Текст книги "Любовь на карантине"

Я мило улыбнулась, мысленно умоляя журналистку свалить наконец, пока мы с соседом не спалились. И тут она вытянула шею и уставилась на что-то на кровати Кирилла, у которой я стояла.

– А это чья футболка? – протянула она голосом прокурора.

Я медленно повернулась и уставилась на мужскую футболку с дурацким принтом, которую вчера высмеяла. И когда Кирилл успел разложить ее на кровати? И главное, какого черта, оставил ее там, когда побежал прятаться в ванную?

У меня было всего несколько секунд, чтобы найти оправдание, и я ляпнула первое, что пришло в голову.

– Это моя!

– Мужская? – не поверила корреспондентка.

– Это футболка моего парня, – на ходу сочинила я, беря футболку в руки. – Я по нему очень скучаю, вот и надеваю ее на ночь вместо ночнушки.

Я нежно погладила футболку, и журналистку пробрало.

– Как трогательно! А не могли бы вы ее надеть? – попросила она, и мне захотелось ее убить.

Но пришлось подыграть и надеть футболку, стараясь изобразить влюбленность, а не неприязнь.

– Можете передать привет своему парню, – предложила корреспондентка, – он ведь наверняка тоже волнуется, что вы не выходите на связь. Как его зовут?

– Карло, – ляпнула я, вспомнив моего итальянского приятеля.

– Он иностранец? – оживилась корреспондентка. – Это к нему вы ездили в Италию?

– Да, он остался там, – хоть в этом я не соврала. – Поэтому вряд ли он увидит этот сюжет, – добавила я в надежде, что не придется передавать ему привет.

– А вдруг! Представьте, как ему будет приятно! – настаивала корреспондентка.

– Чао, Карло! – с чувством произнесла я в камеру. – Надеюсь, мы с тобой скоро увидимся!

Журналистка выключила камеру, но задержалась, глядя на меня, и спросила:

– А почему у вашего итальянского парня футболка с надписью по-русски?

Вот ведь дотошная акула телеэкрана! Но и меня так просто врасплох не застигнешь – я столько прямых эфиров в Инстаграме провела, научилась импровизировать в ответ на неудобные вопросы.

– Он купил ее здесь, чтобы учить русский, – на ходу сочинила я. – Но забыл у меня, когда уезжал.

Удовлетворившись моим ответом, журналистка наконец-то ушла вслед за медсестрой. Я услышала, как громко хлопнула дверь, ведущая в наш отсек, и голоса стихли.

– Можно выходить? – поскребся в дверь ванной сосед.

Вот же нетерпеливый котик! Я вошла в ванную, прикрыла за собой дверь и шикнула:

– Посиди тут пока! Вдруг они назад пойдут!

– А тебе идет моя футболка, – развеселился он, разглядывая меня.

Я и забыла, что напялила на себя его шмотку! Сорвала ее через голову и раздраженно швырнула в него. Он со смехом поймал и передразнил меня, манерно растягивая по слогам:

– Я таак скучааю по моему Каааарло! – А затем нормальным голосом добавил: – Ты врешь как дышишь!

– Я импровизировала, – рассердилась я. – Между прочим, спасая Катюню от увольнения! Какого ты там разбросал свои футболки и оставил телефон?

– Извини, пришлось быстро ретироваться, не успел зачистить следы. А кто звонил?

– Кто-кто! Вероника твоя!

– И что ты сделала? – напрягся он.

– Сбросила звонок и выключила телефон. А что мне было делать?

– Принеси мне быстрей телефон, – попросил он.

– А то что? Вероника поднимет тревогу?

– Пожалуйста.

Вид у него был такой умоляющий, что я смягчилась.

– Ладно, принесу. А ты сиди и не высовывайся пока!

Я сбегала в палату, чувствуя себя шпионкой на задании и боясь, что корреспондентка выскочит по ту сторону стекла и воскликнет: ага, попалась! Но в коридоре было пусто и тихо, а Кирилл вцепился в телефон, как клещ, и тут же включил его, как будто от звонка Вероники зависела его жизнь.

– Тихо сиди! – повторила я, но он меня уже не слышал.

Притворив дверь в ванную, я оставила его в обнимку с телефоном, а сама вернулась на свою койку и скучающе уставилась в окно. Солнце, разбудившее меня утром, скрылось за пеленой плотных облаков. Моросил дождь. С третьего этажа было видно больничный двор, по которому сновали врачи в белых халатах и посетители под разноцветными зонтами. На клумбе чернел талый снег, вдалеке виднелись голые ветви деревьев на фоне серого грязного неба. Начало марта выдалось холодным и ненастным, и даже не верилось, что еще позавчера я ехала в такси в аэропорт мимо цветущих мимоз под ярким миланским небом.

Отчаянно не хватало айфона. С ним мне никогда не было скучно: я то сочиняла пост, то продумывала план постов или планировала профиль, чтобы однотипные кадры не повторялись рядом, то обрабатывала фотки и накладывала свой пресет. Еще записывала сторис, просматривала ленту, оставляла комментарии знакомым блогерам или отвечала своим подписчикам, обменивалась лайками в лайктаймах. Но сейчас я совершенно не знала, чем себя занять. Хоть книжку читай! И то от бумажных я уже давно отвыкла, только несколько популярных новинок держала дома для раскладок с кофе и косметикой.

На подоконнике лежал мужской журнал, который вчера листал Кирилл. Я потянулась к нему, чтобы спрятать – хорошо, что корреспондентка его не заметила! Взяв в руки, зацепилась взглядом за заголовок на обложке – «Лунатики просыпаются в полночь». Заинтересовавшись, открыла статью, посвященную необычным проявлениям лунатизма, и зачиталась.

Кирилл

Получив телефон и закрывшись в ванной, я сразу же перезвонил Веронике.

– Ты чего звонки сбрасываешь? – спросила она вместо приветствия.

– Извини, не мог говорить – врач заходил, – соврал я. Почти не покривил душой – всего-то часа два после обхода прошло.

– А я как раз хотела узнать о твоем самочувствии. Как ты?

Я улыбнулся, слушая ее красивый мелодичный голос. Так приятно, когда о тебе кто-то волнуется. Особенно Вероника, которая оставалась ко мне равнодушной долгие годы, хотя я все время помнил о ней.

– Здоровее не бывает, – заверил я. – Никаких симптомов – не чихаю, не кашляю. Вообще не понимаю, зачем меня тут держат. Только койку зря занимаю.

– Скучаешь там один, да? – понимающе протянула Вероника.

– Еще как скучаю, – бурно заверил я, а перед мысленным взором пронесся видеоряд: блогерша на корточках перед чемоданом – блогерша в моих руках, когда я нес ее из ванной – блогерша верхом на мне, когда я притворился бездыханным. С моей соседкой не соскучишься! Но Веронике про это лучше не знать. Хоть она и не ревнива, вряд ли ей понравится, что я заперт на карантине с красивой девушкой.

– Бедненький, – посочувствовала она. – Но ты уж лучше побудь под наблюдением. Мне так будет за тебя спокойнее.

– Ради твоего спокойствия я готов. Считаю дни до конца карантина, чтобы скорее тебя обнять.

– Я тоже, – откликнулась она и заторопилась. – Все, Кирилл, мне пора, лекция начинается.

– Завидую твоим студентам. Хотел бы я сейчас быть в аудитории. О чем лекция?

Вероника назвала мне тему, которая моментально выветрилась у меня из головы, и отключилась. А я еще какое-то время пялился на экран телефона с ее фотографией и улыбался, как идиот. Ум Вероники заводил еще больше, чем ее красота. И мне было лестно оттого, что мне удалось заполучить такую девушку, как она.

Даша

Я зачиталась подборкой статей о лунатизме. В состоянии сомнамбулизма люди творили такие вещи, которые были не способны повторить, проснувшись. Например, одна девушка ночью вышла из дома и залезла на подъемный кран – на высоту в пятнадцать этажей, снимать ее приехала пожарная команда. Один лунатик ночью проехал сто километров и убил своего тестя, а когда его взяли с поличным, рыдал над убитым и не мог поверить в то, что совершил. Другие в состоянии лунатизма отвечали на электронные письма, готовили еду, занимались сексом…

Из ванной доносился воркующий голос соседа: он флиртовал со своей невестой. И я всерьез задумалась: не выставить ли Кирилла лунатиком? А что, отрежу у себя клок волос, вложу ему маникюрные ножницы в руку – и устрою переполох. Скажу, что находиться с ним в одной палате небезопасно для жизни. Сегодня волосы отрезал, а завтра и по горлу может чиркнуть. Должны же нас тогда расселить!

Отвлек меня стук по стеклу. В коридоре маячила довольная Катюня.

– Ушла эта проныра журналистка! – радостно сообщила она. – Спасибо, что не выдала меня, Даша! Или тебя лучше Дианой звать, как в блоге?

– Зови Дашей, как в медкарте, – разрешила я и сама себе удивилась.

Обычно меня бесило настоящее имя. Даже когда Макар или Фима меня так звали, я все время злилась. Но после того, как Дашей меня стал звать Кирилл, я примирилась с родным именем. В его устах оно звучало как-то… по-домашнему, что ли. И я на миг задумалась, а не сложилось бы все по-другому, если бы в аэропорту я представилась Дашей, а не Дианой? Может, он бы тогда не стал кочевряжиться и согласился записать мой багаж на себя? Тогда я бы не познакомилась с Марией, не позвала бы ее зарегистрироваться на соседних местах. Мария бы осталась в хвосте очереди, сидела бы далеко от нас, и мы бы не попали на карантин…

– Катя, а как самочувствие Марии? – спросила я.

– Кого? – растерялась медсестра.

– Ну, пассажирки с нашего рейса, из-за которой нас на карантин забрали.

– А, Любимовой? Я ею не занимаюсь, поэтому по имени не знаю, – объяснила Катюня. – На планерке сегодня слышала, что без улучшений.

Я понурилась, а Катюня жизнерадостно добавила:

– Я чего пришла-то! Это вам курьер принес!

Она показала небольшую коробку, и мое сердце счастливо подскочило в груди: мой новый айфон!

Медсестра зашла в прихожую и оставила посылку там. Едва она вышла наружу и сняла блокировку с двери, ведущей в палату, я, выпрыгивая из босоножек, рванула за вожделенным гаджетом.

Подхватила коробку на руки – она оказалась почти невесомой – и вернулась с ней обратно. Сосед по-прежнему сидел за закрытой дверью ванной, и я крикнула:

– Кирилл, можешь выходить! Спасибо за айфон!

На коробке не было никаких логотипов, и я нетерпеливо сорвала скотч, ожидая, что внутри окажется еще одна коробка – уже фирменная. Уже представляла, как возьму мою прелесть в руки, да так и застыла, когда достала оттуда вместо красного айфончика… красный тапок! Сосед все-таки посмеялся надо мной, гад такой! У меня аж слезы на глаза навернулись, когда я увидела женский тапочек с легкомысленным меховым помпоном. Ненавижу!

– Что, уже айфон привезли?

Кирилл вышел из ванной со злорадной улыбкой.

– Привезли! – рявкнула я и запустила тапком ему в лоб.

Реакция у него оказалась прямо-таки супергеройской. Он перехватил тапок в полете и с удивлением уставился на красный помпон.

– Это что?

– Айфон последней модели! – Меня всю трясло от злости, когда я вынула из коробки второй тапочек. – Их тут два, как видишь! Видимо, работают по принципу рации. – Я поднесла помпон к уху и рявкнула: – Алло! Вас не слышно! Абонент «Самая большая дура на свете временно недоступен». Тариф «Чтоб я еще хоть раз тебе поверила» отключен!

Он расхохотался.

– Тебе еще смешно? – ахнула я и запустила в него вторым тапком.

Его он так же ловко поймал:

– Даш, ты все не так поняла.

– А что тут понимать? – рявкнула я. – Что я, как последняя дура, поверила тебе и ждала, что ты купишь мне айфон? Сама виновата! А ты, красавчик, круто меня разыграл! Поздравляю, можешь собой гордиться!

– Даш, – он улыбнулся так обезоруживающе, что у меня дрогнуло сердце, – я несколько заказов сделал. Айфон, кое-что из одежды и тапочки для тебя.

– Зачем? – не поверила я.

– Ну не можешь же ты ходить в этом! – Он подошел к моей койке, пнул в сторону подошвы босоножек и поставил тапки на пол. – Примерь.

– Вот еще, не буду! – все еще сердито буркнула я.

– Тогда я сам, – опустившись на колено, как паж перед Золушкой, он взял тапок, намереваясь надеть его мне на ногу, и не оставил мне выбора.

– Немедленно встань, клоун, – рявкнула я. – Сама надену.

Когда он поднялся, я сунула ноги в тапки и удивилась – они сели, как влитые.

– Как ты так с размером угадал? – поразилась я, вставая на ноги и пройдя несколько шагов. Насколько же удобней было в тапках, чем в босоножках, особенно – со сломанными каблуками. Обернулась к Кириллу, собираясь поблагодарить, но он выглядел таким омерзительно довольным, что я из вредности ляпнула: – Ты что, гей?

– Почему сразу гей-то? – опешил он.

– Ни один из моих бывших так не угадывал с размером. Ни Макар, ни Фима.

Я вспомнила, как Макар, когда мы летали на Кипр в рекламный тур, купил мне пляжные шлепанцы на размер меньше, которые пришлось возвращать. А Фима, наоборот, взял у спонсоров женские кроссовки для бега – на два размера больше. Одержимый ЗОЖ, диетами и спортом, блогер считал меня толстой и вечно морил голодом…

– Так я и не твой бывший, – спокойно парировал Кирилл.

И вроде бы ничего такого не сказал – а зацепил меня за живое. Как будто я была не достойна быть его девушкой, как будто такой мужчина, как он, не для меня, а мой потолок – неприкаянный Макар или нелепый Фима.

– К счастью! – буркнула я, чтобы скрыть свое замешательство.

– Тут я с тобой целиком согласен, – в кои-то веки он не стал со мной спорить. А мне хотелось, чтоб наоборот!

Он отвлекся на входящее сообщение в мобильном, а я присела на кровать и искоса наблюдала за ним, мысленно сравнивая с Макаром. Кирилл был лет на пять старше. Должно быть, ему около тридцати. Тоже эффектный, только не блондин, а брюнет. И черты лица у него более резкие и мужественные. В самом деле, такого мужчины у меня еще не было. В Кирилле чувствовались сила и уверенность. Его легко было представить за штурвалом океанского круизного лайнера или в кабине самого большого пассажирского Боинга, способного управлять огромной махиной и нести ответственность за безопасность сотен пассажиров. Интересно, кем же он все-таки работает?

Он улыбнулся, отвечая на сообщение, а у меня кольнуло сердце. С Вероникой своей флиртует. А чем я хуже? Неужели я не заслуживаю такого мужчину, как он?

– Что? – Он оторвался от телефона и перехватил мой взгляд.

– Спасибо.

Он удивленно вздернул бровь. Снять бы крупным планом – и в голливудский кинофильм, девчонки бы пищали от восторга. Может, он киноактер? Ему бы пошла роль Джеймса Бонда.

Кирилл по-прежнему смотрел на меня, и я пояснила:

– За тапки спасибо.

– Не за что. Больно было на тебя смотреть, как ты тут ковыляла.

Вот что за человек, а? Заехать бы ему тапком по лбу! Но он уже уткнулся в телефон, а я от нечего делать продолжила листать журнал. Впервые в жизни я читала мужской глянец. Макар читал книжки, которые ему подсовывал его приятель, букблогер Жека. Фима читал только сайты о здоровье и похудении и смотрел конкурентов на Ютубе. Я иногда покупала себе «Космополитен» – в основном, для раскладок с косметикой в блоге. И вот теперь с любопытством листала рекламу мужских брендов и парфюма, статьи о спорте и отношениях, написанные с мужской иронией и жестким цинизмом. Самой интересной была подборка про лунатиков, а остальное было как будто рассчитано на прыщавых юношей, которые только и мечтают подкачать мускулы и затащить девчонку в постель.

– Почему глянец? – вырвалось у меня, когда я наткнулась на дурацкую статью с советами пикапера, как соблазнить любую девушку.

– Что, прости? – Кирилл оторвался от телефона, непонимающе морща лоб.

– Почему не деловой «Форбс», не экономический «Профиль», не туристический «Geo»? – перечислила я названия журналов, которые видела недавно в киоске в аэропорту. Профессиональные серьезные издания больше соответствовали возрасту Кирилла. – Что интересного ты находишь в мужском глянце? Статьи по пикапу? Советы, как нарастить мышцы? Или ты любишь поглазеть на полуголую фотку девушки месяца? – Я раскрыла журнал на развороте с соблазнительной блондинкой в бикини.

При виде фотки сосед смутился и пробормотал в свое оправдание:

– Журнал выбирала Вероника. Я просил пару книг из дома.

– Надо же, – я удивилась, вспомнив строгую брюнетку с фотографии в его телефоне, – по ней не скажешь, что она любит глянец.

Было бы логично, если бы его невеста сама читала «Космо» на досуге, и жениху в больничку передала мужской аналог, чтобы развлечься.

– А с чего ты взяла, что она любит? – с задетым видом возразил Кирилл. – Вероника читает только классику и научную литературу.

– Она у тебя что, библиотекарь? – удивилась я.

– Почему библиотекарь? – казалось, Кирилл оскорбился, что я так невысоко оценила его невесту. – Она преподает зарубежную литературу в университете, заканчивает аспирантуру и готовится к защите диссертации.

– А Вероника-то непростая, премудрая, – усмехнулась я. – А что же она тебя за дурачка держит?

Я бросила глянцевый журнал на койку соседу, и по его гневно вспыхнувшим глазам поняла, что угодила в Ахиллесову пяту. Мужественный, самоуверенный Кирилл в глубине души считал себя недостойным своей ученой невесты. Похоже, Вероника не раз давала ему понять, что в их паре она умная, а он – красивый. Глупо с ее стороны, очень глупо. А еще я поняла, чем Вероника с ее строгим взглядом сквозь очки зацепила Кирилла. Не удивлюсь, если она долго водила парня за нос, играла в недотрогу и только недавно допустила до тела. И теперь он убежден, что выиграл главный приз. Хотя какое мне дело?

– Что, прошла курсы психологии онлайн и возомнила себя психологом? – огрызнулся Кирилл.

Вообще-то, я прошла не одни курсы, и не только онлайн. У меня нет корочки о высшем образовании, но я изучала риторику, фотографию, актерское мастерство, английский, сторителлинг, личный бренд. И психологию в том числе. А еще походила на курсы телеведущих, брала уроки по технике речи, а стилю и мейкапу училась у профессиональных визажистов, которые работают со звездами. Все эти знания я вложила в свой блог, благодаря чему и сумела раскрутить его довольно быстро: уже через полгода набрала десять тысяч подписчиков, вышла на монетизацию и сделала его доходным. А через два года меня читало уже сто тысяч человек и со мной сотрудничали крупные бренды. Но ничего этого я Кириллу не сказала. Куда мне до премудрой Вероники, которая пишет научную диссертацию! Вот только поможет ли ученая степень в семейной жизни? Очень сомневаюсь! На миг мне даже стало жаль Кирилла, который всю жизнь будет тянуться до Вероники, но так никогда и не дотянется. Его роль – восхищаться умом своей избранницы и знать, что она до него снизошла.

– Извини, глупость ляпнула, – сказала я, чтобы закрыть болезненную для него тему, и включила телевизор.

До самого обеда мы не проронили ни слова.

Время без айфона и Инстаграма тянулось мучительно долго.

Глава 9. Книжная девочка

Кирилл

Слова блогерши о том, что Вероника считает меня недалеким, неожиданно зацепили. Я снова почувствовал себя тем неотесанным деревенским мальчишкой, который десять лет назад заглянул в дом соседки по поселку и обнаружил за его стенами незнакомый прекрасный мир…

Наш частный дом в Подмосковье постоянно требовал ухода. Мать с отцом целыми днями работали на участке. Мама сажала грядки с огурцами и редиской, отец ремонтировал старый деревянный дом, оставшийся от деда, а я ему помогал, когда не ходил в школу и не носился на велике по окрестностям.

Как-то в начале июня мы латали крышу и увидели, как к каменному дому по соседству подъехала новенькая, блестящая на ярком солнце белая иномарка. Дом несколько лет пустовал после смерти пожилых хозяев, но в мае в нем затеяли большой ремонт, и вот теперь приехали новые владельцы. Я отложил молоток и с любопытством следил за тем, как отворилась дверь машины. Из нее вышли супруги лет сорока, а с ними девочка лет шестнадцати – моя ровесница, державшая на руках пушистую серую кошку.

– Невеста к тебе приехала, – поддел меня отец.

Я только насмешливо фыркнул и продолжил вколачивать гвозди с еще большим энтузиазмом. Искоса наблюдая за темноволосой девчонкой в светлом платье, заметил, что она бросила на меня взгляд, но тут же отвернулась и прошла за родителями в дом.

За обедом – окрошкой и жареной картошкой – родители обсуждали новых соседей.

– Надо бы зайти, познакомиться, – предложила мама. – Видно, люди городские, интеллигентные.

На следующий день к их дому подъехал грузовичок, из которого стали выгружать коробки с вещами.

– Видать, они сюда надолго, – оторвавшись от грядок, заметила мама.

– Надо бы пойти помочь. По-соседски, – отец отложил молоток. – Да, Кирюха?

Когда мы вышли за ворота, водитель, выгрузив коробки у забора, уже садился за руль. Сосед не хотел отпускать его, упрашивая занести коробки в дом.

– Некогда мне, – грубо отрезал водитель, хлопая дверью кабины. Грузовичок отъехал, поднимая в воздух столп пыли.

– Помочь? – предложил отец, подходя к соседу. – Мы ваши соседи, вот тут живем.

Сосед, интеллигентный мужчина в очках, явно не приспособленный к физической работе, обрадовался нашему появлению.

– Виктор Константинович, – представился он.

– А я Алексей Петрович, – отец с широкой улыбкой протянул ему натруженную мозолистую ладонь. – Можно просто Леша.

Сосед осторожно пожал ее, словно ожидая подвоха.

– А это сын мой, Кирилл, – представил отец.

Мы обменялись кивками и занялись делом. Отец легко подхватил коробку, сосед, поднатужившись, поднял другую – поменьше. Когда оба мужчины встали рядом, стало видно разницу между ними. Отец был физически крепким, уже успевшим загореть на майском солнце. Поношенная майка не скрывала литые мышцы и туго обтягивала широкую спину. Виктор Константинович был бледным, как будто весь май провел взаперти, а его руки явно не знали физического труда. Одет он был в новый спортивный костюм, но по его фигуре – полноватой, с брюшком, которое обтягивала куртка, было понятно, что спортсмен из него никакой.

Из юношеского азарта, чтобы показать, что в свои семнадцать я не уступаю силой отцу, я подхватил коробку побольше и от неожиданности охнул – она оказалась тяжелей, чем можно было представить.

– Что у вас там, кирпичи?

Виктор Константинович обернулся через плечо:

– Книги.

– Так много? – Я с удивлением окинул ряд коробок у забора.

– Мы любим читать, – мягко улыбнулся он, направляясь к дому.

Я последовал за ним с отцом, вертя головой в поисках девчонки. Хотелось, чтобы она оценила, какой я сильный. Поди, у себя в городе таких силачей, как я, и не видала. Но ее нигде не было.

Мы поднялись на крыльцо и занесли коробки в большой пустой зал, все стены которого теперь занимали книжные полки. Несколько лет назад, когда были живы прошлые хозяева, я часто бывал тут, занося старикам продукты из магазина и овощи с маминого огорода. И сейчас с любопытством огляделся, отмечая перемены.

– Тут у нас библиотека будет, – пояснил хозяин, тяжело опуская свою ношу к ногам и утирая пот.

– Виктор, тебе же нельзя тяжести таскать! – заохала его красивая стройная супруга, спускаясь со второго этажа в длинном шелковом халате, по полам которого порхали вышитые цапли.

Я такие халаты только в кино видел. Но здесь, в деревенском доме, она казалась экзотической птицей, прилетевшей откуда-то издалека. И даже к супругу своему она обращалась как иностранка – с ударением на последний слог.

Она подбежала к супругу и повела его к креслу у окна.

– Присядь, отдохни! – Шелковые рукава плеснули по воздуху, как крылья жар-птицы.

– Но там… – Он слабо трепыхнулся к выходу.

– Виктор перенес операцию на сердце, – сообщила нам супруга хозяина. – Ему категорически запрещено заниматься физическим трудом. Мы сюда затем и приехали, чтобы он мог отдохнуть на природе и восстановить здоровье.

– Мы все принесем, – заявил отец, подталкивая меня плечом к выходу.

Вдвоем мы перетаскали всю библиотеку. Коробки были запечатаны скотчем, и я мечтал хоть одним глазком заглянуть внутрь, чтобы увидеть, что за книги читает Профессор, как я его мысленно окрестил, и его дочка.

– Это ж сколько денег на ветер выбросили, – заметил отец, когда мы забирали последние коробки за забором. – И зачем людям столько книг?

Отец работал строителем и в жизни не прочитал ни одной книги после школы. В нашем доме не водилось книг, кроме моих учебников, да нескольких изданий советских писателей и классиков. Отец с матерью все дни напролет трудились в огороде и по хозяйству, и им было не до книг. Максимум, что читала мама – это календарь посевов.

Вернувшись в дом с последней тяжелой ношей, мы увидели, как Виктор Константинович любовно расставляет книги на полках, а дочь ему помогает.

– Вот и все, – мой отец опустил коробку на пол.

А я с любопытством покосился на девчонку – вблизи она оказалась симпатичней, чем показалась с крыши. Только уж слишком строгой! Я широко улыбнулся ей:

– Привет, я Кирилл.

– Вероника. – Она не улыбнулась в ответ. Взглянула на меня, как на клоуна, и я тотчас почувствовал себя чумазым оборванцем против нее – городской принцессы.

Неловко одернул вылинявшую футболку, ощутил, как пропотевшая ткань липнет к подмышкам и чуть не провалился под пол со стыда. А она стояла напротив – в идеально чистом отглаженном платье, с темными волосами, зачесанными в высокий хвост. Идеальная, как картинка.

– Ты все это читаешь? – Я подошел поближе к полке, на которой она расставляла книги.

Она отступила на шаг, держа дистанцию между нами. Протянул руку к книге, собираясь взять, но меня остановил ее строгий голос:

– Не трогай! У тебя руки грязные.

Взглянул на свои ладони, покрытые пылью, и вспыхнул от обиды. Я ведь этими руками ее коробки таскал!

В горле пересохло, и я бы отдал все за стакан домашнего кваса или компота. Но выпить нам не предложили.

Виктор Константинович сунул руку в карман спортивного костюма и достал оттуда купюру:

– Спасибо за помощь.

Отец, не ожидавший такого, замер. Я тоже с изумлением уставился на деньги в руке – нашу бескорыстную, от всей души помощь оценили в пятьсот рублей.

– Что, мало? – Виктор Константинович растерялся. – Я тогда еще принесу.

– Обижаешь, сосед, – резко ответил отец. – Мы ж по-свойски помочь хотели. Идем, Кирилл.

Мы покинули дом, и отец еще долго не мог простить новому соседу обиды.

– Как барин слуге подачку кинул, – горячился он, рассказывая матери о нашем визите в соседский дом.

– Фу ты ну ты! – возмущалась мама. – А я-то пироги поставила печь, угостить их хотела.

– Не подружимся мы с ними, Наташа, – отрубил отец. – Не чета мы им, этим городским.

С тех пор с соседями у нас установилась холодная война. Родители игнорировали их. А Виктор Константинович, часто отдыхавший в саду в тени в плетеном шезлонге, поначалу здоровался с нами через забор, пытаясь примириться, но вскоре перестал.

Вероника тоже, гордо задрав нос, проходила мимо, если встречала меня на улице. Впрочем, случалось это редко: она почти не выходила за забор, целыми днями сидя в доме или в кресле-качалке на веранде с книгой в руке.

За забором кипела деревенская жизнь. Мы с приятелями гоняли на великах по полям, собирали грибы в лесу, жгли костры на берегу озера и пели песни под гитару, заставляя вздыхать местных девчонок. Но Веронике ничего этого было не нужно – она все время пропадала в книгах.

– Обед! – раздался жизнерадостный голос медсестры Катюни из динамика, вырывая меня из воспоминаний.

Я занес оба подноса и поставил второй на тумбочку блогерши. Она сразу же принялась за еду – в отсутствие айфона снимать ей было нечем. Хоть горячее поест!

– Приятного аппетита, – пожелал я.

– Приятного, – кивнула Даша. И внезапно спросила: – Наверное, жалеешь, что оказался в одном боксе со мной, а не со своей невестой?

Ее вопрос застал меня врасплох. Мне даже мысли такой не приходило!

– Уж лучше пусть она будет в безопасности дома, – ответил я после паузы. – Мне так спокойнее. А ты? – Я поддел ее. – Хотела бы оказаться тут вместе с Карло?

– Уж мы бы тут зажгли! – не растерялась блогерша. – На всю больницу!

Я улыбнулся, представив себе их латиноамериканские танцы в стенах этой палаты. И медиков, с любопытством прильнувшим к мониторам. С одной-то блогершей не соскучишься. А уж с двумя!

– Слушай, у тебя-то хоть нормальные мужчины были? – не удержался от шпильки. – Не блогеры?

– Ты имеешь в виду офисный планктон? – Она окинула меня взглядом, полным презрения. – Не, я бы с таким, как ты, со скуки умерла.

– Надеюсь, что две недели в одной палате как-нибудь перетерпишь.

– Так мы же с тобой не встречаемся, сосед, – фыркнула она, хрустя салатом.

Перепалки с блогершей уже вошли в норму и держали меня в тонусе. С ней хотя бы нескучно!

Пока обедал, мысленно представил своей соседкой по боксу Веронику. Уж она бы точно позаботилась о собственном комфорте, выбирая одежду для больницы. И не видать бы мне красного шелкового халата и дефиле на босоножках на шпильке в ванную! Нет, Вероника сейчас была бы одета в удобный трикотажный комплект из легинсов и кофты, в которых обычно ходит дома. Никаких кофт с катышками или штанов с вытянутыми коленками – Вероника всегда выглядела безупречно. Только если блогерша старалась наряжаться на публику, Вероника все делала для себя.

Чем бы мы с ней занимались в одной палате? Уж точно не разговорами! Наверняка, Вероника бы притащила с собой ноутбук и целыми днями стучала по клавиатуре, заполняя страницы своей драгоценной диссертации. Научная степень была ее мечтой, и я привык к тому, что за внимание девушки все время приходится соперничать с наукой… Так и представил, как окликаю ее на соседней койке, а она бросает на меня строгий взгляд поверх очков:

– Котов, не мешай!

В обычной жизни мне в ежедневнике Вероники было отведено строго определенное время – между лекциями в университете и написанием диссертации. Были еще консультации с научным руководителем – светилом науки Митрофановым, с которым Вероника проводила немало времени, часто в ущерб нашим с ней свиданиям. Но когда я вздумал ревновать, Вероника представила меня своему профессору, и я сразу успокоился. Лысеющий, лет пятидесяти, с рыхлым брюшком и в старомодном костюме, профессор Митрофанов годился ей в отцы и никак не мог стать мне конкурентом. Сколько бы научных трудов он ни написал и как бы Вероника ни преклонялась перед умными мужчинами.

Обниматься со мной под прицелами камеры слежения в этом боксе Вероника бы тоже не стала. И без того сдержанная на эмоции, как английская леди, она бы не дала повода медикам превратить наблюдение за нами в шоу «За стеклом». Представить ее танцующей сальсу в палате тоже было немыслимо.

А еще она наверняка бы жаловалась на больничную еду и строила медсестру Катюню – у Вероники это в крови.

Мы как раз закончили обед, когда за стеклом снова возникла Катюня в спецкостюме. Вздернула одну руку с пакетом и задорно объявила:

– Доставка! Тут какие-то шмотки. А это… – Она выдержала паузу и жестом фокусника достала из-за спины вторую руку – с небольшой коробочкой. – Айфон!

– Наконец-то! – Блогерша вскочила с кровати, едва не перевернув поднос, и ломанулась в закрытую дверь.

– Сперва я войду и поставлю, – напомнила Катюня, – а уже потом вас открою и забирайте.