Текст книги "Из недр тьмы"

Глава третья. Новые старые знакомства

Весь следующий свар прошел в тщетных попытках перебороть боль без лекарства, которая практически не позволяла девушке даже поспать. В конце концов, Хлета сдалась и отхлебнула три положенных глотка из склянки. Она с опаской косилась на бок через рубашку, боясь, что если поднимет ее, то увидит, как тот трещит по швам. Поэтому спустя полкалема с приема эликсира Хлета решила облегчить также душевную боль. При помощи нескольких глотков, а лучше бутылок вина. Поскольку в доме до сих пор царил бардак, ей приходилось горцевать через сваленные вещи и мебель почти как горным велезам. Только эти копытные, в отличие от рабанки, прекрасно справлялись с любыми горными склонами, а она дважды упала, запутавшись то в шнурках каких-то сапог, то и вовсе в ножках стульев. Впрочем, ее это нисколько не огорчало, потому как каждый раз, ударившись об пол, она ожидала приступ боли в боку, но ничего не происходило. В любом случае девушка постаралась не повторять нейловых подвигов с элем, на осколки от бутылки которого она еще несколько раз взглядывала со вздохом, и, когда набрала с собой три винных бутылки, шла обратно наверх со всей осторожностью, на которую способна. Упав в кровать, девушка поняла, что так и не сообщила управляющему, что ждать перевод от нее не стоит, но потом потрогала свою распухшую плоть и решила, что такая глупость, как свитки, не стоят даже внимания. Влив в себя первую бутылку вина, девушка принялась за свои заметки, описывая случившееся на бумаге. Подумала, что из этого могла бы получиться неплохая история со злодеем Лафеем во главе всей драмы. Она занималась этим до самого вейрана, опустошив остальные две бутылки и так и не поспав. Девушка могла выйти из дома, проведать друга, но она слишком сильно была напугана всем произошедшим и попросту боялась куда-то идти. Ей теперь казалось, что ее на каждом шагу кто-то поджидает, что вот-вот некто ужасный выскочит из-за угла и вонзит в нее кинжал. Она задернула занавески и зажгла в спальне только одну свечу, и так и просидела весь свар, в полутьме записывая свои мысли. Даже дверь в комнату подперла стулом. В какой-то момент она решила, что выпивка заставляет ее сходить с ума, и начала болтать с бутылкой, ругаясь с ней. А через дилу схватила ее, укачивая и приговаривая, что не хотела обидеть маленькую замечательную бутылочку.

Но, так или иначе, по всему выходило, что уже второй свар Хлета не погружалась в сон, и поэтому она начала ощущать, как ее тело постепенно входит в состояние легкого оцепенения. Становилось труднее двигаться, да и вино довершило дело. Лекарство также действовало отменно, и боль не приходила. Свар кончился тем, что девушка уснула на ворохе своих собственных записей про все необычные события, что произошли за недавнее время с ней. Хорошо еще, что она успела погасить покосившуюся свечу, очередную из нескольких, которые валялись здесь же, уже почти прогоревшие до дна. Не самым лучшим завершением ее злоключений было бы устроить пожар.

К сеймуру она очнулась в подозрительно отдохнувшем состоянии. Ни головной боли, ни похмелья, ни ночных страхов и опасений как не бывало. То ли она хорошо выспалась, то ли эликсир лечил от всех имеющихся недугов, а может лежавшие вокруг бутылки исцелили душевные раны, но рабанка чувствовала себя отлично. Девушка села на кровати и потрогала свой злополучный бок. Опухоль оставалась на месте, но никакой болезненной реакции от нее не последовало. Хлета была приятно удивлена, встала и отдернула занавески. Яркий белый свет разлился по комнате, освещая вчерашний погром во всей красе. И все казалось вокруг таким обновленным, таким свежим, и девушка даже прониклась надеждой, что все у нее наладится. Разве что проветрить комнату от запаха свеч и вина совсем не помешало бы.

Хлета распахнула окно, и в лицо ударил приятный порыв прохладного ветра. В спальне быстро стало свежо. Рабанка вышла, откинув в сторону стул, подпиравший дверь изнутри, и спустилась вниз. Она вспомнила, что уже два свара ничего не ела и жуть как голодна. К сожалению, питалась она почти всегда во дворце, в Императорской кухне, так что в ее собственном доме, куда ни глянь, стояли только бутылки. Она нашла в кладовой небольшой кусочек сыра и решила, что это лучше, чем ничего. Схватив сыр, свой дорожный плащ, который не мешало бы почистить, сумку, в которой всегда хранилось все, что может понадобиться, девушка вышла на улицу. Стоя на ступеньках, Хлета глянула вверх, вспомнив об окне, и хотела уже пойти обратно и закрыть его, как вдруг на другой стороне площади увидела знакомую фигуру. Девушка собиралась броситься навстречу своему названному брату, но вдруг поняла, что он идет в противоположную сторону. Хлета окликнула его, но ее голос утонул в выкриках толпы и лавочников. Карбес вдруг оглянулся, заметил девушку и бросился прочь по переулкам. Рабанка, совершенно сбитая с толку, застыла на месте, думая о том, стоит ли преследовать брата или это вообще не он, а она попросту сошла с ума. Хлета покачала головой, пытаясь собраться с мыслями, и решила, что ей показалось. Всего лишь какой-то карбес, просто похож. Но почему он так стремительно побежал прочь, когда ее увидел? А может вовсе и не от нее он бежал.

– А, к герактам все это, надо закончить дела, – пробормотала девушка себе под нос, посильнее натягивая капюшон.

Хлета хотела пойти к Рерату, но вспомнила о незаконченных свитках и подумала, что более подходящего времени уже не будет, поскольку завтра она уезжает. Поэтому она повернулась лицом к холму, на котором стоял замок, и быстрым шагом направилась туда, даже не оглянувшись на переулок, где скрылся карбес.

В библиотеке ничего не изменилось, даже пустые бутылки стояли на своих местах. По пути к книгам Хлета завернула в кухню, где набрала жареного мяса, зелени, кусок печеной рыбы и миску жареной картошки, половину бесцеремонно стащив из-под носа у повара. Притащив все это в библиотеку и разложив на столе, девушка так набросилась на еду, словно не ела целую сойлу, запивая бутылью сладкого сидра. После того, как Хлета уничтожила всю пищу, рабанка бросила унылый взгляд на свитки, которые требовалось перевести. Еще пару сваров назад это казалось одним из самых захватывающих занятий, а теперь стало совершенно глупой тратой времени. Да если их еще несколько элем никто не возьмет в руки и не переведет, всем будет плевать. Ее работа не имеет никакого смысла, разве что иногда нужно написать указ от Императора или перечень продуктов для ужина! Хлета скинула книги на пол вместе с деревянной посудой и положила голову на холодную дубовую поверхность стола. Теперь все, о чем она думала, и чем жила раньше казалось абсолютно бессмысленным. Будто эти двадцать элем она спала и теперь, когда с ней начали происходить необычные вещи, внезапно очнулась. Девушка поглядела на вторую бутылку сидра, что стояла под столом, и, пожав плечами, открыла ее. Полкалема она пила, отрешившись от всех мыслей, отринув реальный мир и погружаясь в свои собственные фантазии. Она представляла, как вдохнет свежий воздух за пределами душного и провонявшего насквозь рыбой речного города. Представляла, как перед ней будут сменяться деревья, луга и дороги.

Из забытья ее вырвал резкий злой окрик уже приближающегося управляющего. Девушка вдруг почувствовала себя такой маленькой и беззащитной под суровым и пристальным взглядом этого травеса. Она вся сжалась в комок. Он не отличался ни высоким ростом, ни каким-то физическим превосходством, но этот его пронизывающий взгляд. Словно строгий отец, который отчитывал за малейшую оплошность.

– Ты когда переведешь последние четыре свитка? Ты обещала вчера все закончить! Осталось всего четыре для того, чтобы закончить этот фолиант, который весит больше тебя! И куда ценнее!

Хлета слушала выговор и размышляла, какой же жалкий этот безвекий травес. Какой мелкий и хлипкий. И постепенно, чем дальше он брызгал слюной и начинал орать громче, она все больше успокаивалась. В конце концов, он взвизгнул:

– Ты вообще, о чем думаешь? Ты, что, меня не слушаешь?!

Хлета поднялась со стула, встала напротив него, его глаза находились лишь чуть выше ее глаз. Ее зрачки расширились, что заставило управляющего вздрогнуть. Раньше он никогда не сталкивался с Хлетой взглядом, ведь она избегала смотреть в глаза, предпочитая их опускать. Но теперь он в полной мере понял, о чем говорили, упоминая рабанский взгляд. Девушка молча продолжала смотреть на него, отмечая, как образовался пот на морщинистом лбу; как его обезвеченные глаза нервно забегали взглядом по библиотеке. После пары дил он закашлялся и отступил назад, вытирая перепончатой рукой мокрый лоб.

– Я ухожу. И, кажется, его Величеству придется найти нового библиотекаря со знанием шести языков. Потому что прежний устал выслушивать бесконечные упреки, жалобы и ругань, – тихо сказала девушка, ни на мгновение не повысив голоса, не моргнув и продолжая пристально вглядываться в движения управляющего. Травес перемялся с ноги на ногу, явно теперь чувствуя себя на месте Хлеты – маленьким и беззащитным. Он прочистил горло, сглотнув вставший ком и начал что-то бормотать, что едва можно разобрать:

– Но как же, ведь свитки… Император будет недоволен… Новый библиотекарь, где же его взять…

И тут Хлета взорвалась:

– Я убью тебя на месте, если ты еще хоть слово произнесешь при мне! Я убью твою семью, твоих детей, я уничтожу всех, кто как-то связан с тобой! Императора и всю Лекату сотру с лица планеты, если ты не заткнешься! – она кричала так, что казалось, будто травес становится меньше ростом. Словно она высасывает из него жизненные силы, оставляя его старческое тело высыхать. Хлета не останавливалась, изливая все наружу, что глодало ее многие элемы. Это продолжалось всего несколько травс, но управляющему показалось, что прошла вечность. Он был уверен, что Хлета убьет его, даже если он не посмеет шевельнуться, столь ощутимой и безграничной волной накатывала ее ярость. Но когда управляющий уже готовился упасть без чувств, сметенный гневной силой, девушка внезапно замолкла, оборвав свою тираду. Травес не понял, что произошло, но, ни слова не ответив, поспешил ретироваться. А Хлета стояла и вглядывалась в пространство перед собой. Потому что вспомнила какой-то момент из своей прошлой жизни. Она точно также стояла в библиотеке, но не в этой. Тут все располагалось иначе и лестницы с полами и потолками выглядели по-другому. Перед ней стояла женщина. Судя по особо мохнатым бровям и подбородку и низкому росту, гном. И Хлета почти физически ощущала какой-то запах, неуловимый, но очень знакомый, что окружал гнома и рабанку когда-то давно. Аромат свечей и каких-то масел. Девушка смотрела в прошлое бездонными глазами, полными мрака. Она не слышала, а точнее, не помнила, что говорила эта женщина перед ней, но знала, что только что Хлета точно так же кричала на нее, как на травеса. Потому что бородатая женщина стояла с глазами, полного ужаса, дрожа всем телом, точно так же что-то бормоча и ожидая, что рабанка убьет ее на месте. А Хлета ощущала такую невероятную мощь в своем теле, словно могла силой мысли заставить гнома обратиться в пыль. Но воспоминание оборвалось, и Хлета вернулась в не представляющее из себя ничего хорошего настоящее. Она не сразу осознала, что стоит посреди своей библиотеки в Гераме, хотя теперь, после всего, что сказала управляющему, вряд ли она может чем-то здесь распоряжаться. Рабанка огляделась, но морок полностью растворился в свете настольной лампы. Вместе с запуганным стариком. Девушка подошла к лампе и вынула переливающийся и светящийся изнутри кристалл. Горько усмехнувшись, она с силой швырнула его об пол. Тот разлетелся на несколько частей и погас. А потом Хлета разрыдалась, забившись в каморку, где она часто пряталась и нейловала. В течение нескольких калемов она не могла заставить себя успокоиться, периодически запивая печаль сидром. Все это время она изливала из себя все слезы, скопившиеся в ней за двадцать элем. Впервые, наконец, позволила себе выпустить все, что ее терзало: потеря памяти, уход Лофа на войну, смерть Лави, пропажа Льерты, бесконечные издевки и оскорбления, которые в силу своей беспомощности вынуждена терпеть, все эти события последних сваров… Чаша терпения и выносливости Хлеты переполнилась. Слезы замутнили ее взгляд, в туманных образах она вспоминала эту женщину-гнома из прошлого. Там, в этом забытом мире рабанка чувствовала себя сильной, практически непобедимой, а здесь, в этой жуткой реальности ее пинают все, кому не лень.

Вся жалость к себе, самобичевание, ненависть к своему я и ко всему миру, воспоминания и скорбь по ним почти полностью истощили душевные силы рабанки. Поэтому, когда, наконец, слезы кончились, и она расслабилась, то мгновенно уснула, во снах избавляясь от всех мыслей, которые тяготили ее сердце.

Спала она недолго, но достаточно, чтобы исцелить душевные раны. Лучшее вино или лекарь не смогли бы. Сон придал сил; дал надежду на то, что если идти дальше, то все разрешится. Хлета поднялась на скамье и оглядела тесную каморку. Нет, она больше не вернется сюда, не хочет видеть и знать всего этого. Лучше умереть, чем снова попасть сюда. Девушка встала и начала собирать все то, что давно пора собрать, как и давно пора уйти отсюда. Она забрала флейту, все свои записи сложила в мешок, валявшийся здесь же. Бутылок сюда притащено слишком много, половина из них уже пустовала, а еще треть стояла раскупоренной и недопитой. Она взяла несколько первых попавшихся и возвращаться за остальными не собиралась. Хлета вышла из библиотеки, которая отдельным зданием стояла рядом с дворцом, и быстро зашагала к огромным, всегда открытым воротам. Через плечо перевешивалась неизменная кожаная дорожная сумка, а за спиной девушка несла не тяжелый, но большой холщовый мешок со всей своей сознательной жизнью.

На воротах стража появлялась редко, предпочитая играть в карты или кости в своей сторожевой башне, поэтому девушку никто не задержал с вопросами, что там у нее в мешке, и куда это она собралась, ее давно вызывают к управляющему и Императору. В том, что мерзкий старик уже обо всем доложил, Хлета не сомневалась.

Рабанка по широкой главной улице добрела до своего дома. Никто не остановил ее и слова не сказал. Она ожидала, что первый же патруль поймает ее и отведет в тюрьму. Вряд ли его Величество простит хоть долю из того, что она сказала. А противный старик-управляющий уже давно искал способ избавиться от рабанки, считая ее никчемной пьяницей, и отнюдь не разделял любви Императора к особенности ее происхождения.

Приставленная кое-как задняя входная дверь создавала видимость запертого дома, что, наверняка, спасло Хлету от любопытных, которые могли бы сунуть туда свои носы.

Рабанка подошла к ступеням, и вдруг дрожь пробежала по телу, словно от ледяного порыва ветра. Девушка обернулась, почувствовав, будто за ней наблюдают. В дальнем конце узкого переулка кто-то стоял, но слишком далеко – девушка не могла разглядеть его. Рабанка зажмурилась. Открыла глаза и замерла, приближая силуэт. Мешок выпал из рук. Хлета не услышала звона бьющихся в нем бутылок, поскольку увиденное оглушило ее. В длинном черном плаще, который слегка блестел в лучах света и развевался на ветру, стоит практически призрак. Черные волосы, свисающие чуть ниже плеч, обрамляют тонкое худое лицо. Белоснежные глаза с тонкой голубой полоской вокруг черных зрачков, настолько маленького размера, что их все равно что нет. Рабан с интересом разглядывал своего сородича, улыбаясь, скрестив руки в черных перчатках на груди и прислонившись плечом к стене. Хлета же выпучила глаза так, что они вот-вот могли вывалиться. Все мысли моментально вылетели из головы, оставив лишь одну пульсирующую и переливающуюся всеми эмоциями сразу: «Неужели рабан?!».

К тому моменту, когда девушка вышла из оцепенения, она поняла, что голубокожий представитель ее расы перестал улыбаться и шевелит губами, словно что-то говорит. Она хотела окрикнуть его, сказать, что не слышит, но он вдруг исчез. Растворился в воздухе, словно разлетелся внезапно в пыль. Хлета резко вернула себе прежнее зрение, отчего это болью отозвалось в голове. Рабанка схватилась за висок, сжимая веки, но тут же их подняла и огляделась. Голубокожий как в воду канул. У Хлеты вновь промелькнуло подозрение о сумасшествии. Но слухи ведь о рабане ходят! Неужели это вовсе не слухи? Она же только что своими глазами видела его: в черном плаще с не менее черными волосами. Нет, решила Хлета, это не иллюзия. У рабана может быть кристалл невидимости или телепортации. Конечно, это невероятно редкие и жутко дорогие камни, но они существуют. А сам он спокойно зашел за угол и удалился. Девушка медленно дошла до конца переулка, от неожиданности напугавшись толстой кошки, которая вдруг выскочила из какой-то двери. Рабан появился на перекрестке, но поблизости даже никого нет, чтобы спросить, видел ли его кто-то еще. Соседняя главная улица шумела несмолкающими голосами, а на этой ни души, ну что за несправедливость!

Хлета покачала головой, словно пытаясь опровергнуть то, что видела. Она дошла обратно к задней двери своего дома, постоянно оглядываясь и ожидая, что голубокожий появится на том же самом месте. Но больше ничего не происходило, и в переулке висела гробовая тишина. Хлета отодвинула дверь, которая рисковала в любой момент грохнуться внутрь, оторвавшись от последней петли. В раздумьях рабанка снова споткнулась обо что-то в темноте и чуть не упала, балансируя на одной ноге. Проклиная все на свете, особенно закрытые окна и этот бардак, который теперь уже ни к чему убирать, она вдруг замерла, ясно услышав, как где-то наверху некто кашлянул. Девушка вся обратилась в слух, боясь пошевельнуться. Несколько дил ничего не происходило, и она решила, что ей в очередной раз послышалось, но тут наверху раздались шаги. Кто-то бесстыдно гулял по ее дому и даже не скрывался!

Хлете уже надоело постоянно встречаться со всякими непонятными событиями и личностями, не получая никаких ответов на вопросы при этом, поэтому она перелезла через мебель, стараясь вести себя как можно тише, и быстрыми шагами поднялась по лестнице. Незванный гость находился в спальне и не предпринимал никаких действий, хотя наверняка слышал, как рабанка поднималась. А она настолько устала от загадок, что даже будь там наемный убийца, Лафей или кто-то еще ужаснее, ее интересовало лишь, что он здесь делает.

Но на краю кровати сидела уже знакомая фигура в черном плаще.

– А у тебя совсем нет никакой любви к порядку, как я погляжу, – тихим, мягким и удивительно мелодичным голосом проговорил рабан.

Хлета ничего не отвечала, лишь стояла, приоткрыв рот. А ведь она уже почти убедила себя, что ей все привиделось. Но тут уже не могло быть сомнений. Живой рабан, прямо сейкалем здесь, в ее доме. И только что заговорил с ней. Первый порыв девушки вряд ли мог предугадать кто-либо, поэтому рабан недоуменно поднял брови и раскинул руки в стороны, когда Хлета бросилась вперед и обняла его. Очевидно, раз он не выказал никакой мгновенной реакции на ее движение, угрозы от нее не ждал никакой. Но стало ясно, что он не понял ее объятий, когда аккуратно отстранил девушку от себя и внимательно вгляделся.

– У меня такое ощущение, будто ты меня не узнаешь. Ты радуешься не мне, а чему-то другому.

Теперь настала очередь Хлеты недоумевать. Она что, знала этого сородича? Тем не менее, в отличие от девушки, рабан достаточно быстро соображал, и поэтому ответил сам на свою фразу:

– Так и есть. Почему-то, когда я узнавал у этого мерзкого травеса, где ты живешь, он не потрудился мне сообщить, что тебе напрочь отшибло память.

Рабанка едва успевала улавливать, о чем идет речь, поскольку ее мозг настолько перегружен догадками, домыслами и обрывками памяти, что еще чуть-чуть добавить, и он закипит.

– Ух ты, расслабься, у тебя от напряжения пар из ушей повалит, – с ухмылкой сказал рабан и, взяв девушку за плечи, легонько встряхнул, – ты меня не помнишь?

Хлета, наконец, начала немного приходить в себя и мотнула головой.

– Я была уверена, что я осталась одна, – вырвалось тихое удивленное высказывание с ее синих губ.

– О боги всемогущие, та же фраза, что и в прошлый раз!

Рабанка уставилась на голубокожего, жадно глотая воздух, и вдруг один за одним из ее рта посыпались вопросы обо всем на свете. Кто он? Кто она? Откуда они знают друг друга?

Но не похоже, что рабан намерен оставаться и отвечать на них. Девушка постепенно начала говорить все тише, пока совсем не замолкла, поняв, что произносит слова в пустоту.

– Я отвечу на твои вопросы позже, раз уж так вышло, а сейкалем у меня срочное дело. Я ведь и зашел то только тебя увидеть и надеялся на другую реакцию. Еще там, на улице я удивился, что ты стоишь и смотришь с выпученными глазами, словно призрака увидела, а теперь все понимаю. Мне пора, но я обещаю, что скоро вернусь, – рабан подошел к девушке, приобнял, чмокнул в макушку и неслышно ушел. А Хлета так и осталась стоять на месте, не рискуя шевельнуться, уверенная в том, что только что видела сон. Через несколько травс она упала лицом на кровать, окончательно запутавшись в своих мыслях и предположениях. Она старалась ни о чем не думать.

Пролежав так около полкалема, она вдруг подскочила, и побежала вниз, направляясь к своему бородатому другу. Она решила больше не размышлять обо всех этих странностях. Ведь рабан обещал, что вернется и все расскажет. Хоть она и не узнавала его самого и его лица, но чувствовала, что он был ей каким-то близким другом в прошлом. Вероятно, больше, чем другом. Но при встрече никаких намеков на воспоминания не промелькнуло в ее разуме.

Небо начинало краснеть, напоминая, что свар подходит к концу, и завтра рабанка будет на пути отсюда. Но она засомневалась, нужно ли ей уезжать или странный рабан все ей объяснит и скажет, что делать дальше.

Девушка почти бегом добралась до лавки Рерата, но уже при приближении почуяла, что что-то не так. Дверь слегка приоткрыта, но свет внутри не горит, и вывеска гласит «Закрыто». Выкинув из головы сородича, девушка переключилась на настоящую травсу, обдумывая, что она увидит, когда откроет дверь.

Самым страшным для нее может быть найти труп Рерата. Хлета не знала да и предположить не могла, зачем кому-то понадобилось бы убивать бородача, но точно знала, что теперь ее уже ничем не удивить. Слишком много нелогичного вокруг.

Торговца в лавке не оказалось. Зато оказалось кое-что другое. Записка, очевидно, нацарапанная наспех, полный разгром, не меньший, чем у Хлеты в доме, и пятна крови то тут, то там. В голову рабанки снова вломились коварные мысли о том, что ее друг, возможно, прямо сейкалем где-то истекает кровью или вовсе уже не дышит. Но Хлета чуть успокоилась, прочитав записку: «Клинок убийцы». Название таверны сомнительной репутации в глубине закоулков Внешнего города. Дальше в записке что-то еще, но под кровавой каплей чернила расплылись. У рабанки не оставалось сомнений в том, что именно Рерат написал послание, поскольку его почерк легко узнать. Конечно, ей хотелось скорее отправиться туда, куда посылала ее записка, но перед уходом девушка решила проверить лавку и дом Рерата, что являлось одним и тем же. Не хотелось бы оставлять за спиной какую-то опасность. Или преследователя.

Хлета аккуратно, стараясь не скрипеть половицами и петлями, отворила дверь в длинный полутемный коридор – часть жилых помещений. В конце коридора виднелась лестница в подвал, где хранился лавочный товар. Здесь еще два входа, в спальню и в кухню. Также девушка увидела темную тяжелую дверь. Она всегда заперта и сколько бы раз Хлета не приходила к бородачу в гости, то ни разу не застала ее открытой. В коридоре царил кошмарный беспорядок. Но это дело рук самого Рерата и его врожденного дара устраивать бардак. Даже Хлета с ее вечно разбросанными везде пустыми и полными бутылками не могла бы соперничать с великаном. А женщины в этом доме нет с тех пор, как дочь Рерата пропала без вести шесть элем назад. Хотя от маленькой Льерты бардак становился только больше.

Дверь в спальню бородача распахнута, на внутренней ее стороне след от удара топора и засохшие кровавые брызги. По полу рассыпались щепки, которые, видимо, когда-то были частью двери, пока кто-то не в меру разъяренный не решил их отделить.

Но при этом никаких трупов или их частей рабанка не увидела. Очевидно, те, кто дрался, ушли живыми.

Хлета заглянула на кухню, но там следов погрома не наблюдалось. Наверное, лавочника застали врасплох сразу же после сна, но тот, не растерявшись, схватился за любимый «прикроватный» гномий топор.

Дверь в подвал заперта, что ж, значит делать в доме больше нечего. Хотя у стены стоит бочка, из трещины в которой вытекает тоненькой струйкой что-то красное. Хлета наклонилась и, набрав в ладонь жидкость, макнула в нее язык. Геракты возьми, да у Рерата треснула бочка с превосходным вином, и оно вытекает!

Девушка, ввиду своего нездорового пристрастия, не могла допустить такой несправедливости и, схватив ближайшую пустую бутылку с полки рядом, подставила ее под струйку. До «Клинка убийцы» добираться около калема, а все веселее идти с вином.

«Клинок убийцы» – одна из маленьких таверн столицы, куда редко заглядывают высокородные, хотя бы потому, что тут собирается всякий сброд, вроде воров и разбойников, и в любой момент можно схлопотать лезвием под ребро. Собственно, и название идет оттуда же, а не от великой доблести и жестокого прошлого ее владельца, как думали некоторые приезжие, впервые сюда попавшие.

Хозяин заведения Еклай очень удивился, увидев рабанку в своем трактире. В прошлом он был довольно известный торговцем, причем продавал и покупал не только законно добытые вещи. А теперь вроде как ушел на покой и открыл свое дело. Судя по тому, что здесь никогда не бывало пусто – неплохая прибыль шла ему от этой таверны. Но продолжали ходить слухи, что торговлю он так и не бросил и иногда совершает крупные сделки.

Еклай изменился в лице, когда девушка подошла к стойке, начал что-то бормотать и странно себя вести:

– Милейшая госпожа! Как отрадно видеть служащего при дворе Его Величества в моем трактире! – размахнул руками человек.

Хлета насторожилась. Никогда она не видела трактирщика таким приветливым. А также усмехнулась про себя насчет служения Императору. Значит, слухи еще не разлетелись, что удивительно. Обычно в столице свара не проходит, а все уже на каждом углу обсуждают какое-то событие. И стража девушку еще не ищет. Все слишком уж подозрительно спокойно. Хлета опомнилась, что находится перед стойкой и от нее ждут какого-то ответа:

– Мне ничего не оставляли?

– Нет, дражайшая госпожа! Но просили передать, что в Парайяном переулке вам надлежит быть в полнейлу, то есть уже через два с половиной калема.

– Спасибо, Еклай. Будь добр, кружку пива. А лучше две, – вино, что рабанка взяла из дома Рерата, она выпила еще на полпути в таверну. И само собой, очень сокрушалась, что остальное выльется на пол и что она не могла забрать все. Только когда она прикончила ту бутылку, поняла, что могла бы заткнуть пробоину в бочке чем-то или подставить посудину побольше, чтоб не потерять напиток. Но возвращаться было поздно, тем более ее другу, возможно, нужна была помощь.

– Вам какого?

Хлета чуть не рассмеялась, вспомнив об известном на тот момент анекдоте, который где-то слышала: «Какого сорта или демона?». Прикрыв рот руками, девушка притворилась, что задумалась, пряча улыбку, но потом ответила:

– Удиви меня.

– Хм… Конечно-конечно, самого лучшего для госпожи. У меня как раз есть пара бочек на такой случай… А вот это возьмите, совершенно бесплатно, чтобы скоротать время пока я не вернусь!

Трактирщик побежал в кладовую, а Хлета поняла, что придется раскошелиться сегодня. Не каждый свар хозяин заведения бегает тебе за пивом, еще и в подвал! И чего он всполошился, не такое уж и чудо произошло, она ведь бывала здесь раньше. Почему он такой весь заискивающий? Всегда был обычный трактирщик, даже когда рабанка в первый раз пришла, он так не дергался и даже нагрубил. Явно что-то не так с ним. Хотя, быть может, у него сегодня случилось или должно случиться что-то важное. Девушка отметила, что он манерой общения напоминает этого отвратительного типа, Лафея. Он тоже все без конца «милая» да «миледи» говорил. Рабанку всю аж передернуло, как она вспомнила про него, а особенно про его отвратительные пронизывающие душу глаза.

Она взяла кружку, которую трактирщик ей подвинул и отхлебнула. Да, конечно не шедевр, но пить вполне можно.

Пока девушка говорила с Еклаем, в трактир вошли двое подозрительных типов, впрочем, такой тут каждый второй. Но эти не такие, как все: более самоуверенные, более шумные, чем другие. Привлекают много внимания, Хлеты в том числе, поэтому она натянула посильнее на голову капюшон. Падающая на нее тень полностью скрыла подбородок, и невозможно стало понять, какого цвета ее кожа. Хотя в полумраке таверны вряд ли можно что-то разглядеть: цвета менялись, и лица лекатдеров казались красными. На руки девушка поспешно натянула тонкие серые перчатки, что носила в своей бездонной сумке. Она решила, что этим двоим лучше не знать, кто она такая. Да и вообще, чем меньше народу ее узнает, тем лучше. Она выругалась про себя, что не скрыла свою личность раньше. Еще на большие неприятности нарываться она точно хотела меньше всего. Или устраивать их кому-нибудь, что в ее случае вероятнее, особенно, если она быстро осушит это пиво и то, которое какой-то геракты никак не принесет трактирщик. Хлета уже не один раз в тавернах влезала в драку с кем попало, поэтому это не стало бы неожиданностью. Девушка подумала, что, пожалуй, стоит взять еще и поесть, поскольку никаких изменений в окружающей обстановке не наблюдается. Рерата на горизонте тоже не видно.

Но эти двое странных незнакомцев, человек и карбес, очевидно, иного мнения на счет неприятностей. И совершенно не считали, что Хлета будет пить и есть и спокойно ожидать друга. Не сговариваясь, будто готовились заранее к тому, что делать, они сели за стойку по обеим сторонам от Хлеты и уставились на нее выжидающе. Она этого, само собой, не видела, но почувствовала ветерок с разных сторон и два тяжелых дыхания. Рабанка напряглась, но не хотела поднимать на них глазаи продолжала смотрела на стойку прямо перед собой, делая вид, что ничего не замечает. Пока она под защитой капюшона – обычная посетительница трактира. Никто не обратил внимания, что здесь уроженец ледяных пустошей, даже после того, как об этом сказал трактирщик, хорошо бы так и оставалось. Хлета продолжала изображать, что не знает о присутствии этих двоих и большими глотками выпила полкружки. «Для храбрости, если вдруг что», – подумала она.