Текст книги "Женские сказки – 1"

Глава 9

Быстрее всех среагировала Аленка:

– Так, девушки, спокойно! Такие открытки все получали?

Девчонки кивнули, лягушка и лебедь – нет.

– Ну вам, наверное, некуда было их подложить, получите еще. Значит, мы все попали в сказки, которые назвали любимыми. И судя по тому, что здесь мы в сказочном облике, мы туда еще вернемся. Быстренько рассказывайте – у всех сказки идут четко по книгам, или есть изменения?

Подружки задумались, первой высказалась Лилька:

– Да, в общем, по тексту, но пока я текст проговариваю, много интересного вижу.

– И у меня по тексту, – вздохнула Васька, – кто ж знал, что этому царевичу пятнадцать лет?

– А сделать что-нибудь вне сказки не пробовала? – Поинтересовалась Аленка у Царевны – Лебеди.

– Мне сейчас как-то город перемещать надо! На остров Буян! Трубно крикнула Лилька, маша руками как крыльями.

Машка лишь криво улыбнулась, ее проблемы еще только начинались. Настя задумчиво оглядывала комнату и молчала.

– Ладно, предлагаю проверить, можем ли мы отсюда что-нибудь взять в сказку, но вот что можно с собой взять?

Настя, оглядевшись, предложила:

– Нужно что-нибудь маленькое, и то что будет смотреться органично, кроме того лягушке и лебеди еще и как-то это нести нужно. Может колечки для начала?

– Я бы ручку нормальную лучше взяла, или карандаш хотя бы, достало уже пером шкрябать. Вздохнула Аленка.

– Ну ты возьми карандаши, вон у меня полная коробка, согласилась Настя, еще кому чего?

– Мне бы рюкзачок, просяще протянула Машка, а то с лукошком я далеко не уйду.

Настя на секунду задумалась – и сбегав в прихожую принесла изящный кожаный рюкзачок с отстегивающимся дном. Машка внимательно осмотрела его, проверила, как ходят «молнии» и благодарно кивнула. Потом, вспомнив любовь Настасьи к всевозможным побрякушкам, сняла с руки серебряный браслетик:

– Тебе, на замену, заодно проверим, могут ли здесь сохраняться материальные объекты из сказок.

Девчонки все хором ахнули – ну Машка, ну молодец! Ни одной такое в голову не пришло!

Васька хлюпнула носом, Лилька тоже пожала крыльями – ни взять, ни оставить ничего в таком облике нельзя. Аленка сгребла в кучу половину Настиных карандашей и пару тетрадок, а взамен подумав, оставила пару пуговиц и чуть покраснев, сказал:

– Понравились очень, красивые.

Девчонки только кивнули и посмотрели на Настю, та одетая в простой сарафан с костяными пуговицами и вышитую сорочку перебирала журналы по рукоделию, которые девчонки покупали еще в школьные времена вскладчину.

– Насть, что ищешь – то?

Полюбопытствовала Василиса, раньше Настя больше вязанием увлекалась, да и то дальше шарфиков и носков дело не ушло.

– Вышивку ищу, такую, где всякие там жемчужинки, камушки и прочая лабуда.

– А, так ты не то смотришь, это вышивка золотом, помнишь, я маме клатч расшивала? Это в книге было.

Лягушка бодренько доскакала до старого книжного шкафа из ДСП и стекла.

– Вот, тут описание, техника, и виды узоров.

Поблагодарив, Настя прижала к себе книгу.

– Давайте хоть чаю попьем, вздохнула Лилька, меня там не кормят совсем. Настя, засунув книгу за красивый плетеный поясок пошла к столу, разливать чай, заодно покрошила Лильке на блюдечко печенье. Лягушка тоже хотела сладкого, но выбрала недоеденный торт.

– Девочки, не унималась Алена, а какое сегодня число?

– Возьми телефон и посмотри, буркнула Лилька, гоняя по тарелочке кусок печенья.

– Точно!

Хлопнув себя по лбу, Аленка нашла свою сумку и глянула на экран:

– Девочки, телефон показывает шесть утра воскресенья, сейчас будильник прозвонит…

Мобильник действительно задергался в ее руке и удивленно переглянувшиеся подруги медленно растаяли в воздухе.

Волшебник, услышав звонок будильника, проснулся и потер руки, а хорошо он заклинание составил, потери во времени почти нет, к понедельнику девушки либо логически завершат сказки и вернутся в обычный мир, либо их просто выбросит обратно, как не справившихся. Ведь не зря говориться «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок»! Вот и будет урок, девицам…

Глава 10

Комната поплыла перед глазами, и Лилька вновь увидела себя там, откуда перенеслась в гостиную – на каменном зубце стены, окружающей город. Город был большим и красивым, «С златоглавыми церквями, с теремами и садами». И теперь срочно требовалось придумать, как же его перенести на остров Буян?

Задумавшись, Лилька принялась расхаживать, переваливаясь с ноги на ногу по широкой каменной кладке, стараясь не смотреть вниз. Как, ну как можно перенести целый город? Раздраженно махнув крылом, она вдруг начала заваливаться назад, и едва удержалась, схватившись руками за каменный парапет. Схватившись? Ну да, руками! Отдышавшись, Лилия оглядела себя – белое платье из ткани с рисунком, напоминающим перья, длинные легкие рукава охватывают руки узкими манжетами у кисти. На голове похоже что-то тяжелое с длинными жемчужными бусами до самых плеч. И коса! Длиннющая черная коса до самого низа платья! А волос длиннее, чем до ушей Лилия отродясь не носила, даже в садике. Жаль, зеркала нет, на себя такую полюбоваться.

– А!

Лилька привычно махнула рукой, и вдруг воздух перед нею сгустился, капельки воды пробежали волной и образовали зеркало! Тонкую почти неподвижную пленку, висящую в воздухе. Лилия собой залюбовалась: вот значит, какой она, может быть! Вместо привычной челки – бисерная понизь стекающая капельками к красиво изогнутым бровям, Высокий кокошник с резными краями, будто инеем серебрится вязью вышивки и мелкого жемчуга, более крупные бусины свисают длинными полосками до плеч, заменяя серьги и подчеркивая овал лица. Еще более крупные жемчужины в два ряда обнимают шею, а третий ряд слегка свисает на грудь, укутанную белым мехом накидки, что впрочем, лишним не кажется – рассвет на побережье не ласковый. Продолжая рассматривать себя в зеркале и любоваться, Лилька размышляла:

– Ну вот, я превратилась в Царевну – Лебедь, а что я для этого сделала? Крылом махнула, и? А, и подумала, что надоело на птичьих лапах ковылять. А зеркало как? Да просто захотела и рукой махнула. Значит и город так можно?

В задумчивости Лилия принялась расхаживать по широкой крепостной стене, движением руки убрав зеркало.

– Просто так перенести город и установить его на нужном месте нельзя – что-то может по дороге рассыпаться, развалиться, или того хуже сломаться. Значит нужно паковать. Задача номер один – упаковка.

Лилька как привыкла, принялась составлять себе алгоритм действий.

– Следующий вопрос – транспортировка. В общем, лебедь птица сильная, лететь тут не очень далеко, даже кругами часа за три добралась. И третье – размещение города на острове с учетом рельефа и прочее, думаю, если правильно упакую, с этим проблем не возникнет. Вот только привычка, накрепко привитая бизнесом на просторах России – сначала узнать все лично. Вновь сотворив зеркало, Лилька решила немного изменить внешность – этакой цацей идти в город бесполезно. Что бы придумать? Проведя несколько раз руками по поверхности зеркала, Лилька переделала одежду во что-то балахонистое, бурое, и замотанное в яркие цветастые шали по самые брови. Идти было очень удобно – на ногах оказались мягкие остроносые сапожки, на каблуке. Чуть перекосившись, Лилька «пошла в народ». Бродить долго времени не было, но по рынку она пробежала, вышла к городской площади для собраний, увидела, как народ одевается, чем торгует и кто здесь правит. Оказалось, что единого правителя нет – скончался не оставив наследника, но есть предсказание, согласно которому новый правитель войдет в ворота на рассвете в день солнцестояния, ровно через год после смерти прежнего.

– А когда это будет, солнцестояние – то?

– Так завтра! Ужо и колымаги приготовили, до ворот то долгонько идти, в каретах сподручнее.

Словоохотливая торговка пирожками пока Лилька обедала, рассказала ей во всех подробностях об ожидаемом празднике.

– Ну значит переносить сегодня придется, вздохнула девушка про себя, поблагодарила женщину и оставила ей вынутую из воздуха серебряную монету.

Отыскав спокойный уголок в маленькой рощице окружающей прудик с плещущимися гусями, перекинулась в лебедку и взлетела.

Васька

Лягушка судорожно дернула лапками и открыла глаза. Вчерашняя старуха шебаршилась по комнате, собирая какие-то ей одной ведомые вещи. Увидев, что лягушка уселась на кукольной кроватке подошла и спросила:

– Тебе мух наловить, али комарами обойдешься?

– Да вы что!

Чуть не свалилась с постели Васька.

– Молока хоть дайте, да хлебушка.

Старуха, кивнув, вышла и вскоре вернулась с блюдечком – покрошив туда не слишком белую булку, плеснула молока из крынки, и придвинула к Василисе.

– Умываться будешь?

– Буду, кивнула лягушка, и мне бы, наверное, маслом немножко смазаться, кожу тянет.

Вскоре ключница принесла миску поглубже и налила туда воды, а еще принесла сметаны.

– Девки то чаще сметаной мажутся, пояснила она изумленной лягушке, кожа белее будет.

Лягушка поплескалась в водичке, а потом ее ловко намазали сметаной и завернули в стираную ширинку. Когда нежную кожу перестало щипать и тянуть стали наряжать. Красивый бархатный летник и фату прижатую короной надевали под пение согнанных в горницу сенных девок. Ивана лягушка не увидела, ключница взяла ее на руки и понесла к деревянной карете, больше напоминающей сундук на колесах. Сидя на руках у заботливой нянюшки Васька ухитрилась высунуться в окошечко и глянуть на дом, из которого они уезжали – классический терем, как на картинках в детских книжках. Со множеством луковок, переходом и лестниц. Девки торопливо раскатывали суконную красно-ржавого цвета дорожку, и украшали широко распахнутые воротины цветами.

Вот показалась и церковь, тоже деревянная, похожая на боярышню в широкой юбке и высоком кокошнике. Вокруг толпился народ – не каждый день сразу три царевича женятся! Первые ряды стояли плотно – бояре в высоких шапках и шубах, с посохами в руках, которыми они удерживали толпу. За ними виднелись яркие платья, рубахи попроще, кафтаны, душегреи и кики. Едва колымага подъехала – зазвонили колокола. Нянька торжественно вышла из кареты и понесла Ваську к дверям церкви. Народ шумел, выкрикивая здравицы – оказалось, что следом подъехали остальные невесты. Входили, уж кто как подъехал, а в самой церкви вставали парами.

Старшие царевичи приобрели более благообразный вид, бороды расчесаны и смазаны маслом, головы блестят. Яркие кафтаны, шитые золотом и высокие шапки в руках добавляли им размеров. Рядом с ними встали рослые фигуры, закутанные в бесчисленные платья, сарафаны и платки. Глядя на это Васька испуганно прижалась на руках у Васильевны. Иван тоже был тут, его тонкая шейка выглядывала из жесткого ворота ярчайшего василькового кафтана, а чистые светлые локоны, падая на плечи, делали его еще более хрупким и юным.

Царь с несколькими особенно колоритными боярами сидел на лавке, но едва запел хор – все встали. Венцы женихам и невестам одели прямо на головы, в руки дали свечи. Над Васькой венец держала ключница, а свечу просто прилепили к подсвечнику поблизости. Хор тянул, резко и пряно пахло ладаном, под бормотание священника Василиса едва не задремала, нервы то не железные. Обходя аналой, Иван взял невесту у ключницы и торжественно усадил на длинную узкую ладошку.

После чина венчания старшие царевичи откинули с лиц невест покрывала и смачно поцеловали. Иван посмотрел в сторону Васьки, которая осторожно выглянув из-под венца, показала ему кулак, и остался на месте.

Обратно ехали в одной колымаге. Васильевна садиться с молодыми отказалась, сказав, что ей быстрее надо, дабы организовать достойную встречу молодоженам, и Иван послушно стискивая Ваську, уселся в позлащенный экипаж, в котором прибыл на венчание сам.

– Ваня, пусти меня! Раздавишь!

– А?

– Пусти, говорю, задохнусь сейчас, вон хоть в шапку посади, что ли, а то не доеду.

Мальчишка точно выполнил указание жены – сунул лягуху в шапку, и вновь уставился на нее.

– Ну что, муженек, хмыкнула Васька, живой?

– Живой, выдавил Иван, устал немного, сейчас бы квасу холодного.

– Потерпи, приедем Васильевна, поди, уже и пир устроила. Вань, а гостей много будет?

– Не, мотнул головой парень, царь– батюшка нас поздравил уже, подарки от него в терем привезут, а бояре у старших гулять будут, им у меня делать нечего.

– Как это? Удивилась Васька, разве ты не царевич?

– Царевич, невесело хмыкнул парень, только младший, да и батюшка меня не сильно жалует.

– Это еще почему?

– Мамка родами померла, пригорюнился Иван.

– Ну, ну Ваня, не переживай, испугалась Васька и стала поглаживать его по руке холодной лягушачьей лапкой.

– А с чего ты взял, что царь тебя не любит?

Ваське напротив показалось, что царь очень доволен браком сына, а вот над старшими увальнями потешается.

– Да все говорят, я на мамку очень похож, как подрос до отрока, в учение меня отдал, и сюда отселил. Что б и не видеть.

Васька задумалась:

– А ты уверен, что тебя отселили, чтобы не видеть?

– А зачем же еще?

Удивленно вскинулся погрустневший парень. Васька, не спеша рассудительно взглянула в расстроенные голубые глаза:

– Вань, а когда отец тебя сюда отослал, все ли мирно и хорошо было?

– Да нет, подумав, выдал отрок, война тогда была, со свеями, бояре батюшку уговаривали на принцессе свейской жениться, а он упирался, у меня говорит, уже три наследника есть, боле мне не надобно!

– А бояре?

– А бояре ругались очень, они меня приблудой называли, я совсем на батюшку не похож, а матушка хоть и боярышня была да из бедного рода.

– Эх, Ваня, покачала Вась ка головой, совсем ты еще пацан! Батюшка тебя защитить пытался! Он ведь тебя сюда не просто так отселил, ты поди и грамоте обучен, и из лука хорошо стреляешь?

– Ну да, протянул Иван, а разве не всех царевичей так учат?

– Да ты на братьев своих посмотри! В них уже искры разума не осталось! Наверняка ведь бояре спаивают, да свои мыслишки им нашептывают! Васька разошлась и забралась к Ивану почти на грудь.

– Любит тебя отец и бережет! Хочет, что бы ты нормальным мужиком вырос, а ты обижаешься! Смотри, как ты ту хорошо живешь – тихо, сытно, никто с интригами не лезет, учись, умней, да батюшке в ноги кланяйся!

Иван погрузился в задумчивость и до самого терема они молчали.

Глава 11

Машка

Проснувшись еще в сумерках, Машка вынула из-под подушки портрет и вновь стала всматриваться в незнакомые черты. Ее удивляло собственное желание смотреть в эти серьезные глаза, но и оторваться она не могла. Наконец вспомнив, что скоро уже и чернавка придет. Машка оделась в сарафан и лапти (благословенны, будьте практикумы в фолк – студии!). Потом аккуратно спрятала узелок с украшениями в рюкзачок, и в отдельный кармашек – портрет. Сверху уложила узелок с едой, не тот, что чернавка собирала, а другой, поменьше – только мясо и огурцы, квас и хлеб брать не стала, а вот плитку орехов в меду в платок завернула, они хорошо силы восстанавливают. Тут вдали раздались петушиные крики, и в толстую дверь робко постучали.

– Входи.

Буркнула Машка, пытаясь вспомнить, все ли она уложила. Чернавка тенью скользнула внутрь, немного удивилась, увидев царевну уже одетой.

– Вам косу помочь переплести?

Склонилась она в поклоне. Точно, волосы!

– Потом, о полдень остановимся перекусить и причешемся.

Машка небрежно сунула гребень в рукав, не хотелось рюкзак светить удачно прикрытый цветастой шалью. Две просто одетые женщины вышли через боковую калитку, и в легкой туманной дымке еще не павшей росою двинулись к лесу.

Настя

Проснувшись, Настя увидела, что уснула за пяльцами. Ничего, книга явно тут, сейчас полистает, хоть немножко разберется в том, что вытворяют ее руки. Впрочем, сейчас, наверное, не получится, светает уже, если она правильно помнит, сегодня отец должен уехать, значит, позовет дочерей и спросит о подарках. Вздохнув Настя решила, перелечь в постель – все равно будить придут и обдумать, чем еще можно помочь купцу, что бы он непременно добрался до аленького цветочка. Домой хотелось нестерпимо, значит нужно приложить усилия. Действительно, после скромного девичьего завтрака – каша с маслом и хлеб, Настю опять позвали к отцу. Гордея и Любава уже были тут, сидели чинно на лавке. Гордея по-прежнему хранила высокомерно-презрительный вид, а Любава потихоньку таскала из рукава орешки.

– Дочери мои любезные, дочери мои хорошие, пригожие.

Начал купец.

– Коли обещаете мне вести себя достойно, и честь свою девичью не ронять, привезу я вам такие подарки, какие сами пожелаете.

И внимательно на дочерей посмотрел, хотя и с тайным смущением – выросли уже дочери, невесты совсем, тяжело им в теремах усидеть. Тут поднялась с лавки Гордея и, переломившись в поясе, поклонилась и проскрипела:

– Государь ты мой родимый батюшка, дозволь нам на свободе подумать, каковых нам подарков захочется.

– К обеду решить надобно.

Все девушки встали, поклонились и кучкой вышли к лестнице наверх.

– Настька, ты чего просить будешь, ткнула Настю в бок острым пальцем Гордея.

Зашипев от боли, Настасья смерила «сестрицу» взглядом и промолчала. Любава же жалостливо сморщила носик:

– Ой, а я и не знаю, чего просить…

– Не волнуйся Любава, попроси себе утеху девичью – туалет хрустальный, ты же любишь собою в зеркальце любоваться?

– Ой, верно, расцвела Любава, и едва не вприпрыжку поскакала к себе.

– Хм, Гордея, прошипела что-то себе под нос и прошла, мимо толкнув Настю.

– Ну, погоди! Подумала та, от зависти еще захлебнешься!

После обеда все прошло в точности по сказке: Гордея запросила «Венец златой, каменьями изукрашенный, мне на гордость, всем на удивление»! Любава испросила «Туалет хрустальный, что бы краса моя девичья не убавлялась». Настя каменными губами просила «Цветочек Аленький, краше которого нет на белом свете», и пыталась выговорить другие слова, да не могла. Вернувшись в терем, упала на кровать и горько заплакала. Очнулась от прикосновения к плечу:

– Настя, трясла ее Аленка, Настя, что случилось?

Подняв голову, Настя увидела, что она опять в своей гостиной горько плачет на диване. Лилька сидела в роскошном наряде царевны – лебеди и с косой, змеящейся по полу. Васька пока еще была лягушкой, но в смешном бархатном плащике и фате. Машка радовала глаз потрепанным сарафаном и простым платком. Лишь Аленка пришла в том же платье что и в прошлый раз, серебристый сарафан поверх изумрудной шелковой рубашки.

– Ничего, Алена, просто, батюшка уезжает, а я его остановить не могу.

Покачав головой, Аленка налила Насте чаю покрепче из вновь горячего чайника.

– Рассказывайте, как у вас?

– А у тебя как, что-то ты сама бледная.

Спросила Лилька.

– Да, ничего страшного, махнула рукой Аленка, тятенька притащил мужика бледного такого, худющего, не кормленного. Вот говорит, он будет твой муж, а ты его жена. И все ни свадьбы, ни гулянки, ну я поклонилась, да и пошла к себе, книгу волшебную расшифровывать, а Ивану этому велела в соседней горнице постелить.

– А, пискнула Васька, я теперь тоже замужем, за пацаном мелким, и несчастным. Жалко его и девать некуда, совсем он в своих комплексах погряз.

Девчонки переглянулись, это кто про комплексы заговорил? Мамина и папина дочка? Тихая и пришибленная мышка Васька?

Тут и Машку потянуло высказаться:

– А я в лесу сплю, еле от чернавки отвязалась, почти всю мелочевку ей в подол высыпала. Еще бы ориентиры какие – ни будь, где этих богатырей искать, вот Александр Сергеич!

Девчонки прыснули, до сих пор А.С. Пушкин в глазах Машки был непререкаемым авторитетом.

– Ох, Лиля, какая ты красивая!

Обратила внимание вдруг Василиса.

– Прям царевна!

– Царевна и есть, хмыкнула Лилька. Видишь, научилась оборачиваться, и город уже в яблочко собрала, и перенесла, и даже развернула. Хотела с утра посмотреть, как Гвидона венчать княжьей шапкой будут, да устала очень, прилегла, и вот, тут очутилась.

– И что, вздохнула Аленка, на этот раз мы только и узнали, что материальные объекты с собой брать можем, а то что здесь оставляли, осталось? И кстати, времени сколько?

Подружки огляделись – пуговицы все так же поблескивали в вазочке, браслет лежал рядом. А мобильник показал то же число, воскресенье, только семь часов утра.

– Ага, сделала вывод Аленка, быстренько говорите, у кого, сколько времени прошло в сказке?

– Сутки, даже больше.

– Полсуток всего.

– Я второй день плутаю.

– И у меня сутки.

– А у меня уже третий день, как Иван живет, а с прошлого визита неделя… Значит время внутри сказок разное, а здесь мы каждый час встречаемся, ну что ж, уже какая-то информация.

Молчаливая Настя, допив чай, стукнула неловко чашкой о блюдечко, и комната расплылась.