Текст книги "Обратный отсчет"

     Выходные закончились.

     Дети уехали.

     Жизнь побежала дальше. Причем вот именно побежала, а не пошла. Анна давно уже стала замечать, что время начало лететь просто с неимоверной скоростью. Смотришь, только еще утро начинается, а уже вечереет. Только понедельник на календаре, а уже и среда, а там и пятница стучится в двери. Май вообще промчался быстро, и вот уже Анна плетет дочери две косы с огромными бантами – сегодня в школе последний звонок. Первый экзамен, второй, третий. Выпускной.

     На последний вечер в школе Анна посоветовала Любе пригласить  отца.

    Анна не видела Игоря со дня развода. Думала – будет больнее, но встреча прошла гладко. Увидела мужа и даже удивилась своему спокойствию, просто сказала ему: привет.

     Горелов за эти несколько месяцев изменился. Он никогда не был полным, а сейчас еще похудел. Не сильно, но Анна заметила. Еще бы, ему, привыкшему к полному комфорту дома, не принимавшему участия совершенно ни в каких мелких бытовых делах, приходится теперь делать это не только за себя, а еще и ухаживать за больным человеком. Что-что, а это ему сто процентов было в тягость – Анна знала мужа очень хорошо. Готовить и убираться по дому  – это не его конек… Он и чашку-то всегда оставлял на столе, не удосужившись просто сполоснуть ее после чая. А теперь наверняка приходится переламывать себя – ждать помощи неоткуда – нанимать домработницу он не станет – Игорь никогда не терпел чужих людей в своем доме. Так что, несмотря на изысканный наряд, выглядел Горелов явно уставшим. Но одет был, как всегда, с иголочки – уж что-что, а вкус у него был отменный. Аккуратно постриженный, пахнущий дорогим парфюмом. И чужой.

     Его глаза засветились радостью, когда он увидел их с дочерью. Анна с легким злорадством заметила, как оценивающе он посмотрел на нее. В этот день она действительно постаралась и тоже выглядела на все сто!

     Вечер прошел просто великолепно. И все время, что Игорь был рядом, Анна с удовольствием замечала, что он время от времени смотрит на нее. Они почти не разговаривали друг с другом, все внимание их было обращено на дочь и ее одноклассников. Когда Любаше вручили аттестат, она подбежала к родителям, обняла их обоих одновременно и расцеловала. Анна не сдержалась и немного всплакнула. Горелов ободряюще сжал ее ладонь, хотя и сам несколько раз судорожно сглотнул. После торжественной части, попрощавшись с дочерью и Анной, он ушел. А Анна Сергеевна почувствовала вдруг снова такую тоску, словно и не было этих нескольких месяцев без него, словно он ушел в первый раз.

     Через некоторое время Любаша заметила состояние матери и подошла к ней.

– Как думаешь, если бы она поправилась, он вернулся бы? – тихо спросила дочь.

     Анна только тяжело вздохнула.

– Даже и не знаю.

– А ты, мам, простила бы его?

– Не знаю. Ему, я думаю, тоже нелегко.

– Жалеешь его?

– Как сказать…  Немного жалею.

– Значит, любишь, – констатировала Люба. Они с матерью переглянулись, потом, не сговариваясь, вдруг обнялись.

– Доченька моя, какая же ты у меня большая! – Девушка сладко вздохнула. – Уедешь скоро от меня, и я останусь совсем одна.

– Мам, я буду часто приезжать, честное слово! И звонить буду каждый день!

– Будешь, конечно, будешь! – Анна погладила дочь по спине.

     Игорь позвонил на следующий день. Он поинтересовался, как все прошло. Анна ответила, что все в порядке. Праздник и в самом деле удался. Родители разошлись уже за полночь, а молодежь еще уходила гулять по городу и встречать рассвет. Домой дочь вернулась в шестом часу утра. Детство кончилось.

     Горелов помолчал в трубку, а потом сказал, что будет помогать дочери деньгами, как и прежде. Анна поблагодарила его. Больше говорить было, в принципе, не о чем. Они оба помолчали. Но Анна чувствовала, что он хочет еще что-то сказать. И не дала Игорю такой возможности, просто сухо попрощалась и, едва услышав его ответное «пока», отключилась.

     В пятницу Анна Сергеевна задержалась на работе. Закончив писать бумаги, она полила цветы и разобралась на столе. И только потом собралась идти домой. Выйдя из кабинета, она увидела идущего по коридору Харламова. В его руках была барсетка, судя по всему, он тоже только еще собирался уходить.

– Что-то вы припозднились, Иван Николаевич?

– Да и вы тоже, похоже, не очень торопитесь домой. – Они пошли рядом. – Я с дочерью разговаривал. Она позвонила перед самым уходом, а разговаривать на бегу как-то не хотелось.

– Серьезный разговор?

– Не то, чтобы очень серьезный. Просто мы не часто созваниваемся, а новостей накапливается всяких – куча.

– Сколько вашей дочери лет? – поинтересовалась Анна.

– Двадцать три.

– Сколько?! – Горелова расширила глаза от изумления.

– А что вы так удивляетесь? – рассмеялся Иван Николаевич.

– Никогда бы не подумала, что у вас такая взрослая дочь. – Пожала плечами Анна Сергеевна.

– Почему? – Теперь он с удивлением смотрел на нее.

– Ну-у… не знаю. Просто у меня как-то не связывается в голове…

– У вас же у самой взрослые дети.

– Ну да.  – Анна развела руками. – Я не знаю, как объяснить… просто для меня как-то странно – вы и взрослая дочь. – Она помолчала. – Вы редко видитесь?

– Не то, чтобы редко, но иногда хотелось бы и чаще  встречаться… Последний раз в майские праздники мы с ней на турбазу ездили отдыхать. Но два дня пролетели так быстро… – в его голосе послышалось сожаление.

     Анна вдруг вспомнилось – открытое окно, Харламов с телефоном в руках… «Я же сразу поеду к тебе…». Может, он вовсе и не Регине это говорил, а дочери? А она-то нафантазировала! Анна Сергеевна усмехнулась своим мыслям.

– Я сегодня на машине, хотите, подвезу?  – они вышли на крыльцо.

     Анна ответила не сразу. Конечно, она устала, и было бы неплохо доехать до дома. Но на улице было лето, погода стояла отличная, можно было и просто прогуляться. Харламов выжидающе посмотрел на нее.

– Спасибо.

– Спасибо «да»? Или спасибо «нет»?

– Спасибо «да». – Анна сама не поняла, как произнесла совсем не то, что хотела.

     Уже в машине он поинтересовался:

– А вы сама почему машину не водите?

– Не хочу.

– А права есть?

– Нет.

– И никогда не пробовали учиться водить?

– Пробовала. Но мне не нравится. Я предпочитаю выйти с работы, просто сесть в общественный транспорт и расслабиться, ни о чем не думая. А так надо напрячься, приложить усилия, крутить руль, смотреть по сторонам… Это все не мое.

– Но ведь удобно.

– Ну и что? Я и так везде успеваю. Лучше пораньше встану. Хотя сколько сейчас стало машин, то думаю, что скоро быстрее будет вовсе не на автомобиле.

– А вам бы пошло. Вы бы хорошо смотрелись за рулем.

– Но дело ведь вовсе не в красоте картинки. Надо чтобы еще и толк был, правда?

     Харламов с улыбкой глянул на нее.

– Правда.

      До дома оставалось совсем немного, когда у Анны в сумке зазвонил телефон. Любаша.

– Привет, дорогая.

– Мам, ты скоро?! – в голосе дочери явно слышалось волнение.

– Уже да. Что случилось?

– Мам, кран на кухне потек!

       Горелова бросила тревожный взгляд на Харламова.

– Сильно?

– Фонтаном не бьет, пока стекает в раковину, но течет неслабо!

– Не трогай там ничего, я сейчас буду.

– Мам, а соседей дома нет, они еще на прошлой неделе отдыхать уехали. К кому еще бежать?

– Пока ни к кому. Сейчас я приеду и посмотрим. Ты только тряпки приготовь на всякий случай, там, в шкафу старые полотенца есть.

     На их лестничной площадке проживали три семьи. В одной квартире две сестры-пенсионерки, в другой Гореловы, а в третьей жена с мужем и двумя мальчиками пяти и восьми лет. Между собой соседи мало-мальски общались, поэтому пригласить сейчас на подмогу отца мальчишек было бы делом нормальным. Именно их семью и имела в виду Люба. Ну что ж, уехали, так уехали, значит, придется искать другого помощника.

     Видя встревоженное лицо Анны Сергеевны, Харламов спросил:

– Что-то случилось?

– Кран кухонный потек.

– Время-то уже позднее – где будете сантехника искать?

– Пока не знаю.

     Машина остановилась у подъезда.

– Спасибо огромное, Иван Николаевич, и до свидания! – Анна Сергеевна заспешила домой.

– Погодите-погодите! А с краном-то что делать будете? – остановил ее Харламов.

– Не знаю. Может, мужу позвоню. – Не очень решительно ответила Анна.

– Он далеко живет?

– А что? – Не поняла она.

– А то, что пока он до вас доберется, может наводнение приключиться. Короче, пойдемте-ка вместе смотреть, что там случилось. – И, не дожидаясь ее ответа, Харламов вышел из машины.

     Вместе они поднялись на третий этаж. Анна позвонила в дверь. Люба, увидев на пороге мать, с облегчением выдохнула:

– Слава Богу!

     Горелова поспешила в квартиру. А девушка с интересом посмотрела на Харламова.

– Здравствуйте. А вы кто?

– Я – Иван.

– Сантехник?

– Нет, хирург.

     Брови Любаши взлетели на лоб от удивления.

– Класс!

     Харламов не стал больше ничего говорить, просто устремился следом за Анной. Быстро осмотрев кран, он открыл тумбочку, заглянул вниз.

     Люба, все еще с изумлением на лице, появилась на пороге кухни. Иван Николаевич обернулся.

– Инструменты у вас есть?

– Есть. – Ответила Анна Сергеевна.

     Любаша чуть кашлянула, перевела взгляд с Харламова на мать.

– Мам, я вообще-то к Алке собиралась…

– Инструменты дашь и можешь идти, – невозмутимо заявил Иван Николаевич.

– Даже так?! – с явным любопытством спросила девушка.  Они уставились друг на друга.

– А как еще? Хочешь, можешь за краном в магазин сходить, этот вам все равно надо менять. Я сейчас просто воду перекрою. Так что тащи инструменты.

     Люба бросила быстрый взгляд на мать. Анна Сергеевна одобрительно кивнула, и девушка пошла в коридор доставать из шкафа пластиковый чемоданчик с инструментами. Отдавая их ему, она поинтересовалась:

– Я надеюсь – про магазин вы пошутили?

– Почему? – Харламов распахнул чемодан, быстро оглядел его содержимое, достал нужный ключ.

– Откуда я знаю – какой кран нужно покупать?

– Какой мама скажет. – Он полез под раковину.

– Да не надо нам сегодня кран. Завтра с утра сходим и купим. – Подала голос Анна Сергеевна. – От нас до хозяйственного магазина не близко, а он скоро закроется, все равно не успеть.

– Как знаете, – согласился Харламов из тумбочки. – Еще-то вода где-нибудь есть?

– Есть. В ванной.

– Тогда до завтра действительно доживете.

     Он быстро перекрыл воду, выбрался наружу. Заглянул в чемоданчик, взял другой ключ и начал снимать испорченный кран.

– Я вам очень нужна? – поинтересовалась Люба.

– Не знаю. – Анна вопросительно посмотрела на Ивана Николаевича.

– Сейчас нет. – Он отвернул кран, слил оставшуюся воду, заглянул в него, поковырял пальцем внутри. – Ну, точно, все равно придется менять, толку от него уже не будет. – Он продемонстрировал Гореловым какие-то куски позеленевшего металла, оставшиеся на его пальце. – Видите, развалился.

– Почему? – полюбопытствовала Любаша.

– Вода плохая, да и кран, видимо, был не очень хорошего качества. Вот они и не нашли общего языка.

– Ясно. – Люба посмотрела на кран, подняла взгляд на Харламова. – Я свободна?

– Вполне. – Он кивнул. – Если, конечно, ты маме не нужна.

– Мам?

– Да иди уже, – улыбнулась Анна Сергеевна.

     Любаша порхнула в коридор. Через минуту оттуда послышался его голос:

– Мам, ты мои ключи не видела?

     Анна вышла к ней.

– Зачем они тебе? Я же дома буду.

     Любаша молча показала матери связку ключей, надетых на палец. Вот ведь озорница! В одно мгновение девушка изобразила нехитрую пантомиму: показала пальцем на кухню, вопросительно глянула на Анну. Мол, ну, и кто он? Мать глянула строго – не фантазируй! Люба махнула рукой – да ладно! И выскочила из квартиры, крикнув им обоим:

– Удачи в делах!

– Люба! – вспыхнула Анна Сергеевна, но за дочерью уже закрылась дверь.

     Вернувшись на кухню, Анна отправила Харламова в ванную мыть руки. А сама присела на табуретку, обратив внимание на аккуратно убранные в чемодан  ключи. Игорь многое делал в квартире сам, но убирать за собой не любил. Она привыкла к этому, хотя и долго старалась его приучить собирать свои инструменты. Время от времени он убирал, но чаще всего кому-нибудь из домашних приходилось по окончании работ заниматься собиранием и укладыванием отцовского добра по ящикам и шкафам. А Харламов, смотри-ка же, убрал сам…

– Давайте я вас хоть чаем напою в знак благодарности. – Предложила она появившемуся на кухне Ивану Николаевичу.

– Спасибо, конечно, но не нужно, не хлопочите. Мне уже пора.

– Неудобно, Иван Николаевич! Тем более что вы спасли нас от неминуемого потопа. Я теперь ваша должница. Хотите, на дежурстве заменю? – Она улыбнулась.

     Харламов остановился перед нею, пристально взглянул в глаза.

– Вам в самом деле хочется меня отблагодарить?

     Анна вдруг смутилась, опустила голову. Ну почему я так теряюсь перед ним?

– Конечно.

– Ну, тогда, если можно, давайте перейдем на «ты». Хотя бы когда одни, без коллег?

     Он стоял очень близко, но не делал ни малейшего намека на сближение. Он просто стоял и смотрел на Анну. А она вдруг почувствовала что-то такое, чего не испытывала уже лет сто – какое-то сладостное волнение заплескалось в груди густой теплой волной. Стой, Анна! Стой! Что с тобой, куда поплыла твоя голова? Этот человек просто твой коллега, который волей случая оказался у тебя на кухне, помог тебе с этим дурацким краном. Сейчас ты просто скажешь ему спасибо, и он уйдет. У него своя жизнь, у тебя своя. И не выдумывай себе ничего, а тем более не вздумай влюбляться в него. Ни в него, ни в кого-то другого. Зачем тебе это? Зачем тебе это вообще, а особенно сейчас, когда ты обрела вдруг свободу? Ты стала вольной птицей, ты можешь жить так, как хочешь только ты, не подстраиваясь больше под другого человека. Можешь задержаться на работе, не объясняя потом почему (Любашу устраивало простое предупреждение о задержке). Можешь даже готовить те блюда, что нравятся тебе (в дочери был опять же огромный плюс – их вкусы с матерью почти полностью совпадали, а девочка была неприхотлива в еде). Игорь же по отношению к пище был немного капризен. И вообще, если разобраться, существовало великое множество мелочей, которые Анна уже даже не замечала, но они были, и заставляли ее пусть не сильно, но напрягаться, идти против собственного мнения и желания. Из всего этого, конечно, и состоит семейная жизнь, обоим партнерам в паре так или иначе, но всегда приходится в чем-то, а иногда и во многом, подлаживаться под другого человека. С годами привыкаешь ко всему этому, уже и не замечаешь многого. Но когда вдруг обретаешь свободу, то ощущаешь прямо физически каждую эту мелочь. И не всегда тебе жаль с нею расставаться… Новые отношения – это новые уступки, новые притирки. Нужны они тебе?

     Анна подняла глаза на Харламова. Нет, не нужны. Мы просто коллеги. Может быть, даже будем добрыми приятелями. Но не больше. Это моментально отрезвило ее, и уже без малейшего смущения и волнения она кивнула.

– Хорошо. Но может все-таки еще и чаю?

     Иван Николаевич с любопытством посмотрел на Горелову. Интересная женщина. Только что растерялась и засмущалась, как девчонка, даже румянец на щеках появился. Но прошли буквально какие-то секунды, и она уже остыла, взглянула спокойно и почти холодно.

– Нет, спасибо.

– Это вам спасибо. – Быстрый взгляд, смущенная улыбка. – ТЕБЕ.

– Пожалуйста. – Он тоже улыбнулся. – Ладно, я пойду. Кстати, до ума-то кран довести есть кому? А то, если надо, давай завтра приеду, поменяю.

– Нет, спасибо.

– Точно?

– Точно.

– Ну, тогда я пошел.

– Я провожу.

     Уже в  дверях они снова улыбнулись друг другу.

– Пока.

– Пока.

   Проводив Ивана Николаевича, Анна занялась приготовлением ужина. Мысли ее невольно крутились вокруг Харламова. Она старалась не думать о нем, но так уж получалось… Он другой. Он совсем другой, не такой, как ее бывший муж. Анна горько усмехнулась. Они были вместе больше двадцати лет, даже больше половины всех прожитых ею лет. Она привыкла к Игорю, привыкла настолько, что просто не представляла никого другого рядом с собой. Или себя рядом с кем-то… Нет, скорее другого рядом с собой. А Иван Николаевич действительно был другой. У него был другой голос, другой запах, другой цвет волос. Он вел себя не так, двигался по-своему. Когда Анна видела Харламова на работе, она воспринимала его как-то иначе. А сейчас, на своей территории, она почувствовала его по-другому, невольно сравнивала его с Игорем, и тем самым снова разбередила свою рану. Прекрати немедленно! – оборвала она себя. Человек случайно оказался рядом, помог тебе, а ты начала разбирать его по косточкам. И все равно… с ним было как-то непривычно, но ХОРОШО. Эх, Анька, что только весна с тобой делает! Или не только весна? Как врач ты сама знаешь, что это уже физиология. А вот об этом мы не будем. Стоп, дорогая моя. Эта тема для тебя пока закрыта. Почему?! – возмутилась одна ее половинка. А потому, – отвечала другая половинка, – просто потому, что… Анна не знала почему. Не знала и все тут.

     Дочь позвонила спустя пару часов после ухода Харламова. Поинтересовалась, как обстоят дела с краном. Анна ответила, что кран просто перекрыт и ждет замены.

– Ты когда домой собираешься? Ужин уже давно готов.

– Мам, ну что ты, какой ужин? Я у Алки уже чаю напилась с блинами.

– Ну вот! А я тут старалась! Сказала бы уже сразу, что не будешь есть!

– Мам, ну извини, я не подумала, – заныла дочь.

– Ладно. Но домой-то скоро придешь?

– Скоро.

     Когда Люба вернулась, Анна у себя в спальне смотрела по телевизору старую комедию.

– Значит, вода у нас теперь только в ванной? – полюбопытствовала дочь, заглянув на кухню.

– Ага. – Анна лежала на кровати поверх покрывала и грызла яблоко.

– И завтра надо шагать в магазин за новым краном? – Девушка улеглась к матери под бок и открыла рот, как галчонок. Анна протянула ей яблоко. Люба откусила, благодарно кивнула.

– Можно завтра, а можно и в понедельник. Все равно сантехника легче в будний день найти, а не в выходной.

– Ну да. Мам, а ты сама-то ужинала?

– Да, я поела. Я тебе все равно оставила – хочешь, иди, покушай.

– Не-е, поздно уже. Да я и не хочу.

– Ну, смотри сама.

– Мам, а это и есть тот ваш новый хирург? – Любаша немного была в курсе кадровых перемен у матери на работе.

– Да.

– Нормальный мэн. Не предложил кран поменять?

– Предложил.

– А ты?

– А я вызову в понедельник сантехника. Два дня поживем с одним краном.

     Люба сложила губы скобочкой, кивнула – ясно, мол. Чувствуя, что у дочери на языке еще что-то вертится, Анна спросила первая:

– Еще вопросы будут?

– А можно?

– Валяй.

– Он тебе нравится?

     Анна  повернулась к Любаше.

– Как врач – да.

– А не как врач?

– Я не думала об этом.

– Почему?! По-моему, вполне симпатичный дядька. Даже нет, не симпатичный, а как сейчас говорят – брутальный.

– Разве это в человеке главное?

– Нет, конечно, – легко согласилась Люба. – Но…

– Что «но»?

– Мам, я же все понимаю – скоро мне уезжать, ты останешься совсем одна. А ты ведь молодая интересная женщина.

     Анна удивленно подняла брови. Вот уж чего-чего, а от Любаши она такое не ожидала услышать. Ее дочь, похоже, действительно выросла.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что ты имеешь полное право быть счастливой. Не скажу, что я буду в огромном восторге оттого, что здесь появится какой-то другой человек. Но против тоже не буду, честно. – Люба произнесла эти слова с вполне серьезным видом.

     Анна Сергеевна  помолчала. Признаться, она сама еще ни разу не думала об этом. Анне почему-то всегда казалось, что раз  муж от нее ушел, то и все отношения с мужским полом у нее самой раз и навсегда прекратились. Да и свобода на вкус так приятна…

– Но я как-то не думала об этом. – Она пожала плечами. – И потом, я уже была замужем. Больше что-то не хочется.

– Ну почему сразу замуж, мам? Теперь можно просто поддерживать отношения.

– Люба!

– А что, Люба? Мамуль, я тебе вполне серьезно говорю, что ты не должна ставить на себе крест.

– А я и не ставлю.

     Дочь внимательно посмотрела на мать.

– Ты его хоть чаем напоила?

– Я предлагала, он не стал. Ну, да что ты пристала к нему? Иван Николаевич просто подвез меня до дома, а тут ты позвонила. Нам с тобой просто случайно повезло.

     Любаша посопела, желая, видимо, еще что-то сказать, но удержалась и промолчала.

                                                                                   * * *

     Утро понедельника началось с того, что главный собрал всех заведующих отделений и сообщил, что со следующей недели в больнице ожидается крупная проверка из министерства, от результатов которой зависит их дальнейшее финансирование. Из всего этого Рябов предложил коллегам сделать соответствующие выводы и отправил по своим отделениям.

     Спустя пару часов Анне на сотовый позвонил Яковлев.

– Привет, Аня! – радостно поприветствовал он ее.

– Здравствуй, здравствуй, дорогой! – Горелова искренне обрадовалась другу. Он звонил ей до этого пару раз, искренне интересовался ее делами.

– Как поживаешь? Замуж еще не вышла? – Хохотнул Яковлев.

– И не собираюсь. Чего я тебе плохого сделала? – Притворно обиделась Анна.

– Нет, я вполне серьезно.

– Я тоже.

– На работе как? Наши все в порядке?

– Нормально.

– Харламова к рукам не прибрали?

– В каком смысле? – не поняла Анна Сергеевна.

– К женским рукам.

– А-а. Ты же вроде не был раньше сплетником?

– Старею, наверное.

– Да ну?

– Скучаю я, Анька, зверски скучаю по всем вам. Я, кстати, знаешь, чего звоню?

– Если не просто поболтать, то не знаю.

– Ты во вторник где будешь? Не дежуришь?

– Нет.

– Я сегодня вечером к теще приеду на юбилей. Хотелось бы во вторник встретиться и поболтать с глазу на глаз. Как ты на это смотришь?

– Хорошо смотрю. Если ничего не изменится, то день я работаю, а вечером дома. Приезжай ко мне домой, поболтаем от души, и никто мешать не будет.

– Нет, вечером я уже обратно возвращаюсь. Давай я ближе к обеду к тебе на работу подъеду. Заодно и гляну, как ты там хозяйствуешь.

– Строго судить не будешь? – хохотнула Анна.

– Скажешь тоже!

– Тогда приезжай.

     Договорившись о встрече, они отключились. Анна, отложив телефон, призадумалась. Что-то Яковлев туману напустил… Неспроста он хочет ее увидеть. Скучать-то они скучали друг по другу, но Николай Матвеевич явно не оставил мысли о том, чтобы перетащить ее к себе в столицу. Не иначе как чего-то надумал…

      В кабинет заглянула вездесущая Ниночка.

– Анна Сергеевна, в среду у Ивана Николаевича день рождения. Наши деньги собирают на подарок.

     Горелова махнула рукой – заходи, мол, и полезла в сумку за кошельком. Нина с готовностью проскользнула  к столу поближе к Анне.

– Я на нашу Регину прямо не могу! – очередная информация явно не давала Ниночке покоя.

     Анна хмыкнула.

– Что опять?

– Ну не дает она прохода нашему хирургу, и все тут! Так и вертится вокруг него!

– А если это взаимно? – Анна протянула деньги.

– Что-то не похоже. Она за него, еще когда Яковлева провожали, уцепилась. Помните?

– Я не видела. – Сухо ответила Анна Сергеевна.

– Они даже из ресторана ушли вместе. Только Харламов ее, оказывается, просто до дома проводил. Она потом довольная ходила, словно он ее замуж позвал.

     Анна усмехнулась.

– Представляю, что в среду будет. – Хихикнула Ниночка. Праздники и дни рождения реанимация и хирургия обычно отмечали вместе.

– Ивану Николаевичу сколько лет будет? Не круглая дата? А то может подарок надо, а не деньгами? – По общей договоренности подарок приобретался на круглые даты, а так коллеги собирали имениннику деньги и дарили их в конверте.

– Нет, не круглая. Сорок четыре. На следующий год будет круглая. Хотя сорок пять, по-моему, это для женщин круглая. Сорок пять – баба ягодка опять. А мужики ведь не ягодки.

– Ну да, они орлы. – Серьезно заявила Анна Сергеевна.

     Ниночка заливисто расхохоталась.

     Когда за ней закрылась дверь, Горелова на несколько секунд задумалась. Значит он старше ее всего на год – самой Анне Сергеевне в сентябре будет сорок три. А то, что Регина неровно дышит к хирургу – в этом не было никакого сомнения – она сама не раз видела их вместе довольно непринужденно беседующими где-нибудь в сторонке. Вот только почему наши девчонки сделали вывод, что это не так уж и взаимно?

     Тут в кабинет влетел разъяренный Крымов и начал возмущаться, что его опять ставят на дежурство в выходной. Анна переключилась на него, и мысли ее о Харламове улетели прочь.

     Вечером позвонил  Яковлев. Они договорились встретиться на следующий день после обеда.

    Он приехал в точно назначенное время с огромным букетом роз. Анна, увидев его в дверях, ахнула и замахала руками.

– Ты с ума сошел! Прямо как на свидание явился!

– Имею на это полное право! Я тебя сколько времени не видел? Ты просто не представляешь, как я соскучился!

– Ну, проходи уже! А то, если кто увидит, в обмороке валяться будет.

– Пусть валяется.

– Проходи, – Анна сделала приглашающий жест рукой, – хочешь, на своем кресле посиди.

– Какое же оно мое? Оно теперь твое. – Он окинул взглядом кабинет. – О-о, родные стены! Ремонт еще не сделала?

– Нет, и пока точно не собираюсь. Меня все устраивает. – Горелова достала с полки вазу,  и, налив в нее воды, аккуратно поставила букет. – Садись, рассказывай, как жизнь. За встречу будешь? У меня вино есть, и твой подарок еще не кончился, налить?

– Спасибо, но я за рулем. В другой раз. А за коньяк я тебя ругаю – что ж до сих пор не осилила? Не с кем?

     Анна, вспомнив вдруг, как угощала коньяком Харламова, улыбнулась. Яковлев заметил ее улыбку, изогнул бровь.

– А?

– Ага. Ладно тебе в стойку вставать, рассказывай, давай о себе. – Анна первая уселась на диван.

     Сначала разговор шел о самом Николае Матвеевиче, о том, как он устроился на новой работе, да и в самой столице.

– Суетно, людно, одним словом  – просто кошмар в сравнении с нашей здешней жизнью. Но зато денежно, врать не буду.

– Заметно по цветам. Раньше за такие розы ползарплаты надо было отдать, причем даже твоей, – кивнула Анна.

– Это точно. Но что я все о себе да о себе. Ты-то как здесь?

– Нормально я здесь, я ведь дома.

– Работа как? Народ слушается?

– Пока не обижаюсь.

– Замуж еще не вышла?

– Нет, как видишь. – Горелова развела руками.

– И Игорь не вернулся?

– Тоже нет.

– Фигня. Такую женщину у нас там быстро определим в хорошие мужские руки.

– Где это «у вас»?

– В Москау, дорогая, в Москау. Там ведь дамы теперь пошли, ох, какие избалованные! Ни тебе пожрать как следует приготовить, ни посуду помыть. Все норовят готовым продуктом из магазина накормить да из пластиковой тарелки. Но я не об этом. У меня там, в клинике, местечко образовалось как раз для тебя.

     Следующие полчаса он потратил на уговоры подруги. Анна не сдавалась без боя. Признаться, она была готова к тому, что он начнет ее соблазнять переездом, не зря же он позвонил заранее и явился на встречу лично. Но сама для себя она еще ничего не решила. А, если быть совсем честной, то и не очень желала перебираться в столицу. В ход пошли все аргументы, начиная с весьма приличной зарплаты и кончая тем, что она будет гораздо ближе к детям, тем более что и Любаша не поменяла своего решения переехать к брату в Подмосковье.

     В конце концов Яковлев глянул на часы.

– Слушай, хорошо тут с тобой, но мне пора. Сроку даю тебе неделю. Отрицательного ответа не приму, так и знай.

– Да ладно тебе! Может у меня будет уважительная причина отказаться.

– Какая? – тут же зацепился Яковлев.

     Анна состроила гримасу. Отстань!

– Приму только одно – устройство личной жизни в лучшую сторону. Поняла меня?

– Поняла.

     Анна пошла провожать Николая Матвеевича. Все, кто встречался им по дороге, были искренне рады Яковлеву, здоровались, коротко спрашивали о жизни. Вместе с Анной они вышли на крыльцо.

– Ну, давай, Аня, – он взял ее руки в свои, чуть сжал.

– До свидания, Николай Матвеевич.

     Чмокнув друг друга в щеки, они разошлись.

     Вернувшись в кабинет, Анна Сергеевна подошла к столу и осторожно коснулась цветов кончиками пальцев. Огромные пунцовые бутоны были необыкновенно красивы. Таких цветов ей еще никто не дарил. Неужели надо расстаться с человеком, чтобы получить в подарок такую красоту…

     За ее спиной открылась дверь. Появившийся на пороге Харламов мгновенно увидел огромный букет на столе и задумавшуюся Анну Сергеевну рядом с ним. По тому, как нежно ее рука касалась роз, по тому, что она не сразу заметила, что в кабинет кто-то вошел, было видно, что мысли ее сейчас заняты чем-то очень важным.

     Иван Николаевич нахмурился и попятился, было, чтобы выйти, но Горелова уже услышала его и обернулась. От нее не укрылось, что Харламов сдвинул брови, и она с легким удивлением спросила:

– Что-то случилось, Иван Николаевич?

– Нет. Я, кажется, не вовремя, извините.

     Анна Сергеевна опустила руки от цветов, развернулась к хирургу.

– Что-то же привело вас сюда?

– Я просто хотел спросить насчет завтрашнего вечера. Можно немного посидеть в честь моего дня рождения?

– Конечно. – Она перехватила его взгляд, брошенный на букет.

– Спасибо. – Сухо поблагодарил он и, развернувшись, вышел.

     Ну и пусть идет. Не спросил ничего, и цветов не оценил, только глазами пострелял. Но что-то уж очень серьезными они у него сделались, да и сам как-то помрачнел сразу. Почему?

     Зато заглядывавшие потом к Анне коллеги восхищались букетом на всю катушку. По отделению уже разнесся слух, что к Анне заглядывал Яковлев, и всем было интересно узнать, как он поживает, женщины в открытую любовались подаренными цветами.

     На следующий день коллеги с самого утра начали чествовать Харламова. Анна пригласила всех в свой кабинет, и, как руководитель коллектива, произнесла поздравительную речь. Когда она закончила, остальные поддержали ее слова своими пожеланиями. Харламов поблагодарил коллег и пригласил на вечер в ординаторскую. Народ довольный заулыбался и согласно закивал.

     День пролетел быстро, операция была всего одна, да и та плановая и несложная. И потому по окончании рабочего дня врачи собрались на «днюху», как выразился Крымов, вполне миролюбиво настроенными и даже слегка расслабленными.

     От Анны не укрылось, что реаниматорша Регина и в самом деле почти сразу же оказалась рядом с именинником. Красивое молодое тело аккуратно упаковано во вполне сексуальный белый халатик, верхние пуговицы которого были довольно откровенно расстегнуты. Молодая женщина красилась совсем мало, но была все-таки чертовски хороша и аппетитна.

     Поздравили, выпили, закусили. Повторили. И еще раз повторили. Народ расслабился, повеселел, заговорил громче.  Анна налила себе в чашку сока из пачки и отошла к окну. К ней тут же присоединилась Светлана Ивановна. Поведав о том, как чувствует себя  недавно появившаяся на свет внучка, медсестра через некоторое время удалилась. Анна повернулась к окну.