Текст книги "Семейное положение – безвыходное"

При этом вопросе девочки-фанатки заметно оживились и уставились на неё с жадным вниманием. Люся собралась с духом.

– Ну, во-первых, эта книга – не о разводе, – осторожно ответила она. – Когда вы её прочтёте, то поймёте сами… Это юмористическая проза о проблемах в семье… Но не о крахе семейных отношений. На самом деле, я обычно стараюсь писать истории со счастливым концом. Ведь всегда хочется верить, что всё непременно будет хорошо!

– А у вас с мужем проблем не бывает? Вы всегда понимаете друг друга и никогда не ссоритесь? – не удержавшись, выпалила одна из фанаток.

Люся прикусила язык, чтобы сгоряча не ляпнуть что-нибудь ядовито-насмешливое. Помолчав несколько мгновений, она, тем не менее, решила ответить и задумчиво произнесла:

– Если в семье не бывает ссор и недопониманий – то, пожалуй, этой семье уже ничего не поможет. Только равнодушные друг к другу люди могут вести совместную размеренную жизнь, в которой никогда не случается разногласий.

Ей было горько признаться в этом даже самой себе, но за последний год они с Димой и в самом деле постепенно превратились в равнодушных сожителей. Они больше не ссорились, не ругались, не скандалили. Каждый из них тихонько занимался своим делом и не мешал другому. Откровенно говоря, им просто стало друг на друга наплевать… Конечно, Люся скорее умерла бы, чем призналась в этом собравшейся публике. Но притворяться перед самой собой и врать себе не имело смысла.

«Неужели наша семья обречена?» – подумала она с тоской, но, как ни странно, страха при этом не чувствовала. Развода ни она, ни Дима не хотели. Им было удобно оставить всё так, как есть. К тому же у них имелась общая дочь… и прежде всего нужно было думать о ней. Алеся не вынесла бы краха своего уютного домашнего мирка, где все любили друг друга и были счастливы.

– В последнее время в СМИ появилась информация о том, что ваш муж встречается с Настей Тищенко, – подлила масла в огонь другая фанатка, злорадно наблюдая за выражением Люсиного лица.

– Не читайте до обеда советских газет, – усмехнулась Люся, но затем сообразила, что едва ли эта девочка, которой вряд ли было больше шестнадцати лет, признает цитату из классики. Пришлось пояснить:

– Не стоит доверять всему тому, что пишет жёлтая пресса. Я сама работала в газете и, поверьте, знаю эту информационную кухню изнутри.

– Но они везде появляются вместе! Их постоянно фотографируют вдвоём, и это не фотошоп! – возразила фанаточка, сверля Люсю безжалостным взглядом.

«За что же ты меня так ненавидишь, девочка? – подумала Люся, прямо глядя ей в глаза. – Только за то, что хотела бы быть на моём месте? Или хотя бы на месте Насти Тищенко?»

Разумеется, она была наслышана о мнимом романе своего мужа с молоденькой певичкой из популярного телевизионного шоу «Голос страны». Как обычно, СМИ поторопились и сочинили любовную историю там, где ещё ничего толком не успело произойти. Но Люся отдавала себе отчёт, что Дима очень увлечён Настей. Возможно, в большей степени он восхищался её талантом… У этой самой Тищенко действительно был необыкновенный голос, удивительный для её хрупкой миниатюрной фигурки. Сильный, глубокий, волнующий… казалось, он проникал в глубину души и трогал даже самое ледяное сердце. Настя была участницей проекта, в котором Дима заседал в жюри. Она успешно проходила тур за туром, уверенно продвигаясь к финалу, и Дима искренне поддерживал её и переживал. Он практически взял девушку под свою опеку – никто не сомневался, что, даже если Настя не дойдёт до финала, Дима не даст ей пропасть. Они уже записали дуэтную песню и скоро должны были приступить к съёмкам клипа. Люся понимала, что муж просто поддерживает молодое дарование, но всё же она не являлась безмозглой овцой или слепой идиоткой, чтобы не отмечать: Настя была дьявольски красива. Хотя нет – красота её не казалась дьявольской; в ней вообще не было чертовщинки, а только лишь свежее очарование юности. Солнечно-рыжие длинные волосы, огромные, как у оленёнка Бэмби, глаза, россыпь трогательных золотистых веснушек на скулах, нежные розовые губы… Настя была совершенством, но, самое главное – ей едва исполнилось двадцать два года. И она смотрела на Диму с обожанием, снизу вверх, раскрыв рот и затаив дыхание. Он был для неё небожителем, центром мироздания, пупом Земли. Глупо было бы думать, что Диме не льстила эта ситуация.

Люся тяжело вздохнула, размышляя об этом по дороге домой после презентации. Конечно, никто не утверждает, что после тридцати лет жизнь кончена. Но факт остаётся фактом – ей уже тридцать один, и она, кажется, больше не любит своего мужа. Так что если свершится, наконец, то, что все СМИ давно уже посчитали делом решённым, – то есть Дима начнёт изменять ей с Настей, – то она, откровенно говоря, не слишком-то и расстроится. Ей будет абсолютно всё равно. Нет, не так!.. Конечно же, не всё равно, она ведь себя не на помойке нашла, и, конечно же, самолюбие её будет уязвлено. Но мир не перевернётся, свет в глазах не померкнет и всё такое. Она и в самом деле сумеет пережить мужнину неверность. Лишь бы это не затрагивало Алесю…

– А не пробовала ли и ты завести небольшой романчик на стороне? – спросил её лучший друг Миша во время традиционного ежевечернего созвона по скайпу, когда она пожаловалась ему на жизнь.

– Ты что, спятил? – удивилась она. – Зачем мне это надо?

– Ну-у-у… – протянул он. – Необременительный поход налево значительно освежает отношения. Так говорят, – поспешно добавил он, заметив, что её взгляд в веб-камеру сделался суровым, как у прокурора. – Ну, слышала, должно быть, знаменитое выражение?.. Хороший левак укрепляет брак.

– Какая пошлость, – фыркнула Люся, – и я не верю, что слышу это от тебя. Неужели ты изменяешь Лере?

– Нет, что ты! – тут же заверил её Миша. – Это я так… теоретически.

– Ну, нет уж, – сказала она решительно. – Измена только ради того, чтобы отомстить, – это не для меня. Очень уж… нечистоплотно, мне это совсем поперёк горла. Не могу ложиться в постель с человеком, к которому не испытываю хотя бы элементарной нежности. А таких сейчас в моём окружении не наблюдается…

– Если что, ты только свистни – я всегда к твоим услугам! – с готовностью предложил он.

Люся не выдержала и рассмеялась:

– Дурак…

Смех её, впрочем, получился несколько наигранным. С Мишей они были знакомы ещё с тех давних пор, когда оба трудились в редакции молодёжной газетёнки средней руки, он – фотографом, а она – шеф-редактором. Миша был вдовцом; жена погибла в автомобильной катастрофе, когда их сыну Никите едва-едва исполнился годик. Миша с Люсей сделали немало интервью и фоторепортажей вместе, и дружба их продолжилась даже после того, как он вместе с сыном эмигрировал во Францию. В Париже Михаил женился на француженке по имени Валери (он сам, а также все его русские друзья называли её Лерой), а затем открыл собственную фотостудию. Люся несколько раз бывала в гостях у старого друга – и одна, и вместе с дочкой. Их дети тоже крепко дружили между собой, несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте. Как относилась жена Миши к её визитам, Люся могла лишь догадываться. Валери всегда сохраняла холодноватую приветливость, улыбалась вежливо, кивала, но – возможно, ещё и потому, что Люся абсолютно не говорила по-французски, – общение их этим и ограничивалось. Вообще, они редко пересекались с Мишиной женой: когда Люся приезжала в Париж, дни её и так были насыщены и заполнены до предела.

– Тётя Лера любит тебя? – поинтересовалась она как-то у Никиты. Тот серьёзно кивнул:

– Конечно, любит! Она вообще хорошая. Покупает мне, что я только ни захочу, поддерживает во всём, не пристаёт почём зря и не ругается, как папа, если долго сижу за компьютером…

Однако в глазах его застыло невысказанное «но».

– В чём дело, милый? – спросила она, легонько пожав его руку.

Никита смущённо отвёл взгляд.

– Всё равно она не сможет стать для меня настоящей мамой… – еле слышно выговорил он.

– Родную маму никто не может заменить, – тихо отозвалась Люся. – Не требуй от неё слишком многого.

– А ты бы могла, – буркнул Никита почти сердито. – Я же помню, как нам было весело втроём… И как ты читала мне книжки перед сном, и готовила обед, и как мы по вечерам все вместе пили чай… Просто ты не хотела замуж за папу, вот и всё, – докончил он упадочным тоном.

Люся еле заметно поморщилась. Всплыла больная тема, которой ни она, ни Миша старались не касаться. Фотограф много лет был хронически и безнадёжно влюблён в неё. В один из периодов, когда Люся в очередной раз рассорилась с Димой в пух и прах, она даже жила у Миши, потому что ей больше некуда было податься в Москве. Тогда-то – в первый и последний раз – он и предложил ей выйти за него замуж. Она отказалась. Больше они об этом никогда не заговаривали. Миша вообще был понимающим и ненавязчивым человеком. Однако Никита болезненно переживал её отказ; он уже успел привязаться к «тёте Люсе» и был бы искренне рад видеть её своей новой мамой.

– Теперь поздно об этом говорить, – с напускной весёлостью произнесла она и взъерошила его волосы. – Твой папа женился на хорошей женщине, которая очень любит и его, и тебя тоже!

– А папа всё равно любит только тебя, – упрямо проворчал Никита, не смотря ей в глаза.

Люся растерялась.

– Что ты такое себе выдумал, вот ещё глупости, – фыркнула она наконец. – Перестань чепуху молоть, Ника!

– Ничего я и не выдумывал, – обиделся Никита. – И не зови меня «Ника», как будто я маленький…

– Слишком уж взрослый, как я погляжу, – покачала головой Люся. – Тебе папа это… сам говорил?

– Про что? Про то, что тебя любит? – переспросил Никита. – Нет, конечно. Но я и так знаю.

– Ну, что ты там можешь знать… – Люся с облегчением перевела дух. – Тебе показалось.

Ей и в самом деле хотелось верить, что Никита просто сболтнул глупость. Не может быть, чтобы Миша до сих пор… Нет, нет, это невозможно! Она помотала головой, чтобы вытрясти из неё ненужные мысли. За все эти годы Миша ни намёком, ни взглядом, ни жестом ни разу не дал ей понять, что по-прежнему испытывает к ней какие-то нежные чувства. Он был её другом. Её самым лучшим другом. И этого было вполне достаточно… Поэтому его шутливое предложение выступить в качестве партнёра для измены смутило её и сбило с толку.

– Ладно, хватит обо мне, – сказала она почти сердито, вглядываясь в Мишино лицо на мониторе компьютера. – Расскажи-ка лучше свои новости.

– О, а у меня новости – просто закачаешься! – Он широко улыбнулся. – На следующей неделе я уезжаю в Индию! На целый год!

Люсе показалось, что она ослышалась.

– Куда-куда? В Индию?! Да с какой стати?

– Получил серьёзный заказ от одной крутой галереи… Владельцы хотят устроить выставку фотографий, посвящённую странам Южной Азии. Оплачивают мне перелёт и жильё в Дели, плюс ежемесячно небольшой гонорар…

– Но что ты должен снимать? – недоумевая спросила Люся. – Архитектуру? Исторические памятники?

– Да всё подряд! – весело откликнулся Миша. – Им нужна, так сказать, индийская жизнь в разрезе. Храмы, памятники, природа, лица, быт, животный мир… в общем, чтобы из отдельных кусочков сложилась более-менее полная картина. Мне за этот год необходимо проехать по всей Индии, с севера на юг, и сделать как можно больше снимков.

– Вообще-то заманчиво, – признала Люся, подумав. – Экзотично. Но… как ты выдержишь всё это время без друзей и родных? А как же Ника, как Лера? Или они тоже едут с тобой?

– Они остаются, – вздохнул Миша. – Валери работает, у Никиты школа… Но мы, конечно, будем общаться по Интернету, и они, скорее всего, прилетят ко мне на Рождество. Если хочешь, тоже приезжай! Необязательно даже именно на Рождество, а просто когда тебе будет удобно, – оживился он.

– Я – в Индию? – Люся фыркнула. – Нет уж, спасибо… Я была в Гоа несколько лет назад с Димой и, знаешь, как-то абсолютно не впечатлилась.

– Ну, Гоа… – Миша покачал головой. – Это не вся Индия, точнее – это не совсем Индия. Попсовое место, испорченное туристами-пакетниками и хиппи-наркоманами. Само собой, что ни духа страны ты не прочувствовала, ни её традициями и культурой не прониклась. Наверное, из отеля только до пляжа выползала и обратно…

– Неправда! – возразила Люся. – Ещё до ресторана, чтобы поесть!

Они хором рассмеялись.

– В общем, кроме шуток, – Миша посерьёзнел. – Тебе тоже не мешало бы развеяться. Разумеется, на весь год я тебя не зову, но приезжай хоть на пару недель, хоть на месяц… Мне кажется, Индия – это именно то, что тебе сейчас нужно, лучше не придумаешь. Эта страна здорово прочистит мозги, обещаю!

– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Люся. – Сам едешь в первый раз, и ещё неизвестно, как у тебя там всё сложится.

– Я бывал в Индии… правда, давным-давно, ещё до знакомства с тобой, и даже до рождения Никиты. Мы с женой брали тур по «золотому треугольнику» – Дели, Агра, Джайпур… Страна потрясающая. Я бы не стал тебя звать, если бы не был уверен, что тебе она придётся по душе. Дело даже не в том, понравится или не понравится… Просто ты поймёшь, что у тебя в жизни главное, и кем являешься ты сама.

– Не знаю. – Люся всё ещё колебалась. – Я не могу вот так спонтанно дать какой-то определённый ответ. Это слишком неожиданно. Но обещаю подумать, честно…

– Дело твоё, – покладисто согласился Миша и ненавязчиво подкинул ей ещё одну идею:

– Кстати, и книжку потом можно будет офигенную написать. Этакие путевые заметки, но не в документальной, а в художественной форме, ну, всё в твоём стиле, как ты любишь…

– Искуситель! – Люся не могла не улыбнуться. – Я же обещала, что подумаю. Не надо на меня давить.

Пожалуй, Индия и в самом деле была мистической страной. Во всяком случае, сразу после того разговора по скайпу Люсю стали преследовать многочисленные знаки, так или иначе связанные с Индией. Или, возможно, раньше она просто не обращала на них внимания?..

Она включала телевизор – и случайно натыкалась на какой-нибудь болливудский фильм. Шла по подземному переходу в метро – и её обдавало ароматом индийских благовоний из ларька. Прогуливалась по ЦУМу – и в парфюмерном отделе из-за прилавка ей ослепительно улыбалась смуглолицая волоокая красавица с бриллиантовой бусиной в носу и красной точкой посреди очаровательного гладкого лобика. Стояла на трамвайной остановке – и замечала на столбе объявление о предстоящем концерте в музее Востока некоего гуру танца из Мадраса. Иными словами, Индия буквально преследовала её!

В конце концов, она позвонила своему редактору и поинтересовалась, как в издательстве воспримут её новую книгу, если та будет об Индии.

– Этакие… путевые заметки, – вспоминая слова Миши, говорила она. – С юмором, конечно же… С симпатичными героями… Разумеется, с любовной интригой.

– А что, мне нравится! – воодушевилась редакторша. – Классная идея! Только не переборщи с описанием архитектурных красот, ага? Пусть в центре внимания по-прежнему останутся человеческие отношения.

– Само собой, – заверила Люся. – Книга будет абсолютно в моём стиле… Просто на фоне индийских декораций.

Она уже и сама загорелась этой идеей, мысленно прорисовывая себе основную сюжетную канву будущего произведения. Оставались мелочи – получить визу, решить вопрос с няней и предупредить Диму о своём отъезде. Ей была интересна его реакция – огорчится ли он тому, что жена надолго уедет, или, наоборот, обрадуется, что теперь руки у него развязаны?..

Дима воспринял новость до обидного равнодушно. Люся сказала ему, что собирается писать книгу об Индии и потому уезжает на неопределённый срок. Он только сдержанно кивнул и уточнил, сколько – хотя бы примерно – продлится её путешествие.

– Визу мне дают на полгода, с двукратным въездом, – отозвалась она. – Скорее всего, пробуду там пару-тройку месяцев и прилечу домой в конце декабря. Тогда же и определюсь, вернусь ли в Индию ещё раз, уже после Нового года.

– А Ольга Васильевна согласна? – спросил Дима.

Люся с едва заметной горечью улыбнулась.

– Ох, да она только рада будет пожить здесь в моё отсутствие. Она же меня не переваривает…

– Ну, ты как всегда преувеличиваешь, – поморщился он. – Эта вечная паранойя, иллюзия того, что все тебя ненавидят за то, что я твой муж…

– Паранойя? – возмутилась Люся. – Да, тебе-то легко говорить – во всяком случае, никто и никогда не шипел тебе вслед, как мне, что я уродина, и, дескать, непонятно, как ты мог со мной связаться… И позволь напомнить – это не у меня, а у тебя огромная армия фанатов, которые забрасывают тебя любовными признаниями, а меня воспринимают лишь как досадную помеху на своём пути. Хорошо судить со своей колокольни. А я, наверное, всё это себе придумала – и даже анонимные письма и звонки с угрозами, помнишь, пару лет назад?..

– Остынь. – Дима примирительным жестом поднял руки. – Я не говорил, что ты всё выдумываешь…

И я согласен, что тебе действительно порой приходится нелегко. Но… нельзя же всех подряд подозревать во враждебности! Ольга Васильевна прекрасно к тебе относится.

Но Люся уже завелась, и её было не остановить.

– Да откуда тебе знать, как она ко мне относится? – запальчиво возразила она. – Я с ней постоянно общаюсь, а ты лишь изредка встречаешь её в доме, да и то на бегу, тебе же вечно некогда… Понятно, что при тебе она не станет открыто кривить физиономию в мою сторону. Но ты, вообще-то, даже на десятую долю представить себе не можешь, что я чувствую! И как меня заколебала роль «жены суперзвезды российской эстрады», тоже не подозреваешь!

– Ну да, конечно, – психанул и Дима, – ты же у нас страдалица, а я знай себе поживаю – горя не знаю, всё у меня в жизни легко и просто! Что ты вообще знаешь о ненависти? А особенно о беспричинной злобе?

– Я не… – начала было Люся, но он перебил её: – Да ты хоть представляешь, каково это – когда СМИ постоянно публикуют о тебе всякое дерьмо, по поводу и без?.. Вспомни, что писали эти недоумки в тот год, когда я не смог участвовать в «Евросонг»: фу, отстой, Ангел лох, испугался, зассал! Когда же в следующий раз я поехал-таки на конкурс, да ещё и выиграл его, впервые в истории российского шоу-биза принёс стране победу – меня начали гнобить ещё больше, дескать, «купил первое место»… Ага, – ядовито усмехнулся он, – вот прямо-таки самолично сунул деньги тридцати главам различных государств, чтобы они велели народу голосовать за меня. Это только в нашей стране возможно такое, столько грязи на меня вылили после того конкурса… Бей своих, чтобы чужие боялись! – Его голос дрогнул, и Дима резко замолчал, отвернувшись от жены и уставившись в стену.

– Ну, прости. – Она успокаивающе погладила его по плечу. – И тебе тоже нелегко, чего уж там…

– А какой только бред про меня в газетах не сочиняют!.. – внезапно обернувшись, с прежней злостью и обидой выговорил он. – И что я гей, и что наш с тобой брак – фиктивный, заключённый только ради того, чтобы скрыть мою истинную сексуальную ориентацию, и даже что ребёнка нам рожала суррогатная мать! Господи, и почему все такие злые, а?! Как же я от этого устал… Работаешь как конь, спишь по три часа в сутки, репетируешь до кровавого пота, голос срываешь, с гастролями ездишь во всякие Мухосрански, где в гостиницах даже горячей воды нет… И всё равно какой-нибудь всезнайка с умным видом откомментирует: мол, Ангел ни хрена не делает, ему бы пойти на завод пахать!

На некоторое время в комнате повисло молчание.

– Самодостаточные и довольные жизнью люди никогда не станут изливать желчь в чужой адрес, – вздохнув, сказала наконец Люся. – А тот, кто духовно обделён, никогда не сможет смолчать, если есть хоть малейший повод кинуть комок грязи в талантливого человека. Не обращай внимания на негатив. У тебя полно поклонников, которые за тебя и в огонь, и в воду… Ну, и близкие с тобой. Мы, семья…

Муж тоже вздохнул.

– Ладно, – выговорил он примирительно. – Поезжай в свою Индию, мы тут как-нибудь разберёмся. Я маме позвоню, она с удовольствием будет забирать Алеську на выходные. Жить-то ты собираешься в приличном отеле, надеюсь, а не в каком-нибудь ашраме среди йогов, спящих на гвоздях?

– Ну, что ты, – она усмехнулась. – Знаешь же, что я человек по сути не привередливый, но элементарный бытовой комфорт мне необходим. Чтобы кондиционер, горячая вода – обязательно. Ну, а телевизор или там бесплатный вай-фай в номере – это уже излишки. В Дели я вообще остановлюсь у Миши, ему там работодатели снимают просторную квартиру, так что и мне найдётся местечко.

Услышав эту новость, Дима вдруг помрачнел.

– А его жена и сын тоже в Индии?

– Нет, он один.

– И ты, стало быть, составишь ему компанию… – произнёс он язвительно. – Скрасишь, так сказать, одиночество…

– Что с тобой? – удивилась Люся. – Это же Миша, я его тысячу лет знаю, и мы с Алеськой не раз у него в Париже гостили, он мой дорогой и близкий друг.

– Не слишком ли близкий? – многозначительно буркнул муж. – Нет, я, конечно, ничего тебе не запрещаю, но это выглядит как-то странно, не находишь? Ты замужем, он женат, но вы оба оставляете супругов на Родине, чтобы рвануть в Индию и уединиться там.

– Уединиться… скажешь тоже! – фыркнула она. – Ну, приезжай туда сам, если захочешь! Мы ни от кого не убегаем и не скрываемся. А Валери с Никитой прилетят попозже, на рождественские каникулы.

– Поступай, как хочешь. – Он отвёл глаза. – Просто знай, что мне это не нравится. Хотя… да нет, мне, пожалуй, всё равно. Дело твоё.

– Ну, а раз всё равно, – Люся не смогла сдержать обиды в голосе, – то и разговаривать больше не о чем.

И действительно, всё оставшееся до отъезда время они не затрагивали эту тему. Правда, никаких тем они вообще более не затрагивали – по той простой причине, что практически не виделись. Дима, как правило, возвращался домой за полночь – после очередного выступления, съёмок или другого важного мероприятия. Люся же, утомлённая переживаниями в связи с предстоящей поездкой, к тому времени обычно видела десятый сон. По утрам, когда она отвозила Алесю в садик, Дима ещё крепко спал; когда же Люся возвращалась, он, выскочив из душа и сжевав на ходу какой-нибудь бутерброд, вновь улетал по своим делам.

Он не смог проводить жену в аэропорт; впрочем, для этого к её услугам всегда был верный водитель Серёжа, который не просто довёз Люсю до места, но и помог тащить чемоданы, прежде чем удалось найти свободную тележку. Несмотря на то, что Люся изначально собиралась ехать налегке, багаж её весил весьма внушительно из-за гостинцев. Миша слёзно умолял её привезти те особенные продукты, которые практически невозможно было добыть в Индии, как то: селёдку, икру, гречневую крупу, колбасу, сушки…

– Ну и водку, разумеется, – заключил он во время их последнего «контрольного» созвона.

– Зачем тебе водка? – удивилась Люся. – Ты же вроде не особо пьёшь.

– Будем с тобой квасить долгими зимними индийскими вечерами… – засмеялся он. – А если серьёзно, то с алкоголем в этой стране напряжёнка. Пиво и шампанское отстойные, ну разве что ром неплохой, но его достать – это целая проблема. Ах да, ещё не забудь зефир, шоколад и мармелад!

– Ты что, заделался сладкоежкой? – удивилась она ещё больше.

– Да не могу я жрать их местные сладости, – пожаловался Миша. – Приторные, жирные… Шоколад безвкусный, там один сахар.

– Ужас, – преувеличенно испуганным тоном произнесла Люся. – И я собираюсь ехать в эту страну?! Да я же там умру голодной смертью.

– Не волнуйся, – серьёзно отозвался Миша. – Даже если ты умрёшь, я сожгу тело и развею твой прах над священной рекой Ганг по всем правилам, как положено по индуистским обрядам.

– Ну, тогда я спокойна… – вздохнула она.

Индия, Дели, международный аэропорт имени Индиры Ганди, октябрь 2011 года

– Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в столице Индии, городе Нью-Дели. Местное время – четыре часа двадцать минут утра. Температура воздуха – плюс двадцать три градуса. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до тех пор, пока…

Люся мысленно перекрестилась: слава Богу, сели!.. С каждым новым полётом её аэрофобия становилась всё сильнее. Это было странно – казалось бы, наоборот, ей пора уже привыкнуть… Однако раньше она значительно легче переносила путешествия по воздуху. Невольно вспомнилось о Диме – уж ему-то в связи с гастролями приходилось летать куда чаще, и Люся про себя посочувствовала мужу.

Перелёт «Москва-Дели» совершенно её измучил. Она сто раз пожалела о том, что решила сэкономить и не стала покупать билет бизнес-класса. Неудобные кресла не позволили ей вздремнуть даже на минуту. Спина, шея и плечи ныли от многочасового сидения на месте. К тому же её раздражали шумные и говорливые индийцы, заполонившие собой весь самолёт. Они не стеснялись перекрикиваться друг с другом, даже если находились в разных концах салона. В довершение всего многие из них и не думали сдерживать свою отрыжку, и неприятные звуки слышались со всех сторон. А ещё её откровенно пугала компания суровых индийских мужчин в хвосте самолёта: все они имели окладистые бороды, на головах были повязаны чёрные тюрбаны, и выглядело это натуральной террористической группировкой. Люся, конечно, догадывалась, что это всего-навсего сикхи, то есть индийцы, исповедующие религию сикхизм, – она читала о них, но никогда живьём не видела. Однако всё равно на душе было как-то неспокойно.

– Наконец-то прилетели! – радостно выдохнула её соседка Марина, миловидная девчушка двадцати лет. Глаза её сияли бешеным нетерпением. Люся уже была в курсе, что Марина летит выходить замуж. Жених-индиец, с которым они познакомились по Интернету, всё подготовил к свадьбе и теперь ждёт её приезда… Перед самой посадкой Марина сходила в туалет и сменила европейские джинсы и футболку на индийский наряд – как она объяснила, «чтобы произвести благоприятное впечатление на будущих родственников». Люся мало знала про индийский быт, традиции и менталитет, однако ей всё же показалось, что девушка слишком идеализирует ситуацию. Этакая наивная простушка в розовых очках, рисующая в голове идиллическую картинку сельской глуши и полей, себя в красивой национальной одежде, среди членов многочисленной пенджабской семьи… Да и вживую своего жениха она ещё никогда не видела – а вдруг принц окажется не таким уж прекрасным?.. Но вслух, конечно же, Люся пожелала Марине удачи и счастья в её интернациональном браке.

Несмотря на предупреждение оставаться на местах, особо нетерпеливые уже повскакивали с кресел и принялись доставать свои сумки с верхних полок, из-за чего в проходах между рядами моментально образовалась толпа. Люся сжалась в комочек, стараясь слиться с сиденьем, и решила переждать, пока волна схлынет. Воспоминания о прошлой поездке в Индию разительно отличались от того, что происходило сейчас: тогда они путешествовали с Димой бизнес-классом и практически не пересекались с индийцами. Правда, в их салоне летел президент какой-то политической партии Мумбая, но он вёл себя степенно, не шумел и не раздражал. Индийцы же из эконом-класса были абсолютно невыносимы… Особенно почему-то выводили из себя болтливые тётки в умопомрачительно ярких сари; каждая третья из них держала под мышкой по смуглому черноглазому младенцу, но умудрялась при этом выглядеть раскованной, свободной и довольной жизнью. Вероятно, с Люсиной стороны говорила скрытая зависть, так как смотреть на индийских мамаш ей было неприятно… «Я что, хочу второго ребёнка?» – с удивлением подумала она. Это было что-то новенькое. Раньше она не задумывалась о том, хочет ли ещё рожать, но при мысли о крошечном младенческом тельце, атласным пяточкам, первой улыбке беззубого ротика у неё защемило сердце. Они никогда не разговаривали на эту тему с Димой, поскольку Алеся и так заполняла всю их жизнь, но… теперь, глядя на индианок с детьми, она вновь ощутила это чувство – ревность к чужому материнству, к тому его самому тяжёлому и самому счастливому периоду, когда у твоего малыша всё случается в первый раз. Первая улыбка, первый зуб, первое слово, первый неуверенный шажок на пухлых подгибающихся ножках… Да, ей снова хотелось это испытать.

«Хорошее же я выбрала время для подобных идей! – сердито подумала Люся. – Мой брак трещит по всем швам, мы с Димой уже чёрт знает сколько времени не занимались любовью, а мне вдруг взгрустнулось по пелёнкам, распашонкам и памперсам с какашками!»

Она не решилась развивать тему дальше даже в мыслях, потому что это влекло за собой слишком много «но». Сделав глубокий вдох, Люся отстегнула ремень – народ уже повалил из самолёта, и ей тоже не стоило задерживаться.

Аэропорт приятно поразил её. Он выглядел внушительным, чистым, красивым и… цивилизованным. Во всяком случае, по сравнению с прошлым разом – очевидно, его полностью отремонтировали и обновили буквально пару-тройку лет назад. Люся на добрых пятнадцать минут зависла перед стеной с изваяниями огромных человеческих ладоней, пальцы которых были сложены в замысловатые комбинации, называющиеся, как припомнила Люся, то ли хастами, то ли мудрами. Она достала фотоаппарат и принялась восхищённо снимать это чудо, забыв обо всём. В конце концов молодой человек за стойкой паспортного контроля нетерпеливо окликнул её, поскольку она осталась единственной пассажиркой – все остальные уже благополучно заимели штампик в паспорте и отправились получать багаж.

– Какова цель вашего визита? – стараясь казаться суровым, спросил индиец. Он выглядел совсем молоденьким – наверное, только-только получил эту работу, и сейчас изо всех сил принимал важный занятой вид, чтобы ни у кого даже сомнения не возникло, соответствует ли он занимаемой должности. Люся невольно улыбнулась, глядя на его гладко выбритые юношеские щёки и длинные ресницы.

– Туризм, – заученно ответила она, как наставлял её Миша. Не то чтобы индийцы с подозрением относились к писателям или журналистам, которые собирались исследовать их страну; просто это вызвало бы лишние вопросы и нарекания, вплоть до заминки с типом визы – может, ей необходима была бизнес-виза вместо полученной с помощью агентства туристической.

Индиец долго изучал её паспорт, листая странички и рассматривая фотографию. Спросил, какие города она планирует посетить. Наконец шлёпнул печать и дежурно улыбнулся:

– Велькам ту Индиа, мадам!

Люся едва не захихикала в ответ. Впрочем, с хинглишем – некой дикой смеси английского и хинди, на котором разговаривало местное население, – она уже немного познакомилась в Гоа. Персонал в отеле тогда изрядно веселил её этими «велькам», «плизь» и «халёу».

Она разыскала оба своих чемодана на багажной ленте и потопала к выходу. Миша обещал, что будет ждать её в толпе встречающих, и она действительно почти сразу же увидела старого друга. Его высоченную даже по российским меркам фигуру было заметно издали – он нависал над мелкими местными мужчинками, как Гулливер над лилипутами.