Текст книги "Дикий вьюнок"

Подобных случаев насчитывалось ровно двенадцать, причем все это я успела проделать в течение последних пяти месяцев.

Синяя звезда играла по-крупному и явно под чьим-то умелым руководством. Сомнений, под чьим именно у меня не возникло.

Когда пан Витольд, наконец, появился, я воспринимала его совсем по-иному. По сути, в его власти вылечить Яноша бесплатно, так что великодушное предложение одуматься и не ломать свою жизнь теперь казалось просто насмешкой. Хотелось убедить себя, что, если бы я отказалась от работы в посольстве, осталась в салоне и ни за что бы ни позволила себя запугивать, все повернулось бы иначе. Но это не являлось правдой. Все закончилось бы точно так же.

Теперь неважно. Сейчас меня интересовало совсем другое…

– Яношу лучше?

Посол неторопливо прошел по комнате, сел на единственный стул и глубоко задумался.

– Пан Витольд… Ему лучше? Если вы не ответите прямо сейчас, я сойду с ума.

– Лучше, Ула, ваше беспокойство излишне. Он очнулся вчера вечером и уже поправляется, – шайнар смотрел пристально и с искренним любопытством, но теперь мое восприятие переместило его взгляды из уровня искреннего сочувствия на уровень качественной актерской игры. Однако не это важно… Подобного облегчения я не испытывала, вероятно, с рождения. Мышцы расслабились, будто неизвестная сила перестала сжимать горло и дала вдохнуть полную грудь свежего воздуха.

– Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Пан Витольд быстро кивнул.

– Справедливо. Вы убедитесь, обещаю. Теперь к делу. Пока вы остаетесь здесь, но за несколько дней до суда переедете в королевскую темницу для высокопоставленных лиц. К тому времени у вас от зубов должно отскакивать все данные, имеющиеся в этих бумагах. Имена, даты, цифры, описания внешности и даже подробности чар, которыми вы пользовались.

Я методично кивала, думая как странно сталкиваться с предельно вежливой формой обращения со стороны существа, которое пользуясь удачным случаям, мимоходом ломает твою жизнь. Все честно, конечно, милостыню подают только нищим, да и то крохи, а за хорошее нужно платить соответствующую цену. Щедро платить. И все-таки, забавно… На «вы», с искренним уважением в голосе и безо всякого следа пошлости во взгляде.

– У вас есть вопросы по теме?

Смешно… Будто урок спрашивает.

– Нет, мне все понятно.

– Если возникнут сложности в запоминании последовательности ваших действий или пробелы в хронологии произошедших событий, связывайтесь со мной через служанку. И еще, – он замялся. – Вы плохо выглядите, Ула. Я предпочитаю предоставить куртизанку, достойную своих деяний, так что будьте любезны, хорошо питайтесь и на ночь открывайте окна. Днем открывать не стоит. Это все.

Я послушно кивала, так или иначе обещанное следует выполнять.

Прошло несколько дней. Все новоприобретенное прошлое вспоминалось легко, я могла взять любую бумагу и без запинки пересказать по памяти. Потому заняться больше оказалось нечем, и отгонять болезненные мысли о Яноше тоже стало нечем.

В следующий раз Пан Витольд пришел утром, а я еще и не думала вставать с кровати. Зачем? Ждать новостей можно и так – накрывшись одеялом и тупо смотря в сторону окна.

– Как можно? – воскликнул шайнар, без стука и без приглашения вступая в комнату. – Поднимайтесь немедленно! У вас пять минут! Быстро одевайтесь, вас отведут ко мне в кабинет.

– Зачем? – изумилась я.

– Одевайтесь, Ула, – понизил голос пан Витольд. – Если и правда хотите видеть Яноша.

Из всей принесенной мне одежды только одно платье я могла натянуть без посторонней помощи и ровно через две минуты была полностью готова к выходу.

Служанка ждала у двери, она кое-как пригладила мне всклокоченные после сна волосы, стянула их узлом и, пригласив за собой, повела куда-то вниз.

В небольшой, заставленной пыльными громоздкими шкафами комнате посол стоял у массивного стола с потрескавшейся от времени лаковой поверхностью и задумчиво рассматривал его поверхность. Отвлекшись на звук шагов, поймал мой лихорадочный взгляд и кивнул вниз.

– Смотрите.

Говорить было некогда. Я подошла, на столе лежала большая пластина зеркального кварца, что используют в качестве подсматривающего зеркала. Настоящее зеркало, вид из которого она передавала в данный момент, находилось, похоже, в посольской приемной. За столом в углу комнаты сидела молодая девушка. Под стенами растянулись диванчики для посетителей. У окна… стоял Янош.

Пришлось опереться на крышку стола руками.

Он стоял неподвижно. Прямая спина, волосы в беспорядке, будто он с утра тоже не особо заморачивался расчесыванием. И синий форменный камзол, довольно мятый. Но он был жив!

– Очень настойчивый молодой человек.

Я вздрогнула от чужого голоса, уже и забыла, что нахожусь тут не в одиночестве. Пан Витольд стоял прямо за правым плечом.

– Третий день появляется, и даже смог проникнуть в приемную, хотя препятствий на пути желающих попасть в посольство с улицы установлено предостаточно.

Девушка лениво листала какие-то бумаги, насторожено посматривая на Яноша краем глаза. А он не шевелился.

– Зачем он пришел? Чего он хочет? – спросила я шайнара. Тот нагнулся ближе и посмотрел через мое плечо, но, несмотря на неприятное соседство, отодвигаться я не стала.

– Знать о вас.

– Обо мне? Вы с ним говорили?

– Нет. Но поговорю прямо сейчас. Это проще, чем терпеть его постоянные попытки попасть на прием и мельтешение на территории посольства.

– Что вы ему скажите?

Было так тяжело оставаться на месте. Не знаю почему. Сесть, правда, тоже некуда. Янош стоял…

Посол не стал мучить и тянуть время, в этом ему не откажешь.

– Три дня назад королевскому суду были переданы полные списки агентов с нашей стороны. Там есть и ваше имя. Дороги обратно нет, Ула, потому я скажу ему всю правду, – голос стал жестче. – Вы работали полгода под моим руководством и в интересах Шадарана исполняли приказы шайнарской тайной службы. В разных… областях. Вы предстанете перед судом за все содеянное наравне с остальными преступниками. Кстати, в ожидаемый процессах вы вторая по известности личность и идете сразу следом за наемным убийцей. Самая знаменитая куртизанка последнего времени.

Вот теперь сесть оказалось просто необходимо. А ноги все наливались тяжестью, как и спина. И голова непреодолимо опускалась вместе с тем, как я начинала понимать…

Когда тем страшным утром я ехала к пану Витольду, когда соглашалась на его условия, когда зубрила свою биографию так тщательно, что практически не испытывала от написанного отвращения, я думала о чем угодно, кроме одного.

Что Янош услышит ту же самую версию, что и все остальные. А значит, будет думать…

Что он сделал предложение куртизанке Синей звезде, которая коллекционирует мужчин как перчатки.

Что он берег невесту для брачной церемонии, в то время как она преспокойно выполняла «задания в разных областях».

Что во время, когда он защищал королевство от врагов, она являлась тем самым врагом, причем цинично затаившимся прямо неподалеку от королевского двора. Как змея, которую взял отогреться за пазуху.

Что он, рискуя жизнью, полез в ловушку, пытаясь заработать для той, которая могла купить на свои деньги сотню подобных Яношу простаков.

Вот что он будет знать.

…Ноги подкосились, все вокруг застыло и только сердце громко стучало.

Последнее, что я видела, перед тем как глаза закрылись, – как Янош, словно что-то услышав, резко оглянулся. И его истощенное, нездоровое, темное от усталости лицо.

11

Наверное, прошло всего дня два. К счастью, приводимый служанкой лекарь не пытался лечить меня от выдуманных болезней, а просто накачивал успокоительным, от которого думать ни о чем не хотелось, да толком и не получалось. Мысли тянулись плавно, неторопливо и, чтобы понять хотя бы, какое нынче на улице время суток, приходилось сосредотачиваться изо всех сил.

Хорошие были дни…

Пан Витольд появился с последним посещением врача, и мое плаванье в океане спокойствия стремительно подошло к концу. Выданная и выпитая настойка прочистила мозги так мгновенно, что без промедления захотелось удавиться.

Но нужно платить за свои покупки. Особенно когда покупаешь что-то живое.

Посол отпустил лекаря и дождался, пока тот покинет комнату.

– Соберитесь, Мариза. Я собираюсь проверить, насколько точно вы заучили материал. Готовы?

Отличная идея! То что нужно! Занять себя болтовней, загромоздить пустоту в голове кучей угловатых ящиков, только чтобы отвлечься от реальности. Больше часа я старательно пересказывала послу содержимое бумаг. Получив полные подробные ответы на все вопросы, он, кажется, остался доволен и больше к проверке не возвращался.

– Вечером вы отправитесь к людям. Приведите себя в порядок и будьте готовы.

Странно, но сейчас я была даже благодарна его невозмутимому голосу за твердость.

– Я поняла.

– Ула. На прощание я сделаю вам подарок.

Пан Витольд резко встал и подошел так стремительно, что я даже сообразить ничего не успела. Обхватил меня за плечи и наклонился близко-близко, прижимая к груди, а после я почувствовала ледяное прикосновение его пальцев.

Тут же отпустил и вернулся на прежнее место. Что он сделал? Вначале я чуть было не подумала, что он решил меня напоследок изнасиловать. Такой вот своеобразный подарочек. Бред, конечно, но что еще подумаешь, когда тебя бросается обнимать кто-то вроде бездушного шайнарского посла?

Но холодное прикосновение осталось. На шее теперь висела тонкая плоская цепочка, серебристая, как омниумы, которые я делаю. И что это значит?

– Мой подарок значительно облегчит вам дальнейшее существование, – не меняясь в лице, продолжил шайнар. – Благодаря амулету вас ограждает внешний контур, способный сопротивляться всякого рода физическому насилию. Никто не рискнет вас бить или… принуждать к близости.

О мать всех звезд! Непроизвольно я все-таки покраснела… Вот о чем не думала, так это о том, какая судьба может ждать осужденную куртизанку?

– Спасибо. Вы ведь не обязаны этого делать?

– Не обязан. Но не все не так просто. В первую очередь я забочусь о собственных интересах. Насколько я знаю, вы все еще девственница?

Даже отвечать не пришлось, дерганый взгляд в пол ответил сам за себя.

– Проще вас ее лишить, ну да ладно, обойдемся. Тем более создаваемый амулетом контур несет еще одну немаловажную функцию – принудительного молчания. В течение пяти лет вы физически не сможете рассказать о нашем договоре. А после все равно хорошо думайте, стоит ли болтать? Так или иначе, сейчас наши страны обменяются агентами, и ронять престиж своего королевства, рассказывая, как легко его одурачили, наверное, не в ваших интересах.

Честно, мне было глубоко наплевать на престиж своего королевства.

– Как работает этот контур?

– Вы же знаете, что ваша магия слишком слаба, к тому же она созидательная и не может разрушать?

– Да, знаю.

– Но вы также знаете, что некоторые шайнарские маги разрушать умеют, причем весьма качественно. Та же звездная клетка…

– Да.

– В подробности вдаваться не будем, но в общих чертах поясню. Так вот, если коротко, контур преображает вашу магию в разрушительную. Любой, кто попробует вас ударить, получит ответный удар.

Надо же, какая чудная игрушка. Какой чудный господин посол! Я криво улыбнулась.

– Это не может не радовать. Но а если цепь порвут или снимут любым другим способом?

– Невозможно. Развязать шайнарский силовой узел способен только крайне сильный маг, а я не думаю, что у него возникнет потребность в вашем… обществе. Полезная вещица, хотя и не идеальная. К несчастью, если кто-то станет принуждать вас к каким-либо действиям другими методами, к примеру, лишив еды, то она вам ничем не поможет.

Надо же. Еще немного и поверю, что посла на самом деле заботит мое будущее.

Впрочем, он не стал дожидаться. Поднялся, холодно посмотрев сверху вниз.

– Ну что же, до вечера.

Кивнул.

– Мариза де Тувисс, мое почтение.

И ждал, пока я догадаюсь отреагировать сухим наклоном головы, как и полагалось по моей легенде.

Переезд никаких особых эмоций не вызвал. Меня провезли по городу в темной карете с наглухо закрытыми окнами, доставили к самому крыльцу одной из королевских тюрем, даже не дали времени по сторонам посмотреть, быстро провели коридорами до комнаты, практически неотличимой от той, где я просидела последние дни, и заперли.

Оставалось только ждать суда. Шесть дней.

А потом пытаться понять, что осталось от моей жизни и что с этим делать.

И снова никого, неприметная служанка, тихо появляющаяся и так же тихо исчезающая. Изредка – гулкие мужские голоса в коридоре.

Правда, два раза меня посещали королевские следователи. Я терпеливо отвечала на надоевшие вопросы, уточнила некоторые неизвестные следствию детали, и в общем, мы остались друг другом довольны. Они оказались настоящими профессионалами, потому смотрели на меня как на предмет обстановки и даже ни разу не позволили себе скабрезных намеков или хотя бы одного косого взгляда.

Когда они распрощались и ушли, я даже немного пожалела, что снова осталась в одиночестве.

А за день до суда ко мне пришел посетитель. Мастер Армед.

Впервые за долгое время я почувствовала некое слабое подобие радости. В моей памяти мастер тесно связан с тем счастливым периодом жизни, когда впереди Янош и огромное счастье…

А я и не понимала, какое это счастье.

Нет, не нужно. Станет только хуже.

– Как вас пропустили? – спросила я.

Он устало опустился на большой неудобный стул, единственную, кроме кровати, мебель в комнате.

– Получил разрешение. Вы же не обычная заключенная, Ула. Посмотрите на комнату. Обычные сидят в подвале, под капающей с потолка ледяной водой и мышиными норами в земляном полу. Хотя там не так скучно. Общество мышей вас бы чудно развлекло. Они отлично дрессируются, вы бы научили их расхаживать на задних лапках и сворачивать хвост колечком.

Пытается меня развлечь. Ну что же, мне несложно улыбнуться, пусть даже никакого оптимизма внутри ни на грош.

Что-то ощутимо изменилось за последнее время. Мастер сильно постарел. Хотя, может, это я смотрю на окружающих по-другому? Раньше он был оживлен и весел, я видела только добрую улыбку и блестящие любопытные глаза. Но нынче передо мной печальный старик с опущенными плечами, и я вижу только седые волосы и глубокие морщины.

– Так вы просто проведать или все-таки по важному делу? Может, никак не найдете результатов опыта с выжимкой из водных ягод, что я спрятала в стол, а вам ничего не сказала? Или пробирки с разъедающей настройкой? Признавайтесь, – максимально вежливо просила я. Это одна из моих особенностей, из-за которых, по признанию посла, меня выбрали на эту роль. Умение держать лицо.

И я держу.

– Проведать… И поговорить. Серьезно поговорить.

– Говорите, мастер. Слушать вас одно удовольствие.

– Ула, – вдруг воскликнул он, отбросив наигранное веселье в сторону. – Девочка моя! Что же ты делаешь? Я работаю на пана Витольда много лет и давал присягу о неразглашении. Я многим ему обязан, в частности своей свободой. Но Ула, так нельзя! Если ты скажешь, я приду на судебное заседание и заявлю о твоей невиновности.

– Нет-нет, не вздумайте! Я не хочу, – милый мастер, на работе я всегда с ним соглашалась, но теперь вынуждена отказать.

– Ула, все действительно происходит с твоего согласия? Почему? Что случилось? Пан Витольд тебе угрожал?

– Нет, мастер. Мы заключили честную сделку.

– Чем он тебе заплатил? Неужели тебе чего-то не хватало? – горько спросил мастер. О звезды, неужели и он станет думать, будто я могу продаться за деньги?

– Он подарил мне жизнь, – пафосные слова… даже произнесенные таким безразличным тоном, напоминают сцену спектакля.

– Ула…

Мастер согнулся и осел, будто потерял опору. Помолчал.

– Ко мне приходил этот мальчик… Янош.

Я вздрогнула.

– Как он?

– Как он? Не знаю… Я не стал с ним говорить. Пан Витольд подробнейшим образом проинструктировал меня насчет поведения и показаний в суде. Вы числились в моей лаборатории, но за последние полгода бывали там от силы пару раз. Это единственное, что я могу сказать. Встреч с вашими знакомыми приказано избегать, когда мои ученики тайком провели Яноша в башню, я успел вызвать охрану. Вначале решил, что он подкупил одного из моих учеников, чтобы попасть внутрь. Но Лой, который все и проделал, потом приходил объясняться. Сказал, что помогал добровольно и бесплатно. Что хотел помочь твоему жениху…

– Не называйте его так. Теперь это неправда.

– Хорошо, Ула, как скажешь. Лой пересказал историю этого мальчика, последний раз тебя видели в его доме, когда он находился без сознания. Ты пришла вечером вместе с подругой, которая вскоре оставила вас одних. Потом ты исчезла. Лой говорит, Яношу помогают многие маги. И друзья по работе. И что вся полученная информация подтверждает – ты на самом деле шайнарская шпионка, работающая под прикрытием пана Витольда. А он помнит твои рассказы о работе под моим руководством и не может не услышать от меня объяснений. Лой так говорил… Янош вернется и не успокоится, пока не получит ответы. Понимаешь, Ула? И когда он спросит, работала ли ты в лаборатории, я не знаю, как отвечать, кого выгораживать. Может, ну его, пана Витольда, рассказать правду?

Как все-таки по-разному играет с нами судьба. Посылает людей, которые для достижения цели переступают любые препятствия, и таких, как мастер, которые готовы нарушить присягу. А ведь это значит мгновенное лишение всего – работы, дома, покровительства. Мастера в лучшем случае просто выставят на улицу. В его-то возрасте…

Мне повезло, что в своей жизни я встретила такого человека, как мастер Армед. По крайней мере, теперь я знаю, что, без всяких сомнений, хорошие люди действительно существуют.

– Нет… Мастер, вы не должны нарушать присяги посольству. Меня никто не заставляет, я сделала свой выбор, и вы ничем не можете помочь. Тем более таким способом. А если попытаетесь, будет только хуже. Как вы думаете, что предпримет пан Витольд, если узнает о вашем разговоре с Яношем? А он узнает в любом случае. Ничего не надо, это ничего не изменит… Поверьте.

– Ула, Ула…

Он ушел, шаркая ногами по полу, и последние дни до суда прошли совершено незаметно.

Сам суд не показался мне чем-то жутким. Меня привели в большой зал с высоким потолком, в котором все голоса звучали гулко и резко, усадили за ограждение из деревянной решетки, охраняемое с обеих сторон. Народу собралось много, я никого не разглядывала, смотрела только вперед на судью и двух его помощников, краем глаза видела слева дознавателя, защитник прятался справа.

Также на суде присутствовал королевский маг, в обязанности которого входила необходимость следить за моим эмоциональным фоном, то бишь подтверждать, что я даю показания самостоятельно, без принуждения.

Конечно, самостоятельно! Я выпрямила спину и спокойно принялась отвечать на вопросы.

Перечислила, что, где, когда и с кем делала. Даже вопросы, уточняющие некие интимные подробности моей деятельности, ничуть не сбили ровного течения голоса. Казалось, я просто пересказываю какой-то сценарий. Как на театральной постановке. Сегодня я злодей и тебя убью. А ты сегодня воин и будешь защищаться. А ты будешь принцессой…

– Вы знакомы с паном Рокази, входящим в гильдию Торговцев королевского двора?

– Да.

– Вы провели с ним ночь в таверне «У Золотой воды»?

– Да.

– Кто был инициатором встречи?

– Я.

– Вы действительно проникли в его дом под видом беспризорницы и, дождавшись пока он уснет, обыскали кабинет и сделали копии документов с информацией о поставках пористого пенита?

– Да.

И так двенадцать раз. На сладкое оставили принца с другом, и каждый мой ответ вызывал в зале тихий, но недовольный ропот. Еще бы, чудом удалось спасти от ловушки самого принца!

Времени прошло много, но оно текло незаметно. Перед тем как суд удалился на обсуждение, поднялся главный судья в серой бесформенной мантии, с капюшоном, как можно глубже натянутым на лицо с целью избежать случайного сглаза.

По залу прогрохотала последняя фраза процесса:

– Все сказанное вами является вашим свободным волеизъявлением? Без принуждения?

Последняя формальная фраза. После нее возврата к прежнему не будет.

– Да, – голос прозвучал удивительно твердо…

А потом неожиданно что-то потянуло меня за шиворот, и я резко обернулась. Что-то находилось за спиной важное, оно манило и настойчиво требовало немедленно обратить на себя внимание.

Янош стоял у входа в окружении еще троих служащих. Сосед слева прижимался к его боку, будто пытался поддержать. Похоже, они прибыли сюда по службе, потому что посторонних в зал не пускали.

Я даже представить не могла, что он будет присутствовать на процессе.

Янош просто стоял и смотрел на меня. И одновременно мимо.

Отстраненным, безразличным взглядом.

Безупречная выправка. Агрессивно вздернутый подбородок и каменная твердость в каждом жесте. Аккуратно причесанные волосы, форменный камзол без единой складки или пылинки. Он был прекрасен.

И смотрел на меня как на пустое место.

Вот это меня и сломало. Не перечень скучающим голосом моих мнимых проступков. Ни необходимость на каждую гадость отвечать «да». Меня сломал пристальный, пустой и бессмысленный взгляд потемневших глаз Яноша.

…Что-то слишком часто я в последнее время теряю сознание.

Конечно, никакая попытка избежать справедливого возмездия, пусть даже при этом подсудимый упадет бездыханным на пол, на суде не пройдет. Меня перенесли в малую комнату у зала суда, где позже зачитали приговор.

Лишение всего имущества, подробный список которого предоставлен посольством. Пять лет принудительных работ на благо королевства. Ссылка в провинцию до особого распоряжения, следовательно, навсегда.

Звучало глупее некуда. Имущества у меня никакого не имелось, подозреваю, шайнарскому посольству пришлось раскошелиться самому или отдать часть реально существующего имущества Маризы. Пять лет – это не смертная казнь, а город я больше не желала видеть, даже если его очертания просто виднеются далеко на горизонте. А главное, что все это такой пустяк по сравнению с его глазами!

Лучше бы я не оглядывалась.

Повезло, что суд проходил в том же здании, где держали заключенных, дороги в другое место в таком состоянии я бы не перенесла. Не хотелось ничего, в комнате я сразу залезла на кровать и спряталась под одеялом.

Сны пришли душные, рваные. Вроде ничего страшного, но воздух пах приторно-влажной сладостью, от которой тошнило, а сердце стучало слишком быстро.

Потом мне привиделась боль, изломанная молния на груди, будто что-то тонкое отслаивается от кожи. Я еще успела подумать, что это умирает любовь, которая жила во мне. Хотя, с чего ей умирать?

Может, это умирала его любовь?

Неважно. Поделать ничего невозможно. Меня несильно дергало и водило в стороны. Потом под закрытыми веками появилась картинка и, замерев на миг, понеслась, побежала… Будто я смотрела глазами, к примеру, скользящей по полу вдоль стены мышки.

Только мышка почему-то умела просачиваться сквозь стены. Вот она оказывается по ту сторону комнаты, в узком коридоре, и тогда движение стремительно убыстряется. Превращается в безумную карусель.

Совсем не праздничную, а темную, полную приглушенного света, будто в комнате ужасов.

Картинка скользит по улице, трясется, подпрыгивая на камнях мостовой, и двигается все быстрее. Обрывки мелькают так стремительно, что не получается разглядеть изображение.

Улицы, улицы, дома, заборы, небольшие ухоженные клумбы, лужайки, фонарные столбы и снова булыжники мостовой, лужа, какие-то куски мусора, сточная канава. Потом мышка ныряет в стену и поднимается вверх.

А когда картинка останавливается и застывает, я вижу Яноша. В его комнате.

Он стоит лицом к окну, а я смотрю сверху, практически из-под потолка. Сейчас на нем узкие кожаные штаны, белая рубашка навыпуск и незнакомые высокие грубые сапоги. Руки в карманах. У двери замер только что вошедший пан Гектор. Он мялся, пытаясь что-нибудь сказать и, наконец, собрался с силами. Комнату наполнили звуки голоса, густые, гулкие.

– Янош, я не могу просто стоять в стороне и ждать. Послушай… Поверь моему опыту, тебе просто нужно время. Пусть много времени, но… все забудется, притупится, останется в прошлом. Поверь.

Он не оборачивается.

– Я знаю.

– Давай пойдем в гостиную к камину и поговорим?

– Нет. Я хочу остаться один.

– Сядем у огня, как раньше, помнишь? И попробуем найти выход.

– Оставь меня одного.

– Ты и так все время один. К тебе приходил Бронислав. Если не хочешь говорить со мной, может пригласить его?

Янош напрягся. Стало видно, что его руки сжаты в кулаки.

– Нет.

– Хорошо. Ты знаешь, где меня найти, и неважно, сколько будет времени.

Гектор еще немного помялся и ушел. Практически неслышный стук закрывшейся двери – и картинка тут же метнулась, втягиваясь куда-то назад, пронеслась обратно кусочками мозаики, и я вскочила в темноте в кровати, на которой засыпала, слепо пялясь на окружающие стены.

Приснится же…

В этом безвременном мраке одиночества оставалось всего одно светлое пятно. Через два дня за мной приехал мастер Армед, забрал вместе с еще тремя осужденными и отвез во временную городскую тюрьму. Оказалось, он воспользовался возможностью выкупить осужденных для работ на частной фабрике и приобрел нас для своей дальней родственницы, которая занималась текстильным производством.

Мне в очередной раз сменили имя, Жулианна Лычинская. Пан Витольд был так любезен, что посодействовал. Впрочем, в его интересах побыстрее убрать меня подальше от столицы, да еще так, чтобы никто не нашел. Вскоре мне предстояло отправиться в далекие, малонаселенные земли подальше от королевского двора, посольства и вообще от всех этих безобразных интриг.

Даже в городской тюрьме меня держали отдельно от остальных, правда, камера оказалась крошечной, вместо кровати имелся только низкий твердый лежак, а чтобы попасть в туалет, требовалось стучать в дверь и ждать, пока придет кто-нибудь из охраны и отведет в конец коридора. Я старалась почти не есть и не пить, чтобы проделывать подобную процедуру как можно реже.

Последним вечером, перед отъездом, я в который раз думала, а что же дальше? Несколько лет работы где-то в глуши. Бабушка, которая ничего обо мне не знает и не узнает, разве только что я пропала без вести. Пусть уж лучше думает так, чем ей преподнесут историю Маризы.

Янош… А что будет с ним? В груди привычно заныло. Вот как получилось, как могло получиться, что самого главного я не учла? Или не так? Ну давай же, Ула, признайся… Хотя бы самой себе. Ты думала. Правда, думала. Вот только ты отчего-то была глубоко уверена, что Янош никогда и ни за что такому наговору не поверит. Кто угодно может поверить, любой, кто меня знает, даже Злата… но не он!

А получилось… Но как он смог? Да как он посмел поверить, что я действительно эта самая Мариза!

Честно говоря, полегчало. Правильно, сколько можно его жалеть. Я его спасала, а он!

Когда дверь загремела, открываясь, и вошел мастер Армед, я была спокойна и холодна, хотя время отъезда еще не наступило – до рассвета оставалось несколько часов. Почему я должна расстраиваться из-за того, что Янош настолько глуп? Обида застилала глаза и предавала уверенности. Как он мог поверить?

– Ула…

А что с мастером? Я даже подскочила.

– Что случилось?

– С тобой хотят поговорить… Я не смог отказать.

Он отступил назад и открыл дверь. Сердце стукнуло, когда я увидела пана Гектора.

Он тоже меня увидел. И непроизвольно отвел глаза, будто смотреть на меня оказалось неприятно. Ну и прекрасно! Мне себя не в чем винить, а он… А что он тут делает?

– Что случилось? – уже не так уверено повторила я.

Пан Гектор решительно вздохнул.

– Панна… Мариза. Я пришел с просьбой.

Он с сомнением окинул меня взглядом.

– Говорите!

Поморщился. Как же неприятно, наверное, просить у того, о ком такого невысокого мнения. Но он справился.

– Вчера утром пропал Янош. Я обнаружил только днем. Ушел ночью, без вещей. У него с собой только небольшая сумма денег, совсем мало, все сбережения от потратил, когда пытался отыскать о вас какую-то информацию и еще потом, когда пытался найти найденному опровержение. Не знаю, как вы к нему относились, но Ула… – он так разволновался, что сам не заметил, как сбился на прежнее имя. – Если он хоть что-то для вас значил. Я вас умоляю… Если у вас есть хоть какое-то предположение, куда он мог пойти, если он хоть слово упоминал о своих планах или какие-нибудь названия населенных пунктов, имена. Прошу, скажите мне.

Оказалось, я снова сижу на кровати, тяжело опираясь на одеяло руками. И снова эта дикая головная боль.

– Я ничего не знаю. А… как он пропал. Почему?

Пан Гектор тяжело смотрел на меня. Не обвиняющее, а просто очень устало.

– Он оставил записку.

Протянутый клочок бумаги содержал короткую аккуратную надпись. Таким твердым почерком пишут только совершено спокойные, уверенные в своих действиях люди.

«Гектор. Однажды ты вытащил меня со дна и заменил мне отца. Спасибо тебе за эти несколько лет. Но, вероятно, от судьбы не уйдешь. Прощай».

– Он оставил в комнате на столе свои документы, не явился на службу… А это очень плохо. Его могут объявить в розыск. Но даже не это самое сложное. Он был в таком состоянии… Ула, ради всего святого, если вы знаете хоть что-то!

Я уже не думая ни о каких приличиях, пусть даже символических, сползла и улеглась на кровать. Это было чересчур.

– Ничего не знаю, – глухо сообщила.

Пан Гектор еще немного помялся, совсем как тогда, на пороге комнаты из сна, не знаю, может, хотел еще что-то сказать, может, не поверил, но потом сухо откланялся и ушел.

Мастер Армед проводил гостя и вернулся обратно. Озабочено потрогал прохладной рукой лоб.

– Мастер… – голос какой у меня обыкновенный, будто ничего и не происходит, и не происходило, да и не будет происходить.

– Мастер, у вас нет с собой яда?

Рука на лбу дрогнула.

– Пусть даже самого мучительного? А?

– Ула, успокойтесь.

– Не-ет. Меня зовут Мариза, мастер. Не вздумайте ошибиться еще хоть раз! Слышите? Мариза!

На мои истошные вопли он никак не отреагировал.

А через минуту я уже от всей души извинялась. Рыдала, прижимая его руку к лицу, и думала, как все глупо…

И почему так получилось?

Утром мастер провожал меня с другими женщинами в деревню неподалеку от столицы, откуда должен был уйти обоз к Турлянским землям, где я проведу следующие несколько лет своей жизни. Передал заросшему пушистой бородой сопровождающему обоз мужику бумаги, посадил меня в телегу, где уже сидели женщины со связанными руками и ногами, потеснился и ждал, пока связывали руки мне. На прощание шепнул на ухо.

– Береги тебя звездная богиня, девочка!

Помниться, я даже смогла сказать ему спасибо.