Закона о подарках', а потом, гася мое возмущение, рассказал о сильфах:

– Их правитель не только король в человеческом понимании, он еще и самый сильный маг среди сильфов, и такой властью хотели бы обладать многие. Прежний правитель долго болел, его магические силы истощились, облачные лорды утянули большую часть полномочий, но магию не может взять никто, кроме законного преемника.

– Но вы сказали, что Жан-Валер сильф лишь на четверть? – я уже успокоилась, поела, и дурманящая слабость ушла, возвращая способность мыслить.

– Это неважно, магия приняла его, – дракон помолчал, словно сомневался, осилю ли я его объяснение, а потом продолжил говорить: – Гораздо важнее то, что он новая фигура на политическом поле, ведь лорды давно уже вели борьбу за престол, а Жан стал помехой их битве.

– Но получается, Жан остановил междоусобицу?

– Скорее всего, не остановил, а отложил, но он неглуп, молод и, возможно, удержит этих властолюбцев в узде, – дракон налил еще бодрящего настоя в большую фарфоровую чашу, больше похожую на заварочный чайник без носика.

– Но при чем здесь я?

– Вы мой подарок, – Ролен безмятежно улыбнулся и посмотрел на меня абсолютно пустыми глазами, мама называла такие взгляды 'аж затылочная кость просвечивает' и ужасно не любила.

– Ясно; не скажете. А когда я могу увидеть Жана?

Ролен покачал головой:

– Не сейчас; месяца через три-четыре, когда сильфы успокоятся, я попробую передать ему письмо от вас.

– Письмо? Через пару месяцев? – перед глазами все поплыло, а как же то, что у нас было? А свадьба в полумраке часовни и браслет на запястье?

Я неосознанно погладила чуть выступающие линии браслета и посмотрела дракону в глаза:

– Но я его жена!

– Это так, но брак не является препятствием для изъятия подарка.

– Вот как, – от гнева и боли я начала язвить, буквально выплевывая фразы из непослушных губ: – Жан считал вас другом, старшим братом, наставником, он так же спасал вам жизнь, как и вы ему, а вы…

– Миледи, – дракон покаянно склонил голову, – я не могу отказаться от подарка, магия не позволит. Если я не возьму уже выбранный подарок, она расставит все по местам, но по-своему. Возможно, умрет Жан, возможно – вы, но в любом случае пострадавших будет больше.

Кажется, я побледнела, и дракон торопливо налил мне вина:

– Выпейте!

– Не хочу! – подышав в полупустую кружку с чаем, я успокоилась и вновь включила голову. – А если я уйду в свой мир?

– Марина, – дракон впервые назвал меня просто по имени, без всяких 'леди', – возвращение в ваш мир ничего не даст, Жан вас любит и пойдет следом и, значит, нарушит закон и будет наказан. А кроме того, возвращение небезопасно само по себе.

– Почему? – мне неожиданно стало зябко, и я потянулась к чайнику с кипятком, мирно пыхтящему на угольной конфорке.

– Если вы с Жаном говорили на эту тему, он рассказывал, что вернуться в свои миры удается только духам и демонам – как вы думаете, почему?

Я пожала плечами:

– Никогда не встречалась ни с теми, ни с другими.

– Потому, что они не имеют физического тела, точнее, основная их суть – не материальна! А дыры и разрывы в плазме или эфире быстро затягиваются в родной среде.

– А при чем тут дыры? – я удивилась и представила себе плывущие в воздухе куски пленки, похожей на полиэтилен.

– Материальное тело при прохождении в свой мир продавливается через невидимую сеть, которая окружает миры, как защитный доспех, и если эта сетка плотная – тело не выживает.

Представив пятьдесят килограмм фарша на тропинке у нашего дома, я запаниковала и торопливо отхлебнула чаю, забыв, что только что добавила кипяток! Дракон правильно понял мои выпученные глаза и крепко сжатые зубы и сделал несколько движений, охлаждая чай и исцеляя ожоги.

Когда я смогла говорить, я сдавленно спросила:

– Но как я попала сюда? Живая и невредимая?

– Иногда защита истончается или приоткрывается и втягивает энергию для восстановления прочности с защищаемой планеты – возможно, вы попали в такой захват, но, являясь защищаемой, были отброшены по случайной траектории.

– То есть защита меня спасла, а теперь изрубит в куски?

– Верно, – дракон перестал чиниться и допил все, что было в его исполинской кружке, одним глотком.

Я грустно помешала ложечкой остывший чай и задумалась; что ж, выходит, что из этого мира мне не выбраться, но зачем я все-таки дракону? Об этом и спросила, а он опять ушел от ответа:

– Уже глубокая ночь, и вам стоит отдохнуть, миледи, эта гостиная и смежная с нею спальня – ваши.

Откланявшись, дракон просто сбежал, а я только сейчас поняла, что очень напряжена и ужасно хочется плакать. Держалась я ровно до того, как нашла ту самую смежную спальню, а в ней – большую кровать с балдахином, поистине драконьего размера! Забралась под край толстого одеяла и промочила подушку, вспоминая Жана, а потом так и уснула с распухшим носом на мокром полотне.

Дракон

Ну дед! Ну подставил! Это ж надо, увести у сильфов из-под носа единственного законного наследника, признанного магией! И при том на совершенно законных основаниях!

Я раздраженно вошел в свои комнаты и начал раздеваться, швыряя вещи в сундук. Ну как можно было это подстроить? Жана я нашел случайно, просто охотился в чужом лесу и увлекся погоней, а уж то, что эта девочка из другого мира пробьет его ледяной панцирь, и вовсе никто предполагать не мог. Или мог?

Нырнув в бассейн с горячей водой, я продолжил обдумывать ситуацию: допустим, легкое принуждение на красавце-олене я мог и не заметить, а Жан? А кто мог подстроить пробой?

А теперь в гостевых покоях рыдает юная девушка, едва познавшая счастье быть любимой, и придется ее утешать и развлекать. Слуг в пещере нет, а магия не заменит общения.

Застонав, я погрузился в воду, смывая пену и усталость, и задумался, как бы поквитаться с дедом за его выходки, а заодно разузнать что-нибудь еще? Ха! Как я мог забыть! Выбравшись из бассейна и завернувшись в простыню, я помчался в кабинет: ведь совсем недавно пришло письмо от бабушки! Посмотрим, посмотрим, что она пишет!

Письмо было кратким, и я удивился, почему сразу не обратил на это внимание? Обычно пухлые конверты пылились на подносе с корреспонденцией до серого скучного вечера, когда был необходим заряд бодрости и веселой злости. Но сейчас, распечатав тонкий голубой конверт с серебряной монограммой, я впился взглядом в ровные строчки и даже перестал дышать:

«Дорогой внук! Думаю, ты еще не совсем забыл про свою немощную родственницу? – ага, немощную, да ту пару туров, которую бабуля притащила на обед в мой последний визит, и отец едва поднимет! – Если старый греховодник, по злой иронии судьбы являющийся твоим родственником, подкинул тебе нерешаемую задачку, можешь прилететь за советом и помощью; возможно, в этот раз они тебе действительно нужны».

И подпись: «Леди Лайонелль Дизерт Канвист».

Я только вздохнул: бабуля неподражаема! Но что делать с леди Мариной? Подумав, я набросал несколько строк на тонком листе рисовой бумаги и вложил в колечко вестника, послание исчезло, а я отправился спать – вечер был длинным, а перед визитом стоит отдохнуть.

Проснулся я только в полдень, колечко вестника уже блестело на столике – бабушка подтвердила приглашение и написала, что с удовольствием познакомится с девочкой из другого мира. Умывшись и переодевшись – сундук уже вычистил одежду, – я отправился на поиски виконтессы Диол.

Она сидела у окна и всматривалась в плывущие облака:

– Доброе утро, сударыня, приглашаю вас позавтракать со мной, а потом отправиться в гости.

– В гости? – девушка была странно тиха, но, кажется, причинять себе вред не собиралась, впрочем, я заранее убрал все острое из ее покоев.

– Моя бабушка мечтает с вами познакомиться и приглашает нас на обед.

– Боюсь, это невозможно, у меня нет другой одежды.

Только сейчас я понял, что светлое нечто, принимаемое мной за платье, на самом деле ночная рубашка и халат.

– Что ж, значит, сначала пошлем за вашими вещами, и думаю, часа через два их уже доставят, а потом отправимся к бабуле.

– Так быстро? – удивление девушки прозвучало как-то вяло, но я не сдавался, тут же набросал записку и отцепил от пояса колечко вестника.

– Не хотите передать Жану привет? – она, было, пыхнула интересом, но тут же отрицательно покачала головой:

– Нет, ему и так тяжело, не стоит растравлять его раны.

Хм, интересная девушка из интересного мира, хотел бы я на него взглянуть, не всякая юная женщина так бережет покой своего мужчины. Я все равно добавил несколько строк о ее самочувствии и отправил письмо Жану, пусть отвлечется, наверняка уже не спит.

Виконт

Дракон ошибся – Жан-Валер уснул прямо за столом, дворецкий по приказанию графа добавил в чай и соус немного опия. Но когда вестник тихо звякнул возле уха, он тут же открыл глаза и развернул бумагу:

«Жан, еще раз прости меня, миледи Диол чувствует себя хорошо, хотя и грустит. Сейчас твоей супруге требуется одежда для путешествия и визитов; если не трудно, пришли ее сундук и, наверное, камеристку, амулет телепорта в свертке».

Вскочив, виконт помчался в комнаты, отведенные Марине, не разбирая пути, но в холле его окликнул отец:

– Сын, что-то случилось?

– Ролен прислал письмо, – Жан старался говорить сдержанно, но горечь прорывалась острыми льдинками, украсившими погасший камин, и граф поморщился: магия сильфов все больше проникала в сына.

Прочитав короткое письмо, протянутое Жаном, он тотчас вызвал дворецкого и отдал распоряжения, а Жана-Валера пригласил отобедать в маленькой столовой.

– Не волнуйся, сын, слуги гораздо быстрее уложат сундук, чем ты, и камеристка будет готова к сроку, лучше напиши своей жене письмо и выдай служанке дюжину вестников: кто знает, куда их увезет дракон. Сильфы злопамятны.

Жан согласно кивнул – потерять Марину из-за не понятных ему самому высокомерных лордов он не хотел – и тут же сел за стол, но что можно написать женщине, которую не сумел защитить?

Марина

У каждого человека есть предел. Мой, очевидно, наступил: я относилась ко всему, как к должному, не пытаясь сопротивляться или что-то менять. Ролен разрешил называть себя просто по имени, но вел себя очень сдержанно, заходил, предварительно постучав, и не пытался прикоснуться. Наверное, если бы попытался, я не стала бы сопротивляться, а просто исчезла, растворилась в лабиринте поисков, попыток дотянуться до Жана, прижаться к его губам, услышать рядом стук сердца и была бы счастлива, как те безумцы, что видят свой мир, не замечая боли и грязи окружающего.

Завтракали мы снова в гостиной, Ролен пояснил, что слуг в пещере нет, а убрать все магией можно где угодно. Будучи драконом, всем сладостям и булочкам Ролленквист предпочитал мясо, и я, к своему удивлению, не отказалась от пары кусочков ветчины, она так соблазнительно пахла! Мы еще пили чай из трав с легким запахом меда, как в спальне раздался грохот и визг.

– Не волнуйтесь, Марина, это прибыли ваши вещи и камеристка! – дракон быстро прошел в спальню, а мне стало неловко: кровать была такая большая, что я и не подумала ее заправлять, просто задернула покрывалом, насколько хватило сил. Что ж, пойду следом, оставаться одной совсем не хочется.

В спальне стояла пара огромных сундуков, а рядом сидела, потирая ногу, та самая девушка, что ночевала в моей комнате.

– Доброго вам дня, миледи! – она попыталась встать и сделать книксен, но кажется, ушиб был очень сильным, потому что на ногах она не удержалась. Дракон подхватил девушку и сказал:

– Очень хорошо, что вам прислали камеристку, леди Марина, сейчас я ее подлечу, а вы пока заканчивайте завтрак. К обеду будьте готовы к путешествию, с собой берите не более трех платьев.

Мне ничего не оставалось, как вернуться к столу; впрочем, дракон вышел следом, задержавшись не более чем на минуту.

– Миледи, кажется, у вашей камеристки для вас есть письмо, но я вас очень прошу не читать его до визита к моей бабушке.

Удивил: письмо? Мне? А почему не читать? Очевидно, все вопросы отчетливо проступили на моем лице, потому что Ролен спокойно продолжил:

– Не хочу, чтобы вы расстраивались или плакали, лучше съездим в гости, и жизнь покажется вам не такой печальной.

– Хорошо, я могу идти одеваться?

– Конечно, – дракон махнул рукой, прищелкнул пальцами, и остатки завтрака исчезли; я только плечами пожала и вернулась в спальню.

* * *

Камеристка уже разложила на кровати дорожный костюм и хлопотала у туалетного столика с красивым зеркалом в золоченой рамке, а я получила возможность осмотреть выделенную мне драконом комнату.

О том, что жилище дракона расположено в пещере, не говорило ничего: потолок, ровный и красивый, украшала роспись с изображением мудрых старцев с книгами, детей и собак; кровать по местной традиции пряталась под балдахином, но она, несмотря на размеры, занимала в комнате не самое значительное место. Пол оказался паркетным, дощечки пяти или шести оттенков складывались в строгий ненавязчивый узор. Были даже окна, но совсем небольшие, с узкими пластинками стекла, вставленными в свинцовые переплеты, а вот занавеси, обрамляющие два узких высоких окна, были роскошными, из василькового бархата с узкой каймой светлого золота, никаких кистей и шнуров, все максимально просто, и вместе с тем – дорого.

Кроме кровати, туалетного столика и моих сундуков в комнате были еще письменный стол довольно солидных размеров, небольшая полка с книгами и комод – если я правильно поняла, для белья и прочего необходимого.

Девушка, которая так и не успела представиться, быстро помогла переодеться, причесала и уложила волосы в прическу, причем так, что косичка с заколкой лежала поверх волос и колечко Жана сверкало над ухом.

Пока она крепила к прическе шляпку, я увидела на столике бумажный свиток и протянула к нему руку, а потом вернула ее на колени, не прикоснувшись к письму: обещала не читать!

Камеристка явно смотрела на меня с недоумением, а потом с сочувствием:

– Прикажете убрать это, миледи?

Она решила, что я прячусь от дракона? Вздохнув, я покачала головой:

– Нет, оставьте здесь, я прочту, когда вернусь с прогулки, и кстати, скажите мне, пожалуйста, как вас зовут?

– Асанта, миледи.

– Очень хорошо, – я постаралась улыбнуться, – я не знаю, сколько мы пробудем в гостях, Асанта, так что уточните свои обязанности у господина дракона и сообщите ему, что я готова.

Барышня выпорхнула из комнаты, а я ей откровенно позавидовала: так легко и изящно двигаться в длинных платьях я не умела.

* * *

Вскоре пришел Ролен и сопроводил меня по очень красивым коридорам на самую вершину горы. Там обнаружилась не слишком ровная каменная площадка:

– Вы полетите на мне, Марина, это будет быстрее и безопаснее путешествия в карете. Ваш саквояж придется держать, но не бойтесь упасть, я поддержу вас магией.

Мне только кивать и оставалось, а как скажешь, что я высоты боюсь? Ну, может, не боюсь – опасаюсь, но все же…

Ролен встал в центре площадки, движение воздуха вокруг него усилилось, миг – и передо мной стоит дракон! Я потопталась: как на него сесть? Но тут меня медленно потянуло вверх невидимой рукой, и вскоре я удобно устроилась на сильной шее, ухватившись за шершавый костяной выступ.

Раздался сильный шорох, кожистые крылья расправились, с площадки вниз полетели мелкие камни, пугая своим стуком, и дракон, оттолкнувшись и скрежеща когтями по камню, подпрыгнул вверх! Меня сильно трясло и качало, пока он усиленно махал крыльями, выравнивая полет, а в лицо дул ровный поток – похоже, Ролен прикрывал меня магией со всех сторон, ведь иначе мне уже исхлестало бы лицо струями ледяного горного ветра.

Полет был прекрасен! Забыв свои опасения, я жадно пила восторг, которым наполнялось мое сердце. Это была сказка, феерия, ожившая ночная фантазия, растянувшаяся в бесконечность! Я захлебывалась этим ощущением, и, очевидно, всего вместе для меня оказалось многовато: минут через сорок я начала зевать. Но впереди показалась цепочка холмов, и дракон опустился ниже, давая мне возможность рассмотреть зеленые кроны хвойных деревьев, покрытую тонким слоем снега пожелтевшую траву и небольшие полускрытые облетевшими плодовыми деревьями домики из дерева и кирпича.

Дом бабушки дракона стоял на холме – это было большое здание, построенное широко и вольно, как старинные дворянские усадьбы, которые нам показывали в фильме на эстетическом воспитании. Перед домом была широкая выложенная камнем площадка, на которую опустился Ролленквист. Спустив меня на землю магией, он еще и придержал за шиворот, чтобы онемевшие за полтора часа полета ноги не подогнулись. А потом принял человеческий облик с уже привычной пленкой горячего воздуха вокруг и протянул руку.

Тут же входная дверь дома распахнулась, и в ней показалась юная красавица:

– Прошу вас, госпожа ожидает в малой гостиной.

Ролен прошел мимо барышни, как мимо статуи, а я чувствовала себя неловко: кто она – мне неизвестно, а в дороге я изрядно растрепалась, но дракон уже тянул меня под руку к высокой задрапированной розовым бархатом арке.

Войдя, я буквально потеряла дар речи: розовое! Все вокруг было розовым! Но не того тошнотворного оттенка, который мама называла 'Барби', мебель и ковры окутывал приглушенно-пепельный, аристократичный и полный достоинства цвет. И, конечно, каждый предмет в комнате был произведением искусства! Низкие широкие скамеечки, оббитые темно-розовым, почти персиковым бархатом, располагались на полу из квадратов белого и розового мрамора.

Перед камином с розовой и сливочной облицовкой раскинулся белый ковер с розовыми завитками бутонов, тут же стояли два кресла с высокими спинками и столик с закусками.

Из кресла поднялась статная дама в нарядном розовом платье. Приблизилась нам и нежно обняла Ролена, приговаривая какие-то глупости, но у меня было ощущение, что пристальный взгляд ее черных глаз неотступно следует за мной.

– Что же, Ролен, представь нас, – дама отстранилась от внука, и я смогла ее разглядеть: очень молодая и красивая, на вид лед тридцати, но возраст выдают не морщинки, а общая тщательная ухоженность и мудрый взор.

Ролен смущенно отстранился и представил меня:

– Бабуля, познакомься, это виконтесса Диол, – тут он смущенно кашлянул, – мой второй подарок.

А того, что случилось дальше, я не ожидала: юная бабушка молниеносно схватила внука за ухо и принялась трепать, что-то приговаривая ему прямо в ухо. А я уже так устала, да и ноги не держали, что просто присела на одну из резных скамеечек и кивнула на вопросительный взгляд драконицы: продолжайте мол, вы мне не мешаете! Очень по-доброму усмехнувшись, драконья бабушка подмигнула мне и продолжила экзекуцию, а у меня опять встал комок в горле: моя бабушка иногда так же трепала за ухо папу.