Текст книги "8 историй"

– Я ни на секунду тебя не забывал.

– И я не забывала. Это невозможно, Баха. А я ведь так старалась. Отпустить… Но без тебя ничего не выходит. Понимаешь? Без тебя я как будто сама исчезла, и не осталось ничего. Пустое место.

– Оленька моя… Оля… Уходи от него. Уходи!

И она ушла. Тогда… Два года назад. Баха дал ей возможность пожить в его квартире. А сам перебрался к родителям. На время, конечно. Пока Ольге не удастся оформить развод. А она вроде бы и решилась уже. И в ЗАГС сходила узнать, что к чему. Да только не суждено им тогда было вместе остаться. Вечер… Звонок в дверь. На пороге симпатичная девушка. Удивленная, не меньше самой Ольги:

– Здравствуйте. А Бахтияр…

– В рейсе.

– Да? Так сегодня же не его график.

– Попросили подменить, – пожала плечами Ольга, вытирая руки о подол.

– Господи… А я только на разговор настроилась…

– А разговор не подождет до завтра?

– Ох… Не хотелось бы мне затягивать…Да что поделать?

– Может быть, ему что-то передать?

– Нет. Это личное…

Девушка развернулась и ушла, а Ольга потеряла покой. Ее сковал страх. Ожидание чего-то страшного и неизбежного.

Начало конца она прочитала в глазах любимого:

– Оля… Та девушка, что приходила вчера, Лера… Она беременна. Мы встречались до тебя и…

Оля схватилась за горло, будто бы в попытке избавиться от удавки, которая все сильнее затягивалась на шее…

– Оля, я ей все объяснил, так что ты не переживай…

– Что объяснил? – прохрипела молодая женщина.

– Что между нами ничего не может быть! Да она и сама рожать не хочет. Ей двадцать лет всего…

Ольга буквально упала в кресло. Сделала пару судорожных хриплых вдохов. Как утопленник, которого все-таки спасли:

– Не смей, Баха! И ей не давай… Это смертный грех. Не бери на душу.

И все… Вот так просто, и так сложно. Ольга съехала в тот же вечер. В первый попавшийся клоповник, который можно было снять прямо сейчас. Бахтияр противился, кричал, умолял, но в глубине души понимал, что все… это конец. Так и было. Его свадьба, ее уход. Бахе казалось, что его жизнь необратимо изменилась. Только работа была спасением. Когда он находился вдали, то можно было всегда представить, что дома его ждет она… Оля.

Баха так и не смирился с тем, что ему пришлось пожертвовать любовью ради ребенка. Он смотрел на огромный живот жены и абсолютно ничего не чувствовал. Мать, с которой он всегда был близок, говорила, что это не навсегда, что скоро все изменится, и любовь возьмет свое. Но этого так и не случилось. Дочь Бахтияра погибла в родах, не оставив ему никаких шансов. Баха винил себя в гибели ребенка. И эта вина тяжелой плитой пригвоздила его к полу. Его самобичевание подпитывала жена:

– Это из-за тебя все! Ну зачем… зачем ты вынудил меня рожать? Тебе это было не нужно. А мне сломало жизнь. Я ведь полюбила дочь, в отличие от тебя, а теперь вынуждена ее хоронить.

– Прости, Лера. Прости… – Только и мог выдавить из себя мужчина.

Жизнь катилась в какую-то бездну. Только работа шла на лад, его допустили к международным рейсам в качестве второго пилота, поэтому Баха все реже бывал в родных краях. Он даже не сразу заметил, что Лера ушла. Вернулся после очередного рейса, сразу же лег спать, и только на утро увидел, что в шкафу нет вещей жены. Они развелись тихо. Без скандалов и взаимных упреков. Молча. Да и не было у них общих тем для разговоров.

Баха не мог понять, чем провинился перед небом. За что оно каждый раз его наказывает? А Оленьку за что? Она-то вообще практически святая. Так почему они вынуждены проходить все круги ада? Еще здесь… на земле? За чьи грехи им выставили счет?

Спустя несколько месяцев после похорон Баха узнал, что Ольга вернулась к мужу. Но больше всего его напугало даже не это. Она вернулась к мужу после того, как ей отказали в постриге. Оля хотела уйти из мирской жизни. Только тогда Баха понял, что все то, что их разъединяло до этого – было поправимо. Необратимый конец наступил бы, если бы Оля ушла в монастырь. А пока этого не случилось, у него была, по крайней мере, надежда.

Сама Ольга после возвращения к мужу не жила вовсе. Ее существование заключалось в молитве и работе. Если она не молилась, значит, работала. Только так, загоняя себя до полусмерти, можно было ни о чем не думать, а просто делать следующий вдох. Если бы грех самоубийства не был настолько тяжким, Оля, наверное, и не жила бы. Ей бы хватило духа прервать собственный бессмысленный полет… Хотя, чем Ад библейский может быть хуже того чистилища, в котором она жила сейчас? Разве хуже вообще может быть? Ей порой казалось, что нет. Боль постоянная, ноющая, изматывающая. Когда засыпаешь и просыпаешься с щемящей резью в душе. Когда ты настолько исстрадался, что хочется только одного – забвения. Это как будто затяжная болезнь, когда от боли ничего не помогает, и единственным желанием человека становится смерть. Когда он ждет ее, как чуда, как благословления…

На фоне душевного Армагеддона, все остальное казалось абсолютно несущественным. Например, то, что Владимир стал снова ее избивать. Ольга даже научилась находить в этом положительные стороны. Ведь боль физическая иногда перекрывала душевную боль, и это было счастьем. Короткая передышка. Обманчивое ощущение исцеления…

А потом они снова встретились. На похоронах своей первой учительницы. На руке Бахтияра не было кольца. Это первое, что отметила Ольга, когда увидела его. Рассердилась на себя. Вышла из душной квартиры. Баха догнал ее уже возле остановки.

– Оля!

– Привет, Бахтияр, – вымученно улыбнулась она.

– Привет… Как жизнь?

Господи… Вопрос – хуже не придумаешь. Как издевка, практически. Не знала бы она Баху настолько хорошо, действительно бы подумала, что издевается.

– Как видишь. Жива и здорова.

– Оля… Давай зайдем в кафе… Помянем Нину Павловну. И поговорим заодно.

Предложение было очень заманчивым. Побыть с ним хоть полчаса. Изучить заново, запомнить новым, повзрослевшим…

– Я спешу.

– Я не отниму много времени.

Он был настойчив, а Ольга так и не научилась быть сильной. Поддалась… Пошла рядом с ним вдоль по улице.

– Ты чем сейчас занимаешься? Где работаешь?

Баха знал, что после их последнего расставания Ольга уволилась с прежнего места работы.

– Занимаюсь все тем же – переводами, только фирма немного другой направленности. Пришлось подтянуть технический английский.

– А я сейчас летаю в Европу.

– Я знаю. – Шепот, как шелест. Интересно, она еще молится за него?

Он не решился спросить. Открыл дверь в кафе, пропуская спутницу вперед. Только сидя напротив нее за маленьким круглым столом, Баха заметил, насколько она изменилась. Постарела, осунулась. В густых русых волосах появились тонкие серебряные нити. А ведь ей было всего двадцать семь! Нет… Он все-таки спросит.

– Оля, ты молишься за меня?

– Да. О тебе, твоем ребенке и всей твоей семье.

– Мой ребенок умер в родах. Ты молишься за упокой?

Глаза женщины широко распахнулись и тут же наполнились слезами. Как он и думал, она ничего не знала. Откуда?

– Баха… Мне так жаль. Сколько боли… За что? – Видимо, не он один постоянно задается этим непростым вопросом.

– Я один уже почти полтора года.

– А Лера?

– Мы развелись практически сразу же. Я никогда и никого не любил, кроме тебя.

– Баха… – выдохнула Оля, испуганно пряча глаза.

– Оля… Я прошу тебя, если твои чувства хотя бы на сотую долю так же сильны, как мои… Уходи от него. Умоляю. Мы поженимся сразу же. На этот раз не будет никаких сюрпризов. У меня не было никого после развода… Оля, уходи от него… Мы же умираем друг без друга. Умираем, Оля…

Она прикрыла глаза. Официант, принесший их заказ, предоставил ей немного времени, чтобы взять под контроль бушующие эмоции. Она не могла больше так. Или к нему, или в петлю. И первое – намного меньший грех.

– Хорошо.

– Хорошо? – изумился Баха. Вот так просто? Он не ожидал. Настроился на грандиозный бой за право быть счастливым.

– Я уйду. И подам прошение на расторжение церковного брака. – Ольга встала. Решительная, как никогда. – Я позвоню тебе сразу же, как сделаю это. До встречи.

Вот так просто. Она развернулась и ушла. А Бахтияр сидел, и не мог понять, то ли это было на самом деле, то ли ему привиделось. В реальность происходящего верилось с трудом. А потом он заплакал…

Громкий гудок машины вернул Ольгу в реальность. Она стряхнула с себя воспоминания и осмотрелась по сторонам.

– Совсем немного осталось, и такая пробка! – сокрушалась симпатичная женщина-водитель. – Авария впереди.

– Лишь бы все целы были. А мы подождем.

– Да… – согласилась Вита, бросая неловкий взгляд на пассажирку.

Ольга догадывалась, что так смутило ее водителя. Идею развода Владимир воспринял в штыки. Результаты его негодования сейчас «украшали» лицо женщины, заставляя большинство людей неловко отводить взгляд. Люди вообще предпочитали делать вид, что не замечают такого… Так проще жить. Хотя Оле грех жаловаться, она сама позволяла так с собой обращаться. Но не теперь. В этот раз она зафиксировала побои. И обратилась в полицию. Только таким образом ей удалось заставить бывшего мужа не затягивать процесс развода, а сделать все быстро в отделении ЗАГСА. Прошло меньше недели между ее уходом и самим разводом. А сегодня она и вовсе подала церковное прошение! Как решилась только?! Где набралась мужества? Наверное, боль, как панацея, излечила что-то в ее мозгу! Заставила быть более сильной. Научила бороться за свое счастье.

Телефон Ольги снова зазвонил. Баха!

– Оленька, а ты скоро разведешься?

– Уже развелась, – улыбнулась Оля такому нетерпению.

– Уже?! – закричал Бахтияр. И даже таксистка вздрогнула от его ора.

– Не кричи, Баха. Я развелась вчера. А сегодня подала прошение в епархию. Я же говорила, что позвоню, когда все решу. Я решила.

На том конце провода замолчали. Видимо, и для Бахтияра такая изменившаяся Оля была в новинку. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть.

– Оля… Ты на такси?

– Да, уже подъезжаем.

– Не отпускай водителя! Мы поедем жениться! Прямо сейчас!

– Как жениться… Нужно ведь заявление подать и…

– Ничего не нужно, Оля! Ты разве не слышала, что теперь в столице действует программа «брак за час»?

– Нет. Не слышала… – растерялась Ольга.

– Сейчас можно расписаться сразу же. И получить свидетельство! У тебя документы с собой?! – вдруг забеспокоился Баха.

– Да… Я ведь в Епархии их предоставляла…

– Вот и хорошо! Оля, никуда не отпускай водителя! Я найду свои документы и выбегу вам навстречу. Ты меня слышишь?!

– Бахтияр, – вдруг улыбнулась Ольга, – тебя слышат даже на Луне.

Все еще улыбаясь, Оля повернулась к водителю и поинтересовалась:

– Девушка, вы не могли бы нас еще до ЗАГСа подкинуть? Что-то планы сегодня меняются со скоростью света…

За милое «девушка» Вита готова была подкинуть брачующихся хоть на Луну, выражаясь словами пассажирки. Давненько ее так не называли! Все больше противное «женщина». Вот, ей богу, она ненавидела это слово! Нужно было его запретить на законодательном уровне!

Когда они, наконец, подъехали к месту назначения, жених уже места себе не находил!

– Ну, наконец-то, Оленька! – Он открыл дверь, сгреб пассажирку с переднего сидения, закружил в объятьях. Вите оставалось только смотреть и завидовать такой любви. Наконец, парочка устроилась на заднем сиденье.

– Нам на улицу Леси Украинки, 1. Документ-центр, знаете?

– Знаю – знаю, – улыбнулась Вита.

Оля уткнулась в шею Бахтияра, не в силах поверить, что они действительно делают это! Едут жениться! Ей почему-то казалось, что все сорвется, у них потребуют какие-то дополнительные справки, или еще что-то… Ну, не может все пройти настолько гладко… Но нет, когда милая девушка-таксист высадила их в нужном месте, все случилось без сучка без задоринки. Немного шокировал размер государственной пошлины «за срочность», а так все прошло просто отлично. Уже через пару часов они вернулись в дом Бахи мужем и женой. Впрочем, теперь это был их общий дом. Не верилось. Совсем. Хотелось убедиться в реальности происходящего… Они потянулись друг к другу одновременно. Из-за холодности Владимир называл ее замороженной рыбой – вспомнилось некстати.

– Оленька… Что-то не так? – Черный взгляд Бахи сосредоточился на жене.

– Баха… Я… он… заставлял меня делать такие вещи… А мне не нравилось. Совсем.

Баха прикрыл глаза. Если бы мог – убил бы. За ее синяки, которые она старалась скрыть, за все то, что он заставил ее пережить…

– Со мной ты будешь делать только то, что тебе самой захочется. Договорились?

Она неловко кивнула и потянулась к губам. Мужчина ответил на поцелуй, аккуратно обнял жену, провел руками по спине, бедрам, обхватил грудь. Баха всеми силами сдерживал свой горячий темперамент, чтобы выполнить обещание, чтобы ничем не обидеть любимую, и в какой-то момент понял, что Оля расслабилась, что происходящее не вызывает в ней никаких негативных эмоций.

– Можно, я тебя раздену?

– Да…

Одежда исчезает. Перед ним она. Худенькая, красивая. С небольшой мягкой грудью, стройными ногами и абсолютно плоским животом, розовая от смущения.

– Люблю тебя, девочка моя. Всю жизнь только ты в сердце.

– И я люблю. – Едва слышный шепот.

Гладит ее осторожно. Боясь спугнуть. Сначала грудь, сосок. Внимательно следит за реакцией жены. Обхватывает снизу, всасывает вершинку. Она всхлипывает. Испугавшись своей реакции, прикрывает ладошкой рот.

– Нет, милая. Не нужно, – прошептал Баха, отводя руку от губ. – Если хорошо, не сдерживайся… Это так красиво.

Оля прикрывает глаза. Стыд не уходит. Но ей так хорошо! Бахияр продолжает ласку, сосет ее, как младенец, которого она так и не смогла родить… Ольга отсекает от себя все лишние мысли. Не дает им испортить момент долгожданного воссоединения с любимым. И не замечает, как его пальцы оказываются там… Широко распахивает глаза. Он укладывает ее на кровать, но сам не ложиться. Так и продолжает сидеть у нее в ногах, поглаживая розовые складки. Ольга опускает взгляд. Она непривычно налилась, набухла… там. И стала ужасно мокрой. Ее влага блестит на его смуглых пальцах, заставляя Олю смущенно отвести взгляд. А потом Баха накрывает ее губами, и она забывает обо всем. Тонет в неге. Испытывает свой первый в жизни оргазм. Умывается слезами, потому что ей до слез хорошо. Хочется ему вернуть ласку, тянется к большой напряженной плоти.

– Нет, Оленька. Потом. Сейчас я не выдержу…

Погружается в нее толчком. Теряется в ощущениях. Как долго он ждал… Как бесконечно долго. Он кончает практически мгновенно, и даже не может сказать, испытал ли оргазм. Факт того, что это, наконец, свершилось, доставляет гораздо большее удовольствие, чем сам процесс. Они насладятся позже… А сейчас душевное перекрывает телесное. Вообще все перекрывает… Как покрывалом окутывает их двоих. И кричать на весь мир хочется, потому что она – его!

Совместная жизнь захватывает. Оля хорошеет. Оттаивает. Расслабляется. Идет в салон красоты, приводит в порядок волосы, закрашивает седину. Ей не хочется, чтобы Баха каждый раз вспоминал их нелегкое прошлое, гладя ее по волосам… Даже не расстраивается, когда снова приходят месячные. Только немного жаль, что на эти дни останется без ласки мужа. Она уже так к ней привыкла… Как только раньше жила? Вообще это правда, что к хорошему привыкаешь быстро. Например, к завтраку, который каждый раз встречает ее в кухне. Баха даже учел, что в среду и пятницу она постится, и в эти дни готовил для нее разрешенные блюда. Печеные яблоки. Или тыкву, или овощной салат. Она не ела много на завтрак. Рецептами сына снабжала счастливая мать. Вот кто действительно обрадовался их браку! Шикарная свекровь досталась Ольге. Понимающая. В отличие от Айгуль, родители Ольги Баху так и не приняли. Но она была к этому готова, поэтому их решение никак на Олю не повлияло. Они пересекались в церкви время от времени, разговаривали… Но на этом все и заканчивалось.

– О чем задумалась, милая? – прошептал муж, оплетая ее тело руками.

– Сегодня я получила ответ на свое прошение. Я свободна, Бахтияр. Теперь уже окончательно свободна.

Он выдохнул украдкой. Иногда мужчинам тоже нужно выдохнуть… Он так боялся, что прошение Ольги не удовлетворят! Зная ее настолько хорошо, Баха не мог не понимать, что в таком случае она не сможет быть абсолютно счастливой. И как же было хорошо, что ее прошение все-таки удовлетворили!

– Вот и хорошо, Оленька. Вот и хорошо.

– Да, – прошептала любимая, потираясь носом о его шею.

Баха не сдержался, набросился на сладкие губы. Хоть Ольга и была несколько скованной в постели, ни с кем больше он не испытывал большего удовольствия. Ни одна женщина не давала ему и сотой доли того, что давала жена. Ему даже нравилась ее девичья скромность. Поэтому Баха даже удивился, когда жена щелкнула пряжкой ремня и стащила с него штаны.

– Оль… Что, уже закончились? – недоуменно спросил Баха.

– Нет… Я по-другому хочу. Можно? Не хочу плохое помнить…

Бахтияр прикрыл глаза, потому что в голове опять возник план убийства скота, который долгие годы топтал Олю.

– Можно, Оля. Если ты хочешь.

Она хотела! Ведь это был Баха. Ее муж. Ее любимый. Не может быть греха в любви, чтобы ей ни говорили! Как бы ни убеждали в обратном…

Опустилась на колени, извлекла набухший член. Коснулась губами влажной головки. Лизнула. Он застонал, погружая руки в ее шикарные волосы, боясь пошевелиться. Оля осмелела, сделала несколько пробных движений головой, нашла нужный ритм.

– Оля… Оленька… Сильнее, девочка.

Она поняла. Уже через несколько минут он взорвался в собственный кулак, едва успев выскользнуть изо рта. Почему-то даже мысли не возникло кончить в него. Это было кощунством.

– Люблю тебя, Оленька. Иди ко мне.

Так и жили, купаясь в любви и счастье. Строили планы на будущее, обсуждали отпуск, в который Баха обещал свозить Олю в Грецию. А еще гуляли по весеннему Киеву, вдыхая непередаваемый аромат цветущих каштанов.

– Что-то в этом году они слишком распахлись, – заметила Оля, забавно морща нос. Она была очень хорошенькой и юной в модных джинсах и тонкой ветровке. Девчонка совсем…

– Да, вроде, как обычно, – пожал плечами Баха, и тут же притянул жену к себе.

– Ну, раз ты так говоришь, то поверю, – улыбнулась Оля, с интересом разглядывая машину «кофе на колесах».

– Тебе макиато, как всегда?

– Не-а… – скривилась женщина. – Оно так воняет…

– Кофе воняет? – неподдельно изумился Бахтияр.

– Не… Молоко.

– Я ничего не чувствую, Оль. Ты не беременная, часом?

Оля остановилась резко. Маленький рюкзачок выпал из рук. Она как-то совсем перестала следить за своим циклом. Счастливая жизнь не оставляла на это времени… Баха поднял упавшую вещицу, поймал взгляд жены.

– Так… Пойдем-ка.

– К-куда? – Оля уже давно не заикалась, но сейчас все опять вернулось…

– Здесь в двух кварталах есть клиника. Проверимся.

Оля семенила вслед за мужем. Надежда. Вот, что удерживало ее на ногах. Если бы не это, и не крепкая рука мужа, она бы просто упала.

– Здравствуйте. Нам срочно нужно удостовериться, что моя жена беременная, – оповестил Баха всю регистратуру. Девочки-администраторы переглянулись и одновременно растянули губы в улыбке.

– Минуточку. Мы сейчас все быстро оформим. Присаживайтесь.

Карточку оформлял Бахтияр. Оля впала в ступор. Она даже дату своего рождения не могла вспомнить! В кабинет врача муж буквально втащил ее на себе. Ноги отказывались подчиняться.

– Ну же, милая… У нас так ничего не получится. Вам следует немного расслабиться.

Да уж, не мешало бы. Ольга так дрожала, что даже гинекологическое кресло ходило ходуном. Баха сжал руку жены, делясь с ней своей силой.

– Ну, что ж… Беременность у вас наступила, совершенно однозначно. Сейчас посмотрим на УЗИ и узнаем детали, – улыбнулась доктор.

Легче сказать, чем сделать. После слов врача Олю накрыло по новой. С ней случилась настоящая истерика. У нее совершенно не получалось взять себя в руки. Она плакала в руках мужа и бесконечно повторяла:

– Спасибо… Спасибо вам большое, доктор…

За что она благодарила женщину, понять никто не мог. Разве что за хорошие новости, которые только подтвердились после проведенного УЗИ. Оля была действительно беременна!

История пятая. Савва и Малика

Новый вызов, и снова больница. Уже второй раз за день. А там – фиг припаркуешься, да и вообще… Пассажиров приходится немного подождать. Вита успевает обновить помаду на губах и пройтись щеточкой по густым бровям. Наконец из-за ворот выходит красивая пара. Маленькая ладная женщина с явно азиатскими корнями и солидный мужчина-блондин. Он заботливо открывает дверь для своей спутницы, и только после этого усаживается сам.

– Нам на Шолуденко, будьте любезны. – Голос мужчины хриплый и очень уставший. Он откидывает голову на подголовник, прикрывает глаза. – Малика, пристегнись.

– Не бережешь ты себя, Савва, – тихонько замечает восточная красавица, безропотно пристегиваясь. А потом проводит ласково рукой по мужской щеке с белесой частой щетиной. Мужчина перехватывает ее ладошку с обручальным кольцом на пальце, целует запястье, парируя:

– А ты, стало быть, бережешь? Кто мой главный помощник, ммм?

– Я всего лишь медсестра, – улыбается Малика. – Впрочем, ты прав. Мы не бережем себя оба.

– Всего лишь медсестра, – передразнил жену Савва. – Да я бы в жизни без тебя не справился, и что только делать буду, когда в декрет уйдешь?

Малика меняется в лице, прижимает ладонь ко рту. По всей видимости, мужчина очень настроен на свою жену эмоционально, потому что даже с закрытыми глазами улавливает перемены, происшедшие с ней. Поворачивает медленно голову, приоткрывает один глаз:

– Ну, ты чего?

А она смотрела на него и молчала, не в силах поверить, что он действительно заговорил о детях. Малика и не надеялась уже, что это когда-нибудь случится. Ей было тридцать шесть… Ему сорок два. Они были женаты два года, она любила его всем сердцем, но не смела мечтать, что Савва захочет детей. Он был тем, кого в современном мире называли чайлдфри. По крайней мере, сама Малика и все их окружение считали именно так. Да и образ жизни, который они вели, меньше всего располагал к детям, но…

– Савва… Ты…. Ты что, ты, правда, хочешь ребенка?

Вита замерла вместе с пассажиркой. Напряженность момента передалась и ей. Савва властным жестом провел по щеке жены, прижал пальцем красивые губы. Его взгляд стал тяжелым и очень горячим:

– Хочу. Очень.

Малика прикрыла веки. В глазах щипало. Когда они поженились, женщина и подумать не могла, что все будет так. Она даже мечтать о детях не смела. Все началось два года назад, когда заведующий отделением, в котором она работала медсестрой, вызвал ее на ковер:

– Добрый день. Вызывали, Савелий Игнатьевич?

– Вызывал, – кивнул мужчина, устраиваясь поудобнее в кресле. – Присаживайтесь, Малика.

– Что-то случилось? – негромко поинтересовалась женщина, разглаживая складки безупречно белого халата.

– Ко мне попало Ваше заявление на увольнение.

Малика опустила глаза.

– Вы не могли бы это как-то прокомментировать?

– Прокомментировать? Зачем?

– Затем, что я лишаюсь опытнейшего члена своей команды. А вы даже не удосужились поставить меня в известность заблаговременно.

– Извините. – И снова глаза в пол. – У меня заканчивается срок действия вида на жительство. Поэтому увольнение неминуемо. Мне пора возвращаться домой.

Малика говорила правду. Она сознательно не стала продлевать срок действия своих документов. Не могла больше выносить сплетни коллег, их осуждающие взгляды… И без того полтора года терпела.

– Как уезжаете? Зачем? – немного растерянно переспросил Савелий Игнатьевич.

– Говорю же – заканчивается срок действия документов. Я иностранный гражданин, – зачем-то пояснила Малика.

Заведующий встал из-за стола. Отошел к окну. Если бы женщина его не знала, то подумала бы, что он всерьез занервничал. Да только не могло такого быть. Рослов был невозмутимым и властным. Именно эти качества заставляли Малику млеть от одного его вида, когда она только пришла к нему на работу пять лет назад.

– Так почему ты не продлила документы? – немного резко спросил он, вытаскивая сигарету из пачки. Малика удивленно уставилась на начальника. Во-первых, он впервые перешел на «ты», а во-вторых, решил закурить в кабинете. Это было нарушением всех неписаных правил.

– Не посчитала нужным. Я не могу больше работать в этом коллективе.

– Почему? – уточнил Рослов, выдыхая дым в приоткрытую форточку.

Малика снова опустила взгляд. Он, что же, хочет, чтобы она озвучила очевидные вещи?

– Вы не можете не знать, что творится в коллективе. Значит, в курсе, как ко мне относятся.

– После той истории с изнасилованием?

Женщина сжалась. Ее взгляд будто бы прирос к полу. К горлу подкатила тошнота. Насилие – это самое худшее, что может случиться с человеком, но Малику подкосило нечто другое. Ее насильник оказался сыном очень влиятельных родителей. Женщина и сама не поняла, как им удалось все провернуть, но уже через несколько дней она из жертвы превратилась в обвиняемую. Адвокаты этих людей смогли получить доказательства посещения ею довольно специфического тематического клуба. Малику обвинили в том, что она, потакая своим извращенным сексуальным фантазиям, сама спровоцировала несчастного парня, совратила его и теперь пытается очернить, вымогая крупную сумму денег. Она пыталась что-то доказать, бродила по властным кабинетам, но так и не добилась справедливости. Ей порекомендовали забрать заявление, что она и сделала под беспрецедентным давлением сильных мира сего. А потом сразу же столкнулась с еще одной бедой: подробности дела стали известны на работе.

– Да. Из-за нее.

Савелий Игнатьевич задумался, дымя сигаретой. Потом резко ее затушил и повернулся к посетительнице:

– Я заткну им рты. Так что, продлевай документы, и думать забудь об увольнении.

Малика пораженно уставилась на начальника. Нет, она не сомневалась, что это в его власти, просто не ожидала таких слов. Совсем. Да и поздно уже…

– Спасибо большое, Савелий Игнатьевич, но уже ничего не изменить. Я пропустила сроки, отведенные на повторное обращение.

Женщина улыбнулась с легким сожалением. Все-таки ей нелегко было прощаться с этим периодом жизни. Прощаться с ним… Пусть она и не имела шансов, но любоваться заведующим и мечтать… ей никто не мешал.

– Сиди тут, и никуда не выходи, – приказал Рослов и вышел из кабинета. Малика проводила начальника изумленным взглядом, но послушно осталась. Его не было долго. Минут тридцать, а может и больше. И первый же вопрос, который он задал, когда вошел, поверг женщину в шок:

– У тебя есть мужчина?

– Простите… – недоуменно хлопала глазами Малика.

– Мужик у тебя есть? Или ты одна?

– Одна… – Женщина сглотнула, все еще не понимая, с чего бы вдруг ему задавать ей такие странные вопросы.

– Тогда завтра идем в ЗАГС.

– З-зачем?

– Брак с гражданином позволит тебе решить все вопросы с документами.

– Какой брак?

– Малика! Соберись! Мы поженимся. Ты давно мне нравишься, и я совершенно не хочу, чтобы ты уезжала. Так что, выход у нас один. Так как? Ты согласна?

Наверное, если бы это был не Савелий, Малика никогда бы не согласилась. Но это был ОН, что в корне меняло все. Ради него она готова была пойти на авантюру. Ради него она готова была рискнуть.

Они действительно поженились на следующий же день, благо, сейчас это было возможно. А потом весь день в срочном порядке решали ее проблемы с документами. И только в машине, по дороге домой, Малика действительно осознала, что же наделала! Она действительно вышла замуж за Рослова!

– Приехали, Малика.

Женщина осмотрелась. Новый спальный район. Яркие современные дома. Не сравнить со старой, загаженной хрущевкой, в которой она снимала однушку. Рослов схватил ее чемоданы, напрочь отказавшись от помощи, и побрел к среднему подъезду. Женщину охватило волнение. Они молча поднялись на седьмой этаж и очутились в достаточно просторной светлой квартире.

– Мебели практически нет, так что у тебя будет возможность сделать все на свой вкус, – небрежно заметил Савелий, разуваясь. – Осмотрись и проходи в спальню.

– А вещи?

– Потом разберешь. У нас, как никак, праздник.

Малика быстро прошлась по комнатам, заглянула в ванную и вернулась к мужу. Он тут же подошел к ней. Взял за руку. Напряжение возрастало. Ее пальцы в широкой ладони мужчины подрагивали. Удушающая волна подступала к горлу:

– Не бойся, – прошептал Савелий, проводя свободной рукой по бедру. – Все будет хорошо.

Малика сглотнула. Отступать ей было некуда. Об этом красноречиво напоминало свидетельство о браке, лежащее тут же, на тумбочке.

– Хочешь вина?

Да, хочет! Ей нужно немного расслабиться… Неуверенный кивок.

– Ты готовилась порадовать мужа? – пристальный взгляд, в то время как сильные пальцы откупоривают бутылку.

– В каком смысле? – прошептала Малика, вытирая вспотевшие ладони о себя.

– Ну, не знаю… Возможно, ты надела сексуальное белье?

Женщина резко вскидывает взгляд и тут же отводит. Он её муж. Да. Но ведь она привыкла воспринимать его исключительно, как начальника! Сексуальные фантазии, которые в ней изначально будили его хриплый голос и твердый взгляд давно остались в прошлом. Как и все другие мечты.

– Да.

– Молодец. Я хочу это увидеть. Сними платье.

Она мокреет от одной только команды. Стягивает с себя белый шёлк, отбрасывает в сторону. Остаётся в симпатичном лифчике и таких же трусиках. Взгляд мужчины обжигает. Малика опускает глаза.

– Смотри на меня.

Она подчиняется приказу. Безропотно, едва дыша. Догадывается ли он, что делает с нею своею властностью? Да. Наверняка. Только глухой ещё не слышал о том, почему закрыли дело о её изнасиловании.

– Ты любишь подчиняться?

Судорожный вдох и короткое: “да”.

– Ты любишь боль?

– Нет! – Вскрик, и снова неловкий шёпот: – Только если немного…

– Игрушки?

– Да… – Вообще на грани слышимости.

Ей ужасно неловко и стыдно. Обычно такие вопросы проясняются до свадьбы. Обычно пары уже имеют опыт интимных отношений, а она не знала, чего ждать! Он просто сказал, что она ему давно нравится, что он хочет полноценную семью. С обязательным сексом, который удовлетворит их обоих. Но Малика не догадывалась, что он может быть таким! Мечтала? Да! Когда-то давно, только придя на работу в его отделение. Но не была готова столкнуться с этим в реальности. Подразумевал ли он, что сможет удовлетворить ВСЕ её желания?

– У тебя кто-нибудь был после того случая?

– Нет…

– Как ты удовлетворяла себя?

Малика отчаянно покраснела:

– Никак.

– Почему? Что тебя останавливало? Ты винила себя в том, что случилось?

Малика отвела взгляд. Слишком проницательным, слишком опытным он был.

– Ты боишься меня?

– Нет…

– Хочешь?

– Да… – Невыносимо стыдно. Она снова закрывает глаза, в который раз проклиная свою извращённую сексуальность.

– В том клубе, который ты посещала… У тебя был дом? Это ведь так называется?