Текст книги "Клоун. История одной любви"

– Но только не в т-твоём случае! Я же вижу, как ты на всё это реагируешь! И п-поверь, они все тоже видят… хоть т-ты и стараешься изо всех сил скрыть это и к-казаться независимой и равнодушной. Пора положить этому к-конец, понимаешь? Чтобы никто впредь д-даже заикаться не смел…

– Пришёл, увидел, победил, – с горькой усмешкой констатировала Динка. – Но это так не работает, Макар.

– Именно т-так это и работает! – упрямо возразил он, злясь на неё за то, что она не видит таких очевидных вещей.

– Боже, какой ты трудный, – она закатила глаза. – Тебя переспорить просто нереально, ты настолько уверен в собственной правоте!

– Потому что я считаю, что п-прав в этой ситуации.

Динка задумчиво вглядывалась ему в лицо, словно видела впервые.

– Ты вообще совсем другой. Во всём. Отличаешься от остальных. Может, это из-за того, что ты рос в цирке…

– Цирк – это не джунгли, – заметил Макар, несколько уязвлённый её тоном. – Ты это т-так сказала, как будто я мальчик, воспитанный волками.

Динка прикусила нижнюю губу, собираясь с мыслями.

– Извини, – сказала она наконец. – Не обижайся только, но… я хотела бы снова сидеть с Соней. Мне так… спокойнее.

Он взглянул на неё исподлобья:

– А если всё же обижусь?

– Мне жаль, – Динка отвела взгляд.

Он не в силах был больше спорить. Вошёл в класс, молча забрал свой рюкзак и пересел назад, стараясь не обращать внимания на торжествующую улыбку Сони.

…И вот теперь на тренировке Макар снова и снова делал ошибку за ошибкой, не мог собрать мысли в кучу и настроиться.

– Да что с тобой сегодня творится, сынок? – расстроенно спросила мать. – Очень грязно работаешь, видеть не могу эту халтуру.

– Не нравится – не смотри, – огрызнулся он, но тут же прикусил язык, понимая, что совершенно напрасно её обидел.

Шумно выдохнув, Макар отбросил канат, подошёл к матери и неловко обнял её.

– П-прости, что нагрубил, – прошептал он. – Я большой засранец.

– Ещё какой, – покачала головой мать и погладила его по плечу. – Ты и правда такой большой у меня стал… Скоро придётся вставать на цыпочки, чтобы чмокнуть тебя в щёчку.

Макар смущённо улыбнулся.

– У тебя что-то случилось? – озабоченно спросила мать. – В школе всё хорошо?

– Всё к-как обычно, – откликнулся он, не вдаваясь в подробности.

– Тогда почему ты… такой странный?

– Наверное, п-просто не выспался, – пожал плечами Макар.

– Да, кстати, ты вчера поздно вернулся, – вспомнила она. – Я уже засыпала, когда услышала, как дверь открылась. Где ты был?

– Гулял, – коротко бросил он, снова не вдаваясь в детали – не хватало ещё матери знать, что он был у Динки.

– Поаккуратнее с этими ночными прогулками, – подозрительно вглядываясь ему в лицо, посоветовала мать. – Мало ли, какая шпана прицепится…

– Ладно, мам, – покорно вздохнул Макар, с облегчением высвобождаясь из её объятий – что ни говори, а все эти телячьи нежности были ему не по возрасту… хотя с Динкой он готов был обниматься сутками напролёт, если бы представилась такая возможность. – Давай я продолжу т-тренировку.

– Кстати, зайди потом к Машкову! – вспомнила вдруг мать. – Он о тебе сегодня спрашивал.

– С чего бы? – удивился Макар, не понимая, что могло от него понадобиться директору цирка.

– Ну как же, ты вроде как обещал ему показать намётки нового номера…

Макар чуть не застонал. Чёрт!.. У него совершенно вылетело это из головы. Он ведь до сих пор даже не определился с партнёршей, с которой можно было бы поставить свой номер. Да и легко сказать – «определиться с партнёршей», как будто они прямо в очередь к нему выстроились: бери – не хочу. В цирке у всех гимнасток, работающих в дуэте, давно уже были сложившиеся пары… Не исключено, конечно, что кто-нибудь из них мог бы переметнуться от старого партнёра к Макару: многие мечтали поработать с московским гимнастом. Но ему не хотелось действовать такими грязными методами. А девушки, работающие соло, не привыкли к дуэтным выступлениям – дольше переучивать придётся.

– Ладно… – задумчиво кивнул он, лихорадочно соображая, как ему выкрутиться. – Зайду.

22

Общая концепция номера всё-таки более-менее сложилась у него в голове. Основной набор трюков Макар наметил практически сразу, а с художественной частью ему неожиданно помогла определиться маленькая Яночка.

При встрече она сразу же начала взахлёб рассказывать Макару о просмотренном ею вчера фильме «Питер Пэн» и о том, в какой восторг её привёл главный герой.

– Он умеет летать по-настоясему! Он пйилетел к одной девоцьке в окно! И всех пийатов победил! Он такой квасивый! – восхищённо лепетала она.

Макар сделал вид, что обиделся:

– Что, даже к-красивей меня?

Яночка честно подумала, нахмурив брови, а затем всё же признала:

– Нет, ты немнозко квасивее. Но летает он луцьсе, тем ты. Пйямо сам! По небу! Высоко-высоко!

– Что ж, мне ещё есть, к-куда стремиться, – улыбнулся Макар. – По небу, говоришь, летает… и в окна к девочкам? Ну, это я т-тоже могу, – пошутил он, вспомнив вчерашнюю вылазку к Динке домой.

– Мозес? – Яна округлила глаза. – Ты сто, тозе Питей Пэн? И пийатов не боисся?

– Не боюсь, – храбро мотнул он головой. – Г-готов сражаться с Капитаном Крюком и целой его пиратской к-командой.

Яночка лишь благоговейно сложила руки на груди и замерла, любуясь Макаром, как восьмым чудом света:

– Ты луцьсе всех!

– А вообще, знаешь… – пробормотал он задумчиво. – Это д-даже интересно… Питер Пэн, к-который научил Венди летать…

– Сто? – переспросила малышка.

– Да т-так… мысли вслух. Не обращай внимания, – он рассеянно потрепал её по макушке и направился в кабинет Машкова.

Константин Васильевич выслушал Макара с благожелательным интересом, невольно заражаясь его энтузиазмом. Воодушевлённый Макар, описывая директору детали будущего номера, размахивал руками, бегал по кабинету, изображая движения в воздухе, и тараторил без умолку. Он даже почти не заикался во время своей пламенной речи.

– …А номер можно т-так и назвать – «Питер Пэн и Венди!» – закончил он наконец, с трудом переводя дыхание. – Костюмы можно т-тоже сделать соответствующие… узнаваемые. У меня трико зелёного цвета, у «Венди» – стилизация под п-пижаму. Розовенькую, – он улыбнулся.

– Ну что ж, неплохо, неплохо, – кивнул директор. – Зрители любят такое. Сказка из детства, вера в чудо, волшебство, авантюризм и романтика…

– Это ещё т-только первоначальный замысел, – добавил Макар. – Думаю, трюковую часть мы д-доберём за пару месяцев. Что-то попробуем, что-то отбросим, что-то д-добавим… А уже потом п-перейдём к художественному оформлению.

– Хорошо, – кивнул Машков. – Подключим Маргариту Анатольевну – это наш режиссёр-постановщик, ты с ней пока не знаком. Она разработает всю концепцию выступления.

– Спасибо, – Макар расцвёл счастливой улыбкой.

– Постой, ты же мне самого главного так и не сказал, – спохватился директор. – Кто будет твоей партнёршей? Определился уже?

– Ага, – кивнул Макар. – Яна Алейникова.

Губы директора растянулись было в улыбке… но она тут же исчезла, когда он понял, что Макар не шутит.

– Яна?! – переспросил он. – Ты это серьёзно сейчас?

– Вполне.

– Да что за бред! Ей только недавно четыре исполнилось.

– Ну и что? – пожал плечами Макар. – У неё за п-плечами более года активных тренировок. Она гибкая и п-пластичная, так что вполне способна выполнять не самые сложные т-трюки на высоте.

– Она ребёнок, Макар! – повысил голос директор. – Ей ещё рано под купол!

– Одной – рано, – кивнул он. – А в дуэте с надёжным п-партнёром – очень даже можно.

– Но у вас… – Машков не мог подобрать подходящих слов. – У вас настолько разные уровни, что…

– Понимаю. Именно п-поэтому самую сложную и опасную трюковую часть, п-роцентов девяносто, я полностью б-беру на себя, а Яна привнесёт в номер нотки мимимишности.

– Мими… чего? – Константин Васильевич аж поперхнулся.

– Зрители будут утирать слёзы умиления, – пояснил Макар.

– Нет, это нереально, – директор сжал виски ладонями. – Невозможно!

– Очень д-даже возможно, если вы разрешите.

– Я не разрешу! Нет! Даже не надейся! – он нервно вскочил и принялся шагать туда-сюда по кабинету. – Это же такая… безумная ответственность. Ты хоть понимаешь это?!

– Конечно, п-понимаю. Я же не дурак. Обещаю – везде, где только возможно, Яна б-будет со страховкой. А в остальных случаях, где страховка т-только мешает… я её удержу. Обещаю.

– Обещает он… – проворчал Машков. – Но почему именно она? Что, во всём цирке не нашлось девочек твоего возраста?

– С Яной мы п-понимаем друг друга, – с улыбкой отозвался Макар. – Нам легко б-будет сработаться. Она мне доверяет на все сто.

Директор молча качал головой, однако по крайней мере уже не вопил, что это невозможно.

– Поверьте, это б-будет очень эффектно смотреться! – продолжал убеждать его Макар. – А то, что она маленькая, д-даже в плюс. Ну согласитесь, удерживать и ловить взрослую п-партнёршу значительно сложнее.

– Ты меня без ножа режешь! – застонал директор; видно было, что идея подобного номера всё-таки кажется ему заманчивой, но решиться сказать окончательное и бесповоротное «да» он всё ещё не мог.

– Этот номер будет дико п-популярным, я уже чувствую, – коварно искушал его Макар. – Соглашайтесь, К-константин Васильевич. Под мою ответственность!

– Ой, лучше молчи, а! – беззлобно отмахнулся директор. – Ответственность за всё, что происходит в этом цирке – моя и только моя! Нет, это надо быть полным идиотом, чтобы поддаться на твои уговоры…

– О нашем цирке напишут все СМИ, – невинно продолжал Макар. – Может, д-даже по телевизору покажут.

– Ну ты борзый, парень, – Машков взглянул на него то ли с осуждением, то ли с восхищением. – Амбициозный – слов нет.

– Разве это п-плохо в цирковом искусстве? – усмехнулся Макар, довольно сложив руки на груди – он уже чувствовал, что директор поддаётся.

– Амбиции и кураж – это, пожалуй, и хорошо. А вот излишняя самоуверенность… – задумчиво протянул Машков. – Иногда она играет с артистами злую шутку.

– Обещаю, что не б-буду слишком самоуверен.

– Ну хорошо, хорошо… Нет, это ещё не «да»! – торопливо добавил директор, заметив, какой радостью вспыхнули глаза Макара. – Для начала тебе нужно поговорить с родителями Яны. Я не могу решать за них. Если они согласятся на твою авантюру… что ж, вперёд.

– Спасибо, К-константин Васильевич, – Макар счастливо улыбнулся. – Я их обязательно уговорю.

23

Мать, конечно, отчитала его как первоклашку – спасибо, хоть не в цирке при всех, а уже дома.

– Чем ты вообще думал, Макар?! – воскликнула она, всплеснув руками. – Совсем спятил? Яна же такая крошка. А если, не дай бог, что-нибудь случится во время этого номера?

– Вообще-то, воздушная г-гимнастика – это всегда риск… Но тебе это не помешало п-профессионально заниматься ею уже много лет и п-поощрять меня к занятиям, – напомнил Макар. – Даже то, что случилось с п-папой, тебя не отвратило от любимого д-дела… – тихо добавил он.

– Не придуривайся! – психанула мать, а затем, смутившись своего порыва, сбавила тон. – Ты же прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Твой отец был взрослым мужчиной, уже состоявшимся артистом, и полностью осознавал всю степень ответственности. У тебя тоже многолетний профессиональный опыт за плечами, а Яна пока новичок. Она даже ни разу не выступала на публике именно как гимнастка! Девочка пока выходит на манеж лишь в качестве ассистентки клоуна.

– Я т-тоже когда-то с этого начинал, – пожал плечами он. – Но потом-то всё равно п-пришёл в воздушную гимнастику.

– Макар! – она снова повысила голос. – Когда ты начал ассистировать нам с отцом, тебе было уже двенадцать лет. Двенадцать!

– Мам, да всё я п-понимаю, – он примирительно коснулся её плеча. – Меньше всего на свете я хочу п-подвергать Яну ненужной опасности. В нашем номере риск для неё б-будет сведён к минимуму. Всё самое сложное я возьму на себя. Она б-будет просто… создавать подходящую атмосферу, п-понимаешь? Бегать по манежу, т-танцевать, выполнять простейшие акробатические элементы… В воздух она будет подниматься т-только со страховкой.

– Только со страховкой? – подозрительно уточнила мать, глядя на него в упор.

Макар смутился.

– Ну, пару раз п-полетает без страховки у меня на руках, и ещё пару раз я её п-поймаю… Неужели ты д-думаешь, что я не справлюсь?

– Не знаю, сынок, – она покачала головой; лоб её пересекла тревожная морщинка. – Одно дело – отвечать за себя самого. А другое – за такую малявку…

– Но ведь её родители согласились, – напомнил Макар. – Значит, они мне тоже д-доверяют.

– Вообще не понимаю, как они на это пошли, – в раздражении откликнулась мать. – Сами же гимнасты, должны знать обо всех подводных камнях!

– Технически в номере не б-будет ничего сверхсложного для Яны, – сказал Макар. – Она отлично справится, я уверен. Я не стану т-требовать от неё невозможного.

Мать молча покачала головой; она выглядела по-настоящему расстроенной и встревоженной.

– Мам, ну чего ты? – он ободряюще улыбнулся ей. – Выше нос! Я же у тебя молодец, нет? Всё б-будет хорошо, честно!

– Дай-то бог, Макар, – откликнулась она. – Дай-то бог…

***

Ночью он никак не мог заснуть. Вертелся на постели, то и дело вскакивал, чтобы попить воды, или выбегал на балкон и подолгу стоял там, вглядываясь в огни ночного городка и рискуя простудиться. И думал, думал, думал… В голове роились идеи номера – одна заманчивее другой. Иногда Макару даже приходилось себя притормаживать, напоминая о том, что Яна ещё малышка и многие – даже элементарные на его взгляд – вещи будут ей не по силам. Что ж, придётся взять на себя основную часть работы. Все главные трюки лягут на его плечи, а Яне останется лишь украшать собой номер… С её природным очарованием это будет легко.

Интересно, а понравится ли номер Динке?..

Макар помрачнел, внезапно вспомнив, на какой нехорошей ноте они расстались сегодня днём: вроде и не поссорились, но…

На душе заскребли кошки. Чёрт его знает, может, он и правда перегнул палку? Не надо было так давить… Пусть себе сидит с сестрой, если ей так нравится. А вот Жабу давно пора было поставить на место, здесь он абсолютно не чувствовал себя виноватым.

Написать или позвонить ей? Но Макар не очень любил выяснять отношения вот так. Проще делать это лицом к лицу, глядя человеку в глаза…

Он покосился на часы: половина первого. Не самое удачное время для визитов, чего уж. Но мысль о том, что через какие-то полчаса он может увидеть Динку и обнять её, подстегнула не по-детски. Макар старался не думать о том, что она может его просто послать.

Он осторожно высунулся из своей комнаты и прислушался. Судя по тишине, мама давно уже крепко спала. Она рано легла сегодня, пожаловавшись на головную боль и приняв таблетку. Что ж, он успеет сгонять туда и обратно – она ничего и не заметит…

Макар быстро натянул джинсы и футболку и, стараясь не шуметь, прокрался в прихожую. Там стянул с вешалки куртку и аккуратно приоткрыл дверь. Мать не окликнула его – видимо, ничего не услышала и не проснулась.

Он выскочил на лестницу, на ходу вдевая руки в рукава куртки, и помчался вниз, перепрыгивая через несколько ступеней. Желание увидеть Динку подгоняло его и заставляло улыбаться до ушей. Макар и сам понимал, что ведёт себя как дурак, но ничего не мог с собой поделать – он совершенно потерял от неё голову, дурел в её присутствии и реально сходил с ума, когда её не было рядом.

Городок как будто вымер – редко-редко по дороге проезжали одинокие машины, нарушая тишину. Путь от своего дома до Динкиного Макар проделал бегом, на каком-то эмоциональном подъёме, словно летел – и даже почти не запыхался.

Окно Динкиной комнаты не горело. Впрочем, как и остальные окна в доме – очевидно, семейство Дружининых крепко и безмятежно спало. Макар уже привычно перемахнул через забор и знакомым маршрутом прокрался к дереву, которое служило для него проводником в Динкину комнату. Вскарабкавшись наверх, он уцепился одной рукой за ветку, а другой негромко постучал в стекло – всё, как и в прошлый раз.

Динка долго не реагировала. Ему пришлось повторить стук несколько раз, прежде чем окно открылось и он увидел в лунном свете её сонное удивлённое лицо.

– Макар? – с сомнением протянула она, словно не верила, что он ей не приснился. – Это ты?

– Привет, – поздоровался он и уточнил с иронией:

– Я могу войти?

– Конечно… – растерянно пролепетала она, отступая в сторону и освобождая ему место для манёвра.

Легко подтянувшись, он мигом оказался на подоконнике и спрыгнул с него в комнату, а затем остановился напротив Динки, вдруг мигом растеряв всю свою решительность и боевой настрой.

Свет она не зажигала, но Макар уже привык к полумраку и сейчас видел, что Динка стоит перед ним в какой-то невообразимо короткой ночнушке – непристойно, возмутительно короткой, отчего во рту у него моментально пересохло и он забыл всё, что собирался ей до этого сказать.

24

– Зачем ты пришёл? – негромко и холодно поинтересовалась она, потому что Макар продолжал молчать как идиот.

Голос её был не то чтобы враждебным, но всё равно словно намекал на то, что она не забыла дневную обиду. Макар сглотнул и с усилием заставил себя отвести взгляд от Динкиных голых ног, лихорадочно вспоминая причину своего появления здесь.

– Я… хотел извиниться.

– Сейчас?! – уточнила она, вложив в свою интонацию как можно больше язвительности.

Макар пожал плечами.

– Ну да… вдруг п-подумал, что был неправ… и решил тебе об этом сказать.

– А ты всегда под влиянием порыва действуешь? – с нервным смешком спросила Динка. – Что хочу – то и ворочу, а если захочу – то запросто передумаю?

– Я не п-передумал, – покачал он головой. – Всё, что я тебе говорил по п-поводу Жабы и остального… короче, моя т-точка зрения не изменилась. Но ты вправе иметь на этот счёт собственное мнение. Мне реально не следовало т-так давить.

– Не следовало, – кивнула она. – Макар, ты меня реально пугаешь. Ты какой-то… дикий. Я боюсь, что однажды ты доиграешься.

– И т-тебе будет меня жаль? – улыбнулся он.

Динка тяжело вздохнула.

– Тебе бы всё шуточки…

– Прости меня, – сказал он, посерьёзнев. – Ну прости. П-пожалуйста… Я правда не хотел тебя т-так расстраивать.

Динка опустила голову, пряча улыбку.

– Ладно, проехали. В конце концов… ты единственный, кто хотя бы попытался как-то меня защитить. С тех пор, как всё случилось, я в этом дерьме барахтаюсь совсем одна. Даже в семье никто меня не поддерживает…

– А Соня? – спросил Макар, хотя в принципе уже давно догадывался об ответе.

– Соня… – Динка как-то странно усмехнулась. – Она, конечно, всё это время рядом со мной. Но, знаешь… как будто через силу. Типа: «Ты, конечно, сама виновата в своих проблемах и вообще всё, что с тобой случилось – ужасная мерзость, но так уж и быть, я благородно не буду тебе об этом напоминать». Она не то чтобы оказывает поддержку… скорее, снисходит свысока. И не забывает при этом регулярно подчёркивать, что с ней подобное не могло бы произойти никогда в жизни, потому что она слишком ответственная, а у меня ветер в голове.

– Д-да, я заметил, что у вас странные отношения, – хмыкнул Макар.

– Странные… – согласилась Динка. – Наверное, это не совсем то, что подразумевают под искренней сестринской любовью. Но так было не всегда! – добавила она торопливо, словно оправдываясь. – В детстве мы вообще были не разлей вода. Ни минуты не могли друг без друга, честно! И папа… папа тоже не всегда был со мной таким строгим. Просто потом я его очень подвела. Разочаровала… – голос её прервался.

– Т-так, стоп, – Макар положил руки ей на плечи. – Что это опять началось? Не надо самоуничижения, хорошо? Т-ты никого не подводила и не разочаровывала. Тебя подставили! Здесь нет т-твоей вины, понимаешь?

– Есть, – Динка покачала головой. – Мне вообще не нужно было позволять делать со мной… всё это. И фотографировать, а тем более снимать на видео – тоже…

– Просто твой б-бывший – мудак, – убеждённо заявил Макар.

– Угу. Только почему-то он остался чистеньким, а шлюхой в итоге оказалась я.

– Никакая т-ты не шлюха! – возмутился он. – Прекрати сама себя гнобить. П-просто ты доверилась человеку, который оказался г-говном. Вот и всё.

Из всё ещё распахнутого окна ощутимо дохнуло холодом. Динка невольно поёжилась. Макар быстро шагнул к ней и обнял, согревая своим теплом.

– Мне кажется, никто и никогда не заботился обо мне так, как ты… – прошептала она, уютно устроив голову у него на плече.

Это примирило их друг с другом окончательно.

Макар поцеловал её в растрёпанную макушку, затем спустился ниже – к виску, скользнул по щеке и наконец нашёл губами её губы. Динка как-то судорожно то ли вздохнула, то ли всхлипнула, а затем обвила руками его шею, охотно включаясь в поцелуй, поначалу нежный, но постепенно перерастающий в требовательно-настойчивый.

Объятия становились всё жарче, поцелуи – всё откровеннее. В висках у Макара шумело, он понимал, что ещё немного – и остановиться будет просто невозможно. Динка трепетала в его объятиях и реагировала так чутко, отзывалась так горячо и благодарно, что башню срывало напрочь. Не разрывая поцелуя, она торопливо расстегнула молнию на его куртке, и Макар с облегчением сбросил прямо на пол эту деталь гардероба, так мешающую ему сейчас.

– Ты горячий как печка… – шепнула Динка, положив руку ему на грудь поверх футболки.

– И ты, – откликнулся он, спуская с её плеча бретельку ночнушки и целуя атласную кожу, отчего она задрожала.

То ли Макар неосознанно подтолкнул её к кровати, то ли Динка сама его за собой потянула, но вскоре поцелуи и объятия продолжились уже в положении лёжа. Это было так мучительно-сладко, так невыносимо остро и пронзительно, что он вздрагивал от каждого лёгкого прикосновения, словно от удара током. Сдерживаться было всё труднее, но Макар какими-то остатками разума всё же понимал, что остановиться по-любому придётся. Не потому, что ему не требовалось продолжение – да он сдохнуть был готов от того, как сильно её хотел! Просто он совершенно не позаботился о предохранении.

Это под куполом цирка Макар мог позволить себе работать без защиты. Без страховки. В сексе же – нет. Никаких самоотмазок типа «давай аккуратненько» и «я буду осторожен», это было накрепко прошито у него в подкорке. Одна-единственная серьёзная беседа с отцом в четырнадцать лет запомнилась ему на всю жизнь и сидела в памяти занозой. Тот, поняв, что сын будет пользоваться успехом у девочек (уже начал пользоваться!), решил поговорить с ним по-мужски до того, как Макар начнёт вести интимную жизнь. И первую упаковку презервативов ему купил тоже отец.

Макар с усилием оторвался от Динки и откатился в сторону, уставившись в потолок и пытаясь восстановить дыхание.

– Что случилось? – спросила она шёпотом, снова прижимаясь к нему.

– Всё нормально, – глухо отозвался Макар, пытаясь усмирить бушующее в нём и буквально распирающее изнутри дикое желание.

– Ты… не хочешь? – уточнила она странным тоном.

– Не в этом д-дело.

Динка отстранилась. С её стороны явственно повеяло холодом.

– Я… понимаю, – тихо отозвалась она. – Тебе, наверное, противно… после всего этого?

25

Макар даже не сразу понял, что она имеет в виду. А поняв, схватился за голову. Это же сколько загонов и комплексов у девчонки, даже представить страшно!

– Г-господи, ну что ты несёшь? – он развернул её за плечи лицом к себе. – Мне – п-противно? То есть, я сейчас тебя целовал, зажав нос и п-преодолевая отвращение?

– Нет, но… – растерянно пробормотала она, однако Макар не дал ей договорить, снова крепко прижав Динку к себе и мучительно выдохнув куда-то ей в макушку:

– Да я тебя хочу б-больше всего на свете! Неужели сама не чувствуешь?

– Чувствую, – смущённо отозвалась Динка и осторожно уточнила:

– Но тогда, получается, есть какое-то «но»?

– …Но у меня нет с собой презервативов, – неловко докончил он. – Честно г-говоря, я даже не думал, что мы…

Она хмыкнула:

– Ах, вон оно что!

– Ну да, обзаводиться п-потомством нам пока рановато, не находишь? – пошутил он, ущипнув её за бок.

– И ты правда совсем-совсем не вспоминаешь о том, что я…

– Дин, – он начал по-настоящему злиться, – почему я д-должен об этом вспоминать?

Она немного помолчала, словно размышляя, стоит ли и дальше с ним откровенничать.

– Папа говорит, если девушка… испорченная, то она годится лишь для развлечений. Никто никогда не захочет на ней жениться.

– Ну и бред! – он засмеялся бы, если это не было по сути так ужасно. – К-какое-то лютое средневековье. «Испорченная»… что это вообще за слово такое д-дебильное? А ты хочешь, чтобы я на тебе женился? – подколол он.

Динка смутилась и спрятала лицо у него на груди.

– Я не об этом…

Какая же она была глупенькая, какая хрупкая и уязвимая! И эти её дурацкие установки, вбитые в голову заботливым папенькой…

– Ты лучше всех, – убеждённо сказал он то, что уже говорил ей раньше. – Таких, как ты, больше нет.

Динка окончательно расслабилась и обмякла у Макара в объятиях.

– Это даже хорошо, что ты сегодня пришёл без стратегического запаса, – заявила она наконец, тихонько засмеявшись.

– Почему? – удивился он.

– Ну, я просто не хотела бы, чтобы наш с тобой первый раз был… вот таким, – пояснила она. – Украдкой и с оглядкой. Постоянно дёргаться, думать, не скрипнет ли слишком громко кровать, не проснутся ли папа или Соня…

Папа или Соня! Чёрт, он-то о них и думать забыл. У него просто напрочь вылетело из головы, что Динка живёт не одна. Сама она, видимо, постоянно держала это в памяти – а вот он, похоже, натурально спятил… Если бы у него с собой были резинки, близкое присутствие Динкиных родных его точно не остановило бы.

– Как далеко отсюда их к-комнаты? – уточнил Макар.

– Соня рядом, прямо за стеной. Отец внизу, – Динка села на кровати и каким-то детским трогательным жестом обхватила коленки руками.

– Что-то мы и п-правда увлеклись… – сконфуженно признал Макар.

Он чувствовал себя невероятно тупо – как можно настолько потерять голову, чтобы быть готовым заняться сексом прямо у Динки дома?! Необдуманно и рискованно…

– Надеюсь, они ничего не слышали… – только и сказал он.

Динка покачала головой:

– Если бы слышали, они бы уже давно были здесь.

И, словно в ответ на её слова, глухо заскрипели деревянные ступени лестницы, соединяющей первый и второй этажи в доме.

Динка побледнела как смерть.

– Папа! – шепнула она, так стиснув руку Макара, что ему стало больно.

Времени прыгать в окно уже не было. Макар моментально скатился на пол и нырнул под кровать, Динка ногой запихнула туда его куртку – и уже через мгновение послышался звук открывающейся двери. Господи, ну как можно было оставить её незапертой?!

– Дина, – услышал Макар низкий мужской голос, – ты с кем-то разговариваешь?

– Нет, – отозвалась она.

В комнате вспыхнул свет. Макар заполз ещё глубже под кровать, прижавшись к стене, чтобы его невозможно было увидеть.

– Но я же слышал, – возразил голос.

– Да это я… фильм на ноуте смотрела, не могла уснуть, – нашлась Динка.

– А окно почему открыто?

Макар увидел, как ноги в домашних тапочках прошествовали мимо кровати в сторону окна.

– Душно было, – сдавленным голосом отозвалась Динка. – Мне воздуха не хватало. Думала, проветрю комнату и скорее усну…

Повисла тяжёлая тягучая пауза. Макар мог только догадываться, что сейчас происходит в комнате. Вполне вероятно, отец стоял рядом с дочерью и буравил её подозрительным взглядом.

– Соня говорила, что ты связалась с каким-то циркачом, – нехотя произнёс наконец отец. – Постоянно за ним увиваешься…

– Я не увиваюсь! – в голосе Динки явственно зазвенело возмущение, а Макар в очередной раз подивился её сестрице: это ж надо было так преподнести информацию!

– А что ты делаешь? – сурово уточнил отец.

– Это… новый мальчик у нас в классе. Мы с ним просто общаемся… и всё, – объяснила она.

– Общаетесь? Это лишнее, – отрезал отец.

– Но, папа, – запротестовала она, – честное слово, он очень хороший!

– Знать ничего не хочу. Не надо тебе больше с ним общаться. А будет приставать – скажи, я с ним разберусь.

Макар аж зубами заскрипел.

Отец прошёлся туда-сюда по комнате и снова вернулся к окну, которое, по всей видимости, не давало ему покоя.

– А он точно не заходил к тебе сегодня?

– Папа, – устало вздохнула Динка, – ты же прекрасно знаешь, что сегодня ко мне никто не заходил. Ко мне вообще никто и никогда не приходит… – добавила она чуточку обиженно.

– Ну, если он циркач, то вполне мог войти и не через дверь, – многозначительно произнёс отец.

– Угу, влетел в окно как Карлсон, – нервно рассмеялась Динка. – По-моему, у тебя разыгралась фантазия, пап.

– Ну, может быть… – с сомнением протянул он, а затем озабоченно поинтересовался:

– У тебя, случаем, нет температуры? Ты какая-то красная…

Он опять подошёл близко к кровати и, судя по всему, потрогал её лоб.

– У меня нет температуры, – заёрзала Динка, вероятно, переживая, что отец может обнаружить присутствие Макара. – Говорю же, просто жарко было…

– Ладно, – откликнулся он после очередной мучительной паузы. – Ложись спать, уже поздно. И окно больше не открывай. Простудишься.

Вот вроде бы и заботился о здоровье дочери, а по сути выходило, что отдавал приказы: сделай то… не делай этого… Какой же он душный. Как она с ним живёт вообще?!

– Хорошо, пап, – пискнула Динка. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – откликнулся он.

Щёлкнул выключатель, и комната снова погрузилась во мрак. Послышался звук закрывающейся двери, а затем раздался уже знакомый скрип лестницы.

Макар скорее услышал, чем увидел, как Динка босыми ногами прошлёпала до двери, чтобы наконец-то защёлкнуть задвижку, и принялся выбираться из-под кровати.

Едва он поднялся на ноги, Динка в полутьме приложила палец к его губам, призывая к молчанию. Он молча кивнул, соглашаясь, и попутно нежно прихватил её палец зубами. По её телу моментально прошла ответная дрожь. Одуреть, какая она всё-таки была отзывчивая!

Не выдержав, он снова прижал её к себе и поцеловал. Не хотелось выпускать её из объятий, не хотелось никуда от неё уходить…

– Макар, – еле слышно шепнула Динка, – тебе лучше больше здесь не появляться. По-моему, папа что-то подозревает…

Не появляться? Да хренушки! Он уже стал зависим от этих ночных свиданий, таких кратковременных и оттого пронзительно-сладких…

– Завтра в школе п-поговорим, – шепнул он в ответ.

Стараясь не шуметь, Динка открыла окно и кивнула Макару, словно приглашая его на выход. Он в последний раз поцеловал её (невозможно, совершенно невозможно было оторваться от этих восхитительных губ) и взобрался на подоконник.

Спуск по дереву занял несколько секунд. Очутившись на земле, Макар отряхнул и поправил куртку и, крадучись, направился к забору.

Он уже примеривался, чтобы перемахнуть через него и оказаться на улице, как вдруг позади него раздался голос: