Текст книги "Десятый круг"

Тамиш потёр мясистый подбородок.

– Никогда. Арена существует с начала времён. Как и Эйкут. Как и весь Ад.

– Арена, которая занимает половину круга. Круг, который, по сути, и есть Арена, – фыркнул я. – У Люцифера проблемы с фантазией? Что нужно съесть, чтобы придумать подобное? Долго же его не отпускало, если он успел воплотить задумку в жизнь.

Генерал сдул с секиры каменную крошку.

– Владыка не создавал Ад.

– Но мог улучшить. Скажем, пробить потолок и залить лавой это поганое место, – я ехидно оскалился. – Как тебе идея?

– Иногда я думаю, что ты безумен куда больше, чем хитёр, Истиннорождённый.

Я поднял взгляд к потолку.

– Сколько камня между нами и Фоэдо?

– Лиги. Много лиг, – прикинул генерал. – Фоэдо и Эйкут переплелись в незапамятные времена, с тех пор пласт постоянно разрастается. И если тебя посетила мысль пробить дыру до самого Аркса, то вынужден огорчить. Круги располагаются ступенями, но только первые два напрямую соединены между собой. Под ними – Бездна. Упадёшь с круга – сгинешь навечно.

– Не говори мне о Бездне.

Я поднялся. Голова пошла кругом.

– Прости за любопытство, но как ты сумел выбраться?

Голос Тамиша прозвучал издалека, раздвоился, заскрипел ржавым металлом.

Я пошатнулся. На руках проступили капли пламени – вязкого, зловонного, отравленного. Колючие тиски сдавили рёбра. Я харкнул липкой зелёной жижей, царапая грудь, осел на колени. Боль растеклась по плечам, вгрызлась в лопатки. Рога ударились о кристаллы.

Планария. Южный тракт

Солома впивалась в спину, жалила плечи. Жар волнами растекался по телу, будто в груди внезапно вспыхнуло солнце. Его обжигающие лучи кипятили кровь и плавили кости.

– Она не продержится ещё десять дней, – зло прошипел Рейз. – Нужно найти врачевателя.

– Мы бы нашли, но ты же не пропустил ни одного постоялого двора, – в тон ему ответила Элин. – Куда ни зайди, везде скандалы, ссоры и драки. Я устала ночевать посреди поля, устала выпрашивать у фермеров воду и убеждать анерхов, что её болезнь не заразна. Даже ты не знаешь, что это за напасть. Вдруг это чума?

– Прекрати ныть, умоляю. Пара бесед со святошами не сделают из тебя мученицу.

– А из неё сделают? – фыркнула девушка. Голос её звучал тише, она по-прежнему управляла повозкой.

– Зависть делу не помощник. – Рейз смочил водой полотенце. – Мир избрал Вестницу, и с этого момента, хочешь ты того или нет, твоя жизнь зависит от неё. Все жизни в вашем крохотном мирке зависят от неё.

– Если нам всем суждено умереть от чумы, никакая Вестница нас не спасёт.

– Не переживай, вас убьют ваши пороки. – Он положил мне на лоб мокрую ткань.

Эйкут. Арена

Я погружался в топь – бесконечную, как вселенная, непроглядную, как первородный мрак. Я тонул. Тело опускалось ко дну, утягивая за собой пылающую душу. Я горел: дышал огнём, плевал горячей кровью и плакал обжигающими слезами. Пламя сплеталось в нити, обрастало цепкими крюками, взлетало в пустоту и никак не находило опоры. Вокруг не было ничего.

Я парил – падал бесконечно долго, пока несуществующий ветер не сожрал мои крылья, пока тьма не сгрызла рога, пока само время не перестало существовать.

Потом иссякло пламя. Без него рассудок наводнили воспоминания. Тогда Бездна обратила на меня голодный взгляд. Я сжался, свернулся в клубок под её хищным, опустошающим взором, чтобы сберечь в себе последние крохи тепла.

И вдруг я увидел его – свет, что озарил бездонный мир, прогнал тьму в недосягаемые глубины, огонь, который заставил Бездну зажмуриться.

Я потянулся к нему.

Бирюзовое сияние на мгновение ослепило меня. Я открыл глаза. Наваждение исчезло, уступив место низкому потолку и тусклому свету кристаллов.

– Давай, Виарин, приходи в себя, сколько можно истекать этой дрянью.

Диинтас суетливой наседкой шнырял среди кристальных зарослей. Хвост волочился по земле, не поспевая за шагами.

– Не кричи, – прохрипел я.

Он не услышал.

Я пошевелил правой рукой, размял запястье. Засохшая слизь осыпалась с пальцев. Левая рука хрустнула в локте. Я приподнялся, второй левой рукой опёрся о камень. Хвост встал дыбом.

– Какого… – Я вытянул четыре руки. – Убери! Убери их от меня!

– Спокойно. – Диинтас схватил меня за плечо, жёлтые глаза с вертикальной полоской зрачков заслонили стены пещеры. – Ты привыкнешь.

– Не сравнивай меня с надышавшимися спорами соллини. Мне плевать вырастет у них шестой хвост или под ним появятся ещё один глаз. Убери их. Вырви. Отрежь.

Я протянул ему две руки, убрал и протянул две другие. Управлять новыми конечностями было легко, будто крыльями, что всегда были частью тела.

– Успокойся, – гаркнул демон, – ты привлечёшь пауков.

– Отрезай!

В руке Диинтаса появилось копьё. Демон замахнулся и что было сил вонзил остриё в кристалл между моих распростёртых рук.

– Отрезай сам, – прошипел он.

– Не смей мне перечить!

Я оттолкнул Диинтаса ногой. Демон отшатнулся, дёрнул щекой. Я вскочил, замахнулся. Диинтас ловко поднырнул под моей лапой, стегнул хвостом по спине. От удара я влетел мордой в стену. Левая рука вывернулась в суставе, я перехватил его хвост, дёрнул. Звеня бронёй, демон прокатился по кристаллам, налетел на каменный выступ, отпрыгнул.

Пламя пушистой плесенью расползлось по ладоням, гнилой смолой потекло по пальцам. Я швырнул в Диинтаса смрадные капли – больше от бессилия, нежели со злости.

Тени на стенах закружились в бешеном хороводе. Меня качнуло в такт их сумасшедшему танцу. Согнувшись, я изрыгнул поток зелёной желчи.

– Дай телу время. – Диинтас приземлился рядом. – И не забудь меня поблагодарить. – Он приложил меня локтем по голове.

Демоны не спят. Вечность слишком ценна, чтобы тратить её впустую.

Я очнулся. Под низким сводом пещеры было тихо. Свет бледно-зелёными пятнами растекался по потолку, на стенах лежали чёрные тени.

Диинтас, необычайно хмурый, водил остриём копья по кристаллу.

– Мне привиделась Бездна, – прошептал я. – Я был слаб. Как сейчас.

– Да, – тихо отозвался он. – Не то что в нашу первую встречу.

– Я тогда знатно тебе навалял. – Во рту остался привкус горечи.

– И обезглавил отряд егерей, – напомнил демон.

– И прикончил Харона. Прекрасные были времена.

Я сел, сложил перед собой четыре руки.

– Ключ?

– Тамиш возглавил поиски. Пока без результата. Но есть и другая новость. Она тебе понравится больше. – Он кивнул мне под ноги.

На земле лежали осколки кристаллов. Зелёная кровь Эйкута растекалась по камням, занимаясь слабым жёлтым огнём.

Я улыбнулся с победным злорадством:

– Кажется, у меня появился план. Но для начала отрежь мне лишние руки.

Планария. Убежище культа

У кровати громоздилась посуда, вяли на полках пучки целебных трав. В курильнице тлели благовония. Пахло корицей и розмарином.

Ширма разделяла комнату на две неравные части. Свет одинокой свечи играл тенями на створках, рисуя на ткани причудливые силуэты. Низкий столик был завален бумагами, на полу темнели пятна чернил. Мятая рубаха Рейза валялась на циновке вместе с подушкой из алого шёлка и надкусанным яблоком.

Ветер прокрался на балкон, зарылся в ветви дикого винограда, тайком прошмыгнул в комнату.

Кутаясь в покрывало, я слезла с кровати, босиком прошла по мягкому ковру.

С улицы веяло ночной прохладой. Мириады звёзд мерцали на небосводе, заигрывая с бледной луной. С высоты горных вершин они казались ближе и холоднее.

Внизу купалась в ледяном свете долина. Серебряная лента реки разрезала полотно лугов, шумела вода на каменистых порогах. Над извилистым руслом порхали стайки изумрудных светляков. Кружась и мерцая, они роились у берегов, точно кристаллы в недрах Эйкута.

Я удивилась пришедшему на ум сравнению. Жуткие сны продолжали терзать меня, но я впервые вспомнила всё до мельчайших подробностей. Искажённые злобой лица демонов, режущие слух имена, безумная гонка, крики – события ворвались в разум беспощадной лавиной и обернулись кошмаром, бесконечно похожим на реальность. Я поёжилась, будто на себе испытав боль Виарина, когда Диинтас вырывал ему руки, и пламя прижигало свежие раны. Словно неведомая хворь, сразившая демона, на мгновение заразила нас обоих.

Прошелестели створки дверей. Рейз бросил на стол тонкий томик Авесты.

– Доброй ночи, – торжественно изрёк он. – Или утра. Тут как посмотреть.

– Где мы? – спросила я.

– В убежище «Натус Эксвенит», в центре Сиртийского хребта.

Мы пересекли полуостров, покинули южные земли и поднялись высоко в горы. Минуло две недели, не меньше.

– Это и есть твой культ? – Я натянула покрывало на плечи.

– Не мой. – Рейз опустился на циновку, подвинул свечу. – Как я и говорил, они называют себя «меченными солнцем». Взяли название, чтобы насолить церкви. А вот к символике подошли ответственно – отказались от медальонов и принялись выжигать на коже солнце с пятью лучами. – Он показал мне рисунок. – Никогда не перестану удивляться людской находчивости.

Я без интереса посмотрела на бумагу.

– Что со мной происходит?

– Боюсь, я не смогу дать исчерпывающий ответ. – Он почесал затылок. – Становление Вестника в каждом мире протекает по-разному, так что закроем глаза на странности и будем следовать плану.

Рейз захрустел яблоком, зарылся в бумаги.

Я села на край кровати, в задумчивости уставилась на пламя свечи.

– Ты был в Аду? – тихо спросила я.

– Нет. Смерть был. Лет двадцать назад. Там был какой-то переполох с душами. Не знаю деталей. Не видел его с тех пор. – Он перестал жевать. – К чему вопрос?

– Ты обмолвился, что там девять кругов, – ответила я. Демоны во снах постоянно твердили про путешествие по Аду, поход к вратам и войну с Лукавым. Особенно Виарин. Он жил мечтой свергнуть Люцифера и занять его проклятый трон. Байки Рейза удивительным образом совпадали с моими кошмарами. – Насчёт единого Ада церковь тоже нам соврала?

Я не решилась поведать ему о снах.

– А, это, – протянул он, – Ад цельный, но состоит из девяти ступеней – по одной на каждый из грехов. Души отбывают наказание, потом спускаются в Чистилище где-то под Цитаделью Лукавого. Там им стирают память и через водоворот выкидывают в любой другой мир. Иными словами, когда зарождается новая жизнь, душа, по сути, возвращается из Ада.

– А что насчёт Хрустального града?

– С ним всё иначе. – Рейз опёрся локтем на стол, спрятав шрам под ладонью. – Ангелы – не самые приятные ребята, и я бы поспорил, в чьей компании лучше провести вечность.

Верующих окружала ложь – с рождения, с догматов Авесты, с первой молитвы и до последнего вздоха. Церковь не защищала прихожан. Религия учила людей быть послушными, верить в сказки об искуплении и нести заплывшим жиром эктелеям скудные сбережения. Нас заставляли просить о милости, кланяться в землю и почитать богатеев. Авеста воспитывала в людях покорность, а не праведность.

– Ты нашёл Откровения?

– Я ждал этого вопроса. Послушай. – Выудив из вороха бумаг исписанный лист, Рейз выразительно зачитал: – «…и будет рождён ребёнок, девочка, в десятый день от начала лета. И волос будет у неё цвета пшеницы, от матери перенятый, и глаза цвета свежей листвы – от отца. И воспитают её в семье благочестивой, с достатком умеренным, вдали от городов шумных…». Знаешь человека, подходящего под описание? – он невинно хлопнул ресницами.

– Там так и написано? – растерялась я.

– Конечно, нет, – проворчал он, словно актёр, чья роль пришлась зрителям не по нраву. – Это моя трактовка. То, что пишут святоши в подлинниках невозможно читать. Получилось бы лучше, будь у меня полные Откровения. У культа только три первых стиха, да и те в бездарно переписанных копиях. Но я близок к истине. – Рейз взял другой лист, прокашлялся: – «Отрава рекой потечёт из уст братьев, сестёр, отцов и матерей. И всяк усомнится в вере своей, когда всадник белый ступит во стены священного храма и озарит себя символом святым без неприязни, не уничтожившись на месте». Это про меня. – Он поменял лист. – «…погаснут звёзды и месяц упадёт с неба, знаменуя пришествие рыжего всадника. И склонится Всевышний пред ликом его, ведь обнажит он суть мира, явив грешникам причины уничтожения. И вспыхнет война по всей земле от края до края».

– Разве звёзды могут погаснуть? И как месяц может упасть с неба? – я посмеялась над трактовкой.

– Не стоит воспринимать слова буквально. – Рейз откинулся на подушку. – Святые любят замысловатые обороты. Это что-то вроде защиты от случайного создания Вестника, эдакая скрытая подсказка.

– И что прикажешь с ней делать? Попросим Отца поклониться всаднику?

– Отца здесь нет. Но есть я. И моё безграничное желание увидеться с братом.

Эйкут. Лагерь у врат

Демоны ожидали приказов. Вислу нестройными рядами копошились у подножия постамента, скакали по затянутым мхом ступеням, катались в лужах слизи. Соллини разрозненными стайками ютились под потолком. В клубах ядовитого дыма они чувствовали себя в безопасности.

Эйкут изменил их. Двести тысяч демонов полегло на Арене, сто тысяч были ранены, полмиллиона – мутировало. Меньше половины мутаций могли принести пользу. На гривах вислу отрастали лапы, на животах раскрывались пасти, глаза разжижались и растекались по мордам каплями жёлтой кислоты. У соллини выпадали крылья, зарастали уши, отрывались хвосты. Армия дорого заплатила за переход. Но я воздал кругу сполна.

С помощью копья Содт и проворства разведчиков я выжег ненавистную Арену дотла. Кровь Эйкута стала прекрасным топливом, и теперь центр круга пылал, точно гигантская печь.

Местная живность спасалась бегством. Увы, недолго. Прознав о случившемся, Совет третьего круга быстро запечатал врата с той стороны.

Мы взяли обитателей Эйкута в кольцо, разумных Тамиш убедил сдаться. Прочие разделили судьбу круга.

– Исключено, – возмутился Диинтас. – Даже дьяволу понятно, что это ловушка.

– Совет оказал Виарину честь, – не уступал Тамиш.

– Честь умереть на площади Тиземпсиса?

– Пожелай Балаашир смерти мятежникам, впустил бы всех. С его силами нет разницы – казнить одного или дюжину.

Они спорили уже битый час.

Правящий Совет Мортуума, во главе с Балааширом, любезно пригласил меня на аудиенцию и между строк потребовал явиться в город мёртвых в одиночку. Ради встречи с Истиннорождённым дьяволы готовы были открыть портал.

Ключ чемпиона снял с врат кристальную завесу, обнажив древние, поросшие мхом, колонны. Знай я о предназначении ключа, обошёл бы Арену стороной. Копьё Содт справилось бы не хуже.

– Балаашир ясно дал понять, что впустит только названного Истиннорождённым, – Тамиш продолжал стоять на своём.

– Названного, – вскинулся Диинтас. – Значит, Владыка Смерти его таковым не считает. Это большая разница. Наречь Истиннорождённым можно кого угодно.

– Но не каждый может похвастаться тем, что побывал в Бездне, – парировал генерал.

– Тамиш прав, – вмешался я в разговор. – Балаашир ищет знаний. Я для него редчайший экземпляр.

– Тем меньше причин ему доверять. – Жёлтые глаза свирепо сверкнули. – Или ты хочешь иссушить душу в его лаборатории?

Я свесил ноги с постамента.

– Совет поддержал твоё прошлое восстание, – Тамиша воодушевило моё одобрение.

– Скорее, обсудил, – уточнил я. – Публично.

– Они назвали тебя Истиннорождённым.

– Балаашир упомянул о легенде. Остальное дьяволы додумали сами.

– И они были правы! – Генерал стукнул древком секиры по камню.

– Не забывай, что Совет резко изменил своё мнение, когда Люцифер пригрозил отправить Тиземпсис в Бездну вместе с мятежником, – прошипел Диинтас.

– Балаашир пошёл на сделку, – отмахнулся Тамиш. – Виарину нечего было предложить.

– Как нечего предложить и сейчас! – Диинтас сжал кулаки до скрипа брони.

Я соткал шар из огня, подкинул точно игральную кость.

– Балаашир ставит знания превыше всего, в особенности те, что ему недоступны, – проговорил я. – У меня как раз есть чудная история о Бездне.

– Ты не сможешь выкупить жизнь сказкой о тюрьме, – рассвирепел Диинтас. – Владыка Смерти – самый могущественный дьявол после Люцифера, и один из немногих, кто познал истинную природу бессмертия.

– Да знаю я, знаю! – Шар лопнул, сгустки пламени разлетелись по постаменту. – Но иного пути попросту нет. Тиземпсис огромен. Я сумею найти союзников.

– Балаашир не даст тебе такой возможности. Я не пущу тебя туда одного, – отрезал Диинтас.

– Ты слишком много на себя берёшь, егерь, – глухо прорычал Тамиш. – Истиннорождённый принял решение. Исполняй. Или я тебя заставлю.

Секира обрушилась на голову Диинтаса. Копьё заблокировало удар. Звякнул металл. Костяные крылья генерала разрезали воздух. Диинтас увернулся, змеёй проскользнул под мощными лапами Тамиша, разминулся с широким лезвием и кувырком свалился с постамента. Генерал швырнул секиру вдогонку.

Чёрной тенью Диинтас взмыл над вратами, молнией спикировал на площадку. Удар сбил Тамиша с ног, хвост сдавил жилистую шею, точно удавка. Остриё копья замерло в дюйме от горла генерала.

– Я охраняю его жизнь, – прошелестел бывший егерь. – Такова наша сделка. Не мешай мне выполнять условия.

Не обращая внимания на стычку, я подошёл к вратам, коснулся ладонью мягкого мха на колонне. По камню пробежали всполохи голубого света, нити магического плетения обвили запястье. Я принял приглашение Совета.

Портал пробудился.

Уходя, я бросил взгляд на площадку. Диинтаса у врат уже не было.

Глава III

«Почтителен будь к смерти, ибо нет суровей наказания для грешника, чем вечное скитание неприкаянной души».

Авеста, стих третий, толкование Алония-Отступника

Мортуум. Трущобы Тиземпсиса

– Добро пожаловать в Тиземпсис.

Тягучий, лишённый эмоций голос коснулся моего сознания прежде, чем я увидел его владельца. У врат ждал не Балаашир – его переливчатый, отзывающийся многократным эхом шёпот невозможно было перепутать.

За лазурной завесой портала парил над постаментом чёрный балахон. Рваные края мантии развевались на ветру, сквозь дыры сочился дым. Тонкие струи окутывали фигуру мрачным ореолом, под просторным капюшоном лениво шевелились густые тени.

– Я – Кашиир, член Совета Мортуума. Рад, наконец, познакомиться с тобой.

Я не разделял его радости. Балаашир прислал на встречу слугу, поправ мою гордость. Переговоры, если они состоятся, будут тяжёлыми.

– Я хочу, чтобы вы открыли врата и перестали препятствовать продвижению моей армии. Мне нужно на четвёртый круг. Это единственная причина, по которой я принял ваше приглашение.

Дымка под капюшоном оживилась.

– Только Балаашир может снять печать. Но, боюсь, обратившись к нему, ты получишь отказ.

– Я не прошу. Я требую. Иначе Мортуум постигнет участь похуже Эйкута.

– Беженцы поведали Совету о случившемся. – Он сложил перед собой наполненные мглой рукава. – Судьба второго круга весьма прискорбна. Решение сжечь Арену расценено как эмоциональный поступок, совершённый без оглядки на последствия.

– Мнение Совета меня не волнует, – прорычал я. – И раз уж ты ничего не решаешь, не трать моё время и проводи к Балааширу.

– Непременно, – протянул Кашиир, – но прежде, я хотел бы сделать тебе предложение.

– Говори.

– Не здесь. – Тени в рукаве расступились, обнажив руку с серой, прогнившей плотью. На ладони дьявола вспыхнул голубой огонёк. – Вопрос крайне деликатный. Поговорим в городе. – Он передал мне магический клубок. – Возьми. Плетение создаст иллюзию, благодаря которой ты не будешь выделяться среди местных.

Я перехватил сгусток пламени. Нити колкой, чужеродной магии растеклись по телу.

– И кем же я буду?

– Уставшей душой, что вскоре обретёт новое рождение.

Кашиир заскользил вниз по крутым ступеням постамента. Воронка портала погасла за его спиной.

Врата располагались на острове. Монолитный, без перил, мост соединял безжизненный клочок земли с городским портом. Вода с плеском ударялась о высокие опоры, мерцала ярко-зелёными водорослями. В тёмных глубинах мелькали размытые, искажённые болью лица, над поверхностью звучал тихий вой. Ветер уносил скорбную песнь к берегу, где вовсю шумели доки.

Корабль расправил сотканные магией паруса, опустил вёсла и под гортанный крик капитана отчалил от пристани. Нос развернулся к проливу, вспыхнула гальюнная фигура. Судно, поймав попутный ветер, быстро набрало ход и скрылось в туманной дали. Распорядитель сделал отметку в бумагах, приказал бесам готовить следующий корабль и неторопливо прошествовал к выстроившейся на пирсе очереди.

– В Мортууме мы помогаем уставшим душам добраться до водоворота, – пояснил Кашиир. – Владыка Смерти незыблемо чтит древние заветы. Это обязанность властителя каждого круга, пусть большинство и привыкли её игнорировать.

– Я не встречал душ на предыдущих кругах, – отозвался я.

– Души принимают различные формы. Всё зависит от тяжести и вида греха. В Фоэдо они сливаются с камнем, дабы солнца могли плавить их плоть. Очищение огнём заставляет их корчиться в муках, поэтому поверхность первого круга столь изменчива и нестабильна. В Эйкуте души прорастают, обретая форму растений. Арена позволяет им добывать пропитание и выживать в ядовитой среде. У нас они вольны выбрать путь искупления – если душа желает очиститься, она может найти хозяина и спустя годы услужения получить разрешение взойти на борт корабля.

Распорядитель взмахнул кнутом. Бес истошно заверещал, налетел на бочки. Перевязь лопнула, и ушастое существо полетело в воду вместе с грузом. Худое тело погрузилось зелёную топь мягко, без брызг, будто опустилось в пышную перину. Водоросли обняли его скользкими лапами и утянули на дно.

– Рекомендую не спускаться к воде, – равнодушно прошелестел Кашиир. – Она губительна для живых.

За мостом червями извивались старые улицы трущоб. Шпили крыш медленно поднимались в гору, усеивая склон подобно голым верхушкам каменных деревьев. В редких металлических покрытиях играло отражениями синее пламя маяка. Ленты дорог объединялись в узлы перекрёстков, где беспризорниками слонялись размытые белёсые силуэты. За ними, звеня ошейниками, носились демонессы с зелёной перевязью магии на едва выступающих рогах. Шаркая ногами, волочились по переулкам гниющие тела демонов. Они цеплялись плотью за камни, теряли конечности, но продолжали молчаливый ход за колоннами беззубых сирен. Морские бестии больше не пели: на подвязанных к шеям цепях болтались вырванные языки. Изредка, разгоняя прохожих, проносились по улицам кареты, запряжённые призрачными конями. Кучера, нахально скалясь, били животных в бока и, присвистывая, требовали уступить дорогу состоятельным гостям.

Кашиир остановился у ветхих дверей портового трактира. Над прогнившей вывеской зажёгся одинокий фонарь – в плену грязных стёкол забилась в агонии горящая душа. Она проводила нас обречёнными рыданиями и тусклой вспышкой белого пламени.

В зале пахло кровью, серой и магией. Магией смердело настолько, что мне пришлось прикрыть нос ладонью: её свежий, пропитанный влагой, аромат не подходил для моих привыкших к дыму лёгких. Кашиир показал трактирщику крохотное плетение. Демон довольно крякнул и, подозвав прислугу, проводил нас в заднюю комнату.

– Крови, пламени, утех? – предложил он, потирая выступающие из-под нижней челюсти клыки.

– Свежего мяса и бокал духовной эссенции, – отозвался советник.

– Одну минуту.

Кашиир поднял руку, из рукава вынырнул старинный фолиант. Вспыхивая голубыми символами, зашуршали потрёпанные страницы. Пространство поплыло: крыша раскололась, открыв чёрный провал неба с лентой бирюзового сияния, стены пошли трещинами. Шкаф лопнул точно пузырь морской пены, щепки зависли в воздухе. Время задержало дыхание.

– Ненавижу ваши проклятые фокусы, – проворчал я, усаживаясь на уцелевший стул.

– Магия изящней первородного пламени, – откликнулся Кашиир.

Над книгой вытянулся бутон белой лилии. Медленно вращаясь, цветок распустил лепестки.

– И слабее, – презрительно фыркнул я.

– Незначительно.

– Мой огонь с лёгкостью выжжет любое ваше плетение, – немного приврав, похвастался я.

– К счастью, не каждый демон обладает твоим пламенем.

Кашиир подтвердил догадку: он, а быть может и Совет, не ведал о моей слабости и не подозревал, что Бездна выпила мой огонь без остатка. Советник видел перед собой былого Виарина, Истиннорождённого, который сумел сбежать из тюрьмы и, возможно, прихватить оттуда новые силы. Сбить его с толку могло пламя души Содт, что ныне грело моё сердце. Так или иначе, разобраться в этом можно позднее. Пока Кашиир думал, что перед ним предстало сильнейшее существо во вселенной, благом было не воспользоваться его верой.

– Ты говорил о предложении, – напомнил я.

– Да. – Он повернул ко мне капюшон. – Как я уже сказал, Балаашир откажет в открытии врат независимо от твоего предложения. Мне не известно – из личных соображений или в силу сделки с Владыкой, но можешь быть уверен, что портал не будет открыт. Если желаешь пройти на четвёртый круг, тебе придётся убрать Балаашира с дороги.

– И ты, надо полагать, знаешь, как это сделать?

Тени сложились в мимолётный намёк на улыбку.

– Я предлагаю сделку: ты поможешь мне избавиться от Балаашира, взамен я открою для тебя врата.

– Неравноценный обмен. – Я толкнул ногой сломанную ножку стола. – За убийство Балаашира я ожидаю более щедрого вознаграждения.

– Убить не получится. Душа Владыки Смерти давно не едина с телом.

С лилии упал лепесток; коснувшись страницы, растаял в голубом пламени.

– Ваше так называемое бессмертие, – хмыкнул я. – Наслышан.

– Увы, в этом отношении Балаашир превзошёл всех нас, и он не собирается делиться секретом. Лучшее, на что мы можем рассчитывать – это пара мгновений, когда он будет отрезан от магии. При удачном стечении обстоятельств я смогу выбросить его душу за пределы Ада. Став маниту, он будет вынужден осесть в одном из ближайших миров. На восстановление потребуется время. Предположительно, два или три года. Этого хватит, чтобы расправиться с Советом и лишить Балаашира возможности вернуться.

– Расправиться с Советом. – Я присвистнул. – Амбициозный план.

Кашиир, сам того не подозревая, до краёв наполнил котёл нашей сделки. Мне оставалось лишь вскипятить воду.

– Я ищу способ свергнуть Балаашира уже четвёртое тысячелетие. Твой прошлый поход дал мне надежду. Было прискорбно узнать об изгнании.

Кашиир уверовал в легенду об Истиннорождённом. Член правящего Совета Мортуума собственноручно окутал меня иллюзией безграничной мощи. Его доверие льстило в равной степени, как забавляла абсолютно не свойственная дьяволам наивность.

– В то время я не был знаком с предательской демонической натурой, – соврал я.

– Контракт Балаашира с Владыкой для многих стал неожиданностью, – произнёс советник, обернувшись к парившему над полом фолианту. С лилии упал второй лепесток.

– Тебе известно, что предложил ему Люцифер?

– Нет. Условия демонических контрактов ведомы только участникам. – Он проплыл от стены до разлетевшегося на осколки окна. – Но ты можешь спросить об этом у любого из них.

– Это не те знания, за которые я готов заплатить, – ответил я с ехидством.

– Верно. Так что ты хочешь за помощь с Балааширом?

Я откинулся на спинку стула, уперев взгляд в мерцающее бирюзой небо.

– Души членов Совета.

– Двоих.

Надо же, паршивец сам не прочь закусить дьявольской душой.

– Идёт, – согласился я. – Две души и беспрепятственный переход моей армии через Мортуум.

– Я не хочу, чтобы твои демоны превратили Тиземпсис в руины, как сделали это с Ареной, – протянул Кашиир с завидным равнодушием. – Став властителем круга, я смогу создать коридор между вратами Эйкута и Арриона. Твоё войско сможет шагнуть на четвёртый круг, минуя нас.

– Меня устроит, – в притворной задумчивости я провёл когтем по щеке. – Вот только как ты намерен усидеть на троне? Тиземпсис кишит дьяволами, от желающих править Мортуумом не будет отбоя. Тебе понадобится поддержка. – Я дёрнул хвостом, отвлекая внимание от непрошенной улыбки. – Я могу стать силой, что обеспечит тебе безграничную власть над кругом. Взамен ты присягнёшь мне на верность. Вечная власть в обмен на вечную службу.

Предложение прозвучало нагло. Доверять Кашииру было рискованно, но мне нужен был союзник. Хотя бы один на все девять кругов. В Мортууме я предпочёл бы Балаашира, если бы его предусмотрительно не прибрал к рукам Люцифер. Крайне дальновидно, очень на него похоже.

Кашиир молчал, пока последний лепесток лилии не начал засыхать.

– Если нас свяжет контракт, я согласен. – Он вернулся к книге. – Так, мы оба будем уверены, что условия будут соблюдены. Но пока Балаашир не распадётся до маниту, никто не должен знать о нашей связи.

Советник расчетливо прикрывал тылы: если дело не выгорит, он сумеет выйти холодным из пламени, а меня иссушат до костей. Я согласно кивнул.

На обломках расколотого стола соткался из магических нитей лист пергамента. Текст договора проступил на мятой бумаге.

– Превратить дьявола в маниту не так-то просто. – Я выдавил на лист каплю рыжего пламени. – Ты знаешь, где искать его душу?

– У меня есть предположение, где она может быть. Должна быть, – поправился он.

Догадки не спасут нас от гнева Владыки Смерти. Стать маниту – судьба каждой демонической души, и как любое разумное существо, демоны стараются отсрочить сей неприятный момент. Мы не умираем, подобно смертным – наши души теряют пламя, сжимаются до искры и, будучи не в состоянии выдержать воздействие Ада, отправляются на поиски силы. Чем больше огня смогла сохранить душа при распаде, тем ближе к Преисподней она сумеет закрепиться. Оттого нижние миры полнятся грешниками и одержимыми. Попадая в мир смертных, мы становимся маниту – сгустками энергии, что жаждут вернуться домой. Мы находим порочную душу, сливаемся с ней и питаемся её пламенем, пока смертное тело не погибнет или огонь души не иссякнет. Накопив достаточно энергии, маниту убивает носителя и, словно паразит, отправляется в водоворот вместе с его душой. Оттуда демон волен сойти на одном из девяти кругов, вырастить новое тело и продолжить вечную борьбу за власть.

– Балаашир поместил душу в предмет. – Кашиир уронил на лист каплю голубого огня. – Я проверил каждый камень Тиземпсиса и не нашёл отпечатков. Единственное место, которое осталось нетронутым, и чей покой редко нарушают демоны – кладбище у восточного холма. Склонен полагать, что душа Балаашира запечатана в кость и погребена в земле.

Пергамент вспыхнул. Контракт был заключён.

– Хочешь разворошить целое кладбище? – ухмыльнулся я.

– Моё присутствие привлечёт внимание Совета, поэтому поисками придётся заняться тебе.

Цветок сбросил последний лепесток. Пространство затрещало: стены вернулись на место, потолок заслонил небо. Из-за двери донеслись голоса, топот копыт и грохот посуды.

– Я пришлю тебе в помощь ищейку. – Кашиир рукавом смахнул остатки магии, фолиант рассыпался пылью. – Погуляй по городу, тебе понравится Тиземпсис.

Наперевес с деревянным подносом, в комнату ввалился трактирщик. Тени подхватили бокал на высокой ножке, поднесли к пустому капюшону. Советник дыханием втянул белую пыльцу и, не задерживаясь, проскользнул в зал. Я взял с подноса кусок мяса. Ножка гарпии сочилась свежей кровью, в подпалённой коже торчали мокрые перья. Пресловутое радушие Мортуума – дружелюбная гниль и любезное разложение. Я откусил кусок, щурясь вслед уплывающему балахону.