Текст книги "8 историй"

Леся была невероятно счастлива! Просто парила над землей. Тимка тоже обрадовался появлению нового члена семьи. Правда, мечты Николая о дочери не оправдались – им вновь пообещали сына. А Леся, которая просто мечтала еще об одном малыше, даже не расстроилась. Пацан, так пацан. Вон у них какой мальчишка изумительный подрастает!

Лешка родился в канун восьмого марта. Мартовский кот – так его ласково называли в семье. Ох, и намучались они с ним. У ребенка была страшная аллергия. И лет до двух, пока он не перерос эти процессы, Леся просто с ума сходила. Возможно, тогда их отношения с мужем дали трещину. Возможно, именно тогда возникли предпосылки к его измене! А она и не заметила…

– Позняки. Приехали, – ворвался в мысли голос таксистки.

– Ага. Выхожу, – пробормотала Кристина, роясь в сумочке. – В общем, я тебе свое мнение озвучила, а ты решай. Только время-то идет, Леся! Хоть о детях подумай. Ты же даже алименты не берешь, разве так можно!

– Не нужны мне его деньги! И не были никогда нужны. А детям пусть покупает все, что хочет. Он, вон, Лешке лекарства оплатил и вызов врача.

– Глупая ты! Жаль мне тебя, – сокрушенно покачала головой подруга и вышла на обочину.

Вита тронулась и поехала дальше, отмечая, что за ними практически от самой больницы едет большой сверкающий джип.

– Не отвяжется! – пробурчала Леся, отворачиваясь от окна.

– Ваш? – уточнила Вита, кивая в сторону движущегося автомобиля.

– Был мой… А стал чужой, – убито прошептала молодая женщина.

Она как раз заканчивала урок в девятом «а», когда в класс ворвалась Бубновая Дама. Так у них в селе называли владелицу местной забегаловки. Женщина все время бубнила, то на официантов, то на поваров, то на самих клиентов: бу-бу-бу. Народ-то к ней привык, и не обижался, а кличка прилипла, и уже никто вспомнить не мог, как звали женщину на самом деле.

– Леся Васильевна… Скорее! Скорей! Там ваш муж… такое!!!

Леся схватилась за сердце, все внутри опустилось вниз и сжалось в тугой узел. Почему-то в голову полезло самое плохое… Ну, а как ему не лезть, когда такое начало разговора?

– С любовницей прямо в гараже шашни затеял! Вы представляете?! Я приехала, чтоб он мотор в моей лошадке посмотрел, а там… Мама дорогая! Разврат! Да идемте же… Скорее! На горячем подлеца поймаете. Может и шалашовку удастся за волосы оттягать, чтоб неповадно было на чужих мужей вешаться! Да чего же вы стоите?!

А Леся и правда застыла, и пошевелиться не могла. Да нет! Привиделось Бубне… Клевета. Чтоб ее Коля, да с другой? Смех! Леся выпроводила нежданную посетительницу, довела до конца урок, записала на доске домашнее задание. И даже осталась заполнить журнал. Неспешно пошла к дому, забрав по дороге из детского сада Лешку. Так с сыном за руку она и вошла в свой дом. А там он. И ничего бы не было, если бы не глаза его виноватые. Леся захлопнула дверь, опустила бессильно тяжелую сумку с непроверенными тетрадями. Из кухни навстречу выбежал Тимка, который доставал ей уже до плеча. А она стояла, как изваяние. И даже голос куда-то пропал… Просто смотрела в глаза. До рези, до боли, до красных точек…

– Лесь… – прошептал Николай и двинулся было ей навстречу. А она как-то сразу отмерла и выставила руку вперед, останавливая. И головой затрясла из стороны в сторону:

– Нет, Коля… Не подходи.

И он послушно остановился, глядя на нее глазами побитой собаки. Дети непонимающе следили за нетипичным поведением взрослых. Ни тебе поцелуев при встрече, ни вопросов о том, как прошел день… Леся сглотнула, чувствуя, как внутри там, где совсем недавно билось горячее сердце, все каменеет. Обошла мужа по дуге, поднялась на второй этаж. Достала из маленькой гардеробной большие чемоданы, сгрузила первым делом детские вещи, потом свои.

– Лесь… Ты куда? Леся…

Леся не могла с ним разговаривать. Нет, это было совсем не намеренно, не показушно. Она физически не могла! Или боялась… Боялась, что, начав говорить, уже никогда не замолчит, и наговорит сгоряча такого, что детям слышать уж точно не стоит.

– Леся… – без конца повторял Николай. – Лесь…

Под недоуменными взглядами детей женщина застегнула чемоданы, сгребла с полочки ключи от новенького джипа, который они взяли в кредит, и вышла на улицу.

– Не уходи, – отчаянно прошептал Николай.

– Мам, мы, что, в отпуск? – удивленно поинтересовался Тим.

– В отпуск, – кивнула головой Леся. – К бабушке, – зачем-то добавила она, загружая тяжеленный чемодан в большой багажник машины.

У нее еще хватило сил на то, чтобы доехать до родительского дома, на то, чтобы выслушать наставления матери, которая рекомендовала не рубить сгоряча… Она даже сумела отогнать машину и вернуть ключи изменнику. А потом из нее, как будто пар выпустили. Леся легла на кровать в своей старой комнате, закрыла глаза и, наверное, если бы не дети, никогда бы их и не открыла. Она как будто умерла.

Безрадостные дни тянулись бесконечно долго. А может, это наступившая зима была виновата? Серость и холод, грязь, которая то замерзала, то оттаивала опять, превращаясь под ногами в коричневую жижу. И постоянные разговоры за спиной. Ей перемыли кости все. Начиная от коллег, заканчивая учениками. Ее не пожалел только ленивый. Правда, была еще одна категория неравнодушных. Те, которые одобряли поведение Николая. Мол, Коля – мужик хороший, правильный, а если загулял, то, значит, был повод.

Сам Николай регулярно приходил мириться. Только Леся даже слышать его не могла. И не желала знать, как и почему так получилось. А Коля и сам не знал! Вот хоть убейте, не мог понять, как он оказался с другой. Ненастоящей, чужой… Почему? Просто доступная девка, так почему повелся? Кризис среднего возраста?! Что и кому хотел доказать? Николай не знал. Он и не помнил ни лица той… Ни самого процесса. Зато прекрасно помнил больные глаза Леси. Взгляд, который вынул его душу и вывернул наизнанку.

– Дурак ты, Николай, – сплюнул на землю Михалыч – крепкий мужичок, подрабатывающий у него в СТО. – Леська твоя красивая баба. И хозяйственная, и умная. В прошлом году, что тебе сказала? Что шуба ей не нужна, а тебе новая резина не помешает! Вот и где ты еще такую жену найдешь?!

Дурак. Он и сам знает. И места себе не находит, слоняясь вечерами по пустому дому. Еще хоть как-то можно терпеть на выходных, когда дети при нем… А в остальные дни – мрак. Он ни есть не мог без нее, ни спать. А перед лицом все время стояли ее глаза, переполненные болью. А потом они и вовсе стали равнодушными. У него холод по спине пошел от этого пустого взгляда.

– Она-то тебя хоть скалкой отходила? – с надеждой в голосе поинтересовался Михалыч.

– Да ты что, отец… Она же у меня не такая. Это же Леся…

Незаметно наступил Новый год, только на этот раз у него не было сил украшать дом и елку во дворе огнями. И настроения праздничного не было от слова «совсем». Тридцать первого вечером пришел к дому тещи. Потому что не мог по-другому! Потому что ему не давала покоя мысль, что как встретишь Новой год, так его и проведешь. А он не хотел проводить целый год без своей семьи, без своей Леси. Накупил подарков, гостинцев всяких, даже шубу злосчастную купил, на покупке которой они всегда экономили.

– Ну, зачем ты пришел? И праздник нам испортить хочешь? – устало спросила Леся, пока не прибежала детвора.

– Нет… – откашлялся Коля. – Просто, что это за праздник без вас?

Так и просидели за обеденным столом, вымученно улыбаясь. Зато вместе!

Едва пробили куранты, Леся выпроводила его домой. Проводила даже, чтоб закрыть дверь на засов.

– Лисенок… Ну, прости ты меня, дурака. Я ж люблю тебя, сил нет. Сдохну без тебя скоро.

Леся сглотнула. Отвела взгляд, будто бы он чужой!

– Извини, Коля. Не могу я… Прощай.

Он чуть с ума не сошел в эту зиму. Без нее ничего не хотелось. Даже любимая работа не ладилась. Все валилось из рук. А еще на него ополчился Тимка. Видимо, и до него дошли сплетни. Иначе как объяснить, что он напрочь отказался приходить к отцу даже на выходные? И в гараже его больше не видели, хотя до этого десятилетний Тимофей мог пропадать там часами. Увлечение отца передалось и ему.

– Тимка, сынок, привет. Ты чего не приходишь в гараж? У меня там, знаешь, какая тачка сейчас на диагностике!

– Не хочу, – бурчит сын и, огибая отца, идет дальше по улице.

А он стоит, как приклеенный, и поверить не может, что этот хмурый парень и есть его маленький сын. Что же он наделал со своей семьей? Как допустил?!

– Слышал, сынок-то твой младший руку поломал! – сообщил, заходя в гараж, Михалыч.

– Как поломал?

– В саду с качелей пытался выйти в открытый космос.

Николай бросил свое занятие, наспех обтер куском ветоши руки и помчал к машине. Несколько минут, и он уже возле сельской амбулатории. А в ней даже травматолога нет! Зареванный Лешка с опухшей рукой сидит на руках у матери и мужественно пытается бодриться. На Лесе и вовсе лица нет.

– Собирайся. Поехали в город, – скомандовал Николай, сгребая вещи сына с кушетки.

Леся понятливо кивнула и бросилась ему помогать. Они домчали до Киева быстро. Уже через два часа Лешка щеголял с гипсовой повязкой на маленькой ручке и важно заявлял, что он теперь «костяная рука».

– Вот ваш снимок. Через три недели приедете на контрольный. Но осложнений быть не должно, – пояснил уставший врач.

Леся кивнула, забирая документы, и растерянно осмотрелась.

– Ну, что, домой?

– И в аптеку.

– Поехали.

Так и жили. Он пытался вернуть семью, а она всеми силами избегала мужа. И вот сегодня, когда нужно было ехать на контрольный рентген и снятие гипса, Леся поняла, что не может больше терпеть! Даже ради детей она не способна больше выносить его присутствие. Туда они еще как-то доехали. Назад… Она оставила Лешку отцу – с ним надежнее, а сама вызвала такси. Еще Кристина некстати встретилась… Все уши ей прожужжала! Не права она, видите ли! А кто прав? Он?!

Вита свернула с трассы на указателе. Еще три – четыре километра, и Калиновка. Проезжает красивые, добротные дома. Села у столицы – это вам не абы что. Все усадьбы, как на подбор. Одна другой краше. Так что неблагозвучное название «село» с этим коттеджным царством вяжется слабо. Может, когда-то это и было село, в полном понимании этого слова, но за последние десять-пятнадцать лет оно превратилось во что-то большее. Стало престижно жить загородом. И люди толпами ринулись скупать хатки по близлежащим околицам. Потом на месте невзрачных хат, как грибы, стали расти элитные поселки. Вот по одному из таких они и ехали.

– Здесь направо сверните, пожалуйста. Ага. А теперь вон тот, дом с красной черепичной крышей.

Вита припарковалась у нужной усадьбы. Леся поспешно расплатилась и выскочила из машины. Тут же неподалеку припарковался тот самый джип. Из него вышел высокий крепкий мужчина. Не красавец, но был бы очень ничего, если бы не так хмурился. Он открыл дверь, помог выйти маленькому мальчику – по всей видимости, их с Лесей сыну, и устремился вслед за женщиной. Вита пожала плечами и, развернувшись, покатила дальше.

Тем временем события стремительно разворачивались.

– Что это было? – переспросил мужчина, удерживая жену за руку.

– Что именно? – чужим голосом поинтересовалась та, отсылая сынишку к бабушке.

– Почему ты не поехала с нами?

– Не смогла. Извини.

– Леся… Долго еще это будет продолжаться? Я знаю, что виноват. Знаю, но не могу больше так!

– Ах, не можешь? Вот и хорошо, знаешь ли. Поехали!

– Куда?!

– Мне из твоего дома кое-что нужно забрать.

– Нашего дома, Леся! Нашего!

Леся отмахивается от слов мужа и кричит вглубь дома матери:

– Ма-ам, приглянь за мальчишками. Я отлучусь ненадолго.

Они сели в машину и покатили к своему срубу. Всю дорогу Леся молчала, будто бы воды в рот набрав. Молчала и смотрела в окно. Ну, чего она там не видела, спрашивается?

Припарковались. Вышли из машины. Леся стремительно направилась к дому. Николай последовал за ней.

– Что ты хочешь забрать, Лисенок? – осторожно поинтересовался он, глядя, как жена роется в верхнем ящике комода.

– Свидетельство о браке. Не помнишь, где оно есть?

– Зачем тебе? – почему-то насторожился мужчина.

– Чтобы подать на развод.

И это слово взрывает тишину дома! Взрывает что-то в его мозгу!

– Развода не будет! – ревет он. И этот крик все-таки заставляет Лесю обратить на него внимание. Потому что он никогда не кричит! Леся даже не была уверена, что Николай в принципе умеет это делать.

– Ты сам сказал, что не можешь больше так. И я не могу. Значит, надо с этим заканчивать.

– Нет! – Еще один рык.

– Да! – кивает Леся и продолжает поиски.

– Я против!

– Ты утратил право голоса, извини! – отрезает Леся, вытаскивая наконец-то злосчастный документ, и, огибая мужа, направляется к выходу. А он не дает! Выхватывает из ее рук свидетельство о браке и отбрасывает в сторону.

– Ты совсем, что ли?!

– Это ты совсем! Перечеркивать все, что у нас было, есть… из-за одной моей ошибки!

Леся буквально осатанела от этих его слов! Или это просто предел наступил?

– Это ты, ты все перечеркнул, не удержав свой хрен в штанах! – зашипела Леся, а потом осмотрелась кругом совершенно дикими шальными глазами. Схватила почему-то стоящий в углу веник.

– Лесь? – изумился Николай. – Лисенок, да я же уже извинился сто раз…

– Ах, ты извинился?! И теперь я, видимо, должна тебя простить, и сделать вид, что не было ничего? – прошипела женщина, приближаясь к мужу. А потом изо всех сил треснула его веником по голове. – Вот тебе мое прощение, вот тебе мои слезы… Паразит! Кот блудливый! – кричала она, хлестая мужчину. – Вот тебе, вот! Чего тебе не хватало? – сквозь слезы закричала она, продолжая наступать.

Николай, который пребывал в состоянии перманентного шока, мог только отступать, пораженный натиском жены.

– Я же все для тебя… Жила тобой… Скотина! Скотина неблагодарная. На молодых потянуло?!

– Лесенька, милая, успокойся. Ты себе навредишь, девочка… – повторял Николай, отступая. – Я только тебя люблю, милая… Ну, не знаю я, как так получилось! – и себе заорал Николай. – Ну, хочешь – на, бей! Все, что хочешь, делай, хоть иголки под ногти засовывай. Только не уходи больше, Лесь… Я же не могу без тебя.

Коля упал на колени, схватил жену за талию, притянул к себе. Уткнулся носом в живот:

– Прости меня, Лесь. Пожалуйста, милая… Я в жизни никогда больше не заставлю тебя страдать. Я все, что хочешь, для тебя сделаю… Только прости. Нет без тебя жизни.

Леся безвольно отбросила веник. Невольно опустила руки на широкие подрагивающие плечи.

– Я люблю тебя, люблю… – шептал Николай, целуя живот, руки. – Все, что хочешь, Лисенок, все, что хочешь, только не уходи… – Горький шепот в промежутках между поцелуями.

Она всхлипывает громко. Оседает на пол, прямо перед ним. Утыкается в крепкую шею, которая так знакомо пахнет… Вдыхает полной грудью. И плачет, плачет, плачет… До икоты, до изнеможения! Очищается этими слезами, дезинфицирует нарывающие раны.

– Лесенька моя, Лисенок… – шепчет Николай, целуя соленые щеки, губы, скользя руками по спине, попке, сминая одежду.

Снимает куртку с себя, с жены. Стаскивает через голову свитер, чтобы скорее коснуться телом тела. Какой же он дурак! Понимает в очередной раз, разглядывая совершенное женское тело. То, что только ему предназначено. В котором сосредоточены все его представления о красоте! Взвешивает в руках тяжелую грудь, под его большущие руки выкроенную… Заглядывает в родные глаза. Красные от слез, переполненные болью. Дурак! Опускает голову, лижет, прикусывает розовые соски.

– Красавица моя. Единственная… Только тебя люблю, Лисенок. Никогда больше! – клянется, и знает, что так и будет! Только для нее он. Навечно! До конца!

Стаскивает штаны, колготы, разводит в стороны стройные ноги. Раскрывает пальцами, скользит языком по сердцевине, вызывая сладкие хриплые стоны. Не выдерживает, закидывает ноги на плечи, погружается до конца. Он скучал по ней! Очень. Начинает размашистые движения, зная, как она любит. Теребит крупными пальцами напряженный бугорок, подталкивая жену к неизбежному. Она кусает его за шею, и зажимает в себе, ритмично сокращаясь. Он кончает глубоко внутри и падает на любимую:

– Люблю тебя.

Через несколько минут Леся приходит в себя. Садится резко на полу, скрещивая ноги:

– Коль… Я же таблетки больше не принимаю! Без надобности мне, а тут…

– Вот и хорошо! – сыто потягивается мужчина, не в силах поверить в то, что, скорее всего, весь ужас одиночества остался позади. – Дочку-то когда-нибудь нужно будет родить. Ну же, Лесь, иди ко мне…

Леся взвешивает все «за» и «против», вглядывается в глаза мужа… Нелегко простить. Практически невозможно. И забыть вряд ли получится… Только как без него? Зачем? К тому же, он обещал… А обещания Николай выполняет всегда.

– Никогда больше, Коля. Я не прощу.

– Никогда больше, – соглашается Николай, оплетая руками жену, которую практически потерял.

– Я ничего не обещаю. Только то, что мы попробуем.

– Хорошо, – опять соглашается мужчина.

– Нужно детей забрать… – прошептала Леся.

– Ну, уж, нет. Сегодня пусть у бабушки побудут. Завтра заберем. Сегодня – ты только моя. Сейчас теще позвоню. Предупрежу.

Нет, все не стало сразу радужно и безоблачно. Измена не проходит бесследно. Просто в один момент Леся поняла, что уже не думает об этом пятьдесят девять минут из шестидесяти, находящихся в часе. Время двигалось вперед, происходили новые события, вытесняющие плохое из головы. Ну и Николай не давал никаких поводов для нареканий. Он окружил ее еще большей заботой и любовью. А когда оказалось, что ночь их воссоединения не минула даром, и Леся опять забеременела, так он и вовсе чуть с ума не сошел. От счастья. Леся оттаивала постепенно. Наблюдая, как муж возится с детишками, как постоянно гладит ее животик, как стремится помочь по дому, чтоб она не так сильно уставала… И как-то однажды, уже родив Надюшку, женщина поняла, что ее отпустило. Совсем. Она подошла к мужу, который укачивал дочь, обняла его со спины и прошептала:

– Люблю тебя.

А он замер под ее руками. Обернулся резко. И такое облегчение в его взгляде было… Такое облегчение! Прижал жену к себе, зарылся лицом в густые русые волосы и расплакался. Как ребенок совсем.

История третья. Сергей и Данил

Вита уже практически выехала за черту Калиновки, как на дорогу, размахивая руками, выскочил парень. Женщина резко затормозила, так что снежная каша, покрывающая дорогу, вылетев из-под колес, окатила малахольного с ног до головы. А вот так ему! Будет знать, как под колёса бросаться!

Задняя дверь резко распахнулась, и парень тут же юркнул в салон. Давненько она не встречала подобной наглости.

– Голубушка, милая, поехали скорее, Христом Богом прошу, – скомандовал молодой человек, нервно оглядываясь по сторонам.

Вита даже застыла от такого обращения. Из уст парня, который практически годился ей в сыновья, оно звучало крайне комично и нелепо. Пока она обдумывала ситуацию, пассажирская дверь снова открылась. В салон бесцеремонно запрыгнул ещё один участник событий. Парень попытался выйти, но мужчина постарше перекрыл ему пути отступления:

– Прекрати цирк, Данил! – как-то устало проговорил мужчина. – Ты переигрываешь.

Вита с интересом наблюдала за разворачивающимися в её машине событиями.

– Переигрываю?! – взвился парень. – Ну да, чего от тебя ещё ждать? Ты всегда относился ко мне, как к вздорной бабе! Только я – мужик, Сергей! Я – мужик!

– Вот и веди себя соответствующе, – пожал плечами мужчина и, обратившись к водителю, добавил. – Будьте любезны, нам в город.

Вита пожала плечами и снова завела мотор. Дополнительный заработок не помешает, а ведь она даже не рассчитывала на то, что будет возвращаться в столицу с пассажирами.

– Я не поеду к тебе, – буркнул парень, разглядывая неказистый пейзаж за окном.

– Начинается, – прокомментировал мужчина.

– А что, собственно, начинается? В чем я не прав? Ты снова засядешь за работу, а я опять останусь один.

– Поговорим дома.

– Нет. Я не хочу. Достало. Тебя только деньги волнуют, и так будет всегда.

– Они меня не волнуют, они меня успокаивают, – парировал мужчина.

– Ты все шутишь… Ну-ну! – протянул парень и снова отвернулся.

Данилу было жутко обидно. Нет, даже не так… Обидно уже не было. Потому что обида – это глупое, бабское чувство, а он все-таки был мужчиной. Пусть и немного неправильным. Данил не помнил, когда это осознал. Может быть, когда у него впервые встал на старшеклассника, которого он увидел в школьной раздевалке? Данька испугался своей реакции до чертиков. Долго отрицал, и не мог с ней смириться. Лет в пятнадцать даже начал встречаться с девчонкой. Да только она не вызывала в нем никаких эмоций. И уж тем более не вызывала желания. Он мучился, страдал и ломал себя в угоду стереотипам. Но это не работало. Данька не стал натуралом. Он просто стал несчастным. Несчастным геем, который отрицал свою сущность. Так он и жил, периодически подумывая о суициде. А потом набрался смелости и пошёл в тематический бар. Свою любовь он там, конечно же, не встретил, зато опыта поднабрался. Ничего особенного, но, по крайней мере, он не остался последним девственником на планете.

Сергея Данил встретил там же. Это был обычный пятничный вечер, когда весь офисный планктон и студенты устремляются в бары, кабаки и клубы. Что их туда гонит? Одиночество? Жажда приключений, новых знакомств? Алкоголь или доступный анонимный секс? Наверное, у каждого свои резоны. Данил же пришел по привычке. Парень сразу заметил мужчину, которого раньше здесь не встречал. Тот сидел у бара. Крутил в руках стакан с виски, рассматривая в бокале кубики льда. Мужчина был ощутимо старше тех парней, с которыми Данил имел контакты до этого. Возможно поэтому парень долго не решался к нему подойти.

– Ты что-то хотел? – Предмет мечтаний Данила резко повернулся и окинул его оценивающим взглядом.

– Да… Познакомиться, – едва выдавил из себя парень.

– Ну, давай. Познакомимся, – усмехнулся собеседник, протягивая руку для пожатия. – Сергей.

– Данил.

– Какие планы на вечер, Данил? – кривовато улыбнулся мужчина.

– Никаких, – отчего-то сиплым голосом прошептал парень.

– Тогда как насчет того, чтобы поехать ко мне?

Данил не знал, почему согласился. Подкат Сергея был слишком прямым, наглым даже. Но что-то не дало парню отказаться. Возможно, печальные глаза мужчины с опущенными вниз уголками? Или усталые складки вокруг рта? Данька так и не понял своих мотивов, но уже спустя полчаса оказался в довольно приличной квартире-студии.

– Хочешь выпить?

Парень покачал головой из стороны в сторону.

– Тогда что? Душ? Тебе нужно подготовиться?

Данил пораженно уставился на Сергея. Что… Вот так просто? Сразу в койку? Нет, конечно, в отношениях мужчин все намного проще, чем в отношениях с женщинами, но все же…

– В принципе нет. Просто дай мне минутку.

– Без проблем.

Данил юркнул за дверь ванной, включил кран. Плеснул в лицо холодную воду. Уставился на себя в зеркало. Обычный парень, каких тысячи. Ничем не примечательные серые глаза, русые волосы. Хорошая стрижка. Ничто в нем не выдаёт гея. Это вообще стереотип, что они выглядят как-то иначе. Все это фигня. В большинстве случаев ты пройдёшь мимо и даже не подумаешь, что перед тобой представитель сексуальных меньшинств. Это только в паршивых романчиках графоманов-любителей у парня непременно должны быть рыжие кудри, бездонные зеленые глаза и тело подростка-переростка. А ещё непременно какое-нибудь пафосное имя. А в жизни… в жизни все было иначе. Никаких розовых соплей. Все до боли прозаично и по большому счёту беспросветно. Многие ли мужские пары могли похвастаться долгими стабильными отношениями? Отнюдь. Так что геи в их стране были самыми обычными мужчинами с сомнительными жизненными перспективами.

– Ты там не утонул?

– Нет. Уже иду.

Их первый раз был странным. Сергей не был грубым, старался действовать аккуратно и не причинять лишней боли. Но он был настолько отстраненным! Как будто это не он вбивался в Даньку резкими размашистыми толчками, царапая спину жесткими волосами на груди. Как будто это не он ловил губами его хриплые стоны. Эта отстраненность сбивала парня с толку, и не давала в полной мере насладиться происходящим. Впрочем, Сергей не заморачивался по поводу его удовольствия. Он прикусил Данила за основание шеи, заглушая собственный стон, и кончил, погрузившись в него по самое основание. А потом скатился с парня. Стянул презерватив и завязал его на узел.

– Я в ванную. Тебе вызвать такси?

Зашибись. Приехали! Данил отвернулся к окну, в попытке скрыть свои эмоции.

– Спасибо. Я сам.

– Ну, смотри. Как знаешь.

Сергей скрылся в ванной, даже не подумав о том, что самому Данилу как бы тоже не мешало воспользоваться этой комнатой. Чертов эгоист! Он даже не попытался помочь ему кончить… Даже не прикоснулся к нему там, где все болезненно налилось. А чего он, собственно, хотел, подставившись абсолютно незнакомому мужику? О чем вообще думал?! Ну, подумаешь – не кончил. Хорошо хоть не избили, и не выкинули на обочину. Случалось и такое. Неприглядная сторона жизни ЛГБТ-сообщества.

Данил кое-как обтерся влажными салфетками, которые всегда носил с собой, натянул одежду. Сергей вышел из ванной:

– Быстро ты собрался, – прокомментировал он.

Данил не стал ничего отвечать. Просто вышел в небольшой коридорчик, наклонился, завязывая шнурки модных конверсов. Давно он не чувствовал себя так паршиво. Как шлюха, практически. Впрочем, сам виноват.

– Вот возьми, – в дверях нарисовался хозяин квартиры. Данька поднял взгляд.

– Что это? – удивился парень.

– Деньги, – пожал плечами мужчина.

– Зачем? – все еще тупил Данил.

– За услуги. Что ты, как маленький? – раздраженно буркнул недавний любовник.

Данил растерянно хлопал глазами, так и не отрывая взгляда от руки, в которой были зажаты несколько купюр. Он думал, что хуже ничего не может быть?! Да ладно! Забудьте.

– Себе оставь, придурок! – зло выпалил он, уходя.

В ту ночь Данил так и не вызвал такси. Ему нужно было остыть. Разобраться в том, что произошло. Как он докатился до такой жизни? Как получилось так, что его – Данила Егорова, приняли за шлюху?

Прогулка Данила не закончилась ничем хорошим. У него начался жесткий бронхит. Даже пришлось идти на больничный, оставив на время универ и подработку. И было так хорошо лежать под теплым одеялом, пить чай с лимоном и лопать всякие вкусности, приготовленные любимой мамой.

– Ну, ты чего грустный такой, сынок? – спрашивала она.

– Да не грустный я. Просто надоело болеть.

– Ну да… Ты кому-нибудь другому об этом расскажи. Дань… Тебя не обидели случайно? Ну… твой друг, или кто-то еще… – осторожно поинтересовалась женщина.

Ага… Кто-то еще… В принципе, у Данила не было секретов от родителей. Они знали о его ориентации, и даже с пониманием отнеслись к его каминг-ауту. Редкая удача. Обычно все происходит с точностью до наоборот. Он может рассказать с десяток историй о том, как родители отказывались от своих детей, узнав об их «неправильности». Выгоняли из дома, переставали общаться… В этом плане Данилу просто сказочно повезло. Его предки были продвинутыми, понимающими людьми. Для них сын был важнее предрассудков. Да и, чего греха таить, им было, чем гордиться. Данька всегда был для них радостью. Умный, старательный, трудолюбивый. На шее не сидел, даже несмотря на то, что их семья была очень обеспеченной. С шестнадцати лет подрабатывал на телевизионном канале отца сначала курьером, потом помощником оператора. Совсем недавно стал снимать сам… В общем, у него были замечательные предки, да… Да только, как матери рассказать о том, что случилось? Чтобы еще и она переживала? Ну, уж нет.

– Никто меня не обидел, мама. Просто осенняя хандра.

Хандрил Данька долго. Полторы недели на больничном, а потом неделю в Египте, куда его отправили родители развеивать грусть-печаль. Стоимость путевки обещали вычесть из заработной платы. Ну да ладно. Отдых ему действительно не помешал. По крайней мере, в душе немного осела муть, которую поднял Сергей. Через месяц Данил его почти возненавидел! Да только забыть не мог, как ни старался.

Сам Сергей тоже часто вспоминал забавного мальчонку. Он ему понравился. Сразу. Только Серый реально думал, что парень – шлюха. Ну, серьезно, многие ли парни возраста Данила могут похвастаться такими шмотками? Только легкие на подъем мальчики-однодневки, которых в таких барах десятки. Сидят, все глазками стреляют в надежде снять папика посолиднее. Но, похоже, что он ошибся в Дане. Иначе как объяснить тот факт, что он едва в морду ему не бросил горсть смятых купюр? И еще придурком обозвал на прощание. Сергею даже как-то стыдно стало со временем за свое скотское, по большому счету, поведение. Обидел он парня… Незаслуженно обидел.

Однажды, поддавшись порыву, Сергей заехал в тот самый бар. Мужчина не мог объяснить даже себе, зачем он это сделал. Просто хотелось снова увидеть того смешливого парня. Он просидел там весь вечер, но Данил так и не появился. Серый попытался навести справки о парне у бармена, но тот сделал вид, что не понял, о ком он спрашивает. В принципе – это нормальная практика для таких заведений. Чужакам никто не станет сдавать местный контингент.

– Оставь номер. Если кто-то похожий будет о тебе спрашивать – я передам, – предложил бармен.

Сергей отмахнулся от такого предложения. После их первой и последней встречи Данька вряд ли станет его искать. Значит, не судьба.

Мужчина поехал домой и скоротал очередной вечер за работой. Сергей был директором достаточно популярного в столице креативного агентства. В работе заключалась вся его жизнь. Сколько он себя помнил, у него было только одно стремление – выбраться из бедности и сделать карьеру. Нищее детство провинциального загибающегося городка давало о себе знать. И он целенаправленно шел к своей цели.

Что касается личного… Он был всегда один. Не складывалось. Возможно и здесь не обошлось без страхов родом из детства. Это очень тяжело – осознавать себя не таким, как все. Особенно тяжело, когда вокруг тебя сплошные адепты семок и адидаса. Быть геем в маленьком городе – это то еще удовольствие. Слово «толерантность» в его окружении было едва ли не ругательным. Так и жил, пока зубами не выгрыз себе поступление в столичный ВУЗ. Но даже в столице в то время можно было запросто огрести, если ты не такой, как все. Он научился скрываться. И до сих пор по привычке так жил. Хотя времена уже поменялись, публика стала более терпимой, и мужчине нетрадиционной ориентации в их достаточно богемной среде уже никто не удивлялся. Но он так и не совершил свой каминг-аут. Ради чего?

После встречи с Данилом прошло больше месяца, когда он снова его увидел. В совершенно необычном месте и амплуа. Сергей был занят в pr-проекте, посвященном неделе моды, а Данька работал на показе оператором. Он был совершенно очаровательный. Загорелый, с выгоревшими на солнце волосами и белозубой улыбкой, которая тут же погасла, стоило парню увидеть Сергея.