Текст книги "Как сильно ты этого хочешь? Психология превосходства разума над телом"

Тот факт, что для достижения лучших результатов в любом соревновании, занимающем больше чем полминуты, необходимо регулировать темп, приводит нас к некоторым интересным предположениям. Спринтер на финише любого своего забега, заезда или заплыва знает, что отработал с максимальным усилием (мы сейчас не учитываем технические ошибки). Более длинные дистанции – дело другое. Поскольку практически на каждом этапе таких соревнований спортсмену необходимо что-то придержать про запас, он после финиша не бывает уверен, мог ли он преодолеть дистанцию быстрее – хотя бы на одну-две секунды, если на каком-то этапе экономил бы силы меньше.

У многих автомобилей есть указатель «пробега до заправки» – количество километров, которые он проедет на имеющемся в баке топливе. Это количество не подлежит изменениям. Если пробег до заправки составляет 46 километров, вам лучше поискать заправку в пределах 46 километров. Механизм упреждающей регуляции, используемый атлетами для контроля за своим темпом, работает по-другому. Здесь речь идет не о количестве, а о чувстве, и, как всякое чувство, оно может меняться. Один из самых важных и полезных адаптационных навыков в спорте на выносливость – способность интерпретировать восприятие, влияющее на решение о выборе темпа в пользу улучшения результата. Как атлет на выносливость, вы желаете выступать все лучше и лучше, интерпретируя это восприятие таким образом, что ваш внутренний регулирующий механизм будет работать все точнее и точнее, как указатель пробега до заправки автомобиля. Вам хотелось бы со всей возможной точностью определить самый высокий темп, который вы можете поддерживать до финиша без выхода за границы допустимого восприятия усилий.

В процессе настройки упреждающей регуляции очень полезно заранее определить цели для определенных моментов соревнований, чтобы потом их достигать. Такая практика позволяет атлетам интерпретировать свое восприятие усилий с большей пользой для достижения высоких результатов, преобразуя свой соревновательный опыт для перехода от максимально возможной скорости к скорости еще более высокой. Подтверждение правильности такого подхода нам дает исследование 1997 года, проведенное в израильском Университете Бен-Гуриона и опубликованное в Journal of Sports Science. Участниками эксперимента стали учащиеся старших классов школы. После теста на мышечную выносливость они тренировались в течение восьми недель, чтобы увеличить свое время выполнения упражнения до отказа. Некоторым из студентов была поставлена неколичественная цель «выложиться по полной». Другим дали количественные цели улучшить свои результаты на определенный процент. Хотя все студенты тренировались по одинаковой программе, те участники, для кого были поставлены количественные цели, показали определенно лучшие результаты в тесте на выносливость, повторенном через восемь недель тренировок.

В более свежем исследовании команда ученых под руководством Эрика Аллена из Калифорнийского университета обнаружила, что в марафоне результаты участников имеют тенденцию группироваться вокруг круглых значений (таких как 4:00 или 4:30), которые бегуны, как правило, ставят своими целями. Эта закономерность могла остаться малозначительной, если бы Аллен с коллегами также не заметили, что те атлеты, которые пересекают финишную черту ближе всего к такому круглому времени, реже остальных замедляются на последних милях марафона. Это доказывает, что стремление показать круглые цифры улучшает результаты. Независимо от того, как именно тренировался атлет, тренировка повлияет на результат в большей степени, если ее явная цель – именно уменьшение времени прохождения дистанции.

Возможность следить за временем прохождения отрезков дистанции снижает опасения превысить предел и таким образом помогает выбрать наиболее эффективный темп. В то время как для атлета, финишировавшего на определенной дистанции, может оказаться невозможным узнать, способен ли он напрячься еще сильнее, другому атлету, прошедшему определенную дистанцию за определенное время, будет относительно легко поставить цель пройти ту же дистанцию в следующий раз на одну-две секунды быстрее.

Согласно психобиологической модели выносливости Сэмюэля Маркоры, на количество усилий, потраченных спортсменом на гонку, влияет восприятие достижимости цели. Эту концепцию Сэмюэль позаимствовал из теории интенсивности мотивации Джека Брема. Если во время соревнований цель кажется недостижимой ни при каких условиях, атлет, скорее всего, не станет выкладываться. Если же цель кажется достижимой, хотя и требует дополнительных усилий, он, скорее всего, будет стараться усерднее, если еще не вышел за пределы лимита. Но, отслеживая свое продвижение и ставя перед собой цель улучшить результаты на определенных дистанциях, атлет может воспользоваться этим феноменом, чтобы выложиться полнее, чем смог бы в ином случае. Цель улучшить ваше время на определенной дистанции всего на какую-то долю секунды практически всегда кажется достижимой. А если эта цель достижима, то, значит, даже ничтожное повышение уровня восприятия усилий, необходимое для результата, покажется менее страшным, нежели в том случае, когда атлет руководствуется исключительно чувствами. Его результат улучшает не сама цель сократить время, а тот эффект, который эта цель производит на его интерпретацию восприятия усилий.

Определение цели в форме улучшения времени на небольшую величину по сравнению с ранее показанным результатом можно уподобить следующему: представьте, что сбоку от дорожки с углями вы поставили флажок, отмечающий дистанцию, которую вы способны пройти. Этот флажок как бы говорит вам: «Это возможно, и ты это знаешь. Так почему для тебя невозможно в следующий раз сделать всего один лишний шаг?»

Пример использования в реальной жизни приема постановки цели в виде улучшения результата для перенастройки восприятия усилий, ведущего к улучшению результатов, – карьера бегуньи из Южной Африки Эланы Мейерс в полумарафоне. В 1980 году в 13 лет Мейерс впервые стартовала на дистанции 13,1 мили (21,1 километра), выиграв приз Foot of Africa с невероятным для ее возраста результатом 1:27.10. Девять лет спустя она дебютировала как профи на этой дистанции, пробежав ее за 1:09.26 в Дурбане. В 1991 году в Лондоне она побила мировой рекорд в полумарафоне, показав время 1:07.59. С 1997 по 1999 год Мейерс еще три раза побила свой же рекорд, пробежав дистанцию за 1:07.36, 1:07.29 и, наконец, за 1:06.44 в Токио в 32 года.

Очевидно, что эта впечатляющая череда побед стала результатом постоянного ее развития как атлета. Но немалую роль также сыграло и упорство в достижении цели: улучшить время преодоления дистанции. Любопытно будет отметить, что разница между предыдущим и следующим рекордами становилась все меньше по мере развития ее карьеры. Невероятные скачки от 1:27 до 1:09 и от 1:09 до 1:07, несомненно, были основаны на успехах в физической подготовке. Скорее, Мейерс даже не думала о своем первом полумарафоне, когда впервые выступила как профессионал, – настолько она была сильнее в тот день. А вот два последних мировых рекорда были поставлены на знакомых трассах, где она уже показывала высокие результаты, и каждый раз она невольно старалась бежать быстрее, чем когда-либо прежде. Вряд ли ее физическая форма стала намного лучше в 1999 году на полумарафоне в Токио, где она показала 1:06.44, чем была год назад в Киото, где она пробежала за 1:07.29. И все же у Мейерс было решающее преимущество: она уже показала 1:07.29 раньше.

Но постойте: если Мейерс была точно в такой же форме (не говоря о том, что еще и на год моложе), когда пробежала за большее время, нельзя ли сказать, что расстановка временных целей задержала ее в 1998 году на полумарафоне в Киото, хотя она же вывела ее на преодоление мирового рекорда 1:07.36, установленного ею на этой же трассе в 1997 году? Это служит доказательством того, что нацеленность спортсмена показать определенное время – палка о двух концах. Один и тот же временной показатель, улучшающий результат, если стремиться к нему как к цели, делает результат хуже, когда ставится в виде лимита.

Вероятность превращения временного стандарта в лимит для улучшения результата лучше всего видна на элитном уровне спорта на выносливость. Можно описать множество поучительных случаев, когда прорыв в результатах одного атлета запускал революционное улучшение результатов у многих, тем самым доказывая, что устаревшие стандарты мешали развитию. Например, между 1994 и 2008 годом женский мировой рекорд на «железной» дистанции триатлона держался на уровне 8:50.53. На протяжении целых 14 лет только семи спортсменкам удалось пройти эту дистанцию менее чем за девять часов. И лишь после того, как Ивонн ван Влеркен[32]32
  Ивонн ван Влеркен (р. 1978) – нидерландская спортсменка, триатлет и дуатлет, дважды победительница Quelle Challenge Roth, в 2008 году поставила мировой рекорд на Ironman.


[Закрыть] наконец показала на Ironman время 8:45.48 в июле 2008 года, плотину прорвало. В следующие месяцы барьер в девять часов удалось преодолеть сразу шести женщинам. Рекорд самой ван Влеркен продержался всего год, как и последовавший за ним. К концу сезона 2011 года мировой рекорд в Ironman для женщин поднялся до 8:18.13, а результат 8:50 и меньше стал считаться самым обычным. Неужели пришло новое поколение женщин-триатлетов, гораздо более талантливых, чем их предшественницы? Вовсе нет. Просто этих спортсменок не сдерживало устаревшее убеждение, что результат 8:50.53 – непреодолимый предел человеческих возможностей.

После наших рассуждений о двустороннем характере воздействия целевого времени на результаты в спорте на выносливость так и хочется задать вопрос: как правильно определить цель в виде улучшения времени, чтобы оптимальным образом повлиять на результаты? Эта цель должна выглядеть достижимой, но едва-едва. (И действительно, в эксперименте в Университете Бен-Гуриона, о котором я упоминал выше, студенты с «трудной/реалистичной» целью показали лучшие результаты, чем те, кому попалась «легкая» и «невозможная/недостижимая» цель.) Эта идеальная цель должна быть, с одной стороны, чрезвычайно точно определена так, чтобы вывести атлета за пределы прежнего лимита, но, с другой, достаточно размыта, чтобы результат не оказался под неким воображаемым колпаком.

Ситуация, сложившаяся у Грега Лемонда на старте 21-го этапа «Тур де Франс», превосходно отвечала этим условиям. Ему было необходимо обогнать Лорана Финьона на дистанции 24,5 километра как минимум на 50 секунд. Вот только Финьон стартовал после него, и у Грега не было возможности начать гонку с задачей в виде определенного времени, например 27.30, ранее в тот же день показанного Тьерри Мари и ставшего лучшим на момент старта Грега. Нет, Грегу приходилось довольствоваться установкой, что ему нужно проехать на 50 секунд быстрее, чем проедет Финьон – лучший в мире спортсмен в гонках с раздельным стартом.

Перед гонкой Грег сказал репортерам, что уверен: стоящая перед ним в этот день цель выходит далеко за пределы его возможностей. Он не был уверен, что сможет достичь ее, даже если выложится больше, чем выкладывался когда-либо раньше, в день, когда он готов лучше, чем когда-либо раньше. Но он не был уверен и в том, что не сможет. Трудно даже вообразить, как сформулировать цель, которая подвигла бы Грега Лемонда показать лучший результат в самой важной гонке его жизни.

После обеда Грег вышел из отеля и направился в Версальский дворец – архитектурный колосс, сравнимый по красоте с Ватиканом. Перед ним была устроена стартовая платформа под белым полотняным навесом, казавшаяся особенно эфемерной по сравнению с дворцом. Там собралась огромная толпа, жаждавшая увидеть поединок двух атлетов, занимавших первые места в генеральной классификации. Позади стартовой линии имелась небольшая разминочная площадка. В ее тесных границах выписывали круги несколько гонщиков. Грег присоединился к ним и тут же, заметив Финьона, поспешно отвел взгляд. Несмотря на это, Финьону показалось, что Грег удивительно спокоен. На самом деле тот был в ужасе, у него все сжималось внутри от одной мысли о том, каким страданиям он собирается подвергнуть себя по собственной воле.

В 4:12 Педро Дельгадо, отстававший от Грега на 1.38 в генеральной классификации, съехал со стартовой рампы и понесся, разгоняясь все быстрее, по Авеню де Пари. Настала очередь Грега занять место на платформе. Телекамеры показали крупным планом, как седовласый, в темных очках распорядитель гонок положил руку на ярко-красный Botteсchia – разделочный велосипед Грега. Динамики разнесли вокруг обратный отсчет: «Пять… четыре… три… два… один… Пошел!»

Грег привстал на педалях и начал резкий разгон, его ноги вращались все быстрее, как колеса ускоряющегося локомотива. Доведя скорость вращения до 100 оборотов в минуту, он плюхнулся в седло и оперся руками на аэродинамический руль. Перед ним по перекрытому из-за гонок бульвару двигались два полицейских на мотоциклах, а цепочка автомобилей, в том числе белый Peugeot с менеджером команды ADR Хосе де Ковэром, следовала сзади.

План Грега был прост: ехать хотя бы немного быстрее, чем он когда-либо ездил, придерживая в запасе чуть меньше сил, чем он отваживался тратить в таких же ситуациях. Грег опустил голову и смотрел вниз, как будто ему было все равно, куда он едет, и, лишь на секунду поднимая глаза, проверял правильность своей траектории. Было заметно, как мышцы на его мощных бедрах напрягаются при каждом движении.

Он успел проехать уже больше полутора километров по направлению к парижскому пригороду Вирофле, когда следом за ним стартовал Финьон. В круглых старомодных очках и со светлым хвостом, он больше походил на преподавателя школьного драмкружка, чем на профессионального велогонщика, когда вихрем вылетел из стартовой зоны. Незадолго до старта Финьона видели с таким же рулем, как у Грега, но в итоге он все же решил от него отказаться. Его велосипед выгодно отличался тем, что имел два аэродинамических дисковых колеса, тогда как Грег, опасаясь сильного бокового ветра, которого на самом деле в этот день не будет, ехал только с одним дисковым колесом – сзади, и с обычным колесом со спицами спереди.

Миновав три километра дистанции, Грег внезапно вильнул, и на какую-то долю секунды его велосипед опасно закачался из стороны в сторону. Он поднял взгляд и обнаружил, что незаметно влетел в длинный S-образный поворот. Вихляющий руль – совсем не то, чему мог бы обрадоваться гонщик, у которого руки опираются на аэродинамический руль. В этом положении даже легчайшие колебания на огромной скорости приводят к резкому вилянию переднего колеса. Но Грег недаром считался одним из лучших велогонщиков в мире и к тому же одним из самых отчаянных. Он неоднократно показывал класс, съезжая по лестнице с руками, заложенными за спину, как при прыжке с трамплина. В мгновение ока он выровнял велосипед и превратил близкое падение в эффективную корректировку курса. Эта неслучившаяся катастрофа была тут же забыта, стоило Грегу снова опустить голову и со всей силы налечь на большую звездочку с 55 зубцами – занятие, для большинства велогонщиков равное упражнениям со штангой.

Финьон, ехавший позади него, был полон сил и уверенности. Он миновал Вирофле и въехал в Шавиль мимо поредевших толп болельщиков. Когда он проехал пять километров, менеджер его команды, Сирил Гимар, выкрикнул из ехавшей позади машины:

– Шесть секунд! Вы потеряли шесть секунд!

Он уже проиграл Лемонду шесть секунд! Финьон оглянулся и вперил в Жумара недоверчивый взгляд. Грег пока не выигрывал на каждом километре по две секунды, необходимые для победы над французом, но судя по тому, каким стремительным казался Финьон сам себе, он не мог поверить, что американец едет еще быстрее.

Впереди по трассе Грег получил то же известие от Хосе де Ковэра. Перед гонкой он попросил не сообщать ему эту информацию и резко напомнил сейчас об этом своему менеджеру. На всем остатке пути его мысли должны оставаться сосредоточенными исключительно на увеличении отрыва от его преследователя, и значение имело единственное число: 50 секунд.

Миновав Севр на западном берегу Сены, Грег въехал на эстакаду. Чтобы не терять скорости на подъеме, он ухватился за концы руля и привстал на педалях. Если бы полицейский на мотоцикле, следовавший вплотную к нему, в этот момент посмотрел на спидометр, то увидел бы, что стрелка застыла на 54 километрах в час.

Минутами позже Грег миновал Пон-де-Севр, мост через Сену. На его дальнем конце предстоял крутой поворот направо, на набережную Жорж-Горс. Он вписался в поворот с такой отчаянной точностью, что едва не сшиб плечом болельщика, стоявшего у внутренней кромки трассы.

На отметке 11,5 километра Грег прошел точку официального замера времени. Его результат 12.08 оказался на 20 секунд лучше, чем у ближайшего преследователя. Финьон прошел ту же точку на две минуты и 21 секунду позднее, проиграв Грегу со старта уже 21 секунду. Если бы Финьон продолжал проигрывать время в том же темпе, его результат на финише оказался бы на 45 секунд хуже, чем у Грега, и он был выиграл «Тур де Франс» с преимуществом пять секунд.

Набережная была ровной и прямой, как дрэг-стрип у автомобилистов. Грег в полной мере воспользовался этим преимуществом, увеличив частоту педалирования, что еще больше увеличило его скорость. Водителям в машинах сопровождения, у которых была механическая коробка передач, пришлось перейти на четвертую скорость.

Грег проехал почти 14 километров, когда впереди замаячила Эйфелева башня. Разрыв с Финьоном вырос до 24 секунд. Грег все еще не отыгрывал у соперника время достаточно быстро, но при всем напряжении он пока чувствовал себя полным сил, тогда как у Финьона плечи слегка поникли: это был едва заметный признак подступающей усталости. Особенно явно разница между относительной скоростью двух соперников была видна тем болельщикам, кто смотрел гонку дома по телевизору. Каждые 10 или 15 секунд режиссер переключал камеру с Финьона на Грега, и каждый раз казалось, что окружающий пейзаж проносится мимо Грега гораздо быстрее, чем мимо его соперника.

Последний отрезок трассы проходил по аллеям Тюильри – знаменитого парижского парка – и выводил гонщиков на Елисейские Поля, все ближе к финишной прямой. Десятки тысяч болельщиков, выстроившихся вдоль улиц, воспрянули духом при виде Грега. (Его французские корни, прекрасная французская речь и знаменитое американское обаяние завоевали ему немало поклонников среди хозяев «Тура».) Он пронесся мимо отметки «четыре километра до финиша». Сейчас он выигрывал 35 секунд. На последних 6,5 километра Грег отвоевывал у Финьона ровно по две секунды за километр, и на Елисейских Полях ему предстояло почти вдвое увеличить скорость отрыва, чтобы выиграть «Тур».

Перед Грегом открылся замечательный последний шанс достичь нужного отрыва: три километра обманчиво плоской трассы, незаметно поднимавшейся от площади Конкорд к Триумфальной арке. По стандартам «Тура» это даже и не могло считаться настоящим подъемом, но для измотанного велогонщика – каким с устрашающей скоростью становился Финьон – он был равен перевалу в Пиренеях. Грег изо всех сил атаковал этот подъем, твердя про себя, что ставка в игре – вся его карьера. Приближаясь к верхней точке, Грег так раскачивался всем телом, словно работал нефтяной насос. Были отброшены все мысли о том, чтобы выглядеть красиво. Сейчас требовалась скорость любой ценой.

Под Триумфальной аркой Грег заложил виртуозный поворот направо и вылетел на финишную прямую. Спускаясь по той же обманчиво ровной трассе, он только ускорился, достигнув скорости 64 километра в час, приблизившись к порогу разрешенной скорости автомобильного движения на Елисейских Полях. Он пронесся мимо отметки «один километр до финиша». По радиосвязи сообщили, что ему все еще не хватает десяти секунд.

Впереди на дороге Грег увидел спину Педро Дельгадо, стартовавшего на две минуты раньше. Грега словно магнитом потянуло обогнать соперника, и он использовал этот порыв, еще раз увеличив скорость для последнего броска. Он пришел на финиш с результатом 26.57, превысив прежний лучший результат дня на 33 секунды. Грег понурился, как человек в ожидании плохих новостей, пока велосипед не остановился. Мгновением раньше его ноги готовы были лопнуть от напряжения. Теперь он внезапно почувствовал, что запросто бы проехал еще 15 километров. Сделал ли он все, что нужно?

Потянулись минуты ожидания. Грег слез с велосипеда и вернулся к трассе и финишу с его часами, осознавая, что, если на них промелькнет 27.47 до того, как финиширует Финьон, значит, он выиграл «Тур де Франс». Ожидание было невыносимым. Когда Финьон наконец показался на трассе, Грег невольно зажмурился и отвел взгляд, но лишь на секунду.

Финьона качало от слабости, он даже не мог прямо держать руль и чуть не врезался в наружное ограждение 70-метровой трассы, кое-как направив свой велосипед к финишу. Секунды ползли невероятно медленно. Но вот все-таки появилось магическое число, и, когда это случилось, Финьону все еще оставалось 100 метров до финиша. Он остановил секундомер на 27.55. Грег Лемонд выиграл «Тур де Франс» с отрывом восемь секунд.

Средняя скорость Грега на дистанции 24,5 километра составила 54,54 километра в час – рекорд «Тур де Франс» для индивидуальных гонок с раздельным стартом, державшийся очень долгое время. Грег (который еще выиграет свой третий «Тур де Франс» в 1990 году) не мог этого знать, но в тот момент его спорт оказался на пороге новой эры неожиданного рывка технологий. В ближайшие годы велосипеды станут изготавливать из более прочных и легких материалов, а их форму будет рассчитывать компьютер по данным аэродинамических испытаний. Все детали и аксессуары станут более эффективными и надежными. Кроме того, спорт входил в эру пышного расцвета все более изощренных методов применения допинга. Большинство элитных гонщиков 1990-х и 2000-х годов будут поражать блестящими результатами благодаря таким препаратам, как, например, эритропоэтин (ЭПО). Однако ни один из этих накачанных лекарствами атлетов на собранных по космическим технологиям велосипедах до самого 2005 года не оказался способен побить рекорд скорости, установленный Грегом Лемондом. И сегодня ни один из участников «Тура» так и не сумел превзойти Грега в скорости, за исключением коротких дистанций, да и то лишь со свежими силами, выходя на них в первый день гонок, а не в последний.

Так что, судя по всему, в правильных обстоятельствах старомодный секундомер – конечно, используемый с толком – способен воздействовать на результаты в соревнованиях на выносливость гораздо сильнее, чем самая суперсовременная техника или самые мощные препараты, не говоря уже о том, чтобы вознести атлета на пьедестал даже после того, как миновали дни его наилучшей формы.