Текст книги "Хроника смертельной весны"

Сопровождаемые любопытными взглядами и вспышками камер бесчисленных туристов, они объезжали достопримечательности Мадрида. Строгая Plaza Mayor,[90]90
  Главная площадь Мадрида, исторически место проведений различных церемоний, в том числе и казней.


[Закрыть] казалось, еще хранящая запах костров аутодафе, величественный Palacio Real,[91]91
  Королевский дворец(исп).


[Закрыть] смахивающий на свадебный торт, череда статуй, словно в почетном карауле на Plaza de Oriente.[92]92
  Восточная площадь перед Королевским дворцом (исп).


[Закрыть] Остановив ландо под серыми стенами времен Ренессанса, Франсуа поведал Анне о «босоногих монахинях» – Descalzas Reales,[93]93
  Босоногие принцессы (исп).


[Закрыть] испанских принцессах и девушках из самых благородных семей, предпочитавших полуголодное существование браку с нелюбимым, назначенным для них строгими родителями. Солнце уже давно покинуло зенит, когда Альба предложил отправиться в Аранхуэс,[94]94
  Небольшой городок в окрестностях Мадрида, бывшая летняя резиденция королевской семьи.


[Закрыть] но тут Анна взмолилась: «Франсуа, я устала!» И они вернулись на Пуэрта-дель-Соль.

Гитарист – хрестоматийный севильянец – темноволосый, черноглазый, в черной шелковой рубашке, подпоясанный алым кушаком. Его тонкие нервные пальцы перебирают струны, а голос – бархатный и страстный:

 
Qué bonitos ojos tienes
Debajo de esas dos cejas
Debajo de esas dos cejas
Qué bonitos ojos tienes.[95]95
Какие красивые у тебя глазаПод этими двумя бровями,Под этими двумя бровямиКакие красивые у тебя глаза.(исп).

[Закрыть]
 

– Вы знаете эту песню? – спросил Франсуа, после того, как токаор[96]96
  Гитарист и певец фламенко (исп).


[Закрыть], опалив молодую женщину огненным взглядом, закончил петь и, продолжая ласкать струны гитары, отошел от их столика.

– Знаю, – улыбнулась Анна. – Это Malagueña.

– Точнее, Malagueña Salerosa[97]97
  Malagueña Salerosa – дословно переводится «Грациозная из Малаги» (исп).


[Закрыть]. Строго говоря, это мексиканская песня, а не испанская. Вы понимаете, о чем она?

– Фрагментами, – призналась Анна. – Мой испанский далек от совершенства.

– Верно. У меня к вам просьба, Анна.

Анна крайне удивилась – Франсуа за два года их знакомства никогда ничего у нее не просил, и из уст гордого аристократа подобное звучало по меньшей мере странно. Тем не менее, Анна сказала: – Рассмотрю вашу просьбу максимально благосклонно, ваше высочество.

Франсуа не отреагировал на ее выпад – он по-прежнему был спокоен. – Мне б хотелось, чтобы вы занялись испанским языком.

– У меня совсем нет времени, – Анна с сожалением покачала головой. – Я сейчас готовлю новую партию. Лиза в «La Fille mal gardée»[98]98
  «Тщетная предосторожность» (фр) – балет на музыку Луи Жозефа Фердинанда Герольда.


[Закрыть].

– Я слышал. Когда премьера?

– В сентябре, – ответила Анна. – Я так счастлива, Франсуа! Дирекция пригласила Бориса Левицкого, моего партнера по московскому театру, на партию Колена. Я так, оказывается, скучала по нему, даже сама не осознавала, насколько.

– Я очень рад за вас, – голос Альба звучал совершенно искренне. – Но, поверьте мне, Анна, всегда можно выделить полчаса в день, чтобы позаниматься.

– Франсуа, – Анна заволновалась, – что случилось? Зачем? Мы с вами прекрасно общаемся по-французски, а больше друзей-испанцев у меня нет, – она запнулась и поправилась: – Теперь нет.

– Вы о Мигеле де Сильва, виконте Вильяреаль? – поднял бровь Альба. – Слышал, вы дружили с ним.

– Да, – в горле Анны запершило, и она кашлянула. – Он погиб.

– Я знаю, – чуть надменно кивнул Альба. – Насколько мне известно, при весьма странных обстоятельствах. Вы общались с ним по-испански?

– Нет, – растерялась Анна. – С какой стати? Он прекрасно говорил по-русски. Мигель родился и вырос в России. Почему вы вспомнили о нем, Франсуа?

– Если покопаться – он очень дальний мой родственник. Одна из моих родовых фамилий – де Сильва, и…

– С вами, должно быть, половина Европы в родстве, – не удержалась Анна. Нельзя сказать, что Франсуа отличался высокомерием, но порой Анну начинали раздражать его династические пассажи. Ее сарказм не остался незамеченным. Франсуа заткнулся, но ненадолго: – И все же я настаиваю, Анна.

– На чем? – Анна недоуменно пожала плечами.

– Будущая герцогиня Альба должна говорить на castellano[99]99
  Кастельяно – классический испанский язык (исп).


[Закрыть], как чистокровная испанка, – Франсуа не сводил с Анны напряженного взгляда. – Ошибки недопустимы.

– Что?! – Анна поперхнулась. – Франсуа, вы, должно быть, шутите!

– Нет, – отрезал он весьма холодно. – В нашей семье не принято шутить подобными вещами. Брак – дело серьезное.

– Правильно ли я поняла вас? – Анна даже не пыталась скрыть растерянность. – Вы делаете мне предложение?

– Именно, – наконец на непроницаемом лице Альба мелькнуло что-то похожее на смущение. – Окажете ли вы мне честь, Анна?

– Вы не можете говорить серьезно, – она покачала головой. – Вы же понимаете, что подобное невозможно.

– Невозможно? – удивился Франсуа. – Это почему?

– Потому что… потому что…

– Потому что я принц? – прищурился он. – Вы поэтому мне отказываете?

– Я не отказываю, – Анна совсем смутилась. – Но, Франсуа… Вы никогда не говорили мне о любви.

– Не говорил, – согласился Альба. – Я старался быть максимально корректным. Вы сами крайне сдержаны в проявлении чувств.

– Вы не первый говорите мне об этом. Но я такая, какая есть, – Анна по-прежнему с трудом подбирала слова, – и вероятно, совершенно не подхожу вам. – Она помолчала. – Какой-то странный у нас разговор.

– Более чем, – согласился он. – Будто мы говорим не о браке, а о сочетании аксессуаров. Я вам совсем не нравлюсь? Настолько не нравлюсь, что вы отказываетесь рассматривать меня в качестве кандидата в мужья?

– О нет, Франсуа, вовсе нет, – робко улыбнулась Анна. – Все совсем не так. За то время, что мы знакомы, я успела привязаться к вам.

– Привязаться? – нахмурился Альба. – И все?

– Нет, не все, – вздохнула Анна. – Но вы всегда вели себя очень… по-дружески.

– ¡Que me lleve el diablo![100]100
  Дьявол меня побери (исп).


[Закрыть] Не знаю, как принято у вас, у русских, но мы не набрасываемся на женщин, которые нам нравятся, подобно голодным тиграм, что б там про нас, испанцев, не говорили. Помнится, еще во вторую нашу встречу, не совсем удачную, кстати…

– О да!.. – Анне живо вспомнился вечер двухлетней давности, после концерта Крестовского в «Плейель» – когда Митя неловко пытался познакомить ее со своим высокопоставленным приятелем.[101]101
  См. второй роман серии «Хроника смертельной осени»


[Закрыть]

– Еще в тот раз я откровенно объявил вам, что вы мне нравитесь. Но вы, вероятно, предпочли бы услышать от меня нечто иное?

– Иное?.. – распахнула светлые глаза молодая женщина.

– Я не умею говорить красивые слова, но, Анна, мне казалось, вы и так должны были все понять обо мне и моих чувствах к вам?

– И что это я должна была понять? – в голосе Анны зазвучала откровенная ирония.

– Что я люблю вас, – герцог выпалил это столь громко, что его услышали посетители ресторана за соседними столиками.

– Франсуа?..

– У вас такой удивленный вид, словно вы и не подозревали об этом. И какого дьявола вы заявляете, что я вел себя исключительно как друг? – Франсуа нервничал, это было очевидно – Анна впервые видела его таким: светло-серые глаза потемнели, складка меж бровей стала глубже, он резким движением взъерошил на затылке подернутые серебром волосы.

– Пако[102]102
  Пако – уменьшительное от Франсиско.


[Закрыть], прекратите на меня кричать! – твердо произнесла она, и Альба растерянно уставился на нее. Анна сама оторопела, она никогда его так не называла.

– Я не кричу, – пробормотал он.

– Именно кричите, – возразила Анна.

– Простите, – Альба сцепил пальцы, пытаясь успокоиться. – Я веду себя как кретин. Сам от себя не ожидал, честно говоря. Я оказался не готов.

– Не готовы – к чему?

– К вашему отказу.

– Вам что, никто никогда не отказывал? – насмешливо поинтересовалась она.

– Не может такого быть.

– Не понимаю вашего сарказма, – Альба, казалось, немного обиделся. – Это всего лишь второе предложение о браке в моей жизни. Моя первая жена – Лаура, из семьи Кандия и наши семьи договорились обо всем до того, как я сделал официальное предложение.

– Из семьи Кандия? – Анна решила поддеть его. – Не имею чести знать.

– Скорее всего, не имеете, – Франсуа, казалось, не заметил ее тона. – Герцоги Кандия живут очень закрыто. Но к тому моменту уже было получено разрешение…

– Чье разрешение?

– Как это – чье? Короля, разумеется. Гранды моего класса не могут жениться без королевского разрешения.

– До сих пор? – удивилась Анна. – Средневековье.

– Традиции, – пожал плечами Альба. – Всего лишь традиции. В них свои прелесть и резон.

– Вам виднее, – Анне внезапно стало скучно. – Но при чем тут я? Если все так, как вы говорите – то нет никакой гарантии, что вам позволят жениться на мне. Там, là en haut,[103]103
  Наверху (фр).


[Закрыть] – она показала пальцем наверх.

– Уже позволили, – он достал из внутреннего кармана пиджака длинный конверт с национальным гербом Испании, и еще – с бургундским косым крестом[104]104
  Косой крест – Андреевский крест.


[Закрыть]. – Вот разрешение, заверенное согласно кодексу Реаль Куэрпо де ла Ноблеса[105]105
  Real Cuerpo de la Nobleza (исп) – Королевский корпус аристократии.


[Закрыть].

– Что? – растерялась Анна. – Вы просили разрешения у вашего короля, не спросив меня? Ну, знаете! Хотели подстраховаться?

– Подстраховаться? Да о чем вы говорите, Анна! Знаете, на ком женат Фелипе?

– Кто такой Фелипе? – испугалась Анна.

– Наш новый король![106]106
  Филипп VI король Испании, вступивший на престол после отречения отца короля Хуана Карлоса I, 19 июня 2014 года.


[Закрыть] Вы знаете, на ком он женат?

Анна с недоумением повела плечами, а Франсуа рявкнул: – На журналистке! Да еще разведенной!

– То есть, – пробормотала Анна, – по сравнению с партией короля, моя кандидатура очень даже ничего?..

– Анна, я не понимаю, – было очевидно – Франсуа устал с ней спорить. – Вы категорически мне отказываете?

– Я должна подумать, – честно заявила она. – Но прежде скажите – если я дам вам положительный ответ – будете ли вы настаивать, чтобы я оставила сцену?

– Это так для вас важно? – нахмурился Альба.

– Сцена для меня все. Балет – моя жизнь.

– В жизни есть много, чего вы даже отдаленно себе не представляете. Особенно, когда у вас есть деньги и власть.

– Не сомневаюсь. Но я не променяла танец на любовь. Так неужели вы думаете, что я променяю его на деньги и власть?

– Ваши слова жестоки, – Франсуа поджал губы. – Значит ли это, что вы меня не любите?

– Вы мне очень нравитесь, Франсуа. – Анна прямо посмотрела ему в глаза. – Но я вас совершенно не знаю. Мы встречаемся с вами уже почти два года, но кто вы? Что вы за человек? Да и вы ничего не знаете о моей прошлой жизни.

– Напрасно вы так думаете. Определенную картину я успел себе составить. И если вам интересно, я могу вам рассказать о себе, о моем детстве и юности. Хотите?..

– Расскажите, – Ей хотелось хоть на время прекратить разговор о возможном браке. С того момента, как Франсуа завел о нем речь, она чувствовала себя не в своей тарелке. Франсуа же несколько мгновений изучал ее, словно желая понять, правда ли ей интересно, или она просто желает сменить тему, но потом начал:

– Про таких, как я, в Испании говорят: «Nació con cuchara de plata en la boca»[107]107
  «Родился с серебряной ложкой во рту» (исп).


[Закрыть]. Мой отец, восемнадцатый герцог Альба, женился на моей матери, графине де Сильва, по любви, как ни странно – в то время в нашем кругу редко заключались браки по любви. Они познакомились на французской Ривьере, в отеле «Негреску», в 1965 году, спустя три года поженились, а спустя положенный срок родился я – их первенец. Мой крестный, король Хуан Карлос, тогда еще наследный принц, изрек, принимая меня из рук кардинала Винсенте Энрике, епископа Толедо: «Вот будущее Испании!»

Я, к сожалению, не оправдал ожиданий. Я был редкостный «el pasota»[108]108
  Раздолбай (исп).


[Закрыть], огорчал мать и раздражал отца, а уж старших членов семьи – бабку по линии Альба и ее двоюродную сестру, маркизу де Парра…

– Пако, ради Бога! – перебила его Анна. – Пощадите…

– Старшие старались не говорить обо мне в приличном обществе, так как при упоминании моего имени всегда находился титулованный читатель скандальной прессы и начинал, с удовольствием обсасывая подробности, пересказывать содержание какой-нибудь статьи из паршивой газетенки.

– Лживой статьи, без сомнения, – поддела его Анна.

– Ну почему же лживой? – усмехнулся Франсуа. – Когда мне было пятнадцать, папарацци засекли меня в компании пьяных матадоров после рождественской корриды в Лас Вентас[109]109
  Арена для корриды в Мадриде.


[Закрыть], а еще раньше… ха-ха…

– Что – ха-ха?..

– У меня был приятель – пикадор по имени Хесус Монтего. Как-то я напоил его кантабрийским орухо…

– Чем-чем?..

– Пятидесятиградусной водкой. И пока тот храпел в раздевалке, нацепил его костюм и вышел на арену. Когда моя мать узнала – а она страстная любительница корриды – у нее чуть сердечный приступ не случился. На той корриде погибли три матадора.

– Какое варварство! – воскликнула Анна. – Вы убивали невинных животных!

– Скорее, невинные животные убивали нас, – невозмутимо заметил Альба. – Это была настоящая резня. Знаете, что такое – терция смерти? El tercio de muerte?

– Не знаю, но звучит жутко.

– Это заключительная фаза корриды. Тореро, со шпагой и мулетой[110]110
  Кусок красной ткани, которой во время корриды тореро дразнит быка.


[Закрыть] в левой руке, с непокрытой головой, обращается к человеку, которому он посвящает быка. В тот раз Мигель Соледа посвятил быка королеве Софии. Менее чем через четверть часа Эль Моро[111]111
  Мавр (исп).


[Закрыть] поднял его на рога, практически разорвав пополам.

– Эль Моро?

– Так звали быка.

– И что с ним сделали? С быком?

– Бык-убийца доживал свои дни, покрывая лучших коров Севильи и Андалусии[112]112
  Это нетипично – как правило, быков-убийц отправляют на бойню.


[Закрыть]. А у Мигеля осталась вдова с двумя маленькими детьми. Что касается меня, то после попойки с матадорами меня отослали в Швейцарию, в закрытую школу для трудных подростков из благородных семей. Там даже был карцер.

– В закрытых школах есть определенные плюсы, – благоразумно заметила Анна.

– Вы, как балерина, знаете это лучше других. Вы ведь тоже учились в интернате с жесткой дисциплиной.

– Нас за провинность не сажали в карцер, – возразила Анна. – Всего лишь оставляли на дополнительный экзерсис.

– В нашем карцере была постель с льняными простынями, горячий душ и неплохая библиотека, – Альба рассмеялся. – Ограничения касались общения с друзьями, прогулок на свежем воздухе и развлечений типа вечеринок и охоты.

– Какие строгости, – фыркнула Анна. – А потом?

– После школы, которую я все же закончил de honor[113]113
  С отличием(исп).


[Закрыть], я поступил в Академию ВВС.

– Вы – летчик? – изумилась Анна.

– Я военный пилот, – поправил ее Альба. – El Comandante del Ejército del Aire de España.[114]114
  Майор ВВС Испании(исп).


[Закрыть]

– Вот уж никогда б не подумала…

– Собственно, почему? – в свою очередь удивился Франсуа. – Выбрать военную карьеру для молодого человека из благородной семьи так же естественно, как… ну не знаю… для еврейского мальчика играть на скрипке.

– Какое-то сомнительное сравнение, – поморщилась Анна.

– Да, не очень удачное, – согласился он.

– И вы служили в армии?

– Естественно. В эскадрилье Patrulla Águila.

– Орлиный патруль? Что это?

– Несмотря на бойкое название, это всего лишь пилотажная группа из семи штурмовиков, что-то вроде ваших «Русских витязей». Мы выделывали всякие штуки на парадах и авиашоу.

– Как-то я была на таком шоу. Это очень красиво.

Франсуа кивнул с улыбкой, которую вполне можно было назвать горделивой.

Анна задумалась.

– То есть вы никогда не были на войне?

– Бог миловал, – Франсуа покачал головой. – В 90-е я по глупости пытался напроситься в зону боевых действий…

– Куда?

– В Сербию, – Франсуа заметил, как Анна поджала губы: – Даже рапорт подал. Но моя мать употребила все влияние, чтобы Хуан Карлос самолично наложил запрет на мою командировку. И я остался развлекать их величества в Мадриде. Скоро мне это осточертело, и я вышел в отставку. К тому времени мой отец умер и долг требовал от меня, чтобы я женился. Моя матушка сосватала мне Лауру, графиню Бланка, младшую дочь из семьи Кандия. Некоторое время мы жили с ней в Мадриде. Нельзя сказать, что наш брак был несчастливым, но в один прекрасный момент мы поняли, что безмерно надоели друг другу и мирно развелись. Оба сына остались с матерью, а я уехал в Париж. И жил себе спокойно, пока однажды около Опера Бастий не встретил изумительную женщину, с которой захотел связать жизнь. Я пытался стать для нее необходимым. Очень старался, честное слово. Но она меня отвергла.

– Не передергивайте. Я вас не отвергала.

– Вы недвусмысленно дали мне понять, что балет интересует вас больше, нежели моя скромная персона.

– Ваша персона все же недостаточно скромна. Ваша персона просто прибедняется, что, ввиду высокого положения вашей персоны, выглядит сущим лицемерием.

Франсуа расхохотался.

– Рада, что смогла повеселить вас, ваша светлость, – фыркнула Анна. – Но, к сожалению, между нами стоит не только моя работа.

Веселое выражение исчезло с лица Франсуа, словно сметенное порывом ветра. Оно стало серьезным, даже озабоченным. – О чем вы говорите, Анна?

– Простите, я пока не готова обсуждать эту тему. – Анне вдруг стало трудно не то, что говорить, а даже дышать.

– Хорошо, препятствия мы обсудим позже, когда у вас будет настроение. Поговорим о чувствах. Желтая пресса чего только нам с вами не приписывает, а я ни разу за два года вас не поцеловал.

Анна смутилась: – Вы никогда не делали даже попытки…

– А вас это уязвляло? – он улыбнулся краем губ. По тому, как она покраснела, Альба понял, что попал в яблочко. – Признайтесь, Анна?

– В общем… да… – промямлила она. – Я, честно говоря, считала наши отношения чисто дружескими.

– И, тем не менее, вас это уязвляло, – настаивал он.

– Иногда. Но чаще всего я говорила себе, что лучше не омрачать нашу дружбу напрасными надеждами. Я пережила однажды невыносимую боль утраты, и мне не хотелось бы вновь пройти через это.

– Вы говорите о вашем муже?

– Да.

– Вы до сих пор скорбите о нем?

– Никогда не перестану, – призналась Анна. – Но вместе с тем я понимаю, что необходимо жить дальше… дышать… танцевать… любить, наконец.

– Наконец! Наконец-то мы добрались до сути! – с торжеством воскликнул Франсуа. – Наконец-то вы произнесли ключевое слово! Несмотря на боль и разочарования, пережитые нами обоими в той или иной степени, надо жить дальше. И я надеюсь, вы обдумаете мое предложение.

Анна подняла на него светлые глаза, полные тихой печали: «Я обещаю». А затем сменила тему: «Когда вы возвращаетесь в Париж?»

– Вы скучаете по мне? – с надеждой поинтересовался он. Анна лукаво улыбнулась:

– Не так чтоб очень… Но иногда мне вас не хватает…

Телефонный звонок не дал ей договорить. – Извините, Франсуа, – глянув на экран, она увидела имя. – Я должна ответить. Да, я слушаю, Лиза! – И была оглушена рыданиями: – Анна, Анна, помогите!

– Да что случилось, Лиза?

– Тони… она исчезла!.. Это Шарль, я уверена, больше некому! Он решил, что родители Антона заберут внучку!

– Лиза, это нонсенс! Они бы никогда так не поступили!

– Я знаю! Но Шарль после их приезда сам не свой! Подождите, мне прислали une message texte![115]115
  Смс (фр).


[Закрыть] О Боже…

– Что такое? – Анна взглянула на Франсуа – тот внимательно следил за ней и, не понимая ни слова из разговора по-русски, пытался оценить потенциальную опасность того, что происходило.

– О Боже, – повторила Лиза. – Это адресовано вам, Анна!

– Как? Что там написано?

– «Передайте Анне Королевой, чтобы она вернула то, что ей не принадлежит и отказалась».

– Вернула – что именно? Отказалась от чего?

– Здесь не говорится. Анна, что же делать?! Если это не Шарль…

– Лиза, меня сейчас нет в Париже, но вернусь либо сегодня, либо завтра с утра. Заявите в полицию.

Слово «полиция» Франсуа понял и нахмурился.

– Нет, Анна, здесь еще текст – «Полиция вам не поможет, только все усложнит».

– Есть ли угроза в адрес ребенка?

– Нет, нет, – Лиза продолжала плакать. – Анна, что же делать?

– Лиза, возьмите себя в руки, – Анна понимала, что это пустой совет – как может взять себя в руки мать, у которой украли дитя? – Я позвоню вам сразу, как прилечу – прямо из аэропорта.

– Что случилось, Анна? – спросил Альба, как только Анна положила трубку.

– Я возвращаюсь в Париж. Дочь Антона похитили.

– Дочь Антона? Вашего покойного, хм… мужа?

– Да, – Анна не обратила внимания на его многозначительное хмыканье. – Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось.

– Похитители требуют денег?

– Нет. Они требуют, чтобы я вернула то, что мне не принадлежит.

– Вернули что? – удивился Франсуа.

– Понятия не имею. Также они требуют, чтобы я отказалась.

– Отказались от чего?

– Не знаю. Но я пойду на что угодно, лишь бы спасти Тони.

– Тони – это девочка?

– Да, его дочь, – Анна поднялась. – Мне нужно ехать в аэропорт.

– Ну уж нет, – Альба тоже встал с места. – Теперь этим займусь я.

– Что это значит, Франсуа? – заволновалась Анна.

– Я вам не позволю самостоятельно решать такие вопросы. Вам требуется помощь. Я не могу оставить вас в такой ситуации. Вылетаю в Париж через полтора часа, – это Альба уже говорил в телефон. – Запросите посадку в Орли, и пусть там ждет машина.

– Вы не должны, Пако, – покачала Анна головой. – Я не дала вам ответа.

– Это неважно. Какое бы решение вы не приняли, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ребенка. Величайшая подлость на свете – обижать детей.

– Они требуют, чтобы я отказалась, – Анна посмотрела ему в глаза. – Я не знаю, о чем речь, может быть, это о вашем предложении, Франсуа. Хочу, чтобы вы знали – я откажусь и в этом случае.

– Не сомневаюсь. Но это ничего не меняет.

И тут Анна сделала то, что сама от себя не ожидала. Привстав на носочки, она потянулась к Франсуа и прильнула к его губам на глазах у всего ресторана.

– Olé! Olé![116]116
  Браво! браво! (исп)


[Закрыть] – раздались одобрительные крики зрительного зала. Полыхнула вспышка папарацци – но ей было плевать.

Командоры не предупреждают о своем визите. Они любят эффект неожиданности – так проще ухватить суть событий. Вот и теперь мадам командор свалилась «comme une bombe»[117]117
  Как снег на голову (дословно – как бомба) (фр).


[Закрыть] – просто в дверь мансардной каморки постучали – громко, требовательно. Растерянная Бриджит оторвалась от чистки пистолета и вопросительно взглянула на Десмонда. Тот пожал плечами с деланно равнодушным видом и отправился открывать дверь.

– Ça va, – Жики вплыла в комнату.

– Кто это? – прошептала Бриджит в шоке, рассматривая худую высокую старуху в костюме от Шанель.

– Наше начальство, – американец скинул с дивана журналы и планшет. – Присаживайтесь, мадам.

Поскольку сесть в каморке было больше некуда, Жики опустилась на диван, предварительно опасливо отряхнув его ладонью, затянутой в тонкую кожаную перчатку. – У вас есть кофе, mes enfants?[118]118
  Дети мои (фр).


[Закрыть]

Десмонд и Бриджит вновь переглянулись. Он чуть заметно двинул бровями и Бриджит буркнула: «У нас только сублимированный», на что Жики любезно кивнула.

– Пришла вот посмотреть, как вы тут живете, – она оглядела мансарду критическим взглядом: – Небогато.

– Можно подумать, у нас есть выбор, – Десмонд оскалил ровные белоснежные зубы.

– Вы недовольны?

– Премного доволен, merci, – он слегка поклонился. – У нас все есть.

– Я рада, – улыбнулась тангера ярко-красными губами. – Служители Ордена должны жить в комфорте.

– Нам много не надо, – тихо повторил он. – Мы всем довольны.

– Прекрасно! – обрадовалась Жики. – Просто прекрасно. Я решила лично принести вам банковскую карту на расходы. Это средства на предстоящие акции – вы не можете тратить их на собственные прихоти. Только на питание и транспорт.

– Мне нужен хороший лэптоп, – проворчал Десмонд. – Этот металлолом, – он кивнул головой в сторону небольшого лэптопа на подоконнике, – годится только на то, чтобы делать интернет покупки. И то – тормозит.

– Безусловно, – согласилась тангера. – Купите самый лучший и все, что требуется для успешной работы. Также вам нужна машина. Незаметная и быстрая, с достаточно большим багажником. Возможно, вам придется перевозить трупы.

– Трупы? – переспросил он, но комментировать не стал. Как скажете, мадам, трупы – значит, трупы.

– Вам предстоит провести две акции в самое ближайшее время. – Жики взяла из рук Бриджит большую чашку. – Вы готовы?

– Мы готовы. – Десмонд опустился на пол у стены, а Бриджит устроилась на встроенном кухонном шкафчике.

– Отправитесь в Тулон. Там необходимо устроить автоаварию.

– В Тулон? – удивился Десмонд. – Там разве нет своих… исполнителей?

– Есть и дознаватели, и исполнители. И они за вами присмотрят. Будете работать под контролем.

– Это еще зачем? – нахмурился Десмонд. – Вы нам не доверяете?

– А я должна? – усмехнулась Жики. – Нет никакой гарантии, что вы не сбежите или не сорвете акцию.

– Вы уже приставили ко мне одного надсмотрщика, – он глянул в сторону Бриджит. Та поджала губы.

– Не уверена, что ей можно доверять хоть на йоту больше, чем вам, – серьезно заявила Жики. – Да будет вам известно, мадемуазель…

– Она не понимает по-французски, – ухмыльнулся Десмонд.

– Так переведите! – рявкнула Жики. – Я была против ее освобождения! То, что она осталась жива – вообще непонятная случайность.

– А то, что я остался жив – это что? – вопрос прозвучал почти нагло, и тангера смерила мужчину гневным взглядом:

– Производственная необходимость. Ах да, кстати! Вашей группе нужен третий. Ожидайте прибытия врача.

– Да, доктор бы нам не помешал. Последнее время у меня несварение желудка, – язвительно пробормотал Десмонд себе под нос и тангера вновь усмехнулась. Ах, он еще шутит! Ну, ну…

– А сейчас, с вашего позволения, мы должны принять меры предосторожности.

– Что еще за меры?

Бриджит, уловив в голосе Десмонда тревогу, забеспокоилась: – Что происходит?

Жики достала из сумочки медицинский пистолет.

– Закатайте рукав!

– Зачем? – Десмонд и не подумал повиноваться – как сидел, прислонившись к ободранной стене, так с места и не двинулся. Жики не стала его уговаривать. Она проговорила в гарнитуру, вставленную в ее ухо:

– Зайдите!

И в комнате неслышно возникли три черные фигуры. Они крепко схватили американца и закатали тому рукав свитера. Жики приложила к его плечу пистолет и руку мужчины прошила острая боль. На коже осталась маленькая ранка, которую залепили пластырем.

– Скоро заживет, – пообещала Жики и повернулась к Бриджит: – Теперь ты!

– Qu'est-ce que c'est?[119]119
  Что это такое? (фр).


[Закрыть] – со страхом спросила ирландка. Люди в черном уже держали ее, и Жики приставила пистолет и к ее руке. – Merde! – завопила ирландка.

– Начала учить французский? Молодец! Это микрочипы, чтобы вы, детки, не сбежали. Я решила, что не могу позволить себе такую роскошь, как полагаться на ваше слово. Всегда лучше подстраховаться. Теперь мы всегда будем знать, где вы находитесь. Попробуете избавиться от чипа – сразу отправитесь туда, где вам и место, – она повернулась к мужчине. – Тебя сдадут властям твоей страны, а ты – она мельком царапнула пронзительными глазами по Бриджит: – А ты отправишься прямиком в Холуэй.

Тон старой дамы был таким, что у Десмонда и Бриджит не оставалось никаких сомнений – они окажутся именно там, где она обещала. Жики не без удовлетворения следила за их лицами. Убедившись, что оба морально уничтожены, она продолжила:

– Вот ваше первое задание, – она протянула Десмонду флэшку.

Он, однако, даже руки не протянул, дабы ее взять.

– Что это? – лениво спросил он.

– Я же сказала – или вы плохо слышите? Ваше первое задание. Хакер взломал счета пенсионного фонда и украл все до последнего цента – тысячи стариков остались без денег.

Десмонд пожал плечами: – И что? Полиция-то на что? У них наверняка есть отдел по высокотехнологичным преступлениям.

– Они не смогли его отследить, – сухо заметила Жики. – Возьмите флэшку и посмотрите, что можно предпринять. Уж сделайте одолжение.

Раздраженно поморщившись, Десмонд на сей раз, однако, потянулся за лэптопом, ловко снял его с подоконника и пристроил у себя на коленях. Воткнул флэшку в разъем, пару мгновений изучал информацию. Потом он минут пять постучал пальцами по клавиатуре и, выдернув флэшку, закрыл лэптоп: – Все!

– Что – все? – ошарашенно спросила старая дама.

– Все, он остался без средств к существованию до конца своих дней. Ни один банк в мире не откроет ему счет.

– Что?! – ахнула Жики – И это за несколько минут?!

– Я же говорил – это просто металлолом – ни на что не годится. На нормальной машине мне понадобилось бы в два раза меньше времени.

– А где украденные у пенсионеров деньги?

– Перевел на оффшорный счет, – Десмонд, казалось, был серьезен, но увидев возмущенное лицо старой дамы, усмехнулся: – Вернул в пенсионный фонд. Я стариков не граблю, не обучен. Кстати, проверить бы этот фонд – не все там гладко. И хакер этот взялся не из ниоткуда.

– Неужели?.. – Жики все еще пребывала в глубокой растерянности. – Bon[120]120
  Хорошо (фр).


[Закрыть], я передам, куда следует.

– Что-нибудь еще?

Жики поднялась с дивана.

– Отправляйтесь в Тулон. Попробуйте только выкинуть какой-нибудь фортель! – пригрозила она на прощание. – Bonne soirée![121]121
  Хорошего вечера! (фр).


[Закрыть]

Бриджит высунулась в окно, чтобы посмотреть, как она уезжает – вскоре старая дама появилась из подъезда в сопровождении охраны. Но она не села в ожидавшую ее машину. Жики остановилась, придерживая пальцем гарнитуру в ухе. Бриджит не слышала, что та говорила, но обратила внимание, как пошатнулась старая дама – охранники бросились к ней, чтобы поддержать, но она остановила их резким движением. Закончив говорить, застыла, словно раздумывая. Потом сделала властный жест, и дверца автомобиля распахнулась перед нею.

– Уехала, наконец, – с облегчением вздохнула Бриджит, закрывая окно. – Но у них там что-то случилось.

– Мне плевать, – равнодушно проронил Десмонд. – Что у нас есть пожрать?..

Именно с Анной говорила Жики, в тот момент, когда за ней наблюдала из окна Бриджит. В шоке от услышанного, она ехала домой, прокручивая в голове возможные направления действий. Похищение ребенка – трудно представить себе злодеяние чудовищней. Что бы сейчас они не предприняли, главное – не навредить девочке, главное – чтобы маленькая дочь Антона вернулась домой живой и невредимой. Анна умоляла по телефону о помощи – и как старая тангера могла отказать? Конечно, она должна помочь. Но сначала следует решить, с какой стороны приняться за дело… Анна приедет через несколько часов – кстати, сделал ли Франсуа наконец предложение, или нет? – мелькнула в голове, но Жики быстро отбросила никчемные мысли прочь. Бросила беглый взгляд за окно – мимо проплывал вокзал Аустерлиц. Какого черта они сюда заехали?..

– Возвращаемся! – приказала она водителю и тот, ни слова не говоря, свернул в ближайший переулок. За то недолгое время, что они катили обратно в Берси, Жики сделала несколько звонков – ей была нужна дополнительная информация.

– Мы еще не успели сгонять в Тулон, мадам, – угрюмо пробормотал Десмонд, увидев ее на пороге.

– Тулон подождет, – надменно отрезала Жики. – Придержите свое остроумие, молодой человек. Появилось неотложное дело.

– Мы вообще-то обедать собирались, – он осекся, заглянув Жики в глаза – в них было столько тревоги, что он сменил тон: – Что случилось?

– Похитили ребенка. Необходимо его найти.

– С какой целью похитили, известно?

– Шантаж.

– Сколько требуют?

– Требуют не деньги. – Жики помолчала. – Поговорим откровенно – насколько возможно.

– Боюсь, ваша откровенность, мадам, очень дорого мне обойдется.

– Замолчите, наконец! В дело оказался втянутым очень дорогой мне человек.

– Не уверен, что мне следует знать его имя, – он покосился в сторону Бриджит, которая возилась в кухонном углу, ничем не выдавая заинтересованности. Французский она все равно не понимала, так что – сочтет Десмонд нужным рассказать ей – расскажет, а нет – пусть катится.

– Я тоже не уверена, но иного выхода нет, – проскрипела Жики. – Речь идет о моей близкой подруге.