Текст книги "Дикий вьюнок"

Часть вторая

1

Очередная весна принесла с собой изобилие мелких голубых бабочек. Так много, что по вечерам они покрывали землю, будто живой движущийся ковер. Тося боялась ходить по двору, чтобы ненароком не придавить десяток-другой. Роксана смеялась – это же просто жучки! Сотню задавишь – две сотни народится! Тося слушала, но все равно наступать опасалась – совсем недавно ей исполнилось пятнадцать, а в таком возрасте даже короткая жизнь крошечного мотылька все еще имеет некую необъяснимую ценность.

Несмотря на то что Тося была одной из нас, жизнь с ней обошлась куда как милосерднее. После смерти отца и разорения семьи она сразу попала сюда, на тканое производство мадам Юдиты, потому даже не представляла толком, куда еще могла загреметь. Ну а мы с Роксаной старались не пугать лишний раз. Зачем пятнадцатилетней девчонке знать, что детство может заканчиваться не как у нее, а совсем по-другому? Зачем, ведь сейчас она даже спала спокойно, без кошмаров? Наши кровати стояли рядом, в самом дальнем углу длинного барака с низким деревянным потолком. Мы сдвинули их, чтобы спать было теплее, да и так безопаснее. Тося спала посередине, Роксана у стенки, а я с краю. Сначала, когда я тут только появилась, меня прикрывала собой Роксана, так как считала себя старшей и более опытной. Наверное, в каком-то смысле так и было, Роксане исполнилось тридцать, она – вдова, которую по неопытности после гибели мужа быстренько обчистили его кристально честные компаньоны. Когда я появилась в бараке впервые, Роксана по каким-то одной ей известным причинам сразу взяла меня под свою опеку, а когда спустя три года осенью на пороге появилась хрупкая бледная Тося, то без раздумий облагодетельствовала и ее тоже.

Но, несмотря на боевой характер, Роксана не могла справиться со всем в одиночку, например, пойти против своры Гиены, тощая такая тетка с длинными крючковатыми пальцами и острым, загнутым как коготь носом. Она ненавидела буквально всех, а особенно молодых и красивых. Если бы не подаренный шайнарским послом амулет, пришлось бы туго. Но, к счастью, он работал бесперебойно, потому с краю спала я. Попробовал бы кто сунуться!

Как ни удивительно, рукоприкладство – единственное насилие, которое мне грозило на ферме. За это я благодарила уже мастера Армеда. Его родственница, пожилая и невозмутимая, как безветренная погода, мадам Юдита оказалась лучшей хозяйкой, которая только могла появиться у осужденного королевским судом! Работали мы много, но зато и кормили нас хорошо, сытно, без причины не били, больными на работу не гнали и даже устраивали иногда выходные дни и праздники. Следили, чтобы внутренние разборки не доходили до членовредительства и изнасилования.

Все работники считали, что им безмерно повезло, еще бы, такая человечная хозяйка! Если бы еще не Гиена со своей бандой…

Жизнь наша особым разнообразием не отличалась – весной и летом работа на полях зуты, осенью – сбор выращенных, похожих на тугие клубки пуха плодов, зимой – их переработка и создание ткани. С утра завтрак, работа до обеда, сухой паек, съеденный в посадке вдоль узкого поля, работа до вечера, возвращение на телеге к баракам, ужин и немного свободного времени.

Первые пару месяцев я плохо помню, было не до чего. В день прибытия, когда меня только затолкали в барак, Роксана застолбила место рядом с собой, подхватила с земли мои вещи, отвела к кроватям и что-то долго говорила. Ни слова не помню! Но вроде она объясняла, что ей скучно одной, а окружающие лица больше напоминают ей представительниц отары овец. А у меня лицо пока не такое тупое.

Помню, вежливостью моя новая знакомая не отличалась, когда она перестала задавать вопросы, на которые все равно не получала ответов, то презрительно фыркнула:

– Только не говори, что ты из тех дур, которые из-за мужика сюда загремели!

Хотя сама как раз такой и являлась.

– Не скажу.

– Ну и лады. Ложись и спи, – спокойно ответила эта странная женщина.

Я только намного позже поняла, как сильно мне повезло появиться в момент, когда у Роксаны случился приступ человеколюбия и необъяснимой жалости. Именно жалости, по ее собственному неохотному признанию, овцы тут ни при чем. Хотя потом Роксана не раз бурчала с притворной обидой:

– Знала бы про этот твой амулет, сама бы за твою спину пряталась.

Впрочем, позже все так и случилось. Примерно через неделю мной заинтересовалась Гиена. В тот вечер я брела по двору на ужин, но длинная костлявая фигура перегородила вход и заявила, что я не войду, потому как мордой не вышла. Охранники, которые обязаны следить за порядком, только ухмылялись и устраивались поудобнее, чтобы не пропустить столь занимательного зрелища. Конечно, если (а вернее, когда) дело дойдет до драки, они бросятся драчунов растаскивать. Почти сразу. Почти, чтобы все-таки успеть насладиться практически единственным доступным здесь развлечением. Роксана задерживалась, потому что ей не хватило места в первой телеге и пришлось ехать следом. А я стояла у порога и плавала в тумане прошлого, не обращая внимания ни на что другое. Как кукла. Куда ведут, туда и иду. Не остановят и не отправят на обед, так и буду, наверное, копаться в земле, пока замертво не свалюсь от усталости. В столовую я пошла только потому, что туда пошли все остальные, а я привыкла следовать за маячащими впереди спинами.

Вначале я просто смотрела на незнакомку, постепенно приходя в себя и пытаясь сообразить, что успела натворить, если меня сверлят взглядом, полным такой откровенной ненависти. Потом припомнила, что уже была свидетелем подобных разборок, правда их объектом стала другая жертва. Буквально позавчера эта тощая буйная палка, окруженная не менее бешеными подругами, набросилась с ругательствами и оскорблениями на какую-то невзрачную девушку в сером мешковатом платье, потом толкали ее друг другу, пока не заволокли к черному ходу столовой, где стояли ведра с помоями для хоздвора. А там старательно на эти ведра уронили. Смотрел ведь двор – девчонка сидела в грязи, грязная, с овощными очистками на коленях и выражением загнанности на лице. Похоже, только потому от нее и отстали – платье в вонючих пятнах и слезы на щеках повлияли на Гиену благосклонно и, насладившись чужим унижением, змея убралась куда-то по своим делам.

Наверное, это воспоминание наконец привело меня в чувство. Теперь перед агрессивно настроенной незнакомкой стояла я. Правда, за моей спиной имелось четыре годы в босяцкой школе, где учителям не было дела до разборок учеников. Там тоже водились свои Гиены и не было никаких правил, потому я безо всяких разговоров размахнулась и сильно толкнула ее в грудь. Резко выдохнув, она немедленно ответила, целясь в живот, и… отлетела в стену, будто отбитый резиновый мячик.

Раздались изумленный возгласы, но одна из верных соратниц Гиены тут же набросилась на меня сбоку, что было по меньшей мере подло. И так же легко улетела в сторону вслед за своей предводительницей. Тут как раз Роксана подоспела, потянула меня мимо застывших в ступоре людей в столовую и задерживать нас никто не рискнул.

Вскоре все знали, что трогать меня чревато неприятностями. Роксана так по-дурацки хлопала глазами, пытаясь выяснить, почему я сразу ей не сказала, что вовсе не нуждаюсь ни в чьей защите? Разве что в дружбе?

Так просто, конечно, моего исключительного положения не приняли. Однажды во дворе кто-то из охранников пытался поймать меня веревочной петлей. Думаю, просто из любопытства. Петля натолкнулась на воздух и свободно опустилась у моих ног. Еще раз мне пытались устроить темную, в сенях накинув на голову мешок. Тоже безрезультатно, нападавшие просто-напросто не смогли его вокруг меня затянуть. Еще был брошенный с расстояния пары метров нож, который упал на землю с изогнутым лезвием, но все-таки оставил неглубокий порез на левой руке чуть выше локтя. На этом экспериментаторы успокоились, видимо решив, что при достаточной настойчивости можно ухлопать и меня. Так оно и было, подозреваю, стрелу, арбалетный болт или сильный удар мечом моя защита остановить бы не смогла.

К счастью, стрелять в меня не было надобности (ну или возможности). Не думала, что подаренный послом амулет окажется таким полезным. Каждый раз после очередного происшествия я благодарила пана Витольда за его непонятную щедрость, которая не раз помогла мне выжить. Но как ни странно, амулет ни разу не пригодился против домогательств другого рода. Хотя, может, только потому, что все знали – трогать меня без моего желания не стоит. А желания никакого не появлялось.

Роксана, правда, была о близком общении с мужчинами совсем другого мнения, о чем не уставала беспрестанно повторять. Она тщательно высчитывала дни и в безопасные отправлялась к мужскому бараку с кем-нибудь на свидание. Возвращалась обычно довольная, укладывалась на кровать, потягивалась и томно улыбалась.

– Чего ты время теряешь? – лениво спрашивала. – У нас не так много приятного в жизни. Время-то идет. Найди мужика хорошего, знаешь, как это приятно?

Я пожимала плечами.

– Не знаешь, конечно. Но это легко исправить, надо-то всего разок потерпеть, – снисходительно поясняла Роксана. – Найди для начала такого, чтобы нравился, понежнее. А потом уже кого покобелистей, чтобы… двигался как нужно. Я тебе подскажу, – масляно улыбалась она.

– Потом как-нибудь, – неуверенно отговаривалась я. В окружающей жизни и правда мало хорошего, многие развлекались, как Роксана, и глупо их за это винить. Но понять тоже невозможно – пару раз я видела, как приезжают новые рабочие, Роксана улыбается какому-нибудь, чтоб в плечах пошире, а вечером уже идет «знакомить его с местными порядками». А через день наслушавшись, как кто-то хвалит, к примеру, того лысого, зато как он жарит! – тащится в сарай уже с этим лысым. Нет, мне не понять, потому я вообще об этом не думаю.

– Потом, потом… Хватит тянуть! Давай завтра договорись хотя бы с этим полудохликом, Лешиком. Вот уж кто с радостью поможет! Девственности-то лишить силенок у него хватит? А потом, когда разберешься, что к чему, найдешь кого поживей.

Я улыбалась. Лешик – мой самый настоящий друг. Единственный из работяг, с которым я общаюсь. Он тощий и довольно хилый, но мы отлично ладим, я к нему хорошо отношусь, может даже немножко люблю. Но не так…

Роксане вообще бесполезно объяснять, что дело не в стеснительности и не в страхе первого раза. Я просто не могла представить, что это может быть кто-то, кроме…

Э-э нет! Табу. Существовали вещи, о которых я запретила себе вспоминать раз и навсегда.

Роксана не знала моей истории, а если бы услышала, не приняла бы всерьез. Да и думаю, в моем пересказе прошлое покажется глупым и жалким.

– Все они просто мужики, – отмахивалась она в ответ на чьи-либо радужные размышления о большой и светлой любви. – Я замужем была и честно скажу, ничего хорошего там нет. Они только вначале любят крепко, да головы теряют, а потом также сильно теряют головы от других, – Роксана хмыкала и снова принималась меня обрабатывать. – Так что кончай дурить и пользуйся внешностью, пока молодая. С тобой любой пойдет, даже из охраны. Для них это представляешь, какое достижение – девка, которую нельзя трогать сама дала! Будешь тут как на свободе. Подарками завалят, жратвой, тряпками. А может, тебя кто-нибудь даже выкупит.

В связях с охранниками и правда существовала масса преимуществ. Может, однажды они меня и заинтересуют. Попозже.

– Да мне и так неплохо.

– Дура, одним словом, – закатывала глаза Роксана. – Оттого, что просто не знаешь, что такое мужик. Ну и сиди сиднем!

Она сдавалась и отворачивалась к стенке, сердито натягивая на плечи куцее одеяло. Я улыбалась, такой она занятной оказывалась в моменты, когда пыталась, так сказать, привнести в мою пресную жизнь немного радости. Но зачем? Меня все устраивало, правда.

Шли дни. К тому времени, как закончился первый год, я уже очень редко вспоминала прошлую жизнь. Через два мне казалось, что прежде ничего и не было. А третий год тянулся так уверено, будто давал понять – другой жизни не будет. Подъемы до рассвета, привычные жалобы соседок, привычная ругань недовольных охранников, привычная каша на завтрак и овощная похлебка на ужин. Привычная Роксана, с утра хмурая и надутая, по вечерам – охваченная лихорадочным весельем. Наши перепалки на тему мужчин тоже вошли в привычку. Иногда Роксана так распалялась, что, видимо разочаровавшись в простых уговорах, начинала приводить более весомые доказательства, перечисляя достоинства проживающих в мужском бараке объектов. Вот уж я наслушалась! Морщилась, краснела, но так смешно было, честное слово! Стоило подумать, что это я, бывшая воспитанница пансиона, сижу тут и смотрю, как соседка на пальцах сравнивает некие размеры, как становилось по-настоящему смешно. Хотя… куртизанка я или кто?! Роксана сердилась, думая, что я посмеиваюсь над ней.

– Глупая ты, Ула, – в сердцах заявляла в конце каждого спора. – Скоро состаришься и сморщишься, а вспомнить будет не о чем, одна работа и морды тупые. Жалкое зрелище.

Через три с половиной года, когда осенью в бараке появилась Тося, у Роксаны хватило ума не продолжать при ней откровенных разговоров. Наоборот, когда один из охранников пригласил Тосю вечерком прогуляться и пообещал подарок, Роксана коротко и жестко объяснила ей, как и в какое место охранник собрался ее «гулять», а после все подобные разговоры раз и навсегда прекратились. За Тосей мы следили очень внимательно. К счастью, она являлась сущим ребенком: пугливой, наивной и бесконечно жизнерадостной. И к счастью, у меня находилось достаточно времени, чтобы держать ее на виду. Ведь у Тоси не было амулета, а кроме любвеобильных мужчин существовала еще Гиена. Каюсь, кажется, мы с Роксаной постепенно превратились в наседок, беспрестанно квохчущих над единственным цыпленком, но оставить подобное Тосе существо один на один против обитателей барака, пусть и не самых плохих, совесть не позволяла.

Только с Лешиком я рисковала оставлять Тосю наедине. Вот уж тоже существо не от мира сего – вечно улыбчивый, немного неуклюжий и бесконечно добрый. Если бы меня заставили все-таки кого-то выбрать и пустить в свою постель, он оказался бы единственной кандидатурой.

Познакомились мы в конце первого лета: привезли очередных новичков, в том числе Лешика, который без промедления напоролся в мужском бараке на горячую встречу, потому как там тоже существовала своя Гиена – Острога, здоровый такой мужик со шрамами на лице и шее. По признаниям Роксаны, шрамы у него везде и в делах интимных толку от него ноль, потому что ему все равно кого тискать, хоть живую бабу, хоть неживую. Одна из тех ее шуточек, от которых воротит, но Роксану такие мелочи не волнуют. Впрочем, я многое могу простить за тот поступок в самом начале нашего знакомства, когда она меня подобрала, еще не зная, что беззащитная на вид новенькая сама кого хочешь защитит.

И вот сразу по приезду Лешику сильно перепало. Впервые я увидала его утром, когда он выполз из мужского барака и попытался умыться. Лицо синее, верхняя губа раздутая, огромная, дышит сипло, будто в груди дыра.

Всех не спасешь. Даже если стараться. Но тогда мне впервые за долгое время хотелось плакать, а потом пойти и сломать Острогу все кости, которые только можно сломать. Я стояла у колодца, смотрела как этот тощий, бледный парень морщился, вытирая лицо, а потом он оглянулся и заметил, как невежливо я его изучаю.

Но не разозлился совсем, не стал делать вид, будто все в порядке. Просто отвел глаза и ушел обратно в барак.

Через время мы узнали, что, очухавшись, Лешик подобрал на складе колотушку, которой отбивают до мягкого состояния зрелые плоды зуты и чуть не убил одного из подручных Острога. Тогда его снова избили до обморочного состояния, а потом бросили, заявили, что он совсем безмозглый, до последнего пытался дать сдачи. Ну его, еще прибьют, а мадам Юдита хотя и закрывала глаза на драки, но с убийцами разбиралась быстро и точно. Даже когда не имеется прямых доказательств, всегда все вокруг знают, что случилось на самом деле. Хозяйка не делала вид, будто все прекрасно, а просто брала и продавала буйных куда подальше, обычно в рудники, а туда, естественно, никому не хотелось.

Когда Лешик очухался после побоев и снова выполз во двор, мы с Тосей грелись на солнышке. Увидев нас, он улыбнулся во все зубы и, поморщившись от боли, чинно поклонился. С тех пор мы друзья.

Есть у Лешика одна полезная особенность – среди сотен слухов и пустых разговоров он умеет найти то единственное зерно, что окажется важным и сделать выводы, которые никому другому бы и в голову не пришли.

Осенью, когда появилась Тося, вместе с ней дошли до нас вести, будто в нашем родном королевстве Даркассии твориться сущее непотребство. Сначала все думали, что ветер поднялся из-за войны, которая вот-вот разразится с шайнарами, потом болтали, что причина в жутких монстрах, которые по непонятной причине полезли из моря на северное побережье и сносят начисто все прибрежные селения.

Проведя пару дней среди новоприбывших работников и проторчав возле смены стражи, которые отработав сезон, возвращались на отдых в ближайший город, Лешик собрал нас и заявил, что грядет нечто масштабное и не совсем приятное для королевского двора и связано это ни с кем иным, а с круоргами, черными магами. Чер-р-рными, страшно округлял глаза Лешик. Тося прыснула, а у меня во рту от страха даже пересохло.

Турлянские земли как раз вливаются в Росчерк Асмаиловых гор, между нашей местностью и горами нет ничего, кроме практически незаселенной территории. Правда, слухов о нападении круоргов на деревни не доходило, но, наверно, это только потому, что с той стороны гор людские поселения располагались куда ближе, а потому оказались гораздо доступнее.

Тогда никто никакого внимания на слова Лешика не обратил. Тося осваивалась, Роксана изо всех сил нас опекала, не забывая, впрочем, и о собственных развлечениях, близилась зима, вместе с окружающим миром в очередной раз засыпала и я.

К весне пошла вторая волна слухов и уже, без всякого сомнения, в них оказались замешаны темные маги. Прибыла новая смена охраны, которые привезли небывалую весть – король Даркасса пошел на сделку с круоргами и официально разрешил им существование и магическую практику. Взамен правда представитель темных магов дал гарантии, что новообразованный клан круоргов обязуется не использовать в получении силы живых людей. Ну разве что приговоренных к смертной казни. Как говориться, и приятно и полезно – смертники все равно идут в расход, а тут станут расходоваться не впустую, а помогут получать силу, которая в случае войны выступит на стороне королевства. Тем более круорги станут сами регулировать свою численность и убирать самых агрессивных, следовательно – сильных.

Но народ все равно бурлил. Еще бы, признать черных магов законно, это просто немыслимо!

Не знаю, каким боком нам эти новости, наверное, мы вскоре бы их попросту забыли, но помощник мадам Юдиты проболтался, будто из столицы пришло письмо, в котором сообщалось, что осенью началось восстановление полуразрушенного замка как раз на пути к горам и не просто восстановление, а строительство резиденции нынешнего главы круоргов. Замок был назван Гнездом гранитной соли. А главное – весной начинается его заселение и при необходимости мадам должна предоставить круоргам людей для обслуги, за что она естественно позже получит денежную компенсацию. Подобное послание получили все владельцы окружающих ферм, которые практически не содержали наемных рабочих, так как полностью обслуживались осужденными.

Собственно, новости никак на нашу жизнь не повиляли. Весна набирала силу, зеленела земля и эти вездесущие бабочки…

Кто станет думать о темных магах, когда вокруг так тихо и красиво?

Уж точно не мы.

2

Весна заканчивалась, но бабочки и не думали пропадать. Постепенно мы свыклись с ними, так же, как свыклись с обжигающим солнцем и сухой жарой.

Однажды вечером на закате наша компания сидела в закутке за дровяным сараем. Сегодня днем солнце палило нещадно, поэтому мы все немного подгорели, а Тося еще залезла в колючие заросли и теперь охлаждала свои многострадальные пятки, задрав ноги высоко на свежие пахучие бревна, чтобы заодно не задеть бабочек. Если бы у человека в принципе имелась возможность научиться летать, Тося бы наверняка уже ею овладела. Покрытый первым слоем загара Лешик устроился с краю, постоянно заглядывая за угол. Роксана отсутствовала, пребывая на очередном свидании.

– Откуда они берутся? – в тысячный раз удивлялась Тося, отмахиваясь от лениво парящих голубых пятен.

– Вылупляются из гусениц, – терпеливо повторял Лешик, в очередной раз вытягивая шею и поглядывая в сторону бараков.

– Кого ты высматриваешь? – наконец не удержалась я.

Лешик сделал вид, что вопроса не расслышал.

– Леш! Говори, кого ждешь? Это девушка?

– А ты ревнуешь? – он комично округлил глаза.

– А то как же, – совершено серьезно ответила я. На самом деле не знаю как, но я чувствую, что для Леша я нечто вроде сестры. Он так однажды и сказал:

– Ты не для меня. Даже пробовать не буду. Тем более я точно знаю – когда я ее увижу, то сразу пойму – моя, даже присматриваться не придется.

– Кого ее? – интересовалась я.

– Мала еще такие вещи знать, – он шутливо хватал меня за нос, не желая признавать за мной права на взрослую и самостоятельную жизнь, хотя в моем возрасте уже нормально иметь двоих-троих детишек. Я ж говорю, вылитый брат. В этот раз, правда, Лешик решил не дурачиться, а почти без промедления ответил.

– Не слышала разве? Пока вы ужинали, прибыли к мадам Юдите посыльные, сейчас у нее в кабинете сидят. Вот мне и хочется знать, что за спешка… к чему.

Он многозначительно подмигнул и продолжил наблюдение.

– А у нас голубых не было, только белые, – сообщила Тося. Непосредственности в ней, как во младенце. – У нас говорили, что желтые бабочки – к покойникам… А голубые не знаю к чему.

Такое заявление Лешик бы точно без едкого комментария не оставил, но в этот момент из главного здания вышли два незнакомца в дорожных костюмах и шляпах с широкими полями. Они быстро протопали в сторону конюшни, за стенами которой и скрылись.

Лешик уже насторожился, делая стойку с намерением броситься следом и выяснить, куда они отправятся дальше, но из дому совершено не вовремя вышел начальник охраны пан Бизон. Зыркнул по сторонам, безошибочно засек нас за сараем. От него вообще трудно прятаться, нюх у этого бывшего служаки такой, что и в соседней деревне почует.

– Жулианна Лычинская, к мадам немедленно, – рявкнул через весь двор. Улой меня называли только самые близкие люди, то есть целых трое. Отказать начальнику охраны ни в чем нельзя, да еще и самой хотелось знать, что происходит. Я посмотрела на Лешика, скосив глаза на Тосину голову. Он понятливо кивнул, глаз с нее не спустит до тех пор, пока я не вернусь.

Пан Бизон даже не успел крикнуть еще раз, как я предстала перед его суровые очи, и начальник тут же повел меня к мадам, с которой, несмотря на протекцию мастера Армеда, я говорила всего дважды – по прибытию и еще один раз, когда на работающих в поле напали гарлики – небольшие птицы с длинным тонким клювом, которые питались кровью и разносили множество неприятных болезней. Очень редкие твари, практически никогда не нападающие на взрослых людей, слишком уж крупная и неудобная добыча. Тогда расспрашивали всех свидетелей, в чисто которых вошла и я. Толку, правда от меня не было – я видела только мельтешение тусклых коричневых перьев среди высоких зарослей зуты, и ни один из гарликов ко мне не приближался.

С тех пор прошло два года, но мадам ничуть не изменилось. Кстати, платье на ней похоже то самое, что и в нашу первую встречу.

Я успела сесть и открыть рот, но она меня остановила нетерпеливым жестом, проследила за уходящим паном Бизоном и, убедившись, что дверь закрылась, сразу заговорила:

– Жулианна, я обещала своему родственнику заботиться о вас и свое обещание сдержала. Но пришло время, когда я практически не могу отвечать за живущих в моих владениях рабочих. Послушайте, я могу отправить вас куда-нибудь… к людям вполне терпимым, которые, как и я, позволяют своим работникам жить более-менее сносно. Ответить вам придется прямо сейчас, потому что в случае согласия я отправлю вас немедленно.

Сказанное оглоушило не хуже опрокинутого над головой ведра воды.

– Могу я узнать, что произошло? – поинтересовалась я.

– Можете, – согласно ответила мадам. Кстати, на мастера она совершено не походила. Разве что характером. На фоне ее внушительной и массивной фигуры мастер Армед показался бы бледной тенью. Похоже, женщины их рода удавались природе куда лучше мужчин.

– Мне доставили предписание помогать по мере сил и возможностей новому хозяину замка Гнезда гранитной соли. Недавно ему пожалован княжеский титул и множество привилегий, в том числе обещана поддержка всех королевских подданных. Только что мне привезли запрос на обслугу для замка, людей, общим числом десять человек, здоровых взрослых, семь девушек, трое мужчин. Судя из послания моего соседа, у которого представители круоргов уже побывали, выбирать они предпочитают сами. Естественно, скрыть тебя я не смогу и не отдать тоже. Конечно, еще неизвестно, кого они возьмут, но решай сама. Если остаешься, я снимаю с себя обязанность тебя опекать. С другой стороны, если ты отправишься на другое производство, забрать обратно тебя я, скорее всего, уже не смогу. Ну же Жулианна, теперь думай, и быстрее, у меня мало времени.

Думай… О чем тут думать? Темных магов я не особо опасалась, потому что знала об их сущности немного больше окружающих, и все благодаря одному разговору, когда мы с…

Табу.

Но вот чего я действительно боялась, так это снова остаться одной. Без Тоси, Лешика и Роксаны. Конечно, в нашем положении глупо к кому-то привязываться, ну а как иначе? Невозможно совсем уж отгородиться и не обращать внимания, что вокруг обитают живые люди, большинство из которых не особо-то от тебя отличается. А ведь они очень много для меня значат. И еще, ладно обо мне есть кому позаботиться, спасибо мастеру Армеду. А кто позаботится о Тосе? О Лешике? О Роксане?

О каком выборе может идти речь?!

– Я останусь здесь. Спасибо вам за все, что вы сделали, но никто не может отвечать за другого человека целиком и полностью.

Показалось, что мадам вздохнула с облегчением, когда сняла с души груз необходимости отвечать еще и за меня. Похоже, предписание об обязательной помощи круоргам не очень-то ее устраивало и думать о любых других обязательствах ей было некогда.

– Постарайся, начиная с завтрашнего дня, не выходить лишний раз во двор, – сказала она на прощание. Я уже переступала порог, когда до меня дошло…

– С завтрашнего? Когда они приедут?

– Не знаю, в любой день, в любое время, начиная от рассвета и заканчивая закатом. А может, и ночью. С рассвета, правда вряд ли, должны же они где-то ночевать? А ближайший трактир за полями, оттуда до нас добираться четвертую часть светового дня.

На улице я молча дотопала до сарая и только тогда вспомнила, что меня ждут. Придумывать легенду уже поздно, да и кого успокаивать? Тосе тоже стоит узнать правду, потому что есть вещи, о которых необходимо предупреждать заранее, а не когда станет поздно. И наверное, нам нужно подумать и принять какие-нибудь меры предосторожности.

Потому я сразу сказала:

– На днях к нам явятся вербовщики и заберут часть народа в замок главаря круоргов.

Пока Тося хлопала глазами, Лешик без промедления спросил:

– Зачем?

– Говорят, как обслугу.

– Ну тогда не страшно, – жизнерадостно заявил Лешик, посматривая на испуганную Тосю. – Тем более я не слышал, чтобы там кого-то приносили в жертву. Когда точно приедут, знаешь?

– Нет, – сама бы от подобной информации не отказалась.

– Тогда старайтесь держаться в самой гуще народу. И поближе к баракам, к выходу, где можно спрятаться. Может, и пронесет.

Он задумался.

– А знаете, с другой стороны, мне даже интересно посмотреть на замок изнутри. И на главаря ихнего. Слышали, как его прозвали? Нет? – Лешик сделал загадочные глаза и аккуратно произнес:

– Асмаиловый Князь Тлена… официальный, между прочим, титул. Правда, красиво?

Имя прозвучало, будто магическое заклятие, и на пару секунд ощутимо зависло в воздухе. А потом испарилось. В общем-то, да, неплохо, но даже такое впечатляющее имя не добавит в моих глазах работе на темных магов привлекательности.

Оставив Лешика смотреть в небо и мечтать о неразгаданных загадках и ужасающих тайнах круоргов, мы с Тосей отправились в барак, чтобы успеть сообщить новости Роксане. Та пришла очень поздно, выслушала сквозь сон мои сбивчивые объяснения и отмахнулась, мол, завтра решим, что делать.

Но завтра уже стало поздно.

На рассвете, когда все выбрели во двор и выстроились в очередь к умывальникам, а те, кто уже успели освежиться, стояли под закрытыми дверьми столовой, из-за конюшни вырвалось трое всадников и сразу стало понятно, что эти чужаки не могли привезти ничего хорошего. Огромные одинаковые лошади выносливой горной возоровской породы, довольно дорогое удовольствие. Не меньше лошадей впечатляла темная жесткая одежда незнакомцев, высокие сапоги с тупыми обитыми железными бляшками носами, и главное отличие темных магов – плавающие, будто застланные чернильным туманом, глаза.

Первый из них проехал дальше остальных и остановился прямо посреди застывшей толпы. Внимательно окинул нас взглядом, свысока, как пастух, осматривающий своих овец. Вот какие у них глаза… Будто начищенный до блеска серебряный поднос заляпали пятнами жирной черной грязи. На висках чужака были вытатуированы когтистые лапы неизвестного зверя.

Кстати, на что я трачу время? Тося… Тося стояла прямо за крупом его лошади. Пока маг осматривал народ с другой стороны, но ситуация может легко измениться. К счастью, я тоже оказалась практически за его спиной.

Как только маг совсем отвернулся, я сделала осторожный шаг к Тосе, пытаясь подойти ближе и дать понять, что ей нужно медленно попятиться и спрятаться в бараке, чей вход прямо за ее спиной.

Когда я оказалась практически вплотную и корчила всякие варварские многозначительные гримасы, а Тося морщила лоб, пытаясь расшифровать увиденное, маг неторопливо развернулся, лениво, с напускным удивлением смотря сверху вниз. Скорее всего, отреагировал на малейшие звуки движения, потому что вокруг царила мертвая тишина.

– Ты и ты, – кивок на меня и Тосю, – отправляйтесь в сторону конюшни.

И как ни в чем не бывало вернулся к изучению остальных работников, которые моментально сбились в кучу, хотя ничего страшного в его голосе не прозвучало. Разве что в глазах, где клочьями плавала чужеродная нашему миру сила. Будто грязь по чистой поверхности размазывалась.